Текст книги "Тольтеки нового тысячелетия"
Автор книги: Виктор Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Это особое чувство духовности определяло и пути их научно-технического прогресса, позволявшие крупным населенным центрам доиспанской Мексики расти и расширяться, не ухудшая состояние окружающей среды. Путь тольтекского знания
Исходя из сказанного выше, приобщение к тольтекскому знанию не связано только с учением у людей, и не подразумевает существования учителя и ученика в привычном нам смысле. Ученики учатся у природы, а в конечном итоге – у Духа. Колдуны, целители или маракаме присутствуют при этом не для того, чтобы передать ученикам свои знания, а, скорее, для побуждения желающих к установлению контакта с Духом, что и ведет к истинному знанию. Поэтому люди знания редко говорят; их метод обучения – помимо приведения примеров – заключается в ознакомлении ученика с огромным разнообразием всевозможных практик и сложных процедур, отрабатывать которые ученик должен самостоятельно. Такие методы позволяют открыть дверь в безмолвное знание, помогающее реализовать скрытые внутри каждого человеческого существа возможности.
Суть первоначальных обрядов посвящения заключалась не в том, что ученика посвящал какой-нибудь взрослый или учитель; скорее, ученики сами посвящали себя природе. Чтобы стать воином, молодой человек должен отправиться в долгое путешествие через неизвестные горы и незнакомые земли. Цель такого путешествия найти волшебного оленя, который научит, как жить. Ритуал, выполняемый непременно до восхода солнца; очистительный танец или ритуал, который должен быть осуществлен при приближении грозы; знание, обретенное во время трудного восхождения на священную гору – вот лишь немногие примеры обучения посредством общения с природой.
Я вспоминаю о своем разговоре с Агустином, молодым виррарика из Санта Марии:
– А ты, Агустин, ходил на Хумун Куллуаби?
– Нет еще, но может быть скоро пойду.
– А почему ты не ходил туда раньше?
– Ну, потому что я боюсь. Там действительно страшно! Никто не ходит туда ради удовольствия, только по обязанности.
– Почему ты так говоришь? И для чего тогда собираешься идти туда?
– Ну, чтобы видеть. Это то самое место, где Тамацин говорит, что тебе следует делать – посвятить себя земледелию, или целительству, или пению, или стать маракаме. Только чтобы узнать это, уж поверь мне, придется побороться, вот потому-то я и боюсь. Если ты не выполнишь все как следует, то увидишь что-нибудь ужасное, например, дьявола или что-то в этом роде.
– А если, к примеру, ты захочешь стать целителем, то кто будет учить тебя?
Какой-нибудь другой целитель?
– Нет, не все так просто. Сначала ты получишь там, на Хумун Куллуаби, знак.
Если олень обратится к тебе и скажет: "Послушай! Ты станешь целителем", тогда тебе придется стать целителем.
– А с чего ты начнешь? Кто будет учить тебя?
– Никто, каждый учится сам по себе.
– Но как? Если никто не будет учить тебя, то как же ты сможешь научиться лечить?
– Так же, как я уже рассказывал тебе. Послушай, если тот, кто получил знак, идет домой, но не начинает лечить, потому что ему не хватает уверенности, то он очень скоро лишается покоя. Он уже узнал о своём предназначении, но все еще боится начать -тогда олень появляется в его снах и говорит ему:
"Чего ты ждешь? Немедленно начинай лечить". И олень преследует его, мучая и надоедая, пока будущий целитель не начнет заниматься лечением. Если же целитель будет медлить, заболеет один из членов его семьи и тогда у него не останется выбора. Ему придется лечить своего родственника всеми доступными средствами травами, пением псалмов, выводить болезнь любыми другими способами. Вот так он и начнет практику целителя. Когда заболеет еще один член семьи – ему опять придется лечить. И он сможет это сделать, потому что Тамацин дал ему именно этот Дар. Теперь он – целитель.
– А если он уже лечит членов своей семьи, то объявляет ли он остальным виррарика, что может лечить?
– Нет, он ничего никому не говорит, но соседи со временем узнают о его даре целителя, и когда кто-то заболевает, целителя находят и обращаются к нему за помощью. Так начинает расти его известность – тем быстрее, чем лучше он лечит.
Как можно понять, получаемое при обучении знание не является чисто человеческим знанием. Знание воинов-тольтеков не состояло и не состоит из слов, почерпнутых из книг или услышанных из уст учителя. Хотя слова неизбежно присутствуют между учеником и тем, кто подталкивает его к знанию, они играют второстепенную роль; обычно они полезны уже после того, как ученик лично приобщился к знанию.
Для приобщения к истинному знанию не требуется книг, учений, учителей или слов.
Единственный способ – жизнь, единственный учитель – Дух и его видимое лицо: природа. Самообучение
В языке нахуатл не существует слова, передающего идею обучения в том виде, в каком она известна на Западе, – когда мы учимся у кого-то еще, у специального учителя. В этом языке слово, близкое по значению к русскому "обучать", будет нимомаштик, в дословном переводе это означает "обучать себя". Так и говорили мне мои первые "учителя" танцев виррарика – двое детей, которые подбадривали меня во время длительного ритуала криками: "учи себя, учи себя!"
Поэтому нам – тем, кто действительно готов принять на себя ответственность, без которой немыслимо продвижение по пути знания, – ясно, что учителя, книги или группы суть лишь помощники, способные в большей или меньшей степени помочь самообучению, в зависимости от обстоятельств. Они призваны направлять наши усилия на пути к знанию и Свободе, которых мы достигнем благодаря нашему собственному старанию и собственной воле, совершая свои собственные поступки и используя свою собственную энергию. Единственные "учителя" – всегда готовый помочь Дух и энергия, необходимая для начала движения по пути знания. Если все это имеется в наличии, то появится и помощь извне в той или иной форме. С другой стороны, если нам не хватает внутренней убежденности или необходимой энергии, то все великие учителя, все прочитанные книги, все пройденные курсы нам не помогут. Метод "учи себя", о котором знали наши предки, особенно оправдан в нашу эпоху. Время учителей прошло, и для каждого настало время осознать свою ответственность за все, что с ним происходит. Мудро ли будет отдать наше истинное наследие, которым мы располагаем – нашу единственную жизнь – в руки учителей, причем неважно – истинные они или нет? Если вспомнить, что мы можем общаться непосредственно с Духом, то зачем нам нужны посредники? Твое время пришло. Используй его! Действуй!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОНИ ВСЕ ЕЩЕ С НАМИ ГЛАВА ТРЕТЬЯ. В ПОИСКАХ ТОЛЬТЕКОВ
Тольтеки среди индейцев Мексики
Я употребляю слово "тольтек" в том значении, в каком оно употреблялось ацтеками во время прихода испанцев, что случилось гораздо позже исчезновения исторических тольтеков. Ацтеки называли так человека знания, и, судя по рассказам, легендам, этнографическим и археологическим свидетельствам, "образ жизни тольтека" подразумевал их стремление постичь все, что касается знания и путей, ведущих к Духу. Поэтому мы называем тольтеками те этнические группы, которые либо испытывают заметное влияние исторических тольтеков, либо разделяют их активный интерес к знанию и его специфическим формам, даже если эти группы нельзя строго идентифицировать с тольтеками, опираясь на методы этнографии и истории.
Образ жизни тольтеков был присущ многим индейским народам доколумбовой эры. Мы можем обнаружить влияние тольтеков почти на все народы Центральной и Южной Америки.
Хотя такие трагические события, как захват и последующая колонизация Америки, в буквальном смысле стёрли с лица Земли целые индейские народы, некоторые из них все-таки уцелели, а с ними выжило и мировоззрение тольтеков. К концу двадцатого века эти уцелевшие народы в разной степени смогли сохранить свою первоначальную этническую структуру. Это зависело от многих факторов, таких как географическое положение, плотность населения и внутренняя сплоченность.
Так, существуют этнические группы, оставшиеся относительно чистыми с расовой точки зрения, но утратившие свой язык и первоначальную культуру. С другой стороны, существуют и те, кто смог противостоять притеснению колонизаторов, сохранив при этом свою культуру, религию и образ жизни почти нетронутыми. Именно среди последних, следы тольтекского знания наиболее свежи и заметны.
Сохранить прежнее мировоззрение оказалось вовсе не просто. В течение пяти веков индейцы вынуждены были занимать самое низкое положение, они находились на самом дне мексиканского общества. Сначала их пытались поработить, – а непокорных истребить, – испанские солдаты с их огнестрельным оружием. На смену им пришла церковь и колониальная администрация. Потом появились национальные интеграционные проекты, в действительности направленные на разъединение индейских наций. Капиталисты, воротилы от политики и плантаторы отобрали их земли и превратили самих индейцев в наемных работников-пеонов – почти что в рабов, живущих на мизерное жалованье. В последнее время, опираясь на современные технологии и значительные экономические ресурсы, религиозные организации, – как национальные, так и интернациональные, – увидели в индейцах новый, весьма многочисленный контингент для обращения в свою веру. Доля индейского населения, остающегося верным традиционному укладу своей жизни, резко уменьшилась вследствие физического вымирания, в результате исчезновения их культуры или абсорбции в обществе метисов – в Мексике их называют "местизо".
Все эти прискорбные события – завоевание, занесенные из Европы болезни, насильственная евангелизация, колониальный период, капиталистическое развитие и индустриализация – в течение половины тысячелетия мало-помалу способствовали сокращению территорий исконного проживания индейцев, пока древние культуры "цветка и песни" почти полностью не исчезли. Каждая из участвовавших в этих событиях внешних сил всеми доступными средствами стремилась заставить индейские племена отказаться от их культуры, религии, образа жизни и сломать их национальную гордость. Вступившие на земли индейцев Мексики и двух Америк отнюдь не с добрыми намерениями, пришельцы попрежнему продолжают попирать законные права коренного населения, но индейские народы не сдались. Они выстояли, хотя для этого им пришлось покинуть свои родные земли на равнинах и искать убежища в самых недоступных горных районах.
Эти народы, встречая грудью натиск пришельцев, смогли отстоять свой образ жизни, хотя и немалой ценой. Благодаря им, сегодня, в начале нового тысячелетия, тольтекское сообщество, с его обычаями и ритуалами, продолжает существовать.
В настоящее время в Мексике существует пятьдесят семь этнических групп, не считая "местизо". Среди наиболее многочисленных можно назвать нахуа, мацатеков, виррарика, сапотеков, отомие, тотонака, якуи и тарахумара. Каждая из этих этнических групп по-своему боролась за сохранение своей самобытности.
Некоторые из групп были, по-видимому, "окультурены", ибо входящие в их состав индейцы стали одеваться как метисы и говорить по-испански. Однако, пристальное наблюдение часто выявляет наличие у них традиционного, естественного для данной этнической группы образа жизни.
Одним из наиболее прискорбных последствий процесса утраты этнической самобытности является так называемое "клеймо" индейца. Из-за унизительных условий, в которых приходится жить большинству местных народов, они стыдятся того, что они – индейцы. Воспринимая белого или метиса как человека, вероятно, имеющего деньги, здоровье и благосостояние, они пытаются "местизофицироваться", уподобиться метисам, отказываясь для этого от собственного языка, традиционной одежды и культуры. Во многих общинах часто можно услышать, что старшие жалуются на отсутствие у молодых интереса к обычаям предков. Однако следует воздержаться от поспешных выводов. Следует помнить, что индейцам приходится бороться за выживание в условиях чрезвычайной бедности и на грани голода. Их нельзя осуждать.
К счастью, не все индейские народы находятся в столь жалком положении. Существуют те, кто сохраняет в неприкосновенности свой язык, одежду, религию и обычаи. Они малочисленны, и контакт с ними затруднен, но их значение для нашей эпохи трудно переоценить, ибо они являются подлинными носителями священных традиций до-испаиской Мексики. Тольтекская связь
У меня была возможность путешествовать практически по всей Мексике, интересуясь, в основном, теми районами, где природа не испытала еще на себе губительного воздействия человека. Может показаться невероятным, но, к счастью, такие места все еще существуют в нашей стране. В своих поисках нетронутой природы я встретился с индейцами Мексики, всегда жившими с ней в гармонии. Я познакомился с различными этническими группами и индейскими общинами – нахуа, цоциле, целтале, мацатеков, виррарика, микстеков, сапотеков и тотонака, – и пожил среди них. Особый интерес для меня представляли нахуа и виррарика. Обе эти народности полнее всех прочих сохранили древнее тольтекское знание. Нахуа прямые потомки населения Тулы, а виррарика ближе к тольтекам из Ацтлана. Но кроме географических, миграционных или генеалогических связей существует устойчивая духовная традиция, которая позволяет напрямую связать эти народности с тольтеками древности.
Я получил возможность приобщиться к духовным традициям, методам обретения знания и повышенного осознания, которые в разных формах сохранились среди индейских народов. Чтобы полнее представить себе структуру унаследованной ими от тольтеков духовной культуры, мы можем условно разделить ее элементы на три категории.
Первая и наиболее общая – это космовидение, восходящее к доиспанским временам, оно присуще практически всем членам индейской общины. В его состав входит осознание смерти, тесная связь с природой, понимание Земли как живого существа, осознание тела сновидения (у виррарика). Ко второй категории относятся знания, методы, обычаи и ритуалы, доступные лишь отдельным лицам или особым группам, входящим в общину. Например, среди виррарика любой маракаме или главный маракаме общины (он же возглавляет и группы хикарерос) признается всей общиной как лицо, ответственное за все, связанное с религиозной деятельностью общины. В то же время, существует целый ряд ритуалов, неизвестных тем, кто не является частью избранной группы посвященных.
В третью категорию попадают "магические цепочки"– небольшие группы людей, которые поколение за поколением устно передают особые обычаи, связанные с древним знанием. Доверенное им они хранят в полной тайне, и так, чтобы само существование этих магических цепочек оставалось незаметным даже для других членов их собственной общины. Входящие в состав таких групп предстают перед другими индейцами как крестьяне, торговцы, ремесленники, целители – по собственному усмотрению. Совсем недавно и весьма необычным способом эти магические цепочки начали включать в свои ритуалы и неиндейцев. Хотя у меня была возможность приобщиться ко всем трем упомянутыми категориями традиции, сейчас я могу рассказать публично только о первых двух, и лишь слегка коснуться третьей. Народы нахуа и виррарика: уцелевшие потомки тольтеков
Именно среди индейцев нахуа я пережил свое второе рождение, став воином-тольтеком. Это больше, чем просто членство или звание; это целое мировоззрение, особое отношение к жизни. Воин-тольтек борется за то, чтобы направлять каждое свое действие на решение комплекса сложных проблем, а каждый его поступок становился бы еще одним шагом на пути к Духу. Мое второе рождение произошло в общине Нахуатл, расположенной среди высоких гор Центральной Мексики. Эта община была особой, ее члены сохранили нетронутыми древние церемонии установления связи с осознанием Земли, пробуждающие в участниках очень специфическую форму восприятия, неизвестную большинству людей – это то, что Карлос Кастанеда называет вторым вниманием. И это несмотря на то, что в поселке стояла очень большая и старая церковь, построенная еще в шестнадцатом веке.
В течение нескольких веков присутствие католического священника было неотъемлемой частью жизни общины. И на протяжении этих столетий каждый священник, в свою очередь, боролся за искоренение того, что считал языческими и даже сатанинскими обрядами индейцев. Когда я впервые появился в этой общине, они – и новый священник, и индейцы, каждый по-своему – рассказали мне, что предыдущий священник покинул общину менее года назад. Он был очень старым и весьма раздражительным человеком, который в течение десяти лет всеми возможными средствами боролся за искоренение стойкого "идолопоклонства" в этих местах. Этот святой отец очень обижался, когда индейцы общины, весь год притворявшиеся "добрыми христианами", вдруг исчезали из своих домов и маленьких хижин, чтобы по три дня кряду принимать участие в связанных с культом Земли ритуалах, восходящих к доиспанским временам. К вящему гневу священника, ритуал этот проводился в тайных пещерах где-то неподалеку. Несмотря на все старания, обнаружить эти пещеры ему никак не удавалось. Так продолжалось год за годом, и поскольку дата зловредного события всегда изменялась, – привязанная скорее к открытию сельскохозяйственного цикла, нежели к календарю, – у священника не было никакой возможности узнать, когда же это случится. Он делал все, что мог, – даже устраивал крестные ходы с вынесением из храма статуи Христа, чтобы "изгнать злых духов" из окружающих гор. Все без толку. Эти маленькие заблудшие индейцы оказались исключительно хитры и упрямы. Во время воскресной мессы, – особенно после того, как возвращалась таинственно исчезавшая на три дня паства, священник гневно распекал индейцев, причем делал это на языке нахуатл, которым овладел за эти годы в совершенстве. Ирония происходящего заключалась в том, что он устраивал индейцам разнос в церкви на их собственном языке, называя их при этом поклонниками дьявола. При этом он употреблял индейское слово, которое сами индейцы никогда не произносят, потому что среди них, как и среди других восходящих к тольтекам народов, это слово имеет магический смысл. Произнести его означает вызвать те силы, которые оно обозначает, привлечь их.
Таким образом, священник постоянно грозил им проклятием, вызывая при этом дьявола снова и снова. Местные жители (те немногие, которые посещали мессы) не знали где спрятаться, когда святой отец совершал великий грех "призывания дьявола в дом Бога"! Они приходили в сильное смущение и теряли всякое желание посещать церковные службы. В один прекрасный день произошло совершенно логичное при таких обстоятельствах событие. Это был обычный дождливый день в горах, когда дождь не просто льет, а прямо хлещет, и гроза непрестанно извергает громы и молнии. Внезапно молния ударила прямо в церковь, попав точно в алтарь и полностью опалив его. Священник был настолько испуган, что тут же сбежал. Для местного же населения происшедшее было совершенно естественно – всего лишь небольшая плата за тяжкий грех призывания дьявола в храм божий. Сам я никогда не встречал пресловутого священника, но мог видеть след удара молнии на сгоревшем алтаре. Во время моего последнего посещения этих мест посвященные Земле ритуалы были все еще живы, а местонахождение пещер оставалось по-прежнему окутано тайной. Здесь мне посчастливилось стать "приемным сыном". Эту честь мне оказал один из тех, кто отвечал за организацию и соблюдение тайны проведения ритуалов и охрану пещер, а также находящихся в них огромных каменных фигур, созданных еще в доколумбову эпоху. Насколько мне известно, я стал единственным человеком за пределами индейской общины, которому было позволено узнать местоположение пещер и характер проводимых там ритуалов. Конечно, я никогда не раскрою секрета их точного местоположения. Практики "по Кастанеде"
Если мое "рождение" в качестве воина-тольтека произошло среди нахуа, то "достижение совершеннолетия" пришлось на то время, когда я жил среди виррарика. Из всех индейцев, с которыми мне довелось познакомиться, именно они, – судя по природе их обычаев и ритуалов, а также повседневному образу жизни, – оказались наиболее ярко выраженными "тольтеками". Живя среди них, я по-настоящему занялся приобщением к тем сторонам реальности, с которыми сталкивался преимущественно во сне. Я изучал предметы, увлекавшие мой разум, но оставлявшими открытым вопрос существует все это в действительности или нет? Ко времени моей первой встречи с виррарика, я уже прошел часть пути к знанию – этому способствовала и жизнь среди индейцев нахуа, и мои собственные поиски истинных путей развития, которые всегда начинаются со стремления усовершенствовать свой собственный внутренний мир. Одно из направленных на внутреннее совершенствование занятий состояло в чтении книг Карлоса Кастанеды. Содержащиеся в них сведения и крупицы знания оказались очень схожи с тем, что мне удалось обнаружить у живущих в горах индейцев. Благодаря этому чтению, я узнал о комплексе упражнений, знакомство с которым позволило мне воспринять духовный опыт индейцев виррарика и осмыслить полученный в ходе моей собственной жизни среди них опыт, и потому я считаю уместным сделать здесь краткое отступление. Упражнения, – такие, как наблюдение недеяния, передвижение в темноте с использованием телесного восприятия, походка силы, осознание смерти, второе внимание, упражнения на неординарные взаимоотношения с осознанием Земли, остановка внутреннего диалога, установление связи с осознанием деревьев, практическое использование снов и многие другие, – были отчасти знакомы мне благодаря моему опыту, приобретенному у нахуа. И все же, большая часть того, о чем писал Кастанеда, оставалась для меня только сказками о силе. Хотя его книги стали важной частью моей жизни, они не подвигли меня на поиски дона Хуана или самого Карлоса.
Практикуемые уцелевшими тольтеками безмолвное наблюдение за природой и бессловесное знание позволяли понять, что можно самостоятельно продвигаться по пути к свободе и знанию, а не путаться в фантазиях какого-нибудь учителя. Сам Кастанеда говорил об этом очень ясно. Вместо поиска нагуаля, я продолжал работать с собственной энергией, следуя наставлению дона Хуана Матуса: "Воин безупречен, если он верит в свою силу, независимо от того, мала ли она или велика". Я начал в одиночку заниматься необычайными практиками дона Хуана, прекрасно дополнявшими то, что мне уже было известно. Много раз я совершал длительные "прогулки внимания", закапывал себя в землю, проводил ночи подвешенным к дереву, занимался работой с инвентарными списками, работал с недеянием собственного "я", выяснял пути утечки энергии. Я искал способы стирания личной истории, до тех пор пока не обрел способность видеть. Я практиковал набор упражнений, названный мной "живым изучением работ Карлоса Кастанеды", долго и настойчиво. Результаты оказались потрясающими: практики сработали, они помогли выявить необычную форму осознания – осознания другого собственного "я", что открывало доступ к неисчислимым духовным возможностям, скрытым внутри каждого из нас. Использование практик позволило выявить новые для меня формы восприятия и использования своей энергии, совершенно не похожие на обычные. Кроме "редких феноменов", которые так часто захватывают внимание читателей (союзники, беседа с деревьями или с Землей, полеты, восприятие, свойственное другим биологическим видам (например, волкам), бег в темноте, осознание тела сновидения и многое другое), упражнения "по методике Кастанеды" дали мне что-то еще, что в конечном итоге оказалось гораздо более важным. Я обнаружил, что дон Хуан был прав: воспринимаемый нами мир, в том числе и наша собственная личность (точнее, наше собственное эго) – это всего лишь описание, фантазия, которая только кажется реальной благодаря нашему настойчивому желанию принимать ее за действительность. Остановка мира, остановка себя – это гораздо больше, чем необычайные визуальные эффекты. Это не более и не менее, чем обретение возможности восприятия иных миров и способов бытия. Обретение восприятия иного и гораздо лучшего. Если мы прекратим поддерживать в себе ежедневно обновляемое нами противоречивое описание мира, то увидим, что отказ от такого описания есть верный путь к свободе, к открытию для себя иных миров, в которых мы могли бы жить так же, как живем в своем обычном мире. Прекратив поддержку описания собственного "я", которая основана на самомнении, жалобах, разочарованиях и низости, мы получим взамен реальный путь к свободе выбора поведения в любых возможных ситуациях. При этом мы прекращаем быть рабами своих представлений о своем способе существования как об единственно возможном; сбрасываем с себя цепи своей личной истории; разбиваем узкие, искусственно созданные границы, определяющие наш имидж. Мы говорим "прощай" лишенному свободы выбора образу жизни. Использование методов Кастанеды позволило мне довольно быстро убедиться, что на самом деле мы свободны и можем выбрать – кем быть и как жить. Ко времени моей первой встречи с виррарика, я только начинал свои эксперименты с методами Кастанеды. Подобно большинству горожан, сначала я мог только наблюдать извне за тем, чем они занимались. Я не представлял, что кроме того, что видели мои глаза и понимал мой мозг, было и нечто иное – эти люди взаимодействовали в отдельной реальности, о существовании которой я тогда даже не подозревал. (В следующих главах я вернусь еще к тем временам.)
Прошло какое-то время, и мои образ жизни позволил мне накопить необходимое количество энергии, чтобы сделать решающий шаг и "совершить прыжок" в отдельную реальность. Пересечение параллельных линий окончательно открыло мне то, чего я одновременно боялся и желал – сказки о Силе можно превратить в реальность. Это вовсе не то же самое, что играть в интеллектуальные игры с концепцией "необычной реальности" (которую я был готов воспринимать очень серьезно, так как ее существование получило физическое подтверждение, и ее восприятие можно было делить с другими людьми на протяжении нескольких дней и даже целых недель). Рассуждать об этом легко, но требуются большие усилия и твердая целеустремленность, чтобы заставить нас действовать, невзирая на страх или печаль – наших вечных спутников во время путешествий в иные миры и реальности, к пребыванию в которых мы не подготовлены. Настоящая трудность проникновения в параллельный мир состоит в том, что мы не можем внутренне принять его. Как мы можем принять иные миры, если безопасность нашего эго покоится полностью на непрерывности восприятия, которое в свою очередь, всецело связано с нашим повседневным миром – сколь бы абсурдным и эфемерным он ни был? Как мы можем принять неведомое, когда всю жизнь учились бояться и отвергать все неизвестное?
Отрицание неизвестного – это черта, присущая господствующей на большей части планеты западной культуре. Но господствует она отнюдь не везде. Например, среди индейских народов существование многочисленных необъяснимых феноменов считается нормальным явлением повседневной жизни. Они привыкли жить бок о бок с загадочным. Они без труда принимают существование вещей, которые могут или не могут быть объяснены; неизвестное не задевает их, поскольку самомнение не занимает центрального места в их культуре. Это позволяет им воспринимать как объяснимую реальность (тональ), так и необъясняемую (нагуаль).
Все не так у современных людей. Наше ощущение безопасности и чувство собственной важности основаны на уверенности в том, что мы все знаем и все можем объяснить. Как следствие, мы начинаем считать известным все то новое, что появляется в поле нашего зрения; мы прибегаем ко всем мыслимым видам ассоциаций, лишь бы трансформировать неизвестное в известное и иметь возможность сказать: "Ага, это я уже знаю! Это похоже на то и на это, на то, что я уже изучил, знал или видел тогда-то и тогда-то". В исключительных случаях, когда то, что появляется перед нами, никак не вмещается в узкие рамки нашего опыта, мы этого просто невидим, даже если оно находится у нас под носом. Мы даже не осознаем, что с нами происходит!
Цена, которую мы платим за чувство собственной важности, очень высока -в течение всей нашей жизни мы остаемся заключенными в пределах единственного, причем достаточно ограниченного мира, в то время как мы могли бы посетить так много различных и гораздо более необычайных миров! Возможность посещения таких миров полностью зависит от наличия у нас дополнительного количества энергии, что становится возможным, если нам удается преодолеть чувство собственной важности и допустить мистическое в свою жизнь. В конечном итоге, все упирается только в количество имеющейся в нашем распоряжении личной силы.
Возвращаясь к виррарика, мы можем сказать, что они оттают в реальности, отделенной от той, которая известна нам. Большинство из них находится в том месте, которое мы можем назвать "периферия отдельной реальности". Другие же, более приобщенные к Духу, и имеющие больше личной энергии, населяют более глубинные зоны этого мира. Жизнь среди них породила во мне "влечение" к их отдельной реальности, дала возможность увидеть и почувствовать вещи гораздо более необычайные, чем самые фантастические иллюзии. Тольтеки гор
Мои друзья виррарика – это в основном люди, занятые своими собственными делами. Я "просочился" в мир виррарика благодаря их великодушию и собственной настойчивости. Они не нуждались во мне и, вероятно, я даже немного побеспокоил их. Знание, к которому они приобщены, абсолютно бессловесно; оно основано на упражнениях и конкретном опыте. Здесь не существует ни объяснений, ни указаний. Виррарика учатся, совершая поступки, а не размышляя о них. Для сохранения этого знания не требуется ни священных книг, ни священников, ни церковной иерархии. Главная его часть сохраняется посредством набора упражнений, передающихся из поколения в поколение. Индейские народы, о которых идет речь в этой книге, не разделяют шкалу ценностей, принятую в современном обществе. Они живут в другом мире, о котором нельзя получить представление, не обретя собственного опыта. То, что делает их такими особенными – это не чудеса с отменой физических законов (о которых мы сами знаем так мало), не паранормальные способности и не власть над сверхъестественными силами. Они замечательны тем, что любят и уважают мир природы, а не так ценимое нами чувство собственной важности или его проявления. Они знают и практически используют присущие нагуалю аспекты человеческого осознания и устанавливают связь с нагуалем мироздания, нам же об этом почти ничего не известно. Они замечательны, потому что они другие. Это свойство делает их в наших глазах учителями, способными помочь в обретении магического знания, невзирая на то, что у них нет ни малейшего стремления обучать нас чему-либо, так как они слишком заняты углублением своих собственных знаний. Их отличие от нас позволяет им воспринимать недоступные для обычных людей грани реальности, а их восприятие очень трудно понять тому, кто не жил с ними рядом. Речь идет не о поиске необычного ради самого поиска; скорее, это поиск результатов, ведущих к полнокровной и сбалансированной, насыщенной событиями жизни. Жизнь становится богаче, если вмещает в себя неизвестную сторону реальности внешнего мира, и неизвестную сторону нас самих. Об этом моим друзьям-индейцам, хранителям уцелевших с древних времен знаний, известно очень многое. Они замечательны не только этим, но и тем, что они смогли выжить. Они сосуществуют с нами в этом мире. Но чтобы сохраниться, им пришлось выстоять в пятисотлетней непрерывной борьбе против западного общества, одержимого навязчивой идеей уничтожить все, что отличается от его собственной нормы.
