Текст книги "Великая Зеленая Лиса. Сила Волка"

Автор книги: Вероника Заболоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Папочка, только не ругайся, пожалуйста. Это все вышло случайно, я не нарочно, я не хотела, Милания не хотела. Все же обошлось. – Она положила маленькие ладошки на щеки Мудрому Лису, примяв его роскошную серебряную бороду, и смотрела прямо в глаза. – Я обещаю никогда больше к реке не ходить. Я больше не ходила. Меня вон Милания и в Лес с собой больше не берет. Не любит она меня больше, даже не разговаривает со мной… Один вред от меня, одни несчастия… – Девочка разрыдалась, уткнувшись отцу в плечо.

– Ну-ну… Тише, тише… Ну что за глупости, Малакиния. От тебя в нашем доме только радость и свет, лисеночка. Я не сержусь. – Отец ласково похлопывал лисенку по спине, стараясь успокоить. – Думаю, Милания тоже на тебя не сердится, думаю вам надо просто поговорить. Обсудить это и забыть уже, как страшный сон. Всякое бывает… Я бы не вынес горя, если бы потерял тебя, мама бы не пережила… Вот и Милания, наверняка, просто винит себя в невнимательности… Нам повезло, что тебя охраняет не только наша любовь, постреленышка… Но надо быть осторожнее… – Мудрый Лис все так же крепко обнимал уже притихшую на его плече Малакинию. – И надо бы поучить вас с сестрой плавать.

Малакиния, еще изредка всхлипывала. Но ей и правда стало легче. Теперь это больше не страшная тайна, которая тяготила ее в одиночестве. И отец понял, что это была случайность, и совсем не сердится. Значит и Милания тоже не сердится, или сможет перестать сердиться. “Папа самый Мудрый и самый Добрый во всех мирах!”-подумала лиска.

– Ты ее видел? Это она рассказала тебе? Фея, которая меня спасла? – Тихо спросила Малакиния, глядя поверх папиного плеча в раскрытое окно, на звездное небо.

Из окна нежно просачивался тонкий запах жасмина и доносилась далекая соловьиная трель.

– Да, постреленышка, видел. Я видел ее много раз и раньше…

– А кто она? Почему она меня оберегает? – Сон постепенно смаривал Малакинию, но ей было любопытно, и она изо всех сил с ним боролась. Все же, от размеренного движения руки отца по ее волосам, веки настойчиво тяжелели.

– Однажды ты узнаешь, Малакиния. Но сейчас еще не время. Сейчас время спать. Спи, детенышка, спи малышка… отдыхай… – Как и раньше, когда она была совсем малюткой, Мудрый Лис в эту ночь укачивал Малакинию в своих руках.

Он долго еще сидел с ней, отгоняя от себя страхи о возможном вреде его семье, или ее потере. Убеждая себя, что нет причин волноваться. Сейчас все было хорошо и Малакиния была жива. Мирно сопя и пуская слюни на плечо его роскошного халата, она спала в его руках, целая и невредимая. Грустная и озадаченная разладом с сестрой – да, но это все решаемо, если Дух твой на месте и крепок.

– Надо поучить вас с Миланией плавать, – снова повторил Мудрый Лис, бросая взгляд на Малакинию, которую он, наконец, перенес в ее спальню и уложил в кроватку. Рыжие волосы разметались по подушке, белыми концами сливаясь с такой же белоснежной хлопковой наволочкой. Ярко светила полная Луна. Где-то под окном, звонко пел свою песню сверчок. Мудрый Лис тихо прикрыл дверь, и отправился на кухню, заварить себе еще кружечку крепкого горячего чаю.

С наступлением времени сбора урожая возобновились школьные уроки. Каждое утро, как и раньше, Милания с Малакинией шли в школу вместе. Тут уже избежать компании сестры было невозможно, и Милании, привыкшей убегать от чувства вины, снова пришлось столкнуться с ним лицом к лицу. Для Малакинии мысль, что сестра все еще сердится на нее, и что весь предыдущий месяц они почти не разговаривали, все это вместе было невыносимо тягостно. Она помнила совет отца: “Просто поговори с сестрой.” Наконец, заполучив ее присутствие рядом, на время дороги до школы, Малакиния вовсе не была намерена продолжать игру в молчанку.

– Прости меня, Милания. Что еще я могу сделать, чтобы загладить свою вину? Я честно, совершенно не специально прыгнула в воду! Это было сильнее меня, просто такой неожиданный порыв изнутри! Я не хотела, чтобы ты потеряла мой подарок… гляжу: шнурок поплыл… А я просто за ним… ну прости же меня уже! Ну сколько можно злиться! Мне так плохо без тебя… – Малакиния крепко вцепившись в руку сестры почти плакала, наконец рассказывая ей о том, что чувствует.

И Милания поняла, что, убегая от своих чувств, только ранила свою младшую сестренку еще сильнее. Только сейчас она осознала всю свою глупость и свой эгоизм. Она остановилась и посмотрела в полные слез глаза сестры:

– Малакиния… это же я, я виновата в том, что произошло… Я сержусь, очень, очень сильно сержусь, но не на тебя, а на себя… я потому и убегала от тебя… потому что мне очень стыдно перед тобой за то, что я оставила тебя сидеть одну и не уберегла от реки… и чуть не потеряла тебя…

Наконец, все бурлящие внутри девочек, и не дающие им покоя чувства, были озвучены. Недопонимание развеяно. Какое же это было облегчение! Сестры обнимались и смеялись сквозь слезы.

– А я-то думала ты злишься на меня, потому что прыгнуть в воду было так глупо! Так рисковать из-за какой-то безделушки! Я думала ты от злости выбросила шнурок! И поделом мне…

– А я? Я думала ты за сотни хит меня не простишь, что я пошла себе виться вокруг Зирона, а тебя оставила сидеть одну… и что не прыгнула за тобой плыть… и не поймала… и так медленно бежала… А Зирон вообще упал на колени и давай плакать… а ведь он хорошо плавает… я до сих пор с ним не разговариваю! Сестричка, прости меня! Я не выбросила, я дома спрятала, чтоб никогда-никогда больше не потерять! – Милания так крепко сжала Малакинию в своих объятиях, что та пискнула.

– Ну все, отпусти, ты сейчас раздавишь меня. – Малакиния не скрывала удовольствия. Она наконец-то улыбалась радостно, как раньше. – Ну фуууух, я уже думала мы никогда не поговорим об этом, и никогда не будем прежними!

Слезы быстро высохли, и всю оставшуюся дорогу до школы, девочки хохотали и баловались, обмениваясь новостями, накопившимися за то время, пока они не общались как следует.

– Себас мне говорил, что косая опушка так выгорела на солнце, что теперь вся желтая. А Тьють сказала, что на рынке в Цкеноде в три раза больше воруют, чем раньше. – Рассказывала Малакиния.

– А Долговяз поранил Зирона ядовитой палкой во время игры, и у него началось заражение. Он уже неделю дома с температурой лежит. А я и не знала, что у сухих веток ядовитых растений сохраняется яд. – У Милании накопилось больше новостей, и они были поинтереснее. – А Каштана уже готова к Донитию, платье сшили ей такое красивое. Она сразу после обряда отправится в Цкенод, решила обучаться в высшей школе парикмахерского искусства.

– Не люблю я ее, она меня недолюбливает. – Проворчала Малакиния, насупившись.

Они подошли к школе.

– Вот подожди, я тебе после уроков такое расскажу!!! – Малакиния снова крепко и радостно обняла сестру, и побежала вприпрыжку в свой класс. Ворота захлопнулись, со своим обычным “Ббух!”. Прозвенел звонок.

Из классов девочки убегали с особым нетерпением, но встретившись у ворот и взявшись за руки, домой они пошли, на удивление обгоняющих их лисят, довольно медленно.

– Вот слушай, я из реки выбралась, совсем не схватившись за куст! – Торжественно прошептала сестре Малакиния.

– Я так и знала! – Милания прямо пританцовывала, предвкушая рассказ младшей. – Ну а как? Рассказывай, не томи!

Малакиния выдержала драматическую паузу. И, убедившись, что все давно их обогнали и вокруг никого нет, продолжила.

– Я значит такая в реке, меня несет, об камни хрясь! хрясь! Я думаю “святая Натура, какая же я дура, дура какая!” и шнурок не отпускаю, и другой рукой вводе хвать! Хвать! А несет меня быстро – ничего не словишь, не зацепишься! И тут вдруг, меня оп! Схватили чьи-то руки и тянут из воды!

– Ого!! – Милания так широко раскрыла глаза, что казалось, у нее на лице больше не было ни носика, ни рта. Одни сплошные глаза, полные изумления.

– Дааа! А меня знобит всю, колотит. Я проверяю – шнурок держу. И вот смотрю: мы на берегу, какая-то женщина меня держит. Пахнет так сладко, вкусно… так знакомо… – Постепенно, от эффектного рассказа, Малакиния перешла к своим воспоминаниям. – И вокруг лежат ее волосы… такие длинные, и белые-белые… Как снег. Она теплая была, и сухая. Я пригрелась. Подняла голову, чтобы ей спасибо сказать, а у нее глаза как льдинки, и зрачки вертикальные! – Лисенка закончила свой рассказ, и посмотрела на реакцию Милании. Уууууух, как долго она ждала этого, как давно хотела с ней поделится!

Милания шла шокированная и очень заинтригованная рассказом сестры.

– Кто же это был? Удивительно просто! – Не переставала удивляться старшая. Малкиния решила не рассказывать о разговоре с Хранителем, о том, что отец знает кто эта таинственная женщина, и о том, что знает про случай на реке. Неизвестно почему, но ей показалось, что так будет лучше.

Дома, девочки не прекращали шутить, смеяться и веселить родителей. После ужина, они уселись в подушечном домике, устроив вечер страшных историй, пока Лакония и Мудрый Лис чаевали на диване, наблюдая за ними и прислушиваясь к их историям.

Лакония видела перемену в девочках, и очень радовалась.

– Это твоих рук дело, Вознеженный? – Тихо проворковала она Хранителю на ухо, указывая на играющих лисяток.

– Иногда нужно всего лишь поговорить… Кажется, что это так просто, но порой начать разговор очень нелегко. – Он прижал к себе Лаконию. – У нас же тоже такое бывает, Лиска моя.

– Бывает…– Кивнула Лакония. – Но хорошо, что проходит.

Когда все отправились спать, Мудрый Лис, как всегда, задержался в светлой, доделывая разные мелкие дела Хранителя, и завершая подготовку накладных на поставки продуктов из Цкенода.

– Так… Овощи, злаки, консервы… – Сосредоточенно перечислял он, сверяя списки.

И тут Мудрый Лис услышал тихие шаги. Он обернулся: по лестнице, крадучись на цыпочках, спускалась Малакиния.

– А ты почему еще не спишь, постреленышка? Пить хочешь? – ласково спросил Лис.

– Нет. – Малакиния подошла к отцу и крепко обняла его, так крепко, как только могла. Она даже зажмурилась, думая, что так объятия получатся еще крепче. – Спасибо тебе, папочка. Мы поговорили. Все решилось. Я тебя очень люблю.

– Я очень рад, что проблемы больше нет. Берегите друг друга. – Мудрый Лис гордился своими дочками.

Он чмокнул лисенку в макушку, и Малакиния, снова абсолютно счастливая, отправилась спать.

Глава 3

Перебрасывая горячую булочку из одной руки в другую, лиска быстро переместила ее из корзинки на свою тарелочку, и принялась дуть на пальцы.

– Обожаю твою выпечку, Вознеженный. – Лакония тоже взяла булочку, но совершенно спокойно. Горячее не доставляло ее коже никакого дискомфорта. Она разломила булку пополам, и из серединки струйками поднялся пляшущий пар. Хранитель занял свое место за столом, налил себе чаю, и тоже потянулся к корзинке.

– Я вот о чем подумал: пора вам поучится плавать…– Он отхлебнул чай, и намазал булочку маслом. – Я договорился уже с кузнецом. Пойдете в следующий поход с его группой. – Хранитель принялся жевать восхитительную сдобу, с довольным видом наблюдая за реакцией дочерей.

– Что, правда? – В один голос лиски выразили сначала недоверие, потом восторг. – Наконец-то мы сможем пойти в поход! На Пойменные Озера! А палатку будем ставить? А костер жечь? Совсем как взрослые! А надолго? – Они наперебой засыпали отца вопросами не дожидаясь ответов, и напрочь забыв о булочках и чае.

Лакония немного нахмурилась.

– Ты не говорил мне об этом решении. Ведь это минимум на три дня, а то и дольше. Дети же там без присмотра, считай… непонятно что едят, непонятно? где спят… – Лаконии иногда сложно давались новые этапы самостоятельности девочек. Но она быстро с ними смирялась. К тому же, она и сама подумывала о том, что плавание это отличный навык. Просто хотела, может, еще один хитик подождать. Но, раз решение уже было принято, настоящих причин противится ему, поразмыслив, она не нашла. – Тогда я приготовлю им вдоволь еды с собой. И найду на чердаке старые одеяла и карематы для ночевки…

– Вот и отлично. Расписание у Кирия строгое, с утра до обеда, и вечером до заката – беспрерывные упражнения в плавании. Сначала теория на суше, потом практика в воде. Интенсивно и действенно. Уже к концу лета будете как две рыбки. – Хранитель радостно потер руки.

Но, когда первая радость, от перспективы похода на несколько дней, с ночевками на озере в компании детей, прошла – Малакиния заметно помрачнела. Она подумала про занятия плаванием, представила себя в воде… и почувствовала… тревогу.

– Но ведь кузнец обычно набирает в группу детенышей не младше 12-ти хит…– Тихо заметила Малакиния, задумчиво обмакивая кусочек булочки в малиновое варенье.

– Не переживай, – Хранитель снова наполнил кружку Лаконии чаем из пузатого фарфорового чайника, и накрыл его войлочной грелкой, собранной из пестрых лоскутков. – Я договорился, никаких проблем не будет, за тобой присмотрят. Да и в принципе, ты же смышленая и послушная лиса, взрослая не по годам.

Малакиния долго смотрела отцу в глаза и, решив сконцентрироваться на радостных мыслях о походе, улыбнулась.

По весне, тающий снег прибавлял воды в Ноэву, и этот паводок, да подземные источники, питали три круглых пойменных озерца, расположенные выше по течению. Два из них, совсем маленьких, но очень глубоких, – были излюбленной обителью рыбоведов. Более крупное было помельче, и его облюбовали дети, во главе с кузнецом и двумя его помощниками, которые каждый год собирали группу детенышей для обучения плаванию. Вокруг этого озера росли пышные ивы, томно склонившие свои гибкие ветви к воде, настолько прозрачной, что было видно кружащие под водой стайки зеркальных карпов, крупных окуней и маленьких ряпушек.

До озер был день пути через Чащный Лес, и кузнец с помощниками и учениками, уходили минимум на четыре дня, а иногда и больше. Возле озера разбивали лагерь. Время с утра до вечера посвящали занятиям, когда же солнце садилось, дети и Кирий разжигали костер, готовили ужин, пели песни и водили хороводы. Рассказывали истории.

*******

И вот уже, посреди комнаты величаво лежали два набитых рюкзака. Вокруг них царил настоящий хаос.

– Ты уверена, что никак несколько дней не проживешь без него? – Милания сунула в рюкзак расческу, наблюдая за сестрой. Та отчаянно силилась запихнуть в свой рюкзак большого плюшевого ослика, которого обычно обнимала во сне.

– Дело вовсе не во мне! – Пыхтя, словно закипающий чайник, возмутилась лиска.– То-То не проживет без меня! К тому же – он мягче любой подушки на свете. – Малакния с нежностью посмотрела на торчащий из рюкзака глаз-пуговку, и принялась с новой силой запихивать игрушку.

– Ну, если он действительно так важен, то тебе, видимо, придется нести его в руках. – Милания плюхнулась на ворох одежды и одеял, лежавших на полу, из которых девочки все утро выбирали действительно необходимое, и мечтательно закрыла глаза. – Подумать только! Это наша первая ночевка вне дома! Настоящее приключение! Подготовка к самостоятельной жизни! Я вся в мурашках! Еще пару хит и мне будет 15… Знаешь, я решила, что после Донития, хочу уехать учиться в Университет Фрикайленда.

Малакиния оставила ослика и обратила на сестру внимательный взгляд. Раньше они не говорили о ее Донитии и планах.

– Я еще никому не говорила. Но уже решила. С осени начну подготовку, буду больше заниматься, и в следующем семестре отправлю заявку в Университет. Если у меня, как у дочери Хранителя, есть право там учиться, я хочу его использовать. Конечно, я не младшая из рода, у меня не проявятся какие-либо Магии и чудесные способности сами по себе. Но я очень умная и прилежная, я могу их изучить. Думаю, я могла бы стать врачевательницей.

– Что бы овладеть Магиями и Науками совсем не обязательно иметь врожденный Дар. Также, как и врожденный Дар можно легко разбазарить попусту…– Малакиния подползла к сестре, и устроилась рядом с ней, устремив свои глаза в потолок. – Я вот не знаю, чем мне заниматься после Донития. Школа мне не нравится, когда я закончу просиживание в классах, то это будет такой праздник, что никому не позволю запереть меня в аудиториях еще на три хита. Хоть я и младшая из рода Хранителей, вряд ли из меня выйдет что-то стоящее. Зато ты такая умная и смелая! Повезло нашим родителям что хоть одна дочь у них получилась как следует.

Милания принялась тискать и щипать приунывшую сестренку.

– Да ладно тебе, ты же еще малышка. У тебя полно времени чтобы решить, что тебе по душе. И вообще, папа сказал, что никогда не поздно найти свое предназначение. И их может быть несколько. И они могут меняться. И это хорошо – это и значит жить. Просто некоторые териантропы сразу знают, чего хотят, и некоторые хотят одного и того же все время, а некоторые совсем наоборот. Мы все разные.

Малкиния крепко обняла старшую сестру.

– Ты будешь самой лучшей студенткой за всю историю Фрикайленда! И я буду очень скучать по тебе.

Милания улыбнулась и зарылась носом в рыже-белое облако волос сестры.

******

Отряд юных плавателей выдвигался раньше восхода солнца, чтобы в самое жаркое время пополудни устроить привал в тени деревьев Чащного Леса, и продолжить путь позже, когда жара спадет.

В этот раз, половина отряда состояла из детенышей, которые отправились на пойменные озера впервые. Зря Малакиния с Миланией переживали, что их рюкзаки будут самыми большими и самыми набитыми – все новички тащили с собой не меньший объем вещей, конечно же – самой первой необходимости. Кроме Малакинии еще две девочки шли, прижимая к груди свои совершенно незаменимые плюшевые подушки: одна котика, другая крокодила. Лиска сразу поняла, что им есть о чем поговорить.

– Его зовут То-То. – указала она на своего розового ослика с глазами-пуговками. – Мама сшила мне его из детского пальто, которое я очень разорвала.

– Это Леопольд. – Приветливо представила своего друга владелица крокодила. Крокодил был ворсистым, зеленый в горошек, и обладал двумя рядами острых зубов из белого картона. – Подарок от дедули.

– А это Куц. – Девочка продемонстрировала наполовину отсутствующий хвост своего тряпичного полосатого кота. Все было ясно без пояснений. Но она пояснила: – Он подрался с собакой.

Милания шла, весело болтая с друзьями немного впереди, она заметила, что Малакиния раззнакомилась с двумя девочками, и очень этому обрадовалась. Ведь когда она уедет в Университет, не особо общительная сестренка рискует остаться совсем одна.

Когда пришло время обеда, и отряд остановился на привал в лесу, дети активно играли и помогали друг другу в организации костра. Милания складывала каменный бортик для места, где будут его разжигать. Кирий сам сложил из веток башенку, внутри разместив бумагу, опилки и маленькие щепки, затем ветки потоньше, а снаружи более толстые палки. Все это он сопровождал пояснениями. Вышел настоящий урок по разведению огня. Перекусив, все принялись бегать и развлекаться, Кирий задремал. Милания, погруженная в свои мысли, сидела у догорающего костра, задумчиво рисуя в пыли веточкой. Неожиданно, за ее спиной раздался плачь, над головой пролетел полосатый тряпичный кот.

– Лови! Хоп! Еще подача! – Двое старших мальчиков перебрасывали кота друг другу через Миланию и огонь. Его хозяйка металась за котом, и плакала:

– Отдайте! Ему так не нравится! Верните мне его! – Она старалась не показывать, как много кот значит для нее, и получалось это не очень.

Милания нахмурилась. Малакиния с хозяйкой крокодила, угрожая кричали издалека. Они отвлеклись, рассматривая толстую гусеницу, мирно плетущую свой кокон на дальней осинке, и теперь торопились на помощь подруге.

Немного не рассчитав траекторию полета игрушки при очередной подаче, мальчишка позади Милании запульнул Кота Куца прямо в центр костра. Девочка тут же завопила. Милания молнией рванулась вперед, протянула руку в самую середину пламени и достала игрушку. У кота только успел начать тлеть его куцый обрубок хвоста. Зато рукав льняной рубашки Милании сразу вспыхнул ярким оранжевым огнем. Она несколько секунд просто удивленно держала руку в горящем рукаве перед глазами, не понимая, что происходит. Потом быстро отдернула себя, хлопками сбила огонь и потушила рубашку.

Хозяйка Куца бросилась обнимать одновременно и спасенную игрушку, и спасительницу.

Малакиния подбежала:

– Покажи! Покажи! Ты обожглась, тебе больно?

– Пустяки, – весело ответила Милания, пряча руку за спину. – Мне не больно, я очень быстро достала его. – Она потрепала девочку по голове, улыбнулась сестре, и злобно зыркнула на хулиганов. Те поторопились заняться сбором своих вещей для продолжения пути. Подружка Малакинии баюкала на руках своего Кота Куца, что-то нашептывая ему в самое ухо.

Милания набросила на плечи кофту, и отошла в кусты, под предлогом маленькой нужды. Там внимательно осмотрела свою руку. Из дыры с обгоревшими краями выглядывала ее белая кожа. Ни покраснения, ни жжения – никаких признаков ожога на было. Даже тончайшие серебристые волоски, покрывающие легким пушком ее предплечье, были не тронуты огнем.

– Это невозможно…наверное… – Одними губами произнесла лиса. – Что-то тут не так…

– Миланиия, ты где? – Малакиния разыскивала сестру шурша кустами неподалеку.

Милания быстро вдела руки в рукава. Потом поняла, что для этого слишком жарко. Она сняла кофту, стянула рубашку, и застегнулась на голое тело, наскоро скомкав рубаху и сунув подмышку. “Потом можно будет оторвать и выбросить рукав, скажу за ветку зацепилась…” по неизвестной причине она решила, что пока рассказывать никому о своем открытии не стоит.

– Я иду! – Отозвалась она на зов сестры.

*******

Луна уже поднималась над долиной, когда дети с кузнецом вышли из Чащного Леса к трем озерам. Самое большое озеро ровным круглым зеркалом лежало в окружении деревьев, за ним простиралась степь. Два маленькие виднелись поодаль. Они были очень глубокими, и детям строго настрого запрещалось к ним ходить.

– Сейчас устроимся на ночлег, перекусим и спать. С утра разобьем лагерь и сразу за занятия! – Скомандовал Кирий. Он был добродушный здоровяк. Ответственный и добросовестный. Своих детей у него не было, но он с радостью обучал малышей всей деревни. И получалось у него мастерски. К каждому умел он найти свой подход.

Малакиния долго не могла уснуть. Новые звуки вокруг отвлекали: сопение детей, громкий храп Кирия. А доносившиеся из леса шорохи, вскрикивания ночных птиц и зверей – пугали. Крепко прижимаясь к сестре, с которой они устроили одну постель на двоих, под старым шерстяным одеялом, лисенка боялась. Одеяло пахло опилками и полынью, – ее веточками мама перекладывала все вещи на чердаке, чтобы моль не вздумала в них поселиться. Долго Малакиния лежала без сна, и старалась уснуть, то крепко зажмуривая глаза, то считая овец от 1 до 100, и от 100 до 1. Когда же усталость взяла верх над взбудораженным Духом лисички, и она провалилась в глубокий сон, ей привиделось, что ее снова несет бурная вода Ноэвы, больно швыряя о камни. Сестра протягивает ей руку и кричит "Хватай, хватай!" Но Малакиния никак не может дотянуться. Она начала захлебываться, задыхаться во сне – и проснулась, уткнувшись лицом в розового ослика, который мешал свободно дышать. На горизонте дребезжал рассвет, Кирий уже сидел у костра, тот только-только начинал пускать тонкие струйки дыма, едва разгоревшись. Кузнец собирался готовить утренний чай и легкий перекус детям. После сна, у Малакинии остался неприятный осадок, она решила больше не спать, и направилась помогать кузнецу. Постепенно просыпались остальные.

За заботами и завтраком, под звонкое пение жаворонков, лисенка забыла о наполнившем ее ночью страхе. Но она тут же вспомнила о нем, когда вода, в которую она сначала медленно погружалась, неожиданно сомкнулась над головой, а под ногами не получилось нащупать дно. Малакинию, еще несколько мгновений назад радостно предвкушавшую свой первый урок плавания, полностью поглотила паника. Вода попала в нос, заливалась в рот. Лисенка барахталась, в попытке вернуться к поверхности, но все было зря. Ногу больно свело судорогой, лиса попыталась вскрикнуть, и снова хлебнула воды. Как во сне. Как в реке.

Кузнец опустил руку, нашарил ее, и поднял над водой. Прошло всего-то несколько секунд. Малакинии казалось прошла вечность. Она отплевывалась и хватала воздух ртом.

– Нога, нога болит. Я чуть не захлебнулась. Я хочу на берег.

Один из помощников Кирия взял лиску из рук кузнеца, и отнес на сушу. Остальные продолжили занятие. Милания поторопилась к сестре. Малакния дрожала, укутавшись в полотенце, помощник кузнеца растирал ей ногу.

– Ничего страшного, сейчас успокоишься и снова попробуешь. Многие первый раз в воде пугаются. Еще и судорога некстати, это нервное. – Приговаривал нескладный угловатый парень. – Я помню, в первый раз, когда в озеро вошел, мимо карась плыл и меня за ногу зацепил, так я с таким криком из воды деру дал… Меня потом в группе все лето Карасем звали. Но ничего, справился. Теперь вот, сам кого хочешь научу.

– Спасибо. – коротко поблагодарила Малакиния, пряча ногу под полотенце. – Уже намного лучше.

– Ты как? Вернешься в воду? – Милания положила руку на плечо сестре, но ее глаза жадно следили за упражнениями, которые выполняли детеныши в воде, привыкая спокойно лежать на ней. Всплески и радостные бодрые оклики притягивали Миланию.

– Иди, я пока еще посижу. – Малакиния хотела остаться наедине с собой.

– Точно?

– Точно.

Сестра чмокнула ее в макушку, и побежала к остальным.

Малакиния сидела и, наблюдая с берега за группой, размышляла. Это совсем новое чувство, которое появилось в ней со словами Мудрого Лиса про обучение. Оно сначала было крохотной тревогой, где-то на задворках ее Духа. Но оно быстро окрепло, и полностью парализовало ее волю сегодня. Ее топила не вода. Ее топил собственный страх. Такой сильный, какого она раньше никогда не испытывала.

Милания сразу поладила с водой. Она строго решила научиться плавать лучше всех в деревне, и настойчиво шла к этому результату. К тому же, процесс ее радовал и доставлял удовольствие. Малакиния же, никак не могла расслабиться. Раз за разом ходили они в походы с Кирием, и постепенно Малакиния победила страх ровно до той степени, чтобы войти в воду. Но стоило воде всплеском попасть лисенке на лицо, или вдруг она не сразу могла нащупать ногой дно – и все, начиналась паника. Она больше отсиживалась на берегу, и шла в воду очень неохотно, придумывая поводы чтобы скорее выйти: то на острый камень наступила, то живот разболелся… Как кузнец ни старался, чего не придумывал, тут его техники оказались бессильны.

В итоге, за два лета Милания и правда чувствовала себя в воде как рыба, она теперь плавала не только в озере, но и в реке, в местах с сильным течением. Малакиния не продвинулась в этом вопросе совершенно. Максимум чему она научилась, это лежать на спине в спокойной воде озера, и недолго любоваться небом. Попадание воды в уши было неприятно, но это она еще могла перетерпеть и стараться расслабиться. Если же вода попадала в лицо, лиса резко встряхивалась, вставая на ноги, долго вытирая глаза, переводя дыхание, и тут же торопилась на берег.

– Ну, если с учителем ничего не выходит, надо попробовать мне самому тебя поучить. Я неплохо плаваю. – Снова и снова говорил Хранитель. Но в эти два лета прибыло больше работы на полях и в теплицах, надо было максимально увеличить урожай, чтобы выплатить долги Цкеноду с позапрошлой зимы. Даровали свет многим новым детенышам, и их следовало зарегистрировать. Мудрый Лис с Лаконией все время посвящали вопросам развития хозяйства деревни и приумножения урожая. За два лета они почти выплатили долг в столицу, без потерь в продовольствии на зиму для самих жителей деревни. Это очень радовало всех, но времени пойти с Малакинией и поучить ее плавать у Мудрого Лиса совсем не оставалось. И они снова откладывали.

Глава 4

Этой весной старшей дочери Хранителя должно было исполниться пятнадцать хит. Она очень вытянулась, ростом была уже выше мамы… Малакиния быстро догоняла ее и, для своих двенадцати, тоже была очень высокой, самой высокой в своем классе. Пожалуй, только этим лиски и были схожи. В остальном, все только удивлялись тому, насколько они разные. И внешне и по характеру: Милания была тоненькая как березка, с бледной, почти прозрачной, кожей. У нее всегда были аккуратно причесанные волосы и тщательно прибранная одежда. Прилежное поведение на уроках, и неописуемая тяга к учебе. Она казалась хрупкой и застенчивой паинькой, а на деле была самой настоящей забиякой и хулиганкой. О ее физической силе мальчишки слагали легенды, а по нраву веселее и общительнее, было не найти никого похожего. Малакиния же, наоборот, сложения была полного. Ее круглые румяные щечки и вздернутый носик были обильно усыпаны веснушками. У нее была белая с розовинкой кожа и все такая же, буйная копна волос обрамляла лицо. Будучи в младенчестве и в детстве пухленьким лисенком, с годами вытягиваясь в рост, тело Малакини не теряло своей красивой пышной формы. От нее исходили ощущения здоровья и силы. А в зеленых с золотыми крапинками глазах, широко распахнутых и с жадностью поглощающих все мелочи окружающего мира, плясали искорки задорности и веселья. При этом, Малакиния на уроках физкультуры показывая очень низкие результаты, воды боялась почти совсем, активным играм предпочитала чтение, а бурным компаниям сверстников, все больше – уединение. Силовым упражнениям она предпочитала упражнения на выносливость – и вот тут выигрывала всегда. Слабую физическую силу компенсировали выносливость и усидчивость лисенки. По сути, близко общалась она только со своей сестрой, и родителями. Некоторая замкнутость и угрюмость девочки озадачивали окружающих, ведь они так резко резонировали с первым впечатлением. Но со временем, сверстники и преподаватели привыкли к особенностям характера Малакинии.

*******

      Возвращаясь из школы, Малакиния и Милания играли в снежки. Морозный день приятно щипал за нос и щеки, в то время как солнышко уже начинало предвкушать весну и стараться прогреть морозный воздух. Милания слепила круглый ком и метко запустила в сестру. Та в ответ, приложив все силы, отправила в сторону старшей снежок, но попала в шедшего им навстречу почтальона.

– Ай-яй-яй, – нарочито причитая, пожилой ежник отряхнул снег с черного пальто. Девочки звонко засмеялись.

– Простите меня, мистер почтальон. Стрелок из меня никудышный – то брошу косо, то брошу слабо. – Улыбаясь извинилась Малакиния.

– Дело практики, – с этими словами ежник нагнулся, загребая снег, ловко слепил круглый ком, и запульнул им в сосульку на углу крыши соседнего с ними дома. Да так метко, что одну ее сбил, не задев соседние.