Текст книги "Последний император Китая. Пу И"

Автор книги: Виктор Усов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

10. Бегство в японскую миссию

Когда однажды Джонстон пришел к Пу И (к этому времени у ворот резиденции были сняты часовые национальной армии) и рассказал о новостях, которые он прочел в иностранных газетах, в частности о намерении Фэн Юйсяна в третий раз двинуться на Пекин, эта информация крайне взволновала императора. Вновь встал вопрос о необходимости укрыться в Посольском квартале. Был предложен в Посольском квартале немецкий госпиталь, где один из докторов знал Пу И. Быстро был разработан план, как обмануть бдительность властей республики, а также отца императора, который был категорически против его отъезда из своей резиденции. «Сначала я и Джонстон отправились навестить двух императорских наложниц – Цзин И и Жун Хуэй, также покинувших дворец и живших в переулке Цилиньбэй, – рассказывал об этом позднее Пу И. – После этого мы возвратились в Северную резиденцию и тем самым завоевали ее доверие. Первый шаг был сделан». На следующий день был предпринят второй шаг. В тот день погода была плохая, дул сильный ветер, воздух был наполнен желтой пылью и в двух шагах ничего не было видно, это должно было помочь беглецам. Они сели в автомобиль, по обеим сторонам автомобиля на подножках, как положено церемонии сопровождения важной персоны, стояли двое полицейских. «Желая якобы посмотреть в переулке Бяобэйхутун сдающийся внаем дом, мы намеревались, сделав круг, попасть оттуда в Посольский квартал, и прежде всего в немецкий госпиталь, а затем в иностранную миссию, – продолжал свои воспоминания Пу И. –. Стоило только попасть в Посольский квартал, как все остальное, связанное с переездом Вань Жун, не вызывало затруднений [50]50
  Там же. С.206


[Закрыть]. Наконец, император появился у немецкого доктора Диппера в Посольском квартале, его поместили в палату для отдыха. Джонстон ушел связаться с английской миссией. Однако в там не очень желали видеть императора, было заявлено, что в «миссии мало места и принимать императора неудобно». Опасность того, что за Пу И могли приехать из Северной резиденции и вернуть его обратно туда возрастала с каждой минутой.

Вот как в дневнике начальника дворцового управления, главного хранителя печати, бывшего (при Цинах) консула в Японии Чжэн Сяосюя описаны последующие события:

«Я посоветовал его величеству поехать в японскую миссию, и он приказал мне переговорить об этом с японцами. Я посетил полковника Такэмото и сказал ему о прибытии императора. Он поставил об этом в известность господина Есидзава. Такэмото просил меня немедленно пригласить императора в миссию. …Вернувшись в госпиталь, я посоветовал его величеству пересесть в мою коляску, боясь, что его шофер может не подчиниться приказу. Меня беспокоила толпа людей, стоявшая у главного входа в госпиталь; поэтому доктор Диппер и сестра вывели нас черным ходом, и там нас ждала коляска. Император сел в нее вместе со мной и слугой. Расстояние между немецким госпиталем и японской миссией равно примерно одному ли, и ехать туда можно было двумя путями. Первый путь пролегал через Посольский квартал с востока на запад, затем следовало свернуть на север; второй путь – вдоль улицы Чанъаньцзе с последующим поворотом на юг. Второй путь был несколько короче, и мы избрали его. Его величество встревожено воскликнул: „Почему мы едем здесь? На улице полицейские“. Коляска ехала быстро, и я сказал: „Мы будем на месте в одно мгновение. Никто не знает, что в коляске император. Пожалуйста, не волнуйтесь, ваше величество“.

Когда мы повернули на юг и поехали вдоль берега ручья, я смог доложить, что мы снова находимся в Посольском квартале. Мы приехали в японскую миссию. Императора встретил Такэмото и проводил в казармы. Где к нам присоединился Чэнь Баошань» [51]51
  Там же. С.208.


[Закрыть].

Вскоре в газете «Шуньтянь шибао» была помещена информация относительно появления китайского императора в японской миссии следующего содержания: «Посланник Японии Есидзава, выступив вчера перед корреспондентами газет, рассказал о том, как бывший император Пу И переехал в японскую миссию. Вот что он сообщил:

«В прошлую субботу, после трех часов дня, неожиданно пришел человек (посланник предпочитает не объявлять его имени), который хотел встретиться со мной. Он сказал, что бывший император в настоящий момент находится в немецком госпитале, однако долго там ему находиться нельзя. Учитывая различные обстоятельства, ему лучше было бы переехать в японскую миссию. Именно поэтому бывший император направил этого человека для переговоров. Я, в общем, не имел каких-либо возражений, однако все это случилось столь неожиданно, что я обещал подумать и дать ответ. Через двадцать минут после ухода этого человека мне сообщили, что бывший император уже прибыл в японские казармы и просит встретиться со мной. Я велел приготовить помещение и лично отправился в казармы. В пять часов, после того как бывший император был приглашен в миссию, я послал секретаря миссии Икэбэ в Министерство иностранных дел к заместителю министра, чтобы сообщить о лучившимся и просить передать об этом временному правительству Дуань Цижуя во избежание неверных толкований…»» [52]52
  Там же. С.209-210.


[Закрыть].

В японской миссии император встретил довольно теплое и дружеское к себе отношение. Ему было предоставлено три комнаты. Пу И стал просить японцев посодействовать вызволению супруги Вань Жун и наложницы Вэнь Сю из Северной резиденции. Миссия специально послала своего секретаря для переговоров в китайскими властями, но они прошли безрезультатно, женщин не отдавали. Пришлось японскому посланнику Есидзава лично обратиться к временному правительству Дуань Цижуя, и лишь после этого демарша Вань Жун и Вэнь Сю вместе со своими евнухами и служанками были выпущены из Северной резиденции (В 1931 г. Вэнь Сю неожиданно потребовала развод у Пу И и получила его. [53]53
  Ее развод осудил ее старший брат. В Тяньцзиньской газете «Шан бао» он опубликовал открытое письмо, в котором обвинил сестру в неблагодарности цинскому двору. «…Наша семья уже 200 лет пользуется щедрыми милостями императоров цинской династии. Наши предки в течение четырех поколений были самыми высокопоставленными сановниками. Император никогда не обращался с тобой жестоко, но, даже если бы это было так, ты должна была терпеливо сносить все, вплоть до смерти… Став супругой императора, ты одеваешься в парчу и шелка, питаешься изысканными кушаньями, окружена слугами и служанками, жалованье которым выплачивается из дворцовой кассы, оттуда же выплачиваются все твои покупки и траты; кроме того, ты ежемесячно получаешь 200 юаней на личные расходы.


[Закрыть] В связи с этим она, по высочайшему указу императора, из ранга наложницы понижалась до звания простого человека. Умерла она в 1950 г. так и не выйдя больше замуж). В связи с увеличением количества домочадцев императора в японской миссии им было выделено специально здание, в котором и поселились члены Южного кабинета, сановники двора, а также несколько десятков телохранителей, евнухов, дворцовых слуг, служанок, поваров и т.п.

Японский посланник Есидзава добился от временного китайского правительства снисхождения для бывшего императора, оно не только вынуждено было выразить посланнику свое понимание сложившихся обстоятельств, но и направило в японские казармы к полковнику Такэмото китайского генерала для подтверждения того, что правительство уважает и приветствует свободную волю императора и в пределах возможного будет охранять его жизнь и имущество, а также безопасность его подданных. В миссию стали приходить китайские князья, отец императора и уговаривать его вернуться в северную резиденцию. Однако Пу И был категорически против этого. Хотя они и утверждали, что Дуань Цижуй и Чжан Цзолинь подтверждают гарантию безопасности императора при его возвращении в Северную резиденцию, однако сами подыскивали себе жилье в Посольском квартале. Позднее одни оказались в немецких казармах, другие поселились в гостинице. Отец императора снял складское помещение при одном из соборов, где спрятал свои драгоценности и имущество. А вскоре и братья и сестры Пу И тоже перебрались из северной резиденции в этот собор.

Вскоре после китайского Нового года наступил день рождения Пу И – ему исполнилось двадцать лет. Император первоначально не хотел торжественно отмечать эту круглую дату вне своего дома, но хозяин японской миссии неожиданно для Пу И настоял на пышном торжестве. Он любезно предоставил для приема гостей парадный зал, который в день торжества был украшен и устлан великолепными коврами. Был сооружен трон из кресла, застеленного желтой подстилкой, ширму за креслом оклеили желтой бумагой, слуги недели цинские шапки с красными кистями. Число приглашенных бывших сановников, приехавших из разных мест – Тяньцзиня, Шанхая, Гуандуна, Фуцзяни и других мест, перевалило за сотню. Вместе с князьями и сановниками, а также иностранными гостями собралось около 500-600 человек.

Император одел синий шелковый халат с узорами и куртку из черного сатина. Князья и сановники были одеты так же.

После окончания праздничной церемонии Пу И обратился к присутствующим с речью, которая была опубликована в одной из шанхайских газет.

«Так как мне всего лишь двадцать лет, было бы неверным отмечать мое долголетие, и я, будучи гостем под чужой крышей, при нынешних трудностях не намеревался отмечать эту дату. Но поскольку вы прибыли сюда, проделав большой путь, я хотел воспользоваться случаем повидать вас и поговорить с вами, – изрек император. – Мне хорошо известно, что в современном мире императоры не могут больше существовать, и я решил не рисковать и не быть исключением. Моя жизнь в самом дворце мало отличалась от жизни заключенного, и я постоянно ощущал, что мне недостает свободы. Я долго питал надежды на поездку за границу учиться, усердно изучал для этого английский язык, но на моем пути оказалось слишком много препятствий.

Сохранение или упразднение «Льготных условий» не имело для меня большого значения. Я мог отказаться от них добровольно, но не потерпел насилия. «Льготные условия», являясь двухсторонним соглашением, не могут быть изменены указом одной из сторон, так как приравнены к международному договору. Посылка Фэн Юйсяном солдат во дворец – акт насилия, недостойный человека, в то время, как все можно было легко уладить путем переговоров. Я всегда искренне мечтал не пользоваться пустым титулом, но то, что это было сделано с помощью вооруженных сил, огорчает меня больше всего. Подобные варварские действия причиняют большой ущерб авторитету республики и ее репутации.

Не буду говорить о причинах, побудивших меня покинуть дворец: они, по-видимому, уже известны вам. Я был совершенно бессилен, и то, как действовал против меня Фэн Юйсян, не делает ему чести. Трудно передать чувство унижения, с которым я покидал дворец. Даже если Фэн Юйсян и имел основания изгнать меня из дворца, почему он конфисковал одежду, старинные вазы, каллиграфические надписи и книги, оставленные моими предками? Почему он не разрешил нам взять с собой чашки для риса, чайные чашки и кухонные принадлежности, так необходимые в повседневной жизни? Делалось ли это для сохранения антикварных вещей? Много ли они стоили? Не думаю, чтобы он поступал так грубо даже при дележе добычи между бандитами.

Когда Фэн Юйсян говорил, что реставрация 1917 года лишила законной силы «Льготные условия», ему следовало бы помнить, что мне тогда было всего лишь двенадцать лет и сам я не мог организовать реставрацию. Если даже оставить это в стороне, разве так называемая ежегодная субсидия когда-либо выплачивалась вовремя с тех пор, как были подписаны «Льготные условия»? Когда выплачивались дотации князьям и знати, о которых записано в различных соглашениях? Разве маньчжурам выплачивались средства на существование, предусмотренные «Льготными условиями»? Ответственность за нарушения «Условий» лежит прежде всего на республике: игнорирование этого и ссылка на реставрацию 1917 года лишены всяких оснований.

Не хочу жаловаться, но не могу упустить случая, чтобы не излить печаль, охватившую мою душу. Поэтому, если правительство республики услышит о ней, оно поймет, что все должно быть улажено справедливо. И я бы согласился с подобным урегулированием без колебаний.

Я хочу также сделать одно важное заявление. Я никогда не соглашусь ни на какие предложения прибегнуть ради собственных интересов к помощи иностранной интервенции. Я никогда бы не использовал иностранную силу для вмешательства во внутреннюю политику Китая» [54]54
  Первая половина моей жизни. С.214-215.


[Закрыть].

Примерно в те же дни, когда император отмечал свое двадцатилетие, во многих газетах появились полные негодования и возмущения материалы, направленные против Пу И и его окружения, скорее всего это было непосредственно связано с тем, что он переметнулся к японцам. В это время Комитет по реорганизации цинского двора, проводя инвентаризацию дворцового имущества, обнаружил ряд материалов, вроде резолюции на «Льготных условиях», написанной рукой Юань Шикая, документов о закладе, продаже и вывозе за границу антикварных изделий и т.п. Материалы были обнародованы и получили большой резонанс в китайской обществе. Наибольшее возмущение вызывала связь малого двора с японцами и начатое сторонниками монархии движения за восстановление «Льготных условий» (ко дню рождения императора в газетах уже было опубликовано тринадцать петиций за подписями более трехсот человек из пятнадцати провинций).

Среди –многочисленных газетных материалов разного толка, отражавших общественное мнение, были и фельетоны, и прямые гневные обвинения; встречались добрые советы, попадались и предупреждения японской миссии и республиканским властям.

В газете «Цзин бао» практически был расписан довольно точный и подробный сценарий дальнейшего развития событий:

«Самая мрачная цель заговора заключается в том, чтобы держать его (Пу И – В.У.) до тех пор, пока в одной из провинций не произойдет какой-нибудь инцидент и определенная держава не пошлет его туда и не восстановит при вооруженной поддержке титул его далеких предков. Провинция будет отделена от республики и защищена этой державой. Затем с ней станут поступать так, как поступают с уже анексированной страной.

Побег Пу И – результат преднамеренного запугивания и постепенного вовлечения его в сети далеко идущих планов. Заинтересованные лица согласны ради его обеспечения идти на любые расходы. Страна купила дружбу всех его последователей; сами того не подозревая, они попали под ее контроль и в будущем будут служить для нее орудием» [55]55
  Там же. С.216.


[Закрыть]

Общественное мнение в то время было явно не на стороне императора. Со стороны же японцев Пу И ежедневно встречал подчеркнутое внимание. Широкая критика его в печати, недовольство его отца и его окружения – все это вызывало злобу и усиливало ненависть императора. Понимая, что ради своего будущего нужно что-то предпринимать, он решил попытаться уехать в Японию. Когда он сообщил о своем желании японцам, то японский посланник официально никак не выразил своего мнения, но секретарь Икэбэ открыто выражал свой восторг.

Спустя несколько дней после дня рождения Пу И сановник Ло Чжэньюй сказал императору, что он уже договорился обо всем с Икэбэ. Выезд за границу должен подготавливаться в Тяньцзине, в Пекине же оставаться императору не очень удобно. Вскоре в Тяньцзине на территории японской концессии был куплен дом и императору доложили, что все готово и можно выезжать»Момент был выбран удачно, – вспоминал Пу И, – так как национальная армия как раз меняла свои гарнизоны и вдоль железной дороги осталось лишь небольшое количество солдат фэнтяньской группировки. Я поговорил с Есидзава, и он дал согласие на мой переезд в Тяньцзинь. Не возражал и Дуань Цижуй, когда ему сообщили о моем намерении, и предложил послать своих солдат для охраны. Посланник отказался от его добрых услуг. Было решено, что в Пекин прибудут начальник полиции при японском генеральном консульстве в Тяньцзине и переодетые полицейские; они и будут меня охранять. Следом за мной приедут Вань Жун и другие» [56]56
  Там же. С.218.


[Закрыть].

28 февраля 1925 года в семь часов утра Пу И любезно распрощался с японским посланником и его супругой и в сопровождении секретаря Икэбэ и переодетых японских полицейских он вышел через черный ход японской миссии в Пекине и пешком дошел до железнодорожного вокзала. Уже в пути из Пекина в Тяньцзинь на каждой остановке в поезд садилось несколько японских жандармов и агентов секретной службы, одетых в черные костюмы. Когда поезд прибыл в Тяньцзинь, почти половина пассажиров состояла из подобных лиц. Его встретили на Тяньцзиньском вокзале аккредитованный в этом городе генеральный консул Есида Сигэру и несколько десятков офицеров и солдат японского гарнизона.И так, начался тяньцзиньский период жизни Пу И, который продлился семь лет.

За эти годы Пу И потратил много денег и драгоценностей на подкуп военных разного уровня с целью привлечь их на свою сторону и надеясь на их помощь при восстановлении монархии. По его признанию на протяжении этого семилетнего периода он был непрерывно связан с атаманом Г.М.Семеновым [57]57
  Г.М.Семенов родился в Читинской области 13 сентября 1890 г. В 1917-1920 гг. главарь контрреволюции в Забайкалье, генерал-лейтенант (1919). Окончил Оренбургское военное училище в 1911 г. Участник Первой мировой войны 1914-1918 гг., есаул. С июля 1917 г. комиссар Временного правительства в Забайкальской области по формированию контрреволюционных добровольнических частей. В ноябре-декабре 1917 г. поднял мятеж против советской власти, потерпел поражение и бежал в Маньчжурию. Как только началась война с Японией, японцы не раз предлагали Семенову специальный катер для бегства на юг Кореи, но он категорически отказывался. Все последние дни, по воспоминаниям современников, он был бодр, а когда в Дайрэн (Дальний) начали прибывать эшелоны с советскими войсками, надел генеральскую форму, ордена, нацепил шапку и, попращавшись с семьей, поехал на извозчике на вокзал. Никому из своих не разрешил себя провожать, поехала с ним только его родственница Елизавета Михайловна. Как раз прибыл эшелон. На перроне Семенов подошел к одному из офицеров, который был навеселе, и, взяв под козырек, громко представился: «Я – Семенов!» Офицер от неожиданности захлопал глазами, попятился и вдруг дико заорал: «Оружие!». Тут же атамана окружили, отняли шашку, прощупали карманы. Появились люди с повязками на рукаве, атамана, подталкивая в спину дулами автоматов, увели (А.Кайгородов. Маньчжурия: август 1945. – Проблемы Дальнего Востока.1991. № 6.С.100-101). Так в сентябре 1945 г. был захвачен советскими войсками в Маньчжурии Г.Семенов и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР повешен. (БСЭ.М.1976. Т.23.С.675). Следует добавить, что к Семенову было отношение особое. К примеру, за несколько дней до ареста белого атамана на станции Барим (западная ветка КВЖД) были расстреляны два русских пастуха за то, что плодили и берегли семеновских лошадей, а главное, не проявили большой радости при экспроприации табуна. Вдобавок пытались утаить нескольких коней. Известно, что две дочери и жена атамана сгинули в лагерях Колымы. О Г.М.Семенове 5 августа 1990 г. «Правда» поместила довольно пространную статью, снабдив ее официальной документацией (показаниями свидетелей) от бывших соратников атамана до японцев высокого ранга.


[Закрыть].

Царский генерал Семенов после разгрома своих войск Красной Армией на Дальнем Востоке с их остатками бежал в пограничные районы Китая и Внутренней Монголии, где грабил, жег, насиловал, убивал местных жителей. После неудачных попыток проникнуть на территорию МНР, Семенов со своим отрядом обосновался на китайско-монгольской границе, но и оттуда его изгнали местные китайские войска. Семенов претендовал на роль руководителя контрреволюционных сил на Дальнем Востоке. Так как у него были довольно тесные отношения с японцами и поэтому многие российских эмигрантов считали его ставленником Японии и не желали с ним иметь дело. К примеру, когда он, поселившись в городе Нагасаки в Японии связался с бывшим управляющим КВЖД генералом Д.Л. Хорватом, который объявил себя главной русской эмиграции и считался хорошим дипломатом, установив «отличные отношения со старым Китаем, с дипломатическим корпусом», то тот не считал возможным «вести какую-либо работу» вместе с атаманом Семеновым. Атаман до этого побывал в Пекине, Тяньцзине, Шанхае, Люйшуне, а также в Гонконге, затем посетил Японию, пытаясь найти среди китайских милитаристов и иностранных политиканов, в том числе японцев, финансовую и военную поддержку своим начинаниям по борьбе с красной угрозой.

Известно, что в Нагасаки Семенов вел тяжбу за право распоряжаться крупными суммами бывшего русского Военного министерства, оставшимися нереализованными в японском банке.

Руководители белой эмиграции в Европе внимательно следили за тем, что делается в Китае. Им казалось, что разрыв дипломатических и торговых отношений Великобритании с СССР отразится «очень благоприятно на ведении на Дальнем Востоке работы по свержению советской власти в России» [58]58
  Коллекция ЦГАОР СССР: Дальний Восток. Записка, составленная ген. Лукомским. Не для печати. Париж, 1 июня 1927 г.


[Закрыть]. Так утверждалось в записке, составленной генералом А.С.Лукомским, выполнявшим при великом князе Николае Николаевиче роль уполномоченного по делам Дальнего Востока.

За несколько лет до этого, зимой 1924-1925 гг., Лукомский совершил конфиденциальную поездку в Китай. Этот белый генерал в прошлом занимал должности помощника военного министра (в годы мировой войны), начальника штаба генерала Корнилова, военного министра в деникинском правительстве. Он считался крупным военным специалистом и должен был не месте разобраться в обстановке, а если потребуется, возглавить силы контрреволюции на дальнем Востоке, поскольку полагали, что лучше, если таким лицом будет человек, ранее не связанный с враждующими между собой в этом районе эмигрантскими группировками. Великий князь тогда заранее даже сообщил Лукомскому текст телеграммы, которую он должен был получить в необходимый момент: «Назначаю Вас моим представителем на дальнем Востоке, главнокомандующим всеми вооруженными силами на дальнем Востоке, уже сформированными и впредь формируемыми, с присвоением Вам прав генерал-губернатора по гражданскому управлению. Да поможет Вам бог успешно исполнить Ваш долг и внушить это всем, Вам подчиненным» [59]59
  Там же: Николай – Лукомскому. Шуаньи, 31 июля 1924 г.


[Закрыть].

Чтобы попасть в Китай, Лукомский совершил морское путешествие из США, по пути побывав в Японии и в Нагасаки встретившись с Семеновым. Лукомский рассказывал, что атаман встретил его в форме забайкальского казака с погонами генерал-лейтенанта и что он, кроме того, имел звания монгольского князя и китайского мандарина 1-го класса. По впечатлениям, который вынес посланник Великого князя, японцы считали Семенова своим надежным агентом. В своем отчете Лукомский подчеркнул: «Он (Семенов – В.У.) связан с ними настолько прочно, что будет всецело находиться в их руках» [60]60
  Л.К.Шкаренков. Агония белой эмиграции. М.1987. С.143.


[Закрыть]. Лукомский снова встретился с Семеновым в Шанхае, где обнаружил, что тот ведет переговоры с китайскими генералами.

Атаман Семенов вел переговоры с китайским милитаристом Чжан Цзолинем и с японским генеральным штабом о создании белых отрядов на территории Маньчжурии. Как сам Семенов писал в своих воспоминаниях, изданных в конце 30-х годов, в 1927 г. он обратился к маршалу Чжан Цзолиню с предложением «начать работу по созданию единого антикоммунистического фронта в Китае» [61]61
  Г.М. Семенов. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. Харбин, 1938. С.191.


[Закрыть].

Именно Семенов, по утверждению Пу И, получил от него больше всего денег [62]62
  Первая половина моей жизни. С.245.


[Закрыть].

Впервые Пу И встретился в своей резиденции с Семеновым в октябре 1925 года. Атаман изложил императору свои чаяния «совершить великие подвиги, несмотря на трудности, свергнуть коммунизм и восстановить династию» [63]63
  Там же. С.246.


[Закрыть] Цинов, на что Пу И немедленно выдал ему 50 тысяч юаней. Семенов обещал использовать своих сторонников и военные отряды на Северо-Востоке и во Внутренней Монголии, чтобы создать там антикоммунистическую базу и сделать Пу И ее правителем. Чтобы обеспечить расходы по осуществлению этого плана Пу И открыл специальный счет в банке на имя Семенова, который мог в любое время там брать деньги. Сумма первого вклада составляла 10 тысяч юаней.

Атаман как-то уверял Пу И, что на самом деле он не нуждается в его деньгах, поскольку должен получить от русских эмигрантов пожертвования на сумму 180 миллионов рублей (несколько позднее он уже уверял, что должен получить до 300 миллионов рублей). Кроме того, он рассчитывал на финансовую помощь Англии, Америки и Японии. Но поскольку этих денег он еще не получил, то вынужден взять небольшую сумму у Пу И.

Между Пу И и Семеновым появилось немало посредников. Среди них были как китайцы, так и русские. К примеру, некий Ван Ши, утверждавший, что не только Семенов оказывает ему чрезвычайное доверие, но и японские важные лица и китайские милитаристы поддерживают с ним прочные контракты.

Далее – В.С.Слуцкий, офицер семеновских войск, который остался при атамане Семенове после расформирования недолго существовавшей в Чите еврейской роты. Он перешел на хозяйственную должность, продолжал служить и дослужился до чина подполковника. После окончания белого движения Слуцкий продолжал работать для атамана Семенова, но уже чисто на коммерческом поприще. Как известно, атаману довольно часто приходилось испытывать финансовые трудности и когда у него наступали особенно тяжелые времена, он призывал Слуцкого и поручал ему различные коммерческие комбинации. У Семенова имелось довольно много ценных подарков, полученных им в свое время от японских, монгольских и китайских кругов, и продажей их время от времени и занимался Слуцкий. Он также выполнял различные поручения для Пу И. Семенов как-то свел их вместе, а от сделок получал от Слуцкого комиссионные [64]64
  П.Балакшин. Финал в Китае. Том.1. Сан-Франциско, Париж, Ною Йорк. 1958. С.246-247.


[Закрыть].

Работа с Семеновым свела Слуцкого с неким Л. Н.Гутманом, бывшим офицером российской армии, позднее начавшим свою службу у японских властей при судебно-уголовном отделе харбинской полиции, где он быстро приобрел репутацию садиста. Гутман помимо этого был большой шантажист. Он попался на шантаже во время процесса по делу о похищении Семена Каспе. Не получив от семьи одного из обвиняемых требуемого им откупа, он сообщил властям, что тот готовит побег из тюрьмы при содействии друзей на свободе. Расследование показало беспочвенность донесения Гутмана. Уголовно-судебный Отдел представил донесение Гутмана и другие его дела по вымогательству и шантажу в жандармерию и поднял вопрос об его неблагонадежности. Гутман был уволен со службы и выслан в Тяньцзинь.

Главная деятельность Гутмана проходила в Тяньцзине, там он связался с японским майором Таки. Одновременно Гутман стал служить в Особом Отделе японской железнодорожной полиции. В его ведении было около 80 русских эмигрантов, у некоторых из которых было довольно темное прошлое. Все они были набраны самим Гутманом. В специальном подвале Особого Отдела держали в заключении лиц, арестованных по тем или иным причинам при проверке документов в поездах. Было известно, что в этом подвале занимаются пытками, зверствами, вымогательством, насилуют женщин. Так, там был замучен один русский офицер за то, что когда то служил в штабе молодого маршала Чжан Сюэляна. А арестованная с ним жена подверглась неоднократным насилиям.

Однажды один из его помощников, видимо желая подсидеть Гутмана и завоевать у японцев особое расположение, подробно описал все случаи насилия, зверств, вымогательства, пыток, которые творились в подвалах Особого Отдела, и подал это в пекинскую японскую жандармерию. Там на дело Гутмана посмотрели как на самоуправство и превышение власти: право распоряжаться арестованными и их жизнью, как им заблагорассудится, принадлежало только японской жандармерии и никому другому. Произведенное следствие, полностью подтвердило донесение этого помощника. Хотя следствие велось секретно, Гутман узнал о нем. Он спешно выехал с женой в Циндао, но по прибытию туда оба были арестованы опередившими их японскими жандармами. Вслед за арестом Гутманов, в Пекине была арестована машинистка из Особого Отдела железнодорожной охраны, бывшая в близких отношениях с Гутманом. Начались допросы. После двух с половиной месяцев допросов и заключения Гутман, его жена и машинистка были освобождены. Однако через месяц супруги были арестованы вновь. После нескольких месяцев заключения их выслали в Японию.

Позже Гутману вновь удалось связаться с японцем Таки, который в то время был уже подполковником и возглавлял в Хайларе русский отдел японской военной миссии. Таки вызвал Гутмана к себе и поставил во главе разведки. Для Гутмана опять наступил период привычной деятельности, но быстро приближающееся завершение Второй мировой войны положило ей конец.

Итак, при встречах со Слуцким Гутман пытался вымогать у него деньги. Однако его шантаж и вымогательства потерпели неудачу, тогда он муссировать слухи, что Слуцкий занимается подозрительной деятельностью и порочит доброе имя атамана Семенова. Гутман сфабриковал ложные обвинения и довольно легко убедил японские власти в том, что Слуцкий человек подозрительный и что следует пресечь его влияние на Семенова. Слуцкий был арестован. Атаману Семенову стало известно об аресте Слуцукого. Многие думали, что он заступиться за него, так как он имел некоторое влияние среди японских властей и мог опровергнуть лживость обвинений Гутмана. Но у Семенова были свои причины не выступать в защиту Слуцкого. Вероятно, он не хотел раскрывать перед японскими властями некоторые свои тайные финансовые сделки и махинации.

Свергнутый император продолжал надеяться, что придет время и он может вернуться на императорский трон. Его надежды значительно укрепились, когда в 1927 г. в Японии к власти пришел кабинет Танака.

Барон Гиити Танака (1863 –1929) японский генерал, с сентября 1918 по июнь 1921 г., а затем с сентября 1923 по январь 1924 г. был военным министром Японии. С 1927 по 1929 г. – премьер-министр, министр иностранных дел и министр колоний Японии. Танака был хорошо известен советским властям, как один из главных руководителей интервенции на Дальнем Востоке. Он был известен также как инициатор создания беспорядков в северо-восточном Китае с целью вызвать там дистабилизацию обстановки и укрепить свое присутствие в этом регионе.

14 июля 1920 г. будучи тогда в должности военного министра Японии Танака инструктировал японского командующего во Владивостоке о посылке шпионов и диверсантов в такие города, как Харбин, Хайлар и Маньчжурия, для захвата телеграфных станций. 19 июля японскому командованию в Полосе отчуждения был отдан приказ о тщательном наблюдении за передвижениями китайских войск вдоль КВЖД и ежедневном информировании военного министерства о полученных данных [65]65
  Газета “Вперед” от 11 августа 1920 г. Цит. по: М.А.Персиц. Дальневосточная Республика и Китай. Роль ДВР в борьбе советской власти за дружбу с Китаем в 1920-1922 гг. М., 1962. С.153.


[Закрыть].

Японское командование уже в начале 20-х годов установило довольно тесный контакт с отрядами хунхузов (бандитов) на территории Маньчжурии (на данной территории, по некоторым данным, в разные годы насчитывалось до 300 тысяч «лесных братьев» [66]66
  Хунхузы, как «неуловимые мстители», были везде и нигде. Хунхуз работает с артелью, убирает улицы, торгует. Вы его встречаете на улице, на базаре, в чайной, и никто не поручиться, что это мирный обыватель, а не временно занявшийся работой член многочисленной желтолицей хунхузской вольницы. Он в доме европейца в роли слуги, конюха, прачки, дворника. Хунхуз служит в полиции, едет конвойным, сторожит банк, зажигает уличные фонари, работает извозчиком, комиссионерствует. В определенные часы они встречаются в условленном месте, договариваются о ближайшей «операции», и ваш покорный слуга или садовник неожиданно исчезает на некоторое время. Приходят известия о нападениях на банк, на угольные копи или торговый караван, на китайского помещика-самодура или обсчитавшего рабочих русского подрядчика. Минует неделя-две, и ваш повар опять, как ни в чем не бывало, общипывает на кухне утку или готовит вам душистый цветочный чай.


[Закрыть]), снабжая их оружием, обмундированием и деньгами и тайно руководя их действиями. Пред хунхузами была поставлена задача взрывать железнодорожные мосты, разрушать полотно, привокзальные постройки, нападать на мирных граждан [67]67
  «Шанхайская жизнь» от 27 июня и 8 сентября 1920 г.


[Закрыть]. Ссылаясь на такие действия, японцы намеревались продемонстрировать неспособность китайских властей установить порядок на КВЖД и доказать таким образом, что дело охраны дороги должно быть передано в японские руки. Так российское телеграфное агентство Дальта на 22 июня 1920 г. сообщало: китайский директор КВЖД уведомил свое правительство о том, что «шесть главарей хунхузских банд подписали с японскими властями секретные договоры, в силу которых хунхузы должны прерывать железнодорожные сообщения по линии. Тогда японцы примут на себя охрану станций под предлогом, что китайские войска и полиция оказались не в состоянии охранять дорогу» [68]68
  М.А.Персиц. Ук. соч. С.155.


[Закрыть]. Предполагалось также, что для более успешной организации охраны КВЖД японские представители будут допущены в состав правления дороги.

В секретном «Меморандуме Танаки» представленном японскому императору в 1927 году впервые открывались истинные планы Японии по завоеванию мира и в первую очередь Китая. «…Для того чтобы завоевать Китай, – говорилось в нем, – мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны и страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами… Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, (Малайского – В.У.) Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы» [69]69
  Очерки истории российской внешней разведки. Т.3.1933 –1941.М.1997. С.224.


[Закрыть]. Далее Танака писал: «первым шагом было завоевание Тайваня, вторым – завоевание Кореи. Мы уже осуществили это, и нам осталось предпринять третий шаг – захватить Маньчжурию и Монголию и всю территорию Китая…» [70]70
  Первая половина моей жизни. С.236


[Закрыть].

(В СССР «Меморандум Танаки» стал известен после того, как его добыл советский агент Перекрест [71]71
  Одним из наиболее активных помощников резидентуры был Иван Трофимович Иванов-Перекрест, который имел обширные связи среди японских военнослужащих, сотрудников жандармерии, китайцев, служивших в японских учреждениях. «Перекрест является групповодом, занимается вербовкой агентуры, – писал разведчик Зарубин. – Добывал очень ценные материалы о деятельности японской военной миссии в Маньчжурии».


[Закрыть]. Получение его было «звездным часом» харбинской резидентуры.

В 1929 г., в разгар антисоветской кампании в Китае, в китайском журнале «Чайна критик» «Меморандум Танаки» с помощью российских спецслужб был обнародован. Его публикация вызвала широчайший резонанс в дипломатических кругах и оказала большое воздействие на развитие международных отношений в тот период и на многие годы вперед как в Азии, так и в других регионах мира.)

В Китае в те годы активно работала шпионская сеть Японии. Наиболее известной организацией из этой серии было «Общество Черного Дракона» (Кокурюкай). В названии общества содержался намек на реку Амур (Хэйлунцзян в переводе «река Черного дракона»), общество появилось в 1901 году. Эта организация играла весьма важную роль во время русско-японской войны 1905 года, по некоторым данным в то время общество насчитывало несколько сот тысяч человек и располагало громадным капиталом. Самым видным руководителем его был буддист и любитель роз с длинной серебристой бородой Тояма Мицуру, под руководством которого японские спецагенты пронили во все слои китайского общества. Они действовали повсюду – среди цинских князей и сановников, а также среди слуг и посетителей китайского императора и места его пребывания. Целью общества стало «широкое развертывание национальной политики Японской Империи для пробуждения народов Азии»