Текст книги "«Попаданец» специального назначения. Наш человек в НКВД"

Автор книги: Виктор Побережных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Вернувшись с совещания, я, не раздеваясь, завалился на постель. Наконец-то появилась возможность спокойно подумать обо всем произошедшем сегодня. Сначала по оружию. Теперь у наших достаточно образцов, чтобы разобраться и наладить производство «калашей». Как сказал Меркулов – автоматических карабинов. Пусть будут карабинами, что тут поделаешь. Михаил Тимофеевич еще что-нибудь придумает! Пистолеты и эмпэшки тоже лишними не будут. А вот по компам и остальному… Пусть специалисты разбираются. Не зря с завтрашнего дня какие-то математики и физики подключаются. Им и карты в руки, совместно с технарями-радиомастерами. Интересно, через какое время первые образцы сделают? Новыми рациями они быстро начали страну обеспечивать. Ну это ладно. А вот как с компом поврежденным быть. Внешне-то только корпус да блок питания поврежден. А на самом деле как? И как проверить? Может, как-то к монитору ноута прицепить? Блин! Ну на хрена я в свое время не в технари, а в «економисты» подался! Все равно ведь то, чем занимался, к экономике имело самое отдаленное отношение. Скорее логистикой занимался да всякой хренью. А тут реальные знания нужны! Кстати… На совещании дали список найденного… а почему мне ни одной флешки сегодня не показали?!

Вскочив с кровати, я направился к «отцу-командиру». Комната Мартынова находилась немного дальше по коридору, и он тоже еще не лег. Когда я зашел, Александр Николаевич стоял у окна, в задумчивости выпуская кольца дыма.

– С чем пришел, Андрей? – блин, даже не повернулся. Обидно, однако.

– Вопрос появился, Александр Николаевич.

– Только один? – Мартынов, усмехаясь, повернулся ко мне.

– Нет. Не один, – я тоже улыбнулся. – Первое – почему сегодня не давали флешки? Второе – записывали ли, у кого какую вещь взяли? Меня больше всего интересуют вещи человека в наручниках. И третье. Могу я пообщаться с Максимовым в неформальной обстановке?

– Это под водочку? – сразу уточнил командир. – Можешь. Хоть сейчас. Он тоже изъявлял такое желание. Магазин в одном здании со столовой, как войдешь – направо. Максимов во втором доме слева по улице. Крыльцо у него желтой краской окрашено. А флешки… решили, что с этим будем завтра заниматься. И да. Записывали, что и у кого. Больше нет вопросов?

– Нет, – я пожал плечами.

– А у меня есть. – Мартынов прикурил новую папиросу. – Что скажешь по итогам первых допросов?

Я задумался. Смершевец, бывший на совещании, уверенно сказал, что легко будет только с тем, который перепугал фельдшера. Остальных придется ломать, причем ломать жестко. Как он сказал? «…Этот кутенок, а остальные волчары еще те!..» Да и от этого кутенка инфы уже немало было.

– Да вроде все хорошо идет. «Профессора» жалко. Но, думаю, разберемся и без него. Теперь-то легче станет.

– Эх, Андрей! Вспомни. Тебя же спрашивали о возможной реакции правителей той России!

Тут до меня дошло. Судя по всему, существуют огромные шансы на то, что кто-то из ребят Судоплатова оказался «на той стороне» живым. Значит, он в руках спецслужб. Возможно, вместе с установкой. Если та уничтожена, то им гораздо легче, чем нам, восстановить ее. И тогда…

– ….!…….!………! – я просто не смог удержаться.

– Вот именно, – грустно усмехнулся Мартынов. – Вот именно… Ладно, Андрей, иди, расслабься, пообщайся с «земляком»…

– Слушай, тезка, – я разлил еще по пятьдесят и подал стакан Максимову. – Может, тебе неприятно, тогда извини, но объясни мне – почему…

– Почему я поменял свои взгляды? – перебил меня Максимов. Мы чокнулись, выпили, я захрустел вкуснейшей квашеной капустой, а он заговорил.

– Понимаешь, зема… Когда я попал сюда, мне подумалось, ВОТ ОНО! Вот ШАНС! Новое молодое тело, знания. Союз и так победит, а оказаться в «застенках НКВД», – он хмыкнул. – Думал, уйду за границу, доберусь до Штатов и заживу для себя. Просто для себя. Да и толком-то все продумать не успел. Тебе ТАМ сколько было? Сорок? Мне пятьдесят… Попал сюда, гормоны прут, хочется прыгать, скакать, и страх, как ни странно. Страх все это потерять. Вот и… А потом меня взяли. Сам не знаю, что со мной произошло, когда я увидел самого настоящего Берию. Это даже шоком не назовешь! Это было что-то другое, даже не знаю, как назвать то свое состояние. Уже сейчас я понимаю, что только тогда до меня окончательно дошло, что все происходящее со мной наяву. Может, у меня тогда даже крыша поехала, немного… Да и тело мне досталось с повреждением головного мозга, часто от головной боли выть хочется, но это так, лирика. А тогда… Начались допросы, «беседы» с врачами и специалистами. И знаешь, что меня постоянно задевало? Взгляды этих людей на меня. Не было злости или ненависти, не было равнодушия. Жалость и презрение, только жалость и презрение… Нет, меня презирали не как врага или конченого подонка, а как… Ну, как мы смотрели на здорового мужика, просящего милостыню, или на жиголо. Вот именно, такое презрение и было в глазах людей. А однажды… Однажды проснулся ночью и думаю. А что бы сказал мой отец, узнай он обо мне? Его брат, дядя Паша. Он в семидесятом умер. В войну он танкистом был, восемь раз горел. А батя – пехота. В сорок четвертом призвали. «Знамя», «Звезда» и «За отвагу». И так мне паршиво и погано стало! Жить не хотелось! А утром попросил о встрече с руководством и стал работать. И знаешь, что мне особенно нравится теперь? А?

– Что? – мне было действительно интересно, без дураков!

– Даже не то, что я нужен, не то, что совесть теперь чиста. А то, что благодаря мне погибнет хотя бы на сотню наших меньше, хоть на минуту раньше война закончится – уже хорошо! Да и все эти бредни диссидентско-демократические, – Максимов махнул рукой и стал сам разливать по стаканам.

– Нет, до черта несправедливости происходит, но по сравнению с «нашей рашей». Эх-х! Давай лучше выпьем, Андрюха! За Победу!

Как всегда оказалось, что водки у нас мало. Было две, две и кончились. Пошли в магазин, а там… Там приказ, продать нам не больше одной. Что делать? Взяли одну, вернулись, выпили, попели песни и спать…

А на следующий день я почувствовал себя, гм, даже не знаю кем. Сначала меня и Максимова вызвал Меркулов, причем еще до совещания.

– Вот что, товарищи. Сегодня будет трудный день. Первое, что вам предстоит, – это общение с медиками, – заметив, как изменились выражения наших лиц, он усмехнулся. – Приятного мало, понимаю. Но нужно, товарищи, нужно. Вы пока единственные, кто может дать хоть какую-то информацию по имеющейся в нашем распоряжении технике. Чем скорее наши специалисты разберутся в ней, тем… Да вы и сами все понимаете. Кстати, товарищ Максимов. После окончания основных этапов исследований готовьтесь в госпиталь. Нельзя оставлять без внимания ваши проблемы со здоровьем. Поймите, что это не только ваше личное дело, а государственное! Вашему, хм, земляку мы сумели вправить мозги в этом отношении, надеюсь, что и вы поймете. Личное – потом, если получится! А пока, получайте задание. Вот список вопросов, на которые вы должны ответить. Сразу предупреждаю, вопросы одинаковые для обоих. Сейчас вы займете разные кабинеты и ответите на них. По выполнении данного поручения вы, по отдельности, на камеру, снова покажете принципы работы с ноутбуком и накопителями информации. Причем вы должны показать максимально возможный уровень работы, естественно, доступный вам. При выполнении каждой операции, дублируйте голосом свои действия и ожидаемый результат. Перед выполнением этого задания вас дополнительно проинструктируют, но основное я вам перечислил. А потом – к медикам. Все ясно, товарищи? Тогда – за работу!

И началось. Список вопросов был, прямо скажем, не маленький. На многие вопросы я так и не смог ответить. Ну не технарь я, не технарь! Единственное, что знаю о ЭВМ, это двоичный код, байт и тому подобное. Ну еще названия программ и некоторых языков программирования. Блин, и сильно поможет такая информация? Вся надежда на тезку. Может, он побольше знает и умеет? Ладно. Будем отвечать на то, что знаю, а дальше будет видно. Ближе к обеду, который для меня стал и завтраком, я закончил с вопросами. Незнакомый капитан забрал у меня исписанные листы и попросил еще подождать в кабинете. Минут через двадцать он вернулся, сводил меня в столовую, и мы поехали на «Объект». Почему-то этот то ли цех, то ли лабораторию все называли именно так. А там я почувствовал себя помесью чукчи и собаки из анекдота про космос. Мол, запустили в космос собак и чукчу. С ЦУПа (центра управления полетом) передают:

– Белка.

– Гав!

– Нажми красную кнопку! – Та нажала.

– Стрелка.

– Гав!

– Нажми синюю кнопку! – Та тоже нажала.

– Чукча.

– Гав!

– Не лай! Ты не собака и не вздумай прикасаться к приборам!

М-да. Помнится, как радостно рассказывали анекдоты про чукчей, а ведь интересный, самобытный, талантливый народ! Да и вояки еще те! С огромным удивлением узнал, что во время экспансии России на восток чукчи были единственными, кто постоянно давал «дюлей» казакам, осваивавшим те места. А потом, то ли им надоело, то ли еще какая-то причина была. Но воевать они перестали. А приятель, служивший на Чукотке погранцом, рассказывал (может, и сочинял), что чукчам за пойманных нарушителей, которые пытались перейти в Штаты по льду Берингова пролива, давали семидесятикилограммовые мешки муки. И они, чукчи, называли таких нарушителей – «куль мука». Так вот, нажимая клавиши на ноуте и проговаривая по несколько раз свои действия и ожидаемый результат, я и чувствовал себя сборным персонажем из старого анекдота. Так что впервые я с радостью направился к «мозговедам», до того меня достали операторы и «капитан-надсмотрщик», не отходящий от меня ни на минуту. Максимова в этот день я так больше не увидел. Как и в последующую неделю. Она вся была до жути похожа на этот первый день. Отличались только вопросы, на которые я отвечал, и действия с ноутбуком. А пятнадцатого июня, на совещании, меня обрадовали.

– Все, Андрей! Основная часть твоей работы завершена, – Мартынов просто сиял, а Меркулов, наблюдавший за нами, не отставал от командира. – Завтра вылетаем в Москву. Все, зависящее от нас, сделано. Дальше будут работать другие люди.

Я смотрел на Мартынова и Меркулова и не мог понять. Чему радуются? Тому, что такую интересную работу передают другим людям? Мне бы обидно стало. Хотя почему стало? Мне и сейчас обидно! Это ж интересно! А они… Пока я размышлял, подключился Меркулов.

– Рад первым сообщить, что вклад майора государственной безопасности Стасова в повышение обороноспособности Союза ССР высоко оценен партией, правительством и лично товарищем Сталиным. Поздравляю вас с награждением орденом Красной Звезды!

– Служу трудовому народу! – Несмотря на введение погон и новых званий, здесь решили не менять многих вещей. Все мы, принесшие присягу, продолжали служить в первую очередь своему Народу. А уж потом Стране. Как мне кажется, это было правильным, более правильным, чем служить Союзу, или защищать «конституционный строй». Было приятно услышать о награждении уже второй «Звездой», но оно мне показалось… Не совсем правильным, что ли? Дали только за то, что я оттуда? Ну начальству виднее, а мне, мне все равно приятно!

Интерлюдия.Ближайшее Подмосковье. Частный пансионат, 23 июля 2011 г.

Бабах!!! Распахнувшаяся дверь с треском врезалась в стену, и в кабинет главврача буквально залетел Андрей Петрович в распахнутом генеральском мундире и со сбитым набок галстуком.

– Как он?!!

– Как и доложили вам – пришел в себя! – молодой доктор вскочил из-за стола. – Я сразу позвонил вам!

– Так… – генерал почти упал в кресло для посетителей и повернулся к дверям, где стоял верный «капитан Дима». – Скворцова ко мне! А вы, доктор, погуляйте немного.

Через пару минут в кабинет вошли двое. Скворцов и Дима.

– Вот что, капитаны… Хотите дожить до генеральских погон? Хотите… Значит, так. Дима. Твоя задача, перед тем, как я войду в палату нашего гостя, отключишь аппаратуру слежения. Всю! Понял? Включишь по моему звонку! Не раньше! И уберешь все следы внепланового отключения. Не мне тебя учить этому. А ты, Сергей, – он внимательно посмотрел на Скворцова. – Идешь со мной. Потом расскажешь о своих впечатлениях. И… прикроешь, если что…

Глава 8

В этот раз долетели в Москву без приключений, в смысле – не тошнило меня. Организм, посмотрев на то, с кем лететь буду, решил не позориться. Этот полет вообще бы походил на заброску к партизанам необходимого груза, даже истребительное сопровождение было, только вот состав пассажиров: Меркулов, Мартынов, хмурый, замкнувшийся в себе Судоплатов и еще пятерка офицеров, включая меня. Еще в Свердловске, увидев на аэродроме Судоплатова, я было обрадовался. Подошел поздороваться и… Хмурый взгляд, глухое «приветствую». Сразу после этого Павел Анатольевич отвернулся и стал наблюдать за «интереснейшим» процессом – погрузкой самолета. Честно говоря, задело меня такое отношение. Пожав плечами, я отошел в сторонку, собрался закурить, и меня подозвал Мартынов.

– Андрей. Не лезь пока к Паше. Хреново ему сейчас. Он ведь считает, что задание не выполнил. Людей потерял, сам подставился… Принято решение применить к Судоплатову «меры нетрадиционного воспитательного воздействия», – Андрей Николаевич усмехнулся. – Пусть попереживает. Недооценил он возможных противников. Ведь если бы не этот непонятный взрыв, нам бы хрен чего досталось! Лаврентий Павлович запретил его успокаивать, сказал: сам мозги на место поставлю. Лично.

Покосившись на Судоплатова, я мысленно передернулся. Да-а-а. Хреново же сейчас мужику. Ой как хреново! Воспитатели, мля! Так ведь и шизануться можно!

Пока думал обо всем этом, самолет продолжали грузить: какие-то опечатанные ящики, здоровенные жестянки с кинопленкой, мешки и баулы. Приличненько так накидали! Надеюсь – сесть-то где останется. Наконец погрузка завершилась. К Меркулову подошел местный майор и что-то доложил. Еще через пару минут, мы погрузились – и на взлет.

Москва встретила дождем и кучей автомобилей. Хромающий Судоплатов с Меркуловым уселись в здоровенный «иносранный» лимузин и сразу укатили. Мартынов приказал мне ехать сразу в управление, а сам остался руководить разгрузкой. Пожав плечами, я поперся к машине аж через четыре линии оцепления. Поневоле в голове закрутилась песенка «Как хорошо быть генералом». Меркулова-то, с Судоплатовым, прямо от самолета забрали…

А в «конторе» меня взяли в оборот. Зильберман и бывший «молодняк» сначала попытались переломать мне все кости путем обнимания и хлопанья по плечам и спине, а потом завалили вопросами, на большую часть которых я так и не смог ответить. Потом появился Мартынов, и закрутилась бумажная карусель. Отчеты, рапорта… Будто в Свердловске я все это не писал! Хотя… Определенный смысл есть. Со временем мысли в голове укладываются поудобнее и на некоторые вещи смотришь немного по-другому. Вот и я, задумавшись над отчетом, поймал себя на мысли, что восторга у меня поубавилось. Действующий ноутбук уже не кажется мне этакой «вундервафлей». Практического применения-то почти нет, кроме как флешки просматривать да видео и фото с захваченных камер. А в остальном… М-да. Грустно, но что тут поделаешь? А вот Мартынов был довольный, даже странно. Прочитав мой отчет, он ухмыльнулся и отправил меня домой – отсыпаться.

Интерлюдия.Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 21 июля 1943 г.

Пожалуй, впервые за долгое время Ворошилов и Молотов не наблюдали за медленно прохаживающимся по кабинету Сталиным. Слишком много мыслей вызвала «премьера» фильма, привезенного из Свердловска людьми Лаврентия Павловича. Только сам Берия внимательно наблюдал за Хозяином, пытаясь угадать его настроение и понять, чего ожидать ему лично. Наконец, Сталин остановился и повернулся к столу.

– Лаврентий!

– Да, товарищ Сталин. – Берия вытянулся у стола.

– Ты думаешь, что товарищ Сталин скажет – молодэц, Лаврентий? – Сталин подошел к своему месту и взял трубку, лежащую на столе. – Нет. Товарищ Сталин скажет не это! Ты и твои люди не молодцы, а очень большие молодцы! – И Сталин свел ладони, обозначая аплодисменты. – И товарища Судоплатова успокой, а то, говорят, переживает очень. Ты же его уже воспитал? Воспитал. А теперь поощри. И остальных товарищей, участвовавших в операции, не забудь! А мы посмотрим, кого и как. А теперь, давай поподробней…

Слушая доклад наркома, Молотов все еще вспоминал увиденное на экране. Уж очень большое впечатление произвел на него этот ящичек. Как там его? Ноутбук. Да и остальные вещи… М-да. Он покосился на Ворошилова. Вон и Клим слишком задумчивый. И его самообладание пробил этот фильм. Одно дело – слышать о технике и «гостях», а совсем другое – видеть. Пусть и на экране. Что там Лаврентий говорит?

– …со многим уже разобрались. Разрешите продемонстрировать? – Получив заинтересованный кивок вождя, Берия поднял на стол кожаный портфель, с которым не расставался с момента приезда в Кремль. Под заинтересованными взглядами он начал доставать на стол разные вещи, попутно комментируя свои действия.

– Для наглядности в Москву доставлены некоторые образцы. В том числе и те, которые уже начали производить наши умельцы. Вот это новые аккумуляторные батареи, – он выложил на стол увесистый брусок размером с толстую книгу. – По своим характеристикам она почти не уступает батареям, используемым в телефонах «попаданцев». Не считая размеров, конечно. Только вот цена у них… Слишком они дорогие получаются и сложны в производстве. Но специалисты утверждают, что скоро удешевят производство и наладят выпуск.

– А сейчас сколько стоят? И сколько сделали? – Сталин постучал череном трубки по аккумулятору.

– Производство одного аккумулятора нового типа обходится в десять тысяч. Пока сделано только двадцать штук. – Берия развел руками. – И так практически чудом смогли это сделать. Я продолжу?

– Вот это, – он достал небольшую коробку, из которой торчали два провода. Продолжая рассказывать, Берия подключил провода к аккумулятору. – Вот это эмпэтри плеер. Эксперты отправили один, для наглядности. Так упакован он в целях сохранности и для использования в наших условиях.

Вынув из портфеля эбонитовые наушники, Лаврентий Павлович подключил их к коробке с другой стороны и что-то нажал.

 
Выйду ночью в поле с конем,
Ночкой темной тихо пойдем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по полю вдвоем…
 

Все четверо вслушивались в песню, звучавшую из наушников. Через мгновение в кабинете сидели не первые лица великой страны, а просто люди. На время забывшие о войне, о проблемах и заботах.

 
Полюшко мое – родники,
Дальних деревень огоньки,
Золотая рожь, да кудрявый лен…
Я влюблен в тебя, Россия, влюблен.
Золотая рожь, да кудрявый лен…
Я влюблен в тебя, Россия, влюблен…
 

(Песня гр. «Любэ» «Выйду в поле с конем». Слова Шаганов, музыка Матвиенко.)

Песня закончилась, а они еще с минуту сидели молча.

– Не понимаю, Коба, – Молотов посмотрел Сталину в глаза. – Судя по всему, они там совсем опаскудились. Но откуда ТАКИЕ песни у них берутся?

– Опаскудились, вэрно, – немного хрипловато ответил Сталин. – Видно, что-то внутри у них еще осталось! Не совсем пропащие они. Вот и постараемся…

Сталин замолчал, раскурил трубку. Пару раз окутавшись густыми клубами ароматного дыма, он продолжил:

– А что с пленными?

– С ними работаем, Иосиф Виссарионович. С офицером ФСБ пока никаких изменений, он все еще без сознания. А вот бандиты поют! Правда не все, но работа ведется. Пока наиболее ценная информация получена от младшего из них, от того, который криком чуть нашего сотрудника не убил. – Все понятливо усмехнулись, вспоминая прошлые доклады.

– И кто он такой?

Берия открыл папку.

– Магомед Шихсаидов, 1991 г.р., уроженец г. Махачкала, Дагестан. Студент Красноярского художественного института. Привлечен в качестве специалиста, гм, по культурной части. Согласно его показаниям, умерший, попавший к нам в наручниках, является создателем аппаратуры перехода. Ноутбук и компьютер принадлежали ему же. Согласно описи вещей, изъятых у попавших в наш мир лиц, ему также принадлежали две флеш-карты. На одной из них обнаружены данные настройки аппаратуры для организации прохода в другой мир…

Молотов и Ворошилов непроизвольно переглянулись, а Сталин довольно усмехнулся, глядя на ошарашенных соратников.

Интерлюдия.Ближнее Подмосковье, небольшой коттеджный поселок, 25 июля 2011 г.

– …также, по неподтвержденным пока данным, на территории уничтоженного огненной стихией частного пансионата «Медовый» найдены тела как минимум четырех человек. В причинах пожара будет разбираться специальная… – Андрей Петрович нажал кнопку на пульте, выключая телевизор, и повернулся к сидящему на диванчике Диме.

– Экспертиза покажет неисправность электропроводки, товарищ генерал, – Дима пожал плечами. – Строят-то как сейчас, сами понимаете…

– Да, капитан, понимаю. Как попало и из чего попало… Жаль людей, но что поделаешь? Стихия и человеческий фактор. Ну да ладно, бог с ними. Что наш гость?

– Гость… – Дима поморщился. – Волчара он, товарищ генерал. Вернее, волкодав. Я просто уверен, что если он решит уйти, то остановим его только мертвым. На контакт идет неохотно. Особенно когда увидел российский флаг. Обзывает контриками постоянно. Трудно с ним очень. Скворцов чуть на стены не лезет от него, хотя такой же отморозок. А в остальном нормально. Согласно вашему распоряжению в его комнате установлен телевизор, подключенный к тарелке. Смотрит, почти не выключая.

– И как реакция? – генерал усмехнулся. – Нравится?

– Скажете тоже, Андрей Петрович, – Дима вздохнул. – Какому нормальному человеку это понравится! Вот и он… матерится он, товарищ генерал! И вопросы задает…

Глядя на серьезно глядящего на него Купцова, Савельев вспомнил, как впервые встретил его. 2004 год, Чечня, Шалинский район. Молодой, совсем еще зеленый лейтенант Купцов докладывает об уничтожении группы боевиков. Такие же зеленые солдатики, спящие на полянке. Да-а. А потом. В 2007 уже, в мае, повез отца на встречу однополчан и встретил уже старлея Купцова. Тот привез своего деда, которым оказался батин фронтовой друг. Точно говорят про круглую землю и встречи. А уже в десятом году узнал про запрос Чеченской прокуратуры на Купцова. Не по фамилии, конечно. Но в районе, по которому пришел запрос, работала именно его группа. Мирных жителей он обидел, видите ли, смертельно, млять! Знаем мы этих мирных! Хрен им, а не пацана! Добился перевода к себе. М-да. Спас, называется!

Интерлюдия.Штаб-квартира абвера, Берлин, улица Тирпиц-Уфер, кабинет В.Ф. Канариса. 23 июля 1943 г.

– Ганс. Ты понимаешь, что это означает? – Канарис похлопал по только что закрытой папке и посмотрел на полковника Пикенброка, сидящего напротив.

– Понимаю, экселенц, – полковник выглядел виноватым и немного испуганным. – Первоначально я решил, что это дикая дезинформация, подсунутая нам этими азиатами. Но в дальнейшем…

– Знаешь, Ганс, – перебил его Канарис. – Я бы предпочел, чтобы ЭТО было дезинформацией. Дикой, глупой, никому не нужной дезинформацией. Ведь если ЭТО правда, то… ВСЕ зря!

– Да экселенц. Но я убежден, что, несмотря на всю дикость и фантастичность поступившей информации, она правдива.

Это подтверждают и косвенные данные, которые раньше не укладывались в какую-то общую картинку. Это и операция людей Гейдриха в сорок втором в Москве, и новая спецслужба Сталина, и офицер-связист Петровских. И даже эта поездка в Свердловск.

– Кстати… Это же он упоминал этого… Стасова?

– Да, экселенц. И именно за Стасовым охотились люди Гейдриха. И именно майор Стасов откомандирован в Свердловск в распоряжение Меркулова. А ведь туда же вылетели и Судоплатов с Мартыновым…

– Срочно доставьте этого Петровских в Берлин, Ганс. Боюсь, что все ваши выводы правдивы и у Сталина есть контакты с будущим… В котором нет наc…