Текст книги "Окруженец"

Автор книги: Виктор Найменов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

23

Утром я бодренько соскочил со своего лежбища, попил кипяточку с сухарями и подался на охоту. Я нашел дорогу на карте летчика и теперь топал к ней. Но прошел совсем недолго, часа два, и наткнулся на проселочную дорогу, на карте ее не было указано. Я внимательно ее осмотрел – да, по ней ездили, хотя и не часто, но колея была заметна по примятой траве. Можно и отдохнуть с пользой. Вдруг кто-то появится, я стал ждать, но так ничего и не случилось. А четкого плана у меня не было. Я надеялся на «авось». Но этот «авось» может и не объявиться, поэтому надо думать. И тут мне на ум пришли два связиста, которые прихватили меня во время купания. Вот оно! Я снова достал штурманскую карту и внимательно изучил ее. Невдалеке имелся крупный населенный пункт, а мимо него проходит шоссейная дорога. Мне нужно туда! И моя проселочная дорога вела примерно в ту же сторону, туда я и направился. Некоторое время спустя я услышал скрип тележных колес. Кто-то, определенно, двигался мне навстречу, я свернул в кусты и затаился. Наконец, из-за небольшого поворота показалась лошадь с телегой. Я взял автомат наизготовку и стал ждать. На телеге сидели два пацана и тихо переговаривались. Когда они поравнялись со мной, я негромко свистнул. Они остановились, и стали внимательно всматриваться в придорожные кусты. Я спокойно вышел к ним:

– Здорово, пацаны!

– Здорово, дядька!

– А вы откуда и куда?

– В Сахарово ездили, там у нас сестра живет старшая, так мы ей мешок бульбы возили.

Мальчишки держались напряженно. Заметно было, что им не по себе, меня они явно опасались. И чтобы их разговорить, для нужно успокоить:

– Да не бойтесь вы, ребята, свой я, свой!

Я располагающе улыбнулся и присел к ним на телегу. Пацаны переглянулись между собой и, видимо, успокоились.

– Поговорить нужно. Сколько отсюда до этого Сахаровы?

– Точно не скажем, верст пять – шесть.

– Большая деревня?

– Это село, там церковь есть.

– Хорошо, а немцев там много?

– Мы не знаем, мы же их не считали.

– А штаб какой-нибудь есть у них? Ну, где начальство сидит.

– Штаб есть, там машины всякие стоят ихние. Какие приезжают, какие отъезжают.

– Ну, спасибо, пацаны! Выручили, счастливо вам добраться.

Я пожал им руки и спрыгнул с телеги. И они поехали своей дорогой, я пошел своей. Хотя, дорога-то у нас была одна, только двигались мы в разные стороны. Я уже свернул за поворот, когда услышал, что сзади кто-то бежит, я насторожил автомат, но это оказался один из пацанов. Он добежал до меня и протянул полбуханки хлеба и небольшой кусочек сала:

– Возьми, дядька солдат! Голодный, небось?

Я начал было отнекиваться, но пацан не отставал:

– Бери! У нас дома еще есть, деревня наша маленькая, и немцев еще не было. Далеко до нас.

– Ну, спасибо. А зовут тебя как?

– Васькой зовут.

Он рассмеялся, махнул рукой и убежал. Надо же, везет мне на Васек и, главное, на хороших Васек!

Я снова зашагал по дороге, Идти было удивительно легко и приятно, трава мягко пружинила под ногами. Я шел и думал. Если есть штаб и гарнизон, то должна быть и связь, а связь – это провода, а провода – это связисты, а связисты – это оружие и карта. Вот, все и сложилось! Теперь осталось сделать совсем немного, воплотить, как говорится, в жизнь. Я пошел быстрее, внимательно вслушиваясь и вглядываясь по сторонам. Вдруг я заметил на обочине крупные красные капли. Внимательно присмотрелся, конечно, это же земляника! Ради этого стоило сделать привал. Свернув с дороги, я набросился на ягоды. Они были очень душистые и невероятно вкусные. Я ел землянику и гнал от себя мысли о войне. Но все это было напрасно. Никуда от войны не уйдешь, она уже вошла в мою жизнь, и вошла прочно.

Я с сожалением вздохнул и пошел дальше. Прошло уже порядочно времени, я свернул с дороги и стал пробираться лесом. Через некоторое время увидел впереди просвет, значит, скоро буду у объекта. Часть задачи я выполнил, этот уже хорошо. И при этом у меня был четкий план, можно работать спокойно, не ломая голову. А работы много, нужно кругом обойти поселение, чтобы определить место, где проходит телефонный кабель. Потом оставалось только обрезать его и ждать аварийную команду. А с ними-то я «договорюсь»! И я начал обход. Двигался медленно, волоча за собой нетолстую палку. Я ее специально приготовил, оставив на конце, который будет соприкасаться с землей, несколько сучков. Таким образом, у меня получилось что-то типа багра, который должен был зацепить кабель, если я пропущу его взглядом. Все это было хорошо, но занимало много времени. К тому же, багор мой цеплялся, за что только мог, и за коряги, и за корни, и за кусты. Это раздражало меня, но другого выхода я не видел. Шло время, но я так ничего и не нашел, хотя, пропахал уже, примерно, около километра, а результат нулевой. Вообще-то не нулевой, по этому месту я больше не пойду, и это немножко успокаивает.

Уже темнело, нужно было ночевать. Я сделал на дереве затеску и отошел подальше в лес. Настроение было хуже некуда, но я заставил себя вскипятить воду и поужинал немного, с тем и уснул.

24

Сон приснился мне какой-то мерзопакостный, и просыпался я тяжело. Не хотелось, ровным счетом, ничего. Но я заставил себя двигаться и, чтобы разогнать кровь, немного поработал руками и ногами, и настроение у меня улучшилось. Перекусив, я отправился на поиски этого злосчастного кабеля. Вот тут-то мне и повезло, почти сразу. Я протралил метров тридцать, когда мой багор опять за что-то зацепился, оглянувшись, я дернул его, а за ним потянулся и кабель! Я улыбнулся – хорошо денек с утра задался. Взял кабель в руку и пошел прочь. Судя по солнцу, двигался я параллельно дороге, по которой сюда притопал. Через некоторое время я остановился, далеко от этого села отходить нельзя. Ведь кабель соединяет две точки и, в случае повреждения, из обоих будут высланы связисты. И мне очень важно, чтобы до меня быстрее добрались именно из «моего» села. И резать кабель нужно ближе к вечеру, чтобы по-светлому попытаться уйти подальше. Но, в, то, же время, нужна и темнота, что бы затруднить немцам поиски. Вот, так-то! Тут целая наука, это тебе не хухры-мухры! Значит, будем ждать, но это занятие бывает хуже, чем работать. Отойдя на некоторое расстояние, я приготовил место для отдыха. Определил направление ветра. Ведь нужно разжигать костер, а вдруг у немцев нюх какой-нибудь особенный, учуют запах дыма и заподозрят чего-нибудь. Усилят бдительность, ну, и всякое такое, а мне это совершенно не нужно. Убрать связистов надо быстро и без всяких потерь с моей стороны. Мне повезло, ветерок дул со стороны вероятного прихода немцев. И хотя в лесу очень трудно определить направление ветра, я сделал это, подпалив пучок сухой травы, вот теперь можно и поваляться!

А потом я решил прогуляться по грибы, поймаю, может быть, какого-нибудь. До этого специально я на них внимания не обращал. Но на глаза они мне попадались. Часа через два я собрал вполне приличный урожай разнокалиберных грибов. И сыроежки, и подосиновики, и подберезовики, и даже один белый. Теперь и обед у меня будет, супчик грибной!

Так и прошло до самого вечера, все было тихо и спокойно. Только иногда с неба доносился гул самолетов. И, явно, не наших. Это было грустно. Грустно и непонятно! А где же сталинские «соколы», где же «броня крепка», где же война малой кровью на чужой территории? Я понимал, что я, командир, не должен думать так, но ведь это правда, и, правда горькая и неприятная. Что же, мой фронт сейчас здесь, и воевать мне надо здесь, и никто за меня этого делать не будет, да и не обязан. А вот я обязан, и пред людьми, и перед самим собой!

Я взглянул на часы, пора, подошел к кабелю и вырезал кусок метра в три. Потом замаскировал так, чтобы немцы его искали не очень долго. И место я выбрал удачное, кругом кусты. Теперь будем ждать! Через некоторое время послышались негромкие голоса, похоже, идут. Ага, двое! Один впереди, за кабель держится, второй с катушкой за плечами. Ведут себя довольно беспечно. Видать, непуганые еще, но такими и останутся, не успеют испугаться. Немцы медленно приближались ко мне и вот подошли к месту обрыва. Один начал искать другой конец провода, а второй слишком уж внимательно разглядывал что-то. Нужно начинать действовать! Я прыгнул на него и ударил ножом в шею, ведь на спине у него была катушка с проводом, и мне его надо было хоть на некоторое время вывести из строя. А другой в это время шарил по земле руками, стоя на коленях. Очень удобная для меня позиция, но, все-таки, он услышал звук падающего тела и обернулся. Это было последнее движение в его жизни, я нанес ему удар ногой в лицо и вонзил финку прямо в грудь. Кажется, я ошибся. Все-таки один из них успел испугаться. Ну, да ладно! Я наклонился ко второму фашисту, то есть к тому, которого поразил первым. Он еще дышал, но кровь фонтаном била из его поврежденной шеи, и скоро он затих. Я присел на землю и отдышался. Ну вот, кажется и здесь все прошло нормально. Пока счет в мою пользу, но долго ли это будет продолжаться? Неизвестно. А, может быть, я, все-таки, везучий? Начинало темнеть, и нужно было торопиться. Немного подумав, я соединил обрезанный кабель, пусть немцы успокоятся. Тем, что нарушил тыловую связь, я нашим не помогу, а вот для меня это выигрыш во времени.

Кажется, все-таки я превращаюсь в мародера, обобрал убитых. А тела их отнес в сторону и сбросил в неглубокий овраг. Досталось мне два автомата, магазины, три гранаты, карта и катушка провода. Вот он-то, как раз, мне и не нужен. Связывать мне некого, пленных брать я не собирался. И, поэтому, прямо на катушке я покромсал его финкой и закинул в овраг, потом присыпал место схватки пожухлой листвой, скрыв следы того, что здесь произошло. Внимательно осмотрел еще раз – все неплохо. Да, чуть не забыл! У немцев оказалось еще два фонарика, но взял я только один, а из второго вытащил батареи. Я и так уже порядочно загружен. А идти надо, как можно быстрее. К тому же, я достаточно далеко отошел от своих шалашей.

Я упаковался и тронулся в путь. Еще по светлому добрался до дороги, по которой шел к селу. Там сверился с картой и снова углубился в лес. Быстро стемнело, я включил фонарик и так шел некоторое время. Но в темноте по лесу идти очень трудно. Даже с фонариком. Тем более что его свет все искажает и, то и дело, натыкаешься на препятствия. К тому же, у меня не было компаса, и сбиться с курса очень легко, так можно и к немцам в лапы забрести. Поэтому я решил заночевать. Оторвался я уже на приличное расстояние, да и в темноте немцы меня искать не будут. Но костер, конечно, разжигать не стал. Мало ли что!

25

Все обошлось, но спал я плохо, какая-то тревога во мне все, же была. Но в последнее время это стало обычным моим состоянием, и я уже не обращал на это особого внимания, а это плохой признак. Я просто начал привыкать к опасности и стал терять бдительность. Что ни говори, а во вражеском тылу именно бдительность имеет первейшее значение. И с этим надо считаться, иначе окажешься в полном дерьме. Вот такие дела!

Окончательно проснувшись, я снова сделал что-то вроде зарядки. Это стало входить в число моих привычек, и это радовало потому, что в теле какая-то гибкость образовывалась, и бодрости прибавлялось. Потом снова навьючился и потопал к лагерю. А вот при подходе надо соблюдать осторожность, мало ли, там какой-нибудь посетитель, и очень нежелательный. Я понаблюдал немного и, убедившись, что все в порядке, вышел на полянку. Зашел сначала в один шалаш, потом в другой. И вот тут меня что-то насторожило. Что-то было неправильно, и я внимательно осмотрел внутренность шалаша с уже включенным фонариком. И это «что-то» было замаскировано в углу еловыми лапками, но сделано было не очень умело. Я подошел и осторожно дотронулся – это оказалась крынка с молоком и ржаная лепешка, которая была еще теплой и удивительно пахла неповторимым хлебным духом.

Что это означает? А значит это только одно – Ольга меня расшифровала! Хотя, может быть, и не так. Скорее всего, она только догадалась о моем здесь присутствии и решила взять меня на живца, то есть на хлеб с молоком. Надо же, тактика не хуже, чем у матерого полководца!

И вот я стою и не знаю, что делать, но здравый смысл все-таки увел меня от соблазна. Я подошел к тайнику и сложил туда вчерашнюю добычу. Но противоречивые чувства продолжали бороться во мне, как говорится, и хочется, и колется! И я решился. Подбежал к шалашу, схватил снедь и вернулся к тайнику. Это было выше моих сил, и я поддался искушению. Пищу я, буквально, проглотил одним махом, даже вкуса не почувствовал. Потом, поглаживая себя по животу, откинулся спиной на ствол дерева и стал наблюдать за шалашами. Тем более что до вечера я был совершенно свободен. И вот я дождался, на полянку вышла Ольга. Она осмотрелась, проверила шалаши, радостно выскочила на полянку и негромко окликнула меня, но я молчал, стиснув зубы. Сделать мне это было, ох как, непросто, но я себя пересилил. Ольга обошла поляну по кругу, постоянно зовя меня. Потом она подошла к шалашам, немного посидела и ушла, как-то горестно опустив голову. Я выдержал и это потому, что предо мной сейчас была совсем другая цель, и я старался думать только о предстоящей операции. О, это не так-то и просто и, чтобы отвлечься от всех этих «неправильных» мыслей, я решил сходить на станцию. Нужно каким-то образом узнать, сколько людей находится в амбаре. Придя на место, я снова стал наблюдать за обстановкой. Вроде бы ничего не изменилось, только убрали трупы с виселиц, и возле вокзала стояла какая-то бронемашина. Изредка проходили составы на восток. Гражданских тоже видно не было, наверное, хоронились по домам, и без особой нужды на улицу не выходили.

Я перевел взгляд на амбар и, спустя некоторое время, увидел, что туда направляются два полицая в сопровождении фашистского унтера. Они волокли с собой тележку, на которой стоял небольшой бидон, и лежала маленькая торбочка. Унтер подошел к амбару, отомкнул висячий замок, и полицаи внесли вовнутрь еду. А то, что это была еда, я не сомневался. В створе ворот встали часовые, направив автоматы куда-то в темноту. Спустя несколько минут полицаи вышли, заграбастали свою тележку и убрались восвояси. Итак, что же мы имеем? Определить, сколько там содержится военнопленных, судя по количеству еды, невозможно. Х там может быть и десять, и тридцать человек. Нужно выяснять как-то по-другому. Ладно, с этим пока все.

Теперь еще одно. Оказывается, у часовых нет ключей от ворот. Скорее всего, они находятся у разводящего и у «кормильца». А это значит, что выпускать людей из амбара придется с шумом. Сначала я хотел сделать это по-тихому, но так не выйдет. Поэтому, не надо будет шарить в карманах караульных и тратить время.

Я еще раз осмотрел станцию – все по старому, лишь изредка проходили патрули. Спустился с дерева и снова обошел станцию, подбираясь к избам. Нужно быть очень осторожным, здесь, наверняка, есть полицаи из местных. Сейчас встречаться с ними никак не входило в мои планы. Но мне повезло, я наткнулся на полянку, трава на которой была скошена, и какой-то пацаненок сушил ее. Я осторожно высунулся из кустов и тихонько окликнул его. Пацан повертел головой, потом увидел меня и медленно подошел, не выпуская грабли из рук. Я, улыбнувшись, сказал:

– Привет, Васька!

Пацан сначала опешил, а потом обиженно сказал:

– Почему это Васька? Колькой меня зовут.

– А знаешь почему? А потому, что как ни повстречаю пацана в вашей местности, так он обязательно Васькой оказывается. Вот я и подумал, что ты тоже Васька. Ладно, извини.

– Дяденька, а ты кто?

– А ты разве не видишь, солдат я.

– Прячься быстрей, тут же немцы кругом!

Вот тут и мне стало обидно:

– Послушай, Колька. Я здесь совсем по другому вопросу.

– А по какому?

– Больно ты любопытный, но это даже хорошо. А не знаешь ли ты, сколько пленных в амбаре?

– Нет, я точно не знаю. Они, как наберут человек пятьдесят, тогда отправляют на запад. А сейчас, наверное, там человек десять, может быть больше чуть-чуть.

– Понятно, ну все, бывай! Пошел я, а про меня молчок, никому не болтай! Понял?

– Конечно!

Я развернулся было уходить, но тут пацан остановил меня:

– Дядь, постой!

– Ну, чего тебе?

– А у тебя какое звание? Просто солдат?

– Да нет, лейтенант я.

Пацан приложил руку к своему картузу с лопнувшим козырьком и произнес:

– Будет исполнено, товарищ лейтенант!

Я тоже отдал ему честь и скрылся в лесу. Замечательный пацан этот Колька! С такими не пропадешь, и немцам тут, похоже, ничего не светит. А если и светит, то очень ненадолго. Вскоре я пришел «домой», до вечера нужно отдохнуть. Я немного полежал, потом принялся осматривать свой арсенал. Итак – винтовка, два автомата и гранаты. Это не считая моего личного вооружения. Что же, неплохо! Еще у часовых конфискую пару автоматов. Можно будет содрать лоск с оккупантов, а то обнаглели, совсем страх потеряли. И хари наели, шире плеч! Ничего, устрою я вам праздник, будете быстро бегать и часто приседать!

Я снова сложил все это богатство обратно в тайник. Прилег, и тут мысли мои снова вернулись к Ольге. Надо же! С этим делом придется завязывать, ни к чему это! Вот так я и боролся сам с собой, и еще было не ясно, какая позиция победит. Приближался вечер, и я стал собираться. Стоял над тайником и думал, думал. У меня уже голова распухла от этих дум! Вот тут-то я плюнул на все и пошел… к Ольге!

Я пробирался в деревню и клял себя последними словами. Но ничего не помогало, ноги сами несли меня к Ольге. Вернее, даже не ноги, а что-то другое. Уже стемнело, когда я подобрался к Ольгиному огороду, подождал немного и вошел во двор. Меня негромко окликнули, и от стены сарая отделилась фигура человека. Это была Ольга! И она ждала меня!

Мы стояли и, молча, смотрели друг на друга. Ноги у меня сделались какими-то ватными, и я не мог двинуться с места, а Ольга сама кинулась в мои объятия. Мы исступленно целовались, ничего не замечая вокруг. Хорошо, что было уже темно, а то мы совсем головы потеряли. Я подхватил Ольгу на руки и занес в сарай, а она все шептала:

– Подожди! Подожди!

Но ждать я не мог и, тем более не хотел, а хотел я совсем другого. И добился своего, и не один раз! Потом Ольга высвободилась из моих объятий:

– Я сейчас!

Накинула платье и выбежала во двор. Два раза тихо стукнула входная дверь дома, потом в сарай вошла Ольга, снова сказала:

– Я сейчас.

Она опустилась на колени и осторожно зажгла керосиновую лампу:

– Вот, я тут принесла кое-что.

Выставила бутылку самогонки и закуску. Молча, разлила по стаканам и, не дожидаясь меня, выпила, причем залпом. Я ошарашено смотрел на нее, а она тихо сказала:

– Ну, что же ты! Пей!

Я выпил, а она начала судорожно стягивать с себя платье. Ольга торопилась, платье никак не хотело сниматься и, в конце концов, что-то треснуло. В итоге она справилась с платьем, забросила его куда-то в угол и набросилась на меня. И снова все повторилось! Но, все-таки, мы остановились и теперь лежали спокойно. Я спросил:

– И как же ты догадалась?

– А я не знаю. Просто сердце екнуло, вот и все. Когда я шла на поляну, я уже знала, что ты там. И даже, когда ты не откликнулся, я тоже знала, что ты где-то рядом. И про то, что ты придешь, я тоже знала!

– Да ты просто колдунья какая-то! Так заколдовала меня, что идти я мог только сюда, к тебе! Как будто я отдельно, а ноги мои отдельно.

Вот так мы ночь и провели. То разговаривали, то любили друг друга, то самогонку пили. Но надо было уходить, я оделся и сказал, глядя в землю:

– Оленька! Сегодня я ухожу, насовсем! Ты пойми, так надо.

– Витенька, любимый! Я же не дура, я все понимаю. Нужно, так нужно! А я все равно буду ждать тебя! Ждать и молиться за тебя. Господь тебя не оставит!

Я поцеловал ее в лоб и, молча, ушел. Она, так же молча, провожала меня взглядом. Еле-еле я приплелся на «базу». Я так устал, как будто разгрузил вагон с углем в одиночку! Рухнул без сил на мягкую листву и закрыл глаза. И моментально провалился в сон, а очнулся только после обеда. Что же, отдохнул неплохо, и усталость куда-то ушла. Я был готов к решительным действиям, и только от воспоминаний о нашем прощании было немного не по себе. Но я держал себя в руках более уверенно, чем вчера.

Я снова достал оружие из тайника. Для удобной переноски надо было как-то упаковать его, чем я и занялся. Наконец, управился со всеми делами, осмотрел поляну в последний раз, взвалил поклажу на плечи и тронулся в путь.