Текст книги "Тайны минских перекрестков"
Автор книги: Виктор Правдин
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Часть третья
Минск. Одно из городских кладбищ. У входа стоит знакомый зрителю «Москвич», за рулем Прыщ. Слышен троекратный оружейный салют. К автобусам потянулись люди в милицейской форме. Отдельно сел оркестр и милиционеры с автоматами. Когда все разъехались, Прыщ идет с цветами к могиле. Оглядывается, поправляет ленты. С портрета на него глядит Андрей Бусел. Прыщ кладет цветы, шепчет:
– Знали бы ментяры, кому салютуют! Вот умора! Тебе повезло, сучонок!.. Кстати, как тебе там, внизу, в милицейской шкуре? Не жмет?
Знакомая зрителю лесничовка. Раннее утро. Бусел спит в сарае на чердаке. Слышен шум двигателя. К дому подъезжает «каблук». Прыщ выходит из машины, идет к избе. На крыльцо выходит Филин. Бусел подхватывается и через заранее проделанные щели в шифере наблюдает за происходящим. Изба, двор, поляна – как на ладони. Прыщ кричит, размахивая газетой:
– Все вышло, как ты задумал, менты проглотили наживку. Тащи нашего, пора с ним посчитаться, у меня руки чешутся.
– Наш слишком шустрым оказался, – равнодушно бросил Филин и, взяв у Прыща газету, развернул ее: – Ну, вот и некролог… Своевременно, – он снисходительно похлопал Прыща по плечу. – Мент пытался убежать, пришлось замочить. Пойдем, покажу, где засыпал, только на ноги что-нибудь обую.
Прыщ зло сплюнул.
– Жалко, что без меня.
Филин и Прыщ скрылись в лесу. Бусел скользнул по сену вниз и быстро, профессионально осмотрел машину. Кроме нескольких буханок хлеба, десятка палок копченой колбасы да ящика водки в машине ничего не было.
Он вновь забрался в свое укрытие и стал ждать возвращения Филина и Прыща. Они вернулись довольно скоро, зашли в избу. За целый день бандиты два раза выходили к колодцу и обливались водой.
Ближе к вечеру Прыщ залил в бак машины бензин, а две полные канистры поставил в багажник, туда же притащил два больших рюкзака. Как только начало темнеть, Филин и Прыщ закрыли дом, сели в машину, и красные огоньки габаритов исчезли в ночной чаще.
Ключ от замка Бусел нашел в щели между бревнами. В избе зажег керосиновую лампу, сбросил с кровати одеяло и набитый сеном матрац. На ржавой сетке лежала газета, из нее выпала фотография белобрысого широколицего мужчины, снятого в полный рост возле дерева. Снимок был помечен крестиком.
На первой странице милицейской газеты «На страже» в черной рамке увидел свою фотографию в парадной форме. На полях газеты Филин сообщал, что на снимке – Гнилой, что в тайнике ключи от минской квартиры Бусла и деньги.
– Ну, теперь, когда я для всех покойник, когда в кармане ни копейки, деньги я возьму, – вслух проговорил Бусел. – В долг…
Минск, переулок Добромысленский. Управление внутренних дел. Кабинет полковника Кочана. Майор Астровский докладывает Кочану о запланированных им оперативно-розыскных мероприятиях по раскрытию убийства капитана Бусла.
– Я ознакомился с материалами расследования, которое Бусел проводил по убийству шофера фармацевтической фабрики. Убийство – следствие, а причина, конечно, в наркотиках, на которых прогорел Кузовков. Первым делом думаю внедрить на фабрику своего человека, пусть «понюхает», что там за «погода» и кто ее заказывает. Это первое. Второе. Арестованный Буслом Князь, он же Павел Скакун. Информация о нем пошла от человека, которого капитан Бусел в своих рапортах называл «доброжелателем». Кто этот доброжелатель – неизвестно, но все его сообщения подтвердились. В хранении оружия Скакун признался, в причастности к убийству Кузовкова – нет, и вероятнее всего, он не расколется. В СИЗО в камеру к Князю я внедрил лучшего агента.
Ниже этажом в это самое время, закрывшись в кабинете, в кресле сидит подполковник Ковалев в наушниках. Он прослушивает весь разговор Астровского и Кочана. Когда разговор у Кочана закончился, Ковалев прячет наушники, отмыкает дверь и тут же звонит по сотовому. Говорит резко:
– Это я. Нужно встретиться. Срочно!
Проходная фармацевтической фабрики. За ней из машины наблюдают Колесник и его помощник Гуща (он же Боксер). Гуща широк в плечах, у него бычья шея, нос кривой (очевидно, был сломан). На проходной появился невысокий, среднего телосложения мужчина в черном плаще. На голове шляпа, лицо клином обрамляет бородка. Опираясь на зонт, как на трость, он направляется к автобусной остановке.
– Вот и наш Карп Игнатьевич, – кивнул Гуща на человека с тростью-зонтом.
– Ишь кренделя выписывает, дворянин хренов! – усмехнулся Колесник. – Троих из-за него замочили, а с него как с гуся вода! Иди за ним. Я буду ждать за остановкой. Он на автобусе не поедет – ниже его достоинства, будет такси ловить.
Человек остановился за автобусной остановкой и вытянул руку с зонтом. Некоторые водители даже стали объезжать, боясь зацепить зонт. Колесник остановил машину как раз в тот момент, когда к человеку подошел Гуща.
– Карп Игнатьевич, машина подана, – Гуща открыл дверцу.
– Вы не имеете права, я профессор Сухой, я буду жаловаться, – испуганно закричал человек.
Колесник открыл переднюю дверцу.
– Карп Игнатьевич, Вы нас с кем-то спутали.
Увидев Колесника, Сухой приободрился, юркнул на заднее сиденье, приложил руку к груди.
– Вы, молодые люди, до смерти меня напугали. Разве можно так поступать со старым больным человеком? Я уж подумал, что это арест.
– Вам, Карп Игнатьевич, тюремная баланда пошла бы на пользу, – зло сказал Колесник.
– Зачем Вы, Сергей Николаевич, так? Одно дело делаем, вместе и ответ держать.
– Старый ты пень! – взорвался Колесник. – Тюрьма для тебя – все равно что санаторий, до нее дожить еще нужно! Что это за история с морфием? Кто позволил ставить под срыв производство фенциклидина? Тебе, старому козлу, что, денег не хватает?
– Не кричите на меня! – взвился Сухой. – Я профессор… Без меня вы – ноль!.. Да, да и еще раз да! Мне нужны деньги, я жениться намерен!
Колесник схватил Сухого за грудки, встряхнул, бородка профессора задралась вверх, в выпученных глазах появился испуг.
– Жениться захотел, козел ты старый! А три трупа тебе в приданое? – прокричал Колесник.
– Какие трупы? Я ничего не знаю! – испуганно зашепелявил Сухой.
– И Кузовкова не знаешь?
– Я н-не виноват! Слабое сердце у Кузовкова…
Колесник отпустил Сухого и уже спокойно продолжал:
– Хрен с ним, с Кузовковым, но почему Вы, Карп Игнатьевич, не рассказали о новом человеке, появившемся на фабрике? Вы что, забыли наш уговор сообщать о всех вновь принятых на фабрику?
– Кого Вы, Сергей Николаевич, имеете в виду?
– Грузчика Шевцова.
– Чем может нам помешать грузчик?
– Уже помешал. Это он навел ментов на Кузовкова, и, если бы шофер остался жив, хана Вам была бы, уважаемый профессор.
– Но на его месте уже другой. Фамилии пока не знаю. Так вы Кузовкова?..
– Пришлось, Карп Игнатьевич, исправлять Ваши ошибки, потому как рановато Вам на тюремную баланду, дел и на воле по горло.
– Слышал, что Шевцов пропал. Но он запойный, через неделю появится.
– Больше не появится.
– Вы и его? – вжался в спинку сиденья Сухой.
– Для Вас, Карп Игнатьевич, это наука. Поймите, наконец, какая ответственность на Вас. Это не мы их, это Вы…
Профессор дрожащими руками вытащил из кармана таблетку, положил в рот, закрыл глаза.
– Держите себя в руках, Карп Игнатьевич, – спокойно сказал Колесник, – и имейте в виду: скорую помощь, как Кузовкову, вызывать не будем – лишние хлопоты.
– Вы и меня можете?..
– И я Вас могу, и Вы меня можете. Жизнь мы с Вами выбрали такую.
– Волчья это жизнь, – зло бросил Сухой.
– Не волчья, а по понятиям.
– Выпустите меня, – взмолился профессор. – Мне трудно дышать, не хочу слышать ни о каких понятиях!
– Вот и поговорили, – тяжело вздохнул Колесник. – Теперь Вы всё знаете. Напоследок хочу еще раз напомнить о новых людях на фабрике.
– На место Шевцова пришел новенький. Мне он не понравился, шустрый такой, грузчик, а нос везде сует. Даже в лабораторию пытался что-то принести без всякой на то надобности.
– Вот Вы его, Карп Игнатьевич, и нейтрализуйте.
– Я не могу этого сделать! – возмущенно крикнул Сухой. – Я не убийца!
– Убивать не обязательно, я попросил нейтрализовать на время. У вас в руках столько медицинских препаратов, сами найдите способ. Пора научиться жить без нянек… Или прикажете вновь нам это сделать?
– Нет-нет, я сам, я нейтрализую. Вдруг он ни в чем не виноват!
– Вот и славненько, вот и поговорили. И все же, Карп Игнатьевич, зачем Вам столько денег? Кажется мне, что не только в женитьбе дело. Что, снова проигрались?
– Женюсь – это правда, как правда и то, что снова не повезло в картах. Проигрался, каюсь.
Изолятор временного содержания по улице Володарского. В камере четыре человека. Двухъярусные койки. Ближе всех к окошку (на почетном месте) на верхнем ярусе лежит Князь. Под ним на нижней койке арестованный с книгой в руках. Ему лет тридцать. Лицо узкое, тело мускулистое. В камере жарко. Все арестованные по пояс раздеты. У каждого на туловище татуировки. Два другие играют в шашки, сделанные из хлебного мякиша. Князь наклоняется с кровати.
– Воробей, ну-ка почирикай про что-нибудь смешное.
– Пусть чего соврет о своих любовных похождениях, – говорит один из шашистов.
– Это можно, – откладывает книгу Воробей. – Вам, господа зэки, анекдот или из жизни фраера?
– Давай из жизни, – откинулся на плоскую подушку Князь.
– Ну, тогда о том, как я был террористом. Этак годков пять тому откинулся после второй сидки. Братва деньжат подбросила, я в Минске и объявился, не запылился: костюмчик в блестку, рубашечка с малиновым отливом, бабочка, штиблеты по последней моде. Прикид, одним словом, кобзоновский, не меньше. В ресторане и присел, да так, что только под утро выплыл. Помню такси, а дальше – провал, черная дыра в башке. А утром обнаружил себя в чем мать родила в огромной кровати. Комната незнакомая, рядом барышня сопит голая. Меня тут как шандарахнет по башке: где я, что за девка, был ли секс?
– Ну чешет, прямо Мопассан. Туфта все, – съязвил один из шашистов. – А ты, – сопернику, – чего коробочку разявил, ходи давай или пять сигарет выкладывай.
– Хрен тебе, а не сигареты, – огрызнулся второй шашист.
– А ну, замолчали! – рыкнул сверху Князь. – А ты, Воробей, подробней, подробней про секс.
– Чего подробней, если фраер девку проспал, – засмеялся один из шашистов.
– Вот и я так в тот момент рассуждал, – продолжал Воробей, – и, чтобы окончательно не ударить лицом в грязь, решил ошибку исправить. Подруга только этого и ждала. Не успели мы разогреться, вдруг входная дверь соскакивает с петель, и в комнату влетает человек семь в камуфляжной форме и в масках. Я и опомниться не успел, а в затылке уже ствол торчит. «Руки за голову!» – кричит какая-то горилла, а мамзель моя как ни в чем не бывало свое кричит: «Продолжай, не останавливайся! – и внимания на них не обращает. – Это все шутки бывшего моего». Какое продолжай, какие шутки, если у виска пистолет, а на руках браслеты – нечем уже, братцы, было продолжать. Да и в мыслях совсем иное: неужели, думаю, чего спьяну натворил? И суток на воле не побыл, не разговелся как след, неохота опять на казенный хлеб, – Воробей замолчал, закинул руки за голову, потянулся. – Ничего нет хуже неудовлетворенной бабы. Смотрю: уже и не баба подо мной – тигрица. Самое время соскочить, да не могу – прижали сверху.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
