Текст книги "Когда плачет скрипка. Часть 2"

Автор книги: Виктор Дан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Михаил протянул удостоверение. Сварчевский с ним ознакомился и протянул руку:

– Майор Сварчевский. Будем знакомы! Так в чем состоят ваши проблемы.

– Полтора месяца назад начальник следственного отдела Николай Петрович Манюня разговаривал по международному телефону с подозреваемым Крамаром. Он сейчас в Хайфе. Выехал якобы к больному родственнику, а заграничный паспорт у него был. Однако у Манюни есть и другая версия…

– Ближе к сути, у меня мало времени.

– Каким-то образом содержание разговора стало известно журналисту Письменному. Он написал фельетон. Следствием разглашения стало покушение на Манюню, что подтверждает правомерность других версий. Настоящему преступнику нужно помешать…

– Все это ваши домыслы, – резко перебил Сварчевский. – Упустили этого еврейчика, а теперь придумали себе оправдание, потому что вам его не достать. Пока Украина станет субъектом международных отношений, обменяется посольствами с Израилем и подпишет соглашение о выдаче преступников, много воды утечет. К тому времени ваш Крамар затеряется в еврейском “гетто” в Нью-Йорке под другой фамилией.

– Наше ротозейство не изменяет оценку действий Письменного и тех, кто ему помогал.

– Кто ваш руководитель?

– Я направлен решением областной прокуратуры в распоряжение Сумченко именно для расследования этого дела.

– Какого? О публикации фельетона?

– Речь идет о двух, возможно даже трех, нераскрытых убийствах и покушении.

– Ну и занимайтесь убийствами и, если вам делать нечего, надуманным покушением и не суйте, извините за резкость, свой нос в наши дела.

– Вы хотите сказать, что фельетон это дело вашего ведомства?

– Я хочу сказать, занимайтесь своим делом! У вас есть решение прокуратуры о возбуждении уголовного дела против автора фельетона?

– Как только мы установим, что Письменный ознакомился, официально или неофициально, с записью разговора, то за этим дело не станет. Но мы не сможем установить этот факт без вас.

– Вы так ничего и не поняли! Разговор окончен…, – Сварчевский резко встал, повернулся и уже с порога буркнул: – Всех благ!

Михаил некоторое время остался один в комнате размером не более два на три метра со стенами, покрытыми звукопоглощающей плиткой. Установилась давящая тишина. Казалось, он слышал стук своего сердца.

“Нет сомнения, что я допустил тактический промах. Нужно было попытаться заручиться поддержкой Сумченко. Пусть бы даже он отказал, что было бы косвенным доказательством его роли в этом деле. Результат был бы как сейчас, но моральное превосходство осталось бы на моей стороне. Теперь же он попытается приписать мне превышение полномочий. Получается, что я сам дал ему в руки способ скрыть истинные мотивы его отказа прищучить Письменного. Что нужно сделать после проигрыша первой партии? Выиграть вторую, чтобы получить право на следующую, третью партию? Найти водителя самосвала! Другого способа нет”, – пришел к выводу Михаил и это конкретное, пусть даже не новое решение помогло ему забыть горечь неудачи.

Новых фактов еще не было, но Михаил направился, как обещал, на встречу с Манюней. Нужно было разработать план защиты от Сумченко и обсудить одну идею, которую возникла у Михаила еще в мае, но так и не была реализована. Тогда казалось – Крамару от фактов некуда деться, а вероятность успеха идеи была ничтожной. Речь идет об обследовании территории санаторного парка с целью поиска орудия убийства. Будучи школьником Михаил однажды помогал следователю. Теперь новое поколение должно помочь ему. Михаил решил в ближайшей школе попросить третьеклассников, чтобы просмотреть каждый квадратный метр территории. Это был самый подходящий возраст. Достаточно взрослые, чтобы соблюдать аккуратность при такой грязной работе, и достаточно юные, чтобы не утратить любопытство и интерес к игре в “сыщиков”.

Манюня был расстроен. Снятие гипса с руки отложили. Лечащий врач решил сделать еще одну контрольную рентгенограмму. Возможно, это была просто перестраховка – пациент был серьезным, но в положении Манюни настроение определяется куда более мелкими вещами. Однако он выслушал Михаила внимательно, и, хоть был немногословен, несколько полезных советов дал.

Основной из них – не доказывать свою правоту Сумченко, даже если есть аргументы, а сослаться на свою неопытность и чрезмерное старание. Аргументы пригодятся позже, когда появится третья, более объективная (а лучше враждебная Сумченко) сторона.

В конце разговора Михаил решил выяснить, что может добавить Манюня к материалам папки “М” по поводу Зуба, Совы и Альтмана, упомянутого в стенограмме.

– Почти ничего. Мы только начали работу с соседями. Приглашали их в Управление по одному и небольшими группами. Пытались составить фотороботы. Слово “Альтман” они вообще не слышали. Одна перевела с немецкого. Альтман – старик. Тетка Ларисы вздрогнула и поменялась в лице, но я от нее ничего не смог добиться. Зуб и Сова – клички людей, посещавших Белостенную-старшую. Зуб – моложе. Будто одно время снимал у нее комнату. Сова посещал ее редко, но относительно регулярно. Их видели незадолго до убийства, но не вместе. Не успел проверить в ЖЭКе домовую книгу. Сходи, это не займет много времени.

– Этот Зуб мне кого-то здорово напоминает…

– Наркомана. Они все на одно лицо…

– Я не так часто встречал наркоманов, чтобы у меня выработался их обобщенный портрет.

– Нужно продолжить работу с соседями и потом встретиться с работниками отдела борьбы с наркотиками. Возможно, они по фотороботам узнают своих подопечных…

Глава 3
На связи Хайфа

Утро выдалось суматошным. Пока Михаил ожидал инспектора ГАИ, его разыскала секретарша Сумченко и начала с упреков, что его нельзя найти.

– Сам факт, что вы разговариваете со мной, опровергает ваше утверждение. Нужно было сразу позвонить по телефону, который я вам оставил, и Тамара Борисовна разыскала бы меня в пять минут.

– Я куда-то дела вашу бумажку с телефоном… Вас срочно разыскивает Иван Игнатьевич.

– Ладно! Вас прощаю. Повинную голову меч не сечет. Соедините меня с Сумченко…

– Его сейчас нет на месте. Обещал через час.

– Тогда я выеду на место аварии, а после возвращения зайду к нему.

Инспектор не появлялся. Михаил опять позвонил дежурному ГАИ. Инспектора нашли. Оказалось, ему неверно передали. Он ждал звонка. Договорились о встрече на выезде из города.

Поездка к месту аварии заняла минут двадцать, включая остановку, чтобы подобрать инспектора. Инспектор оказался невысоким толстяком лет сорока с круглым лицом, кирпично-красным от постоянного пребывания на воздухе и соответствующего аппетита. Догадка Михаила об аппетите получила подтверждение в первые пять минут, когда инспектор попросил не задерживать его долго и доставить домой к двенадцати часам на обед.

– А я хотел объехать с вами еще пару колхозов, да поискать виновника …, – поделился своими планами Михаил.

– Вашему начальству, конечно, виднее, а мое меня не отпустит. Сейчас еду с вами по собственному почину. Понимаю, что вы сами будете искать долго…

– Разве дело уже закрыто?

– Нет. Мы разошлем письма руководителям хозяйств, те дадут команду своим службам поискать характерные повреждения и сообщат нам, если найдут что-нибудь подозрительное…

– Или примут меры, чтобы окончательно скрыть эти повреждения.

– Значит не судьба…

– Ответ бюрократа, – не выдержал Михаил.

– Ты молодой еще и горячий. Знаешь, сколько бывает в районах и городе таких аварий каждый месяц?

– Не каждый месяц сбивают начальника следственного отдела…

– Остальные тоже люди. Вы сами можете поискать машину, если вам не нравятся наши “бюрократические” методы…

Вскоре приехали на место. Инспектор подробно описал ситуацию. Где стоял у посадки и как выехал грузовик на трассу, где произошло столкновение. Михаил без труда нашел место, куда влетел кувыркаясь “Москвич” Манюни. Поломанные поросль и несколько молодых деревьев смягчили удар. Ободранные стволы еще светись белым через лохмотья коры, словно костями.

– Как вы определили, что грузовик стоял?

– По следам пробуксовки при трогании с места. Потом, у него из картера капало масло. Он стоял долго. Может быть полчаса или час. Во-первых, масла было много. С заметно большой утечкой масла его бы не выпустили из гаража. Во-вторых, он стоял на обочине, то есть на траве, освободив выезд на трассу. Этого не делают при остановке на одну минуту…

– Похоже на засаду.

– Или на нужду.

– Тогда у него серьезно разладился желудок, если ему потребовалось полчаса. Не хотите поискать в посадке прямых доказательств своей версии? – последнюю фразу Михаил произнес с нескрываемым раздражением.

– Поищи лучше опровержение. Тебе, я вижу, нужнее…

После этого они сели в машину и молчали всю дорогу. Точнее молчал Михаил, а инспектор с шофером перебросились несколькими фразами, комментируя на обратном пути дорожные ситуации и поведение водителей.

– Отвези меня в ЖЭК-19 и возвращайся в управление, – попросил Михаил, когда они высадили инспектора.

– Где это?

– Где-то в районе Санаторного переулка. Там уточним у местных, они наверняка знают…

“Нужно было бы заехать к Сумченко, как обещал”, – вспомнил Михаил. – “Впрочем, пусть подождет. Может, остынет немного”.

Михаил зашел к паспортистке и представился. Потом они вместе направились в бухгалтерию. Домовые книги были в работе – в связи с изменением тарифов на коммунальные услуги готовились новые счета. Однако Михаила постигла неудача. Старая домовая книга была похищена месяц назад и ему показали новую, только что восстановленную.

Зачем ему новая? В ней только те, кто прописан в настоящее время. Любопытно, кто прописан в квартире Белостенной сейчас? Антонина Васильевна Безух и Антон Сергеевич Безух.

– Вы не знаете, кто это такие? – спросил Михаил у паспортистки.

– Так это племянница убитой и сын племянницы.

– А муж почему не прописан?

– Она в разводе.

– Вы что, всех так хорошо знаете?

– Многих знаю. Весь этот дом недавно пришлось оформить заново, когда восстанавливали домовую книгу.

– Они прописаны в этой квартире. Племянница очень давно, хотя жила у матери. Сын ее – с шестнадцати лет. Сейчас хотят переехать, но милиция опечатала квартиру.

“А я не удосужился узнать хотя бы родственников Белостенной. Сколько же лет этому парню и кто он, чем занимается?” – упрекнул себя Михаил и стал опять листать домовую книгу.

Год рождения семьдесят третий, почти восемнадцать, учащийся техникума. Нужно его разыскать. Почему о нем ничего нет в материалах Манюни? Неужели фигура Крамара все затмила. Себя оправдывал тем, что расследованием убийства Белостенной-старшей он тогда не занимался.

Перед уходом Михаил вдруг вспомнил, что не выяснил обстоятельства пропажи домовой книги.

– Кто расскажет, как случилась пропажа домовой книги, – обратился он к бухгалтеру.

– Ее украли. Пришел парень, назвался студентом и стал говорить, что его послала хозяйка, у которой он снимает угол, выяснить с какого числа он прописан. Вроде ей установили завышенную квартплату за прошлый месяц, а живет он только с текущего месяца. Только я достала книгу, заходит другой парень, называет меня по имени-отчеству и говорит, что меня приглашают к телефону в соседнюю комнату, так как мой почему-то все время занят. Я поспешила к телефону, но оказалось, что никакого звонка не было. Возвращаюсь к себе, а парней и след простыл, и книги, как не бывало…

– Посмотрите! Они похожи на этих? – Михаил показал фотороботы Зуба и Совы.

– Нет, как будто… Да и видела их всего минуту краем глаза. Такая привычка. Слушаешь посетителя, а сам что-нибудь продолжаешь делать. Их тут за день уйма проходит…

К тетке Ларисы он позвонил минут через пятнадцать, после того как покинул ЖЭК. Она была дома. Представился, напомнил ей, что они уже виделись в доме ее сестры в те печальные дни.

Она сказала, не помнит. Вполне допустимо в той ситуации.

– Мы расследуем убийство вашей сестры и нам нужна ваша помощь. А вы вводите нас в заблуждение. Прежде вы говорили, что дочь живет отдельно.

– Она прописана не здесь…

Он отметил тесноту двухкомнатной квартирки с крошечной кухней. Они сидели в комнате не более четырнадцати квадратных метров, которая служила, очевидно, спальней двум женщинам и общей комнатой, так как телевизор находился здесь же. К тому же она была проходная. Узкая дверь вела в комнату внука. Однако обстановка была довольно дорогая, а телевизор был японский, причем с видеомагнитофоном.

– Вы заинтересованы в том, чтобы найти убийцу вашей сестры?

– Я уже говорила, что ничего не знаю. Вы работаете в милиции или я? Это ваша обязанность – искать преступника.

– Без помощи родственников и соседей найти преступника очень трудно. Особенно, когда он не оставил следов. Мы предполагаем, что ваша сестра знала убийцу. Она его впустила в дом. Он хорошо знал квартиру, так как ушел через запасной выход и закрыл его на ключ. Ваша дочь и внук прописаны в той квартире. У дочери есть от нее ключи?

– Вы хотите сказать, что это она убила?!

– Пока нет для этого достаточных оснований. Кстати, где она?

– На работе.

– У вас есть ее рабочий телефон? Хочу договориться о встрече.

– Оставьте ее в покое. Зачем вы нас терзаете, вместо поиска преступника?! – она готова была расплакаться.

– Дайте мне ее рабочий телефон, все равно ведь узнаю.

– Мне неоткуда звонить…

– Где она работает? Не подавать же мне на розыск?!

– В седьмой аптеке, – ее губы дрожали.

Михаил уже однажды видел ее истерику и попытался предотвратить повторение.

– Мы вас не обвиняем. Но и вы нас поймите. По статистике подавляющее число убийств совершается родственниками и знакомыми. Обычно что-то не поделили или из-за наследства. Вы, кажется, единственная наследница. Ваша дочь прописана у нее, а вынуждена жить в такой тесноте в свои сорок лет…

– Как вам не стыдно! Я ей так обязана, моя дочь ее так любила…

– Еще раз повторяю, мы повидали многое. Если бы вы рассказали все, что знаете о знакомых вашей сестры, нам легче было бы найти преступника.

– Я никого не знаю!

– Посмотрите внимательно, возможно вы их видели у сестры. Один из них даже снимал у нее комнату, – Михаил показал фотороботы.

– Нет, не видела! – она даже отвернулась, демонстрируя полное нежелание помочь.

– Тогда не смею вас больше беспокоить! – Михаил покинул неприветливую хозяйку.

Он прошел несколько шагов по улице, вдруг у него возникло желание задержаться и посмотреть, какие действия предпримет тетка Ларисы. Булочная напротив была удобным местом наблюдения. Михаил купил бублик и стал его есть, наблюдая в окно дверь подъезда. Он уже подумывал, не купить ли второй, как она торопливо вышла из подъезда.

Он последовал за ней до угла, где она вошла в телефонную будку и кому-то позвонила. Михаил почти не сомневался, что звонила дочери. Он не хотел себя обнаружить и затерялся в толпе, ожидающей на остановке трамвая.

Седьмая аптека размещалась на первом этаже нового жилого дома на пересечении двух старых оживленных улиц. Дом был высокий и производил впечатление утеса омываемого бурными потокам.

“Бойкое место”, – отметил Михаил и толкнул стеклянную дверь аптеки. Он сразу направился к двери с табличкой “Служебный вход”. Дорогу успела перекрыть девушка в белом халате:

– Сюда нельзя!

– Милиция! – для краткости представился Михаил. – Проведите меня к Антонине Васильевне Безух.

Девушка пошла впереди и вскоре Михаил оказался перед дверью с табличкой “Заведующий”. После стука, вошел.

За большим письменным столом сидела женщина лет сорока и пила чай из красивой чашки. Перед ней на столе стоял поднос с чайным сервизом в тех же тонах, что и чашка – кобальт с позолотой. Золото на пальцах, золотая цепь на белой блузке под горло – весь этот блеск не мог скрыть того, что она некрасива. Грубое белое лицо с крупными чертами, слегка на выкате глаза. Только серый цвет глаз был, наверное, такой, как у Ларисы, ее двоюродной сестры.

– Следователь прокуратуры Гречка. Мне нужно поговорить по делу об убийстве вашей тети.

– Вита! – позвала заведующая.

В дверях появилась та же молодая девушка.

– Убери поднос и проследи, чтобы меня не беспокоили.

Когда Михаил прикрыл за Витой дверь, она продолжила:

– Слушаю вас!

– Вам звонила ваша мама и рассказала, что меня интересует.

– Нет, не звонила. Так, я слушаю вас!

– Она мне сказала, что звонила.

– Еще раз отвечаю, нет!

“Кому тогда она звонила?” – мелькнуло в голове Михаила. – “Скорее всего врет. Хотя, что собственно плохого в этом звонке? Следователь приходит не каждый день и такой приход приятным не назовешь. Почему бы не предупредить близкого человека?”

– Мы ищем убийцу вашей тети. По всем признакам она знала этого человека и доверяла ему. У нее был квартирант. Кто-то из этих…, – Михаил показал фотороботы. – Может быть, вы видели их?

– Не помню. Не знаю… – ответила она, не задумываясь.

– Я тоже не знаю, что и сказать? Вы даже не сделали паузу для приличия, перед тем как ответить нет. Вы заинтересованы найти убийцу вашей тети?

– Молодой человек! Вам никто не дал право оскорблять людей, у которых и так горе…

– Вы уже один раз сказали мне неправду. Скрыли звонок своей матери.

– Вы мне тоже соврали, так что счет один один.

– Да, ваша мать звонила не по моей просьбе. Она так же, как и вы была со мною неискренней. Однако цена моего и вашего вранья разная, – после паузы Михаил продолжил.

– Я, может быть, не очень ловко пытаюсь заставить вас сообщить мне факты, которые помогут найти преступника. А вы скрываете эти факты, значит, скрываете преступника! Может быть, вы с ним связаны общими интересами?

Она насторожилась. Лицо приняло жесткое выражение. Проступил румянец.

– Вы напрасно терроризируете честных людей! Выпустили убийцу Ларисы… Что мы можем сказать вам после этого?!

– Мы выпустили невиновного человека. Он не ангел, но Ларису не убивал и вашу тетю тем более. Нужно найти настоящего убийцу или убийц, а вы не хотите помочь. Так что мне думать в таком случае?!

– Если бы мы что-нибудь знали, то сообщили бы… – она заговорила совсем другим тоном.

– Ловлю вас на слове! Может быть, вы помните, откуда ваша тетя узнала о тех трех студентах, которые приставали к Ларисе на улице? – решил воспользоваться переменой настроения собеседницы Михаил.

– От милиции.

– Вы уверены? Может быть, от соседей?

– Нет, мы узнали только после их ареста. В те дни мы с мамой не отходили ни на шаг от тети. Ошибки быть не может…

– Вы согласны подписать протокол с данным показанием?

– А без этого нельзя?

– Нельзя!

– Конечно, согласна.

– Мы подготовим текст и заедем завтра. Если можно, предупредите вашу маму, что ей также предстоит подписать протокол…

Сумченко заставил Михаила ждать в приемной более получаса. “Психологическая подготовка”, – догадался Михаил и постарался расслабиться в кресле для посетителей. Для приема рядовых граждан у прокурора имелась другая комната, с мебелью попроще. Однако Михаил расслабился слишком и едва не задремал. Во всяком случае, приглашение секретарши зайти в кабинет понял не с первого раза.

– Добрый день, Иван Игнатьевич! – произнес Михаил с порога невинным тоном.

– Жалею, что уступил просьбе Манюни и разрешил пригласить тебя. Говорил ему, что горбатого могила исправит. Опять начинаешь свою самодеятельность…

– Поверьте моему слову, здесь нет никакого умысла. Хочется в начале карьеры как-то проявить себя… Когда узнал, что на Дзержинского есть запись разговора, подумал, что там можно узнать канал утечки информации о ходе следствия. Кто-то воспользовался и организовал покушение…

– Можно считать, проявил! Если ты действительно думаешь о карьере, то впредь ничего не предпринимай без согласования со мной. Потом, эта версия с покушением… Какая-то мания преследования. Впрочем, вполне объяснимая для травмированного Манюни, но не для тебя.

– Очевидно, не хватает практики. Рад и счастлив опереться на ваш громадный опыт. Буду докладывать вам каждый день…

– Только не думай, что у меня есть время возиться с вашими проблемами ежедневно. Достаточно докладывать принципиальные моменты.

– Тогда еженедельно…

– Ладно, ладно!

– Спасибо за урок!

– Не перебарщивай! Хочу сказать еще раз, вы с Манюней не там копаете. Занимайтесь поиском доказательств вины Крамара. Вы его упустили, теперь нужно добиваться выдачи.

– Все понял! У меня есть еще личная просьба. Завтра пятница и я хотел бы уехать на выходные домой. Последний рейс 17:10.

– За свой счет, пожалуйста!

Михаил поехал проведать Манюню, хотя было довольно поздно. Завтра не получится из-за отъезда. Манюня был в хорошем настроении. Правая рука была без гипса. Он не выпускал из нее почти целый день, то кистевой эспандер, то гантель. Михаил застал его за этим занятием.

– Вот восстанавливаю работоспособность…

– И есть успехи?

– Есть, если считать успехом мышечную боль. А как твои дела?

– Кажется, есть маленькая трещина в броне Крамара. Племянница и сестра завтра подпишут протокол, где будет черным по белому записано, что Белостенная не могла рассказать Крамару о Ярмаке и прочих, так как узнала об этом только после их ареста.

– Все-таки Белостенная мертва и Крамар будет стоять на своем.

– Он лицо заинтересованное, а для родственников убитой этот факт имеет нейтральное значение.

– Согласен. Вряд ли покойница тогда после убийства дочери стала бы скрывать от ближайших родственников, что узнала об этих студентах. Она была убеждена или показывала себя убежденной именно в их виновности.

– Завтра к вам не приду. Утром нужно оформить протокол, а затем договориться в школе, чтобы дали помощников. После сразу еду домой.

– Счастливой поездки и привет Анастасии!

В школу Михаил приехал с письмом за подписью зам начальника Управления. Директор школы спросил только, почему не попросили военных. Михаил объяснил, что это очень долго оформлять, и он не уверен в качестве работы. Для этого подходят именно дети с их доверчивостью и фантазией. Договорились, что два третьих класса отпустят с двух последних уроков. Его познакомили с учительницами, классными руководителями, которые будут сопровождать детей. Михаилу оставалось надеяться на хорошую погоду.

С подписанием свидетельских показаний сестрой и племянницей Белостенной-старшей так же не было проблем. Каждая из них внимательно прочитала и подписала без слов. Причем, Михаил сначала получил подпись в аптеке у дочери, справедливо полагая, что в таком случае не придется убеждать ее мать.

Все в этот день сложилось настолько удачно, что домой Михаил уехал рейсом раньше. Однако его не покидало какое-то неприятное ощущение неловкости, словно что-то не так. Оно возникло вскоре после посещения аптеки. Однажды ему показалось, что за ним следят. Все его попытки обнаружить слежку ничего не дали, но ощущение осталось.

Санаторный парк огласился веселым щебетанием. “Идут помощники”, – догадался Михаил и стал распаковывать пакет с “инструментами”. Дома он нарубил из веток полсотни толстых прутьев примерно метровой длины. Дети будут их использовать, чтобы рыться в старой листве. Хорошо еще, что в густой тени деревьев и поросли трава не росла.

Выдался чудесный сентябрьский день. Как раз для прогулок в парке. В такой день искать грибы, а не орудия убийства.

Подошли дети и по команде учительницы нестройно поздоровались. Михаил выстроил их полукругом и провел короткий инструктаж:

– Меня зовут Михаил Егорович. Я – следователь и прошу вас помочь поймать преступника. Здесь недалеко, за этим забором бандит зверски убил девушку, а орудие убийства бросил сюда. Нам нужно осмотреть землю в этом парке. Это может быть камень, гаечный ключ, кусок трубы или молоток… Мы не знаем, что это. Вы растянетесь в цепочку и вот этими палочками будете рыть старую листву, где она есть, и искать что-либо похожее на орудие убийства. Как только что-либо находите, втыкаете в том месте колышек и зовете меня. Все ясно?

– Да! Нет! – ответил многоголосый хор.

– Теперь задавайте вопросы, что неясно.

– А кто убил?

– Мы подозреваем одного человека. Если вы найдете орудие убийства, это нам здорово поможет.

– Чем убили?

– Я уже говорил, чем-то тяжелым. Точнее сказать не могу. Может быть гирей или гантелькой… Знаете? Их используют для тренировки спортсмены… Еще есть вопросы?

– А пэпси будет?

– И пэпси, и пирожные!

– А если не найдем?

– В любом случае! Но тому, кто найдет, будет особый подарок. Все, все! Приступим к поискам. Растягиваемся в цепочку. Вперед не забегать! Сохранять линию… Главное не скорость, а качество! И еще! Соблюдайте гигиену! Руками ничего не брать!

На построение цепочки ушло довольно много времени – энергии у помощников было, хоть отбавляй. После летних каникул они еще не обрели усидчивость и радовались приключению в парке, как козлята первой траве. То и дело раздавалось: Михаил Егорович!

Но то были ложные вызовы. Дети не могли знать, что камнем размером в детский кулачок проломить череп практически невозможно. Но Михаил их не расхолаживал. У них и без того энтузиазм угасал. Цепочка то и дело нарушалась. Начались шалости мальчишек. Кто-то уже фехтовал колышками, изображая мушкетеров. Учительницы метались вдоль шеренги, едва успевая наводить порядок. Кульминация наступила, когда один из мальчишек нашел под кустом использованный презерватив и подцепив его на палку поднял как флаг.

– Это может быть орудием убийства? – с ехидной улыбкой повторял он свой вопрос, шествуя вдоль цепочки к Михаилу.

Мальчики откровенно хохотали. Девочки прыскали смехом и отворачивались. У учительниц округлились глаза, а лица приобрели цвет вареной свеклы:

– Филь! Филипп! Прекрати безобразие! Скажу твоим родителям…

Михаил счел необходимым срочно вмешаться:

– Нет, Филипп! Это не может быть орудием убийства. Ты достаточно взрослый и знаешь, что это служит для защиты от СПИДа. А теперь брось дурачиться и продолжай поиски.

– Дети, соблюдайте гигиену! Обходите стороной всякую грязь, – учительницы успокоились и от истерики вернулись в конструктивное русло.

Михаил пожалел, что втравил детей в это грязное, а главное бесполезное дело. Вся территория парка была, наконец, обследована. Детей построили и повели в кафе, которое Михаил подобрал заранее и договорился с администратором. Там было достаточно места и можно было помыть руки.

Пока дети мыли руки под надзором одной из учительниц, Михаил с официанткой и второй учительницей сдвинули столы и расставили блюдца с пирожными и стаканы с пэпси.

Учительницам и себе он заказал к пирожным черный кофе. Они втроем сидели у конца стола ближе к выходу, чтобы лучше контролировать ситуацию. На лице у Михаила легко читалось разочарование.

– Вы очень расстроены неудачей?! – полу-вопрос, полу-утверждение напомнили Михаилу, что нельзя расслабляться.

– И да, и нет! Мы вам очень благодарны. Вероятность успеха была очень мала, но это снимает неопределенность. У меня к вам просьба – никаких жалоб родителям или руководству школы. Хорошо?!

К Михаилу подошла девочка с красивыми светлыми волосами в виде “конского хвоста”, схваченными узкой лентой. Она заглянула в глаза Михаилу своими светло-серыми блестящими пуговками.

– Можно задать вопрос?

– Вероника! Не мешай взрослым разговаривать!

– Я только один вопросик…

– Пусть задаст.

– Вы очень расстроены, что ничего не нашли?

– Да, расстроен. А разве это заметно даже тебе?

– Еще как!

– Но ты меня уже утешила своим сочувствием.

– Нет, я не об этом! Хочу задать вопрос.

– Задавай, слушаю…

– Обязательно, чтобы, как вы говорили, орудие зверства…

– Убийства…

– …зверского убийства лежало на земле?

– А где оно может быть еще?

– На ветках!

– Расскажи, что ты видела?

– Видела кусок трубы на кусте, но подумала, это же не на земле…

– Ты помнишь, где это?

– Да.

– Мы сейчас!

Михаил схватил Веронику за руку и потащил к выходу:

– Мы скоро вернемся!

– Я не допила пэпси!

– Потом! Я куплю еще… Пойдемте и вы со мной! Нужен свидетель. – пригласил Михаил учительницу, что помоложе.

На улице он держал Веронику за руку и невольно торопился. Учительница отстала. Со стороны это выглядело, вероятно, как похищение, потому что на них оглядывались. Один невысокий мужичонка перегородил дорогу:

– Куда ты тащишь девочку?

– Отойдите! Милиция…

Мужчина отскочил в сторону, но стал звать прохожих.

– Смотрите! Тащит девочку в парк!

Вероника вступилась за Михаила:

– Дяденька! Он, правда, милиционер! Мы идем ловить преступника…

Михаил, чтобы успокоить публику, достал удостоверение. Их догнала учительница. Далее они пошли спокойно, как супруги с дочкой на прогулке. Они спустились к пролому, ведущему в Санаторный переулок. Буквально в двух метрах от дыры в заборе между развилок веток куста был зажат, словно на показ, кусок трубы полуметровой длины. Дюймовая труба, почти забитая известковой накипью.

“Тяжелая. Горячая вода или отопление”, – отметил Михаил, когда осторожно вкладывал трубу в большой полиэтиленовый пакет, извлеченный из кармана куртки.

“Не далеко он ее спрятал. В начале мая листва еще прозрачна. Словно хотел, чтобы ее обнаружили, и вставил в развилку. Они могли ее обнаружить тогда с Манюней. Жаль, было уже довольно темно. Сколько людей прошло мимо! Правду говорят, что видят не глазом, а умом!” – подумал Михаил. Он был доволен. Еще не было экспертизы, а он уже не сомневался – в его руках орудие убийства.

Они вернулись в кафе с видом триумфаторов.

– Вероника заработала приз! Заказывай! – Михаил помнил свое обещание.

– Всем мороженое! А мне еще пэпси и жвачку…

В конце дня Михаил уже мог доложить Манюне результаты предварительной экспертизы:

– Один конец трубы обрезан газовой резкой, другой – ножовкой. Внутренность покрыта накипью. Это труба горячей воды. В ЖЭК нетрудно установить дату ремонта, если мы найдем дом, откуда труба.

– Естественно, начать нужно с дома и квартиры Крамара…

– Конечно. Но самое главное – на трубе органические остатки и несколько волос. Спектральный анализ и микроскопический показали – следы разложения крови. Волосы сильно обесцвечены, но нет сомнения, что Ларисы. Сравнили с образцами, взятыми при эксгумации.

– Я в тебе не ошибся! Дело опять завертелось. Жаль, я надолго привязан к этому агрегату! Что ты намерен делать дальше?

– Подожду точного количественного анализа состава стали и начну искать откуда труба отрезана.

– Можно не ждать результатов анализа, а сразу брать образцы в доме Крамара. Все равно их также нужно сдавать в химлабораторию.

– Действительно! Завтра и начну. Нужна только электродрель.

– Не занимайся только этим сам. Пригласи экспертов из НТО. Они знают свое дело и не любят самодеятельности следователей. У них есть соответствующий инструмент…

– Они вечно заняты.

– Скажу завтра Фесенко. Он организует. Мне сегодня провели телефон, так что я уже консультирую. Стало не так скучно лежать… Можешь и ты звонить для экономии времени, запиши номер.