Текст книги "Один день таксиста (СИ)"

Автор книги: Виктор Зилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Только он расположился за столом: вытащил тарелку из микроволновки, достал вилку и налил себе еще рюмку, прибежал Вовка.

– Пошли спать, – позвал он Андрея.

– Нет, сынок, я еще посижу немного.

– А чего ты водку пьешь? – Вовка вопросительно посмотрел сначала на бутылку, затем на отца.

– День выдался тяжелый, – Андрей смутился Вовкиного прямого взгляда, как будто он ребенок, нашкодивший, а теперь оправдывающийся.

Ему стало немного стыдно за свою слабость. Но сегодня действительно пришлось тяжеловато. И потом, он хотел поговорить с Мариной, надо было обсудить результаты первого дня и перспективы.

– Спокойной ночи. Маму позови и ложись спать.

– Спокойной ночи, – сказал Вовка, и серьезно добавил, – много не пей.

Андрей рассмеялся и потрепал сына по голове.

– Все, беги, давай.

Вовка пулей метнулся в зал и закричал: "Мама, иди к папе, он завет".

Пока Марина укладывала Вовку, Андрей успел выпить еще рюмку, съесть ужин и налить себе кружку черного чая с тремя ложками сахара. Минут через десять она пришла. Села, подперла голову рукой и вопросительно посмотрела на мужа.

– Как день прошел, все удачно? – она поднялась и тоже налила себе чаю.

– Сделал три ходки за два часа. Нормально так заработал, чистыми семьсот рублей. В месяц с одним выходным получится сто тысяч. Представляешь? – он радостно посмотрел на нее. – Сто тысяч! – Еще раз громким шепотом повторил он. – Чего это я раньше в Убер не ушел?

– Андрей, но вряд ли получится так, что заказы будут идти непрерывно, как сегодня. Посчитай, исходя из худшего варианта.

– Это какой, например?

– Например, что ты будешь зарабатывать чистыми по две тысячи в день.

– Да ты что? Нет, это ты махнула, так я за четыре часа буду зарабатывать.

Андрей встал, неловко поцеловал жену, поставил кружку в мойку и пошел в душ. Марина сидела, грустно глядя на синее пламя, шипящее в окошечке газовой колонки. Она ждала, когда Андрей выйдет и ей можно будет помыть посуду.

Утро продолжение

По телевизору в новостях показывали очередной обстрел Алеппо. Толпы голосящих сирийских женщин и галдящих сирийских мужчин провожали окровавленных раненых, которых увозили машины скорой помощи. Корреспондент в каске и бронежилете, захлебываясь что-то рассказывал об очередных зверствах террористов. В следующем сюжете наши военные раздавали галдящим сирийцам гуманитарную помощь. «Нашим бы бабкам лучше раздавали, уроды», – со злостью подумал Андрей, и выключил телевизор. Съев дежурную овсянку, Андрей помыл за собой тарелку, и налив чаю в небольшой металлический термос, пошел на трамвайное кольцо, где он вчера уже поздно вечером оставил машину. За ночь снега навалило по ступицу колеса. Настроение было препоганое, за прошлую неделю он получил десять тысяч рублей. Это сумма, которая поступила на карточку, получилась после всех вычетов комиссионных Убера и партнера, через которого шли деньги. Проработав пять дней в среднем по десять часов, он смог заработать за вычетом бензина и расходов на мойку только семь с половиной тысяч рублей. Вынув из кармана телефон, Андрей включил Убер. Одной рукой он счищал щеткой снег, а другой сжимал телефон, на всякий случай периодически поглядывая на него, чтобы не пропустить вызов. Сегодня его рейтинг снизился до четырех целых шести десятых звезд, что сильно угнетало. Вызовы стали поступать реже. Особенно мало вызовов было с десяти утра до двух часов дня. Андрей поставил себе клиентское приложение Убера, для того чтобы искать места с меньшей конкуренцией, но концентрация уберовских таксистов стала в последнее время совершенно сумасшедшей во всех районах города. Все больше народа таксовало. Он колесил по районам в надежде поймать вызов, но это становилось с каждым днем все сложнее и сложнее. Иногда расстояние до посадки оказывалось больше, чем длина маршрута, что очень плохо сказывалось и на рентабельности заказа, и на общем количестве заказов за день. Все эти премудрости Андрей очень быстро понял. За первый рабочий день из троих клиентов, двое поставили ему пять звезд, но уже через два дня какая-то сволочная парочка поставила одну звезду, пообещав, что долго он не проездит. Действительно, его рейтинг рухнул до четырех целых четырех десятых. Только чудом он выцыганил себе до окончания суток, когда обновлялся рейтинг, четыре пятизвездные оценки. Он очень старался. Он старался изо всех сил, и у него получилось, его не отключили. Дальше пошли будни со своими потерями, разочарованиями и радостями. Пару раз нарвался на снижение рейтинга из-за того, что к концу дня машина становилась грязной с ног до головы.

В оттепель город, кажется, вытаскивает на дороги всю свою грязь, особенно плоха в этом смысле КАД. Грязь вылезает из трещин в асфальте, ям, стекает с тротуаров и проплешин, где должна расти какая-то травка и деревья. Все это перемешивается и летит из под колес. С этим Андрей смирился, но он никак не мог понять, откуда такое невообразимое количество грязи на КАД, где нет выбоин, ям и палисадников. Каждый раз, когда к вечеру машина уже становилась такой грязной, что приходилось постоянно через час останавливаться и щеткой, поливая водой из пластиковой бутылочки, мыть окна, Андрей в разговоре с пассажирами по чем свет ругал погоду и городские власти. Многие поддерживали. Только один гражданин обратил его внимание на большое количество ручных моек и посоветовал туда чаще наведываться в течение дня. Андрей с трудом удержался, чтобы не послать его на три буквы.

Гаянэ

До одиннадцати часов он сделал три ходки. Две небольшие, которые  почти по прямой забросили его на Ваську, и одна длинная – от съезда с ЗСД до Чернышевской. Этим рейсом он подвозил молодую женщину лет тридцати пяти.

– На работу? – поинтересовался вежливо Андрей.

– Да, я поздно на работу приезжаю, – предвосхищая его вопрос, устало ответила женщина.

Немного резкие черты лица и большие черные глаза делали ее довольно симпатичной, даже красивой. Длинные черные волосы были аккуратно убраны на затылке. Стройные ноги соблазнительно белели через неплотные черные колготки. Тонкий аромат духов и отсутствие обручального кольца на пальце красивых ухоженных рук завершал образ успешной женщины-руководителя среднего звена какой-нибудь российской компании возможно даже с западным капиталом. Андрей быстро научился распознавать людей на этой работе. Здесь быстро становишься хорошим психологом, физиономистом и даже психоаналитиком.

– Много работы, не успеваете отдохнуть?

– Да, домой приезжаю заполночь, – она устало посмотрела в свой айфон, который пару раз звякнул, информируя хозяйку о пришедших письмах.

– Наверное, совещания бестолковые целый день? – Андрей попытался развить разговор.

– Да, но они не бестолковые. Обычно мы устраиваем совещания с заказчиками, которые находятся удаленно. Согласование сроков, условий проектов, обсуждение хода работ. Все это занимает много времени. Плюс разница во времени.

– Если совещания затягиваются допоздна, значит, ваши заказчики находятся на западе?

– Да, именно. – Женщина с интересом посмотрела на Андрея.

– Вам нравится ваша работа? – Продолжил беседу-сеанс Андрей.

Ему сразу стало ясно, что у этой женщины никого нет, кроме работы. При таком графике она даже кошку завести не может. Такое положение дел явно ее тяготило. Она не рвалась на работу, не подгоняла.

– Нравится, но слишком изматывает. Частые командировки на объекты это не то, чего хочется.

– Вы работаете в проектной организации?

– Я ГИП – Главный Инженер Проекта. В последнее время у меня меньше двух не бывает. Достаточно сложно вести одновременно два проекта, а мне дают иногда три.

– Хорошо же, когда есть работа. – Андрей это сказал со знанием дела. – Много работы – это доверие вам опять же.

– Хорошо, согласна, но все должно быть в меру, – она опять посмотрела на него. – У меня много работы не только из-за большого доверия ко мне, но и из-за жадности руководства, которое понасокращало народ и набрало заказов больше, чем мы можем сделать.

Теперь в ее взгляде читался интерес. Водитель такси оказался неглупым парнем, с которым было интересно поговорить. Кроме того, он еще и неплохо выглядел. В хронически усталой руководительнице проектов проснулась женщина. Она изменила позу. Оперлась локтем правой руки на обшивку двери и чуть повернула голову в сторону Андрея. Ему такая перемена позы понравилась. Вообще эта женщина ему нравилась и чем дальше, тем больше.

– Насколько я успел заметить за время своей уже довольно продолжительной жизни, любое руководство жадное. Ваше, как я понимаю, не исключение.

– Вы правы, – женщина улыбнулась.

– Вас Гаянэ зовут, я правильно понял?

– Да, вы поняли правильно. – Она опять улыбнулась. – А вас?

– Андрей.

Оба немного помолчали. Он почувствовал расположенность к этой сильной женщине. От нее исходила спокойная уверенность, что редко встретишь в женщине, и в тоже время неистраченная нежность и любовь, которая ищет применения, ищет объект приложения. Эта робкая неосознанная работа души происходит у одиноких жещин постоянно, усиливаясь многократно в моменты, когда в их поле зрения обнаруживается подходящий объект. Андрей это уже хорошо понимал. Первые попытки разглядеть в нем такой объект, он ощутил в прямых взглядах Гаянэ. Его собственное раздвоенное состояние, когда он повис между двумя женщинами во все возрастающей ситуации неопределенности, служило неким поводом искать чего-то и кого-то для новых полноценных отношений. Отношение Марины к нему, казалось, не улучшится уже никогда, покатившись раз и на всегда под горку тихого отчуждения. Светка никак не интересовала его с самого начала. Хотя она и была виновницей всей этой ситуации, в которой он оказался, но зла Андрей на нее не держал, но и завязаться с ней как-то по-настоящему не мог. Он думал иногда о своем положении, и чем больше он думал, тем больше убеждался, что с Мариной они уже жить не смогут. В голове периодически всплывала мысль "так жить нельзя, надо расходиться", поэтому случайный разговор с Гаянэ настраивал его на продолжение отношений.

– Вы давно этим занимаетесь? – она кивнула на руль.

– Пару месяцев. До этого работал на заводе, но его обанкротили и теперь приходится таксовать. Работа не пыльная, конечно, но не денежная.

– Помногу приходиться работать?

– С семи утра до восьми-десяти вечера, когда как, по желанию и необходимости. Правда, утром с одинадцати до часу дня делаю перерыв – "мертвое время". Иногда, когда вызовы уводят на юг, юго-запад, то могу и дольше протаксовать. Хозяина надо мной нет, кроме моего же интереса, так что работаю по своему усмотрению. Устал – вышел из Убера. Надо заработать – включил, поехал.

– А как ваша жена к этому относится?

Андрей уже несколько лет не носил обручальное кольцо, поэтому проницательность Гаянэ его удивила. Видимо, удивление отразилось на лице, потому что она сразу пояснила: "Вы не производите впечатление холостяка". У нее зазвонил телефон. Мельком посмотрев кто вызывает, она сбросила звонок.

– Нормально относится. Мы с ней живем в параллельных мирах: она своей жизнью, я своей.

– Зачем тогда живете?

– Сын у нас, да и разъехаться пока сложновато.

Гаяне посмотрела вперед, переменила позу на прежнюю.

– А виновата жена? – тон ее тоже изменился, сделался вежливо-суховатым.

Нить того самого живого интереса между ними оборвалась. В салоне повисла неловкая пауза, разбавляемая тихой музыкой из радиоприемника и едва приглушенного шума колес.

– Нет, виноват я сам, – после непродолжительной паузы ответил Андрей и почесал подбородок. – Хотя... , – он хлопнул себя по колену, – знаете, у нее все-таки не хватает желания все вернуть. Она не делает никаких попыток к сближению. Да, я виноват, но она может ведь сделать шаг навстречу. А так мы все более чужими становимся.

– Мужчина, должен делать шаг навстречу всегда, тем более в такой ситуации. У вас все есть для счастья.

Гаянэ сказала все с такой силой, убежденностью, что Андрей сразу даже не нашелся, что ответить на это нравоучение со стороны совсем постороннего человека. Только он собрался с мыслями, как у нее снова зазвонил телефон. На этот раз она ответила и оставшуюся часть пути говорила с кем-то по работе.

Высадив руководительницу проектов перед ее офисом возле Чернышевской, Андрей поехал на север по направлению к дому.

Мужик

– Мы все жертвы монотеизма.

– Чего? – Андрей переспросил.

– Монотеизма, – повторил мужик, – это когда Бог один.

– А..., – понимающе кивнул Андрей.

На вид мужику было не больше пятидесяти. Андрей посмотрел на него внимательно. Плохонькая поношенная одежка сидела на нем как влитая. "В больницу другую и не одевают, тем более в "Мечниковскую". Видать прижало мужика, раз о боге вспомнил", – Андрей перевел взгляд вперед, где идущая машина, вспыхнув тремя ярко красными точками, стала резко тормозить, и ее немного понесло в сторону. Коротко выругавшись про себя, он тоже с силой надавил на педаль и уперся в баранку. "Еще аварии мне не хватало для полного счастья". Мужик, весь, подавшись вперед, повис на ремнях безопасности. Как ни странно, но он не придал этому инциденту ни малейшего значения, продолжая рассуждать о своем.

– Раньше, когда люди придумывали себе много богов, как в Древней Греции, например, или духов там, то они ставили свою жизнь в зависимость не от одного Бога. У них был целый пантеон, где каждый бог имел свою сферу ответственности, поэтому у каждого человека был выбор кому и когда молиться, делать жертвоприношения.

Мужик замолчал. Он смотрел куда-то вправо и, похоже, что-то обдумывал. Помолчав немного, он продолжил не поворачиваясь.

– Подлинная свобода жила в Древней Греции. Там правил народ, который поклонялся тому, кому хотел поклоняться, и выбирал правителя такого, которого считал достойным поставить над собой.

– Да, повезло им. Нас вот никто не спрашивает.

– Вот-вот. Мы привыкли, что за нас все решают, и ответственность за свою жизнь мы перекладываем на Бога и царя.

– Но Бог-то один ведь?

– А бог его знает, – скаламбурил мужик. – Но это не значит, что наш правитель должен быть его наместником на земле, и вершить наши судьбы по своему усмотрению, – решительно рубя воздух рукой, сказал он, как отрезал.

– Это да, – согласился вслух Андрей, а про себя подумал: "Решительные мне сегодня все какие-то попадаются: Гаянэ, теперь этот... Во, несет человека, хотя про правителя все правильно сказал".

Мужик замолчал и слегка "обморозился". Андрей, чтобы поддержать беседу в комфортном для пассажира направлении начал рассказывать про одного парня, которого подвозил пару дней назад.

– Я тут позавчера вез парня. Он с бородой был и весь в наколках. Всякие разные такие татуировки, цветные. Я его спрашиваю, зачем так себя исколол всего, оно может и красиво, но быстро ведь надоест, что потом делать будешь, а он мне говорит: "Это не простые татуировки, они с сакральным смыслом". Я, говорит, их бил для того, чтобы получить силу, как наши предки делали. Я ему говорю, мол, церковь-то запрещает, а он говорит: "я как раз церковь и христианство не принимаю, а принимаю славянские и скандинавские верования". Говорит, типа, христиане слабые стали, из-за любови к ближнему и всего такого, поэтому нас теперь мусульмане сильно притесняют, чтобы этого не случилось, русские должны опять к язычеству вернуться и стать сильными, как раньше. Я ему отвечаю, что, ведь, завоевания Казани там и Астрахани предки наши уже крещеными проводили, а он говорит, от крещения не так много времени прошло, поэтому они еще сильные были по инерции, а вот теперь все, выдохлись. И на Западе они тоже все слабые. Вот в Англии молодежь к своим корням от викингов возвращается, тоже тату бьют сакральные и мусульман не боятся. Все, говорит, из-за противостояния цивилизаций происходит: нашей и мусульманской, но мы сильнее, поэтому победим. То что в Европе они слабые стали – это факт, вот по телевизору тоже показывают как негры и арабы французов и немцев бьют. Кончать надо с толерантностью этой, я считаю.

– И от христианства отказаться? – мужик повернулся от окна к Андрею. – Интересная теория. Значит надо снять крестик, отрастить бороду, набить каких-то сакральных тату и к тебе придет сила? Типа, ты джедай, и все исламисты при твоем появлении сразу будут обращаться в бегство. Милая такая теория.

– Нет, но он еще сказал, что занимается древнеславянским рукопашным боем. Он такой здоровый вообще-то.

– А хорошо учиться он не пробовал? Уже лет сто пятьдесят как изобрели кольт, который уровнял шансы сильного и слабого. Теперь превосходство у того, кто обладает более совершенным оружием, а это все следствие развития науки, которой у исламистов как раз нет. Еще пройдет лет двадцать и развитые страны откажутся от нефти, и тогда исламистам не на что будет покупать современное оружие и финансировать террористов по всему свету. И тогда им всем захочется в "разложившуюся" Европу и США. Сейчас беженцев и мигрантов еще не так много, а вот через двадцать лет они все полезут оттуда сюда. После этого цивилизованный мир должен будет придумать механизм ассимиляции огромных орд с Ближнего Востока, состоящих из необразованных забитых людей, низкоквалифицированной работы для которых к тому времени ни в Европе, ни в Америке не останется.

– А нам как противостоять им? Но Вы же сами говорили о Древней Греции, о их язычестве и многобожии. У нас же тоже вече было, народная демократия. Нам есть чему подражать и учиться у предков. Наше-то наследие, чем хуже?

– Прежде всего, тем, что у нас не было Аристотеля и Платона, Архимеда и Пифагора, Гомера и Еврипида. Нам не у кого учиться.

– Но это, тем не менее, не делает наших прадедов плохими. Мы-то с вами здесь, и говорим на русском. – Андрей разозлился на мужика за такое пренебрежение к общим предкам. Плевать он хотел на его гребаную оценку за поездку, хрен с ней. Чего прикидываться? Тем более в уже большом на сегодняшний день количестве оценок его  одна звезда погоды не сделает.

– Но едем-то мы на корейской машине, а не на отечественной. – Мужик ехидно взглянул на Андрея.

– Ну и что? На ракетах с ядерными боеголовками, которые стоят на боевом дежурстве, тоже написано по-русски, и каждый винтик там сделан у нас. На всякий случай, я служил в ракетных войсках. Это наши предки передали нам силу, волю бороться и выживать в тяжелейших условиях. – Андрей сжал правый кулак. – Только благодаря им мы сегодня говорим по-русски и имеем возможность покупать всякие телефоны, машины, одежду...

– Продукты, – закончил за него мужик. – Вот именно, сами мы уже ничего не умеем производить кроме ракет, – мужик подумал и добавил, – да и ракеты уже разучились.

– Здесь, да. Согласен. Но это из-за коммунистической ерунды мы разучились работать. Как сейчас модно говорить, демотивировали нас. Только нефть и газ остались, на них и живем. Но шевелится в народе еще воля, не хотим за просто так сдаваться. Мы еще повоюем.

– Может, хватит воевать уже? – Мужик недовольно посмотрел на Андрея.

– Нет, я в смысле поборемся еще за себя. Воевать не надо, от этого ничего хорошего, только плохое.

Оставшуюся дорогу до Озерков оба молчали. Минут через пять после высадки у Андрея появилась еще одна пятизвездочная оценка, подарок, на который он и не рассчитывал после такого разговора.

Представительница фауны и влюбленные дети

В поиске заказа пришлось прокатиться аж до Гражданки. Уже на повороте направо на Суздальский пришел вызов. Адрес находился рядом с бывшим Специальным конструкторским бюро вычислительной техники «Искра». Этот институт, когда-то большой и значительный был странным порождением, одним из многих тысяч, неконкурентоспособной социалистической экономики. Андрей знал одного человека, который когда-то занимательно проводил время в этом институте. Теперь в здании КБ сидело множество всевозможных конторочек и конторок. Андрею пришлось резко перестраиваться через две полосы налево, чтобы развернуться в обратном направлении. Подрезав шедшую сзади машину, получил привычный для таксиста сигнал возмущения в корму. Пытаясь сгладить вину, моргнул два раза аварийкой, за что еще раз был обруган обиженным протяжным гудком. Развернувшись, Андрей надавил на газ. До разворота на противоположную сторону проспекта надо проехать еще два длинных квартала. «Почему вызов не пришел на пять минут раньше, когда он проезжал мимо? Закон подлости, блин. Теперь бензин приходиться жечь вхолостую. Одни расходы. Пока сюда ехал, теперь до адреса надо возвращаться. Что за жизнь? И Марина не звонит, опять обиделась, наверное. Вот за что это, работаешь как папа карло, а жена все равно не довольна?». Его размышления прервались звонком клиентки.

– Вы где уже? – вылетел из трубки и ударил в барабанную перепонку капризный голос девочки-подростка.

– Здравствуйте. Я подъезжаю. Через пять минут буду у вас. Я могу вас подождать на самом проспекте, не заезжая в карман? – Предложил Андрей. Ему не хотелось ехать почти до самого перекрестка, разворачиваться там и пробираться по забитому машинами карману в обратном направлении еще метров триста.

– Нет, подъедте к дому, пожалуйста, – ответила, чуть подумав, девушка уже твердым голосом.

– Как скажете.

Клиентка отключилась. Его худшие ожидания подтвердились, в забитом кармане встречные машины не могли разъехаться. Андрею пришлось подождать, и пропустить две машины, затем быстро разогнаться, рискуя случайно кого-нибудь зацепить, чтобы успеть проскочить до новой встречки как можно больший кусок пути. Карман заканчивался тупиком, в котором, переминаясь с ноги на ногу, стояли две девушки и юноша. Андрей подъехал к ним вплотную. Одна из девушек небольшого роста подошла к машине, резким уверенным движением открыла переднюю пассажирскую дверь и утвердительно спросила: "Вы из Убера?"

– Да. А вы Лена, правильно? – Андрей склонился чуть вправо в ее сторону, но девушка, не ответив, повернулась к спутникам и сказала: "Это мое такси, поехали".

Ребята, два юных создания, садясь, по-детски трогательно поздоровались с ним. У Андрея сразу потеплело на душе. Что-то отеческое шевельнулось у него, глядя на них.

В программе он сдвинул флажок "посадка", открыв поездку, и увидел пункт назначения: "улица Почтамтская дом..."

– Музыку оставить? "Максимум" вам не помешает? – спросил он парнишку, севшего на переднее пассажирское сиденье.

– "Максимум, да, отлично, – несколько раз кивнув головой, подтвердил парнишка.

Девчонки о чем-то оживленно говорили на заднем сиденье. Его девушка села позади него. Она наклонилась вперед и, положив правую руку на спинку переднего кресла, начала медленно перебирать его волосы. Он тут же взял ее за руку и замер. Он то смотрел на приборную доску, то вперед, то вбок, провожая взглядом убегающие назад столбы, дома. Чувствовалось, что поначалу парнишка не знал как ему распорядиться своими свободными минутами, пока любимая разговаривает с подругой, но затем он стал потихоньку поглаживать ее руку. Прислушавшись к разговору и несколько раз взглянув в зеркало заднего вида, Андрей понял: его любимая только делает вид, что поддерживает беседу, периодически вставляя какие-то фразы и одобрительные кивки. На самом деле девушка была полностью увлечена игрой с любимым. Их руки ласкались, как щенки, живя как бы своей отдельной жизнью. Все это Андрей хорошо подмечал боковым зрением.

– Скажите, мы можем их завести в Ручьи к платформе? – Неожиданно спросила капризная клиентка.

– Да, конечно. Это по пути.

– Очень хорошо, – одобрила мою сговорчивость капризная девушка.

Через десять минут мы высадили влюбленную парочку возле железнодорожной платформы.

– Слава богу, я избавилась от этих фриков, – ноюще-капризным тоном доложила кому-то в телефон неприятная девушка. – Ой, ну она вообще такая типа вся влюбленная, – растягивая гласные на окончаниях, продолжала жаловаться девушка. – Сами нищеброды такие, я их до станции довезла на такси, а туда же про какую-то квартиру мечтают. Да, и родители у них нищеброды, – подтверждая слова собеседника, проблеяла она. – Ладно, х... с ними, – закончила она обсуждение своей подруги. – Мы с тобой сегодня после ужина куда-нибудь рванем?

Андрей посмотрел в зеркало назад. Девушка, развалившись по диагонали на диване, одновременно разговаривала и что-то искала в своей огромной косметичке. Ее скрещенные ноги лежали между передними сиденьями, при этом она все время говорила. Эта представительница третьего, если не четвертого эшелона "золотой молодежи", похоже, лезла из кожи вон, чтобы всецело быть похожей на обитательницу модных ночных клубов. Такое у Андрея сложилось мнение. Удавалось ли ей это неизвестно, других представителей этой флоры и фауны Андрей в жизни не встречал.

Под непрерывное стрекотание представительницы клубной фауны, его мысли вернулись к влюбленным. "Как все странно с любовью, все-таки. Как она преображает, даже меняет людей. Вот носит человека в океане жизни, как щепку, и нет ему нигде покоя и пристанища. Мерит он себя по другим, а другие все разные и непохожи на него, а он на них, и не возникает ничего, кроме трения между ними досаждающего и порождающего только постоянную нервозность. А вот когда встретит один человек другого, и вдруг поймет, что это тот или та, с которым они вместе, соединившись, создадут целый новый мир, тогда это и называется любовью. И не специально соединяются, а их неосознанно тянет друг к другу, как молекулы в химии, безотчетно, неотвратимо. Тогда уже все остальные вокруг становятся неинтересны и незначительны. Отношение и мнение других больше не интересует влюбленных. Точка отсчета, мера всех вещей для них находится только внутри их мира". К такому выводу пришел Андрей, наблюдавший как-то за парочкой влюбленных, ехавших в трамвае. Ребята отличались от остальных. Отпечаток болезни Дауна или какой-то другой похожей болезни проступал на их лицах. Они были вполне самостоятельными, но не совсем развитыми, как их сверстники. Эти два трогательных человечка стояли всю дорогу в обнимку и смотрели друг другу в глаза. Андрей не обратил бы особого внимания на них, если бы не наблюдал девушку каждое утро в этом трамвае. Наверно она также как и он ездила на работу, или в свой интернат, кто знает? Но сегодня ее глаза поразили Андрея. Эти глаза, которые всегда смотрели на окружающих немного затравленно, немного бессмысленно, сегодня были глазами взрослой влюбленной девушки. Растворившись в друг друге, они создали нечто новое, совсем отдельное, такое, что уже не нуждалось в одобрении или поддержке со стороны "большого мира". Они обрели независимость от всех, и плевать они хотели на косые взгляды и кривые усмешки, которыми их "награждали" некоторые пассажиры этого раннего трамвая, и которых они раньше так боялись. Ребята теперь жили в согласии с собой, принимая себя и друг друга такими, какими они есть, без каких-либо задних мыслей о том, кто кого достоин или нет. Вот тогда Андрей сформулировал для себя, что такое любовь. В этой нетипичной паре молодых совсем еще наивных ребят, почти детей, как в капле воды, выпукло явилась любовь во всем своем величии. Любовь – это химическая реакция соединения, при которой выделяется огромное количество тепла. Так он определил ее для себя, вспомнив школьный курс химии. Сейчас он еще раз наблюдал за любовью в ее чистом, беспримесном виде, и это его радовало, навевая что-то почти забытое, почти утраченное, светлое. Тихими привидениями явились его юные годы, их прогулки с Мариной, когда в белые ночи они вдвоем бродили по пустому городу, когда он шутил, что-то рассказывал, а она слушала и восхищалась. Когда мир существовал только тот, который они видели в данный момент вокруг себя, и мир был восхитителен, а в середине этого мира стояла трогательная, юная и бесконечно прекрасная Марина.

– Побыстрее нельзя, а то я опаздываю? – Капризный голос представительницы фауны неожиданно прервал его воспоминания.

– Извините, я еду по навигатору Убера. Сейчас в центре везде пробки.

– Слышишь? – Как бы жалуясь, спросила кого-то в трубке, – "сейчас везде пробки", – передразнивая, процитировала она. – Короче, я опаздываю. Подожди меня в самом метро. Подожди, – она отвернула микрофон ото рта, не отнимая при этом телефона от уха, и обратилась к Андрею: – А мы можем по дороге заехать на "Адмиралтейскую"?

– Да, если вам надо, то заедем, – Андрей утвердительно кивнул.

– Слушай, мы за тобой заедем. – Выслушав ответ, она опять обратилась к Андрею, – А когда мы сможем туда доехать?

Андрей посмотрел на навигатор, прикинул количество пробок, и ответил: – минут через двадцать.

– Минут через двадцать, – чуть плаксивым голосом передала информацию представительница фауны. Дальше, она уже другим голосом продолжила: – Ладно, а что у тебя с этим..., как его...

Андрей опять ушел в свои мысли. На Адмиралтейской к ним присоединилась еще одна представительница фауны, как Андрей их для себя определил. Через восемь минут он высадил их на Почтамтской, с облегчением закрыв поездку.

– Приятного вечера, – сказал он и поставил в Убере клиентке пять звезд.

Вместо ответа представительницы фауны оглушительно хлопнули дверьми и проследовали в сторону ярко освещенного входа в ресторан проекта "Гинза проджект".

Влюбленные студенты

Бензин заканчивался. Андрей вышел из системы и стал в навигаторе искать заправку. Чтобы заправиться пришлось покрутиться. Снова войдя в систему, он обнаружил понижение рейтинга. В голове взорвалось: «Вот сука! Я же по пробкам ехал не специально, она же видела, что везде все забито. Кто виноват, что она такая тупая сука, назначает время встречи, не думая о том, что заказывает машину, а не вертолет!?». Его захлестнула волна возмущения. Захотелось вернуться, найти ее в этом гребанном ресторане и башкой несколько раз ударить об стол. Возмущение и обида на несправедливость охватили Андрея. Все хорошее, что он испытывал пару минут назад, мгновенно исчезло, выброшенное из сознания черной волной гнева. Конечно, он понимал, что не поедет мстить этой вредной сучке, что через десять минут гнев схлынет, и ему уже будет не так больно от человеческой злой глупости и несправедливости. Но сейчас хотелось одного: рвать и метать. Чувство обиды, когда тебя окатила грязью из лужи проезжающая мимо машина, и ты понимаешь, что для водителя это всего лишь ничего не значащий момент, о котором он, в уезжающей все дальше машине, возможно, даже не думает, душило Андрея своей бессмысленностью. Такие моменты либо еще долго мучают, либо отпускают легко, все зависит от отношения человека к такого рода происшествиям. Андрей всегда был отходчивым, поэтому выпустив пар в двухминутном трехэтажном мате, он успокоился, включил Убер и стал медленно пробираться по направлению к мосту Лейтенанта Шмидта, как его называли до недавнего времени.