Текст книги "Безумный барон 2 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

И мы сошлись. Не в поединке на мечах – в битве за контроль. Он пытался подчинить меня, втянуть в свою тьму. А я, к его ужасу, делал то же самое. Схватка двух черных дыр. И моя оказалась голоднее.

Я не просто победил его – я его поглотил. Полностью, до последней капли, высосав всю его силу и суть. И в тот момент, когда его пустая оболочка рассыпалась в пыль, я наконец-то почувствовал насыщение. Холод внутри не исчез, зато стал… управляемым. Ручным.

Осада захлебнулась. Армия Валериуса, деморализованная и понесшая чудовищные потери, отступила. Легат Голицын, стоявший рядом со мной на стене, смотрел на меня уже не как на оружие, а как на своего нового, страшного, непредсказуемого, но единственного партнера. Он понял, что больше не контролирует меня.

Война с Орденом вышла на новый, открытый уровень. Глядя на уходящие вдаль знамена Инквизиции, я стоял на стене цитадели. Все эти местечковые интриги, вся эта возня с баронами и судами – все это закончилось. Теперь начиналась глобальная война за выживание этого мира. И я, Михаил Котов, бывший аналитик, а ныне – ходячая аномалия, был в ней главным и, чтоб его, самым страшным защитником человечества.

Глава 18

Над «Тихой Цитаделью» занимался паршивый рассвет. Промозглый, серый, с цеплявшимся за зубцы стен туманом, похожим на мокрую вату. В воздухе воняло дымом и озоном. Тускло, будто от холода, чадило в чашах на стене пламя, горевшее всю ночь. Внизу, в этом молочном киселе, таяли последние тени отступающей армии Инквизитора. Сбежали, праведники хреновы. Поджав хвосты, унесли свои сияющие задницы подальше от этого проклятого острова. Победа. Только вот на душе было так же пусто и холодно, как и на этой промозглой стене.

Опершись на меч, я смотрел на горизонт. Ни эйфории, ни тем более радости. В голове – лишь звенящая, отстраненная тишина, да фоновый, сосущий холодок под ребрами. С тех пор, как я сожрал того «Рассекающего», внутренний ледник перестал ощущаться чужеродной дрянью. Он стал… мной. Моим личным, ручным зверем, который сейчас, сыто рыгнув, дремал в своей клетке. Однако я-то знал – проголодается. Обязательно проголодается.

Меч в руке стал продолжением костей. Иссиня-черные, уродливые вены на серебре едва заметно пульсировали в такт моему сердцу, и этот вид все еще вызывал легкую тошноту. Делов на копейку, а шуму на рубль. Только вот рублем этим, кажется, была моя душа. Вкус обычного хлеба, тепло солнца на коже… я силился их вспомнить, но тщетно. Память-то осталась, вот только чувства испарились, оставив лишь выцветшие кадры старого кино о чужой жизни. В этом и заключалась самая хреновая часть сделки.

– Анализ завершен. Зафиксировано полное прекращение враждебной активности в радиусе двадцати километров. Вероятность повторной атаки в ближайшие сорок восемь часов – менее одного процента. Поздравляю, ты их напугал. Как тот мужик в твоих воспоминаниях, который в автобусе громко испортил воздух, – прозвучал у меня в голове голос Искры. Ее прежняя, чуть наивная непосредственность испарилась, сменившись ровным, синтетическим тоном диктора, зачитывающего сводку погоды на Марсе. Ее апгрейд, очевидно, коснулся не только функционала, но и чувства юмора. Вернее, его полного отсутствия.

Шаги за спиной заставили оторвать взгляд от горизонта. Легат Голицын. Он подошел и замер в паре шагов, старательно делая вид, что любуется пейзажем. Рожа у старого лиса помята, будто он всю ночь не спал, а играл в догонялки с собственным инфарктом, однако в хитрых, прищуренных глазах уже горел знакомый расчетливый огонь. В его взгляде я перестал быть ценным «активом». Теперь он видел во мне ядерную боеголовку, которая только что сама себя активировала, и отчаянно искал инструкцию по применению, пока она не рванула у него в руках.

– Что ж, барон, – его голос сочился ядовитой, аристократической вежливостью, от которой хотелось сплюнуть. – Или как вас теперь величать… Спаситель Цитадели? Мои поздравления. Вы только что в одиночку отразили атаку элитного легиона Святой Инквизиции. Теперь вы не просто обвиняемый в государственной измене, вы – личный враг его святости Валериуса и официально самый разыскиваемый еретик в Империи. Цена за вашу голову, полагаю, только что выросла вдесятеро. Как ощущения?

Я медленно повернул голову. Наши взгляды встретились, и старый интриган невольно сделал крошечный, почти незаметный шажок назад. Видно, ему не понравился цвет моих глаз. Или их полное отсутствие.

– Ощущения, как после хорошего ужина. Сытно, – мой голос прозвучал ровно и безэмоционально, и от этого контраста с его ядовитой иронией Легат аж крякнул. – А что касается Валериуса… это теперь его проблемы. У нас с вами, легат, есть дела поважнее.

Он нахмурился, силясь вернуть себе контроль над диалогом.

– Дела? Барон, вы, кажется, не совсем понимаете своего положения. Вы…

– Я прекрасно понимаю свое положение, – оборвал я его, не повышая голоса. – Я – ваше единственное оружие в войне, которую вы уже проигрываете. И ваше положение я тоже прекрасно понимаю. Вы – мой единственный источник ресурсов. Так что давайте пропустим эту часть с взаимными угрозами и перейдем сразу к делу. Мне нужна армия. И припасы. Ваши армия и припасы.

Желваки заходили под кожей на его аристократических скулах. Он понял. Понял, что его уютный «почетный арест» только что закончился и началось вынужденное партнерство, где он уже далеко не ведущий. Старый лис хотел было возразить, завести знакомую песню о политике и необходимости доложить Императору, но я не дал ему и рта раскрыть.

Сунув руку за пазуху, я вытащил обитый черной кожей гроссбух Аристарха – тяжелый, зараза.

– Пока вы будете строчить отчеты и согласовывать каждый чих со столицей, Орден перегруппируется. Они нанесут следующий удар, и он будет сильнее. Бить нужно сейчас, пока они не оправились от потери своего северного филиала. Вот здесь, – я небрежно ткнул пальцем в одну из страниц, которую мы с Искрой расшифровали еще до всей этой кутерьмы, – указан один из их тайных складов. Перевалочная база на севере. Не крепость, а просто хорошо охраняемый логистический узел в предгорьях. Удар по нему отрежет им поставки на целый регион. Это их ахиллесова пята.

Легат прищурился, в его глазах мелькнул интерес. Тактический удар, ослабление врага – это он понимал. Но это было еще не все. Подняв на него свой холодный, пустой взгляд, я продолжил.

– И, что куда важнее для нашего с вами дальнейшего сотрудничества… там есть то, что мне сейчас нужно. Источник подзарядки.

Он непонимающе моргнул.

– Подзарядки?

– Назовем это так, – кривая усмешка тронула мои губы. – Мой… аппетит, легат, требует регулярного утоления. И если я его не утолю, я начну искать еду поближе. – Мой взгляд скользнул мимо Легата, на мгновение задержавшись на его личном маге-телохранителе, стоявшем в тени арки. – Вот, например, у вашего чародея очень… яркая аура. Питательная. Мне, пожалуй, хватит на неделю. А вам, легат, хватит его, чтобы без защиты добраться до столицы?

Голицын побледнел. Абстрактная угроза превратилась в конкретный, почти свершившийся факт. Он понял: я не шучу. Это был ультиматум, простой и уродливый. Ему оставалось либо помочь мне, получив шанс на победу и направив мою новую, чудовищную силу на общего врага, либо остаться в стороне и наблюдать, как его нестабильный «партнер» превращается в неконтролируемого монстра, который сожрет сначала его свиту, а потом и всю его хваленую Империю. Выбор, как говорится, небогатый.

Когда мы с Легатом спустились со стены и вошли в главный зал, меня встретила атмосфера гуще бабкиного киселя – и с таким же кислым запахом. За длинным столом сидел весь мой новоиспеченный Северный Союз – вся эта братия из лордов, баронов и прочих гербовых индюков. Их физиономии выглядели так, будто они всю ночь слушали лекцию о вреде алкоголя. Уцелевшие после осады, эти аристократы смотрели на меня с плохо скрываемым ужасом. Вынужденное уважение испарилось, как утренний туман, оставив после себя лишь липкий, животный страх. Воспоминания о том, как я управлял тьмой, играл с разумом «Очистителей» и сожрал того хмыря из Ордена, застыли на их лицах. Для них я окончательно перестал быть «Спасителем Севера», вновь превратившись в «Безумного Барона». В чудовище, которое оказалось страшнее самой угрозы.

Ратмир, бледный, как стена, но уже на ногах, стоял у стола, пытаясь сохранить остатки своего каменного выражения лица. Получалось у него так себе – под кожей на висках напряженно пульсировала жилка. Как никто другой, он понимал, что без меня им всем крышка, однако даже для него, солдата до мозга костей, мой новый облик был, мягко говоря, перебором. За его спиной стояли его люди: Степан, мрачно уставившись в пол, сжимал кулаки до побелевших костяшек; Игнат же, напротив, не сводил с меня взгляда, держа руку на рукояти меча – не для атаки, а на всякий случай, как держат руку на огнетушителе рядом с неисправной проводкой.

– Анализ психоэмоционального состояния группы. Уровень кортизола повышен. Зафиксирована реакция «бей или беги», но в данном случае это скорее «сиди и бойся». Неэффективно. Почему они просто не выполняют приказы? Это же логично, – с бесстрастием машины прокомментировала Искра.

– Потому что у них, в отличие от тебя, подруга, есть инстинкт самосохранения, – мысленно буркнул я.

Не теряя времени на реверансы, Легат с места в карьер объявил о нашем новом плане – немедленной атаке на базу Ордена. И тут плотину прорвало.

Первым вскочил барон Кривозубов. Его лицо, похожее на плохо выделанную свиную кожу, пошло багровыми пятнами.

– В атаку⁈ – взревел он, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнули кубки. – Мы только что отбились от армии Инквизитора! Наши люди измотаны! А ты, – он ткнул в меня толстым, как сарделька, пальцем, – предлагаешь нам лезть в очередную мясорубку⁈ Я присягал на верность спасителю, а не… не этому!

Он не договорил, но все поняли: не аватару Хаоса, не чудовищу. Его поддержали другие. Зал загудел растревоженным ульем, захлебываясь криками: «Отступить!», «Укрепить оборону!», «Ждать помощи от Императора!». Самоубийственная авантюра во главе со мной их не прельщала. Страх передо мной оказался сильнее страха перед Орденом. Логика простая, как три копейки: Орден где-то там, далеко, а я – вот он, стою и холод излучаю. Мой хваленый Северный Союз, не успев толком родиться, трещал по швам.

В этот момент из угла медленно поднялась Арина. Не произнося пламенных речей, она просто подошла к столу и посмотрела на Кривозубова.

– Барон, – ее голос, тихий и почти безжизненный, прозвучал в наступившей тишине оглушительно. – Сколько ваших людей погибло от «Серой Хвори» в этом зале? А сколько от мечей Инквизиции? И кто остановил и то, и другое?

Кривозубов поперхнулся, не найдя ответа.

– Он чудовище, я знаю, – продолжила Арина, и ее холодный, оценивающий взгляд скользнул по мне. – Но он – наше чудовище. И сейчас это единственное, что стоит между нами и Орденом. Откажетесь от него – и когда они придут в следующий раз, вас некому будет спасать. Потому что и его, и меня убьют первыми.

Ее оружием были не эмоции, а холодная, безжалостная логика, подействовавшая на этих прагматичных феодалов куда лучше любых призывов к чести. Она не просила их поверить мне – она предлагала им сделать ставку на единственную выигрышную, хоть и пугающую, карту.

Зал замолчал, переваривая ее слова. И тогда вперед вышел Ратмир. Он смотрел не на Арину, а на меня. В его глазах больше не было борьбы – лишь тяжелый, взвешенный выбор профессионала.

– Его методы чудовищны, – прохрипел он, обращаясь не ко мне, а к лордам. – Но его тактика работает. Мы взяли Торнхольд. Мы отбили осаду, потеряв вдесятеро меньше людей, чем должны были. Я не доверяю ему. Я боюсь его. Но как солдат я доверяю результату. А результат сейчас стоит перед вами.

Он сделал паузу, обводя всех тяжелым взглядом.

– Я не прошу вас любить его. Я прошу вас использовать его. Как оружие. Потому что другого у нас нет. Моя клятва дана. Я и мои люди, – он кивнул своим верзилам, которые, хоть и напряженно, но согласно качнули головами, – идем с бароном Рокотовым.

Основанные не на эмоциях, а на холодной военной целесообразности, слова самого уважаемого воеводы на Севере прозвучали не как призыв к вере, а как приказ к действию. Лорды заткнулись. Не из храбрости, а от простого понимания, что выбор уже сделан за них. Против логики Арины и авторитета Ратмира аргументов не нашлось. Так мой союз уцелел – не на страхе или уважении, а на циничном, безжалостном расчете и отчаянной надежде, что ручное чудовище не сожрет своих хозяев раньше, чем врагов.

Заручившись их хрупким согласием, я не терял ни секунды. Пока они переваривали новую реальность, в которой им придется маршировать под командованием чудовища, угол зала уже превратился в мой личный штаб. Предоставленные Легатом карты легли на стол рядом с моим трофейным гроссбухом. Все. Прелюдия окончена, начинается работа.

Никакого «мозгового штурма» не вышло. Началась грызня. Прямолинейный, как рельса, Ратмир предлагал силовой прорыв; Легат через своего представителя настаивал на долгой осаде и блокировании ради минимизации рисков. Лорды же мычали что-то невразумительное, желая одновременно и победы, и сохранности своих драгоценных задниц. Прослушав этот балаган с полчаса, я просто стукнул кулаком по столу.

– Хватит, – мой холодный голос заставил их умолкнуть. – Ваш лобовой штурм захлебнется, не начавшись. Ваша осада, легат, даст Ордену время перебросить подкрепления и вывезти все ценное. Мы действуем по-другому.

Мой план был дерзким и отдавал чистым безумием, ломая их привычную логику.

– Ратмир, твоя задача – не просто отвлекающий маневр. Ты создаешь «ложного меня». Возьмешь пару магов Легата, они будут имитировать вспышки моей силы у западного перевала. Пусть вся их кодла ринется туда ловить призрака. Силы Легата – не просто блокируют выход. Они минируют его, создавая зону гарантированного уничтожения для любой группы, которая попытается прорваться. А мы…

Поздно вечером, когда все наконец разошлись, матерясь вполголоса, но приняв мой план как единственно возможный, она сама нашла меня в библиотеке. Арина. Не садясь, она подошла к столу и уперлась в него руками, глядя на меня в упор.

– Ты используешь их как пушечное мясо, – в ее голосе не было вопроса, лишь утверждение. – Отвлекающий маневр Ратмира – это самоубийственная миссия.

– Это война, – отрезал я, не отрываясь от книги. – В ней есть допустимые потери. Его отряд отвлечет на себя основные силы. Шансы на успех нашей группы возрастут. Расчет верен.

– Расчет⁈ – она почти зашипела. – Ты говоришь о живых людях! Что с тобой стало? Что сделала с тобой эта… вещь? – она кивнула на мой меч, прислоненный к креслу.

Я медленно поднял голову. Лицо ее было бледным, однако в глазах горел гнев. Не жалость, а злость. И это, пожалуй, было честно.

– Она сделала меня эффективным, – мой голос звучал ровно, безэмоционально. – Убрала все лишнее: страх, сомнения, жалость. Все, что мешает принимать правильные, хоть и жестокие, решения. Хочешь знать, что я чувствую? Ничего. Пустоту. Ледяной, звенящий вакуум, который постоянно требует топлива, чтобы я окончательно не распался. И этот голод – единственное, что сейчас придает мне сил.

Я смотрел ей прямо в глаза, не пытаясь ничего скрыть. Не откровение – констатация факта. Диагноз. Она долго молчала, а потом тихо, почти шепотом, произнесла:

– Ты не машина, Михаил. Перестань пытаться ей стать.

Развернувшись, она ушла, оставив меня наедине с этой простой, но невыполнимой теперь задачей.

Снова уткнувшись в гроссбух, я понял, что передо мной не просто бухгалтерская книга, а дневник параноика, полный шифров, намеков и обрывков чужих мыслей.

– Искра, полный анализ. Ищи нестыковки, повторяющиеся символы вне основного шифра, маркеры, которые автор мог оставить для себя, – мысленно приказал я.

– Задача сложная, – отозвалась она. – Шифр многоуровневый, с плавающим ключом. Потребуются значительные вычислительные ресурсы.

– Я заплачу, – коротко ответил я.

Внутренний холод сжался в тугой, болезненный узел, когда я направил поток своей энергии в меч. Искра «загудела», как перегруженный сервер, и на моем мысленном экране замелькали строки кода. Расшифровка превратилась в долгую, мучительную работу по подбору ключей, где каждая неудачная попытка отзывалась в теле приступом ледяной тошноты. Через несколько часов, когда я уже был на грани, Искра наконец выдала результат.

– Обнаружен скрытый слой данных. Это не отчеты. Это… личные записи. Фрагменты. Автор цитирует некие древние тексты Ордена. Концепция… мироздания.

Извлеченное не походило на стройные знания – скорее на безумные, пугающие обрывки, вырванные из контекста. В них не встречалось слов «Ключ Жизни» или «Ключ Пустоты». Вместо этого – поэтические, полные фанатичного ужаса метафоры. «Великое Тепло, что породило скверну плоти». «Изначальный Голод, что очистит мир от болезни бытия». И среди этих строк, как заноза, – упоминание третьего, ненавистного им элемента. «Ледяной Порядок. Стазис, что предал Голод, ибо стремится не уничтожать, а сохранять. Великая Ошибка. Аномалия, которую должно исправить».

Я не получил ответов. Я получил еще больше вопросов. Но среди этого безумия уловилось главное: мое состояние – чудовищный дисбаланс, вызванный «Изначальным Голодом». И где-то в этом проклятом мире существовал противовес. Не противоположность, а именно противовес. «Ледяной Порядок». Что бы это ни было, в этом и заключался мой единственный, призрачный шанс не просто выжить, а, возможно, снова стать… целым.

Ночь перед выступлением стала самой длинной в моей жизни. Пока остатки моего «союза» пытались забыться в тревожном сне, я стоял у высокого окна в своих покоях, глядя на черную, неживую воду озера. Когда напряжение, державшее меня в тонусе весь день, наконец спало, на его место пришла она. Расплата.

«Подзарядки» от сожранного хмыря из Ордена хватило ненадолго. Словно в бак гоночного болида залили стакан бензина – ровно на то, чтобы доехать до пит-стопа. Проснувшись, дремавший до этого внутренний голод не просто вернулся – он обрушился с утроенной силой. Фоновый холод в груди превратился в активную, агрессивную черную дыру, с аппетитом пожирающую меня изнутри.

Подняв руку к тусклому лунному свету, пробивающемуся сквозь решетку, я замер. Прошиб ледяной пот. Пальцы снова стали полупрозрачными, мерцающими, как плохая голограмма, и сквозь них проступал темный силуэт оконной рамы. Жизнь не просто утекала – я, чтоб его, видел, как это происходит. Моя физическая оболочка, не выдерживая внутреннего вакуума, начала распадаться. На этот раз вместо паники пришло холодное, отстраненное принятие. Кажется, доигрался. Если на той базе Ордена не найдется «еды», эта самоубийственная операция станет для меня последней. В самом буквальном смысле.

– Анализ состояния носителя. Уровень структурной целостности физической оболочки – семьдесят два процента. Прогнозируемое время до каскадного распада при текущей динамике – три часа двенадцать минут, – бесстрастно отчеканила Искра. – Рекомендую найти источник питания. Срочно. Или хотя бы перестать так эффектно стоять у окна и начать что-то делать.

Дверь в покои тихо скрипнула. Я не обернулся. Знал, кто это.

Арина вошла в комнату, остановившись в нескольких шагах позади. Ее присутствие ощущалось не теплом, а аномалией в моем холодном, упорядоченном мире. Источником помех, сбивающим внутренние «настройки».

– Уйди, – прохрипел я, не поворачиваясь. Голос вышел чужим, плоским. – Тебе не стоит здесь находиться.

– Я видела твои руки, – ее голос был тихим, но упрямым. Она сделала еще шаг. – Ты… таешь.

– Капитан Очевидность передает тебе привет, – кривая усмешка застряла в горле ледяным комком. – Еще пара часов, и от твоего ручного чудовища останется только горстка пыли и плохое настроение. Так что уходи, пока я случайно не попытался тобой «подзарядиться». Инстинктивно.

Я не угрожал – лишь констатировал факт. Мой внутренний зверь был голоден, и ее жизненная сила сейчас пахла для него, как свежий стейк для волка.

Проигнорировав предупреждение, она подошла почти вплотную. Мой внутренний холод тут же отреагировал на ее тепло – два зверя, готовящиеся к прыжку.

– Я читала книгу, – сказала она, и стало ясно, что эти часы она провела не в праздности. – Читала те записи, которые ты расшифровал. Я не понимаю всех твоих «анализов», но я чувствую то, о чем там написано.

Она замолчала, подбирая слова.

– То, что во мне, они называют «Великим Теплом». То, что в тебе, – «Изначальным Голодом». Они не могут существовать вместе. Когда я пытаюсь тебя «лечить», я лишь кормлю твоего зверя. Это как тушить пожар маслом.

Я медленно повернулся. В полумраке ее лицо казалось высеченным из мрамора, однако в глазах горела не жалость, а лихорадочная, почти безумная сосредоточенность исследователя, нашедшего решение нерешаемой задачи.

– Но ты упустил главное, Михаил, – она смотрела на меня в упор. – Ты искал логику, а нужно было искать противоречие. Почему они так ненавидят третий элемент? Почему так боятся «Ледяного Порядка»?

Я молчал, а она продолжала, и ее голос набирал силу:

– Потому что он – не противоположность. Он – противовес. Он не борется с Голодом, он его… упорядочивает. Не уничтожает хаос, а загоняет его в рамки. В структуру. Как вода, которая становится льдом.

Она сделала последний шаг и протянула руку не ко мне, а к моему мечу, прислоненному к стене. Ее пальцы замерли в сантиметре от черных, пульсирующих вен на клинке.

– Тебе нужен не огонь, чтобы растопить твой лед. Тебе нужен другой лед. Идеальный. Чтобы твой внутренний хаос не сожрал тебя, его нужно заморозить. Ввести в стазис.

Ее взгляд впился в мой.

– Забудь про «подзарядку». Это путь в никуда. Ты будешь становиться все голоднее и все дальше от себя. Нам нужна не еда для твоего зверя. Нам нужен ошейник для него. И этот ошейник – Ключ Льда.

Глава 19

Уставившись на Арину, я почувствовал, как мой мозг, привыкший все раскладывать по полочкам, выдал ошибку 404. Страница не найдена. «Ошейник», «Ключ Льда», «стазис»… Все это звучало, как набор случайных слов из генератора названий для дешевого фэнтези. Началось в колхозе утро. Кажется, принцесса окончательно поехала кукухой на фоне стресса.

– Ошейник? – я издал звук, похожий на скрежет ржавого железа. – Серьезно? Мне еще поводок нужен и команда «к ноге!». Ты, принцесса, давай без этих твоих метафор. У меня тут, знаешь ли, не поэтический кружок, а намечается полное форматирование диска C с последующим размагничиванием.

Махнув рукой, той самой, что сжимала Искру, я замер. Сквозь полупрозрачную, мерцающую кожу ладони отчетливо проступали трещины в грязной столешнице. Не просто контуры – каждая, мать ее, заноза. Моя физическая оболочка не просто «таяла» – она превращалась в плохую голограмму, которую какой-то криворукий сисадмин забыл выключить.

Арина, однако, спорить не стала. Вместо этого она сделала то, чего я боялся больше всего. Шагнула ко мне.

– Не подходи, – прошипел я, инстинктивно отшатываясь. – Я серьезно.

Но она была из тех, кто сначала делает, а потом, может быть, думает. Если вообще думает. Проигнорировав мое предупреждение, она протянула руку не ко мне, а к моей руке, все еще похожей на глюк в компьютерной игре.

– Я не собираюсь тебя «лечить», Михаил, – ее голос был тихим, но упрямым, как у сапера, который режет красный провод, будучи уверенным в своей правоте. – Я просто хочу, чтобы ты понял.

Ее пальцы коснулись моих.

И мир взорвался болью.

Ничто на свете не походило на это. Два оголенных высоковольтных провода, брошенные в ведро с соленой водой. От места касания ударил разряд – короткая, злая синяя искра, видимая даже в тусклом свете. Воздух между нашими руками зашипел, будто на раскаленное железо плеснули маслом.

Меня обожгло теплом – не приятным, не согревающим, а яростным, чужеродным, как струя из паяльной лампы. Мой внутренний ледник взвыл от ярости, и холод в груди сжался в такой тугой, болезненный комок, что я едва не согнулся пополам. В то же время ее ударило холодом. Краска схлынула с ее лица, ставшего цвета старого снега, а по руке, до самого плеча, пробежала волна гусиной кожи. Вскрикнув, она отдернула руку, будто коснулась куска сухого льда.

Мы стояли, тяжело дыша, и смотрели друг на друга. Эксперимент, чтоб его, удался. Наглядно, доходчиво и до одури больно.

– Вот, – выдохнула она, растирая свою замерзшую руку. – Теперь ты понял? Твоя Пустота пожирает мою Жизнь, а моя Жизнь – выжигает твою. Мы не можем существовать вместе. Это не ошибка, Михаил. Это магия, заложенная в саму основу этого мира.

Она не объясняла – она ставила диагноз. Холодно, безжалостно, как патологоанатом, вскрывающий причину смерти.

– То, что ты впустил в себя, – это не просто сила. Это программа. Алгоритм чистого, концентрированного Хаоса, который они называют «Изначальным Голодом». Он не просто высасывает из тебя энергию, он переписывает твой исходный код на фундаментальном уровне, превращая материю в ничто. Твое тело, твоя душа, твоя собственная жизненная сила – для него просто питательная среда. И если его не остановить… от тебя не останется даже пыли. Просто дыра в пространстве.

Картина, и без того паршивая, приобрела оттенок полного, беспросветного фиаско. Я опустил взгляд на свой меч, черные, уродливые вены на котором голодно и требовательно пульсировали.

В этот момент в моей голове раздался голос. Не прежний, подростковый, а новый. Ровный, холодный, синтетический.

– Анализ подтвержден. Объект «Арина» излагает корректную теорию. Процесс аннигиляции физической оболочки носителя запущен. Текущая структурная целостность: шестьдесят восемь процентов. Прогнозируемое время до каскадного распада – два часа пятьдесят четыре минуты. Рекомендую принять меры.

По спине проскрежетал состав с замороженным чугуном. Это была Искра. Моя новая, «прокачанная» Искра. И ее бесстрастный, машинный тон пугал больше, чем все вопли Орлова и «Серая Хворь» вместе взятые.

– Меры? – хрипло переспросил я, обращаясь то ли к ней, то ли к Арине. – Какие, к черту, меры? Спеть песню и сдохнуть с достоинством?

– Нет, – Арина снова впилась в меня взглядом, в котором горел лихорадочный огонь. – Перестать мыслить, как воин, и начать мыслить, как… ты. Как инженер. Противовес, Михаил! Идеальная структура, которая не будет бороться с твоим хаосом, а загонит его в рамки! Ключ Льда – это не магия холода, это магия Порядка. Абсолютного, незыблемого стазиса. Он не вылечит тебя. Он тебя «заморозит», введет твоего внутреннего зверя.

Замолчав, она оставила меня наедине с этой мыслью. Я посмотрел на свою полупрозрачную руку. На меч, который теперь был частью меня. На эту упертую девчонку, которая, кажется, только что нашла единственный выход из этой безнадежной ситуации. Выход, который был еще безумнее, чем сама проблема. Найти мифический артефакт, чтобы запереть в себе другого мифического зверя.

И это был мой единственный, чтоб его, шанс.

– Единственный шанс… – пробормотал я, и в этот момент меч в моей руке дернулся.

Не просто завибрировал – дернулся, как живое существо, с такой силой, что я едва не выронил его. Вспыхнув не светом, а абсолютной, поглощающей тьмой, черные, уродливые вены на клинке испустили волну ледяного ужаса. Это был не физический холод. Волна чистой, концентрированной воли заставила Ратмира в углу невольно вжать голову в плечи, а Арина, стоявшая рядом, пошатнулась, будто ее ударили.

Синтетический голос в моей голове, к которому я уже начал привыкать, вдруг пошел помехами, как старая радиостанция, которую пытаются заглушить. «Ре-ре-рекомендую… сис-системный сбой… перезагруз…» – проскрежетало у меня в мозгу, а потом наступила оглушительная тишина.

И тогда он заговорил.

Не мужской и не женский, а просто… голос. Глубокий, спокойный, лишенный эмоций, но при этом живой. В нем не звучало ни детского любопытства, ни подростковой иронии, ни машинной бесстрастности. Только усталость. Бесконечная, вселенская усталость существа, которое не спало вечность и только что с трудом разлепило глаза.

«Она права, Носитель».

Я аж поперхнулся. В голове воцарился белый шум. Мой хваленый аналитический ум, только что пытавшийся обработать новую переменную под названием «Ключ Льда», столкнулся с чем-то, для чего в его картотеке не было даже папки. Не галлюцинация. Слишком реально.

– Ты… кто? – вырвалось у меня вслух. Ратмир в углу дернулся и уставился на меня, как на полного идиота.

Вместо ответа меч в моей руке снова полыхнул тьмой, и в сознании взорвались образы.

Эта паршивая, сырая комната исчезла. Меня швырнуло в беззвездную пустоту, заставив висеть в первом ряду на представлении, от которого мой мозг грозил утечь через уши. Передо мной, как два исполинских, дерущихся за последнюю порцию пельменей божества, сталкивались две силы. Ослепительная, яростная, золотая вспышка – Хаос созидания, «Великое Тепло» – рождала и тут же гасила целые галактики. В то же время бездонная, всепожирающая чернота – Хаос разрушения, «Изначальный Голод» – всасывала эти галактики, как пылесос.

Их вечная, бессмысленная война была самим дыханием вселенной. Вдох и выдох. Рождение и смерть.

А потом я увидел третью силу.

Она не воевала, не творила и не разрушала. Она просто была. Идеальная, бесконечная, кристаллическая решетка, от которой веяло таким абсолютным, незыблемым покоем, что хотелось выть. Она не мешала им – она их ограничивала. Замораживала. Превращала их дикий, неконтролируемый танец в строгий, выверенный ритуал. «Ледяной Порядок».

Видение схлопнулось так же внезапно, как и появилось, швырнув меня обратно в мое мерцающее, распадающееся тело. Пытаясь унять дрожь, я тяжело дышал.

«Я – Голод, Носитель, – снова раздался в голове этот древний, усталый голос. – А та девчонка – искра Тепла. Мы – двигатель этого мира. Он же, – в голосе проскользнуло что-то похожее на презрение, – он – тормоз. Ошибка. Стазис, который мешает нашей вечной игре. И именно поэтому он – твой единственный шанс».

От этих откровений голова шла кругом. Не просто магия – это, чтоб его, была космология. Фундаментальные законы мироздания, которые только что объяснили мне на пальцах.

– Значит… все, что она сказала – правда? – мысленно спросил я, боясь услышать ответ. – Я разваливаюсь на части, и без этого вашего «братца» мне крышка?

«Процесс необратим, Носитель, – подтвердила Искра, и в ее голосе не было ни капли сочувствия. – Моя пробужденная сущность требует постоянной подпитки. Энергии Пустоты. Если я не буду получать ее извне, я начну пожирать тебя. Не из злобы. Просто таков мой голод. Я не могу его контролировать, как ты не можешь контролировать дыхание. Мое пробуждение – твоя сила и твой смертный приговор».