Текст книги "Основные понятия логотерапии"

Автор книги: Виктор Эми́ль Франкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

ЛОГОТЕРАПИЯ КАК ТЕХНИКА

Реалистичный страх, такой как страх смерти, не может быть снят посредством его психодинамической интерпретации. С другой стороны, страх невротический, например агорофобию, нельзя излечить с помощью философского понимания. Однако логотерапия разработала специальную методику для лечения и таких случаев. Чтобы показать, что происходит в ходе применения этой методики, давайте рассмотрим состояние антиципаторной или предваряющей тревоги, которое часто встречается у невротиков. Для этого страха характерно, что он вызывает именно то, чего пациент боится. Например, когда человек, входя в помещение, где находится много людей, боится покраснеть, он действительно краснеет. В этой связи можно перефразировать известную пословицу «желание – отец мысли», сказав, что «страх – мать происходящего».

Опять же, подобно тому как страх порождает то, чего человек боится, чересчур сильное желание делает невозможным то, чего он желает. Это избыточное намерение или гиперинтенция, как я ее называю, особенно часто наблюдается в случае неврозов на сексуальной почве. Чем больше мужчина пытается продемонстрировать свою половую потенцию или женщина – свою способность переживать оргазм, тем меньше они в этом преуспевают. Наслаждение есть и должно оставаться следствием или побочным эффектом, и оказывается недостижимым или испаряется, когда становится самоцелью.

Наряду с описанным выше избыточным намерением в качестве патогенного фактора может выступать также избыточное внимание или, как его называют в логотерапии, гиперрефлексия. Следующий клинический случай показывает, что я имею в виду.

Молодая женщина обратилась ко мне с жалобой на фригидность. Как следовало из ее рассказа, в детстве она была изнасилована отцом. Однако причиной сексуального невроза, в чем нетрудно было убедиться, выступало вовсе не это травматическое переживание как таковое. Ибо выяснилось, что в результате чтения популярной психоаналитической литературы пациентка все время жила в тревожном ожидании тяжелых последствий этого травматического переживания. Эта предваряющая тревога обусловила как избыточное желание доказать свою женственность, так и избыточное внимание, сосредоточенное на себе, а не на партнере. Этого было достаточно, чтобы пациентка оказалась неспособной к переживанию высшего полового удовлетворения, так как оргазм стал объектом ее внимания и целеполагания, вместо того чтобы оставаться непроизвольным результатом нерефлексируемой самоотдачи партнеру. В результате кратковременной логотерапии избыточное внимание и гиперинтенция пациентки по отношению к ее способности переживать оргазм были "дерефлексированы" – еще один термин логотерапии. Когда ее внимание было перенаправлено на надлежащий объект, т.е. на партнера, оргазм наладился сам собой. [5]

Исходя из этих двух фактов – страх порождает именно то, чего человек боится, а гиперинтенция делает невозможным то, чего человек желает – логотерапия и строит свою методику, называемую "парадоксальной интенцией". В рамках данной методики фобическому пациенту предлагается хотя бы на миг возжелать того, чего он боится.

Позвольте привести пример. Молодой врач консультировался у меня по поводу страха потоотделения. Едва он начинал бояться, что вспотеет, этой предваряющей тревоги было достаточно, чтобы вызвать обильное потоотделение. Чтобы разорвать данный порочный круг я посоветовал ему каждый раз, когда он начинает потеть, намеренно решать продемонстрировать людям, как хорошо он умеет это делать. Неделю спустя он рассказал мне следующее. Как только он встречал кого-нибудь, кто вызывал у него предваряющую тревогу потоотделения, то говорил себе: "Раньше я потел только на кварту, а теперь напотею по меньшей мере на десять кварт!" В результате после одного сеанса пациент, десять лет страдавший этой фобией, за неделю освободился от нее навсегда.

Читателю ясно, что этот прием состоит в инвертировании установки пациента, так что его страх замещается парадоксальной интенцией. Благодаря этому "паруса тревоги лишаются ветра".

Применение данного приема, однако, должно основываться на специфически человеческой способности к отстранению, лежащей в основе чувства юмора. Эта важная способность отстраняться от себя задействуется всякий раз, когда применяется логотерапевтический прием "парадоксальной интенции". При этом пациент обретает способность отстраниться также от своего невроза. Гордон Олпорт пишет: "Невротик, который учится смеяться над собой, встал на путь к самообладанию, а возможно и выздоровлению". [6] Парадоксальная интенция служит эмпирическим подтверждением и клиническим применением этого утверждения Олпорта.

Еще несколько примеров могут послужить дальнейшему разъяснению данного метода. Следующий пациент работал бухгалтером и лечился у многих врачей без малейшего успеха. Когда этот человек обратился в мою клинику, он был в крайнем отчаянии, признаваясь, что близок к самоубийству. В течение ряда лет он страдал от писчего спазма, который в последнее время настолько усилился, что вызвал угрозу потерять работу. Следовательно, только непосредственная краткосрочная терапия могла облегчить ситуацию. С самого начала мой ассистент порекомендовал пациенту, чтобы он поступал противоположным образом, нежели поступал обычно, а именно, вместо того чтобы стараться писать максимально разборчиво и красиво, постараться писать самыми безобразными каракулями. Он должен был говорить себе: "Ну, я им всем покажу, какой я каракулист!" И в тот же момент, когда он попытался писать каракули, ничего не получилось. "Я пытался писать каракули, но просто был неспособен к этому", – говорил он на следующий день. Таким образом, пациент за сорок восемь часов освободился от писчего спазма и не страдал от него в течение всего периода наблюдения после лечения. Он снова счастлив и совершенно работоспособен.

Об аналогичном случае, относящемся, однако, к речи, а не к письму, рассказывал мне коллега из ларингологического отделения поликлиники. Это был самый тяжелый случай заикания, с каким он имел дело за многие годы практики. Никогда за всю свою жизнь, насколько он мог вспомнить, пациент не был свободен от своего речевого дефекта, за исключением одного случая. Это случилось, когда ему было двенадцать лет и он ехал зайцем на трамвае. Пойманный кондуктором, он подумал, что единственный способ выпутаться – это возбудить у кондуктора жалость, а для этого попытаться продемонстрировать, какой он несчастный заикающийся мальчик. Но когда он попытался заикаться, у него ничего не получилось; он стал неспособен заикаться. Не сознавая этого, он применил парадоксальную интенцию, хотя и не для терапевтических целей.

Не следует думать, впрочем, что парадоксальная интенция эффективна только в моносимптоматических случаях. Используя эту логотерапевтическую технику, мои сотрудники в Венской поликлинической больнице проводили успешное лечение даже в случаях затяжных обсессивно-компульсивных неврозов тяжелой степени. Я могу, например, привести историю шестидесятипятилетней женщины, которая в течение шестидесяти лет страдала таким тяжелым навязчивым мытьем рук, что, казалось, только лоботомия может принести ей облегчение. Однако мой сотрудник начал лечить ее с помощью парадоксальной интенции, и два месяца спустя пациентка была способна вести нормальный образ жизни. Перед поступлением в клинику она признавалась: "Жизнь стала для меня адом". Парализованная своей компульсией и бактериофобической обсессией, она, в конце концов, целый день оставалась в постели, не способная выполнять никакой домашней работы. Было бы не совсем точно говорить, что сейчас она полностью свободна от симптомов, потому что обсессия может появляться в ее сознании. Однако она способна "посмеяться над ней", иными словами применить парадоксальную интенцию.

Парадоксальная интенция также может быть использована в случаях нарушения сна. Страх бессонницы [7] порождает экстенсивное стремление заснуть, которое в свою очередь делает пациента неспособным заснуть. Чтобы преодолеть этот специфический страх, я обычно советую пациенту не стремиться заснуть, но, наоборот, стараться как можно дольше бодрствовать. Иными словами, гиперинтенция (усиленное стремление) заснуть, порождаемая антиципированной боязнью не заснуть, должна быть заменена парадоксальной интенцией – стремлением не заснуть, вскоре за которым должен последовать сон.

Парадоксальная интенция эффективна при лечении обсессивных, компульсивных и фобических состояний, особенно в случаях, которые связаны с антиципированной тревогой. Кроме того, это быстродействующий терапевтический метод. Однако не следует думать, что такая быстрая терапия обязательно дает только временный терапевтический эффект. "Одно из наиболее распространенных заблуждений ортодоксального фрейдизма, – пишет Эмиль А. Гутейл, [8] – состоит в том, что устойчивость результатов считается соответствующей длительности терапии". В моей картотеке есть, например, история болезни пациента, с которым проводилась парадоксальная интенция более двадцати лет назад, и терапевтический эффект тем не менее сохраняется.

Наиболее замечательный факт состоит в том, что парадоксальная интенция не зависит от этиологической базы в каждом конкретном случае. Это подтверждается высказыванием Эдит Вейскопф-Джельсон: "Хотя традиционная психотерапия настаивает, что терапевтические процедуры должны основываться на выявлении этиологии, вполне возможно, что в раннем детстве неврозы могут вызываться одними причинами, а во взрослом возрасте – совсем иными". [9]

Комплексы, конфликты и травмы, которые нередко рассматривается в качестве причин неврозов, зачастую представляют собой скорее симптомы последних, нежели причины. Риф, который выступает из воды во время отлива, определенно не является его причиной; скорее отлив обусловливает появление рифа. Подобным же образом, что такое меланхолия, если не определенного рода эмоциональный отлив? С другой стороны, чувство вины, которое, как правило, проявляется в «эндогенных депрессиях» (которые не следует смешивать с невротическими депрессиями), не является причиной этого особого вида депрессии. Справедливо обратное, так как этот эмоциональный отлив извлекает чувство вины на поверхность сознания, выдвигает его на передний план.

Что касается действительной причины неврозов, то наряду с конституциональными факторами соматической или психической природы, главным патогенным фактором является, по-видимому, такой механизм обратной связи, как антиципированная тревога. Тот или иной симптом вызывает фобическую реакцию, фобия усиливает симптом, а симптом, в свою очередь, подкрепляет фобию. Подобная событийная цепочка наблюдается и в случае обсессивно-компульсивных неврозов, когда пациент борется с преследующими его мыслями. [10] Тем самым он увеличивает их разрушительную силу, так как действие вызывает противодействие. И снова симптом подкрепляется! Напротив, как только пациент перестает бороться со своими обсессиями, и применяет вместо этого парадоксальную интенцию, иронически трактуя их и высмеивая, порочный круг разрывается, симптом ослабевает и, наконец, атрофируется. В благоприятных случаях, когда отсутствует вызывающий и проявляющий симптом экзистенциальный вакуум, пациент оказывается в состоянии не только высмеивать свой невротический страх, но, в конце концов, и полностью его игнорировать.

Как видим, антиципированную тревогу нужно нейтрализовать с помощью парадоксальной интенции. Гиперинтенции, так же как и гиперрефлексии, надо противодействовать посредством дерефлексии. Дерефлексия, однако, возможна в конечном счете лишь при условии переориентации пациента на постижение своего специфического жизненного призвания и предназначения. [11]

Порочный круг разрывается не невротической сосредоточенностью на собственной личности, будь то жалость к себе или презрение, но личной вовлеченностью в осмысленную деятельность, что и становится ключом к исцелению.

КОЛЛЕКТИВНЫЙ НЕВРОЗ

Каждой эпохе присущ свой коллективный невроз, и чтобы справляться с ним, каждая эпоха нуждается в своей собственной психотерапии. Экзистенциальный вакуум – коллективный невроз нашего времени – можно определить как личностную форму нигилизма, ибо нигилизм есть установка на то, что бытие не имеет смысла. Что касается психотерапии, то она не в состоянии будет иметь дело с этим массовым явлением, если будет не свободна от влияния современных нигилистических тенденций в философии. В противном случае она сама бы оказалась скорее симптомом массового невроза, нежели средством для его лечения. Она не только не отбрасывала бы нигилистическую философию, но непроизвольно и непреднамеренно навязывала пациенту эту карикатуру на истинный образ человека.

Опасность исходит прежде всего от учения о том, что человек является "не более чем" результатом биологической, психологической и социальной обусловленности, т.е. продуктом наследственности и среды. Подобные представления рисуют нам образ робота, а не человеческого существа. Построенная на них психотерапия отрицает свободу человека, подпитывая и подкрепляя тем самым невротический фатализм.

Разумеется, человек существо конечное, и свобода его ограничена. Это свобода не от обстоятельств, а свобода занимать по отношению к данным обстоятельствам определенную позицию. Например, я определенно не отвечаю за тот факт, что у меня седые волосы; однако я отвечаю за то, что не иду к парикмахеру, чтобы покрасить их, как могли бы поступить многие люди. Таким образом, у каждого человека имеется определенная степень свободы, – как минимум, свобода выбора цвета волос.

КРИТИКА ПАНДЕТЕРМИНИЗМА

Психоанализ часто обвиняют в так называемом пансексуализме. Не думаю, что это обвинение справедливо. По-моему, психоанализ несет в себе нечто гораздо более ошибочное и опасное, – то, что я называю «пандетерминизмом». Имеется в виду такое представление о человеке, которое игнорирует его способность занимать личную позицию по отношению к любым наличным обстоятельствам. Человек не обусловлен и не детерминирован полностью. Он сам определяет, сдаться ли ему перед лицом обстоятельств или противостоять им. Иными словами, человек в конечном счете – существо самоопределяющееся. Человек не просто существует, но решает, каким будет его существование, каким он станет в следующий момент.

Подобным же образом, каждый человек волен в любой момент измениться. Следовательно, мы можем предсказать будущее состояние человека лишь в рамках широких допусков статистического обследования целой группы; но отдельная личность остается в сущности непредсказуемой. Основанием для любых предсказаний служат биологические, психологические и социальные обстоятельства. Однако одной из главных черт человеческого существа является способность возвышаться над обстоятельствами, трансцендировать их. Точно так же человек в конечном счете способен трансцендировать и самого себя; человек – существо самотрансцендирующее.

Позвольте мне привести пример доктора J. Это был единственный из известных мне людей, которого я отважился бы назвать Мефистофелем, дьявольским существом. В то время он был известен как "массовый убийца Штайнхофа", по названию большой психиатрической больницы в Вене. Когда нацисты начали свою программу эвтаназии, он держал все нити в своих руках и был так фанатично предан делу, что старался не допустить, чтобы хотя бы один психически больной избежал газовой камеры. Когда я после войны,вернулся в Вену, то расспрашивал о его дальнейшей судьбе. Мне рассказали, что он попал в плен к русским; я был уверен, что в дальнейшем он с помощью товарищей бежал в Южную Америку. Однако недавно я консультировал бывшего австрийского дипломата, который больше десяти лет пребывал в заключении по ту сторону "железного занавеса", сначала в Сибири, затем в знаменитой московской тюрьме Лубянке. Во время приема он неожиданно спросил меня, известно ли мне имя доктора J. После моего утвердительного ответа он продолжил: "Я познакомился с ним на Лубянке. Он умирал там от рака мочевого пузыря. Но перед смертью он проявил себя наилучшим товарищем, какого только можно вообразить! Он всех утешал, он жил по высшим моральным стандартам. Он был лучшим другом, какого я встретил за многие годы моего заключения!"

Такова история доктора J. – "массового убийцы Штайнхофа". Как можно предсказать поведение человека? Вы можете предсказать движения машины, автомата. Более того, вы можете предсказать даже "динамику" функционирования человеческой психики, но человек – это более чем психика.

Очевидно, пандетерминизм подобен заразной болезни, которую "подхватили" воспитатели; это справедливо также в отношении многих людей религиозных, которые, вероятно, не сознают, что тем самым подрывают саму основу своих убеждений. Ибо за человеком следует признать свободу выбирать за или против Бога, так же как и за или против человечности, – в противном случае религия оборачивается заблуждением, а образование иллюзией. Свобода с необходимостью предполагается и в том, и в другом случае.

Пандетерминистская трактовка религии утверждает, однако, что религиозная жизнь человека обусловлена его ранним детским опытом, а его представления о Боге зависят от существующего у него образа отца. Вопреки этому хорошо известно, что сын пьяницы вовсе не обязательно становится пьяницей. Точно так же человек может противостоять тлетворному влиянию образа своего отца и установить здоровые отношения с Богом. Даже самый плохой образ отца не может служить неодолимым препятствием для установления хороших отношений с Богом. Более того, глубокая религиозная вера может помочь человеку преодолеть ненависть к отцу. С другой стороны, бедная религиозная жизнь человека далеко не всегда обусловлена факторами раннего периода его развития. [12]

Пытаясь интерпретировать религию как "не более чем" продукт психодинамики, в смысле совокупности бессознательных мотивирующих сил, мы встаем на ложный путь и теряем из виду подлинный феномен религии. Вследствие этого психология религии нередко превращается в религию психологии в том смысле, что психология становится предметом поклонения и ею начинают объяснять все и вся.

ПСИХИАТРИЧЕСКОЕ КРЕДО

Невозможно представить, чтобы что-то могло обусловить личность человека до такой степени, что он полностью лишился своей свободы. Следовательно, определенная свобода, сколь бы ограниченной она ни была, сохраняется у человека и в случае невроза, и даже психоза; фактически, глубинное ядро личности пациента не затрагивается психозом. Я вспоминаю человека лет шестидесяти, который поступил ко мне в клинику по причине слуховых галлюцинаций, преследовавших его не один десяток лет. Предо мной предстала полностью разрушенная личность. Как выяснилось, все близкие считали его идиотом. Но какое удивительное обаяние исходило от этого человека! В детстве он очень хотел стать священником. Но ему пришлось довольствоваться лишь радостью пения в церковном воскресном хоре. Его сопровождала родная сестра, по словам которой он иногда приходил в большое возбуждение, но в последний момент всегда умудрялся взять себя в руки. Меня заинтересовала психодинамика данного случая, так как я подумал, что тут могла иметь место сильная фиксация пациента на своей сестре. Поэтому я поинтересовался, как ему удается восстанавливать самоконтроль. «Ради кого вы это делаете?». Помолчав нескольких секунд, он ответил: «Ради Господа Бога». В этот момент приоткрылась глубина его личности, и в этой глубине за бедностью интеллектуального аппарата обнаружилась подлинно религиозная жизнь.

Неизлечимый психотик может утратить свою общественную полезность, но он не утрачивает своего человеческого достоинства. Таково мое психиатрическое кредо. Без него я не вижу смысла быть психиатром. Ради чего? Только ради поврежденного механизма мозга, который нельзя починить? Если бы пациент не был чем-то большим, эвтаназия, определенно, была бы оправданной.

РЕГУМАНИЗИРОВАННАЯ ПСИХИАТРИЯ

Слишком долго, фактически полвека, психиатрия пыталась интерпретировать человеческую психику как «не более чем» механизм, а лечение психических заболеваний, соответственно, как не более чем технику его ремонта. Я полагаю, этот сон разума закончился. То, что сегодня появляется на горизонте, это не просто психологизированная медицина, но гуманизированная психиатрия.

Врачу, который тем не менее продолжал бы рассматривать свою задачу как по сути дела техническую, пришлось бы признаться, что он усматривает в пациенте не более чем машину, и не в состоянии разглядеть за болезнью человеческое существо. Человеческое существо – не вещь среди вещей; вещи определяются вещами, а человек в конечном счете определяет себя сам. Кем он становится – в границах данной ему наследственности и среды – зависит от него самого. В концлагерях, этой живой лаборатории и испытательной площадке, мы были свидетелями того, как некоторые вели себя подобно свиньям, а некоторые – подобно святым. Человеку доступны обе возможности; какая из них будет осуществлена, зависит от принимаемых им решений, а не от окружающих условий.

Наше поколение реалистично, потому что нам довелось узнать человека, каков он есть. В конце концов человек изобрел газовые камеры; но человек был и тем, кто, не теряя достоинства, шел в эти камеры с Иисусовой молитвой или "Shema Gisrael" на устах.