Текст книги "Небо Славян (СИ)"

Автор книги: Виктор Марочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Небо Славян

Глава 1

В землю славян пришла весна. Началась капель, и то зимнее солнце, которое раньше не грело, теперь растапливало снег и лед на земле русов. Для всех это означало, что наступает время большого труда, что каждая семья будет трудиться на своей земле, пахать ее, засеивать рожью, много сил придется прикладывать народу, чтобы потом встретить зиму и прожить ее достойно.

Лед на реке начал таять, и уже не видать стало рыбаков, которые, пробив во льду небольшое отверстие, ловили зимой рыбу. Уже было слышно первое пение птиц, предвестников солнца. Они сидели на оттаявших от снега ветках березы и напевали песни, от которых народу становилось теплее на душе, и он начинал задумываться о будущих хлопотах и домашних делах.

С приходом весны люди становились улыбчивее, они понимали, что с их плеч сошел груз тяжелой зимы, на торгу скоро появится новый люд, начнут приходить вести из других земель, пойдут торговцы и жизнь заново проснется в городе. Кто-то из жителей уйдет с купцами повидать другие, чужие земли, некоторые уйдут в наемники в большие города, а кто-то, придя из других земель, захочет освоиться на этой земле.

А земля эта была словенская. Она простиралась по реке Волхов. Здесь растили словене детей своих и за эту землю не раз складывали головы. Этот народ был очень сплоченный, неоднократно приходилось им вставать друг за друга и бить врага. Но они сплачивались не только тогда, когда враг ступал по их земле: в тяжелые зимы тем, у кого сил не хватило запастись, как надобно, провизией, хлебом да разной снедью помогали; у кого хата сгорела, всем миром ставили новую, чтоб к холодам жилье было. Так и сложилось на земле русичей, что надо помогать в беде такому же, как и ты сам, русу. Да и князья у них были такого характера, что от беды своего народа не отворачивались, а в числе первых на помощь приходили, сами все делали, прислуги не имели и вместе со всем народом городище возводили. Народ смотрел на князей своих, и на душе было легче, что все вместе строят они судьбу свою. И довольны были своими старшинами, потому никогда и не сторонились их, а смотрели с теплом и уверенностью, что не будут брошены в трудную минуту.

Словенск стоял уже не один, да и не два десятка лет. Все начиналось с пары хат, которые стояли на Волхове. Потихоньку люд приходил: кто поодиночке, а бывало, что и семьями, не мало же их было на Руси – обездоленных, разоренных да растерзанных то набегами хазар, то междоусобицами князей. Такие уходили в лес, да старались подальше, поглубже, чтоб уйти от людского взора, быть недосягаемыми для жестокости. Вот так шли, шли и натыкались на хаты, стоящие вдоль реки. Жители этих еще диковинных мест принимали их, зло не смотрели, а наоборот, помогали хаты ставить, землю раскорчевывать да запахивать. От этой любви людской сердца угнетенных оттаивали, злоба уходила, и жизнь начиналась заново.

Проходило время, деревенька разрасталась, играли свадьбы, появлялись молодые семьи, и так деревня превращалась в небольшое городище.

Еще когда были первые избы, когда не было столько люду, за старшего был Белослав. Так и повелось, народ сходился, а старшим был Белослав. Он людям был мил, на помощь всегда первый приходил, совет мог всегда дать хороший, да и шибко буйных утихомирить. Народ уважал и его, и его седину в бороде, и поэтому он был им как отец. Люди сказывали, что варяг он из Новгорода, но точно никто ничего не знал. Белослав одним из первых пришел на Волхов. Потом он взял себе в жены девицу красоты богатой, свадьбу сыграли. После чего народ и решил назвать его своим князем, ибо видели в нем силу и знали, что Белослав ту силу на защиту людей своих направит и в руки судьбе жестокой не отдаст.

Вскоре Румяна родила Белославу двух сыновей. Старшим был Велерад, а младшим Гостомысл.

Велерад был высок и статен, с густыми русыми волосами, правильными, материнскими чертами лица. Он был опорой отцу и гордостью матери. Старший сын рос не по годам быстро. Уже когда ему исполнилось пятнадцать зим, он сам уходил на охоту и возвращался только через несколько дней. Когда Велераду исполнилось семнадцать, он ушел с купцами в Великий Новгород и возвратился только спустя две зимы. Туда уходил еще мальчишка, а возвращался уже статный юноша с густыми усами и с серьезностью во взгляде, крепкий и уверенный в себе.

В то время Велерад склонил отца пойти в поход на хазар, который осуществлялся новгородцами. Он предложил примкнуть к Новгороду в походе. Поход сулил хорошую добычу, которая повысила бы спрос на торгах. И, собрав небольшую дружину, они двинулись вверх по реке к Новгороду.

Поход оказался удачным для словен, но не для Велерада. Старший сын Белослава был тяжело ранен в бою. Благодаря врачеваниям он добрался до родной земли, но раны были слишком большие, и спустя немного времени Велерад умер от охватившей его лихорадки. Великая скорбь тогда прошла по Словенску. Народ грустил вместе с семьей Гостомысла, ибо потеряли сильного мужа они.

К тому времени Гостомыслу уже исполнилось пятнадцать зим. Он был больше похож на отца, чем на мать. Ниже ростом, чем старший брат, но более широк в плечах, более суров во взгляде. Русые кудри всегда развевались по его плечам, в подвязанной поясом рубахе Гостомысл очень отличался от своего брата. Если Велерад был спокойный и рассудительный, то младший брат был дерзок, задирчив и безрассудно смел. Он ни в чем не хотел уступать своему брату, хотел показать отцу, что он ничуть не хуже, чем Велерад, и не менее храбрый. Когда уходила словенская дружина в поход, Гостомысл рвался вместе с отцом и братом, но отец строго запретил, велел оставаться дома с матерью и помогать приглядывать за хозяйством.

После смерти брата Гостомысл поостыл, стал более рассудителен, начал прислушиваться к советам старших, помогать отцу во всех делах, старался быть достойным своего отца.

Прошли еще зимы, и беда не обошла земли словен стороной. Враг ступал по их земле. Тогда Белослав, собрав всех своих людей, каких смог, дал отпор врагу. И бились они люто, и много словен полегло тогда на поле боя, но землю свою под чужую пяту не отдали. Погиб тогда князь Белослав, не укрылся он от вражеских стрел и был сражен.

Вернулись словене тогда не с радостью победы, а с горечью. Много братьев их полегло тогда на поле брани, почти каждый возвращался, потеряв кого-то из родни. Кто брата не спас от стрелы, кого-то отец укрыл от меча, друг заслонил друга от копья… Все они бились за свою землю, на которой родились. Но что еще больше щемило сердце скорбью – это гибель Белослава, князя их, их заступника и старшего.

Была тогда большая тризна по погибшим, и пылали костры до небес: словене провожали своих мужей в последний путь – путь Нави.

И вот молодой, крепкий, сильный, как бык, Гостомысл стал князем Словенска. Он был еще совсем юн, когда стал над словенами, но тем не менее народ уважал его и шел за ним, как и за его отцом.

Во многих вопросах Гостомыслу помогала его мать Румяна, она была мудра и давала те советы, которые нужны были для того, чтобы молодой еще Гостомысл вел свой народ по стезе Прави.

И повел князь свой народ, и зажили они еще лучше прежнего. Многое он вложил в свой город. Не хотелось князю зависеть от других, и стали жители Словенска добывать все своим трудом, а Гостомысл больше прежних князей способствовал этому.

Было болото одно недалеко от Словенска, так именно там княжич и нашел руду железную, и тогда словене стали выплавлять ее, ковать инструменты, подковы, да и оружие. Перестал Словенск покупать железо у других торговцев. Заслышав об этом, многие хорошие кузнецы пошли в городище мастерство свое показать, да в надежде князю приглянуться. Тогда-то и пришел к князю кузнец неведомый, с мальчонкой. Приглянулся он тогда Гостомыслу, и поселил князь кузнеца с сыном в городище.

Железо у Рата не просто ковалось – молот в его руках пел, а железо плясало, и получались такие вещи, что народ дивился, не чародей ли он какой, ведь не было равных ему в кузнечном деле. А он только усмехался в густую бороду и продолжал ковать.

Гостомысл вел свой народ, в помощи никогда не отказывал, заступался за слабых, силу других направлял в нужное русло. Разрастался тогда Словенск, приобретая красоту городища, купцы шли с охотой туда торговать, ведь на рынке у князя было немало хорошего товара.

Так шли годы, и не только доброе говорили про словен, но и смотрели с завистью и злобой, что народ живет хорошо. Гостомысл знал и понимал это, и захотел он обезопасить хоть как-то своих людей, свой народ. Словенск начали обносить частоколом. Весь люд трудился над этим. Немало лесу ушло на постройку, но ограда получилась добрая. Дубовый частокол заслонял дома словен, а перед ним рыли ров, да князь приказал поглубже. И тогда вышло настоящее городище, обнесенное частоколом и рвом. Народ старался на славу, ведь для себя делал, ему же защищаться за этими деревянными стенами. И вот уже многие слышали о Словенске, о его красоте и о мудрости его князя.

Так шли годы, город цвел, люд был доволен жизнью, своим князем и возносил почести Велесу, богу скотьему, и Перуну, громовержцу славянскому, моля их о судьбе народа, о защите детей своих от времен лютых. И так проходила жизнь: старики уходили, и им на замену приходили юные, полные сил и решимости юноши и девицы. Князь женился, обзавелся детишками, дела шли хорошо, годы летели, народ креп, и жизнь текла, как река времени.

Глава 2

Лес. Тишина. В глубоких дебрях словенского леса начало просвечивать солнце. В каждом уголке просыпались ото сна животные. Запели птицы. Весна шла по словенскому лесу.

По узкой тропинке шел человек. За спиной у него был лук и кожаный мешок небольших размеров, у пояса висел охотничий нож. Словенин был одет в серую рубаху, кожаные штаны и сапоги. Он шел по тропе, а вокруг него простиралась зеленая мощь из деревьев и бурелома. Путник был молод и крепок, рубаха обтягивала его широчайшие плечи и сильные мускулистые руки. Было видно, что парень не чурался тяжелой работы. Словенин был погружен в какие-то далекие мысли. Его взгляд был устремлен вперед, и складывалось ощущение, что в этом мире его ничего не беспокоило, кроме собственных дум. Он размышлял о чем-то серьезном, о том, что его очень тревожило.

Лес стелился под ногами словенина. Он шел ровным шагом. Сырость ночной прохлады сошла с леса. Весна уже вовсю гуляла по земле, и в лесу было зелено. Пахло разными травами и хвоей, парень набирал полные легкие воздуха и неспешно выпускал обратно. Его путь лежал в Словенск, а шел он из Верхушек – деревни, что находилась в двух днях ходьбы от городища. Этот юноша был вторым сыном кузнеца Рата – Ратмиром.

После того как Рат со своим старшим сыном Данко осел в Словенске, он женился на девице. Она была голубоглаза и, как многие словене, русоволоса. Нашли они мир и согласие, после чего боги даровали им ребенка, Ратмира. Мальчишка был весь в отца – невелик ростом, но крепок и широк в плечах. Сила была в нем отцовская, многие словене знали тяжесть руки кузнецова сына.

Ратмир шел уже второй день, и к полудню он должен был выйти к Словенску. По пути словенин подстрелил из лука тетерева, и вечером, зажарив его на углях, он сытно поел и улегся под старой сосной переждать ночь, а утром снова продолжил свой путь домой.

Возвращался из деревни Ратмир по поручению Рата. Отец послал его в Верхушки для того, чтобы сын спросил у старосты деревни, когда тот отдаст плату за заказ, что кузнец выполнил еще прошлой осенью. Рат выковал два десятка добрых мечей и столько же копий, а заплатил староста только за половину. Зима прошла, настала весна, а долг никак не возвращали. Вот и решил кузнец отправить своего сына, чтоб он поговорил со старостой и напомнил про должок. Ратмир выполнил поручение отца и возвращался лесной дорогой домой.

К полудню лесная тропа резко повернула, здесь заканчивался лес, и начиналась обширная поляна, с которой была видна река. Величественный Волхов тек спокойно и размеренно, солнце подсвечивало его темную воду, и от этого он казался еще прекрасней.

Ратмир вышел на поляну и остановился. Резкий свет солнца ударил ему в глаза. Он прикрыл рукой лицо, немного постояв и пощурившись, затем убрал руку и посмотрел на текущий Волхов.

– До чего же хороша земля наша! – закрыв глаза и устремив лицо к солнцу, проговорил молодой словенин.

Он постоял какое-то время и решил присесть в теньке у молоденькой березки. Сняв мешок с плеч, Ратмир присел и начал рассматривать содержимое. В мешке нашлась горбушка хлеба. Достав ее, он отломил половину и начал спокойно есть. Доев хлеб, Ратмир еще чуть посидел, посмотрел на обширные просторы его родной земли, на красоту родных мест, сложил обратно пожитки, встал, отряхнулся и двинулся в дорогу.

Дальше дорога пошла полем. Небольшая тропинка перешла в более широкую, хорошо вытоптанную тропу. Ратмир пошел бойчее, для него дом уже был совсем близко, и ему хотелось скорей вернуться домой, рассказать отцу, что он сделал все, как тот велел, обнять матушку, но более всего ему хотелось увидеть ту, по которой сердце скучало и щемило в груди. Он шел, вспоминая ее красоту, ее дивные голубые глаза, стройное тело, завораживающую и стеснительную улыбку: хотелось подойти к ней, заговорить, услышать ее нежный девичий голосок и не отходить от нее никуда. Ратмиру очень нравилась Лада, он работал с отцом в кузнице и каждый раз не упускал момента увидеть ее, полюбоваться. Так он шел, погруженный в свои мысли, его взгляд был устремлен вперед, к Словенску.

Ратмир шел дальше по тропе и после полудня вышел к первым избам, стоящим поодаль от града. Хаты стояли одиноко среди распаханных полей и загонов для скота. Где бы ни шел словенин, везде люд был занят работой, каждый занимался делами по хозяйству, подготавливал землю к посевам, выгонял скот на молоденькую травку. Чем ближе Ратмир подходил к городищу, тем больше встречал таких хат.

Пройдя еще немного, сын кузнеца вышел к самому Словенску. Сперва показался дубовый частокол, потом верхушка княжеской избы, а затем и весь град. Со времен Белослава городище разрослось, стало плотнее заполнено домами, приобрело более могущественный вид. Частокол был крепок и мощен, за ним всегда следил зодчий: если надо было, то меняли бревна, всегда подлаживали, где покосился, ведь ограда немало значила для словенского люда, за ней они семью свою прятали от вражьего набега. Так же следили и за рвом, чтоб не обваливался да не засыпался, сразу чистили, обновляли. Град был сложен очень компактно и уютно, хаты стояли близко друг к другу, дворы были объединенные, и поэтому град казался одним целым, как кулак, готовый отразить вражеский удар.

Княжья хата находилась в другом конце от входа, на небольшом пригорке, возвышаясь над остальными домами. Народ сам настоял поставить своему князю жилье, да такое, чтоб от других отличалось, – люди любили Гостомысла и почитали. Не хотелось им, чтоб приезжий люд смотрел на него свысока, вот сами и возвысили. Гостомысл не противился, со всеми вместе работу выполнял. Изба получилась отменная: резное крыльцо, красивые окна с резьбой. Высокая и величавая, она возвышалась над городом. Вокруг обнесли ее невысоким забором и сделали небольшие ворота – все как полагается у князей. Гостомысл любил своих людей, судил по справедливости, потому и уважение заслужил на века, и народ его возблагодарил.

Ратмир вошел в град не спеша, стражи никакой на воротах не было, он спокойно вошел в городские ворота и направился, как и всегда, к торговой площади. По пути он встретил пару знакомых человек, обменялся словами, поприветствовал стариков и вскоре вышел на торговую площадь.

Торг представлял собой особое зрелище. Поскольку весна пришла в земли словен еще не полностью, то площадь не была забита, но все равно люду было там немало. На торг уже съехались некоторые купцы из других городов, но в основном продавался товар с зимы, тот, что был перекуплен или создан собственными руками. Например, товары кузнечного мастерства имели большой спрос, также продавались разные ткани, платки и ткацкие изделия. Меньшим спросом пользовались изделия резьбы по дереву, многие могли и сами вырезать не хуже, но не все делали так красиво, как мастера. Обычно продавалась еще выпечка и разная снедь из мяса, но весна была на дворе, и потому нечем было побаловать народ на торгу.

Люд толпился возле того товара, который был ему интересен. Особенно женщины, они толпились возле новгородского купца Гостяты, товар которого они любили, потому что он торговал платками и разными тканями. В этом году он прибыл раньше обычного, привезя с собой немало красивого товара. Гостята хотел выторговать больше прибыли и потому прибыл в начале весны.

– Гостята! Рано ты в этом году, да и еще с таким товаром!

– Град ваш нынче разрастается, мощен становится, много люду к вам на торг собралось, так, если будет не протолкнуться от купцов, какой же спрос у меня будет? Вот я и пораньше к вам.

– А товару привез отменного! Ты, что ли, зимой с детишками на снегу не играл, в санях по морозу не разъезжал? – не отставал от купца мужик.

– Зима моя у римлян прошла, у них снега не бывает. С детишками своими играл, баловал их, но на санях не ездил, мороза не видал, – купец отвечал спокойно, ему даже было забавно общаться с людьми.

– А как живут эти твои римляне, когда с баньки натопленной на мороз не выскочить зимой да на охоту по снегу не сходить, лес спящий посмотреть? – Словенин заинтересовался рассказом купца и с еще большим рвением начал расспрашивать его. – Ведь земля наша очень красива, когда спит под одеялом снежным.

– Земля у них совсем другая. Зим холодных нету, солнце светит постоянно, и тепло от этого, – купец старался говорить так, чтобы заинтересовать еще людей, – народ не носит одежды тяжелой, в рубахах коротких только ходят и сандалиях из телячьей кожи. Народа у них много разного, рассказывают каждый про землю свою, откуда путь свой держали к римлянам.

– Дивный народ эти римляне, и земля у них не такая, как у нас, повидать бы ее, землю ромейскую.

– Так ты в Новгород иди, а там купцы ходят, с ними и доплывешь до ромеев!

– Нет, Гостята, не пойду я в землю чужую, негоже своих бросать, а у меня детишки малые, вон Румяне семь годков, Ждану только три зимы исполнилось, куда же они без меня-то?! Да и земля мне наша больно люба! – Мужик отмахнулся от купца рукой и отвернулся.

– Ну, раз к ромеям не хочешь, то хоть бабоньке своей купи платок заморский, она рада будет такой красоте. – Гостята развернул платки и начал показывать мужику.

– Ну, показывай, что у тебя есть, побалую свою любушку!

Так и шел торг. Каждый пытался выторговать что-то у купцов или обменять на своё. Ратмир шел по торгу, посматривая на товары. Он направлялся к лавке, где купцы торговали железными изделиями, туда отец Ратмира относил и свой товар на продажу. Молодой словенин прошел почти всю площадь, но не успел дойти: его окликнул хозяин лавки, где продавался железный товар.

– Ратмир! – Выйдя из своей лавки, небольшой мужичок окликнул парня. – Здравствуй, Ратмир. Вижу, ты вернулся только что с Верхушек, как они там? Новости какие расскажешь?

– Здрав будь, дядь Возгарь. Новостей я особо никаких не привез, люд живет себе тихо-мирно, времени не было, дядь Возгарь, чтоб новости узнавать. Отец-то мой как, как там матушка, живы-здоровы?

– Ну а как же, отец в кузнице трудится, мать по дому хлопочет, тебя дожидается. Рату не терпится узнать, что ты ему нового про долг расскажешь. Ступай, он в кузнице работает, недавно пришел, силы пополнял за столом обеденным.

Ратмир распрощался с Возгарем и направился к кузнице. Идти ему надо было почти в самый конец городища, ибо там стояла кузница Рата, и там ковал он железо, и туда шел люд просить подсобить: кому лошадь подковать да уздечку добрую взять, кому для домашних дел вещицу выковать. Рат, еще когда молодым пришел, облюбовал место под кузницу подальше от люда, чтоб народ не ходил, не мешал и не отвлекал. Место было хорошее: если глянуть птичьим глазом с высоты, то кузница стояла в противоположной стороне от ворот, параллельно княжескому терему. Народ туда редко захаживал просто так, в основном по делу. Хаты стояли дворами, но Ратова кузня стояла отдельно, он дружил с Гостомыслом, и тот ему разрешил поставить свою кузницу саму по себе. Поначалу скудна была она, но как люд узнал о мастерстве Рата, так и стала кузня разрастаться, народ приходил все чаще и чаще. Поставил он тогда новый горн, огородил дом свой, благоустроил себе место и стал работать не покладая рук. Вся словенская дружина была снабжена оружием и доспехами, которые ковал Рат. Какую-то часть он отдавал на продажу купцам из Новгорода, чужим не продавал. Негоже, сказал, потом от своих мечей головы складывать.

Дружина уважала кузнеца и за работу, и за его тяжелую и умелую руку: приходилось им видеть, как Рат мечом владеет, немногие так могли в Словенске. Молодые хотели стать такими же, как кузнец, но проявить себя мало кому удавалось, все шли на заставу – в надежде, что, может, там удастся проявить себя, да и славу обрести. Но на заставе боев не было, молодых закаляли постоянными тренировками, кто-то после уходил в Новгород в дружину к князю, там было больше шансов дернуть судьбу за косу.

Так и старший сын Рата ушел в новгородскую дружину. Сначала приходили новости от купцов, рассказывали они об успехах Данко, о походах, как с победой возвращался не раз, что не последний человек он в дружине, но потом купцы перестали новости приносить, и последние два года не было никаких известий.

Идя домой, Ратмир свернул в сторону и пошел немного другим путем – мимо хаты, где жила Ладушка. Перед избой он пошел медленнее, в надежде увидеть ту, которая запала ему в сердце. Но во дворе никого не было, все трудились на полях, также и Лада помогала матери где-то за пределами града. Осознав, что не увидит свою любушку, Ратмир ускорил шаг и поторопился вернуться домой.

Подходя ко двору, словенин увидел, что около дома стоит конь и, видимо, был он не для пахоты. Конь был добрый, хорошо сложенный, была видна уздечка хорошей работы, не словенской, но хозяина рядом не было. Ратмир вошел во двор, все было спокойно: по звуку молота, соприкасавшегося с железом, он понял, что отец трудится за домом в кузнице, и направился туда.

Обойдя вокруг дома, он застал за работой отца. Тот был, как и обычно, в своем кожаном фартуке, черный от дыма и мокрый от пота, в руках держал раскаленную заготовку топора. Ратмир подошел ближе и, заходя под навес, окликнул отца.

– Отче!

– Ратмирушка, вернулся, сын мой! – Кузнец бросил заготовку и подошел к сыну.

– Вернулся, отче, все сделал, как ты и говорил, все передал. – Сын поклонился и отчитался.

– Волю отца исполнил, молодец, но расскажешь позже, что тебе сказал староста. – Отец положил на место молот и начал расстегивать фартук.

– Я видел коня у нас во дворе, но хозяина не приглядел, конь добрый, значит, и хозяин не из низшего сословия, не к нам ли этот гость приехал?

– Это не гость, Ратмир, пойдем в хату, там мать стол накрыла. – Рат положил руку сыну на плечо и увлек его за собой.

Ратмир ничего не понимал, в его сознании даже и догадок не было, кто мог быть этим человеком. Они прошли до избы, отец зашел первым, сын зашел следом. Внутри мать хлопотала у печи, но его взгляд был устремлен на человека за столом. Там сидел старший брат. Ратмир не видел Данко семь лет, и для него это было большое удивление – увидеть брата дома.

За то время, которое Данко пробыл в Новгороде, он сильно изменился. Брат помнил его еще совсем юным. Со светлым лицом, еще с редкой бородой, юными и полными авантюризма глазами. Но сейчас его взору предстал совсем другой человек. За столом сидел высокий и крепкий муж. Жилистые руки, по которым можно было понять, что он зарабатывает себе на хлеб не мотыгой, проводя все свое время на полях, а держа меч и щит. Лицо покрывала густая борода, на правой брови был глубокий шрам, волосы были сплетены сзади в косу. Оружия при нем не было никакого, кольчуги тоже. Одет он был в простую белую рубаху, подвязанную поясом.

Когда вошел отец, Данко встал, следом зашел Ратмир, и старший брат улыбнулся в бороду. Сначала оба было замешкались, но потом сразу же подошли друг к другу и крепко обнялись. Мать, глядя на них, заулыбалась около печи. Отец кинул на них добрый взгляд и, чуть улыбнувшись, пошел к корыту. Зачерпнув ковшом квасу, начал жадно пить.

– Ратмир, брат мой! Ну, здравствуй!

– Здравствуй, брат!

Оба брата обнялись и пожали друг другу руки выше кисти.

– Как ты вырос, возмужал, так бы и не узнал, если бы пришлось где невзначай встретиться. – Данко отошел назад и развел руками. – Такой красавец стал, от девок, наверное, не успеваешь отбиваться.

– Да он у нас на девок не смотрит шибко, ему дочка Гудислава в голову засела, Лада, сохнет по ней, как веник банный. – Отец положил ковш обратно в бадью и повернулся к сыновьям. – Вон хоть дурь из головы выгнать его послал, развеяться.

– Рат, оставь ты его в покое! Его дело молодое, каждый должен пройти через это, найти того, кто люб. – Мать, накрывая на стол, заступилась за младшего.

– Ты, брат, я вижу, тоже не сидел на печи. – Ратмир прихлопнул брата по плечу. – Так понимаю, хлеб ты добывал ратным способом, ну, время будет еще рассказать, а, я думаю, тебе есть, что поведать.

– Много всякого было, пришлось повидать разное.

– Ну, хватит вам! Ратмир, иди вымой руки с дороги да рубаху смени, и сядем все вместе, сколько лет не собирались.

После того как мать отправила Ратмира, остальные сели за накрытый стол. Хозяйка приготовила всякой вкусной снеди в честь приезда старшего сына. С зимы припасов в доме осталось не так уж и много, но на столе было чем полакомиться. Отец, как глава семьи, сел в начале стола, по правую руку села жена, а с другой стороны были места для сыновей. Спустя немного времени к ним присоединился умывшийся и поменявший рубашку Ратмир. Все сидели за столом и кушали пшеничную кашу, на столе было еще сало и немного вяленой оленины, добытой Ратом на охоте, из питья были мед и квас, для зелени было еще рано, так что ели то, что было. Младший сын жадно отрывал теплые куски только что испеченного хлеба и заедал им кусочки сала. Мед пил только отец, остальные воздержались, Данко налил себе кваса, а мать и Ратмир не стали ничего пить. Пока ели, никто не разговаривал, видимо, за полдня все успели проголодаться, поэтому налегали на еду. Так семья просидела за трапезой около четверти часа. Когда закончили, Рат уже выпил три чашки меда и слегка охмелел. Опрокинувшись спиной на стену избы, он начал пристально рассматривать своих сыновей.

– Вот смотрю я на вас и думаю, что не стыдно мне будет перед пращурами моими стать, что путь я свой в этой жизни выполнил, и горжусь вами, сыны мои!

– Отец, не рано ли ты о встрече с пращурами думать-то стал? – Данко с улыбкой вопросительно посмотрел на отца. – Здоровья-то у тебя побольше, чем у нас двоих будет.

– Это я так сказал, невпопад, горд я за вас.

– Все, что мы умеем, – этому ты нас, отче, научил: и охотиться, и меч с щитом держать по-воински, и как из руды железо добыть, да и в лесу выжить. – Ратмир сидел и говорил это, смотря на отца. – Все это мы от тебя получили.

– Ты нас научил, как за себя постоять в драке, чтить богов наших, не забывать пращуров и идти по стезе Прави, – теперь уже старший сын обратился к отцу.

– И за это мы благодарны тебе, и не посрамим чести рода нашего, и поведем детей своих, твоих внуков, как ты нас вел.

Рат сидел и был горд. Его сыновья выросли, возмужали, они были его гордостью. Не каждый в Словенске мог похвастаться такими молодцами, но Рат мог, и от этого на душе у него было тепло. Ну а может, ему еще было тепло от того, что он допивал уже четвертую чарку меду.

– Внуков-то мы когда увидим, кто из вас, голубчики, скажет? – Матушка развела руками с небольшой досадой. – Вы хлопцы хоть куда, за вами вон девки бегают, но никто так и не привел женушку домой.

– Матушка, девиц много, да вот такой, чтоб в сердце засела, нету, а брать, не любя, не буду. – Данко говорил за себя, ведь у Ратмира была девица в его молодом и горячем сердце. – Так, а брат мой чего любу свою не приведет, раз в сердце зазноба?

– Это он сам тебе расскажет, – сказала мать старшему сыну, вставая и начиная убирать со стола.

– Ну что же, силенок мы за столом набрались, надо и дальше труд продолжать. Время, оно ждать не будет, железо требует обработки, пора мне идти трудиться. – Отец встал из-за стола и направился к выходу из избы.

Время шло уже к окончанию дня. Люди заканчивали потихоньку свои дела и направлялись по домам. Ратмир с братом вышли из хаты во двор. Солнце потихоньку клонилось к горизонту, и братья решили остаться дома и никуда не выходить. Ратмир помог отцу доделать начатую работу, а Данко отправился помочь матери по хозяйству. Почти в каждом дворе находилась какая-нибудь скотина, будь то коза или корова, и каждая приносила огромную пользу и считалась кормилицей в семье. За ней следили с особым усердием, ведь тот, кто не мог себе позволить купить молодую корову или козу, потеряв ее, обрекал себя на голодные годы.

Когда солнце заходило и на улице темнело, люди отправлялись спать, ведь рано утром надо было встать, управиться по хозяйству и идти трудиться.

Уже была весна, и пришло время народу восхвалять богов за пережитую и не голодную зиму, за родившихся детей, удачный приплод, также люд просил хорошего урожая и защиты не только от вражеского меча, но также и от любых других невзгод, включая болезни и лихорадки.

Сбор народа в капище проходил всегда в середине весны в назначенный день. Люд четко знал, когда это бывало. В этот день никто не трудился. С самого утра все наряжались в лучшие одежды. Те, у кого не было, надевали просто чистые белые рубахи и шли в сторону реки на небольшую опушку, именно там и находилось капище богов. Вначале приносил жертву князь и его семья, ну а потом все остальные. Народ приносил все то, что осталось после зимы, и отдавал это богам, тем самым восхваляя и чествуя их.

Братья знали, когда этот день. До него оставалось совсем немного, но, чтоб скоротать время, они решили рано утром отправиться на охоту. Подготовив все необходимое, сыновья кузнеца легли отдыхать в хате на широких скамьях, где постелила им матушка. Двухдневный переход по лесу быстро сморил Ратмира, и он заснул в ту же секунду, но Данко не мог заснуть еще долго. Он вспоминал то время, как он еще мальчишкой жил вместе с родителями, как чудесно проходили те юные годы.