Текст книги "Жизнь напрокат (СИ)"
Автор книги: Вероника Ягушинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
~ 27 ~
Следующий день мы провели с друзьями Макса. Родители благосклонно отпустили меня до девяти без захода на обед, что неудивительно, ведь в плане значились шашлыки.
Турбаза, где ребята остановились, располагалась на берегу большого озера с непроизносимым названием, а домик их стоял почти на берегу. Сколько же они заплатили за это удовольствие, даже страшно представить. Неплохо студенты-медики живут. Хотя, эти явно детки богатых родителей. И одеты очень неплохо, и ухожены, но главное, это манера держаться с остальными: слегка надменно и чуточку свысока. Совсем немного, чтобы смерды прочувствовали свою ничтожность, но ни в коем случае не устроили скандала, ибо чуть-чуть не считается. С чего вся честная компания приняла меня радушно, я так и не поняла. Может, из-за Макса? Но все равно я оставалась настороже. Тем более, что пара фраз, что я краду их друга, проскальзывала.
Пляжик возле дома был небольшой, но вполне удобный. Мы с девчонками разлеглись загорать на солнышке, а ребята пока занялись приготовлением обеда. Рыжие лениво болтали, периодически вовлекая меня в пустую беседу, но чувствовалось, что за незатейливыми вопросами таился скрытый смысл. Они меня прощупывали.
Где учусь? Ах, еще в школе? Ну, ладно. А класс какой? "Б" и не очень дружный? Ясно. А что за школа? Гимназия? При музее? Круто! Ой, а помнишь Алевтинову? Да, ту заучку, что в музее подрабатывала! Залетела, представляешь?! А родители у тебя кем работают? Папа – предприниматель? Барыга, что ли? Ой, прости, я не так выразилась. Чем торгует? Ага. Кстати, вы с Пашей заявление когда подавать будете? Не, только после меня не получится. Притворный вздох и совсем печальное (и вот ни на грош я не поверила), меня моя большая и светлая даже не замечает…
Я приоткрыла глаза, чтобы проследить, кому принадлежала последняя фраза. Врагов надо знать в лицо! Ага, это та рыжая, которая чуть повыше ростом, хотя и младшая сестра. Лена. По разговорам я поняла, что Аня встречается с Пашей. Давно и прочно, и дело идет к свадьбе. Все вместе ребята занимаются конным спортом, где, собственно, и познакомились. У Паши с Аней все срослось довольно быстро, а вот их попытки свести друга с сестрой "невесты" пока терпели фиаско. Видать, и двухкомнатный домик на месяц они для этого сняли в такой "глуши", как выразилась Анна. Ну да, мы не столицы, уж простите! Р-р-р!
Для родителей все формально пристойно: девочки налево, мальчики направо, но по факту одну комнату оккупировали счастливые влюбленные, во второй ночевала Лена, а несостоявшийся кавалер спал в коридоре в спальнике. Чтобы повода для прессинга не давать, как пояснил Макс на мой взгляд, недоуменно брошенный на его лежбище.
– А парней у тебя много было? – беззаботно спросила одна из девчонок, но я уже точно знала, что это Лена. Аня обычно задавала вопросы, как в анкете: ФИО, родители, род занятий, образование и т. д. Явно с подачи кого-то из парней. Интересно, кого? Паша за друга беспокоится, или сам Макс приглядывается, достойна ли кандидатура. А вот Леночка уже начинала рыть компромат. Милая стервочка.
И что ответить? Правду, что никого?
– Не особо, – я лениво потянулась, села и, не успела она рот открыть, выпалила в ответ:
– А у тебя? Раз уж у нас вечер откровений, – затем повернулась к Ане и, невинно улыбаясь, протараторила. – А где училась ты? В какой школе? Какие оценки были? А родители кем работают? Средний ежемесячный доход семьи на душу населения? Что бы ты предпочла трусы от Гуччи или свадебное платье с рынка?
– Понятно, – протянула Аня. – Извини.
– Да, ничего, – я примирительно улыбнулась девушке.
Аня мне нравилась. Лена бы тоже, если бы нам с ней было нечего делить. А так неплохие девчонки, хоть и богатейки, но не сильно испорченные. – Паша попросил?
Аня опустила глаза и кивнула.
– Только не…
– Не скажу, конечно, – заверила ее я.
А смысл? Ну, подставлю ее с сестренкой перед Максом, типа, вот они, шпиЁнки! И все с подачки друга. Рассорятся все вдрызг, а мне с того какая польза? Я же не Ксюха! Была у меня (благо, недолго) такая подружка. Гадила всем и вся. На вопрос "зачем", отвечала гордо: "Ну, я же стерва". Я ей на такое только сказала: "Ты – не стерва, ты – дура", и больше мы не общались. А ведь я искренне считала ее своей подругой. Таким вот бесхитростным способом Ксюша рассорилась со всеми… Ну, да Бог ей судья.
– Я купаться, – оповестила девчонок и направилась к озеру.
Компанию на этот раз мне так никто и не составил.
~ 28 ~
Трям, брям, др-р-рынь.
Немного подкрутить и снова дрынь.
Паша настраивал гитару. День медленно клонился к закату. Мы сидели возле небольшого костерка и ждали начала концерта. Макс крепко прижимал меня к себе, Аня сидела по-турецки возле жениха, а Лена печально куковала одна напротив нас.
– Готово! – оповестил Паша, поудобнее перехватывая гитару. – Что вам спеть?
– Только не попсу! – тут же встрял Макс.
– Только не рок! – взвыли девчонки.
– А чем вам рок не угодил? – искренне удивилась я.
– Так тоска же или мутняк, – поморщилась Лена.
– А так?
Я протянула руку за гитарой. Паша замялся, но инструмент отдал.
– Умеешь играть?
– Скорее, знаю пару переборов, – я скромно потупилась. – Я сейчас покажу, а ты мне подыграй, ладно?
– Не вопрос.
Вся подготовка заняла буквально минуту, в течение которой девочки недоверчиво косились на меня. Паша кивнул, и со струн полились тихие аккорды.
"Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь.
Любит праздники и громкий смех, пыль дорог и ветра свист.
Он был везде и всегда своим,
Влюблял в себя целый свет.
И гнал свой байк, а не лимузин.
Таких друзей больше нет.
И в гостиной при свечах он танцевал, как бог.
Но зато менялся на глазах, только вспомнит шум дорог.
Все, что имел, тут же тратил
И за порог, сделав шаг,
Мой друг давал команду братьям,
Вверх поднимая кулак…"
Обожаю эту песню. Что кавер, что оригинал. Было в ней что-то такое… Романтика, душа и… дорога. Тем, кто не был никогда в Пути, и не понять. Когда ты мчишься на поезде на юг, а мимо тебя пролетают города, села и деревни. И везде своя жизнь. Тихая, спокойная гавань, а ты, словно над всем этим летишь на крыльях. Еще острее это ощущается, когда колесишь по просторам, не сидишь в поезде, и он тебя мчит, а когда сам выбираешь, куда ехать, где остановиться. Я как-то ездила на юг на машине – непередаваемые ощущения. Самым ярким воспоминанием был рассвет, который застал нас на вершине пригорка. Внизу вилась серая асфальтовая змея, зажатая с двух сторон бескрайними полями, позади остались «тихие гавани», а впереди лишь Дорога…Дорога…
И я пела, стараясь вложить в слова песни это ощущение, с музыкой передать восторг от ощущения Пути.
Последний припев я оставила оригинальным. Хоть роком я увлеклась немного позже четырнадцати, но точно знала, что эта песня уже вышла.
«Going to the run, run Angel.
Forever going to the run, run Angel.
Well, heaven and hell came together that night
Only for you this time
Going to the run, forever Angel».
Смолкли последние аккорды, и тишина стала мне наградой. Девочки явно прониклись.
– Это кто поет? – первой опомнилась Аня.
– Оригинал "Golden earring", кавер "Ария".
– Ария? – Лену аж перекосило. Видать, и в ее окружении нашелся любитель, который заездил пластинку, как мой братец. Арию ненавидела вся дача полным составом, невзирая на возраст и пол.
– И у "Арии" есть хорошие песни, – вставил обиженно Паша.
Ага, а вот и шарманщик нашелся.
– Например? – скептически поинтересовалась уже Аня.
– "Закат" знаешь? – я подняла взгляд на надутого Пашу. Парень не сплоховал и тут же заиграл, пытаясь исполнить вышеозначенную песню. Голос у него оказался приятный, но все исполнение портили попытки сделать полную кальку с Кипелова, поэтому не вынесла душа поэта, и уже со второй строчки мы пели дуэтом. Кстати, неплохим таким дуэтом.
– Умеешь ты… – только и выдал Макс, покрепче меня обнимая.
– У каждой хорошей песни есть душа, – задумчиво произнесла я. – И, если песня действительно хорошая, то каждый найдет в ней что-то свое.
– Ну-ну, – протянула Лена. – Послушала бы я тупой "Перевал" в твоем исполнении.
"Просто нечего нам больше терять,
Все нам вспомнится на страшном суде…"
Тихо и медленно, намного медленнее обычного бойкого лагерного исполнения, затянула я. Эта песня была, словно про меня. Ведь даже страшный суд уже был…
"Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым исполненье надежд.
Просто прожитое прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь? Падают дожди октября.
Видишь? Старый дом стоит средь лесов".
Зря, не зря, но жизнь свою я упустила. И даже дважды. Подстроившись под мой темп, начал наигрывать Паша. Не простые аккорды, а мелодию, которая, как нельзя лучше, совпадала с моими чувствами. Печаль и фатализм, осознание неизбежного и полное его принятие.
"Мы затопим в доме печь, в доме печь.
Мы гитару позовем со стены.
Просто, нечего нам больше беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены.
Все мосты, все перекрестки дорог,
Все прошептанные тайны в ночи.
Каждый сделал все, что смог, все, что смог,
Но об этом помолчим, помолчим.
И луна взойдет оплывшей свечой.
Скрипнут ставни на ветру, на ветру.
Ах, как я тебя люблю горячо!
Годы это не сотрут, не сотрут!
Мы оставшихся друзей соберем,
Мы набьем картошкой старый рюкзак.
Люди спросят, что за шум, что за гам?
Мы ответим, просто так, просто так.
Просто так идут дожди в октябре.
И потеряны от счастья ключи.
Это все, конечно, мне, конечно, мне,
Но об этом помолчим, помолчим…
Просто прожитое прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь? Падают дожди октября.
Видишь? Старый дом стоит средь лесов".
Последние слова я уже прошептала, к концу последнего куплета, начав петь все тише, тише и тише. Что-то все вокруг размытым стало. Так это просто в глазах стоят слезы. Куда вы потерялись, мои ключи от счастья, куда катится моя жизнь? Под откос, где внизу меня ждет неизвестность? А ведь я жить хочу! Любить и быть любимой, растить детей и нянчить внуков, ездить к Лехе в гости и гулять с племянниками, да, просто ЖИТЬ!
Моргнула, чтобы слегка разогнать влагу и весело улыбнулась. Смех сквозь слезы. Пир во время чумы…
– Сколько тебе лет? – неожиданно серьезно спросила Лена.
– Тридцать, – я лишь пожала плечами. А что? Правда ведь.
– Вот сейчас действительно на то похоже.
Макс напряженно молчал. Что-то он сегодня вообще не сильно разговорчивый был. Все время предоставлял слово друзьям и не вмешивался, когда меня пытались поставить в неловкое положение каким-либо вопросом. Проверка на вшивость? Возможно. Но мне она не особо нравилась, хотя ребята и не прессовали всерьез.
Спас положение ливень. С неба как будто ведро с водой перевернули. Недовольно зашипели угли в костре, пуская вверх белый дым, который тут же был смят и брошен к земле тяжелыми каплями, а мы за несколько секунд промокли все до нитки.
Я подскочила первая и рванула к домику, повизгивая от восторга. Вот люблю я дождь. А ливень особенно, а если еще и гроза… Как по заказу потемневшее небо прорезала молния, а следом громыхнуло так, что стекла затряслись. Невдалеке истошно заорала сигналка машины. С огромным удовольствием я бы постояла под прохладными струями, летящими с неба, но, увы. Смены одежды нет, да и то, что намокло, сохнуть на мне будет до ночи, а ехать с мокрым задом к предкам не хотелось.
Надеюсь, крыша у домика не течет, а то в такой дождик уплывем. Следом за мной неслись девчонки, парни чуть отстали, собирая оставшиеся пожитки. Не прошло и минуты, как вся наша честная компания стояла в коридоре, капая на пол.
– За мной, мои крошки, – радостно скомандовал Паша и, прихватив рыжих под локотки, протащил в ближайшую комнату.
– Пошли, переодеться надо.
Макс смотрел на меня очень внимательно, а я разглядывала его. Мокрые волосы облепили лицо и шею. Футболка прилипла к телу, обрисовав мускулатуру. Парень терпеливо, но настороженно ждал моей реакции. А я? В четырнадцать я бы засмущалась и заявила, что мне и так неплохо. На худой конец попросила бы его выделить мне что-нибудь и выйти, дав возможность переодеться. Стыдно же! И попа толстая, и грудь маленькая, и вообще…
А сейчас? Посмотрела ему в глаза, улыбнулась немного проказливо, протянула руку и поправила прядь черных волос, прилипшую к щеке. От дождя его волосы начали слегка завиваться. Вот бы дети у нас красивые получились. Его бы черные волосы, да мои зеленые глаза…
– Пойдем, – спокойно произнесла я и, взяв его за руку, повела к единственной открытой двери.
Не успела я снять мокрую майку, как в дверь постучались.
– Да! – окликнул Макс, зарывшись в комод в поисках чего-нибудь для меня.
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Паши.
– Мы тут глянули на кухне. Ни черта нет, поэтому мы в магаз, – отрапортовал парень.
– Под дождем? – усмехнулась я. Задумка-то ясна, а вот исполнение погода подпортила.
– Зачем я, собственно, и пришел, – ничуть не смутился Паша. – Макс, ключи от машины дай?
– Лови!
В сторону двери полетела связка ключей, которую Паша поймал, как фокусник.
– Мы скоро. Хлопнула входная дверь, сверкнула молния, в небе прямо над нашим домиком бабахнуло от души, хлопок и… мы остались с темноте. Времени хоть и было часов шесть, но из-за грозы сумерки накатили стремительно.
– Сейчас поищу свечи, – произнес Макс и вышел из комнаты.
Свечи нашлись поразительно быстро, но переодеться в сухую футболку я все-таки успела. А вот штанов мне не досталось: велики были безбожно, а девчонки свалили вместе с Пашей, и что-то мне подсказывало, что его "мы скоро" – это минимум часа два.
– Ты не против музыки? – поинтересовался парень, запихивая батарейки в магнитофон.
Он нажал на play, а я чуть не заржала в голос.
Как прикалывались в камеди: «А у него уже все готово: горят свечи, разложен диван, играет Энигма…» Вот она-то, родная, и играла сейчас из колонок довольно неплохого магнитофона. Principles of lust. Классика жанра.
У меня, к сожалению, не было возможности «пойти в ванную, поржать и настроиться на дух Энигмы», поэтому я просто отвернулась к окну, скрывая улыбку.
Макс подошел сзади, отвел в сторону мои волосы и поцеловал в плечо. М-м-м! Приятно. Откинула голову, давая ему простор для деятельности, и мальчик не подкачал. Точнее, явно давно уже не мальчик. Некоторые мои парни и в двадцать пять уступали ему. Ведь главное – не количество, а качество. И этот принцип не спеша и осторожно воплощал в жизнь мой герой-любовник.
Он не слюнявил мне кожу, не шарил хаотично руками по телу, а нежно целовал, не торопясь переходить к более откровенным ласкам. Порой, когда внутри уже все горело, так хотелось развернуться и взять инициативу в свои руки, но нельзя… Спугну. Для него я неопытная девочка, вот такой пусть и останусь.
Легкие покусывания, тихие стоны, футболка полетела на пол. Пока что его. Это я умудрилась развернуться. Тонкие пальцы скользят по его мускулистой груди, очерчивая сосок. Парень закрыл глаза и застонал, а шаловливые ручки уже устремляются вниз, но не ниже пупка. Девушкам положено бояться «одноглазой змеи»? Вот и будем бояться!
Сильные ладони огладили мою спину под тканью, легкое движение, и на пол полетела вторая футболка. Наконец-то! А вот тут его ждал сюрприз. Белье-то тоже промокло… Упс.
Судорожный вдох, горячая ладонь легла мне на затылок, вторая уютно устроилась на талии. Макс слегка подтолкнул меня к кровати, и я послушно опустилась на прохладную простынь, поддерживаемая его руками.
Губы парня стали намного смелее, ласки именно теми, которых так ждало мое разгоряченное тело. Вскоре к междусобойчику футболок присоединились и его штаны. Моего бедра коснулась самая горячая часть мужского тела. И самая твердая. Распалился мальчик не на шутку. Интересно, надолго его хватит? Я осторожно опустила руку и… Вот это размер! И тут же мое слегка затуманенное сознание отметило, что будет больно. И даже очень.
Макс опять глухо застонал и впился в мои губы поцелуем в то время, как его пальцы скользнули между моих бедер. Моим состоянием парень, похоже, остался доволен, так как поцелуй стал еще более страстным, если такое вообще возможно. И вот тут мне стало неприятно в первый раз, когда его палец попытался скользнуть внутрь. Еще не больно, но уже неприятно. Я немного поморщилась, и Макс это, к сожалению, заметил.
– Ты девственница что ли? – выдохнул мой рыцарь.
– Да.
А что скрывать очевидное? После бы все равно заметил кровь.
Макс слегка отстранился и, серьезно глядя мне в глаза, спросил:
– Сколько тебе лет? Только честно.
– Четырнадцать. Разве предки не сказали? – нехотя призналась я и тут же об этом пожалела.
– Черт! Они все время говорили только, что ты школьница!
Парень не то что слез с меня, его, как ураганом, снесло. Он нервно отвернулся и, чеканя шаг, направился к магнитофону. Удар по кнопке (как она только не сломалась?), и в комнате воцарилась гнетущая тишина.
Я приподнялась на локтях и недовольно уставилась на неудавшегося любовника.
– Черт! Почему ты раньше не сказала? – поспешно одеваясь, ругался Макс. Парень был не просто зол, он был в бешенстве. Я смерила его сердитым взглядом и походя отметила, что известие мигом исправило его настроение на полшестого. А жаль. Теперь уж точно надежды нет.
Я резко встала и не менее грозно отправилась к стулу, на котором висели мои вещи.
– А какая, собственно, разница, сколько мне лет? – тоже натягивая свою одежду (да-да, мокрую), вопрошала я.
– Я знал, что ты малолетка, но думал, что тебе хотя бы шестнадцать! – почти орал он, будто это я виновата в том, что не родилась на два года раньше.
– И что меняют эти два года? – недовольство от общей неудовлетворенности и абсурда ситуации начало медленно и неуклонно превращаться в злость, но я пока не орала, как он. Пока…
– Да все меняют!!!
– Оу! Крик души, – ехидно бросила я и резво нагнулась застегнуть босоножку. Только бы замочек не сорвать со злости.
В стену, там, где только что была моя голова, влетел кулак. Я инстинктивно отскочила, держа наготове вторую босоножку за ремешок. Убить – не убью, но фэйс попорчу, если только двинется в мою сторону. Рядом на комоде стояли свечи в чугунном старом подсвечнике. Это тоже подойдет. Перекинула импровизированную пращу в левую руку, а в правой оказался подсвечник со все еще горящими свечами. Расплавленный воск закапал на ковер, но мне было все равно: не мне же отдирать. Так я и застыла в позе мушкетера. Только слов "защищайтесь, сударь" не доставало. Я слегка усмехнулась сравнению. Было бы очень смешно, если бы не было так грустно.
По счастью, оружие не пригодилось. Разбив костяшки в кровь, парень заметно успокоился и отвернулся к окну, даже не заметив моих манипуляций. Он с треском распахнул створки и сейчас стоял, как изваяние, обдуваемый прохладным ветерком, приносившим вездесущую влагу вместе с прохладой.
– Извини. Пойдем, я провожу тебя домой, – тихо, слегка болезненно, проговорил он.
Напялив вторую босоножку, я встряхнула волосами. Подсвечник вернулся обратно на комод, но далеко я его отставлять не стала. На всякий случай. Изнасилования можно уже было не опасаться, а вот получить пару фингалов не хотелось.
– Сама доберусь! – рыкнула я и, пока он не обернулся, бросилась прочь из комнаты.
Как доберусь? Часа за два. Под дождем? Да, пофиг! Только бы подальше от этого психа!
Я почти бежала к входной двери по темному коридору, когда меня схватили за плечо и развернули.
– Отпусти, псих! – зашипела я на парня и стала оглядываться в поисках подручного оружия. Как назло, ничего, кроме полупустой вешалки, намертво прибитой к стене, не оказалось.
– Мы послезавтра уезжаем, – спокойно, так, будто ничего и не случилось, произнес Макс.
– Скатертью дорожка, – огрызнулась я в ответ и вновь попыталась вырваться. Не тут-то было. Держал он крепко. Интересно, что еще ему от меня надо?
– Мы же завтра еще встретимся? – пропустив мимо ушей мою грубость, ласково попросил парень.
Если бы не держал, точно бы на задницу шлепнулась от удивления. А попку тебе сгущенкой не помазать?!
– А сам как думаешь? – только и прищурилась я.
Брюнет опустил глаза, но не сдался.
– Прости, я просто вспылил… Не ожидал, что тебе так мало лет окажется.
Вспылил?! То есть вмазать кулаком по башке девушке – это теперь называется, вспылил? Тогда уж и убийц надо из тюрем повыпускать. Они же "нечаянно".
– Ты ведешь себя далеко не на четырнадцать, – обвинил во всем меня парень. – Вот мне и показалось…
Давай! С больной (в прямом смысле) головы на здоровую переложи!
– Когда кажется, креститься надо! Ну, было бы мне шестнадцать, что бы изменилось?
Макс спокойно и даже как-то оценивающе на меня посмотрел и медленно произнес:
– Степень ответственности.
– Тогда уж говори прямо, что срок и степень риска, что я на тебя могу заявить, – злобно зыркнула на него, но тона не повысила, так обычно доходчивее. Змее же не надо шипеть в рупор, чтобы ее испугались.
– А ты бы заявила? – парень испытующе смотрел мне в глаза.
Очень хотелось сказать, что вот прямо сейчас и пойду побои снимать, синяки-то на руках наверняка будут, но решила не рисковать, вместо этого холодно процедив:
– Я сама к тебе пришла. Выводы делать умеем? Или ты только по части истерик?
Парень, было, вскинулся мне что-то сказать, но вовремя передумал.
– А твои родители?
– Родители, – еще тише процедила я. – Интересно, и как они тебя проглядели?
Парень довольно заулыбался.
– Я же медик, а семинары по гипнозу, знаешь ли, полезная штука.
Сказать, что я струхнула – это ничего не сказать! Я оказалась один на один с неуравновешенным парнем, владеющим к тому же основами гипноза. Абзац котенку!
– Что ты им внушил? – еле прошептала я.
Улыбка Макса достигла апогея, а потом он некрасиво заржал. Надо мной.
– Видела бы ты сейчас свое лицо! – и уже примирительно. – Ничего я им не внушал, а гипнозу в вузе вообще не учат! Отец периодически читал нотации о морали и нравственности, а твою маму больше интересовало, кто, откуда и куда, а особенно ее впечатлил рассказ о родителях. Ты же не в курсе, что у меня отец политик, а мать прокурор, – Макс самодовольно улыбнулся. – А еще она тебя очень хвалила. По ее рассказам я даже представить не мог, что ты малолетка. И готовишь, и хозяйственная, и вяжешь…
– А еще я на машинке вышивать умею, – грубо перебила я парня. Сказался нервяк от его неудачной шуточки.
Ох, маман. Посмотрела на симпатичного мальчика, услышала, что он из престижной семьи и все?! Дочь, не упускай своего счастья?! Хотя, надо отдать должное, меня не совсем продали. Чтоб в девять дома!
На глаза навернулись слезы обиды. Хотя чего я ожидала от женщины, которая, не видя меня несколько лет, даже не вспомнила про мой юбилей… Несостоявшийся юбилей.
– Да, отпусти ты уже, наконец, придурок! Больно! – взвилась я и с силой оттолкнула парня, вымещая на нем все обиды, давно висевшие мертвым грузом на душе.
Отпустил. Я недовольно потерла плечи, отметив, что синяки точно останутся. И как мне это предкам объяснять?! А никак! Сами его одобрили? Проглядели? А я что? Я – ребенок! Вот и буду вести себя, как ребенок! Поэтому я развернулась и вышла на улицу, громко хлопнув дверью.
– Я тебя провожу.
Макс потащился за мной на улицу. Жаль, я его дверью не убила!
Дождь почти закончился, перейдя в мелкую противную морось, которая может идти непрерывно по нескольку дней.
– Пожалуйста, не стоит, – я обернулась на крыльце и смерила его холодным взглядом. – Сделай мне этот прощальный подарок.
– Значит, так ты решила? – немного обиженно вопросил он.
– Какой ты понятливый, – и яду в голос побольше. – А ты чего ожидал после того кошачьего концерта, что ты мне только что закатил? Что я брошусь к тебе в объятия, умоляя не бросать меня и клятвенно обещая ждать хоть всю жизнь?!
В лучших традициях сварливых жен я еще и руки в бока уперла.
– Да, иди ты… Дура, – процедил Макс и скрылся в доме, где тут же загорелся свет.
– Уже пошла, – помахала на прощанье ручкой закрытой двери и бодренько соскочила со ступенек.
Судя по реакции парня, именно слез и мольбы он и ждал. Смазливый гаденыш! А накося выкуси!
Конечно, вскоре, топая по лужам на территории турбазы, я пожалела о своем опрометчивом поступке. Нет, я не про ссору, а про предложение подвезти, так бы хоть вместе промокли и замерзли. Чувство справедливости хоть немного бы удовлетворилось, но с другой стороны… Видеть его не хочу, о чем яростно вопят гордость и обида. А это – молотов коктейль для совершения подвигов… Или глупостей.
Холодно, блин!
На подходе к шоссе злость поостыла, и я, наконец, смогла трезво оценить сложившуюся ситуацию.
Макс. Красавчик. Романтик и умеет угождать девушкам. Этакий идеал. Но под внешним лоском, если копнуть поглубже и вывести его из равновесия, мы имеем: (говно – зачеркнуть) несдержан, ревнив и может распускать руки.
С другого бока посмотреть, он скоро уезжает и на сегодня все подготовил для рандеву. Света-то не оказалось только в нашем домике, не иначе, как Паша выкрутил пробки, чтоб его током дернуло! Значит, Макс собирался со мной поразвлечься пару дней и свалить. Поматросил и бросил. Интересно, хоть бы адресок для страстных писем оставил бы? Каз-з-зел. И чего тогда вокруг, да около почти две недели ходил? Конфетно-букетный период в урезанном варианте? Или предкам пыль в глаза пускал, чтоб подозрительность усыпить.
С точки зрения "подруг" версия бы звучала, как "я рассталась с классным парнем, даже не начав толком встречаться".
Бермудский треугольник, блин, зато по центру этой конструкции мы имеем в итоге то, что я избавилась от придурка, коим мой рыцарь оказался на деле.
Что ни делается, все к лучшему!
