355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вероника Ригина » Сновидения наяву » Текст книги (страница 2)
Сновидения наяву
  • Текст добавлен: 30 января 2022, 20:02

Текст книги "Сновидения наяву"


Автор книги: Вероника Ригина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Резкий звук будильника прорезал тишину. 8:00. Мелодия-марш призвана разбудить и взбодрить, но на деле причиняла боль и страдание. Мы с Филом вставали одновременно. Я всегда быстро вскакивала и занимала ванну, чтобы умыться и нанести неброский макияж – блеск на губы и черную подводку по контуру ресниц. Покончив с мейкапом, отправлялась к старому шкафу за одеждой.

Сегодня наряд подобрался быстро: темно-синие джинсы и голубая кофточка. Одевшись, я шагнула на кухню.

Чайник, поставленный Филом, щелкнул и перестал плеваться горячими каплями. Из холодильника на столешницу перекачивали вкусности. Микроволновка любезно расплавила сыр на наших бутербродах. Наливая кипяток в кружки, я взглянула на Фила. Он сидел и смотрел в одну точку. Заспанное лицо выражало тоску и отчужденность. Бедный, совсем заработался.

Я поставила кружки, тарелки на столик и села на диван. Фил улыбнулся и обнял меня:

– Доброе утро, Малыш. Кажется, ты вчера была рыжей.

– Думаю, ты догадался, что это был парик.

– Конечно.

Фил поцеловал меня в висок.

Часы тикали, бутерброды таяли, кружки опустошались.

Отхлебывая кофе, я поторопилась, поперхнулась и закашлялась.

– Слушай, ты же должен был уйти пораньше, на собрание.

Фил помедлил.

– Собрание отменилось, забыл сказать.

Я пожала плечами и допила кофе.

Спустя несколько минут мы оба спешно одевались в уличную одежду.

Торопясь на работу, я так и не обсудила с Филом вчерашний заказ. Меня весь день мучило любопытство. Правда, дежурство на кассе немного отвлекало от этих мыслей.

Аптека, в которой я работала, называлась «Пилюля». Ассортимент у нас был большой, помещение просторным. Торговый зал от служебного прохода отделяла витрина. В верхней части она была стеклянной, а снизу деревянной. На обзор покупателям выставлялось множество разношерстных препаратов. Окошек для обслуживания клиентов было одиннадцать, но обычно работало не более двух кассиров-фармацевтов. Служебные помещения представлялись несколькими складскими, санитарной, комнатой отдыха персонала и кабинетом заведующей. Изготовлением лекарственных средств по рецепту аптека не занималась. Продавались только заводские препараты. В торговом зале, для посетителей, стояли два белых кожаных дивана, и работал телевизор. Моя смена продолжалась двенадцать часов

День тянулся долго. Посетители шли унылой вереницей. А в обед доставили новую партию пилюль. Наконец стрелки часов показали 21:45. Можно было закрываться, пересчитывать заработанные деньги и идти домой. С этим я быстро управилась.

Выйдя в прохладу апрельского вечера, я быстро зашагала по проспекту. Несмотря на поздний час народу на улице было много. Темноту разгоняли частые фонари.

Я задумалась и вспомнила свое сновидение несколько дней назад. По коже побежали мурашки. Безлюдный город, ты одна. Голодная свора собак, в надежде набить желудки, гонится за тобой. Сон был так реалистичен, как такое возможно? Шаг ускорился, мне захотелось скорее домой.

Войдя в комнату, я застала Фила за готовкой. По вечерам будних дней стряпал он, так как я приходила под ночь. Его рабочий день заканчивался в шесть-семь вечера. А иногда он и вовсе оставался работать дома.

Прекрасный аромат наполнял комнату, я почувствовала, как меня мутит от голода. Заняла место на белом диванчике в ожидании ужина.

– Как ты, Сладкая, устала?

– День суматошный, но в целом не очень. Ты лучше расскажи, как вчера прошло?

– Я взялся за заказ, – он замолчал, нервно ворочая лопаткой по сковороде.

Наступила неловкая пауза. Наконец, не выдержав, я спросила:

– Это здорово! А что надо рисовать? Как тебе дама? Какой гонорар? А дом понравился?

– Ух. Похоже, тебе и впрямь интересно, – пробормотал он.

– Ну конечно. Фил, рассказывай.

Помедлив он начал.

– В общем, ехал я туда долго. Тридцать километров от Питера. Дом огромный, находиться в поселке Большое Смолино, где вокруг одни особняки. Ну а заказ будет не типичный. Одна картина для ее кабинета, но это лишь для отвода глаз. Алла, так ее зовут. Она решила сделать своему мужу сюрприз. Ему исполняется 40, и Алла хочет подарить картины со своими портретами. Вернее сказать это будут сюжеты эротического характера, с ней.

Я потеряла дар речи. В голове мысли спорили друг с другом. С одной стороны серия заказов – это хорошие деньги, но что за странный жанр она выбрала.

– А как долго ты рассчитываешь у нее работать?

– Оля, ну ты же знаешь, временные рамки тяжело выстроить, когда дело касается искусства.

– Ну, примерно. И сколько точно будет картин?

– Картин будет 12, по числу месяцев. И все с характерной символикой. Я думаю это займет не один месяц, до дня рождения еще полгода. Она просит приезжать на выходные с ночевкой в особняке. Что ты об этом думаешь? Милая, если тебе не нравиться, я откажусь, все пойму.

Хоть Фил и спрашивал, видно было, что он уже сам все решил. Мне оставалось только поддержать начинающего художника.

– Не стоит. Берись. У тебя все получиться. Придется потерпеть, – пересилив себя, сказала я.

Лицо Фила просияло, он, бросив готовку, подскочил ко мне и крепко обнял.

– Я так люблю тебя. Ты всегда меня понимаешь и поддерживаешь.

Поцелуй его теплых нежных губ ослабил тревогу.

– Конечно, дорогой. Я тоже люблю тебя.

Ужинали мы в тишине. Просиявшее лицо Фила выражало восторг и надежду. Я же сидела менее обрадованная. Тревожные мысли лезли в голову.

Сегодня мы не прикоснемся друг к другу. Слишком напряженный был день. Лежа в постели, Фил обнял меня и быстро заснул. Я смотрела в потолок и думала, думала. Какой же он, все-таки, хороший. Все делает, чтобы мы жили в достатке. Работы не чурается даже в выходной, в то время как некоторые из его друзей предпочитают свободное время проводить на диване, поглощая дешевый попкорн и такое же дешевое кино.

Мирное сопение Фила навевало дремоту. Мне вспомнились обрывки прошлого сна, я поежилась и заснула.

Ночной город пугающе смотрел впавшими проемами окон, едва различимыми во мгле. Ветра не было, и, от этой мертвящей тишины, леденящий жилы страх накрывал разум. Я стояла на пустынной улице, повсюду сумерки скрадывали окружающую реальность. Вдруг, неподалеку, послышался вой. Собаки – подумала я. Что делать? Скорее всего, они набредут на меня. Можно было спрятаться в одном из домов. Но они выглядят жутко. Что скрывают мрачные подъезды, обвалившиеся лестничные площадки и давно оставленные людьми квартиры, проверять не хотелось. Я точно не помнила, что произошло. Но знала, людей в городе нет. Из живых существ были только я и собаки. Именно поэтому они так старались поймать меня. Голод заставлял их идти на охоту. В крошащихся домах скрывались безмолвные тени. Кто они? За размышлением, пролетели бесценные минуты. Я все еще была под открытым небом, без защиты. Дуновение ветра. И мне послышалось, как стая снялась с места и движется в моем направлении. Видимо учуяли.

Я побежала так быстро, насколько могла, постоянно натыкаясь в темноте на препятствия. То покосившиеся столбы, то развороченные машины преграждали мне дорогу. Вдруг с разбега я врезалась в стену и сильно ударилась лбом, носом и грудью. Ощупью поняла, что это небольшое строение. Должно быть, бывшая остановка или магазинчик. Нужно скорее подняться наверх. Судорожно я шарила руками в поисках какого-нибудь уступа. Пальцы нащупали оконную раму, я поставила ногу и подтянулась. Неожиданно, своей свободной ногой, я почувствовала чьи-то челюсти. Сконцентрировавшись на поиске лестницы или другого средства, для подъема наверх, я не услышала, как собаки нагнали меня. Схватиться было не за что. Пальцы впились в едва выступающую верхнюю раму оконного проема. Окно было по-прежнему на месте, внутрь не попасть. Тут одной рукой я нащупала большой, едва держащийся за раму осколок стекла, в месте, где окно было разбито. Я схватила его и потянула. Осколок отсоединился.

Снизу доносился визг, ворчание и рычание. В мою ногу вцепилось ещё несколько челюстей. Я почувствовала сильный рывок, удержаться было невозможно. Меня тянули вниз, на землю. Рука выпустила раму, и я полетела прямо на собак. Отбиваясь осколком, я, должно быть, нескольких ранила.

Мое тело тут и там рвал десяток челюстей. От боли я не могла дышать. Послышался лязг зубов над головой. Шеи коснулись холодные клыки, пронзив кожу, они разорвали трахею, пищевод и два крупных сосуда. Все поплыло перед глазами. Я теряла сознание. Смерть – подумала я и отключилась.

Заморгав, я резко села. В комнате сумрак, начинался рассвет. Меня всю трясло. Сковывающий страх пронзал каждую клеточку тела. Фил мирно похрапывал рядом.

– Фил, – я затрясла его. – Проснись, пожалуйста, мне страшно!

Сначала я легонько постучала его по плечу, а потом, не выдержав, двинула со всей силы. Он резко повернулся ко мне и сел.

– Оля ты чего?

Прильнув к нему, я заплакала. Откуда-то из груди поднималась волна приступообразной дрожи, перехватывало дыхание. Я рыдала. Фил крепко обнял меня.

– Оля, Оля, что случилось? Плохой сон? – его голос был встревожен.

Не в силах говорить, я закивала.

– Ну что ты, Малыш, – затараторил Фил, – все хорошо. Не бойся, я рядом.

Он спешно включил светильник у кровати. Свет прорезал пространство. Я вздрогнула.

– Сейчас, Олечка, сейчас я сделаю чай. Успокойся, все хорошо. Это всего лишь сон.

Он побежал к чайнику. Оставшись одна, я зарыдала громче.

Через несколько минут Фил принес кружку с горячим чаем и сунул мне в руки. Потом сел возле кровати на колени, обхватив мои ноги руками. Сделав глоток, я почувствовала спиртовые нотки – народное успокоительное. Должно быть бальзам. Жадно выпив чай, я вновь обрела способность говорить.

– Спасибо, – прошептала я.

– Пошли-ка в душ, – Фил взял мою ладонь и потянул за собой.

Обняв меня одной рукой, второй он настраивал температуру воды.  Я стояла как застывшая, опустив глаза. По телу то и дело пробегала волна дрожи. Слез больше не было, только страх.

Я вновь вздрогнула, когда холодные пальцы Фила скользнули по моему телу, снимая ночнушку. Он разделся сам и раздел меня. Дверцы душевой раскрылись, выпуская облачко пара. Мы встали под воду, брызгающую из рассеивателя. Руки Фила обнимали за плечи. Я крепко обхватила его талию, прижавшись всем телом. Периодически вздрагивая, я пугала его.

– Я люблю тебя, Малышка, не бойся. Если понадобится, я умру за тебя.

Фил бросался словами. Шутит что ли?

От упоминания о смерти я снова вздрогнула.

– Что же тебе приснилось?

Я не ответила, говорить не хотелось. Его близость и шум падающей воды успокаивали.

Спустя некоторое время мы сидели на белом диване и пили чай. Я расположилась с краю и положила ноги на колени Фила. Он медленно и нежно гладил мои ступни.

– Оля, ты, где столько синяков поставила? – спросил Фил, касаясь синих пятен, на голени правой ноги.

Я вытянулась и посмотрела. Мелкие синие отметины в форме овала располагались тут и там. Перед глазами встала картинка из сна, когда несколько собак вцепились в ногу и стягивали меня с окна вниз. Я помотала головой, отгоняя воспоминание. Должно быть совпадение.

Фил смотрел в ожидании.

– Не помню, – сказала я, и немного погодя добавила. – Наверное, в аптеке о коробки набила. Вчера привезли столько, что заставили все проходы. Мы их целый день разбирали.

Фил кивнул.

– Ты допила? У нас еще час до будильника. Поспим?

– Давай.

Конечно, спать я не хотела. Но решила тихонько полежать рядом с Филом, пока тот досыпает.

Глава 4

Минула рабочая неделя. Кошмары отступили, и я хорошо высыпалась по ночам.

В субботу рано утром Фил уехал к заказчице, прихватив с собой необходимые для работы предметы и немного личных вещей.

Я осталась в одиночестве на сутки. Дел не было, и гулять не хотелось. Время провела в расслаблении, за чтением романа и просмотром мелодрамы. Вечером мне удалось прибраться, а под ночь принять теплый душ и моментально уснуть в кровати.

Утро воскресенья прошло также спокойно. За сутки я хорошенько отдохнула и ждала вечера, чтобы увидеться с Филом.

Задремав на диване, я не заметила, как стрелки часов перескочили за 22:00.

Сквозь грезы услышала возню на лестничной площадке, щелчок замка и скрип входной двери. Фил крадучись вошел в квартиру. Увидев темные окна с улицы, он, вероятно, решил, что я сплю и не хотел будить. Я медленно подкралась сзади и обняла его. Он вскрикнул:

– Оля! – Фил нервно освободился из моих объятий и начал раздеваться.

– Прости. Я не думала, что ты расстроен.

– Я не расстроен, – буркнул он, вошел в туалет с телефоном и закрылся.

Это был верный признак, что в течение получаса-часа санузел будет им оккупирован.

– Ты есть будешь? – спросила я через дверь.

– Нет.

Время шло к полуночи. Умывшись, я залезла в мягкую теплую кроватку, выключила свет. Мне вспомнился трогательный момент из фильма. Это расслабило меня.

Сквозь сон почувствовала резкое колебание кровати. Фил ложился спать.

Я придвинулась ближе и уткнулась в мужскую спину. Моя рука скользнула по его коже, с бока на живот и вниз. Почуяв знакомый запах, тело накрыло волной тепла. Но он перехватил мою руку.

– Оля, я очень устал.

– Ты хоть поговори со мной. Расскажи, как все прошло?

Досадно выпрашивать близость.

– Да как обычно. Писал целый день вчера и сегодня.

– Как обычно. Но ты же раньше никогда не работал в доме заказчицы.

– Это ничего не меняет. Делал наброски, были перерывы, в которые, мы, … я ел и гулял в саду. В субботу закончили поздно. Поэтому сегодня начали только днем и опять досидели до позднего вечера.

Тут он встрепенулся.

– Кажется, моего жалования хватит, чтобы съездить в Новую Зеландию, как ты и хотела.

– Что? – я села в кровати. – Сколько же она заплатит. Почему так много?

Фил едва заметно смутился, но потом ответил.

– Ну, ведь мне еще дадут премию перед отпуском.

– Но ее не хватало даже в Финляндию съездить.

– В общем, Малыш, деньги будут.

Фил потянулся ко мне и горячо поцеловал.

Вскоре он уже спал. А я, терзаясь сомнениями, поворочалась еще какое-то время, пока не отключилась.

Глава 5

Пролетали дни за днями. Рабочие будни, сменялись одинокими выходными. Фил посещал заказчицу уже третий месяц. Его постоянное отсутствие – огорчало, хотя денег стало побольше у нашей, если можно так сказать, семьи.

Филипп ходил мрачным и все время о чем-то размышлял.  Мы уже давно не говорили по душам. Все сводилось к утреннему приветствию и пожеланию спокойной ночи перед сном.

Из-за появившейся на душе пустоты, я стала больше общаться с мамой. Раньше, мы созванивались не чаще раза в неделю, а теперь она даже заходила в гости.

Мама была против наших с Филом отношений. Связь с ним лишила меня девичьей чистоты. Я стала самостоятельной, вырвалась из под родительской опеке. Мама потеряла контроль. А еще, она не осуществила мечту – побыстрее выдать меня замуж.

Мама была чрезвычайно религиозна. Она посещала храм еженедельно. Каждую нашу встречу напоминала о необходимости приобщаться к церковной жизни. Как это ни странно – мама уверовала всего пять лет назад. Она стала подолгу пропадать на службах, постилась, много говорила о Боге и, конечно, поучала согласно заповедям. Мои нынешние отношения трактовались как блуд.

Особого значения ее суете я не придавала. Достаточно было просто кивать во время очередного разговора о нравственности.

Мама стала вдовой, бывшей женой военного летчика. Несчастный случай на отечественном военном аэродроме стоил жизни моему отцу. Это произошло как раз пять лет назад, после чего мамочка, от горя, влилась в церковную жизнь.

Я точно не знала, что происходило на этих службах, и, что ей говорили в церкви. Но спустя полгода, она вновь обрела смысл жизни – спасение своей души. Тоска прошла, появилась радость. За это я, мысленно, благодарила священников, опекающих ее.

В таком преображении имелись недостатки. Мама и без того любила поучать, а теперь беседы становились вовсе не сносными. Наше с Филом знакомство она трактовала, как «Ошибку всей моей жизни». Фил стал моим первым и единственным партнером. Но этого для мамы было не достаточно. До начала семейной жизни, считала она, необходим особый обряд перед родными и друзьями, на котором произносятся клятвы и ставятся в паспорта печати. Я была не согласна. Чтобы избегать ссор, мы общались редко.

Но Фила становилось все меньше, а одиночества и тоски все больше. Поэтому, в эти выходные, я пригласила маму в гости с ночевкой.

Насколько я знала, время сейчас не постное, и можно приготовить мясо. Мой выбор пал на запеченную свинину с овощами.

Нарезая окорок небольшими кусочками, я пыталась вспомнить, когда мы виделись последний раз. Кажется, в Рождество. В тот день, мама, несмотря на свое отношение к Филу, приехала в гости и вручила нам подарки. Это был день временного перемирия.

За готовкой утро пролетело незаметно. Помещая мясо в духовку, я услышала звонок в дверь. Пришла.

Сняв фартук, я мельком посмотрела в зеркало и поправила волосы. Широко улыбаясь, открыла дверь.

– Привет! – сказала мама с порога, быстро вошла и крепко обняла меня. В эту минуту я почувствовала себя маленькой.

Мама была пятидесяти трех летней женщиной среднего телосложения. Внешне она выглядела несколько моложе своих лет и всегда эффектно подбирала одежду и аксессуары. Сегодня мама пришла в черной юбке свободного покроя чуть ниже колена и в красной блузке. В ушах поблескивали гранатовые серьги, а на шее еле заметно золотилась подвеска в форме лилии.

– Привет! Как добралась? Я запекаю свинину. Как ты любишь.

Я помогла маме повесить пальто и подала тапочки.

– О, как здорово! А я вот – мама полезла в сумку и достала круглую форму покрытую фольгой, – привезла пироги с рыбой и капустой.

Мы прошли на кухню. Мясо только начало запекаться, и я поставила греться воду в чайнике, чтобы скоротать время за чашечкой чего-нибудь горячего.

– Тебе кофе? – я знала, что она почти всегда сначала пила кофе, а потом, следом чай. Но все же спросила.

– Да. Пойду, помою руки.

Пока мама была в ванной, я накрыла стол для чаепития – сладости, чайные пакетики, фарфоровые кружки.

Заваривая кофе, я прикидывала, на какие темы лучше говорить, чтобы снова не поцапаться. А еще, я заметила, что у мамы новый образ – форма и цвет каре. Сегодня она была светло-русой, почти блондинкой.

Спустя пол часа мы весело болтали, перейдя с горячего на горячительное. Мама привезла самодельное вино.

– И давно он туда ездит? – спросила она, говоря о Филе.

– Да, давненько, третий месяц уже, – меня потянуло на откровенность. – С тех пор, как он там работает, у нас что-то не ладится. Мне, кажется, мы отдаляемся друг от друга. А когда Фил дома, я никак не решаюсь с ним об этом поговорить. Денег ему и правда, дают много. Что он там рисует – не знаю, но у меня есть кое-какие подозрения. Правда это очень глупо, – я замолчала в нерешительности.

Мама внимательно на меня смотрела. Я знала – она переживает. И то, что она отдалилась, было ее попыткой сказать – ты делаешь что-то не так. Но теперь стена, выстроенная между нами, рассыпалась.

– Что Олечка, что? – спросила мама с тревогой в голосе.

– Я подозреваю его в связи с этой заказчицей. Многое на это указывает. – Мне было тяжело произносить это вслух.

– Оля, говори, – я почувствовала как мама "закипает", ведь обижали ее ребенка.

– Наши отношения оскудели, мы почти не разговариваем, не занимаемся сексом, – я заметила, как мама поежилась, но продолжила. – Ему много платят, не понятно за что. Мне, кажется, он спит за деньги. Правда заказчица Филу не звонит и он ей тоже, по крайней мере дома. Его настроение меняется странным образом. Приходит в воскресенье очень поздно. Чаще я уже сплю в это время. Но если не сплю, он, буркнув, – "Привет", – проскакивает в ванную, в туалет. А потом быстро засыпает в постели. Даже если он верен мне, что-то портит наши отношения. Может, я ошибаюсь, но со времен начала совместной с ним жизни такое впервые. Я ревную, понимаешь? – мой голос звучал тихо, подавленно.

Посмотрела на маму. В ее глазах стояли слезы. Пододвинувшись, она обняла меня.

– Доченька, мне так жаль. Прости меня, что отгородилась. Может я помогла бы советом гораздо раньше, до того как ситуация стала такой. Вам нужно, ты обязана с ним поговорить. Если он начнет юлить и лгать, собирай вещи и приезжай ко мне, в твой настоящий дом. Слышишь? – к этому моменту мы уже рыдали обе.

Спустя час сменили тему разговора, чтобы излишне не омрачать встречу. За вечерней беседой мама уговорила меня сходить в ближайший храм. Она уверяла, что молитва поможет разрешить ситуацию.

Около полуночи начались приготовления ко сну. Впервые за долгое время я спала с мамой, как в детстве. Когда меня что-то беспокоило, я приходила в спальню родителей и мама, оставляя отца на ночь одного, спала со мной в детской.

Теперь я мирно засыпала под ее крылом, а в голове туманились былые воспоминания.

Перепрыгивая с облака на облако, я достигла радуги и замерла. Глядя на землю поняла, как высоко нахожусь. Набравшись смелости, я осторожно села на радугу, оттолкнулась и поехала. Я неслась вниз, быстро набирая скорость. Воздух был плотным. Сначала, то и дело, въезжала в туманную белизну облаков, потом облака пропали. С высоты виднелась земля.

Я спускалась все ниже и изрядно напугала летящих вереницей гусей. С огромной скоростью врезалась в одного из них. Поднялся гвалт, птицы бросились врассыпную. Я так быстро пролетела, что не успела их толком рассмотреть. Закинув голову – увидела, что ушибленная мною птица, смогла лететь дальше.  Вереница обрела привычную форму, отставших особей я не заметила.

Внезапно яркий солнечный свет куда-то пропал. Над головой, я увидела огромную грозовую тучу, застилающую небо. Радуга без солнца начала исчезать, и я почувствовала, что моя опора пропадает. И вот уже не еду – лечу. Я падала с огромной высоты.

Меня накрыла паника. До этого момента не осознавалось мое бедственное положение. Я судорожно хваталась руками за воздух, пыталась махать ими, как крыльями. Посмотрев вниз, я увидела, что лечу прямиком на горный хребет. Мысленно прощаясь с жизнью, я вдруг взмолилась Вышней Силе. Но я просила не избавления от смерти, а счастья тем дорогим людям, которые меня любят, и будут оплакивать. Я зажмурила глаза. "Вот и конец", – подумалось мне. Невероятной силы удар обрушился на мое тело. Глаза широко распахнулась. Боль. И свет померк.

Медленно подняв веки, я обвела комнату взглядом. Начинало светать. Под боком слышалось мамино сопение. От сновидения остались неприятные чувства досады и безысходности, но страха не было.

Спать не хотелось. Я встала с кровати и направилась в душ. Горячая вода, стекая по коже, казалось, проникала внутрь тела и уносила с собой все негативные эмоции. Я расслабилась и даже начала дремать.  Чувство блаженства и необъяснимой радости появилось где-то в области солнечного сплетения и постепенно обволокло тело. Сполна насладившись, я вылезла из душевой и направилась на кухню пить чай.

Мама еще спала. Перед службой она обычно ничего не ела. Выпив чаю, я оделась в черное платье с белым горошком и пошла, будить маму.

Она проснулась с улыбкой, быстро умылась, оделась и была готова к выходу.

Мы направились в монастырь, который находился в двух кварталах от моего дома. Погода стояла чудесная. Утренняя прохлада бодрила, а теплое августовское солнце приятно согревало. Говорить не хотелось, мы шли молча. В храме оказалось много людей. Служба уже началась. Хор пел красиво, возвышенно. Я встала у иконы Богородицы и всю службу разглядывала ее, думая о своих проблемах. Подходить к иконе я постеснялась.

Мама ушла, куда-то поближе к алтарю. Дважды выходил священник, и все люди срывались с места и торопливо шагали к нему. Я осталась стоять на месте, с любопытством наблюдая.  Вдруг голос чтеца замолчал, и большинство начали двигаться к выходу.  Останавливаясь у двери, прихожане поворачивались к алтарю лицом, крестились и уходили. Тут подошла мама.

– Ты так здесь и простояла?

– Да. Я не знала, куда еще можно идти. Народу тут меньше. Все, как и ты были впереди.

– Оттуда лучше слышно и видно, – мама подошла к иконе своей Святой покровительницы – Евгении, и затем обратилась ко мне. – Ну что пойдем?

Я кивнула, и мы направились к выходу.

Мама, как и другие, остановилась у входной двери, перекрестилась и поклонилась. Все это казалось мне неловким, но пересилив себя, я повторила за ней. Мы вышли на улицу и зашагали по аллее вдоль реки Монастырки.

– Как тебе служба?

– Нормально. Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как она закончилась.

– Ты стояла у иконы Казанская Божья Матерь. Никаких свежих мыслей в голову не пришло?

– Нет, ничего особенного. Может, зайдем, выпьем по чашечке кофе?

– С удовольствием.

Вдруг, из ниоткуда, перед нами возникла цыганка. Протянув темную морщинистую руку, она сказала:

– Все расскажу, дорогая, позолоти ручку.

Меня всегда забавляли такие люди, играющие роль предсказателей, экстрасенсов и прочих шарлатанов. Их речи были необычны и смешны.

Мама хотела возразить, но лишь тихо заворчала.

Я вытащила купюру номиналом в сто рублей и положила гадалке на ладонь.

Цыганка схватила мое запястье левой рукой и закрыла глаза. Лицо ее стало невозмутимым, некоторые морщины разгладились, она сосредоточилась.

Вдруг цыганка дернулась и отбросила мою руку, денежная купюра на мгновение зависла в воздухе, а потом начала падать. Я растеряно посмотрела на гадалку. Она широко распахнула глаза, лицо приняло испуганное выражение.

– Все сама знаешь. Больше меня видишь. Уйдешь туда и вернешься.

Она резко отвернулась и зашагала прочь, не подняв деньги.

Я в недоумении глядела ей в след. Мама встревоженно смотрела то на меня, то на нее, то на купюру на траве. Я медленно наклонилась, подняла деньги и убрала в кошелек. Мама подошла ко мне, и взволнованно спросила:

– Что она имела в виду?

– Не знаю. И чего не забрала оплату? – проговорила я сама себе. Потом повернулась к маме и улыбнулась. – Не бери в голову, она же разыгрывает нас.

– Не знаю.

Перекусив в кафе, мы поехали прогуляться по магазинам на Невском проспекте. Обошли Гостиный двор и Пассаж, а потом съели по пирожному в кондитерской. Мы много болтали обо всем, забыв про утренний инцидент с цыганкой. Вместе прогулялись до Невы. Я проводила маму на остановку и посадила на маршрутку. Мы тепло распрощались, и она поехала домой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю