Текст книги "Новороссия Новосветская"

Автор книги: Виктор Старицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

В письменных инструкциях, выданных Совнаркомом трибуну Республики полномочному послу и наркому внешторга Павлу Игнатьевичу Дружкову, давался расклад по важнейшим персонам Московского княжества. Информация была почерпнута из Брокгауза. В нем оказалось много статей, посвященных Московскому и другим княжествам, княжеским и дворянским родам, Куликовской битве и другим сражениям 14 – 16 веков.

Прежде всего, была тщательно проработана легенда об экспедиции на Камчатку. Первоначальная версия «Истории государства Камчатка» была тщательно переработана и отпечатана в виде книжки. Оказалось, что князь Дмитрий Донской, сильно обидевшись на Рязанского князя Олега, который снюхался с Мамаем и отказался присоединить свою дружину к московскому войску, после разгрома Мамая приказал Олегу, в качестве отступного, снарядить экспедицию для поиска северного морского пути в Китай в обход Золотой Орды.

Экспедиция состояла из 12 боярских детей, их поименный список приводился, двух десятков служилых людей и полутора сотен боевых холопов. В 1381 году, пройдя от Вологды по Сухоне и Северной Двине до рыбачьего селения Холмогоры, экспедиция с помощью местных поморов построила 8 морских кочей, наняла полсотни местных мореходов и двинулась дальше в Белое море. Дальнейшая история экспедиции не корректировалась. Был только добавлен раздел о борьбе Республики с Испанией в Новом Свете в 1539 – 1543 годах.

Составляя «Историю», нарком индел Зильберман учитывал, что при нашествии Тохтамыша на Москву в 1382 году весь город был сожжен. Сгорели и все архивы. Рязань за прошедшие полтора века тоже неоднократно разорялась и сжигалась татарами. Вологду отряд прошел не задерживаясь, поэтому, письменных следов там не осталось. А в Холмогорах летописи никто не вел. Так что, письменные свидетельства об экспедиции в бурной российской истории 14 – 16 веков вполне могли полностью исчезнуть. Тем не менее, генеалогическое древо знатных мартийцев было прописано от тех самых боярских детей и служилых людей рязанского княжества.

Из статей в Брокгаузе выяснили, что отец нынешнего князя Василий-III в своем завещании поручил опеку над малолетним сыном Иваном семи боярам, в число которых входили и братья Шуйские. В последующие годы шустрые братцы выжили или истребили под разными предлогами пятерых других опекунов, по-видимому, отравили мать Ивана Елену Глинскую, и прибрали всю власть себе, при этом, они сильно притесняли малолетнего Ивана и его брата Георгия. Иван был на них сильно зол. Ко времени посольства Иван и Василий Шуйские умерли, единоличным опекуном остался Андрей Шуйский. Согласно Брокгаузу, в ближайшее время тринадцатилетний Иван должен был казнить Андрея Шуйского, и вернуть к власти Глинских.

Поэтому, в инструкции посольству предписывалось опекуна Шуйского щедро одарить, все дела вести только с ним, однако, кроме торгового договора, никаких других письменных соглашений с ними не заключать. А тринадцатилетнему Ивану подарить интересные технические игрушки и книги, тем самым заинтересовать его в следующей встрече с камчатцами, которая предполагалась после его воцарения в 1545 году.

На следующий день, 5 августа прибыл Вельяминов и пригласил послов на беседу к Шуйскому. Боярин весьма заинтересовался посольством. Слухи, доходившие до Москвы через ганзейских купцов, свидетельствовали о появлении в Новом Свете нового сильного государства, связанного происхождением с русским государством. Союз с ним мог бы резко усилить положение Московского княжества относительно соседних стран: Польши, Швеции, Крыма и Орды, тем самым и упрочить положение опекунов в Московском государстве.

Из присланного с гонцом послания Новгородского наместника он узнал о разгроме эскадрой Республики портов в Испании и Дании. Опросив боярских детей Олега и Кузьму, сопровождавших посольство от Новгорода, подтвердивших весть о разгроме Испании и Дании, а также подтвердивших сведения о самоходных морских кораблях, на которых прибыло посольство, он еще более заинтересовался.

Приближающееся совершеннолетие Ивана весьма напрягало Шуйского. Боярин знал, что будущий государь сильно ненавидел его покойных родственников Ивана и Василия, и эта ненависть частично переносилась и на него самого.

На встречу с Шуйским послы выехали в коляске в сопровождении конного конвоя в составе одного стрелкового взвода. На двух пароконных подводах везли подарки боярам. В Кремль въехали по мосту через ров через Спасские ворота.

Послы с интересом крутили головами. Как и в Китай-городе территория внутри крепости была занята усадьбами. Только в Кркмле жительствовали родовитые бояре. Соответственно, терема в усадьбах были выше и богаче. Над теремами господствовали увенчанные золотыми главами белокаменные храмы, великокняжеский дворец и Грановитая палата. Вельяминов привел процессию к высокому крыльцу палаты. На крыльце стоял караул из воинов с бердышами. Вельяминов пригласил послов в палату, попросив, однако, оставить конвой у входа. Дружков не стал возражать, оговорив, право воинов конвоя занести в палату подарки. В открывшиеся перед ними высокие двухстворчатые двери вошли Дружков, Подригин и командир конвоя. Все трое имели при себе парадные мечи на поясе и заряженные пистолеты в кобурах под кителями. В случае какой-либо подлянки со стороны Шуйского, вполне могли отбиться.

Вельяминов ввел посольство в зал и объявил:

– Посол Коммунистической Республики Камчатка, народный комиссар и трибун Республики господин Дружков с сопровождающими лицами.

Присмотревшись после яркого солнечного света к полутемному залу, а света через небольшие окна в палату проникало немного, послы увидели, что просторный зал практически пуст. Все скамьи, стоящие вдоль стен пустовали. Высокий трон у противоположной от входа стены тоже пустовал. Справа от трона сидел на стуле боярин, именно такой как их рисовали в школьных учебниках истории: в красном бархатном кафтане, отороченном мехом, с длиннющими рукавами и высоким воротом, в высоченной меховой шапке. Очевидно – боярин Шуйский. Рядом с ними сидели уже знакомые посольские дьяки. Шапки у них были значительно ниже и кафтаны синего цвета без меховой оторочки. Слева за конторкой стоял писец с гусиным пером в руке – секретарь. Все, кроме писца, сильно бородатые. Вельяминов остался стоять рядом с послами.

– От имени Верховного Совета и Совета народных комиссаров Коммунистической Республики Камчатка приветствую опекуна Великого Московского князя высокородного боярина Андрея Шуйсккого, – начал свою речь Дружков. Республика желала бы заключить с Великим Московским княжеством к обоюдной выгоде торговый договор и пригласить к себе посольство Великого Московского княжества. Разреши, великородный боярин, внести мои личные подарки, – Дружков старался говорить на современном русском языке, в котором уже поднаторел за время путешествия, с современными интонациями. Конечно, иногда ошибался, но боярин и дьяки, судя по их кивкам, его вполне понимали. Шуйский кивнул.

– Вносите, – дал отмашку Вельяминов. Стрелки внесли два ларца, пронесли их по залу и поставили перед троном. Подригин комментировал:

– Тысяча серебряных эскудо.

Стрелки внесли напольные часы высотой в рост человека в резном лакированном корпусе из палисандра.

– Часы, сделанные мастерами в Республике. Нигде в Европе таких часов не делают. – Это были обычные ходики с гиревым заводом, однако, с большим циферблатом и в большом красивом корпусе.

Следом внесли два больших, опять же в рост человека, зеркала в рамах из розового дерева.

– Зеркала большие настенные, опять же, сделанные в Республике. Таких в Европе тоже не делают. – Нарком внешторг предполагал, что поставляемые в Германию через дом Везлеров зеркала до Москвы еще не дошли.

– Ручница охотничья, сделанная в Республике, с зарядами и с прикладом для снаряжения зарядов. Таких аркебуз нигде в Европе не делают. – Стандартная двустволка с воронеными стволами и серебряными гравированными накладками на щечках и затыльнике приклада. Совнарком посчитал, что воспроизвести технологию производства капсюлей в Европе все равно не смогут. При этом учитывалось, что в Мексике гвардейские отряды вовсю эти двустволки применяют, и к испанцам, так или иначе, они вполне могут попасть.

– Это все были личные подарки высокородному боярину от посла. Подарки от Республики будут вручены на представлении посольства Великому Московскому князю, – завершил церемонию Подригин.

Судя по довольному выражению бородатой боярской морды, подарки понравились. Еще бы, 24 килограмма серебра, да и остальные вещи по ценам Везлеров примерно на такую же сумму потянут, подумал нарком внешторга.

– Я с благодарностью принимаю личные подарки посла, и приглашаю в трапезную, отведать нашего угощения, – встав с места, важно проговорил боярин, забавно при этом двигая окладистой бородой.

Из Грановитой палаты все собравшиеся, за исключением писца, проследовали в находившуюся совсем рядом личную усадьбу Шуйского. Стол был накрыт царский. Первых блюд на подавали. Зато, вторые шли друг за другом непрерывной чередой. Рябчики фаршированные, перепела на вертеле, медвежатина тушеная, молочные поросята печеные, осетрина копченая запеченная в тесте, черная икра просто стояла на столе в больших блюдах. Расстегаи, шаньги, кулебяки. Ели, пользуясь ножами и двузубыми вилками. И все это запивалось медовухой под застольную беседу.

Послы вкратце изложили официальную версию «Истории Республики». Шуйский и дьяки особенно долго обсуждали фамилии детей боярских, отправленных Дмитрием Донским за Ледовитый океан. После длинного обсуждения они нашли мартийцам много родственников среди московской и удельной знати. Обещали познакомить Дружкова и Подригина с родственниками.

Потом обсуждали государственное устройство Республики. Хозяева нашли большое сходство с Новгородской и Венецианской республиками. Попыток навязать Республике сузеренитет Москвы, чего опасался Совнарком, отправляя посольство, не было совсем.

Местные совершенно спокойно проглотили легенду об ушедших пришельцах со звезд. Информация о кругосветном путешествии Магеллана уже давно достигла Московии. Фундаментальный труд Коперника «О вращении небесных тел» тоже был известен. Хотя и не одобрялся православной церковью.

Некоторый интерес вызвали технические новинки: самоходные корабли и скорострельные пушки. Но, только после описания разгрома испанских и датских портов.

Прямо за столом посол продемонстрировал механизм заряжания ружья. Этим очень заинтересовались посольские дьяки. Подригин пообещал подробно объяснить и показать, как снаряжаются патроны. Договорились назавтра показать ружье в действии.

Обсудили статьи торгового договора. Шуйский очень заинтересовался.

Обещал взять под личный контроль возведение крепости и порта в устье Северной Двины около Михайло-Архангельского монастыря. И даже взялся лично закупить в Европе пару – тройку морских кораблей, нанять на них экипажи и начать торговлю с Республикой. Дружинин же пообещал прислать следующим летом в новый порт купцов от дома Везлеров с товарами из Европы и Нового света, а также для закупки парусины, пеньковых канатов, воска и хвойной живицы, необходимых Республике.

Когда все насытились, и деловые вопросы были обсуждены. Дружков распорядился принести бутыли с ликерами. Сладкие фруктовые напитки имели крепость 30 градусов и пились легко. Почти как десятиградусная медовуха. Поэтому Дружков и приберег их до конца банкета, ожидая, пока хозяева наедятся до отвала. Тем не менее эффект превзошел все ожидания. Ликеры пошли «на ура».

Вскоре Шуйский полез к послу целоваться, дьяки совсем перестали «вязать лыко», один из них вообще заснул за столом, положив голову на руки. Лишь заранее предупрежденный Подригиным о коварстве ликеров, Вельяминов сохранил трезвость мысли и речи. Говоря дипломатическим языком, обед прошел в теплой дружественной обстановке.

Упоив хозяев, гости двинулись домой.

***

После смертей братьев Ивана и Василия, Андрей Шуйский остался единственным опекуном малолетнего государя, практически, полновластным правителем государства российского. Нет, конечно, в торжественных случаях мальчонку сажали на трон, нахлобучив Шапку Мономаха и вручив ему Державу и Скипетр. Но, всеми делами вершил Андрей. После расправы, учиненной покойными братьями над другими опекунами и влиятельными боярами, Боярская дума боялась даже пикнуть. Несогласных имевшие военную силу Шуйские тут же отправляли в ссылку, а то и казнили. Последними такой участи подверглись сторонники Глинских. Злые языки поговаривали, что мать Ивана Васильевича Елену Глинскую отравили по приказу Шуйских. Поймав, эти языки отрезали, как правило, вместе с головами. Но, пресечь слухи не удавалось.

Однако, будущему государю шел уже 14-й год. Увлекшись борьбой с конкурентами, Иван и Василий оставили мальчишку с младшим братом в небрежении, бросив его на мамок и дядек. Рос он затворником. Из палат его не выпускали, чтобы не попал под влияние конкурентов. Однако, вырос он волчонком, и уже пытался показывать зубы. На Шуйских он был зол. Слухи об отравлении матери до него тоже дошли. Дворня наболтала. Да и многочисленные родственники репрессированных Шуйскими Глинских, Старицких, Захарьиных, Тучковых, Бельских, Воротынских давно точили на него длинные кинжалы.

Поэтому, боярин Андрей чувствовал, что земля под ногами начинает гореть. До совершеннолетия государя оставалось всего два года. Приезд посольства заокеанской Республики он воспринял как знак свыше. Если удастся заручиться дружбой и поддержкой посла, то Иван, взойдя на престол, поостережется его трогать. Не разумно будет ему портить отношения с могущественной и богатой Республикой. Под конец пира, под чашу ликера, посол попросил устроить после официального приема посольства частную встречу с будущим государем. Боярин обещал поспособствовать.

***

На следующий день, выяснив, что официального приема не будет, посол решил, чтобы не терять драгоценного времени, принять в усадьбе дьяков посольского приказа во главе с Вельяминовым. Для налаживания неформальных контактов. Столы в трапезной ломились от яств, ликеры текли рекой. Снова обсуждали возможное родство послов. Назвали около десятка вероятных «родственников». Каждому дьяку презентовали по кошелю с некоторым количеством эскудо. Пир закончился объятиями и пьяными объяснениями в вечной дружбе. Через дьяков передали приглашение в усадьбу возможным родственникам. Привыкшие к слабому венгерскому вину и медовухе, дипломаты пали жертвой ликеров. Закаленный за полтора десятилетия на торговой службе посол перенес ликеры легко.

Прием у государя снова отложили. Вечером в усадьбе пили с вновь обретенными «родственниками». Через них посол намеревался свести знакомство с будущими близкими советниками Ивана-IV: Адашевым, Курбским, митрополитом Макарием и священником Сильвестром, известными из все того же Брокгауза. Все приглашенные снова упились. Посол надеялся, что в непрерывной череде попоек Шуйский не сможет выявить интерес посла к вышеперечисленным персонам.

Наконец на третий день прибыл гонец от Шуйского с приглашением на официальный прием посольства, назначенный на послеобеденное время. За три часа до приема послы нанесли частный визит Шуйскому. Он принял их без промедления. Говорили о перспективах Российского государства. Дружков обратил внимание боярина на уникальность его географического положения. На западе за каждый клочок земли шла непрерывная драка европейских государей. А на востоке лежали бескрайние, практически бесхозные земли. Тамошних туземных князьков можно было легко разогнать парой сотен воинов с огнестрельным оружием. Привел в пример завоевание всего Нового Света крошечными силами испанцев.

А в заключение Дружков презентовал боярину карту южного и центрального Урала с нанесенными на ней еще не открытыми месторождениями железа, каменного угля, меди, золота и самоцветов. Карта была черно-белой, в масштабе 1 см на карте = 10 км на местности. Над картой плотно поработали в Генштабе. Горные хребты были нанесены жирными черными линиями, реки – тонкими голубыми. Найти по карте месторождения было легко. Дружков пояснил, что «ушедшие» специально искали месторождения своими методами, а их карты сохранились в архивах. Шуйский сразу понял, что именно попало к нему в руки. Глаза его загорелись. А когда посол показал ему месторождение золота, он потерял обычную выдержку, встал, приобнял Дружкова, и с дрожью в голосе сказал:

– Павел Игнатьевич, я твой должник до гроба!

Дружков несколько охладил его восторги, заявив, что такую же карту передаст государю, однако, месторождение золота на ней указано не будет. Посол рекомендовал начать поиски уже этим летом, и начать их с горы Магнитной, а потом, якобы попутно, обнаружить золото. При этом Дружков, чтобы не выглядеть простофилей, оговорил, что за эту карту хочет получить одну треть добытого золота. Шуйский, почуяв большую выгоду, согласился, подумав про себя: да откуда же ты узнаешь, сколько золота я там добуду. А Дружков знал, что разрабатывать золото Шуйскому придется недолго. Вскоре Иван устранит спесивого опекуна. Главное, чтобы он успел отправить экспедицию на Урал.

5. Великий князь Московский.

Тощий нескладный длиннорукий подросток пытался перечитывать «Книгу чудес света» на латыни, написанную итальянцем Марко Поло. Однако, знакомый текст не лез в голову. К тому же гости, которых он с нетерпением ожидал, прибыли не из Китая, не из Индии, описанных в книге и давно известных европейцам, а из Америки, находящейся совсем в другом конце света.

Великий князь Московский Иван Васильевич вырос сложным ребенком. В три года он лишился отца, в восемь лет умерла его мать, по всей видимости, отравленная боярами. Так что, рос он под присмотром мамок и дядек, назначенных опекунским советом из семи высокородных бояр, назначенных его отцом перед смертью.

Все его детские годы прошли в обстановке жесточайшей схватки за власть между опекунами. Одного за другим опекунов коллеги по опекунскому совету отправляли в ссылку, а то и казнили. Вслед за репрессированными боярами в ссылку, как правило, отправлялись и все их родичи. Не раз по ночам его будили крики и звон оружия. Это выволакивали из находившихся по соседству спален его мамок и дядек, принадлежавших к родам, подвергшимся опале.

Рано лишившийся отца и матери, он не успевал привыкнуть к одной мамке, как она исчезала. Сначала исчезла мамка Антонина Челядина, за ней вновь назначенная Марфа Воротынская, за ней – Мария Бельская. Дядьки менялись еще чаще. После того, как исчезли один за другим товарищи его детских игр Дима Глинский, Олег Тучков, Вася Захарьин, он замкнулся в себе.

В восьмилетнем возрасте, после смерти матери он уже пытался воспротивиться самовластию Шуйских. Любые попытки мальчика настоять на своем опекуны подавляли жестоко: в наказание сажали в одиночную закрытую келью, есть давали только хлеб и воду. Да и в обычное время из покоев во двор его не выпускали. Так он и жил в обществе часто меняющихся мамок и дядек.

Ему едва исполнилось девять лет, когда князья братья Шуйские избавились от последних конкурентов – Глинских и Оболенских, и окончательно, как им казалось, утвердились у власти. Мальчика, попытавшегося высказывать свое недовольство, самовластные Шуйские жестоко наказывали. Посторонних к нему Шуйские не допускали. Однако, не прошло и трех лет, как опекуны Иван и Василий Шуйские, один за другим, умерли. К власти пришел их племянник Андрей Шуйский, жестокостью не уступавший своим дядьям.

Из подслушанных разговоров дворни Иван знал, что в народе преждевременную смерть матери приписывают отравлению ее Шуйскими. Мальчик сам домыслил, что и к смерти отца они тоже могли быть причастны. Братьев Шуйских он возненавидел лютой, недетской ненавистью. Однако, выучился эту ненависть скрывать.

Такая жизнь выработала у подростка подозрительный, скрытный, мстительный, эгоистичный и жестокий характер. Однако, вынужденный вести затворнический образ жизни, он пристрастился к чтению. Единственное, чего его не лишали – это церковных книг. Грамоте учил Ивана игумен Даниил. Учил тоже жестко, но выучил хорошо. И арифметике, и латыни, и греческому и русскому.

Став постарше, Иван выпросил через игумена Даниила разрешение брать книги в княжеской библиотеке. Книг в ней было много. Ведь началась библиотека еще в правление деда Ивана – Василия-III. Книги привезла в Москву в качестве приданного византийская царевна Софья Палеолог, супруга деда. Изначально библиотека принадлежала византийским императорам. После падения Константинополя ее перевезли в Рим, а оттуда в 1472 году – в Москву. В Риме Папы, конечно, изрядно пограбили библиотеку, но она осталась достаточно богатой.

Великие Московские князья дед Ивана Василий и отец Иван тоже, как могли, пополняли библиотеку. Так что, чтением Иван был обеспечен. К 14 годам он уже прочитал большую часть книг, имевшихся в библиотеке. Впоследствии, современники считали Ивана-IV одним самых образованных и умных людей государства.

Осознав, наконец, что наследник престола уже вырос, и при этом испытывает к Шуйским стойкую ненависть, Андрей Шуйский решил ослабить наследнику режим и отпустил вожжи, начав потакать подростку. Но, было уже поздно. К 14 годам характер и убеждения Ивана Васильевича сформировались.

***

На официальный прием прибыли Дружков, Подригин и Калибен в сопровождении взвода стрелков и пехотинцев. Прием происходил в той же Грановитой палате. На этот раз она была полна народу. На поставленных вдоль всех четырех стен скамьях важно восседали бояре и думные дворяне. Несмотря на открытые настежь окна, в палате было жарко и душно. Густо пахло потом. Потели бояре в своих меховых шапках и кафтанах.

На троне в пышном облачении из золотой парчи сидел тощий узколицый подросток в сползающей на глаза украшенной самоцветами Шапке Мономаха. В руках мальчонка держал золоченые Державу и Скипетр. По правую руку от него сидел Шуйский, по левую – Вельяминов. За троном стояла четверка вооруженных алебардами рынд.

Посольский дьяк провел посольство по ковровой дорожке, остановился перед троном и громко нараспев титуловал послов. Дружков толкнул короткую приветственную речь и предложил внести подарки. Шуйский милостиво кивнул.

Гвардейцы начали вносить: сундук с двумя тысячами серебряных эскудо, два сундука с десятью пудами сахара, два комплекта зеркал в инкрустированных серебром рамах красного дерева, четыре столитровых бочонка с наливками, большие напольные часы, двое настенных часов, два полных парадных испанских доспеха с двумя комплектами парадного холодного оружия, позолоченные ружье, обрез и сундучок с огнеприпасами к ним, стеклянные обеденный и чайный сервизы на 50 персон в двух больших сундуках. Внос каждого очередного подарка сопровождался одобрительным гудением на боярских «трибунах». Особенно они загудели при внесении сахара. Цены на этот экзотический продукт, лишь изредка попадавший в Московию из далекой Испании, они знали. Подросток глядел на все это с интересом.

Шуйский в ответ от имени государя поблагодарил послов за подарки и вопросил о целях посольства. Дружков передал в руки подскочившему подъячему верительную грамоту, послание Совнаркома и проект договора об установлении дипломатических отношений и торговле в трех экземплярах. Все документы были отпечатаны типографским способом.

На этом официальный прием был закончен. Вельяминов поблагодарил послов и пообещал рассмотреть документы в самое ближайшее время. Ранее, в частном порядке Шуйский и Вельяминов были проинформированы, что посольство должно выехать из Москвы не позднее 20 августа, чтобы эскадра успела покинуть Ладогу до осенних штормов. Бояре остались заседать. Заседали весь день напролет. Шуйский редко собирал полный состав Думы. Бояре обрадовались случаю и усердно демонстрировали свою значимость. Как потом рассказывал Вельяминов, опять долго и с большим интересом обсуждали возможную родовую принадлежность камчатцев. Каждый хотел найти общих с послами предков.

На следующий день с утра прискакавший Вельяминов передал послу приглашение к Великому князю с частным визитом. Не мешкая, послы собрались, прихватили личные подарки князю и выехали.

Узнав о приезде в Москву посольства из далекой заокеанской республики, основанной выходцами из Руси, Иван весьма заинтересовался. Упросил Шуйского до приема посольства вызвать к нему двух боярских детей, сопровождавших посольство из Новгорода Великого, и два дня дотошно их расспрашивал. Услышанное от Олега и Кузьмы еще больше раззадорило его любопытство.

Самоходные корабли, скорострельные аркебузы и пушки – все это было как в сказках про ковер-самолет и самоходную печку, на которой по щучьему велению ездил Емеля-дурак. Особенно заинтересовали рассказы гостей о волшебном городе, найденном ими на далекой земле Камчатке, полном всяческих чудес.

Из всех подарков, переданных посольством, его больше всего заинтриговали ружья и часы. Он выпросил их себе. Настенные часы ему принесли сразу, а насчет оружия Шуйский сказал, что испробовать его даст только в присутствии послов. Часы сразу же повесил на стену, потянул за цепочку, приподняв гирю, как ему показали. Часы затикали. Каждый час подходил к часам и ждал, когда выскочит кукушка и начнет куковать. Считал, сколько раз она прокукует, проверяя, соответствует ли количество «ку-ку» номеру часа. Кукушка ни разу не ошиблась, что его очень удивляло.

Наконец послы появились в трапезной князя, в сопровождении дворянина Андрея Вельяминова. Самый молодой из послов, смуглый, чернявый крепкий парень лет двадцати держал в руках большой короб.

– Посольство Республики Камчатка приветствует Вас, Ваше величество! – подойдя к Ивану и поклонившись, произнес старший из послов. Ему было лет под сорок. Высокий, плечистый, крепкий, слегка полноватый мужчина.

– Я тоже приветствую вас, уважаемые господа послы! – ответил, как положено Иван. – Прошу за стол. Все подошли к обеденному столу и расселись вокруг него.

– Опекун боярин Шуйский все еще не дал мне почитать договор. – продолжил Иван. – Не сочтите за труд ознакомить меня с содержанием договора.

– Охотно, Ваше Величество! – Подригин передал князю экземпляр договора, другой положил перед Дружковым.

– О! Вижу, договор отпечатан в типографии, а не написан от руки! И язык у вас какой-то странный, некоторых букв не хватает. Но, все вроде-бы понятно. – Прочитав первый лист, заключил Иван.

– Да, за прошедшие полтора века язык и правописание у нас весьма упростились. Книги и важные документы мы печатаем в типографии. Разрешите Вам преподнести краткую историю нашего государства и краткий свод законов, по которым мы живем. – Калибен достал из коробки две тонких книжицы, передал их послу, а тот уже передал князю. – Прочитайте их на досуге, и вы поймете, как живет наше государство. А сейчас давайте прочитаем договор постатейно, и я вам отвечу на все вопросы, Ваше Величество. – Дружков старался как можно чаще титуловать Ивана, чтобы польстить подростку.

С полчаса занял постатейный разбор договора. Особо остановились на необходимости срочно строить порт в устье Северной Двины. По знаку посла Подригин расстелил на столе контурную карту европейской части России в масштабе 1см = 20 километров. На карте были обозначены только реки, города и контуры морских берегов. Дружков пояснил, что такой точной карты нигде в Европе нет, карта сделана пришельцами со звезд. Подригин показал на карте Москву и путь от Москвы к Михайло-Архангельскому монастырю в устье Двины, где следовало строить крепость и порт.

Иван с огромным интересом стал водить по карте пальцем. Сам нашел Казань, Астрахань, Великий Новгород, реки Москву, Оку и Волгу. Спросил, почему не показаны границы государств. Дружков ответил, что из космоса, где летали пришельцы, границы не видны.

Отошедший на время дядька наследника Федор Мелехин вернулся с двумя ружьями и сундучком с ружейным прикладом. Бумаги сразу отодвинули в сторону. Иван схватил обрез и стал его рассматривать. Внимательно рассмотрев, спросил:

– И где тут полка для пороховой затравки? И почему нет запального отверстия в казенной части?

– А потому, Ваше Величество, что тут совсем другой принцип стрельбы, – ответил Ивану Подригин. – Вот смотрите! Взяв в руки двустволку, он показал, как отводится ключ запирания стволов и переломил стволы.

– Это называется казнозарядное ружье. Потому что заряд вставляется с казенной части, – он достал из поданного Калибеном патронташа два патрона и показал, как они вставляются в стволы. Иван тут же принялся вставлять и вынимать патроны в обрез. Когда князь наигрался, Степан примкнул стволы и объяснил, как прицеливаться, совмещая цель, мушку и прорезь прицела.

Затем Степан достал из сундучка пустую гильзу, и снарядил патрон, последовательно забив капсюль, засыпав меркой порох, вставив пыж, закатив круглую пулю и запыжевав гильзу, сопровождая каждое действие подробным объяснением. Иван наблюдал за ним, раскрыв от изумления рот. Дружков предложил князю самому снарядить другой патрон. С подсказками послов, трясущимися руками, Иван сумел все повторить.

Снова переломив стволы, Подригин взвел курки, и показал, как при нажатии на спусковой крючок, из коробки выскакивает боек. Пояснил, что боек бьет по капсюлю, который от удара взрывается и воспламеняет порох. При этом особо предупредил, что курки взводят только при виде цели непосредственно перед выстрелом. Иначе можно кого-нибудь случайно убить.

Иван тут же загорелся опробовать ружье и обрез. Посоветовавшись с Вельяминовым, послы сочли это возможным. Взяли оружие, патронташ и пошли во двор. В сопровождении дружинников князя и гвардейцев спустились от великокняжеского дворца вниз с холма к южной стене Кремля. Вельяминов приказал дружинникам найти и притащить четыре обрезных доски длиной в сажень и шириной в пядь.

Доски стоймя прислонили к стене в виде щита. Куском угля Калибен нарисовал в центре щита малый круг диаметром с человеческую голову и большой круг радиусом в два локтя. Затем все отошли от щита на сто шагов. Мастерство в стрельбе продемонстрировал Калибен. Ивану предложили считать вслух. При счете «раз» гвардеец начал. Зарядил оба ствола ружья, прицелился и дважды выстрелил, перезарядил ружье, прицелился и снова выстрелил. Князь успел досчитать до тридцати двух.

Все пошли к щиту. Калибен недаром считал себя хорошим стрелком. Все четыре пули вошли в малый круг. Вельяминов, дружинники и Иван пришли в восторг. Их восхитила точность и особенно скорострельность ружья. Посол предложил достать пулю. По команде Вельяминова один из дружинников вытащил нож – засапожник и взялся вырезать пулю. Она вошла в толстую сосновую доску на длину указательного пальца. Калибен пояснил, что пуля пробивает доспех и кольчугу на дистанции до двухсот шагов.