Текст книги "Побег"

Автор книги: Виктор Коншин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Виктор Коншин
Побег

Пролог

Мерный отзвук шагов молодого парня, толкающего впереди себя инвалидное кресло, безвозвратно рассеивался в пустом коридоре. В нем были только они двое – парень в белом халате и мужчина, одетый в свитер и брюки. Ноги мужчины слегка покачивались, несмотря на то, что стопы были плотно уложены друг к другу на цельной и узкой подножке коляски. Он чувствовал это покачивание руками, лежавшими на коленях. Он видел это, всматриваясь в бледно-золотой металл, смыкавшийся кольцом на пальце его правой руки. Мужчина аккуратно стиснул его пальцами левой, без особого усилия попытавшись провернуть, точно разболтавшуюся гайку. Но так просто это не давалось, отдаваясь резью на безымянном пальце. Однако это нисколько не волновало его в тот момент. Напротив, боль помогала ему отвлечься, позволяя не думать о том, на что он подписался.

Но уже скоро везущий его парень остановился. Подняв голову к потолку, он посмотрел сквозь очки на камеру наблюдения. Вскоре после этого раздвижная дверь, которой кончался коридор, отворилась. За ней было темно. Коридор освещался светодиодными лампами, расположившимися на равном расстоянии друг от друга вдоль всего потолка. Но этот свет едва падал за порог открывшейся теперь комнаты. Мужчина не был слишком заинтересован ей, однако… Совсем не поднять взгляда мог бы позволить себе лишь полный глупец. По крайней мере, так думал он, себя дураком не считая. Всматриваясь в темноту, мужчина приметил очертания кровати и письменного стола. Но где же та самая..? Нет, не разглядеть. Парень в халате подал голос:

– Электроэнергия вскоре поступит в испытательную камеру. Команда должна сейчас провести последние проверки перед запуском. А пока, – парень достал из кармана халата планшет с какими-то бумагами и ручкой. – Вы должны быть осведомлены о том, что можете отказаться от участия в эксперименте в течение первых трех дней, до запуска испытываемой системы. Но в таком случае…

– Они ничего не получат, верно? – Перебил его мужчина, обернувшись через плечо. Руки переместились на колеса. – Об этом всем я уже знаю. Все подписи проставлены, согласия получены… К чему это сейчас? – Голос мужчины был хрипл, но тверд.

Парень в халате не отвел глаз от планшета. Перевернув листок, он молчал, читая что-то про себя. Мужчина недолго вглядывался в черты его лица, после чего устало отвернулся. Парень был ещё молод. Лет двадцать пять, не больше. Гладко выбрит, причесан. И его глаза казались совсем крошечными за толстыми стеклами.

– Поступление средств на указанный вами счет будет производиться понедельно. Отказ от участия после активации испытуемой программы невозможен. Как и вербальный контакт с кем-либо из исследовательской команды, – отрешенно проговорил парень, записав что-то внизу страницы. Убрав планшет в карман, он снова взялся за ручки кресла-коляски. – Протокол обязывает уточнить условия проведения эксперимента. Это обеспечивает соблюдение морального и юридического аспектов. У вас должна быть возможность уйти на первой стадии, так как…

– Я похож на того, кто может уйти? – И вновь мужчина прервал на полуслове своего сопровождающего, повернув голову и смотря на того через уголок глаза.

Сопровождающий невольно скосил глаза, выказав недоумение на своем лице. Редкие, невыразительные брови съехались к переносице. Становилось очевидным, что он не знал, как на это ответить. Ему не было неловко – скорее тот просто находил странным и неуместным этот вопрос. Такая реакция заставила мужчину выдавить из себя виноватую улыбку.

– Извините… Это просто шутка. Хотелось разрядить обстановку, – прищурившись, он обернулся к парню всем лицом, пускай это и было затруднительно. – Мне ведь скоро куковать в одиночестве черт знает сколько времени! Без слова доброго, без солнца теплого! Из-за этого мне трое суток дают, верно? Чтобы мог одуматься, если чердак протекать начнет в первые же дни? Так это вы здорово придумали… Молодцы! –Протяжно и хрипло вздохнув, мужчина вернулся в правильное положение, поправив руками собственные ноги. – Ну-с, если это всё, что мне надо знать, тогда запускайте. Уже не терпится прилечь на здешнюю койку. Будет неудобной, так сразу и воспользуюсь этой вашей… возможностью на побег.

Мужчина не был хорошим лжецом. Быть может оттого, что ему очень не нравилась неискренность. И теперь он прибегал к ней без особой охоты, лишь чтобы не портить отношений с возможно последним человеком, которого он видит в своей жизни. Но и мысль о том, что это станет его последними словами в адрес живого существа, так же не слишком радовала. Все в последнее время у него было не как у людей. И, может статься, что ему повезет пробыть здесь даже дольше, чем он планировал, в качестве вознаграждения за все его несчастья. С роем надежд, сомнений и опасений в голове мужчина крепко сжал ладони на колесах своего инвалидного кресла. И словно в ответ на его мысли впереди загорелся свет. Не большая, но и не маленькая комната наполнилась, пускай не самыми яркими, но всё же ясными цветами. Белые простыни, серые стены, такой же серый пол. Он не был дизайнером интерьеров, но вполне мог понять, что звезд с неба «испытательная камера», как её ранее обозвал парень, не хватала. Вид её был скуден и скучен. Однако жаловаться на это не было ни желания, ни смысла. Мужчина ещё не закончил оглядывать комнатку, как вдруг его кисти отдались болью. Парень попытался покатить его вперёд, но руки мужчины сильнее уперлись в дуги колес, противясь движению.

– Не надо… Не делай этого, мальчик, – негромко произнес он, всматриваясь своими подслеповатыми глазами в то самое, из-за чего его вообще сюда привезли. – Я сам. Отпусти коляску.

Несмотря на простоту, с которой мужчина сказал это, парень послушался, отступая на шаг назад и вновь принимаясь что-то записывать. Мужчина же, вернув себе относительную свободу, несколько колебался в том, чтобы снова, саморучно отбросить её. Но не будь он способен на это, то никогда бы и не оказался здесь. Ничего уже не могло заставить его повернуть назад. И потому мужчина поехал вперёд. Старт с места, немного тяжелый. Он ещё не был мастером в обращении с коляской. Однако крепкие руки рабочего не знали таких трудностей, каких они бы не смогли осилить. Проехавшись по ощутимой выпуклой линии, разделяющей коридор и комнату, мужчина глубоко вздохнул. Ну вот и всё…

– Удачи вам, – неожиданно сказал парень, стоя на прежнем месте. – Надеюсь, мы ещё с вами увидимся.

Его слова в этот раз не звучали как-то особенно. Интонация была почти та же, что когда тот просто информировал мужчину. Лишь немного менее официальна. Но услышать от него такие человечные, дружеские пожелания казалось мужчине чем-то почти фантастическим. И эти незамысловатые слова ложились на сердце какой-то небольшой, но значимой заплаткой, напоминая о важном: человек человеку друг. Как бы легко порой не верилось в обратное. Мужчина спешно закрутил колеса, разворачиваясь к начавшему закрываться проходу. Подняв на парня взгляд повидавших жизни глаз, он слабо улыбнулся ему, бесхитростно помахав рукой.

– Ага, может быть! Спасибо! – Вынужденный почти кричать, чтобы быть услышанным за механическим шумом от сходящейся двери, мужчина разошелся в хриплом кашле сразу после этих слов.

Если парень и сказал что-то в ответ, то мужчина всё равно не услышал его за кашлем, заставившим согнуться, схватившись за грудь. Внезапный приступ словно вторил внутреннему недовольству лишением свободы. Но разве мог он быть по-настоящему «свободен», будучи не в силах вернуться к тому, чему посвятил большую часть своей жизни? Быть запертым в отдельной комнате или быть запертым в недееспособном теле – разве первое не кажется ничтожным на фоне второго? Да, для него всё уже решено. И все сомнения лишь круги на воде. Они так же скоро исчезнут, став лишь словом в записанной, но не прочитанной истории.

– Не дождешься, мальчик, – протянул мужчина, когда «дверь» окончательно закрылась. – Разве что в другой жизни. До конца этой же… – опять разворот, лицом к дальней стене комнаты, у которой расположилась она. – Я останусь с тобой. Во что бы мне это ни стало. Ты уж извини, жестянка.

Вычислительная машина, слегка выдающаяся из стены, мерно гудела, очевидно, только включившись и производя необходимые для начала исправной работы настройки. И пока она не представляла собой ничего особенного. Обыкновенный компьютер, имеющий даже различимую клавиатуру и монитор. Разве что системный блок был на порядок больше среднестатистического – высотой от пола и до потолка, шириной в несколько метров и неизмеримой на глаз, так как машина, несомненно, уходила вглубь стены, длиной. Её объём занимал относительно крошечную часть помещения три на четыре метра. Помещения, где из чего-то значительного была только она, кровать да письменный стол. Из незначительного – небольшая квадратная дверца на уровне лица мужчины по левую сторону комнаты, за кроватью, и полноценная дверь во весь его рост, будь он способен стоять, по правую сторону. Их назначения были известны мужчине, но пока обращаться ни к одной из них он не собирался. Кратко взглянув на электронные часы, вмонтированные в стену над квадратной дверцей, мужчина покачал головой.

– Скупцы. И минуты им лишней жалко, – сухо произнес он, устало подкатывая к кровати под углом в сорок пять градусов. – Всё по нулям! Вот для чего тянули… Чтоб трое суток было ровно трое суток. А я ведь не с того хотел начать этот день, – сетовал мужчина, пересаживаясь с коляски на место помягче.

Опустив тормоза, он не без труда перенес свой немалый вес на свежую, приятную на ощупь постель. И когда ему удалось прилечь, мужчина уже не так сокрушался по поводу того, что только недавно наступил новый календарный день. Первые минуты после полуночи. Достав из кармана брюк мятую бумажку, он блаженно глядел на неё точно старческими глазами. Он не был молод, но и стариком его было не назвать. Однако, смотря на эту бумажку, мужчина чувствовал себя невероятно старым… и счастливым. Прошло около получаса, прежде чем он смог убрать её и, хлопнув в ладоши, погасить свет. И уже после этого сон не заставил себя ждать. Мужчина уснул, не думая о том, как будут проходить грядущие дни. Он не был из тех, кто много думает и загадывает наперед. В его голове не мельтешили вопросы, из-за которых он бы не мог уснуть. По крайней мере, раньше было так.

Глава первая

Это был странный день. День, когда он не застал утро, а утро не застало его. Проснувшись в окружении тьмы, в которую пробивалось лишь тусклое, зеленоватое свечение часов, мужчина совсем не чувствовал бодрости. Тишина и темнота создавали ощущение, будто всё ещё была ночь. Такая спокойная и мирная. Машина давно перестала издавать какие-либо звуки. Пока что ей не давали никакой нагрузки, и она просто была. Как и мужчина, сильно выгнувшийся за край постели, стараясь разглядеть цифры на стене, просто был.

– Один… два… три, четыре, – сонно просипел он, недоверчиво заморгав ещё не проснувшимися глазами. – Нет, врете вы, это сорок три, – 12:43. Именно столько показывал циферблат настенных часов, если их можно было так назвать. – А это я даже свои лекарства не принял. Вот тебе и первые плоды эксперимента, – пробормотал мужчина, вспоминая свои недавние проблемы с бессонницей.

Безделье, ставшее обыденностью в последнее время, не давало ему привычно устать за день, и ночами ему мешал малейший шум. А здесь было тихо. Но вот раздался хлопок – и комната снова залилась светом. Ему описывалось, что да как будет, но большая часть сказанного просто не хотела укладываться в голове. Что он запомнил, так это свет, включающийся хлопком в ладоши, уборная, вынесенная в отдельную комнату, и, конечно, малый грузовой лифт, скрывавшийся за тем самым квадратом на левой стене. С его помощью будут доставляться все необходимые для проживания вещи. Но это всё лишь теория, поклонником которой мужчина никогда не был. Перебравшись в своё кресло, он медленно подъехал к машине. На уровне его груди под небольшим углом располагалась встроенная в корпус клавиатура. Над ней – монитор. Небольшой, не больше листа А4. И стоило мужчине провести пальцами по клавишам, как он заработал, выводя на себе зеленые буквы. Мужчина невольно ухмыльнулся, смотря на напечатанную бессмыслицу. Ему думалось, что экран сначала надо было как-то активировать, прежде чем печатать, но нажатые клавиши сразу же отображались на мониторе.

– И моим первым словом стало… «вапрол», – прочитал он, потягивая ноющие плечи. – Особо умным казаться я и не думал, но это уже совсем грустно. Небось наблюдают за мной сейчас ученые умы исследовательского института и записывают: «бессвязная речь. Проявляются первые симптомы шизофрении».

Без смеха иронизировал над собой мужчина, чувствуя какую-то необходимость заполнить беззвучие комнаты. Ему всё ещё нужно было воспользоваться компьютером, но продолжать просто так после этого «вапрол» казалось странным. И потому он написал:

«Кажется, эта штука действительно работает.»

Но, так как он перед этим не нажал ни на пробел, ни на enter, конечный текст представлял собой:

«вапролКажется, эта штука действительно работает.»

От созерцания подобной нелепицы мужчина чувствовал, будто он сам отвесил себе пощечину. А рука у него была нелегкая. Да, с компьютерами мужчина не был на «ты». Но что-то да знал и сообразить, дай только время, умел. Но невнимательность от этого никуда не денется. Собравшись с мыслями и прошерстив глазами клавиатуру, он ткнул пальцем в enter. И затем, сделав глубокий вдох, набрал следующие предложения.

«Вы на линии? Я смогу получить здесь ответ от вас?»

После короткой паузы со стороны мужчины на экране отобразилось другое окно, скрывшее основную программу. На ней показались полосы текста, первая из которых начиналась со слова «Администратор», заключенного в квадратные скобки.

«Первые трое суток вам предоставляется круглосуточная связь с оператором, уполномоченным информировать вас о вызывающих вопросы условиях эксперимента. Эта связь осуществляется через побочную программу, которую вы сейчас видите на экране. После она будет заблокирована. Оператор будет отвечать и на вопросы, заданные в основной программе для ввода текстовой информации, однако текст ответа будет отображаться в данной программе. Для открытия данной программы вы можете использовать клавиши «ctrl» и «z», нажатые вместе. Для возврата к главной программе требуется комбинация «ctrl» и «x». Чтобы получить полный список доступных команд, в любой момент эксперимента вы можете ввести «executive protocol» в главной программе.»

Ответ, что, очевидно, был заготовкой, наводил на мужчину тоску. У него едва хватило усердия, чтобы дочитать его до конца. Однако вариант «не читать» им не рассматривался. Всё же, это было новой информацией. Правилами, по которым он будет существовать здесь. И их было важно знать. А потому мужчина прочитал ответ и во второй раз, методично, вслух.

– …в главной программе, – бормотал тот, щурясь на обезличенные строки. – И это их «вербальный контакт»? Да я уже будто с жестянкой болтаю…

В порядке закрепления основ здешнего бытия, он попробовал применить сочетание с клавишей «x». Текст администратора сменился набранным мужчиной «вапролКажется» и следующими за тем вопросами. Попробовал и с «y», вернув инструкцию. И там набрал свой ответ:

«Буду знать. А что насчет обеда? Или, может быть, позднего завтрака? Если не трудно, ответьте попроще. Я хоть и техник, но предпочитаю общаться с людьми,»

Всё, что он печатал, выводилось сразу на экран под первым сообщением от администратора. И когда он прервался, отыскивая глазами кнопку, что стирала бы уже написанное, на экране появились новые строчки. Мужчина раздраженно вздохнул, Большие объём и скорость появления ответа прозрачно намекали на его автоматичность. А это значило, что ему не только не дают договорить, но и в целом не слушают. Есть ли тогда смысл смотреть такой ответ?

«До окончания текущей стадии эксперимента запрашиваемое снабжение будет предоставляться по мере возможности и вне зависимости от вашей активности. В адаптационный период предполагается наличие у вас необходимости в обустройстве испытательной камеры под индивидуальные нужды. При переходе к следующему этапу будут введены условия снабжения: фиксированное время предоставления запрашиваемого, а именно 00:00, и нахождение информанта(вас) в состоянии сна. Запросы снабжения подаются в свободной форме посредством программы снабжения. Для открытия программы снабжения вы можете использовать комбинацию клавиш «ctrl» и «s».»

– Опять формальщина… – процедил он сквозь зубы, чувствуя себя так, будто при нем винт с крестообразным шлицем вкручивают плоской отверткой. – Ну и ладно. Не мог бы я с этим ужиться, остался бы дома, – заключил мужчина, косясь на клавиатуру.

На ней в действительности не было кнопки «backspace», из чего пришлось сделать соответственный вывод: что было напечатано, остается напечатанным. Никаких правок. Однако мужчине от этого не было ни жарко ни холодно. «Такие уж причуды у них» – подумал он, уныло глядя на экран. Из упрямства мужчина сперва дописал своё незавершенное предложение, добавив «а не с машинами». И сразу после этого, нажав на «enter», вывел следующее обращение:

«Вот как? Хорошо. Ну а всё-таки, что в меню? У вас, должно быть, отменно кормят в институтской столовой.»

Ожидая очередного мгновенного ответа, он пристально смотрел на экран. Пробудившийся организм понемногу приходил в чувства, одно из которых особенно угнетало мужчину. От мыслей о еде у него остро засосало под ложечкой, вдобавок к тошноте от голода. Последний раз он ел что-то более-менее серьезное уже как двое суток назад. После того, как сдал все необходимые анализы для участия в эксперименте. И вот пора бы уже заморить червячка… Да только перед глазами его же текст. А над ним прошлое объяснение администратора. Прошло с полминуты, но ничего нового на мониторе не появилось. Мужчина отвернулся от машины, взглянув на часы. 13:12.

– Время бежит, – с тяжелой ухмылкой отметил он. – А я уже не могу.

Задержав взгляд на циферблате до наступления следующей минуты, мужчина сжал в ладони свой свитер в районе живота, стискивая зубы от жжения. «Неужто я так их задел, что отыграться решили?» – подумал он без особой в то веры. Просто навскидку, предполагая, что они всё же люди, и им не чуждо ничто человеческое. В том числе и мелочная обида. Однако вновь взглянув на монитор, мужчина обнаружил новое сообщение:

«Вы можете запросить что угодно. Это касается как продовольствия, так и всего остального, будь то канцелярские принадлежности, инструменты, книги и прочее. Одобренные руководством запросы будут исполнены в кратчайшие сроки. Необязательно обходиться нашей столовой, хоть она и вправду неплоха»

И оно, в какой-то степени, сбило с толку. Простота и понятность возымели странный эффект – мужчина недоверчиво заморгал, потирая виски. Ему хотелось удостовериться, что это не наваждение, вызванное голодом. А убедившись в этом, он слегка задумался, решив продумать своё обращение, раз уж его на самом деле прочитает человек.

«Что угодно? Хоть трюфеля в золоте? Или это уже слишком для вашего аттракциона неслыханной щедрости?»

И в этот раз снова пришлось ждать отклик. Целых пять минут – он проследил по часам. А из текста выяснилась и причина столь длительного ожидания:

«Уточнил ваш вопрос! Захотите трюфелей – достанем. Но вкус у них на любителя. Да и не так быстро привезем. Однако выбор за вами»

Эти слова были приятны и даже заманчивы. Но мужчина и их принимал с долей скептицизма. Перечитав весь их «диалог», он нажал «ctrl» и «s», открыв другое окно, в котором пока было пусто. Здесь ему предлагалось писать о том, чего бы ему хотелось извне. Писать в, так называемой, «свободной форме». То есть, как только может. В голову мужчины приходило лишь одно соображение, почему это так: его считают старым дураком, который не может точно, по форме изложить, что ему вообще нужно. Для такого отношения есть вполне определенное слово – снисхождение. А разве много кто будет рад, что к нему берутся «снисходить»? Опускаться до одного уровня, подстраиваться под слабого. Именно это он видел теперь не только в пресловутой «свободной форме», но и в сменившемся формате ответов.

– Теперь им в самом деле приходится думать, чтобы донести что-то для такого как я, – усмехнулся мужчина, говоря это вслух для себя самого. – Ну да и черт бы с ними. Пусть донесут сперва что-то поесть. Иначе к «следующему этапу» останутся здесь одни кости.

При словах о еде живот мужчины невольно стал жаловаться. Неизвестно, сколько ещё надо будет прождать, пока всё будет доставлено. Оттягивать более не было никакого желания. И потому, сглотнув слюну, он набрал на клавиатуре «картофель вареный с тушенкой». Это было первым, что пришло в голову. Так он часто говорил одной буфетчице. Но увидев эти слова на экране, мужчина опомнился, дописав после перехода на новую строчку:

«Тушенку говяжью. По весу – сколько и картофеля. Три крупных картофелины»

И с каждым словом, что он набирал, всё сильнее чувствовал какую-то беспомощность. Будто он не способен банально отвечать за себя. Куда делась его ответственность? Уверенность? Сила? «Не за одного себя я должен отвечать. Я не один… Именно потому я здесь. Потому что мне есть, за кого отвечать. Потому что я способен на это», – думал мужчина, терпя щемящее чувство голода. И, как ни странно, мысли эти притупляли болезненные ощущения тела. А вот было ли от этого ему лучше или хуже – вопрос совсем иного толка.      Что известно, так это то, что когда часы показывали 13:46, он услышал тихий гул в левой части комнаты. Взявшись покрепче за колеса своей коляски, мужчина подкатил к квадратной дверце, легко отодвигавшейся в сторону. За ней, как нетрудно было предвидеть, оказалась заказанное им блюдо. Упакованное в не слишком плотный пластиковый контейнер, изнутри заволоченный паром. На крышке же лежала пластиковая вилка. Но на эти незначительные мелочи мужчина не стал обращать излишне много внимания. Чувство голода взяло над ним верх, и, подхватив контейнер на руки, он принялся есть, не отъезжая от грузового лифта.

Ещё очень горячая, очевидно, только приготовленная картошка легко распадалась на части. Тушенка же сочилась влагой, придавая несоленому картофелю мясной запах и не пресный вкус. Ослепленный этим простым счастьем, мужчина не заметил, как надавил слишком сильно, переломив тоненькую вилочку. Это заставило его поуспокоиться. Порция была не слишком большая. Да, на одного вполне хватало, но ему стоило подумать о том, как ему быть дальше. Он лишь разбирался, в каких условиях ему предстоит жить. И пока что в них не было ни ясности, ни особых трудностей. Лишь мелкие неурядицы, число которых непрерывно возрастало. Так, проверив после программу связи с администратором, мужчина обнаружил там несколько сообщений, вероятно отправленных до того, как он получил свою «посылку». В первом спрашивалось о посуде и приборах. А во втором говорилось, что будут использованы одноразовые, что, однако, не станет общей практикой. Ну и в последнем просили впредь указывать более точные характеристики, ведь потом связи не будет. Это всё заставляло его чувствовать себя идиотом, пускай и ненадолго. Утолив голод, мужчина собрался с мыслями, обдумав всё как следует.

Через час он уже печатал в программе запросов всё, что ему было нужно, чтобы комфортно обустроиться здесь. Список этот был достаточно короток номинально, но всякий пункт был расписан детально. Записная книжка, хорошая ручка, карандаш, нож, фильтр для воды, чайник, чай в пакетиках, одежда. Особенно кропотливо тот подошел к описанию одежды, в основном потому, что мало в ней разбирался. Он понимал, что мог бы просидеть вечность в одном белье, если бы не позаботился об этом сейчас. В последнюю очередь мужчина вписал то, что касается еды. Готовить он не умел и учиться не собирался, отчего запросил отварной рис с тунцом в керамической глубокой тарелке и вилку из нержавейки. Связавшись с администратором, помимо уточнения условий эксперимента, главным образом оплаты, он договорился и о том, чтобы возвращать посуду, запрошенную вместе с едой, в лифт. Ведь иначе она бы просто скапливалась здесь. Всё было выдано, ни в чем не отказано. Мужчина дал всему место. И всё складывалось, будто в каком-то причудливом сне. Он никогда не представлял, что будет заниматься подобным, особенно подписываясь на этот эксперимент. Мужчина много лет не занимался организацией личного пространства, отчего поначалу находил в этом «процессе адаптации» некоторый интерес. Но уже к вечеру он чувствовал себя подавлено. Он понял это, заказывая зубную щетку, полотенца и мыло.