Текст книги "Стихи"
Автор книги: Виктор Широков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Широков Виктор Александрович
Стихи
Виктор Широков
Стихи
Россия... Задумаюсь снова. прочувствую в эти часы могучего слова основу, жемчужную россыпь росы.
И сразу же, русы и рослы
(так всплески идут от весла) всплывут в моей памяти россы и то, как Россия росла от первой славянской стоянки до славой покрытой страны...
И в женщины гордой осанке, и в звоне задетой струны
Россия... Раскинулись дали.
Вхожу вместе с осенью в лес.
Протяжным дождем отрыдали глаза голубые небес.
Но вновь на опушке, взгляни-ка, свежа и упруга на вид, у пня раскраснелась брусника и дикий шиповник горит.
Опавшие влажные листья рукой, наклонясь, разгреби – и ткнутся, прохладны и чисты, слепыми щенками грибы.
Доверчива наша природа, и настежь открыта всегда душа у лесного народа – зайчишки, ежа и дрозда.
Россия...Прозрачные краски на долы и горы легли; и можно шагать без опаски от края до края земли.
И, не превращая в присловье названье родной стороны, я вновь повторяю с любовью рассветное имя страны:
Россия...
28.10.68
СРЕДИ ЛЮДЕЙ
Живу, как дерево в саду.
Как книга среди книг.
Всегда у ближних на виду, и к этому привык.
Всегда находится рука, которая спасет; всегда находится строка, что за собой ведет.
И теплый дом, и хлеб на стол, и свет, когда темно – да я б всего не перечел, что в жизни мне давно!
Хвала соседям и друзьям, что я не одинок?
Но что сегодня сделал сам?
Кому и я помог?
15.05.69
Поставь рябиновую ветвь на стол в стакане.
И в темноте дрожащий свет не перестанет струиться от её плодов, мерцать тревожно...
О, как хотелось и для слов того же!
Чтоб мысль, родившая строку, хранила чувство и повторялась на веку тысячеусто...
Пусть слово излучает свет, во тьму не канет.
Поставь рябиновую ветвь на стол в стакане.
28.05.70
БАБКИНЫ ПОЛОВИКИ
Василиса свет Матвевна, ты и впрямь не знаешь сна.
У тебя на сердце, верно. вечно девичья весна!
И легко челнок играет, плещет рыбкой золотой – пусть заказчик выбирает цвет любой, узор любой.
Пышут летом и зимою радугой из-под руки – синим, красным и зеленым бабкины половики.
Эх, была бы моя власть, их бы под ноги не класть; постелить и глянуть вкось: как же это де – ла – лось?!
Разноцветные метели в карусели завертели.
Как взглянули раза два – закружилась голова.
Ой, желтый квадрат и зеленый квадрат, так смотрел бы и смотрел бы день за днем подряд!
Ходит селезень дорожкой, носит красные сапожки, а с таким половиком можно прямо босиком...
Василиса свет Матвевна, деревенская царевна, у твоих резных ворот собирается народ и несет домой оттуда пестроклетчатое чудо.
Здесь на радость человеку ткешь ты радужную реку.
Помрачнеет сторона без такого полотна.
Остроглазая, как птица, косы стянуты узлом, ты склонилась, мастерица, над прабабкиным станком.
Плавно, с виду без усилья набираешь воздуха; и летают руки-крылья день-деньской без роздыха.
25.10.68
ПЕРЕСВЕТ И ЧЕЛУБЕЙ
Вздыблены кони в отчаянной пляске, зябко блестят золоченые пряжки, шлемы, кольчуги, щиты, холод на вечные времена!
Высох наколотый ловко на пику ханский любимец, не выплюнув гика; сросся с седлом, прикипев к стременам, кряжистый, жилистый русский монах.
Ратники ждут: чьей победе пробить?
Быть под татарами русским – не быть?
Ждут, задыхаясь; устали сердца...
Нет у начавшейся схватки конца!
Вечная схватка – как вечная слава спасшему Русь от полона и срама!
Кладбищем нивы зеленые стали, кладбищем рабства, стершейся стали, тел человеческих разных религий...
Стали одною из русских реликвий!
Памятник лучший – память людская.
Чтобы, младенца любовно лаская, пела о подвигах прадедов мать – вечно двум всадникам копья ломать, каменных пальцев вовек не разжать, их жеребцам вечно рваться и ржать!
1964
ОТЕЦ
1
У отца – застарелая рана.
Что ни дело – с натугой, с трудом.
Но – от боли – проснувшийся рано, он обходит стареющий дом.
И обводит хозяйственным взглядом стены, плинтусы. Пол, потолок: все ли сделано, все ли, что надо?
Что ещё он сработать не смог?
2
Старику моему одиноко.
На работе жена. А дочь целый день в институте... У окон с кошкой, что ли, сидеть?! Невмочь.
Не умеет без дела. Собрался.
И, надев полушубок, с утра два часа у ворот "огребался" – снег валит, и все дуют ветра...
3
Снег слепящий, колючий, сыпучий, чуть огреб – наметает опять; так и мысли нахлынули тучей – и работою не разогнать.
Май придет – с огородом забота: и удобрить, и перекопать.
Попросить на подмогу кого-то?
Самому?.. Отвлечется опять.
Три броска – деревянной лопатой.
От работы заноет спина...
И другие припомнятся даты, и очнется под сердцем война.
4
Госпитальные жесткие койки.
Холодна белизна простыней!..
Нет, ничто не забыто. Нисколько!
Все со временем стало видней.
Тяжесть самой тягчайшей работы с очень кратким названьем – война.
Болью в сердце, тревогою, потом до сих пор обжигает она.
Нет, и здесь – у замерзнувшей Камы – боль не скрыть, не сломить, не снести...
Зарастают окопы, но шрамы – никогда им не зарасти.
Вот и мысли о лете не лечат.
Что-то медлят сегодня часы.
Может, сын постучится под вечер, навестит...Хорошо, когда сын...
И, поставив лопату в ограде, снег смахнув с полушубка рукой, в дом заходит, не сетуя на день.
Век не ведал бы слова "покой"!
Что ж, пожалуй, время обеду...
И на стол собирает еду...
5
...Я сегодня опять не приеду.
Снежной тропкой к отцу не пройду.
Быстрой жизни проста теорема: днем – работа, а заполночь – сон...
Только в отпуск и выберу время
Попроведать, отвесить поклон...
Он поймет. И простит. И беседу не спеша за столом заведет.
"Вырос парень..." – нагнется к соседу
"Ох, и рослый же нынче народ!"
В огороде покажет клубнику, огурцы, парниковый уют.
"Как, сыночек, живем?...Погляди-ка!"
И глаза на мгновенье блеснут.
6
Ветер в окна с разлету стучится, словно хочет войти человек...
Мне и заполночь нынче не спится.
Дверь открою... На улице снег...
5.11.69
Все та же скромная картина в гостиной маленькой висит; в углу чернеет пианино – ничуть не изменился вид родного дома... Те же стулья, на прежнем месте грузный стол, и ночничок – подобье улья – все так же мечет искры пчел.
И в памяти очнулось детство, где "зайчик" скачет по стене невыразимое соседство мужчины с мальчиком во мне сейчас... К окошку подхожу я ясней припомнить жизнь свою, но вижу улицу чужую и ничего не узнаю.
Напротив был пустырь колючий, кустов непроходимый лес; и было сказочней и лучше следить волнение небес.
...Бежали тучи, как верблюды.
Как шхуны, плыли облака.
Сражались призрачные люди.
Текли минуты, как века.
Растаял в сини дым летучий, и обнажился свод небес.
И нет ни облачка, ни тучи, да и пустырь давно исчез.
Сейчас напротив дом огромный глазами жгучими глядит; ещё смелей, ещё бездонней
В них солнце дикое горит.
Куда исчез наивный "зайчик"?
Молчит закатное стекло.
И в нем не отразится мальчик...
Как быстро время протекло!
10.04.69
Живешь, не замечая нив.
Не видя глаз небес.
И, тем сильней ошеломив, придет под окна лес.
Деревья обретут язык и склонность к чудесам.
Пойдет природа напрямик, и ты увидишь сам: сминая черные кусты, взбивая белый снег, ночь тянется из темноты к огню, как человек.
22.10.68
КИДЕКША
Шли мы русскою деревней, травы тихо шевеля; и дышала страстью древней кидекшанская земля.
Вдоль по улице широкой современного села тропкой прадедов далеких нас История вела.
На окраине селенья, в небо вытянув кресты, встали белые строенья древнерусской красоты.
Невысокая оградка возраста восьми веков.
Сохранилась чудо-кладка стародавних мастеров.
За оградой жизнь играет, а внутри такой покой, словно двор налит до края заповедною водой.
Церковь медленно обходим, сколько вынесла беды!
Времени следы находим, это вечности следы!
То не Юрий Долгорукий выезжает на коне – красно солнышко хоругвями играет на стене.
То не чуткою струною тетива, дрожа, звенит – это речка Нерль со мною на излуках говорит.
То не тучи – черны вороны затеяли полет, а на все четыре стороны прозрачен небосвод.
4.08.68
СТАРАЯ ЖЕНЩИНА
В метро, возвращаясь с работы, заметишь, как спутник притих, и спрячешь потертые боты и очи от взглядов людских.
О, если б сегодня забота тебя обогрела на миг, ты б вспомнила высшее что-то, как в юности шла напрямик...
И, выпрямясь хоть на минуту, душою и впрямь молода, сидела б легко и уютно, как будто с годами в ладах.
И, глядя в зеркальные окна, платочек в руках теребя, забыла б, что ты одинока, что некому встретить тебя.
Любовь заглушает страданье, становятся солнечней дни...
И невыносимо вниманье, когда безучастью сродни.
21.01.70
ЧУВСТВО
Что-то происходит с нами, потянулись к старине; может, стосковалась память по музейной тишине... нет, отыскивая круто прапрапрадедов следы, постигаем в ту минуту назначенье красоты, что несла от века к веку, сохраняя свой запал, будущему человеку вечных истин идеал.
Чувство Родины, России в нас острее запоет от небесной звонкой сини и рябинки у ворот.
Ступишь на дощатый мостик,
Ахнешь сам – а что с тобой?!
Вроде ты поехал в гости,
А попал к себе домой.
1970-7.07.72
Смотрю в окно, как будто в сруб колодца.
Перо в руке – для рифм громоотвод.
Вздохнет жена. Дочурка шевельнется.
Из крана капля звучно упадет.
Спешу собрать мгновенных мыслей россыпь, завороженный белизной бумаг.
Настольной лампы вечный знак вопроса обыденности разгоняет мрак.
Бессонница. Склоняюсь над стихами.
Ночь. Тишина. Давно уснули все.
Соседний дом с притихшими огнями как самолет на взлетной полосе.
17.03.72
УТРЕННИЕ СТИХИ
А.К.
Когда светает и застенчиво выходит город из тумана, как целомудренная женщина, не признающая обмана;
когда досужий ветер шашнями с листвой ничуть не озабочен и все наносное, вчерашнее лежит за рубиконом ночи;
когда твои друзья и близкие ещё во тьме лежат вповалку и сам ты с поисками истины не выглядишь смешным и жалким,
тогда и впрямь душа участвует, как равная, в заботах мира, не отягощена несчастьями, частица вольного эфира.
И сам ты кажешься не пленником казенных предписаний быта и не пассивным современником
Стаханова и общепита.
Сегодня ты поднялся затемно
И полноправно, как рабочий, решительно и основательно ускорил отступленье ночи.
День прибыл на минуту в области.
Не зная о твоем усердье. бухой сосед бежал к автобусу, рукой массируя предсердье.
Он тоже полон был открывшимся простором, новой встречей с миром; бежал с мечтою о несбывшемся, бок о бок с Данте и с Шекспиром.
27.08.75
ЮНОШЕСКИЕ СПОРЫ
Ах, эти пьянки на Таганке и эти споры двух Россий, где словно бледные поганки бутылки винные росли.
Какие здесь сверкали строки!
Шел стихопад. Стиховорот.
И если речь текла о Блоке, никто не доставал блокнот.
И как я встряхивал упрямо свой чубчик, ежели порой
Твардовского и Мандельштама стравить пытались меж собой.
( Поэты в том не виноваты, что на цитаты разодрав стихи живые – на канаты их шлют для утвержденья прав).
Не помню доводы лихие.
Однообразен был финал: меня очередной вития, не слушая, перебивал.
Опять бряцали именами, друзей и недругов громя.
Мне кажется сейчас – с тенями сражалась только тень моя.
Ее бесплодные усилья достойны слова лишь затем, что те же слабенькие крылья у антиподов вечных тем.
И если я пытаюсь снова тебя отстаивать, Мечта, то это значит – живо слово, каким освящены уста.
Затем порой и грязь месили, учили наизусть тома, чтоб осознать, что мы – Россия, что жизнь – История сама.
24.09.74
Не прекращает время быстрый бег.
Шум времени напорист и неистов.
"За скальпель истины возьмется новый век", – не зря писал один из декабристов.
Вблизи непросто разглядеть лицо.
Оно закрыто грязью иль коростой.
Но вот выводит случай на крыльцо под снег и дождь и судит всех по росту.
И точные вопросы налетят, как пчелы в час цветения кипрея; и каждая из давешних досад вновь отодвинет тех, кто был хитрее.
На место ставит время подлецов и освещает истинных героев; тем и затем живем, в конце концов, сердца на компас истины настроив.
Поэтому не спится в декабре; спешим в "Икарус", если не в икары; автобус ждем, построившись в каре, свергаем идолов и не боимся Кары.
17.05.87
СОЛОВЕЙ
Памяти Игоря Северянина
Просвистал бы всю жизнь соловьем, поражая вульгарностью свиста, если б родина здесь ни при чем; если б так не звенели мониста; если б полночь над каждым кустом не висела химерой лесистой.
Если б каждый доверчивый звук не рождался в трепещущем горле и потом не щемил, как недуг; не молил, словно горе нагое; если б самой из горьких разлук
Бежин луг не увидеть изгоем.
Просвистал бы всю жизнь соловьем, так чтоб млели в восторге подруги; чтоб в язычески-древнем испуге лунным зеркалом стыл водоем; ан – ты плачешь в прозренье своем не об юге – что нет русской вьюги...
Соло вьешь... На терновый венец так пригоден эстляндский шиповник; ты – не жрец, не певец-удалец, не салонный кривляка-сановник; за полвека поймут, наконец, ты – поэзии вечный любовник.
Ты – садовник, что розы взрастил, поливая в бездождье слезами; ни души не жалея. Ни сил...
Как бы кто ни старался словами очернить – не достанет чернил...
Только розы цветут перед нами!
24.09.85
РЯЗАНСКИЙ МОТИВ
Н.Н.
Все-все повторяется, в Лету не канет: прогулка, походка и девичий локоть...
Ты тоже читаешь любимой на память весеннего Фета и зимнего Блока.
Ты тоже идешь по вечерней Рязани, ныряя внезапно тропинкой под горку.
И звезды знакомо мигают глазами, и тянутся руки к полыни прогорклой.
Летит полушалком рязанское небо, когда ты подругу закружишь коварно...
Все так же у церкви Бориса и Глеба растут в беспорядке полынь и татарник.
Все-все повторяется полночью летней; и ты ещё глуп, очарован и молод; и как угадать, что с зарею рассветной войдет в твою жизнь повзросления холод...
Что время сотрет в твоей памяти Трубеж
Надежней, чем прежде срывали татары;
И то, что любил ты, не только разлюбишь
Разрубишь, чтоб ввек не встречаться со старым.
И город, воспитанник князя Олега, в есенинских святцах открывшийся миру, вдруг станет далек, словно лик печенега, разрубленный вкось беспощадной секирой.
Развеются чары пленительной ночи;
Солотча, Ока – что ни час – все далече...
И только ещё не погасшие очи
При солнечном свете напомнят о встрече.
И все же, не раз просиявши глазами, чтоб смыть одинокость, схватившись за локоть, прочтешь, повторяясь, надеясь на память, весеннего Фета и зимнего Блока.
З1.12.83
Мне сказали: "Твой камень – рубин"; знать, платить мне и выпало кровью за неистовство темных глубин, взбудораженных новой любовью.
Потому мне и люба заря, что я пойман в небесные сети, когда Землю в наследство даря, мать меня родила на рассвете.
Потому и жалею закат, когда солнца желток окровавлен; ибо к свету я шел наугад и от лунной опеки избавлен.
И под знаком любви и беды прожил я свои лучшие годы; и рябин огневые следы я воспел, как зарницы свободы.
Может быть, я ничтожен и мал; может, духом нестоек и хрупок...
Дай мне, Боже, твой солнечный лал, твой карминово-огненный кубок!
Чтоб исполнился главный завет; мост меж прошлым и вновь предстоящим; и в конце испытания свет я верну вместе с огненной чашей.
10.06.83
РЕПЛИКА
Поэзия не терпит посягательств,
И – если есть бессмысленный запрет...
Смешон мне визг фельдфебельских ругательств, мол, тот и тот-то вовсе не поэт.
Как ни крепка коварная преграда, разрушится порочностью самой.
"Литературный труд сам по себе награда" – не зря сказал поэт любимый мой.
28.08.82 электричка "Москва – Обнинск"
Я от бабушки слышал: "Говеть ещё надо... А ты разговелся..."
Мне казалось: всем надо гореть, чтобы ярче рассвет разгорелся.
Атеист, отрицал я посты; эка невидаль – голод не тетка!
А у бабушки речи просты, не прикажет, а выскажет кротко.
"Мол, ты Бога, милок, не гневи; чай, крещеный и причащенный...
Надо верить и жить по любви, чтобы умер, всем миром прощеный
Вижу нынче: разъевшийся люд жаждет голода, чтоб исцелиться...
Вижу, как под заборами пьют, искажая гримасами лица.
Неужели никто не сказал им, что надо за совесть работать; что бессонный подземный вокзал соберет с них подушную подать?!
А вот бабушка так далеко; ей осталось – молчать да поститься...
Я б спустился, но так глубоко; хорошо хоть – досталось проститься.
3.09.81
Не скрипи ты про скрипичные ключи; подыши-ка лучше запахом мочи городской, с пивною пеною, ночной; где асфальт переливается парчой...
Демон, Бог ли, но уже не человек – за прилавок ты протягиваешь чек, чтоб подобием Кастальского ключа вдохновиться, снова нервы горяча.
Завтра вновь на службу, снова надо лгать.
Так и жизнь пройдет, всего-то недолга.
15.10.80
