Текст книги "Аксиома подлости (СИ)"

Автор книги: Вероника Ветрова

Соавторы: Алексей Самойлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6. Благородный мотив

По разумным причинам ничего не делается. Особенно – деньги.

Мартынов, возглавляющий ЗАО «Август-92», занимался производством и продажей товаров для детей семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году. Поэтому утром в субботу он как всегда прибыл в центральный офис, находящийся на Лобненской улице в здании НИИ комплексной автоматизации, и традиционно начал день с просмотра новой почты, как обычной, так и электронной.

Набрав на клавиатуре пароль, Мартынов вошёл в систему. Вскоре на мониторе высветился список пришедших на его личный адрес сообщений, всего их оказалось двенадцать. И первым в этом списке было сообщение, озаглавленное «Дочь»:

«Уважаемый Олег Денисович! Мы высылаем вам фотографии Маши для того, чтобы вы поспешили с принятием решения. Отвечать на сообщение не нужно. Если вы благоразумный человек и любящий отец, то непременно позаботитесь о судьбе своей единственной дочери».

Подпись отсутствовала. Мартынов открыл файлы с фотографиями, на которых увидел обнажённую дочь с недвусмысленными следами побоев.

– Чёрт побери, сволочи! Что же они делают!? – выругался Мартынов, приложив носовой платок ко лбу.

Затем он вынул из ящика стола чистую дискету и сунул её в дисковод. Скопировав на неё письмо похитителей, Мартынов удалил его из компьютера, и вызвал Жанну:

– Один кофе с коньяком. Нет, не так. Сто граммов водки и два чая. И найди мне… Нет, не надо.

Жанна фыркнула от столь вопиющей официальности. На столе шефа рядом с телефонным аппаратом стояла чёрная квадратная рамка с фотографией смеющейся рыжеволосой женщины на фоне Йоркского кафедрального собора. Мартынов посмотрел на Маргарет, постучал пальцами по столу и убрал рамку в ящик, с грохотом задвинув его.

* * *

Опрос жителей дома, где снимала квартиру Мэй, проходил с переменным успехом и закончился поздним вечером. Несколько раз Наташу откровенно посылали известно куда, но неизвестно, зачем, а в половине случаев вообще не открыли дверь, поэтому нужную информацию сыщица собирала буквально по крупицам. Один компьютерщик, всю ночь торчащий в Интернете, оказывается, слышал звук мотора какой-то машины. Бабулька, страдающая бессонницей, добавила к этому, что видела мужчину и женщину, заходящих в подъезд. Ни их примет, ни номера, ни марки и цвета машины никто Наташе не поведал. К тому же, рассуждала она, всё это может быть и не связано с исчезновением Артура и Мэй.

Перехватив купленных у метро беляшей, Наташа, прежде чем отправиться к отцу Мэй, решила ради любопытства воспользоваться советом собачника и звякнуть по данному им телефону.

– «Агата Кристи», добрый вечер! – прощебетала какая-то девчушка.

– Добрый вечер. Будьте любезны господина Вакурова! – официально попросила Наташа.

– М-м-м… – замешкалась девчушка, – э-э-э… а кто его спрашивает?

– Наталья Лаврова. Я звоню по поручению господина Курносова.

– Подождите, пожалуйста, я вас соединю, – и в трубке послышалась музыка. Через пару секунд мужской голос ответил:

– Да, слушаю.

– Это господин Вакуров?

– Нет. Это Ломов Фёдор Иванович. А с кем имею честь?

Наташа повторила, и получила неожиданный ответ:

– Он у нас больше не работает. Запишите его домашний номер. Если он откажется, обращайтесь ко мне.

Наташа поблагодарила и через несколько секунд уже говорила с таинственным Вакуровым.

– Курносов? – переспросил тот, – это который майор? Ясно.

– Вы частный детектив? – спросила в лоб Наташа.

– Уже нет.

– А, ладно, тогда извините за беспокойство…

– Стойте, не кладите трубку. Погодите… Ваш голос мне кажется знакомым. Мы встречались?

– Ну, если только в прошлой жизни, когда я была весталкой. Не буду вас отвлекать от этой, перезвоню Ломову.

– Кому-кому? Не, не надо звонить Ломову.

– Это ещё почему?

– Он дерёт втридорога. К тому же, в «Агате» осталось мало профессионалов.

– А мне показалось, наоборот.

– Значит, так, – Вакуров взял ситуацию в свои руки, – завтра в час встречаемся у… у входа в домжур. Поболтаем, обсудим, обкумекаем. Годится?

– Ну ладно, годится! – не сильно обрадовалась Наташа.

Перекантовавшись ночью у коллеги по работе, она отложила вояж к отцу Мэй в долгий ящик и прибыла на встречу. И когда увидела молодого человека, удивлённо улыбающегося ей, то ещё раз убедилась в том, что мир тесен, и, по словам Мэй, случайностей в нём не бывает.

К ней на всех парах плыл Николай, танцевавший позавчера с её подругой в баре «Агрегат».

* * *

– Сестричка, родная… не умирай… Оленька… – Илья гладил её волосы, прижимал к себе и плакал.

Сзади послышался шорох – это ковылял пришедший в себя Артур. Он увидел страшную картину, оглянулся по сторонам и крикнул:

– Мэй, ты здесь?

Чужой голос заставил Илью встрепенуться, поднять с пола пистолет и направить его на Артура:

– Стоять! На месте! Назад!

Руки Ильи дрожали, и на прежде безжалостном лице не осталось ничего, кроме отчаяния. Его противник замер, ибо в Артуре боролись два человека: один хотел броситься на с виду подавленного и беззащитного Илью, а другой смертельно боялся пистолета в его руках. В таком состоянии Илья может, не задумываясь, нажать на спуск. И поэтому третий человек, благоразумный, пробормотал:

– Надо вызвать «скорую».

– Она убила мою сестру… – забормотал Илья, – д-давай, п-плашкет, назад, в к-комнату… Д-двигай…

Артур подчинился. Ключ повернулся в замке.

Он ходил взад-вперёд по своей тюремной камере и проклинал Мэй. Это она во всём виновата! Она сбежала, и теперь, после того, что натворила, ни в какую милицию обращаться не будет. А, следовательно, будущее Артура зависит от этого бандита, на чувства которого ему совершенно наплевать. И конечно, он совсем не жалел убитую сообщницу Ильи, будь она хоть трижды его сестрой. Да и судьба Мэй теперь его не беспокоила. Артур думал только о себе. Может, надо было броситься на Илью, когда он сидел рядом с трупом сестры? Но у него – пистолет…

Одно дело – когда вооружённый человек угрожает. Ты чувствуешь себя униженным и бессильным против того, кто, может, в сто раз глупее, уродливее и ничтожнее тебя. Другое дело – когда ты увидел, что оружие вполне боеспособно и сеет смерть. Близость смерти, её ледяное дыхание сжигает твою волю, сковывает мышцы и вытравляет остатки разума. И ты уже панически боишься смерти, и этот страх полностью овладевает тобой, подчиняет тебя и превращает в беспомощного раба.

И именно это случилось с Артуром, когда он осознал происшедшее. Он лил слёзы даже не по своей неотразимой внешности, изрядно подпорченной кулаками бандита. Он представлял, как открывается дверь, заходит Илья и упирает дуло пистолета прямо ему в лицо. И через миг раздаётся оглушительный хлопок, и лицо превращается в кровавое месиво… Артуру было безумно жаль себя! Он съёжился на матрасе, и ощущение собственного ничтожества наряду с животным страхом окончательно подавили его волю и желание сопротивляться.

Пуля попала прямо в сердце, поэтому спасти Ольгу оказалось невозможно. Илья понял это сразу, даже не проверяя её пульс и дыхание. Заперев Артура, он ещё некоторое время находился в трансе, стоя на коленях перед безжизненным телом сестры. Оля оставалась для него единственным и последним родным человеком на Земле. Оля оставалась единственным и последним смыслом его жизни уже на протяжении многих лет. Именно ради неё, а не ради племянника, жил, работал и совершал настоящие подвиги Илья. Поверить в то, что любимой сестры больше нет, он пока не мог. В этом плане Илья, будучи сильнее, умнее и хитрее большинства людей, ничем не отличался от них.

На него снова нахлынули воспоминания…

* * *

Следователь-майор оказался пожилым угрюмым мужчиной, безмерно уставшим от жизни, окружающих людей и собственной профессии. Растолковав Илье, что его сестре могут впаять шесть лет тюрьмы за мошенничество с квартирой, он заметил:

– А если будет доказано, что за гражданкой Асиной тянется целый хвост подобных преступлений, либо ваша причастность к ним… я вам не завидую. И очень не советую выгораживать сестру. Я собираюсь вплотную заняться вами, граждане Артисты.

– Я хочу увидеть сестру, – заявил Илья.

Он верил в то, что Ольга не успела наделать глупостей и наболтать лишнего. С другой стороны, в милиции приняты некоторые неординарные методы выбивания нужных показаний, перед которыми спасует не то что хрупкая молодая женщина, но и бывалый рецидивист.

– Всему своё время, – ответил следователь и хотел приступить к допросу, попутно разъяснив, что пока Илья проходит как свидетель, обязан давать правдивые показания и никакой адвокат ему не полагается.

Но допрос не состоялся. Следователя отвлёк телефонный звонок, после которого он с видимым облегчением попросил сержанта проводить Илью из кабинета. И вскоре перед Асиным предстал совсем другой человек – не такой древний, как следователь, но зато полковник. Илья решил, что сейчас раздастся очередной звонок, и следующим будет юный усатый генерал.

Полковник повёл себя несколько странно. Он встал и протянул Илье руку:

– Тунгусов Семён Иванович.

– Асин Илья Борисович, – подыграл Артист.

Рука у «полкаша» оказалась сухой и крепкой. Он указал Илье на стул и ошарашил безо всякого объяснения:

– Я могу сделать так, чтобы с вашей сестры сегодня же сняли все обвинения.

Говорил он вполне серьёзно, без каких-либо эмоций на смуглом мясистом лице.

– Дело в том, – продолжил Тунгусов, – что я наслышан о вашей парочке. Вам крупно повезло, что я вовремя узнал о задержании.

Илья был немного удивлён. Со своим прежним покровителем в органах он даже ни разу не общался. Тем более, что уже давно никакого покровителя не существовало, и Илья справедливо считал его эфемерным созданием, на которое ссылались знакомые криминальные авторитеты, говоря, что «все менты нами куплены».

Странно, что полковник не боится заводить подобные разговоры в собственном кабинете. Неужели всё настолько «хорошо» в органах внутренних дел, что они с потрохами продались преступникам и бандитам?

– Что вы хотите взамен? – осторожно спросил Илья.

– Ничего, – на лице Тунгусова появилось отдалённое подобие улыбки.

– Ну, не надо, господин полковник. Не играйте в благородство, это вам не к лицу. И ещё скажу вам, что шантаж не пройдёт. Выкладывайте сразу, я переживу.

– Кто из нас играет в благородство? – Тунгусов развёл руками, – у меня или у вас больной племянник, Илья Борисович?

Илья вздрогнул. Методом быстрого логического исключения он просчитал, что никто, кроме сестры, не мог рассказать о Борьке.

– Ладно, давайте прекратим. Я никогда не поверю в то, что вы пожалели несчастную мать-одиночку. Мы с Олей не первые и не последние. Каждая пятая проститутка воспитывает ребёнка. Половина всех преступлений совершается из мести, а месть – благородный мотив. Половина всех осуждённых вызывает больше симпатий, чем их жертвы. Что вы хотите, господин полковник? Денег? Сотрудничества?

– Второго.

– Тогда учтите, что ни я, ни моя сестра никогда не станем вашими агентами или доносчиками. Это исключено.

– Ну, вот мы и пришли к общему знаменателю, – полковник встал и вытащил из шкафа бутылку французского коньяка.

* * *

Первой более-менее здравой мыслью, возникшей в сознании Ильи, стала мысль о Тунгусе.

За те три с лишним года, что прошли с момента их удивительного знакомства, полковник ни разу не напомнил о своём существовании. А Илья и Ольга, прекрасно осознавая себя должниками человека из МВД, даже не пытались связаться с ним под предлогом «расплатиться». Хотя, конечно, ощущение несвободы и незримой зависимости от полковника не давало Артистам покоя. Илья собрал некоторую информацию о Тунгусове, но глубоко копать не стал, чтобы полковник не пронюхал об интересе к его персоне.

Выяснилось, что Тунгусов – вполне приличный служитель закона: профессор Московской академии МВД, автор более ста научных работ и пятнадцати книг, читает лекции по праву в МГИМО, МГУ и Академии госслужбы при Президенте Российской Федерации. Плюс к этому является членом нескольких мудрёных экспертных и научно-консультативных советов, Союза писателей России, Московской городской коллегии адвокатов и так далее. Семён Иванович – вполне порядочный семьянин: почти двадцать лет женат и имеет сына пятнадцати лет. И при всём при этом полковник известен в совсем иных кругах под кличкой Тунгус, имеет в них огромный авторитет, но никогда не ввязывается ни в какие коммерческие либо бандитские афёры. Да и зачем это нужно, думал Илья. Ведь деньги и так сами плывут к Тунгусу от подобных ему протокольно честных и общественно благородных сограждан, начиная от сотрудников налоговой полиции и заканчивая чиновниками из мэрии и министерств.

За те три с лишним года Илья ещё четыре раза ездил в Штаты, причём последний раз вместе с сестрой и племянником. Правда, от фантастической идеи криогенной консервации пришлось отказаться ещё после первого вояжа. Доктор Циммерман из института генетики и трансплантационной медицины в Оклахоме после комплексного обследования семилетнего Борьки в стационаре, влетевшего Асиным в пятнадцать штук баксов, заломил приличную даже по меркам Америки сумму в двести тысяч долларов. А перед тем, как вообще начинать беседу, подписал с русскими контракт о неразглашении любой полученной от него или от любого сотрудника института информации. И предупредил:

– В нашей великой стране, в отличие от первобытной России, любое нарушение закона незамедлительно и справедливо карается органами юстиции. Несоблюдение контракта грозит вам катастрофическими последствиями.

Когда же доктор Циммерман узнал, что нужную сумму Асины заплатить не в состоянии, его интерес к русским значительно угас.

– Приезжайте с деньгами, – напутствовал он, – и как можно скорее. Наш институт провёл уже десять удачных трансплантаций лёгких, к тому же, лечение кистофиброза с помощью генотерапии пока нигде, кроме как у нас, не разрабатывается. Информация о нашем закрытом институте ещё не успела просочиться в массовую прессу и в Интернет. Но через год мы собираемся обнародовать применение этого метода, поскольку он может спасти жизни десяткам тысяч людей в мире. И тогда от клиентов не будет отбоя.

Илья вспомнил о четырёх предыдущих поездках в Америку, из которых три первые не принесли никакого результата. Он истратил немереную сумму денег, посетил десятки подобных заведений и пообщался с сотней-другой докторов, профессоров и медицинских сестёр. Затраты оказались не напрасными – Илья понял, что идёт неверным путём. В каждом конкретном случае его не устраивало многое – от цены на сомнительные услуги до совершенно шарлатанских, антинаучных методов «лечения». Даже он, не шибко разбираясь в медицине, но за то прекрасно – в психологии аферистов, смог понять, что предлагаемые услуги стоят в одном ряду с продажей лунного грунта и эликсира бессмертия.

Стало ясно, что действовать следует иначе. Вновь вернувшись в Россию, Илья продолжил квартирные махинации, параллельно ища нужного человечка. И такой субъект вскоре появился – молодой, но очень-очень умный парнишка, продвинутый хакер. Убедившись в его экстраординарных способностях, Илья заплатил полторы тысячи долларов и поставил задачу: найти в США или какой-либо другой стране любые закрытые или засекреченные медицинские учреждения, применяющие суперновейшие технологии (вроде пресловутого клонирования) в лечении кистофиброза.

Хакер справился на троечку, оправдавшись тем, что очень боится Интерпола, ФБР и ЦРУ, вместе взятых. Среди предоставленных Илье семи адресов четыре отпали сразу – Илья уже посетил эти якобы секретные объекты. Пятый адрес он оставил про запас, не очень-то надеясь на Францию, и вновь отправился в Штаты – в Оклахому…

Итак, двести тысяч долларов. Вернувшись от Циммермана в Россию, Илья и Ольга капитально озадачились. Большая часть чистой прибыли уходила на вояжи Ильи, оплату Борькиной няни-медика и медикаменты. Для добычи нужной суммы необходима грандиозная коммерческая афёра, причём скорая по времени, но выдающаяся по результату. И желательно – с минимальной долей риска.

* * *

Семён Иванович Тунгусов появился именно тогда, когда нужно. Может быть, он тайно следил за своими подопечными и, наконец, дождался критического момента? И предложил это дело с похищением.

Стоит ли теперь ему звонить и рассказывать о смерти Ольги? Стоит ли вообще ПРОДОЛЖАТЬ? Есть ли какой-либо смысл во всём этом БЕЗ Оли? Что же делать дальше?

Илья прикрыл тело сестры простынёй и плюхнулся на кровать. Понять, что смысл всего изменился и стал другим, он смог только по прошествии нескольких часов смятения и попыток мыслить здраво.

Наступило утро субботы. Илья открыл холодильник, плеснул себе сто грамм водки и выпил. Затем взял верёвку и зашёл в комнату, где валялся Артур.

Несмотря на то, что Илья был безоружен, страх промучившегося бессонную ночь Артура моментально материализовался. Бледный и дрожащий, он прижался к стене, поднял вверх руки и завизжал:

– Не тронь меня! Не прикасайся! Не-ет!

Илья быстро привязал слабо сопротивляющегося пленника к батарее, залепил ему рот, затем вновь запер дверь и проверил надёжность замка. С кровати Оли он стащил синтепоновое одеяло, всё ещё пахнущее женским телом…

* * *

Кто-то грубо затормошил её за плечо. Мэй ещё больше съёжилась и тихо застонала.

– Эй, проснись! Вставай!

Голос, хотя и звучал хрипло, всё-таки принадлежал женщине. Мэй открыла глаза и посмотрела сквозь щель между пальцами.

– Эй, у тебя денежки есть? – снова затормошили её.

Бомжиха. Запахов Мэй почему-то не ощущала и даже не поморщилась. Но в ответ замотала головой.

– Отобрали? – поинтересовалась оборванка.

Мэй снова замотала головой.

– Ты чего, проститутка что ли? А чё замели-то? А, наркоша!

От очередного прикосновения её передёрнуло, и Мэй повернулась к бомжихе лицом, спихнув грязные руки с себя.

– Батюшки святы! Ты же в крови! – бомжиха неумело перекрестилась.

– Отойдите от меня! – брякнула Мэй по-китайски.

– Ёкалэмэнэ! – бомжиха отшатнулась и села на скамью.

Мэй снова скуксилась. Она находилась в состоянии полной отключки от окружающего мира. Вернувшись в него на минуту и отшив бомжиху, Мэй вновь погрузилась в себя. Её кошмар был простым, но от этого не становился менее кошмарным, и заключался он в лице Ольги, которое стояло перед глазами Мэй, и в бесконечном грохоте, сопровождающем видение. Кошмар не исчезал, когда Мэй закрывала глаза, а реакции на раздражители из внешнего мира являлись инстинктивными, но никак не осмысленными.

Бомжиха больше не лезла, но пришли менты. Они поволокли Мэй на допрос к дежурному капитану ОВД Щукино, который оказался молодым неотёсанным умницей.

– Вот, выловили на улице! – отрапортовал сержант, – документов нет, денег нет, вообще не хрена нет. Оказала сопротивление при задержании. – И сержант пихнул Мэй на колченогий стульчик.

– Отмудохала взвод ОМОНа? – усмехнулся капитан, – свободен. Разберёмся. – Сержант ушёл, хлопнув дверью, а капитан придвинул к себе бланк протокола и взял ручку. – Ну что, гражданка правонарушительница, поехали. Фамилия, имя отчество.

Мэй уронила голову на грудь и обхватила руками коленки. Капитан повторил вопрос ещё два раза с тем же успехом. Затем подошёл, похлопал Мэй по щекам и принюхался. Обследовал её руки и почесал в затылке, вглядываясь в ссадины на лице и красные пятна на пуловере.

– Экспертиза нужна… – произнёс он вслух, вернулся за стол и начал грызть кончик ручки с отпечатками своих же зубов, – похоже, обкурилась или надышалась клея. Гражданочка, чего мы молчим-то? Фамилию свою забыли?

Мэй никак не реагировала, лишь тихо постанывала и дрожала.

– Что же мне с тобой делать, красавица? – капитан отложил бланк и подпёр рукой подбородок.

Глава 7. Убийца

Никогда не принимайте решения сами, если можно заставить решить кого-то другого. Благодаря этому принципу капитан-умница имел в жизни меньше проблем, чем все его знакомые.

– Шоковое состояние, – продолжал рассуждать он, – которое вызвано нанесением телесных повреждений. Надо доктора вызвать, пусть тебя осмотрит. Телесные повреждения на лице, пятна неизвестного происхождения на одежде…

Неожиданно Мэй встала и направилась к двери. Капитан догнал её и хотел удержать, но Мэй резко стряхнула его руку с плеча.

На улице светало. Сидящая на крыльце отделения бомжиха удивлённо воззрилась на Мэй, которая прошла мимо, кутаясь в ветровку. Капитан затормозил на пороге и пробубнил:

– Ну, иди, скатертью дорожка. На кой чёрт мне немая красавица? Возиться с тобой только.

Бомжиха догнала странную незнакомку, но трогать её не стала. Она просто шла рядом, подогреваемая любопытством, и наблюдала. Мэй не замечала её присутствия и, дойдя до автобусной остановки, села на лавочку, закрыла лицо руками и заплакала. Бомжиха взлохматила давно немытые волосы и выгребла мелочь из кармана. На бутылку самого дешёвого пива хватило, её-то она и прикупила в ближайшем круглосуточном магазине. Вернувшись, она застала прежнюю картину. Открыв пиво зубами, бомжиха сделала большой глоток, затем вытерла горлышко грязным рукавом и сунула пиво незнакомке:

– Эй, выпей, полегчает.

На этот раз Мэй отреагировала адекватно, сделала несколько глотков и вернула бутылку. Но по-прежнему не произнесла ни слова.

– У тебя дом есть? Квартира? – приступила к нужным расспросам бомжиха, – а родители у тебя есть? Тебя изнасиловали что ли?

Мэй подняла зарёванное лицо и отрицательно покачала головой.

– Ты местная? Ну, из Москвы?

Мэй кивнула и положила ногу на ногу. Бомжиха опять взлохматила волосы, допила одним махом пиво и спрятала пустую бутылку в карман. Извлекла оттуда же смятую пачку папирос и прикурила у одинокого утреннего прохожего. Интуиция подсказывала ей, что странную девку отпускать нельзя. Надо показать её Славику, он мужик толковый и лучше соображает. От девки может быть польза. Бомжиха вновь подошла к Мэй и села на корточки:

– Я Валя, а тебя как зовут?

– Маша, – произнесла Мэй первое русское слово, чем несказанно порадовала бомжиху:

– О, так ты по-русски говорить умеешь? Пошли со мной, я помогу тебе. Пошли! – и Валя взяла Мэй за локоть.

До центра добрались на троллейбусах. Валя прекрасно ориентировалась в маршрутах наземного транспорта. Мэй больше ничего не говорила, а бомжиха и не спрашивала, но внимательно следила за тем, чтобы её подопечная не сбежала.

На лавочках вокруг памятника Грибоедову отдыхали от жизни несколько человек неопределённых возраста и пола, но вполне определённого социального статуса. К одному из таковых и подошла Валя, приказав Мэй сесть немного поодаль и никуда не уходить.

– Славик! Блин, Славик, давай! – Валя затормошила субъекта, завёрнутого в серое пальтишко.

Аромат от него исходил непередаваемый. Пока Славик пытался принять вертикальное положение, Валя порылась в китайской клетчатой сумке, что стояла под лавкой, но ничего интересного или съедобного там не нарыла. Понимая, что в таком состоянии он ничего не воспримет, Валя пошукала по окрестностям и нашла рядом с урной бутылку водки с несколькими каплями на дне. Славик выпил, выкурил Валину папироску и мутным взором обвёл всё вокруг:

– Твою мать!

Бомжиха в двух словах изложила ему историю знакомства с Мэй, закончив собственными суждениями:

– Девка молодая, грудастая, мордастая. Можно чучмекам сдавать за хавку.

– Погодь, Валюха, – Славик встал, – где она, твоя шалава?

Вскоре перед Мэй предстали двое бомжей. Но она будто бы не замечала их, по-прежнему отсутствуя в этом мире. Славик мутным взором ощупал живую находку Вали и задумался.

* * *

Ранним утром на окраине Волоколамского кладбища, неподалёку от основных захоронений, появился свежий земляной холмик. От посторонних глаз его скрывала только-только ожившая по весне берёзовая рощица. Ни гранитной плиты, ни даже таблички с именем пока не было, но Илья знал, что это лишь временно. За хорошие деньги ему сделают и свидетельство о смерти, и памятник. Вот только похоронить сестру в соответствии со всеми подобающими ритуалами он не смог…

Остаток ночи он гнал свою машину, в багажнике которой лежало тело Ольги, завёрнутое в одеяло. По дороге остановился два раза, чтобы купить лопату и венок. Затем Илья рыл могилу – самостоятельно, благо, природа не обделила его физической силой. Затем перенёс тело сестры из багажника, аккуратно опустил в землю и долго надрывно плакал, не найдя в себе моральных сил засыпать могилу. Наконец, он возложил венок, встал на колени и, перекрестившись, произнёс:

– Да упокой Господь твою душу, сестрёнка…

Быть мужественным, оказывается, невыносимо тяжело. Тогда, много лет назад, когда рецидивист Проклов расстрелял их родителей, пятнадцатилетний Илюша пережил трагедию только благодаря сестре, необходимость заботы о которой вытеснила тяжкую боль от потери родных людей. Он пережил тогда ещё и потому, что помогал переживать это маленькой Оленьке. С тех пор Илья видел не одну чужую смерть. Погибали на разборках друзья, прыгали в бездну их любящие подруги, умирали от передоза приятели… Но для Ильи все эти смерти всё равно оставались чужими, а сейчас ему предстояло пережить СВОЮ смерть. Потому что никого ближе, роднее и любимее сестры у него никогда не было.

– Я клянусь тебе, Оля… – шептал Илья, стоя на коленях рядом с могилой, сквозь не прекращающие катиться слёзы, – я клянусь, что отомщу за тебя любой ценой. Ты ни в чём не виновата, моя родная, ты должна была жить, ты такая молодая и красивая… И ещё я клянусь тебе, что сделаю всё для того, чтобы вылечить нашего мальчишку. Ты жила надеждой на чудо, и Борька будет жить… Но Бог поможет нам… и ему тоже.

Всё. Больше никто никогда не увидит его слёз. Илью охватила дикая решимость действовать. Он вернулся к машине, бросил в багажник лопату. Конечно, пока ЭТА рана свежа и кровоточит, ему будет ещё очень тяжело. Но ощущение страшной, жестокой несправедливости, щемящее чувство незавершённости ГЛАВНОГО ДЕЛА всей его жизни вернут так нужные сейчас силы и волю.

Сообщать о смерти матери племяннику, за которым ухаживает няня с медицинским образованием, Илья пока не будет. Если вдруг позвонит няня, всегда можно соврать, что Ольга в Америке. Сейчас первостепенная задача – отыскать убийцу. Во-первых, может проявиться господин Мартынов, любящий папаша, способный в таком запущенном состоянии наломать много неадекватных дров. Переговоры с ним только начались, и шокированный суммой выкупа, Мартынов может заартачиться, подключить к делу милицию, ФСБ, каких-нибудь бандюков и ещё чёрте что наворотить. И тогда, а это во-вторых, на сцену выйдет Тунгус, который, собственно, обещал Асиным, что держит все нити этого странного дела в своих руках. Тут-то и выяснится, что заложница сбежала, а это означало провал.

Илья вырулил с кладбища, притормозил и выкинул лопату в кювет. Что же такого необъяснимого было для Ильи в этом деле? Да всё то же – пресловутый миллион баксов. Когда Тунгус первый раз назвал эту цифру, Илья решил, что полковник тронулся рассудком. Правда, спустя несколько дней, хорошенько обдумав приведённые аргументы, Илья, да и Ольга, нашли их не лишёнными здравого смысла. К тому же, соглашаться стоило только ради нужной им суммы, которая равнялась двумстам тысячам. «Попросим миллион – человек будет торговаться и пытаться убедить нас, что таких денег ему сроду не достать. Тогда мы пойдём на уступки и возьмём сколько есть. Но при этом будем помнить о минимальном пороге в двести тысяч». На эти слова Тунгуса Ольга, помнится, удивлённо возразила: «А как же вы? Вы что, не будете иметь с этого ни копейки?» «Ваша задача – чтобы я всё-таки имел, и как можно больше», – улыбнулся Тунгус.

Это была умная политика – политика разговора кредитора с должниками.

* * *

Николай Вакуров очень хорошо сохранился для своих двадцати девяти и вполне мог сойти за студента-третьекурсника какой-нибудь высшей учебной забегаловки. Не Сабонис, но и не карлик, не Шварценеггер, но и не Денни де Вито, не Леонардо ди Каприо, но и не Фредди Крюгер. В общем, некий усреднённый, но не лишённый привлекательности, тип молодого человека.

– Вот почему твой голос показался мне по телефону знакомым! – Вакуров протянул Наташе широкую ладонь.

– Однако, бывает! – улыбнулась она и поправила очки.

– Ты, небось, обиделась в «Агрегате» на нас? И убежала вслед за Машей, да? Я, между прочим, ей так и не позвонил.

Вакуров пока не знал, что Мэй оставила ему Наташин номер.

– Плюнули и растёрли. Я, в общем-то, случайно тебя нашла.

– Пойдём в домжур, посидим в кафе. Там нешумно и сейчас никого нет. Мы сможем спокойно обсудить наболевшие проблемы.

Вакуров Наташе пока нравился. Простой, добрый и, похоже, ответственный. Надо только продумать, чем его кормить и под каким соусом.

Вакуров пролистал меню и поинтересовался, будет ли Наташа что-нибудь пить или кушать. В результате на столе появились две чашки кофе и парочка аппетитных бутербродов с сёмгой.

– Ну-с, позвольте полюбопытствовать, чем вызван ваш интерес к неофициальной сыскной деятельности? – начал Вакуров.

– А ты давно бросил заниматься этой деятельностью? – в свою очередь спросила Наташа.

– Да уже скоро год буду отмечать. Но не уверен, что моё тёмное прошлое как-то повлияет на твоё светлое будущее.

– А какие дела ты расследовал? Криминал был?

– Да что ты, криминал! Не смеши. Самый большой криминал – это когда я торчал около подъезда одного деятеля и докладывал, когда его супружница сбрызнет из квартиры. После чего деятель хватал под мышку любовницу и адюльтировал на радость маме до следующего моего звонка.

– Значит, острых ощущений захотелось? Потому и сбежал из своей фирмы?

– А наша фирма и небезызвестный тебе господин Ломов строго блюли закон и не совали нос, куда не следует. Бережёного бог бережёт.

– А не бережёного дьявол, – добавила Наташа, – ну, и чем сейчас промышляешь, если не секрет?

– Да ничем. Ищу себя в этой жизни. Задумываюсь над её смыслом.

– И как жизнь? Со смыслом пересекается?

– Пока параллельно.

– А кем тебе приходится господин Курносов?

– Старый папин приятель. Однажды я помог ему в одном конфиденциальном дельце.

Наташа прекрасно видела, что Вакуров, несмотря на кажущуюся простоту и открытость, совсем не так наивен и доверчив. Она допила кофе, дожевала бутерброд и поднялась:

– Ладно, Коля, спасибо за угощение. Извини, что побеспокоила, я больше так не буду. Желаю скорейшего свидания со смыслом, – Наташа мило улыбнулась и подхватила сумочку.

Вакуров сдвинул брови и открыл рот. Так он просидел несколько секунд, за которые Наташа исчезла из его поля зрения. Он бросился догонять и сделал это в фойе домжура.

– Наталья, погоди! А как же… это… дело?

– Извини, но я не могу доверить тебе чужую тайну. Всего доброго.