Текст книги "Гора родила мышь. Бандеровскую…"

Автор книги: Виктор Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Посмотрим на метод манипуляции фактами С. Кульчицким. Он пишет: В мае 1943 г. к руководству главным органом ОУН(б) пришел Роман Шухевич, а бандеровский источник, которым является «Энциклопедия ОУН-УПА», утверждает, что Роман Шухевич: с весны 1943 г. – член Руководства ОУН, воен. референт, в августе на III-м НВЗ ОУН выбранный главой бюро Руководства ОУН. Только неграмотный может не видеть разницы в этих предложениях, а таким оказался С. Кульчицкий, также украинские националистические, а за ними, как за мамочкой, польские современные историки. Надо также сказать: то, что делает профессор Кульчицкий, не наука, это сознательное введение в заблуждение украинской государственной структуры наивысшего уровня. Это ОУН Бандеры нужно для отбеливания М. Лебедя, который, повторим, после войны в течение десятилетий был чиновником спецслужб США. Это он до конца августа 1943 года был руководителем ОУН Бандеры. В августе этого ж года, уже не только после Сталинграда, но и после Курской дуги, III НВЗ ОУН поручил М. Лебедю самый главный на то время «ресорт» – иностранные дела, так как у М. Лебедя был опыт общения с западными партнерами: уже тогда ОУН Бандеры решил искать контакты с западными союзниками антигитлеровской коалиции. Нужно, значит, сказать, что С. Кульчицкому не место в Национальной академии наук, его бандеровцы должны устроить в бандеровском Украинском Свободном Университете в Мюнхене.

Повторим – на Волыни до конца 1943 года не существовали структуры польской Армии Крайовой, в десятках тысяч известных архивных документов, в том числе и авторства ОУН-УПА, не вспоминается такое формирование. Оно существовало в Генеральном Губернаторстве, но не на Волыни, которая была отделена от Г.Г, в том числе и от Галичины, аналогичной к межгосударственной границей. А тем временем С. Кульчицкий в волынском контексте говорит о польской Армии Крайовой в 1942 году. Это даже не манипуляция фактами, это прямая фальшь.

С. Кульчицкий пытается обвинить советскую партизанщину в том, что она устраивала диверсии с целью ослабить немецкие силы и из-за этого немцы осуществляли акции возмездия против украинского населения – сжигали села и уничтожали их жителей. Невзирая на тот факт, что в современных войнах как правило получает ущерб и гражданское население, С. Кульчицкий не осмелился сказать, что в таких «акциях возмездия» принимала участие и бандеровская вспомогательная полиция, ярким примером чего было уничтожение украинского села Кортелисы, в котором 23 сентября 1942 года в процессе «пацификации» зверски убитых и сожженых было 2875 человек, в том числе 1620 детей. Косвенно этот факт признал бандеровский источник, написав, что немецкие полицейские бандиты принуждали украинских милиционеров расстреливать совершенно невиновных украинских селян – село Кортелисы…Существуют доказательства участия в этом уничтожении украинских селян украинской вспомогательной (бандеровской) полицией, известны их фамилии.

Правдой является то, что, как пишет С. Кульчицкий, летом 1943 г. в генеральном комиссариате «Волынь-Подолье» немцы провели против повстанцев(против УПА – В.П.) масштабные операции с использованием танков и самолетов. Оборонные действия УПА в то время и были «борьбой» ОУН-УПА не против немцев, а от немцев, они, немцы, усмиряли как советских партизанов, так и УПА, потому что они дезорганизовывали эксплуатацию людских и материальных ресурсов Волыни немцами. Об этом можно узнать из разговора комиссара Волыни и Подолья Шоене (Sch?ne) с епископом Поликарпом с мая 1943 года. В этом случае нужно обратить внимание на такие факты: С. Кульчицкий игнорирует существование таких документов, а в приведенном тут документе комиссар Шоене говорит, что по немецким данным на то время (28 мая 1943 годв) убито поляков около 15 тысяч! Колония Янова Долина не существует. Эти и подобные данные С. Кульчицкий не принимает во внимание, будто они не существуют.

В этом разделе затрагивается проблема сотрудничества ОУН-УПА с немцами. С. Кульчицкий приуменьшает значение этого факта, написав, что переговоры с немцами (которые от имени ОУН Бандеры с гитлеровской Службой безопасности вел грекокатолический священник, член Руководства ОУН, о. Иван Гринех, выстуающий как «Гарасимовский»), имели характер выявления намерений и закончились безрезультатно. Не знает, или не хочет знать С. Кульчицкий таких архивных документов, как ДАРО: ф. Р-30, оп. 2, спр. 33, л. 124, в котором шифром описано договоренность между немцами и ОУН-УПА? Доказательств на сотрудничество ОУН-УПА с немцами от декабря 1943 года начиная, в архивах есть предостаточно, эти факты неопровержимы и не нужно «ведущему историку» С. Кульчицкому приуменьшать проблему, написав, что переговоры имели характер обнаружения намерений и закончились безрезультатно. В конце концов в другом разделе (в 12-м) сам С. Кульчицкий пишет, что в этих условиях отделы ОУН-УПА и боевики ОУН(б) активизировали контакты с подразделениями вермахта. Как и раньше, военное снаряжение и оружие обменивались на разведовательные данные. Но в обмене случились качественные изменения. Когда УПА пребывала в их тылу, немцы поставляли вооружение в ограниченных количествах. Когда УПА оказалась в советстком тылу, немцы проявили готовность давать оружие в каком-угодно количестве и даже без компенсации. Были налаженные воздушные мосты, которыми самолеты Люфтваффе перебрасывали украинским повстанцам военное снаряжение и оружие.

ІІ. 10. Отношение ОУН(б) к дивизии СС «Галичина»

С. Кульчицкий пишет о «военнослужащих УПА» и боевиках ОУН, которые служили в той дивизии, причем пытается оправдать ОУН Бандеры с целью, чтоб не обременять ветеранов УПА эсесовским прошлым. Правда то, что не ОУН Бандеры организовала дивизию СС Галичина, но правдой есть и то, что ОУН Бандеры планово посылала в ее ряды своих членов, чтоб они становились в ней эсесовцами-солдатами и офицерами. Пусть бы С. Кульчицкий в соответствии с фактами написал – почему ОУН Бандеры в столь большом количестве посылала кадры в эту дивизию, об этом он мог бы узнать со страниц «Вестей комбатанта» и редакционных статей его главного редактора Мирослава Малецкого, бандеровца и одновременно офицера в дивизии СС-Галичина. Стоило б С. Кульчицкому вспомнить и о том, что в июле 1944 года под Бродами имели место совместные действия между украинскими эсесовцами и ОУН-УПА, в ряды которой после поражения дивизии перешло много эсесовцев, о совместном уничтожении полицейским полком дивизии СС-Галичина и отделом УПА польского села Гута Пеняцка за то, что в нем некоторое время пребывали советские партизаны, о передаче немцам оружия для УПА после совместной акции на местность Подкаминь.

С. Кульчицкий пишет неправду, что поляки на Волыни были немцами поставлены в привелигерованное положение. Разве поляки во время оккупации имели хоть одну польскую газету? Или ими создавалось местное, на уровне сел, сельсоветов и районов, управления? Нет, украинские газеты на Волыни (как и в городах на восток от Збруча) сразу после вторжения немцев в Украину выпускали бандеровцы, а с осени 1941 года мельниковцы, а поляки – нет, их же не было в самоуправлениях, зато были в них украинские националисты. Как они вели себя на Волыни, С. Кульчицкий мог бы узнать из возношения могил-курганов, организованного бандеровцами, а в то время польское население сидело, как мышь под веником.

При этом С. Кульчицкий вспоминает соорганизатора дивизии СС-Галичина, др. Владимира Кубийовича – главу (он себя называл «руководителем») Украинского центрального комитета (УЦК) в Генеральном Губернаторстве, но замалчивает факт, что этот Комитет вместе с местными Украинскими вспомогательными комитетами (Українськими допомоговими комітетами – УДК) были на службе у гитлеровцев, помогали им усмирять население. УЦК финансировался из кассы Абвера, об этом писал тот самый В. Кубийович, а что означает такое финансирование – не надо доказывать.

При всем этом С. Кульчицкий пытается оправдать организаторов и добровольцев дивизии СС-Галичина, написав, что агитаторы дивизии убеждали, что абревиатура «СС» означает «Сичевые стрельцы». Пусть бы С. Кульчицкий заглянул в поминаемый в ссылках труд «Доказательства преступлений ОУН и УПА», в котором опубликовано много снимков, которые однозначно доказывают, что никто не мог ошибаться насчет абревиатуры «СС».

С. Кульчицкий пытается доказать, что дивизия СС-Галичина была некой «этнической дивизией», а не именно эсесовской дивизией, потому что она была «Waffen-SS», будто он не знает, что эта дивизия (СС-Галичина) имела номер 14, а перед ней, тоже «Waffen-SS», подобные дивизии имели, например, названия: первая – SS-Panzer-Division Leibstandarte SS Adolf Hitler…, за номером 12 – SS-Panzer Division Hitlerjugend. Такими, а не другими были дивизии «Ваффен-СС». Или об этом не знает С. Кульчицкий?

ІІ. 11. Украинско-польское противостояние

Уже в первом предложении С. Кульчицкий повторяет бандеровскую пропаганду, написав, что наиболее трагической страницей в этих отношениях является вооруженное противостояние украинского и польского подпольно-партизанских формирований – УПА и Армии Крайовой. Уже было сказано тут – на Волыни польская Армия Крайова (АК) была сформирована в конце 1943 года, в декабре того года, а массовая резня (это название – из донесений советских партизан) польского населения на Волыни в основном имело место от апреля до конца августа 1943 года. В 1943 году польская АК действовала в Галичине, но в то время бандеровцы массово не вырезали там польское население, массовое истребление поляков в том регионе ОУН-УПА начала в январе 1944 года. Так причем здесь польская АК? Враньем имеют право оправдываться подозреваемые в совершении преступления, а не ученые, не историки. Разве С. Кульчицкий может указать хотя бы один, авторства ОУН-УПА, документ за период до декабря 1943 года, в котором говорилось бы о польской Армии Крайовой на Волыни?

Оставим байки-сказки С. Кульчицкого о польских и украинских «солтисах и бургомистрах» на Волыни, потому что никто польского бургомистра там не видел. Ими были исключительно украинцы, точнее украинские националисты. Нельзя, однако, обойти очередную бандеровскую пропаганду, повторяемую С. Кульчицким о том, что нельзя недооценивать роль нацистов в розжигании взаимной ненависти между украинцами и поляками на территориях с национально-смешанным населением, а пишет он об этом в контексте «украинско-польского противовстояния». Разве не знает С. Кульчицкий такой, известной даже малограмотным политически, правды о том, что каждому оккупанту, всегда и в любом месте, когда еще идут боевые действия, следует удерживать покой в тылу, чтоб не оттягивать силы с фронта для утихомиривания волнений? Если он этого не знает, то не должен брать слово о событиях на Волыни 1943 года. Тут уже вспоминался разговор епископа Поликара с комиссаром Волыни и Подолья, Шоене (с комиссаром целой Волыни и Подолья, не с каким попало служащим!), в которой Шоене добивался от епископа повлиять на бандеровских командиров, чтоб они не организовывали волнений, потому что их деятельность, которая приобретала черты восстания, является помехой в работе немецкой гражданской администрации, он добивался повлиять – остановить восстание, потому что иначе население не избежит беды. То как такие заявления оккупационной власти оценивает С. Кульчицкий – немцы были за вражду, за взаимные убийства между поляками и украинцами, за хаос на оккупированной территории, или за поддержание спокойствия на ней, чтоб беспрепятственно получать контингенты, чтоб беспрепятственно брать молодежь на работу в Германию. Логика необязательна для пропагандистов, но она обязательна для историков, вообще для людей науки.

С. Кульчицкий упрямо, нелогично твердит, что напряжением в отношениях украинцев с поляками… воспользовались немецкие оккупанты. Когда немцы узнали, что украинская вспомогательная полиция оказалась одной из форм конспиративной сети ОУН(б), они начали ее разоружать… Оккупационная администрация заменила всех украинцев в вспомогательной полиции поляками…Но ведь раньше С. Кульчицкий писал, что украинская полиция с оружием в руках перешла в распоряжение ОУН Бандеры по приказу последней. И не знает ли С. Кульчицкий о существовании отдельных, не подчиненных политически ОУН Бандеры, отделов украинской полиции после мая 1943 года?

И самое главное: С. Кульчицкий, не как ученый, не видит основной проблемы полицейских отделов в немецкой службе, а она сводится к простому: украинская вспомогательная полиция (за небольшими исключениями) была создана ОУН Бандеры и ей политически подчинена, вместе с тем польская полиция в службе немецкому оккупанту была создана в июне 1943 года, без разрешения и вопреки запрету польских политических факторов – не поступать на службу немцам. А практически причиной создания польской полиции было желание отомстить за резню польского населения, эта полиция была создана из поляков, которым удалось убежать из-под бандеровского топора.

К жанру баек следует также зачислить утверждение С. Кульчицкого о том, что напряженностью между поляками и украинцами(какое деликатное слово «напряженность», хотя имела место резня!) воспользовались советские партизаны … они мобилизовали в свои отряды не менее 5 тыс. бойцов из числа местных поляков. Какой же вывод делает С. Кульчицкий из этой констатации? Выглядит, что командование советских партизан воспользовалось резней польского населения боевиками ОУН-УПА. Но хвала ему, он, вопреки бандеровской историографии, не твердит, что «советы» разжигали украинско-польскую вражду. Однако из приведенного выше факта С. Кульчицкий неспособен сделать логический вывод, а получается, что во время резни боевиками ОУН-УПА польского населения не существовали на Волыни польские вооруженные формирования, никакая польская АК там не существовала, потому что тогда там не было ее, иначе польское население присоединилось бы к ней, а не к советским партизанам. После опыта большевистской власти в Западной Украине в 1939–1941 годах, там, среди местного польского населения, не было сознательных сторонников советской власти. Однако, остатки того населения, которое спаслось от резни, не имея иного выхода, нашли в советском партизанском движении, которое боролась с бандеровцами, своего союзника. Именно поэтому, а не из симпатий к советской власти, на Волыни создались в рамках советской партизанщины даже отдельные польские партизанские отряды. Только чтоб к такому выводу прийти, нужно логическое мышление, а не упрямое оправдание преступных формирований, которыми были ОУН-УПА.

Далее С. Кульчицкий пишет, что во времена народной Польши какая-либо информация о трагичном польско-украинском конфликте, который имел место в 1943–1944 гг., не пропускалась цензурой. Такое утверждение свидетельствует о том, что С. Кульчицкий не знает польской историографии об этих событиях, или просто сознательно говорит неправлу об этом. Не может он не знать научного (не полностью обоснованного) труда А. Щесняка и В. Шоты «Droga donikad», (1973), а также Эдварда Пруса «Herosi spod znaku tryzuba» (1985), «Wladyka?wietojurski» (1985), Ришарда Тожецкого «Kwestia ukrainska w polityce III Rzeszy» (1972, епископа Винценты Урбана «Droga krzyzowa Archidiecezji Lwowskiej w latach II wojny swiatowej (1983), Артура Баты «Bieszczady w ogniu» (1987), Генриха Цибульського «Czerwone noce» (1969) и других. По какому же праву С. Кульчицкий вводит в заблуждение Правительство Украины?

С. Кульчицкий, правда, пишет о ликвидации польских сил, о резне польского населения бандеровцами, но не делает из этих фактов выводов, он пишет очевидную неправду о том, что в июле 1943 г. в возваниях к польскому населению перед каждым польским селом было поставлено условие, чтоб его жители за 48 часов выбрались за Буг или Сян – иначе смерть!», и далее – в ответ на это польское подполье выдало приказ: сидеть на месте, иначе Польша утратит Волынь. С. Кульчицкий, как видно, неспособен себе представить положение польского населения летом 1943 года, он, С. Кульчицкий, воображает, наверное, что в то время в польских селах были телефоны, радио, телеприемники, а может и интернет, что оно читало бандеровские воззвания, слушало, что говорит Лондон. Нет, так не было, в то время польское население сидело тихонько, в постоянном страхе, ожидая нападения со стороны бандеровцев. Кроме этого, неужели С. Кульчицкий не сознает того, что даже если бы польское население Волыни хотело подчиниться приказу бандеровских воззваний (о существовании которых на Волыни никто из тех поляков не знает, о них нет ни одного документа) то оно было физически неспособно подчиниться такому призыву: на Буге была граница. Эта логика С. Кульчицкого выглядит так, как если б ему кто-то дал приказ перепрыгнуть речку шириной 50 метров, угрожая смертью на случай невыполнения такого приказа. С. Кульчицкий &Со, написав такие глупости, дает доказательство того, что он – не историк, не ученый, он сознательно переписывает историю. И еще: он не обратил внимание на то, что в (несуществующем) приказе волынским полякам сказано «выбираться за Буг или Сян» – нелогичность? Ведь Волынь не была ограничена от Генерального Губернаторства Саном, только Бугом, так причем здесь «Сян»?

С. Кульчицкий нашел (!) причину «кровавого противостояния», он говорит, что это был обоюдный экстремизм, для которого не может быть оправдания ни для одной из сторон. На этом, собственно, С. Кульчицкий и завис: на нивелировании «вины» обеих сторон, потому что факта резни поляков бандеровцы (и С. Кульчицкий) неспособны опровергнуть. Он не хочет видеть ни идеологических основ, ни политических оснований ОУН, которые привели к сознательной, массовой, доктринальной резне польского населения вооруженными формированиями ОУН Бандеры, которое следует квалифицировать как народоубийство: убивали, резали ножами, рубили топорами, жгли живьем, душили, вешали – всех без разбора – от младенцев до столетних стариков. За национальную принадлежность.

Отдельного исследования требовала бы проблема событий в Холмщине, за которую боролись ОУН-УПА и польские силы. Там ОУН-УПА устраивала свои структуры в украинских селах и поэтому в ходе борьбы с бандеровскими отрядами часто страдало украинское гражданское, непричастное к ОУН-УПА, население, но С. Кульчицкий, вместо объективного анализа ситуации, пытается использовать этот факт для оправдания ОУН-УПА, что не к лицу ученому. От пытается свалить вину на польское и украинское сельское население того региона за противостояние, хотя оно было провоцировано самим формированием ОУН-УПА.

С. Кульчицкий замалчивает события в Галичине, а они были не менее, а более трагичными, потому что там намного больше было смешанных украинско-польских семей. Там тоже поляков убивали «за национальную принадлежность».

Излишней является ссылка С.Кульчицкого на авторитетный польский журнад «Вензь», потому что он никакой ни «авторитетный», он не профессиональный, а как и многие другие журналы в Польше, он ведет политику за деньги «негосударственных организаций». И вообще объективные историки не должны ссылаться на польских современных историков, «наука» которых в большой мере политизирована.

В этом разделе С. Кульчицкий не отважился дать оценку польским и украинским жертвам кровавых событий на Волыни и в Галичине в 1943–1944 годах, так как она оказалась бы для него такой, что не отвечала бы «основным тезисам Отчета», а надо было бы ему посчитать – сколько таких жертв было с польской стороны, которые погибли от рук ОУН-УПА, а сколько их было с украинской стороны, которые погибли от рук Армии Крайовой. Тут скажем, что стремление бандеровских историков уравнять эти жертвы не дали результата, к тому же несомненным есть факт, что от рук ОУН-УПА в 1943–1944 годах на Волыни и Галичине мучительной смертью погибло как минимум 120 000 польского гражданского беззащитного населения. Это случилось вследствие введения в действие постановления ОУН об устранении (то есть уничтожении) польского населения «во время национальной революции» с «украинских этнографических территорий». Лишним также есть рассуждение о том кто лично виновен за это народоубийство – Микола Лебедь, Дмитрий Клячковский, Роман Шухевич или еще кто-то: виновно руководство ОУН Бандеры. Об украинских жертвах ОУН Бандеры разговор будет дальше.

В ОУН-УПА не было сил на то, чтоб бороться с немецкими и советскими партизанскими силами с целью их уничтожения, но у нее были силы на то, чтоб проводить поголовное уничтожение польского населения.

ІІ. 12. Противостояние украинских националистов и органов советской власти

В самом начале этого раздела С. Кульчицкий заявляет, что с образованием повстанческой армии украинские повстанцы становились воюющей стороной независимо от своего желания воевать с Германией. Это означает, что, по С. Кульчицкому, УПА была украинским повстанческим формированием, хотя, учитывая ее образование путем террора волынских крестьян, она таковым не была. Повторим: во всем мире, во все времена все восстания были следствием организованного или спонтанно сформированного добровольного формирования. Бандеровская УПА таковым не была. Бандеровска УПА была формированием ОУН Бандеры, как одной политической силы в Западной Украине, которая не имела поддержки со стороны украинского народа и поэтому ее ряды пополнялись путем террора. Далее, если воюющей стороной независимо от своего желания воевать с Германией, то ОУН-УПА «воюющей» стороной следует считать с кем? С Советским Союзом, который был членом антигитлеровской коалиции? Если да, то тогда к такой «воюющей стороне» надо применять меры и законы как к формированию, которое выступало против антигитлеровской коалиции и потерпело поражение во Второй мировой войне. А если рассматривать ОУН-УПА «воюющей стороной» в смысле вырезания польского населения, то в отношении нее надо применять закон о народоубийстве, о котором речь шла выше.

Касаясь проблемы места ОУН-УПА во II-й мировой войне, С. Кульчицкий пишет, что все зависит от точки зрения, хотя ему следовало бы придерживаться точки зрения объективности и логики. С этой (а не с бандеровской и С. Кульчицкого) точки зрения во Второй мировой войне воевали две стороны, две коалиции. С одной стороны был агрессор – гитлеровская Германия, к которой, как к агрессору и тому, кто начал эту войну, прислонилась ОУН, став на его сторону. На стороне гитлеровской Германии выступили Венгрия, Румыния, Италия, Япония, некоторые коллаборационистские силы, как хорватские усташи, словацкие тиссовцы. С другой стороны была антигитлеровская коалиция, которую с 1942 года называли Объединенными Нациями, в состав которой во время войны входили – Советский Союз, Великобритания, США, Франция, Польша и другие государства, которые воевали против агрессоров.

ОУН Бандеры приняла участие в агрессии на Советский Союз, дала в распоряжение Германии свои вооруженные формирования – батальоны «Нахтигаль» и «Роланд» (до конца 1942 года) и украинскую вспомогательную полицию – до апреля 1943 года. В период с апреля по декабрь 1943 года ОУН-УПА не была на стороне Германии, но и не вела против ее сил действий с целью их уничтожения, а начиная с декабря 1943 года, ОУН-УПА снова действовала совместно с Германией. Выше сказанное доказано в научных, основанных на архивных документах, работах. На них не желает обращать внимание ни С. Кульчицкий, ни любой другой украинский националистический историк, так как их, как всесторонне обоснованных, нельзя дезаувировать. Поэтому можно согласиться с С. Кульчицким, что все зависит от точки зрения. Итак – с бандеровской точки зрения (к которой присоединяется С. Кульчицкий), ОУН-УПА не была преступным формированием, а с объективной, научно обоснованной точки зрения – ОУН-УПА была преступным формированием. Вопреки С. Кульчицкому, из названных выше работ вывод один и неоспоримый – ОУН-УПА была преступным формированием.

С. Кульчицкий много пишет про проведенную в 1944 году советской властью мобилизацию населения Западной Украины с целью ослабления ОУН-УПА. Так что же, неужели этого не могло делать государство, которое воевало с гитлеровской Германией? Оно не должно было проводить мобилизацию, чтобы, случайно, не ослабить УПА? При этом С. Кульчицкий не рассматривает с юридической и теоретической точки зрения проблемы «мобилизации» тысяч крестьян в УПА. Или, по его мнению, ОУН Бандеры имела право террором «мобилизовать» украинцев в УПА? И почему «мобилизовать», если бандеровская УПА должна была быть повстанческим движением, то есть не принудительным. Эти проблемы остаются без внимания С. Кульчицкого.

Факта необходимости зачислить ОУН-УПА в преступное движение не в состоянии изменить применяемые советской властью методы борьбы, о которых пишет С. Кульчицкий. Эта власть, как власть признанного международным правом государства, имела право и обязанность прекратить преступную деятельность ОУН-УПА на территории страны. Неморально поэтому говорить С. Кульчицкому о колоссальных потерях, причиненных репрессивными органами советской власти участникам повстанческого движения, не вспоминая при этом не менее, а намного более колоссальных потерь, которые нанесли формирования ОУН Бандеры гражданскому населению, а они, польские и украинские жертвы, исчислялись сотнями тысяч, а рядом с ними от рук ОУН-УПА гибли советские военнослужащие выполняя приказы легальной власти.

ІІ. 13. Противостояние украинских националистов и советской власти в послевоенный период

С. Кульчицкий почти с одобрением пишет о методах деятельности ОУН Бандеры во время выборов в Верховный Совет СССР в послевоенные годы, он приводит пример повешения советской активистки с прикрепленыной к ее трупу запиской: Так будет с каждым, кто агитирует голосовать.

Утверждение С. Кульчицкого о том, что в послевоенный период выполняя приказ командования УПА, командиры территориальных частей повстанческой армии и местные проводы ОУН перешли к действиям мелкими группами из засад, вмещает элемент дезинформации, как будто до этого времени большие объединения ОУН-УПА вели большие бои с силами советской власти. Фактически же, ОУН-УПА никогда не вела инициированных ею больших боев с советскими силами, а только когда последние атаковали отделы ОУН-УПА с целью их уничтожения, они оборонялись зависимо он того, какие силы их атаковали. Боев, инициированных ОУН-УПА, ни против советских (ни немецких) сил с целью их уничтожения не подтверждают ни отчеты действий ОУН-УПА, ни опубликованные бандеровские хроники.

Вообще «борьба» бандеровских сил против советской власти в послевоенный период сводилась к саботажам, диверсиям и убийствам мирных людей, причем эта «борьба» не выходила за пределы сел и сельсоветов, она не достигала даже уровня районов. Вот примеры этой «борьбы»: село Поточища, Городенковского района – Бурнас Василий Иванович, 1913 г.р., работал трактористом, убит в 1946 году; Балан Прасковья Павловна, 1908 г.р., домохозяйка, убита в 1945 году за отказ помочь оуновцам продуктами; Волощук Илья Никитович, 1888 г.р., крестьянин-единоличник, убит в 1945 году;… Дедюк Анастасия Алексеевна, 1904 г.р., домохозяйка, убита в 1945 году за отказ помочь оуновцам продуктами… Зонеман Елена Матвеевна, 1875 г.р., полька, убита 2 ноября 1944 года за национальную принадлежность; Костенко Григорий Трофимович, 1881 г.р., крестьянин-единоличник, убит в 1946 году за сына-милиционера; Костенко Розалия Иосифовна, 1888 г.р., домохозяйка, убита в 1946 году за сына-милиционера; Костенко Анастасия Григорьевна, 1911 г.р., домохозяйка, убита в 1946 году за брата милиционера; Костенко Виктор Григорьевич, 1908 г.р., работал милиционером, убит 8 февраля 1946 года в селе Семанивцах; Костенко Мирослав Викторович, 1938 г.р., убит в 1946 году за отца-милиционера; Красовская Мария, 1808 г.р., убитая в ноябре 1944 года за национальную принадлежность». И так далее, и так далее – в Галичине и на Волыни, от рук формирований ОУН Бандеры в 1941–1950 годах погибло по меньшей мере 80 000 украинского населения.

А вот из бандеровских источников: 27 октября 1944 г., на хуторе Майдан-Бильшык УПА сожгла совхоз… 3 ноября 1944 г. в селе Онут спецбоивка ликвидировала председателя сельсовета… 4 ноября в селе Калынивка боивка СБ сожгла дома и скирды в совхозе, дом сельсовета в селе Барбивцы и ликвидировала секретаря сельсовета…… 4.4.45. Группа повстанцев сделала наскок на районный городок Ланивцы. Повстанцы сожгли мост, несколько домов, уничтожили несколько сексотов и разбили колхозную базу (забрали сахар и масло).6.І.47 в селе Дорогив (р-н Галич, Стан. обл.) повстанцы уничтожили первого секретаря районного комитета партии… 8.1.47 г. в селе Борщей (р-н Заболотов, Стан. обл.) боивка ОУН разоружила «прыжков». Боивкари получили 8 винтовок и ППШ…. в тот же день в том же селе разгромили сельский совет, уничтожили списки избирателей… 23.3.47 в селе Дороговище (р-н Николаев, Дрог. обл.) повстанцы ликвидировали председателя сельсовета, который помогал организовать колхоз.2.4.48. повстанцы сожгли мост узкоколейки… уничтожили помещения клуба… в селе Мільча Маленькая (р-н Верба, Рівн. обл.) сожгли колхоз… уничтожили телефонную линию… уничтожили помещения сельсовета… уничтожили в сельсовете документы. Это были такие, как говорит С. Кульчицкий, «195 акций» за апрель – июнь 1947 г., они были однотипными до 1950 года.

Так вот выглядела «борьба» ОУН Бандеры с советской властью, это были сугубо криминальные методы, чего не хочет видеть С. Кульчицкий. Он же старается оправдать их преступления, их ожесточенность – фанатизмом, а на самом же деле те, кто не захотел воспользоваться амнистией, потому что имея за собою зверские преступления, не имели шансов на помилование, они «боролись» до конца, часто застреливались в случае раскрытия «схронов». Кроме того, почему С. Кульчицкий не принимал во внимание бандеровскую «Декларацию Провода Организации Украинских Националистов после окончания второй мировой войны в Европе» с мая 1945 года, в которой высказана надежда на третью мировую войну, и из-за этой надежды бандеровцы не сдавались?

С. Кульчицкий жалеет, что вследствие разгрома формирований ОУН Бандеры исчезала массовая база, на которую всегда опиралось освободительное движение.

С. Кульчицкий говорит также о том, что советской власти удалось создать в среде оуновцев атмосферу взаимного недоверия, но не упоминает о фактической атмосфере в руководстве ОУН Бандеры, начало которой следует датировать первыми месяцами 1944 года, о чем на 60 страницах в подробностях описывает «Дубовый», включительно с описаниями взаимных убийств, этот документ есть в одном из киевских архивов, его копия есть у автора этой критики, но, учитывая господствующие теперь отношения в Украине, он не может получить координаты документа. Бандеровцы, как пауки в банке, взаимно себя пожирали, и это не была робота советской власти, причиной этого было политическое поражение руководства ОУН Бандеры.