Текст книги "Инженер Петра Великого 5 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Мерзавцы, – процедил он. – Они играют с нами…

– Вот именно. Но мы не будем играть в их игру. – Я взял себя в руки, пытаясь ухватиться за ускользающую интересную мысль. – У нас будет свой ответ.

Поздней ночью, лежа с открытыми глазами в своей комнате, я обдумывал идею. Шестеренки в голове с щелчком вставали на место. Пытаясь найти способ пробить их броню, я заставил себя и своих людей думать в совершенно новых направлениях. В памяти всплыла гальваника, первые опыты с электричеством. Англичане хотели загнать меня в ловушку, а на самом деле, сами того не ведая, открыли мне дверь в новый, неведомый им мир.

И тут же, следом, блеснула еще одна мысль, простая и ясная. Я думал о том, как пробить их броню. И в этом теперь нет смысла. На первый план выходит не пробитие, а мощь, уничтожение, с которым прекрасно справляется «Дыхание Дьявола». Его можно и нужно улучшить тем, что уже есть под рукой.

Главной проблемой старого состава было распыление и неполное сгорание. Я вскочил с постели и подошел к столу – набросывая на листе бумаги новую конструкцию. На бумаге рождалась уже новая бочка со взрывчаткой, двухкамерный боеприпас.

Первая камера, внутренняя, содержала основной топливный компонент: густую, вязкую смесь из скипидара и нашего нового сокровища – каменноугольной пыли, побочного продукта коксования, обладающей чудовищной калорийностью. Чтобы эта адская паста горела не просто жарко, а взрывообразно, даже при недостатке кислорода, я решил добавить в нее окислитель – мелко перетертую селитру. По сути, эта внутренняя камера была твердотопливным ракетным двигателем в тонком металлическом кожухе.

Вторая камера, внешняя, окружала первую и была заполнена легковоспламеняющимся хлебным спиртом. Его задача была не столько гореть, сколько создать первичное облако, носитель для основного заряда.

Принцип действия был прост и дьявольски эффективен.

Сперва инициирующий заряд из бездымного пороха поджигал топливо во внутренней камере.

За сотую долю секунды эта камера превращалась в раскаленный добела реактивный двигатель. Реактивная струя из горящих газов и расплавленной каменноугольной пыли с чудовищной силой пробивала тонкую стенку между камерами. Этот раскаленный факел мгновенно испарял спирт и с огромной скоростью распылял его вместе с частицами горящего угля, создавая обширное, идеально перемешанное топливо-воздушное облако.

И наконец – детонация. Это облако, уже горящее и расширяющееся, само по себе было оружием, затекающим в каждую щель, люк и орудийный порт. А через мгновение, когда концентрация топлива и воздуха достигала идеальной пропорции, происходил основной, объемный взрыв.

Я создавал «Дыхание Дьявола – 2.0». Я создавал управляемый огненный шторм. Ему не нужно было пробивать броню. Он окутал бы корабль, сварив заживо все на палубе, а последующая ударная волна, усиленная детонацией паров внутри корпуса, просто разорвала бы его на части.

Против такого оружия их четырехдюймовая броня – бесполезная консервная банка. Они построили черепаху с непробиваемым панцирем. А я придумал, как вскрыть ее, словно устрицу, и поджарить содержимое.

Уже на следующий день меня вызвали на экстренное заседание Военного совета. В большом зале Адмиралтейства собрался весь цвет военной мысли страны: седоусые адмиралы, помнившие Азовские походы, напыщенные генералы и, конечно, сам Петр с неизменной свитой из Меншикова и Брюса.

Перед началом совета Брюсу удалось отвести меня и Государя в отдельный кабинет, где мы вполголоса и согласовали наш план. Выслушав нашу с Брюсом расшифровку английского замысла, Петр побагровел от ярости. Он ходил по кабинету, скрипя зубами, и я видел, каких усилий ему стоит сдержать свой взрывной нрав.

– Значит, так, – процедил он, остановившись. – Прямой приказ о постройке флота броненосцев вызовет хаос. Пойдем другим путем. Ты, барон, – он повернулся ко мне, – немедленно начинаешь работу над проектом нашего ответа – броненосца «Держава». Чертежи должны быть максимально подробными и впечатляющими. А ты, Яков, – он посмотрел на Брюса, – обеспечишь, чтобы эти чертежи, под видом величайшей государственной тайны, «случайно» утекли в Лондон через твоего самого «надежного» агента. Пусть думают, что мы клюнули.

Царь снова начал злится, он даже сгоряча упрекнул своих военачальников в заговоре. Справедливости ради, стоить отметить, что вряд ли они при делах. Но Государь был в гневе, он приказал «играть» и для них.

Войдя в зал, я уже знал свою роль – я изображал сдержанный оптимизм.

– Господа, – начал я, разложив на столе чертежи «Неуязвимого». – Угроза серьезна, да не фатальна. Английский корабль – это первый, неуклюжий шаг в новую эру. Я уже работаю над ответным проектом, броненосцем «Держава», который превзойдет его по всем статьям. Но, – я сделал многозначительную паузу, – на это потребуется время. И ресурсы. Огромные ресурсы.

Дальнейшее обсуждение превратилось именно в то, на что мы и рассчитывали. Адмиралы и генералы, не видя всей картины, яростно заспорили. Одни требовали немедленно бросить все силы на «Державу». Другие, как Меншиков, доказывали, что казна не выдержит таких трат. Итогом стало решение создать специальную комиссию для «изучения вопроса» – идеальная бюрократическая трясина, в которой «проект» нашего броненосца мог вязнуть месяцами.

Тем временем в Игнатовском все силы были брошены на реализацию настоящего плана «Капкан». Свой проект я назвал «Адский Котел». В его основу легла квинтэссенция инженерного цинизма: мы не строили корабли, а брали старые, списанные баржи и галиоты, годившиеся только на дрова. В их трюмы устанавливалась самая примитивная паровая машина, какую только можно было создать. Не оппозитная, не компаунд – просто котел и один поршень, работающий на гребные колеса. Ее задача – проработать полчаса.

А оружием был сам котел.

Тактику применения я продумал до мелочей, сделав «Адский Котел» по-настоящему беспилотным. Еще у причала команда техников раскаляла топку, доводя давление в котле до рабочего, но не критического. Затем предохранительный клапан наглухо заклинивался механизмом на расчетное время подхода к вражеской эскадре (на всякий случай).

После этого быстроходный и хорошо вооруженный корабль-носитель (модернизированная шнява с паровой машиной) брал этот плавучий вулкан на буксир. Система прочных тросов соединяла руль «Котла» с воротом на корме носителя, позволяя грубо корректировать курс.

Под покровом ночи, приближаясь к врагу, корабль-носитель отпускал буксир. В тот же миг срабатывал механизм, вводя в зацепление паровую машину с гребными колесами. «Адский Котел» оживал и начинал свой самостоятельный, неумолимый путь к цели. Финальное наведение на последних сотнях метров осуществлялось все той же системой тросов с корабля-носителя, который держался на безопасном расстоянии, ведя отвлекающий огонь и не давая вражеским шлюпкам перерубить управляющие тросы.

Враг видел бы, как из темноты на него ползет дымящий, шипящий гроб, не реагирующий на обстрел. А потом – удар.

Столкновение с бортом инициировало контактный взрыватель. Его задача – детонация четырех бочек с моим улучшенным «Дыханием Дьявола 2.0», размещенных вокруг котла. Они создавали мгновенный огненный шторм, окутывая корабль топливо-воздушным облаком.

А через мгновение, от чудовищного жара и ударной волны, происходило главное – детонировал сам перегретый котел, в котором давление к этому моменту достигало немыслимых значений. Это был выброс сотен литров воды, мгновенно превращающейся в пар и расширяющейся в тысячи раз. Взрыв, способный проломить любой деревянный борт и аннигилировать все в радиусе десятков метров.

План «Капкан» привели в действие. К весне мы должны были иметь шесть таких «Адских Котлов» и три корабля-носителя. Мало, но для первого удара, способного повергнуть врага в шок и суеверный ужас, – достаточно. Оставалось дождаться, когда дичь сама пойдет в ловушку. Все выглядело безупречно… на бумаге. А как оно будет на практике – покажет лишь время.

Зима прошла в лихорадочной, почти безумной гонке. Игнатовское кипело, и в этом котле плавились металл, дерево и человеческие силы. Нартов с мастерами, творя чудеса изобретательности, собирал примитивные мощные паровые машины. В химической лаборатории Магницкий лично надзирал за производством «адской смеси». Я же, разрываясь между цехами, конструкторским бюро и полигоном, пытался связать все это в единый, работающий механизм.

К началу апреля, когда лед на Неве начал трескаться, мы были почти готовы. Шесть уродливых, похожих на плавучие сараи «Адских Котлов» стояли у причала, укрытые от посторонних глаз. Три быстрых корабля-носителя проходили последние испытания.

А враг не спал.

Первый удар пришел не с моря, а с востока. В начале апреля прискакал запыхавшийся гонец с депешей от Демидова. Мой новоиспеченный партнер писал о катастрофе. На его заводах, на всех рудниках и угольных копях, как по команде, начались массовые волнения. Неведомые агитаторы, появившиеся из ниоткуда, подбили рабочих на бунт. Производство было полностью парализовано. Поставки металла, чугуна и, главное, угля для наших паровых машин – прекращены. В ярости Демидов обещал утопить бунт в крови, но предупреждал: на это уйдет не меньше месяца, которого у нас не было. Вначале я подумал, что он опять играет в свои неведомые игры.

Не успели мы переварить эту весть, как пришла вторая. С юга. Крымская орда, словно почувствовав нашу слабость, снова прорвала заслоны и теперь грабила земли в непосредственной близости от Воронежа, оттягивая на себя последние резервы армии.

Петр был в ярости. Я как раз находился у него в момент этого донесения. Царь уже готовил указ об отправке на Урал карательной экспедиции во главе с гвардейским полком, когда на пороге появился еще один гонец. Он молча протянул царю донесение от дозорных кораблей на Балтике.

Шведский флот вышел из Карлскруны. Огромная армада – более двадцати линейных кораблей и фрегатов. И вел ее сам Карл XII, решивший воспользоваться нашей сумятицей и ударить в самое сердце – Петербург.

Но это была не главная новость. Впереди эскадры, как чудовищный таран, двигалось нечто, повергшее наших моряков в суеверный ужас – уродливый, злобный брат-ублюдок английского «Неуязвимого». Шведы, не дожидаясь союзников, взяли свой самый большой 100-пушечный линейный корабль и в спешке обшили его борта коваными железными листами. Грубая импровизация, плавучий сарай, обшитый железом. Но он был огромен, защищен и страшен.

Глядя на рисунок, нацарапанный рукой дозорного, я начал смутно подозревать подвох. Детали мозаики сложились в единую картину. Неопровержимое доказательство. Шведы не могли придумать и реализовать такую идею в столь короткое время. Им помогли. Англичане явно поделились технологией, подтолкнули шведов к этому шагу, создавая для нас двойную угрозу. Уверен, что это их совместная, скоординированная операция.

– Они заодно, Государь, – глухо произнес я, указывая на чертеж. – Бунт на Урале, татары на юге… это все отвлекающие маневры. А это, – я ткнул пальцем в изображение шведского монстра, – главный удар. Они думали, что мы будем строить свой броненосец и окажемся беззащитны. Когда же их вранье не сработало, они пустили в ход реальную силу.

Петр молча смотрел на карту. Его лицо превратилось в непроницаемую маску. Враг запер нас в клетке. С моря надвигалась бронированная армада. С востока – промышленный коллапс и ресурсный голод. С юга – пламя войны.

Я стоял посреди своего арсенала без топлива для его двигателей и без металла для постройки новых. Капкан, который я с такой тщательностью готовил для шведского короля, захлопнулся. И, кажется, я сам оказался внутри.

Глава 6

Зал Военного совета в Адмиралтействе напоминал растревоженный улей. Воздух, густой от запахов воска и дорогого табака был наэлектризованным. Новость о шведской армаде у ворот и бунте на Урале ошеломила собравшихся генералов и адмиралов. Седовласые вельможи наперебой предлагали саамы разные варианты.

– … Все наличные силы – на оборону города! – гремел князь Меншиков, ударяя пухлым кулаком по дубовому столу. Его лицо лоснилось от пота. – Запереть Финский залив на замок, выставить все батареи! Нельзя рисковать городом! Барон наш со своими машинами весь уголь демидовский сожрал, а теперь и вовсе поставок не будет! На чем прикажете пушки лить?

Стоя в стороне у окна, я слушал этот театр сановников. Они все делали правильно, с точки зрения учебника по фортификации. И все делали именно то, чего от них ждал враг: запереться в столице, лишиться подпитки с Урала и ждать, пока мы сами себя сожрем. Это скоординированный удар, нацеленный на наш новый промышленный хребет. Петр во главе стола молчал, его огромное тело окаменело. Он слушал, лицо его темнело с каждой минутой. Еще немного – и он примет это гибельное решение. Пора.

– Это ловушка, Государь. – Мой голос прозвучал резко и громко, заставив всех обернуться.

Меншиков испепелил меня взглядом.

– В своем ли ты уме, барон⁈ Враг у ворот, а он о ловушках!

– Именно потому, что у ворот. – Я подошел к столу, прямо к карте. – Нас намеренно лишили уральского угля и железа, чтобы мы стянули все сюда и замерли в обороне. Чтобы наши новые заводы встали, а армия осталась без подкрепления. Сидеть в осаде – значит проиграть. Наш ответ должен быть непредсказуемым.

Петр поднял на меня тяжелый взгляд. На его лице была свинцовая усталость и ярость.

– Что предлагаешь? Говори.

– Я уже действую, Государь. Я взял на себя смелость и вчера ночью на Урал отправил большую часть охранного полка Компании. Это не карательный полк, а небольшая группа во главе с моим главным механиком, Андреем Нартовым, и капитаном Орловым. С собой они везут паровую помпу – машину, которая за сутки осушит затопленную шахту. Мы покажем людям другой путь и выбьем почву из-под ног у провокаторов, удивим и поможем рабочим. А ежели слово разума до них не дойдет, с ними капитан Орлов. У него приказ иной – действовать быстро и безжалостно.

В зале повисла тишина. Мысль об усмирении гигантского бунта горсткой людей с какой-то непонятной машиной не укладывалась в их головах.

– А мы, – я обвел взглядом карту Финского залива, – не будем ждать их у стен Кронштадта. Мы встретим их в шхерах. И свяжем боем. Наша задача – выиграть время. Неделю, может, две. Пока Нартов не запустит снова уральские заводы. А как только эта весть дойдет до шведов, то они поймут, что их стратегия не оправдала ожиданий. А это уже полпобеды, как мне кажется, Государь.

Петр долго смотрел на меня, потом на своих вельмож, и в его глазах блеснул знакомый хищный огонь.

– Быть по сему, – прогремел он, ставя точку в спорах. – Все вон! Смирнов, останься.

Я остался под некоторые ревнивые взгляды уходящих. Эх, опять я наживаю врагов там, где не надо бы.

Два дня спустя затхлый воздух адмиралтейских кабинетов сменился холодными, мокрыми порывами балтийского ветра. На продуваемом пирсе в секретной гавани мы с де ла Сердой наблюдали за последними приготовлениями нашего «москитного флота». Зрелище, прямо скажем, было удручающим. Шесть «Адских Котлов» – старые списанные баржи, обшитые по бортам кривыми листами котельного железа, – неуклюже покачивались на волне. Из их палуб торчали трубы самодельных паровых машин, а по бортам, наскоро присобаченные, неуклюже топорщились гребные колеса.

– Плавучие гробы, – пробурчал старый боцман, сплюнув в воду. – Дьявольщина какая-то.

Его настроения разделяла вся команда, приписанная к трем нашим кораблям-носителям. Моряки, привыкшие к стройным шнявам и изящным фрегатам, смотрели на этих уродцев со смесью презрения и суеверного опасения. Нужно было доказать им, а главное, себе, что эта безумная затея имеет право на жизнь.

– Ходовые испытания! – скомандовал я.

Первый «Котел» отдали швартовы. Из его трубы повалил густой черный дым, паровая машина натужно зашипела, и гребные колеса, скрипя и стеная, начали проворачиваться. Баржа дрогнула и медленно поползла вперед, к удивлению всех, разогнавшись до вполне приличных пяти узлов. Стоя на мостике корабля-носителя, мы с де ла Сердой начали отрабатывать управление. «Котел» послушно, хотя и с задержкой, начал поворачивать.

– Не так уж и плохо, – сдержанно произнес испанец.

Проблемы не заставили себя ждать. Паровая машина на втором брандере, шедшем параллельным курсом, начала работать с перебоями. Из трубы вместо дыма повалил густой белый пар – явный признак перегрева. Мы просигналили им сбросить давление, но было поздно. Раздался оглушительный хлопок, и фонтан кипятка и пара вырвался из предохранительного клапана, обдав палубу. Машина встала.

На третьем «Котле» при резком повороте на волне с оглушительным треском лопнул трос. Неуправляемая баржа, продолжая описывать циркуляцию, едва не врезалась в наш корабль-носитель, который матросы с руганью еле успели увести от столкновения. Весь оставшийся день мы, чертыхаясь, устраняли неполадки: укрепляли, вносили изменения в конструкцию клапанов и ругали Нартова за то, что он не здесь – без него как без рук.

К вечеру, вымотанные и злые, мы стояли на палубе, глядя на нашу флотилию. Скепсис на лицах моряков сменился чем-то другим – какой-то мрачной уверенностью в своих силах (и откуда только эта уверенность появилась – не понятно).

Де ла Серда раскурил трубку, глядя на темнеющий горизонт, откуда в любой момент мог появиться враг.

Предрассветный туман цеплялся за верхушки мачт, когда с фок-мачты нашего флагмана донесся хриплый крик:

– Паруса на северо-западе! Много!

Мандраж пропал. Они пришли. Поднявшись на ют, мы с де ла Сердой вглядывались в разрывы тумана, где в лучах восходящего солнца проступала армада. Десятки вымпелов. Лес мачт, закрывавший горизонт. Шведский флот шел на нас всей своей несокрушимой мощью. И впереди этого строя, толкая носом свинцовую воду, двигался их ублюдочный, импровизированный броненосец. Бывший 100-пушечный линейный корабль, наскоро обшитый листами кованого железа, он выглядел нелепым и уродливым, но подавлял размерами. Гигантский железный сарай, плывущий в окружении изящных хищников-фрегатов, которые вынуждены подстраиваться под его черепашью скорость.

– Красавец, не правда ли? – без тени иронии произнес де ла Серда, не отрывая подзорной трубы от глаза. – Неповоротливый, медленный. Идеальная мишень в открытом море. Но здесь…

– Пора показать королю Карлу наши гостеприимные скалы, – невесело хмыкнул я.

Наша маленькая флотилия, демонстративно показав корму, начала отступление. Со стороны это выглядело как паническое бегство. Шведы, увидев это, издали победный рев, который донесся до нас даже сквозь ветер. С жадностью хищника, учуявшего кровь, они ринулись в погоню, втягиваясь в узкое горло между островами, которое старый испанец выбрал для нашей первой встречи. Мы заманивали их в лабиринт, где численность и мощь орудий теряли всякий смысл.

Туман, сгустившись, стал нашим главным союзником. Вынужденная вытянуться в длинную кильватерную колонну, шведская армада ползла по узкому проливу почти наощупь. Наступил наш час.

– Первому – пошел! – скомандовал я.

С борта корабля-носителя отошли «котлы». Первый «Адский Котел» качнулся и, издав натужный кашель паровой машины, двинулся в сторону серой пелены, где, по нашим расчетам, замыкал шведскую колонну одинокий фрегат. Проба пера, проверка тактики. Мы вели его, ориентируясь на редкие просветы в тумане, управляя с двух воротов. Десять минут напряженной тишины, нарушаемой лишь скрипом механизмов. И вот из тумана донесся удивленный окрик на шведском. Они нас заметили. Слишком поздно.

Оглушительный взрыв «Дыхания Дьявола» разорвал тишину, на мгновение окрасив туман в оранжевый цвет. Результата мы не видели, но треск ломающегося дерева и крики ужаса говорили сами за себя. Удар пришелся по корме, по рулевому управлению. Мы не убили фрегат – мы его искалечили, превратив боевой корабль в неуправляемую бочку и закупорив проход. В шведской колонне начался хаос.

Пользуясь сумятицей, мы нанесли еще два удара. Наши «Котлы» выскакивали из-за скалистых мысов, атаковали и растворялись в тумане. Мы не топили их корабли, мы калечили их, сбивали с курса, заставляли сталкиваться друг с другом. Партизанская война на море, где три небольших кораблика держали в страхе целый флот.

И вот настала очередь главного приза. Левиафан. Он прошел мимо искалеченных фрегатов, неумолимо двигаясь к выходу из пролива. Его огромные размеры в узких протоках, стали его слабостью.

– Время, капитан, – сказал я де ла Серде. – Пора заканчивать.

Два наших последних «Котла» пошли в атаку одновременно, с двух разных направлений. Главный козырь. Первый брандер шел на таран в носовую часть. Шведы встретили его плотным огнем, но их ядра либо рикошетили от наклонных железных листов, либо беспомощно вязли в них, немного сбивая с траектории, благо удавалось чуть подправить. «Котел» дошел. Взрыв «Дыхания Дьявола» был страшен: огненный шторм окутал всю носовую часть «псевдо-броненосца», слизав с палубы матросов и орудийные расчеты. Загорелись просмоленные канаты.

Но пока все взгляды были прикованы к этому огненному аду, наш второй «Котел», обойдя гиганта с кормы, на полном ходу врезался ему в борт. Контактный взрыватель. Детонация «Дыхания Дьявола». И почти сразу же, от чудовищного жара и ударной волны, детонировал перегретый котел самого брандера – гидравлический удар чудовищной силы. До нас донесся глухой, рвущий звук – звук ломающегося хребта. Кованые листы брони оторвало, как картонки. Деревянная основа корпуса треснула, и в пролом хлынули тонны воды.

«Несокрушимая крепость» накренилась, зачерпнула бортом воду и замерла – гигантский, горящий, тонущий гроб. С ее палубы неслись крики ужаса. Охота на Левиафана завершилась.

В наступившей тишине я смотрел в подзорную трубу на этот апокалипсис. Чувство триумфа смешивалось с холодным ознобом. И тут я увидел на одном из фрегатов, кружившем возле тонущего гиганта, металась высокая фигура. Король Карл XII. Он не мог поверить в происходящее. Его лицо, даже на таком расстоянии, было искажено яростью. Сорвав с головы шляпу, он швырнул ее на палубу. А потом его взгляд нашел наш корабль. Он указал на нас своей шпагой. И, не слыша слов, я понял его приказ. Фрегат, на котором находился король, развернулся и, набирая ход, пошел прямо на нас. Он шел на абордаж.

Пора валить отсюда. Срочно!

Я опустил трубу и отдал приказ на отход.

Историческая личность король Карл XII. «Александр Севера», гений тактики, разгромивший нашу армию под Нарвой. Он был в сотне саженей от меня и хотел моей крови. Снова подняв трубу, я увидел, что он указывает рукой, отдавая приказы, и его фрегат выполняет маневры с отточенной точностью. Этот человек был живым воплощением войны, хищник, лично ведущий свою стаю. Глядя на его пренебрежение к смерти, я чувствовал странное, извращенное уважение. Мы столкнулись с великим врагом.

На нашей палубе воцарилась деловитая тишина. Кажется, мы не успеваем улизнуть. И эта мысль начинает доходить до моих людей. Мои преображенцы, прошедшие огонь шведского рейда, молча готовились к работе. И это удивляло. Никаких затравленных взглядов – профессионалы до мозга костей. Один методично протирал ствол своей СМ-1, другой проверял ход затвора, третий аккуратно раскладывал на патроны. Их движения были экономными, выверенными, почти медитативными. Эти люди доверяли своему оружию, своему командиру и друг другу. И этого было достаточно.

С лицом хирурга перед сложной операцией, де ла Серда двигался вдоль их короткой шеренги, настраивая свой инструмент. Поправил плечо молодому солдату, заставив сместиться за бочку с солониной. Указал другому на сектор обстрела. Его спокойствие действовало лучше любой речи. Для него это была рутина, которую просто нужно сделать хорошо. Остановившись рядом со мной, он бросил короткий взгляд на шведский фрегат, который был уже так близко, что можно было разглядеть лица гвардейцев у борта. Мы обменялись залпами корабельных орудий почти одновременно, вроде без существенных потерь.

– Первый залп – по команде! Целиться в офицеров! – его голос прозвучал громко. – Лишить змею головы. Остальное сделаем потом.

Скрежет дерева и металла разорвал воздух – абордажные крючья впились в наш борт. На мгновение все замерло. А потом через фальшборт хлынула синяя волна гвардейцев.

– Огонь! – рявкнул я.

Сухой, частый треск наших винтовок слился в один непрерывный рокот. Первая волна атакующих захлебнулась и свалилась на палубу. В замкнутом пространстве скорострельность нашего оружия давала чудовищное преимущество. Шведы не успевали понять, откуда прилетает столько свинца. Их было слишком много. Вторая волна уже неслась, на палубе закипела хаотичная свалка.

Палуба стала скользкой от крови. В ход пошли сабли, тесаки, приклады. Отстреляв последний патрон, я выхватил шпагу и отступил к юту. Хаотичная атака шведов вдруг обрела центр, направление, ярость. Во главе новой группы, перепрыгнувшей на нашу палубу, был сам Карл. Он двигался как волк во главе стаи – стремительно, экономно, с хищной грацией.

Мы столкнулись почти случайно. Де ла Серда, отбиваясь от двух гвардейцев, опасно раскрылся, и один уже заносил тесак ему в спину. Я вышел чуть вперед, инстинктивно подставив шпагу. Клинок со скрежетом увел удар в сторону, и в это же мгновение передо мной выросла синяя фигура. Шведский король. Его шпага казалась живой – тонкое, смертоносное жало, описывающее в воздухе невидимые дуги.

Его клинок свистнул у самого уха. Я отшатнулся, едва успев подставить свой. Он был быстрее, опытнее, его тело – оружие, отточенное в десятках сражений. Я же был инженером, который держал в руках инструмент, понимая его принципы лишь в теории, практики почти никакой. Я не фехтовал, я отчаянно пытался выжить, отступая под его неумолимым натиском. Мой мозг, привыкший к расчетам, лихорадочно анализировал его движения – угол атаки, скорость, вектор силы. Но тело не успевало.

Он играл со мной, загоняя в угол, как крысу. Каждый его выпад был выверен. Шведский монарх заставлял меня спотыкаться о тела павших, терять равновесие. После одного из его финтов моя шпага с лязгом ударилась об обвязку мачты и застряла в просмоленном канате. Я остался безоружен.

Карл остановился, наслаждаясь моментом. На его губах мелькнула тень презрительной усмешки, и он занес клинок для последнего удара.

В этот миг страх исчез, вытесненный холодным, злым расчетом. Это не поединок чести. Это физическая задача. Противник: объект массой около восьмидесяти килограмм, движущийся с ускорением. Вооружен холодным оружием, защищен кирасой. Задача: нейтрализовать на время, достаточное для «перегруппировки» (назовем это так).

Пока его клинок начинал движение к моей груди, я не отступил, а рванул вперед, сокращая дистанцию, уходя с линии удара. Моя рука уже рванула из-за пояса холодную, тяжелую рукоять моего последнего аргумента. Мысль была одна: не пробить. Кинетическую энергию пули нужно передать целиком. Сбить с ног. Выиграть секунду.

Палец нашел тугой спуск моего дерринджера. Почти уперев ствол в узор на его кирасе, чуть ниже солнечного сплетения, я нажал. Глухой, мощный удар, а не выстрел. Отдача едва не сломала мне запястье (при том, что у него отдачи при правильном хвате – никакой). Сноп искр. Запах озона и горячего металла. Пуля, выпущенная в упор, расплющилась о закаленную сталь, весь импульс ушел в тело. Это был удар невидимого тарана. Короля буквально отшвырнуло назад. Он упал на палубу, как мешок с костями, – сбитый с ног, оглушенный, с выбитым из легких воздухом. Он был жив и на несколько драгоценных мгновений выведен из строя.

Я победил не как воин, а как инженер, который правильно рассчитал задачу.

На мгновение, растянувшееся в вечность, бой замер. Лязг стали, хриплые крики, глухие удары – все утонуло в оглушительной тишине, нарушаемой лишь свистом ветра. Шведы и русские застыли, глядя на палубу с немым неверием. Шведский бог войны, непобедимый монарх, лежал на грязных, окровавленных досках. Несокрушимая сила шведских гвардейцев поиссякла; они были чуть ли не растерянными мальчишками, уставившимися на своего павшего отца. Их боевой порядок, на мгновение утратил мощь.

Тяжело поднявшись на ноги, я почувствовал, как пульсирует боль в вывихнутом запястье. Адреналин отступал, оставляя ледяное спокойствие и кристальную ясность мысли. Вот она, та самая точка бифуркации из книг по теории хаоса. Крошечное воздействие, приводящее к лавинообразным последствиям. Система замерла в неустойчивом равновесии. И ее нужно было толкнуть в нужную сторону.

Раньше меня среагировал де ла Серда. Без криков и эйфории. Его холодный голос, прозрезал тишину.

– Дави их! К борту! Короля взять живым!

Эта команда вернула моим преображенцам второе дыхание. Усталость испарилась, сменившись хищным, победным азартом. Они больше не оборонялись – они атаковали. Еще бы – на их глазах «Северного льва» «уронили». Короткая, слаженная шеренга, действуя как единый механизм, двинулась вперед. Винтовки, бесполезные для стрельбы, превратились в короткие, тяжелые копья и дубины.

Шведы дрогнули. Часть инстинктивно бросилась к своему королю, пытаясь создать вокруг него живой щит. Другие, потеряв командиров и цель, попятились к борту, к спасительному фрегату. Их строй был сломлен. Битва превратилась в зачистку. Мои бойцы, работая в парах, проламывали их оборону: один отвлекал, второй наносил удар (спасибо Орлову, который смог воплотить в жизнь мои скудные познания тактики малых групп).

Десяток самых верных гвардейцев Карла окружили своего монарха, отчаянно отбиваясь. Сам король уже приходил в себя. Он сел, тряся головой, его глаза мутно сфокусировались. Увидев происходящее, он попытался подняться, нащупывая шпагу.

– Не дать! – крикнул я, и мы с де ла Сердой и еще тремя преображенцами ринулись на этот последний очаг сопротивления.

Схватка была короткой и жестокой. Мы проломили их строй массой. Де ла Серда точным уколом убрал одного. Я, подобрав с палубы тяжелый тесак, оглушил другого. Шатаясь, Карл встал на ноги, его рука уже сжимала эфес, но было поздно. Двое моих парней навалились на него с двух сторон, выкручивая руки. Он рычал. Его бросили на колени, вырвали шпагу. Я подошел и, не говоря ни слова, стянул с его пояса перевязь, грубо связав ему руки за спиной. Король-воин, гроза Европы, был пленен.

Оставшиеся в живых шведы, видя это, бросились в смертельный рывок к королю. На верхней палубе капитан Глебов организовал десяток стрелков, который дали залп. Шведы окончательно сломались. А Глебов ритмично отдавал приказы, безжалостно выкашивая врагов. Противники бросали оружие, прыгали за борт в ледяную воду, пытаясь доплыть до своего фрегата, который начал медленно тонуть (все же смогли попасть в начале боя), бросая своего короля на произвол судьбы.