Текст книги "Последний конвой (СИ)"

Автор книги: Виктор Саморский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9
Лидия

7 февраля 32 года

Ненавижу море и морскую болезнь!

11 февраля 32 года

Фух… вроде начало отпускать. Как же мне было хреново все эти четыре дня, просто не передать.

Сегодня первый раз вышла из каюты на палубу. Качка уменьшилась, или это я к ней привыкла? Да нет, все-таки первое, – полный штиль, волн нет, одни мелкие «барашки». Море успокоилось, небо очистилось, значит, будем жить дальше.

А жарища-то какая! При отправлении всего десять градусов тепла было. Ну, так февраль же! А сейчас, уже тридцатник давит, не меньше. А может и больше. По ощущениям, как будто середина июня.

Ох, Лидка, Лидка, куда же ты дура поперлась? Это же Африка, – мертвый континент…

За то время, что я провела в каюте в обнимку с фаянсовым другом, а точнее сказать с нержавеющим, так как на кораблях унитазы металлические, мы прошли Черное море и вышли в Средиземное. Пока все пользовались привычными, устоявшимися еще до катастрофы названиями, может быть чуть позже появятся новые, а пока обходимся теми, что есть. Еще недельку и пройдем Суэцкий пролив, потом – Красное море, и высадимся в Эфиопии.

Вот оттуда и начнется настоящее путешествие. Африка, как много в этом слове…

Добралась до каюты капитана, у него единственного на корабле сохранился кусочек зеркала. Посмотрела на себя, и чуть не заплакала. Я и раньше-то красавицей не была, а теперь и вовсе мымра – мымрой. Одежда висит как на вешалке, бледная как смерть, щеки ввалились, губы растрескались, волосы паклей. Одни глаза и остались, огромные в половину лица и какие-то мутные. Кошмар!

Нет, так нельзя, нужно срочно приводить себя в порядок.

Спускаться обратно в каюту не хотелось, одна мысль об этом вызывала рвотные позывы. Не хочу на физиологию скатываться, но, когда из тебя течет, практически непрерывно, и сверху, и снизу, просто жить не хочется…

Сжала зубы, нервы в кулак, спустилась в каюту. Навела марафет, насколько смогла, снова выбралась на палубу. Взгляды мужиков изменились, вместо сочувственных, стали заинтересованными. Ну что же, это лучше, чем ничего, а там «будем посмотреть по ситуации».

* * *

Сегодня встретилась с начальником конвоя, попросила собрать личный состав для инструктажа. По-хорошему, это нужно было сделать еще в самый первый день, но «не шмогла я, не шмогла». Навалилось как-то все и сразу, а потом проклятая морская болезнь подкосила молодую и цветущую женщину, прямо «на корню подрубила».

Прививки всем еще дома сделали, с этим строго. Хорошо, большинство инфекций лечатся антибиотиками, но всегда есть шанс подцепить незнакомую бактерию или вирус. Все-таки другой континент, и болячки слегка иные, так что без инструктажа не обойтись.

Родион поморщился от моего появления, будто бы ему хину предложили, недовольно выслушал, но возражать не стал и команду собрал, причем в полном составе. Даже «научников» и «руководятлов» пригнал.

Серьезный мужик, с таким не забалуешь.

Стоял душный вечер, море спокойное, солнце садится, Юпитер пылает над горизонтом, вода мерно хлюпает за бортом. Прямо-таки идиллия. Мужчины расселись на палубе под брезентовым навесом, закурили, принялись внимать. Представилась им теперь сама, коротко рассказала, в каких экспедициях приходилось работать, с какими случаями сталкиваться. Смотрю, старшие прониклись, во взглядах даже подобие уважения показалось, во всяком случае, робкая надежда что все обойдется. А если что, «врачиха вроде ничего, опытная, вытащит с того света».

Начала рассказывать о профилактике, о симптомах новых болячек, при каких можно не беспокоиться, при каких сразу ко мне, а при каких накрыться простыней и ползти подыхать прочь от лагеря. Как опознать перегрев и солнечный удар. Как снизить температуру тела при лихорадке, если под рукой нет ни одного лекарственного препарата. Что делать если укусит тарантул или кобра. Кое-что о ядовитых мутантах «новой волны» поведала.

В общем, добавила оптимизма людям. Молодежь скисла, многих внезапно открывшиеся перспективы совсем не порадовали.

Наивные, вы даже не представляете, что вас там ждет. Действительность преподносит такие сюрпризы, какие не сможет придумать даже самая раскрепощенная фантазия. И лучше сейчас запугать, как следует, чем потом нянчится с половиной конвоя по пустяковому поводу.

Лекция затянулась часа на полтора, я даже сама удивилась, как быстро время пролетело. В конце переписала в список имена, фамилии и должности личного состава, включая «фашистов» и административное звено. Список получился внушительный, почти под сотню человек. Серьезная экспедиция, получается, нужно требовать у Быкова пару помощников. Сложно одной придется, да и, судя по всему, кроме заболеваний и несчастных случаев, не обойдется и без перестрелок. А это значит, понадобится ассистент, привычный к виду крови и оголенных внутренностей.

Эмиссар оказался умницей, без уговоров и возражений, вопрос решил прямо сразу на месте. Двоих? Значит двоих! Санинструктора из состава штурмовиков, «он хотя бы шприц в руках держать умеет, да и прикроет огнем, в случае чего». А также одного младшего научного сотрудника из «команды тунеядцев и бездельников», «все равно от него толку в экспедиции почти нет, пусть хотя бы делом будет занят». Кроме того, за группой закрепили водителя и микроавтобус, из-за брони напоминающий катафалк, с грубо намалеванными красными крестами на борту. За неимением лучшего транспорта, сойдет и этот, я не капризная. Пара носилок для «тяжелых» поместится, а большего и не нужно.

Выдалась свободная минутка, и я засела за список. Народищу! Никогда так много в экспедицию не отправляли. Что-то грандиозное запланировано, а между тем, официально объявлено, что везем экспериментальные, генетически модифицированные семена для колонии, жратву, горючее, медикаменты и всякую мелочевку.

Брехня! Вот как пить дать, цели у экспедиции совсем иные, только кто же простых смертных будет посвящать в тайны Метрополии?

И так, административное звено состоит из пяти человек:

Глава экспедиции, он же Эмиссар, – Родион Сергеевич Быков. Красавец мужчина, в полном расцвете сил. Ну, «настоящий полковник», чего уж там душой кривить.

Комиссар, политрук, и он же «Чекист», – Лев Исаакович Гейман. Старый, плешивый, с крючковатым носом и бородавкой на щеке. Типичный представитель своего вида, «руководятел партийный, обыкновенный, во все тайны Мироздания посвященный», в количестве одна штука.

Этот «гусь» наверняка знает, куда и зачем мы едем. Только выпытать у него что-либо, будет посложнее, чем удалить гланды через анус. Совершенно невыносимый тип. Слава богу, что хотя бы представлен «Великой Партией Объединенного Человечества» в одном единственном экземпляре. Одного мы как-нибудь сумеем вытерпеть и не удавить его же собственным галстуком. Впрочем, галстук он как раз не носит. Уж лучше бы носил, а не притворялся обычным человеком.

Начальник охраны конвоя – Пауль Нойманн. Так и хочется прибавить «штурмбанфюрер СС», форма у штурмовиков черного цвета, а выправкой и повадками, ну прямо точь-в-точь фашистскую напоминает. В реальности, просто майор «Службы Безопасности Метрополии». Я не разбираюсь в воинских подразделениях чекистов, по мне вояки, они и в Африке вояки. Не важно, какого цвета форма и что нарисовано на шевронах, – черное солнце, глаз в треугольнике, или кинжал, протыкающий дракона. По своей сути, все они одинаковые. Как говорится – одним миром мазаны. Ублюдки в погонах…

Федор Михайлович Шибарин – командир взвода «фашистов», лейтенант. Главный помощник Пауля на вторых ролях, что-то вроде замкомандира роты. Судя по всему, никаких ответственных решений самостоятельно не принимает, но в состав администрации, тем не менее, вхож.

Евгений Александрович Чернецкий – очень подозрительный тип, адъютант политрука. Недалекий, услужливый, самодовольно-наглый и ехидно-циничный тип. Короче, двуличная сволочь, холуй, жополиз и проныра. Чем будет заниматься в конвое, совершенно непонятно. Официально представился как «особоуполномоченный». При чем, вот так, без пояснения, кем именно и на что уполномочен.

Мне-то какое дело, раз «уполномочен», значит, чем-то важным будет занят. Лишь бы под ногами не путался и палки в колеса не совал.

И болел поменьше…

Дальше в списке, как-то сами собой по иерархии оказались «научники», то бишь, – «научный персонал экспедиции», в составе трех человек:

Жмышенко Аркадий Валерьевич, – профессор истории и археологи, глава научного совета экспедиции.

Эдуард Васильевич Ревель, – аспирант политехнического университета.

Мокрецов Василий Семенович, младший научный сотрудник кафедры прикладной механики Физтеха, а теперь по совместительству, еще и мой подчиненный в должности санитара.

Все трое из самой Столицы, все трое жутко важные и напыщенные, как индюки в курятнике. Ничего, экспедиция рога пообломает, и весь лоск как ветром сдует в первые же дни похода. Знаем, сталкивались.

Кстати, нужно этого Василия, перво-наперво, проверить на стрессоустойчивость и боязнь вида крови. Слишком холеный и самодовольный, от такого может быть больше проблем, чем пользы. Грохнется в обморок на операции, или названия инструментов перепутает. Впрочем, я могу и ошибаться. Не всегда человек таков, какое производит впечатление при первом знакомстве.

Я отложила список в сторону и задумалась. А собственно говоря…

Якобы «научная экспедиция» отправляется в Африку в составе вооруженного до зубов конвоя, везет в одну из самых отдаленных колоний семена растений. А кто входит в состав «научного совета»?

Хм… ведь нет ни единого биолога. Как хотите, а это выглядит, ну о-о-очень подозрительно. Так что моя версия о несоответствии официального предназначения получила еще одно косвенное подтверждение.

Ну-ка, прикинем. Историк-археолог, физик и механик. Что они в Африке забыли? Это же мертвый континент. Там кроме пустыни и дикарей, нет больше ничего. Никаких машин и механизмов, тем более архиважных раскопок для загибающегося человечества.

Но тогда зачем мы туда едем, и этих «тунеядцев и бездельников» везем?

И опять-таки, пусть даже экспедиция совсем с другими целями отправляется, а семена, так, прикрытие. Что это меняет? Людей все равно лечить нужно? Нужно! Не поставили тебя в известность? А кто ты такая, чтобы тебя посвящали в секреты высшего командования?

Так что, Лидия, заткнись и делай свою работу! Не твое это собачье дело, влезать в интриги и разоблачать «Великих Кормчих Человечества». Тебе жизни и здоровье людей доверили, вот этим и занимайся. А с «целями и задачами» экспедиции пусть другие разбираются. К черту все эти заговоры!

Кто у нас там дальше? Водители в количестве тридцать восемь человек. По два человека на основное транспортное средство, и по одному на вспомогательное.

Путем нехитрых вычислений получаем двадцать восемь единиц самодвижущейся техники. Огромный, как паровоз тягач, шесть автоцистерн с горючим, шесть грузовиков набитых барахлом и жрачкой. Бортовой КрАЗ с «фашистами» – это что-то типа автобуса у вояк. Три цистерны водовозки, трактор, типа бульдозер, моя «скорая», фургон ремонтников с запчастями, два броневика штурмовиков, и мелочевка. Пара джипов «на подхвате», пикап с двуствольным пулеметом, пикап «кухня на колесах» и личный УАЗик Чекиста.

Поехали дальше. Рота охраны конвоя, в составе сорока «фашистов». Хозобслуга, – завхоз, механик, сварщик, два автослесаря и повар с помощником.

Кого-то забыла? Ну да, и я сама, – врач.

Итого: девяносто четыре человека. Немало! И примерно раза в три больше, чем обычно бывает.

12 февраля 32 года

* * *

Кажется, мы приплыли! Точнее, как в анекдоте, «плыли – плыли, и возле берега обосрались».

Понятия не имею, что теперь будет дальше. Однако, обо всем по порядку.

После завтрака я решила позагорать на солнышке, пока солнце еще не совсем злое, а мужики еще не оглодали без баб. После полудня печет просто невыносимо. Вчера градусник сообщил +38оС. А ведь мы еще и до побережья не добрались. Ужас, просто!

Значит, разделась я до купальника, разлеглась на палубе, подставив ласковым лучам обоих светил, а также взорам мужиков, свое прекрасное тело. Лежу, балдею, принимаю солнечные ванны, восстанавливаю подорванное качкой здоровье.

И вдруг, как шарахнет!

Вся палуба ходуном, сверху фонтан воды, короче перепугалась я не на шутку. Вскочила на ноги, одежду в охапку и бегом в свою каюту, от греха подальше. Да какой там, не успела добежать. Через пару шагов, второй взрыв, еще более мощный, раскатистый такой, протяжный. Весь корабль завибрировал и заскрежетал, а потом сильный рывок. Я даже равновесие потеряла и плашмя грохнулась на палубу, все коленки отшибла и локоть.

Да что же происходит?

Смотрю по сторонам, суета и беготня началась. «Фашисты» с оружием в руках оборону занимают, хотя никто не может понять, где враг и в кого стрелять нужно? Море чистое и совершенно пустое, даже маленького кораблика на горизонте нет. Да что там говорить, даже самой скромной лодочки не видно.

Тогда кто в нас стреляет?

Я на всякий случай доползла до укрытия, и быстренько натянула одежду. Спряталась за какими-то огромными круглыми железными штуковинами, пялюсь по сторонам, ничегошеньки не понимаю.

Палуба ощутимо накренилась на правую сторону. Я читала об устройстве сухогрузов, внутри у них множество герметичных переборок, поэтому даже повреждение и затопление нескольких из них не представляет опасности для корабля в целом. Но это все теория, а на деле, «Титаник» тоже презентовали как совершенно непотопляемый корабль, однако, взял, да и затонул в первом же плавании. Не дай бог, наш сухогруз даст течь, ведь и не спасет никто. Нет здесь других кораблей Метрополии, слишком далеко от морских путей.

Ужас как помирать неохота!

В машинном отделении застопорили двигатели, и над сухогрузом повисла непривычная тишина, которую нарушал только шум ветра и плеск воды за бортом. Никто не нападал, не брал корабль на абордаж, не открывал огонь из всех корабельных орудий. Злые пираты с саблями, зажатыми в зубах, из воды не выныривали, и за борта не цеплялись. Короче говоря, время шло, а не происходило ровным счетом ничего. Я даже успокоилась.

Командиры тоже смекнули, что никакого нападения нет, дали условный сигнал – отменили боевую тревогу. Народ принялся выбираться из всевозможных укрытий, из кают тоже носы высунули, любопытствуют. Команда принялась оценивать степень повреждения корабля. Тем временем, штурмовики собрались небольшими группами, ожидая распоряжений. Их не последовало в течение довольно долгого времени, а потом и вовсе была дана команда – «разойтись и не путаться под ногами».

Ничего не понимаю!

Я немного перевела дух, похоже на этот раз все обошлось. Не верю ни в бога, ни в черта, но в такие моменты отчаянно хочется попросить кого-либо из них, чтобы и дальше обходилось без жертв. Сколько человек прошло через мои руки? Сколько смертей было и сколько будет? От инфекций, болезней, ранений – не счесть.

Более – менее разобрались в ситуации только часа через два. Наш сухогруз напоролся на подводные мины. Корабль получил серьезные повреждения. Ремонтная команда пытается что-то там исправить, но получается у них очень плохо, можно даже сказать, что совсем ничего не получается.

Взрывом полностью уничтожило левый гребной винт и значительно повредило правый, отказало рулевое управление. Часть обшивки и внутренних переборок разрушено, вследствие чего один трюм оказался полностью затоплен. Нарушилась балансировка судна. Прорыв в машинном отделении с огромным трудом удалось ликвидировать, воду сейчас откачивают. Есть надежда, что движки удастся реанимировать. Но без управления и гребных винтов мы все равно никуда не доплывем. Есть жертвы среди экипажа, не всем удалось вовремя выбраться из машинного отделения, затопленного водой. Раненных, как не странно, нет. Если не считать за ранение мой сбитый локоть.

Вот же не повезло…

И что теперь? Будем болтаться посреди моря?

13 февраля 32 года

На целые сутки наш «Летящий» лег в дрейф, а точнее, – превратился в большой скособоченный плот, доверенный воле богов. Ни до Суэцкого канала, ни до Эфиопии по Красному морю, на нем уже не дойти. И тем более, на нем невозможно вернуться обратно в Краснодар. Для ремонта требовались доки, краны, сварка, и замена некоторых узлов. Все что смогли сделать механики за целые сутки, это с горем пополам запустить один движок. Кое-как маневрируя остатками правого винта и почти не функционирующим рулевым управлением, мы двинулись вперед. По картам до суши совсем недалеко. Скорость движения корабля очень сильно уменьшилась, но он хотя бы начал двигаться, и это внушает некоторый оптимизм.

15 февраля 32 года

Двое суток мы плетемся со скоростью улитки, а суши по-прежнему не видно. Мой оптимизм уменьшается с каждым часом. Жара заметно усилилась. Нашла градусник, посмотрела и присвистнула – сорок три градуса в тени. А на солнышке и того больше. Припекает знатно! А что дальше будет? Даже подумать страшно.

Делать нечего совершенно, закрылась у себя в каюте и сплю. Точнее пытаюсь уснуть, очень душно, вся постель пропиталась потом. Графин с водой на тумбочке нагревается за полчаса, приходится глотать теплую воду.

17 февраля 32 года

Берега по-прежнему не видно. Начинается шторм. Как ни странно, морская болезнь ко мне не вернулась, хотя качка гораздо сильнее, чем была после отправления в плавание. Небо совсем черное, видны разряды молний. Волны просто невероятно огромные! Экипаж велел готовиться к худшему, без управления нас почти наверняка разобьет о прибрежные скалы или разломит баржу пополам и потопит. Заперлась в каюте, так как выходить на палубу очень опасно, может запросто смыть за борт. Последнее что удалось увидеть, это как волна ударяет в борт судна. Тряхнуло сильнее, чем от взрыва, и снова этот противный металлический скрежет. Матерь божья, страшно-то как!

Может быть это моя последняя запись.

18 февраля 32 года

Сразу две хорошие новости. Шторм закончился, и мы еще живы.

Мы не разбились, и даже не сели на мель. Берег совсем рядом, просто рукой подать. Капитан сказал, пережить этот шторм, у нас шансов было немного, но боги сжалились над покалеченным судном и пощадили его.

Потрепало нас знатно, конечно, но техника и груз на месте, хотя кое-что и намокло. Медленно тащимся вдоль берега, ищем место, куда можно причалить.

Идею предложили грандиозную, – выгрузить наш огромный трактор, прицепить к нему баржу и волочь на сцепке вдоль побережья в дельту Нила, остатки порта Каир тут совсем недалеко. Как в старину, бурлаки на Волге таскали свои суда. Глядя на скромные размеры трактора, по сравнению с размерами баржи, затея кажется смешной. Я просто уверена, что трактор эту дуру сдвинуть с места не сможет, но капитан и Быков почему-то считают иначе. Ну ладно, поживем – увидим…

Одно непонятно, как они собираются выгружать трактор? Ведь баржа почти неуправляема. Подойти вплотную к берегу, не оборудованному для причала судов, так чтобы не сесть на мель, баржа не сможет. Глубина здесь приличная, трактор просто утонет.

Тогда как?

Глава 10
Родион

Чекист откинул полог, и слегка пригнувшись вошел внутрь наспех вырытого блиндажа. Листы металла удерживающие стены от обрушения были уложены как попало, в щели тонкой струйкой просыпался песок образуя на полу небольшие барханчики. Близоруко щурясь, он покрутил головой, моргнул несколько раз привыкая к полумраку, нашел искомое, сделал пару неуверенных шагов, и в изнеможении плюхнулся на раскладной стульчик. Тот жалостливо скрипнул, но устоял.

– Уф-ф-ф, – тяжело выдохнул Гейман, – все-таки добрался. Тяжело. Старею, оказывается…

– Что с машиной? – спросил Родион морщась.

– Закипела, – отмахнулся Чекист, – радиатор течет. Как у всех.

– Зачем сам поперся? Не мог помощника отправить? Лев Исаакович, чай не мальчик уже. Неровен час апоплексический удар хватит.

– Не дождетесь, – кривозубая улыбка на обгоревшем лице политрука выглядела жутко и походила на звериный оскал, – я еще вас всех переживу.

– Ни сколько в этом не сомневаюсь, – усмехнулся Родион, – но рисковать по пустякам запрещаю!

Чекист достал грязный платок и аккуратно промокнул багровую лысину.

– Помощник четыре квадрата объехал, вернулся в полуобморочном состоянии.

– Ты сам выглядишь ненамного лучше.

– Да ладно, переживем, – вновь отмахнулся политрук, – я прикинул на глазок, пару километров осталось до лагеря. Колея просматривается хорошо. Рация все-равно сдохла, – батарея не держит заряд. Ждать пока вы меня хватитесь? Так это часа два – три, а то и все пять. Собрался и пошел. Пара часов, и вот он лагерь.

– А если бы сбился с пути?

– Добрался же.

– УАЗик далеко бросил? Нужно отправить бригаду ремонтников.

– Нет, – покачал головой Чекист, – километра четыре отсюда. Я механикам уже дал команду, возьмут Урал и приволокут.

– Ясно, – Родион скривился как от зубной боли и склонился над картой, – какие квадраты обследовал?

– Сорок два и сорок восемь.

Эмиссар сделал пометки на карте, испещренной многочисленными рукописными значками.

– Плохо дело, – мрачно выдавил он, – время идет, а машин по-прежнему не видно. Нужно расширять зону поиска.

Чекист покачал головой и аккуратно пощупал лысину пальцами:

– Обгорел, – внезапно пожаловался он, – Родион Сергеевич, нужно прекращать бессмысленный поиск и ехать дальше.

– Что? – вскинул голову Эмиссар, – «груз» в машине Королькова. Без него вся затея теряет здравый смысл.

– Никуда они не денутся, – хладнокровно рассудил Чекист, – направление движения знают. До Асуана рукой подать, километров шестьдесят осталось, или сто. Ну максимум – сто пятьдесят. А сидеть посреди пустыни и потеть от жары, никакого резона не вижу. Мы так можем и до морковкиного заговенья их разыскивать. Только технику угробим и горючее зря сожжем.

Родион молча разглядывал карту несколько секунд, затем поднял голову:

– А если они остановились, разбили лагерь и ждут помощи? Тогда мы угробим людей.

– Не-а, – уверенным тоном заявил Чекист, – не будут они сидеть на жопе несколько дней и ждать с моря погоды. Не дураки. Да и воды у них, по моим подсчетам, литров сорок – пятьдесят всего. К вечеру останется, дай бог, если половина. Так что еще сутки под палящими лучами солнца они не выдержат, а значит будут искать город. Там люди, вода и пища.

– А если дураки? – спросил Родин.

– Корольков, точно нет. У меня на него знаешь какое досье? Толщиной с кирпич!

– Иваныч – старый, больной и побитый жизнью человек.

– Не-а, – Чекист аккуратно расправил платок и оставил лежать на голове, – старикашка не так прост, как ты думаешь. При малейшей опасности возьмет на себя руководство группой. Кто там еще может? Французик? Глуп как пробка. Его помощник, япошка? Только и умеет начальству в рот заглядывать, самостоятельно ни одного решения принять не способен. Ковтун? Трус! Побоится взять на себя ответственность за группу. Борман? Безынициативен и откровенно ленив. Будет до последней минуты ждать спасателей, и шага не сделает без команды и подзатыльника. Пацаны из охраны? Ты же знаешь, кого мы для экспедиции отбирали и почему…

Родион по прежнем буравил взглядом старую карту.

– Так что других вариантов просто нет, – продолжил свой монолог Чекист, – если Петр Иванович возглавил группу, то с наступлением темноты прикажет двигаться в Асуан. Там и встретимся!

Родион неопределенно хмыкнул.

– Ночью нас ждет очень непростой переход, половина водителей будут сонными мухами, из-за этих поисков. Черт его знает, что нас ждет в Асуане.

– Ну да, вдруг война, а я уставший, – едва слышно проворчал Эмиссар в ответ.

Гейман вновь занялся обгоревшей лысиной, аккуратно прикасаясь кончиками пальцев, ощупал весь периметр повреждения. Недовольно поморщился.

– Одно не могу понять, – Родион поднял взгляд на политрука, – как могли потеряться несколько машин из середины колонны? Ну «хвост» отстал, – понимаю. Ну «голова» не услышала команды по рации, оторвалась и ускакала вперед, – тоже могу понять. Но из середины? Как?

Чекист сгреб платок, скомкал в руке и сунул в нагрудный карман.

– Видимость была хреновая, радио почти не ловило, ничего удивительного. Друг за дружкой ехали по габаритным огням. Знаешь старый анекдот? «Ты извини, дружище, но я уже в гараж заехал…»

– А ведущий? Кто у них там первый шел? Ковтун, вроде… Совсем идиот?

– Да хрен его знает, – тяжело вздохнул Чекист, – мне уже давно мерещится всякая херня. Уговариваю себя, что все это череда случайных совпадений, а сомнения все-равно гложут. Не верю я в чудеса, Родион Сергеевич. А в целенаправленную диверсию верить не хочется тем более. Гоню от себя черные мысли, а они не уходят.

– Ну поделись, коли так. Вместе покумекаем.

– Сначала взрыв на барже. Никаких следов подводных мин мы не нашли, как не искали. Могла быть заложена бомба изнутри? Могла! Потом засада на берегу, как будто точно знали когда и куда мы причалим. А ведь по первоначальному плану, ни о какой высадке в районе Каира даже речи не шло. Однако ждали нас именно там, как будто кто-то сообщил координаты. Народищу нагнали, уйму. А заметил кого? В основном отребье, расходный материал, пушечное мясо. Одеты в лохмотья, вооружены кое-как, дисциплина и субординация отсутствуют напрочь. Короче, сброд, а не бойцы.

– Да, – кивнул головой Родион, – были и у меня подобные мыслишки, как-то слишком легко отбились, при таком количестве нападающих.

– Вот-вот, профессионалы спалили бы половину техники из РПГ, зажав нас в кольце огня, и только потом пошли на штурм лагеря. А эти, как придурки, с карамультуками и убитыми вусмерть «Калашами», сходу, без перегруппировки, без предварительной разведки, сразу поперли в атаку. На что надеялись? Фактор внезапности, к тому времени был утерян.

– Зерг раш? – предположил Эмиссар, смешно изогнув бровь, пояснил, – быстрая и беспорядочная атака превосходящими силами.

– Скорее хаос и неразбериха. Сдается мне, Родион Сергеевич, никакой внешней координации атаки не было.

– Так ее и не было.

– А должна была быть! Под сотню народа. Без хорошего руководителя такая банда давно перегрызлась бы между собой. И развалилась на несколько мелких группировок. Понимаешь? Я не великий знаток человеческих душ, и тем более не солдат, но даже я понимаю, чем больше людей в группе, тем более непререкаем авторитет руководителя. А ничего подобного не было и в помине. Так бывает только в одном случае, – если банду наемников сколотили совсем недавно, впопыхах, и сразу швырнули «на дело». Значит целью было не уничтожение колонны и захват груза, а просто желание слегка пощупать конвой «за вымя». Значит знали, что у нас с собой оружия и боеприпасов, как у дурака махорки. Заодно и «слили» наиболее бесполезных дармоедов, чтобы под ногами не путались и жратву зря не переводили.

– Ну, допустим ты прав, – задумчиво произнес Родион, хотел еще что-то добавить, но передумал.

– Я знаю, что я прав, – отмахнулся Чекист, – но это всего лишь догадки и подозрения, их к делу не подошьешь. А доказательств у меня нет, и взять их негде.

– Это все?

– Нет, конечно. Почти с самого начала пути пошла череда подозрительных поломок и различных форс-мажоров. Сколько единиц потеряли?

– Техника на последнем издыхании, – возразил Родион, – запчастей нет, ремонтируем переставляя детали с одной машины на другую. Что же тут удивительного? Да и люди… Состав экспедиции, по большому счету, оказался не готов к африканской жаре и трудностям перехода.

– Так оно так, – покивал головой Чекист, – да и с водой… согласен… может быть какой-то разгильдяй действительно забыл кран закрыть, и поэтому целая цистерна питьевой воды в песок утекла. Но только я в это не верю! Не бывает подобных совпадений, слишком подозрительно выглядит. Ну что же мы с тобой олигофренов в экспедицию набирали? Нет, конечно! Вот поэтому я и не верю, что кто-то из водил мог забыть закрыть кран. Даже самый недалекий понимает, что без воды в пустыне смерть. Ведь это их вода! И на кону их собственные жизни.

– Да уж, – был вынужден согласится Эмиссар, – выглядит подозрительно. Но разгильдяйство, это не всегда злой умысел.

– Потом было нападение «падальщиков», – продолжил Чекист, – откуда они узнали, что приближается конвой? Даже засаду с минами успели организовать. Действовали ловко, слажено, скоординировано, по всем правилам боевой группировки. Но это «падальщики». Свора тупых примитивных дикарей. У них в принципе нет никакой военной подготовки, по уровню интеллекта они ненамного выше неандертальцев.

Родион пожал плечами:

– Может совпадение. Ждали кого-нибудь, а тут мы.

– Потом – ящерицы, – не сдавался Гейман, – Родион Сергеевич, ты слышал когда-нибудь, чтобы рептилии нападали на технику? Звучит как бред сумасшедшего.

– Голод, – потер лоб Родион, – прибежали на шум, попытались атаковать.

– Еще раз повторяю – бред. Вараны не водятся в пустынях, только на побережье. Вараны не охотятся стаями. Вараны очень редко нападают на людей. А уж на технику…

Родион озадаченно хмыкнул:

– Есть предположения?

Гейман помотал головой:

– В том-то и дело, что никаких. Я могу предположить только существование фермы по разведению ящериц на мясо. Но каким способом их натравили на конвой? Это же не дрессированные мартышки. Или ящерицы дрессируются?

– Понятия не имею.

– Армяша этот, – продолжил политрук перечисление, не слушая Родиона, – грузовик со штурмовиками чуть в провал не сбросил. Ведь сразу ополовинил бы состав охраны.

Чекист внезапно замолк и поднял растерянный взгляд на Эмиссара.

– Жеваный крот!

– Что? – вскинулся Родион.

– Я же этого козла в будке прикрыл, хотел допросить позже и напрочь о нем забыл.

– Ты хочешь сказать, что он до сих пор в «вахтовке» сидит? Без еды и воды?

– Похоже, что да.

– Вот черт!

Родион подскочил как ужаленный, и сразу рванул на выход…

Добежали до грузовика почти одновременно, Чекист даже позабыл про двухчасовой пеший переход по пустыне и напрочь обгоревшую лысину. Родион первым забрался по ступеням, рванул обжигающий металл рукоятки на себя. Внутри импровизированного автозака оказалось темно и очень душно, металл накалился на солнце и прогрел воздух. Несколько секунд вспоминал как зовут бедолагу, но в памяти так и не всплыло имя.

– Эй, как там тебя, Симонян? Давай на выход!

Из будки не раздалось ни единого звука. Никто не торопился навстречу.

Может все-таки ослушались приказа и выпустили?

Шагнул в темноту, пощелкал зажигалкой.

– Черт!

Надежда испарилась, средь ящиков с инструментом и запчастями неяркий язычок пламени выхватил тело водителя, лежащего на полу. Подскочил, тронул за плечо, легонько потряс, обернулся, крикнул в открытую дверь:

– Лев Исаакович, помоги, он без сознания.