Текст книги "Приватный танец"
Автор книги: Вероника Карпенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Вероника Карпенко
Приватный танец
– Ну, заходи! – он пропускает меня вперёд.
Я переступаю порог, ещё шаг… И дверь закрывается.
– Смелая, значит? – его насмешливый тон вгоняет меня в краску. Сзади раздается щелчок. И я понимаю, что дверь заперта.
Огромная прихожая, погружена во мрак. Он намеренно не зажигает свет, вынуждая меня пройти дальше, в ярко освещённую гостиную. Но я не двигаюсь с места, изучая свои видавшие виды кеды и его многочисленные туфли, что выстроились в ряд, словно солдаты перед сражением. «Вероятно, его шкаф забит дорогим шмотьём», – не к месту мелькает в голове.
– Ну, что же ты? Оробела? – мягко произносит он и легонько подталкивает меня в спину, отчего я вздрагиваю, точно испуганный зверёк. Смотрю на дверь. Он перехватывает мой взгляд.
– Оставь надежду всяк сюда входящий, – его тон приобретает металлические нотки.
Нервно сглатываю. Оценить его телосложение я успела еще при первой встрече. Но тогда, на фоне своих плечистых амбалов, он не выглядел таким большим…
Я машинально пячусь назад, и, спустя пару шагов, оказываюсь в большой, залитой светом комнате.
Вдоль стены раскинулся уютный диван, а поодаль стоит внушительное кресло, больше похожее на трон. Обтянутая светлой кожей мебель буквально манит присесть! Такую я видела разве что на фотографиях, или в приемной нашего директора. Сбоку от дивана стоит громоздкий деревянный стол, накрытый, точно для рекламного снимка. Ваза с фруктами, вино, конфеты, и еще куча всяческих «приманок».
На противоположной стене обнаруживается огромная плазма. Пару музыкальных колонок с меня ростом примостились по бокам от нее. И завершает композицию шикарный ковер с высоким ворсом, занимающий собой все свободное пространство. Зачарованная этим великолепием, я на секунду забываю, где нахожусь. Между тем, он спешит напомнить цель моего визита!
– Ну что ж, добро пожаловать в моё скромное жилище!
«Да уж, от скромности ты не умрёшь», – думаю я, избегая смотреть на него.
– Хочешь для начала подкрепиться? Или выпить для храбрости? – он подходит к столу и откупоривает бутылку вина.
Я не знаю, как поступить. Выпить не лишне, ибо ноги мои дрожат так, что каждый шаг даётся с трудом. Пожалуй, стоило озаботиться этим раньше! Однако принимать его угощения… Да, мало ли что он мог туда подмешать!
Я отрывисто качаю головой.
– Да ладно! – он протягивает мне бокал, – Такого вина ты ещё не пробовала. Спорим? Одна бутылка стоит дороже, чем твоя квартира.
Я подавляю нервный вздох и заставляю себя посмотреть ему в лицо. Глаза его искрятся, рот искривился в усмешке. Кажется, его забавляет моя робость!
– Только после вас, – выдавливаю я, не узнавая собственный голос.
Моя фраза действует на него неожиданным образом. Сначала он с недоумением хмурится, затем на точеном лице отражается понимание, и он смеётся в голос, едва не расплескав вино на свой шикарный ковёр.
– Ты что, всерьёз решила, что я хочу тебя отравить? – сквозь смех, произносит он, – Ты нужна мне бодрой и подвижной. Иначе всё теряет смысл.
Наблюдая мою нерешительность, он опрокидывает бокал себе в рот, заполняет его снова и протягивает мне. Правда теперь его жест, да и выражение лица теряют всякую доброжелательность. Он не предлагает, скорее приказывает!
Я же, стараясь не растерять остатки гордости, беру бокал и медленно, по глоточку, выпиваю напиток до дна. Вино и впрямь вкусное! Терпкий, приятно сладкий и в меру кислый аромат касается неба, разливается теплом по телу.
– Ну как? – он самодовольно хмыкает.
– Так себе, – пожимаю я плечами, возвращая ему пустой бокал.
Ещё один приступ смеха сотрясает гостиную.
– Девчонка, ну ты даёшь! – он со стуком опускает его на столешницу.
Я наблюдаю, как он подходит к креслу и садится в него по-хозяйски. Ему оно впору, а я бы в таком утонула!
– Так и будешь стоять? – бросает он.
Я нервничаю, однако иду к дивану, медленно стягиваю с плеч ветровку. На мне простенькая одежда – джинсы, белая майка и кружевной комплект белья, единственный, который я берегу для особых случаев. Длинные волосы я убрала в небрежный пучок на затылке. А макияжем и вовсе решила пренебречь. В конце концов, он не лицо моё будет разглядывать…
– Мне нужно переодеться, – говорю я, доставая из рюкзака свой звенящий монистами наряд.
Он указывает на дверь:
– Ванна направо по коридору.
Внутри его ванной комнаты можно устраивать вечеринки. Замысловатая роспись на кафельных стенах, сверкающая сантехника. Но я не обращаю внимания на всю эту роскошь, облачаюсь в привычный образ и возвращаюсь в гостиную.
– Маэстро, музыку! – объявляет он, и комната наполняется звуками.
Мягкая, точно мёд, мелодия устремляется наружу, пробуждая внутри привычные позывы. Я закрываю глаза, впуская в себя музыкальные ритмы.
«Нужно просто представить, что здесь никого нет, что я одна», – решаю я, ступаю на ковёр и, не открывая глаз, выгибаю спину. Танец начинается…
Глава 1
Погода радовала и удивляла. Кажется, лето в этом году не собиралось сдавать позиций. Бывает же такое! Середина осени, а на улице по-прежнему тепло. Лучи золотят пожелтевшую листву, высвечивают струны паутины между ветвей деревьев. Хочется скинуть куртку, и понежиться напоследок под теплым солнышком. Правда, стоит сделать это, как по-осеннему холодный ветер, откуда ни возьмись, налетает, окружает тебя со всех сторон и заключает в свои ледяные объятия. Из них не вырваться! Кожа покрывается цыпками, и ты вновь запахиваешься, застегиваешь молнию до самого конца.
Что я и делаю… Не хватало заболеть! Учитывая, что в данный момент я – главный кормилец в нашей семье. Так уж вышло. Несколько лет назад отец покинул нас и отправился в мир иной. Он слишком много пил. Но, что отличает интеллигентного человека, даже в состоянии крайнего опьянения умудрялся блюсти хорошие манеры и никогда не сквернословил.
После инсульта, его осенило! На время он «завязал», пока однажды не сорвался… И снова странные компании, какие-то звонки без ответа, карточные игры… Да, он был игрок! Об этом мы с матерью узнали слишком поздно. И, вероятно, причиной его смерти стала совсем не водка. Хотя она, горькая, но желанная, значительно поспособствовала этому.
Итак, мы с мамой остались вдвоем. Она – со своим слабым здоровьем и мизерной зарплатой школьного библиотекаря. И я – со своим красным дипломом и бесконечным чувством ответственности. Ах, да! Был ещё младший братик, Марат. Которому следовало, после смерти отца, занять место главы семьи. Но, скорее наша соседка теть Люся скинет 50 кило и подастся в балерины, чем мой братишка наконец-то возьмется за ум.
Наоборот! Если при отце он еще как-то держался, то теперь совсем слетел с катушек. Чёртова наследственность, любовь к шальным деньгам и полное отсутствие инстинкта самосохранения – жгучий коктейль. И надо же, каждую свою выходку мотивировать благими намерениями! Мол, всё в семью! Хотел помочь, деньжат заработать…
Боже мой, кто-то мечтает о братике, или сестричке… А я бы всё отдала, чтобы быть единственным ребёнком в семье. Ну, скажите мне, какого чёрта я в свои 28 всё еще подтираю его худосочный зад? А потому! Потому, что мне, ответственной и послушной девочке, с детства внушали эту чушь. С юных лет приучали заботиться о младшем братике.
Когда он родился, мне было 8, родители словно бы подгадали, решив подождать со вторым ребенком. Восемь лет – подходящий возраст! И почему бы вместо куклы не поиграть в «дочки-матери» с родным братом? Тренируйся, Марина! Когда-нибудь тебе это пригодится. Конечно! Сомневаюсь, что я вообще смогу завести собственную семью…
Итак, стараясь сохранять самообладание, я иду на встречу с Маратом, про себя гадая, куда он вляпался на этот раз. Кажется, меня уже ничем не удивить! Я бывала в полиции, в больнице, вытаскивала его за шкирку из каких-то подвалов, откачивала после приема чёрт знает чего. И всё в обход матери! Которая пребывает в счастливом неведении, думая, что сынок прилежно учится и получает пятерки. Едва ли! Если учесть, что его трижды выгоняли из института. Да и на кой ему этот диплом? Вряд ли он станет работать по специальности.
В последнее время в семье царила тишь и благодать. И это «затишье перед бурей» волновало меня куда сильнее, чем обычная, неспокойная чехарда. Марат говорил, что нашёл какой-то стабильный приработок, и даже удачно сдал сессию. А в последний раз, на день рождения, подарил мне (подумать только!) настоящие золотые часы. Можно было решить, что всё и в самом деле хорошо, но сердце-то не обманешь.
Вот и теперь, услышав его голос по телефону, я сразу поняла, что «соскучился» – не главная причина. Его нарочито веселый тон… Эта манера говорить в стиле Марата называлась «только бы пришла».
В парке людно. Молодые мамы с колясками неспешно прогуливаются по мощеным дорожкам, детвора гоняет голубей на площади у фонтана. Мелкие собачонки в модных комбинезонах резвятся на лужайках. Под ногами шелестит листва, воздух пронизан влажным терпким запахом осени. Я вдыхаю полной грудью, поправляю рюкзак и оглядываюсь.
Марат спешит ко мне с противоположного конца сквера. Высокий, худощавый, в куртке нараспашку и потрепанных джинсах. Непослушные кудри собраны в маленький хвостик на затылке, несколько смоляных прядей спадает на лоб. Широкой ладонью он отбрасывает их в сторону, и, вскинув голову, машет мне рукой. Я отвечаю, но не двигаюсь с места. Наконец он подходит, и, сграбастав меня в объятия, слегка приподымает над землей.
– Привет, Маринка! – звучит у самого уха его ломаный хрипловатый голос. Слишком много курит…
– Привет, – я высвобождаюсь из братских объятий и внимательно оглядываю его с ног до головы. Сразу замечаю новые кроссовки. Перевожу взгляд на лицо – улыбка до ушей, на удивление гладко выбрит.
– Что случилось? – задаю вопрос без всяких предисловий.
– В смысле? – Марат пожимает плечами.
Я недоверчиво смотрю, пытаясь поймать его взгляд. Но он, то и дело ускользает! Зрачки бегают взад-вперед, как маятник у настенных часов. Он словно бы ищет кого-то в толпе…
– Ой, Марат! Давай выкладывай! – несильно бью его кулаком в живот. Он притворно сгибается пополам. Вот же дурак! Затем выпрямляется, и, обхватив рукой мои плечи, уводит в сторонку от снующих под ногами голубей.
– Да все норм, Мариш! Почему ты вечно со своими подозрениями? Могу я просто потискать свою сестру?
Я закатываю глаза, запрокидываю голову, наблюдая, как кружатся в воздухе подхваченные ветром кленовые листья. А может и правда хорошо? Отчего я сразу, привычно думаю о плохом?
– Пойдем к озеру? – предлагает он, и мы сворачиваем на тропинку, ведущую к лесному озеру.
Здесь, в окружении деревьев, сразу становится тише. Гомон и детский смех остаются позади, а нас обступают высокие шершавые стволы берез, раскидистые кроны загораживают небо. Я чувствую, как мое разыгравшееся воображение постепенно успокаивается. Марат достает из кармана сигареты, прикуривает.
– Когда ты уже бросишь? – недовольно ворчу я.
Он улыбается с сигаретой во рту, смачно затягивается:
– От этого не умирают. Ты знаешь, что Уинстон Черчилль жил до 90 лет, при этом не выпускал изо рта свою трубку?
– Ну да, знаток, – я вздыхаю, – что нового?
Марат оживляется и, прикусив зубами фитиль, задирает куртку вместе с майкой, обнажая спину.
– Новая татушка, – демонстрирует он свежее, еще заметно припухшее по краям изображение.
– Ох, – я протягиваю руку и касаюсь рисунка. Сложно понять, что это. Сплетение завитков, букв и знаков начинается где-то под ребрами.
– Круто? – бросает он через плечо.
– Дешёвый способ выделиться, характерный для незрелой личности, – деловито изрекаю я.
– Ни фига не дешёвый! – возражает Марат, возвращая майку на место.
Под ногами шуршит листва, лесная подстилка мягкая и мокрая после недавнего дождя. Вдалеке поблескивает озеро. Чем дальше мы удаляемся от городской суеты, тем больше кажется, что мы за городом. Хотя, по сути, это уже нежилая зона. Там, за озером ютятся частные домики, а на берегу есть турбаза. Кажется, где-то здесь песчаный городской пляж, на котором летом яблоку негде упасть.
Я вспоминаю, когда в последний раз купалась в нашем озере. Пожалуй, этим летом. Когда мы ездили на турбазу с Андреем и его друзьями. Наш роман продлился недолго. Сама не знаю, почему, дала ему отставку! А, может быть, зря? Хороший парень, из хорошей семьи, спокойный и предсказуемый. Возможно, даже слишком предсказуемый…
Мои размышления прерываются внезапно. Марат окликает меня и резко дергает за руку.
– Что? – я испуганно смотрю на него. Марат, игнорируя мои протесты, тащит меня куда-то вглубь леса. Я пытаюсь понять, что его так напугало, но не могу!
– Марат, да что случилось? – повторяю я, в тщетных попытках дознаться. Но он как будто и не слышит, продолжая тянуть меня за собой, как собачонку.
Тропинка давно осталась позади, и теперь мы, как два сумасшедших, пробираемся сквозь заросли.
– Куда ты меня тащишь? – наконец не выдерживаю я, выдергивая свою руку.
– Тшшш, – брат прижимает ладонь к моему рту и озирается по сторонам.
Выражение его лица пугает меня. Если еще секунду назад я могла предположить, что это очередной прикол, то теперь… Мне не по себе! По коже бегут мурашки. Мне очень хочется верить, что он шутит…
Вдалеке слышатся голоса. Мужские! Хватка на моем лице становится крепче. Я неотрывно слежу за Маратом, теперь уже сама, стараясь быть тише воды. Он дышит прерывисто, глаза его расширяются с каждой секундой. Где-то сбоку раздается треск веток…
Он вздрагивает, резко одергивает руку и тащит меня за собой, еще глубже в лес, еще дальше от города, от парка, от людей!
Мы бежим, не различая дороги, я с трудом поспеваю за ним. Ветви царапают лицо, цепляются за одежду. Под ногами хрустит, и каждый шаг отдается эхом. Сердце отбивает чечётку. Хочется остановиться, отдышаться, спросить у него, какого чёрта всё это значит, но подсознанием я понимаю, что нельзя… Понимаю, что не ошиблась! И на этот раз всё всерьёз.
Глава 2
Все происходит слишком быстро. Марат спотыкается и падает, с глухим стоном, проезжая остаток пути на брюхе. А я… с разбега налетаю на бритоголового амбала, возникшего точно из-под земли. Пропахшая куревом огромная ладонь намертво запечатывает мой рот, а вторая рука с такой силой сжимает грудную клетку, что я едва не теряю сознание.
– Вот так! – как будто в тумане, доносится незнакомый мужской голос, – Угодили птички прямо в клетку!
Я даже не пытаюсь сопротивляться, бесполезно. Силы отнюдь не равны! Я лишь хочу нащупать взглядом Марата… Где он? Я его не вижу! Между тем, мой палач разворачивается на 180 градусов, и кровь в моих венах холодеет…
Марат лежит на земле, корчась от боли. Двое громил что есть мочи колотят его ногами. Я никогда прежде не видела, как бьют людей. И сейчас мне кажется, что все это страшный сон. Это не может быть правдой! Они же убьют его! Я собираю силы в кулак, но «железный капкан» только крепче сжимает меня. И кажется, кости мои трещат и вот-вот лопнут. Из глаз катятся слезы. Я безвольно мычу, наблюдая самую жуткую картину в своей жизни.
После мучители отступают назад, а он лежит. Он не встает… Первая мысль пронзает меня насквозь, и я в ужасе зажмуриваюсь, пытаясь прогнать её прочь. Он умер… Он уже не встанет!
– Марат, Марат, – с сожалением произносит кто-то.
Первое, что я вижу, снова открыв глаза – брата. Он сидит, с трудом удерживая равновесие, харкая кровью на траву. Живой… Живой! Я выдыхаю с облегчением. Его лицо разбито всмятку, вместо глаза кровавый пузырь, а изо рта сочится алая пена. Но он живой!
Жуткая пелена спала, и я вижу мужчину. Он стоит поодаль, вполоборота ко мне. Оттого сложно рассмотреть его лицо. Мне лишь видно профиль – нос с горбинкой, высокий лоб, жесткие отброшенные назад волосы с заметной проседью. Он высокий, длиннополое черное пальто скрывает фигуру. Кто он? Явно не один из них. Держится в стороне, боится запачкать руки…
Марат, наконец, обретает способность говорить:
– Олег, ты же дал мне время, – в его голосе слышится мольба. Хриплый, слова едва различимы…
Мужчина подходит ближе, чуть наклоняется к нему и вкрадчиво произносит:
– Да, я дал тебе время. Но не для того, чтобы ты подчищал концы, а чтобы ты нашел деньги.
Тон его спокойный и даже чуть насмешливый, будто речь идет о чем-то обыденном.
– Нет, ты не правильно понял… С чего ты взял? – принимается оправдываться Марат, перемежая слова кровавым кашлем. Кажется, ему выбили зуб…
Мужчина делает едва заметный знак парням, и те, как по команде, хватают брата за руки, наклоняют его к земле. Он вновь закашливается и протяжно стонет.
– Где деньги, сучонок? – вопрошает человек в пальто.
Марат смотрит на меня… Одним, пока еще целым глазом. В его взгляде смесь боли и страха! Мужчина с любопытством оборачивается…
– А кто это у нас здесь? – удивленно произносит он, подходит ближе… И с каждым его шагом мое сердце бьется все сильнее.
– Не трогайте её! – хрипло выкрикивает ему в спину Марат. Но его никто не слышит. Мужчина останавливается в двух шагах. У него жесткое, словно выточенное из камня, лицо, узкие губы выгнутые дугой, широкий подбородок, орлиный нос и глаза… Темные, окруженные сетью мелких морщинок, они смотрят хищно, оценивающе.
– Твоя девушка? – кидает он через плечо, оказавшись совсем рядом. Так близко, что я слышу его запах, горький, древесный аромат с привкусом алкоголя. Он не касается меня, а только смотрит. Но от этого взгляда все мое тело, от макушки до самых пяток, покрывают мурашки.
Жестом он подзывает, и один из парней выпускает Марата, направляется к нам. Мужчина отходит в сторону, а его дрессированный пёс тем временем принимается отработанным жестом расстегивать мою куртку. Пока еще плохо соображая, что происходит я, тем не менее, делаю попытку протестовать, но тщётно. Руки заломлены за спину, а рот запечатан все той же вонючей пятернёй.
– Не трогайте её! – слышу я, как будто сквозь сон, голос Марата.
Но никто не обращает внимания… Животом я ощущаю прохладу, и понимаю, что тонкий трикотажный свитер задран кверху, и от наготы меня отделяет прослойка белого кружева. Парень, что раздевал меня, отступает назад, и я снова могу видеть брата. Он лежит, придавленный коленом к земле, к горлу его приставлен нож…
– Красивая, – произносит человек в пальто. Брат рычит, глядя на меня, дергается, как будто в предсмертной агонии, и выдыхает:
– Это моя сестра! Она ни при чём! Пожалуйста, Олег, не трогай.
Мужчина оборачивается, на его лице мелькает досада.
– Сестра? – он вздыхает, и вновь обращается к Марату, – Тогда тебе лучше отвернуться. Хотя… можешь понаблюдать.
Я с трудом осознаю происходящее, едва ли могу догадываться, что он имеет ввиду. А потому зажмуриваюсь, ожидая, что сейчас мой живот пронзит резкая боль от удара, или того хуже – лезвие ножа… Но, взамен этому чувствую, как левую грудь накрывает горячая мужская ладонь… Она поддевает пальцем кружево и тянет вниз, оголяя тело. Проделав то же самое с правой грудью, не отстраняется, а продолжает поглаживать твердые от холода соски.
Марат что-то кричит, но его крик, прерванный ударом, тонет в гулком сумраке моего сознания. К животу вновь прикасаются руки, еще и ещё… Грубые мужские ладони жадно мнут мои груди, больно выкручивают соски. Я всхлипываю, не открывая глаз, не желая видеть. Это сон, всего лишь жуткий сон! Он скоро кончится… Еще немного! Господи, если бы только не слышать. Не слышать его криков, этих стонов. Кажется, они снова бьют его?
Мою шею сжимают тисками и я уже не чувствую ни холода, ни страха… Мне всё равно! Только бы это быстрее закончилось. Кто-то расстегивает мои джинсы, просовывает ладонь между ног, сжимает, сминает пальцами прикрытую тканью плоть. Грубые холодные руки шарят в трусиках…
– Какая сладкая сосочка! – слышу я, не открывая глаз их шепот у лица. Запах пива, пота и сигарет душит меня! Чей-то мокрый противный язык скользит вниз по шее, достигает груди… Пальцы, царапают кожу. Противно! Боже, как противно…
– Ну, хватит! – звучит сбоку.
Мой мучитель неохотно отстраняется, отпускает грудь.
– Бля, Косарь, ну че за фигня! – отзывается амбал у меня за спиной.
– Сказал, хватит! – слышу я, – В машину её!
Меня отпускают, и я, ослабев, как тряпичная кукла, валюсь на землю. Чьи-то руки подхватывают меня под мышки и волокут прочь. Куда? Зачем? Что происходит? Фигура мужчины в темном пальто отдаляется, растворяется, исчезает из вида…
Кажется, я отключаюсь, но только на секунду. И, открыв глаза, обнаруживаю себя в машине. Ощущая голым телом жесткую обивку, я поднимаю голову, машинально прикрываю руками голую грудь. За рулём сидит мужчина. Я не могу сказать, это один из них, или кто-то другой… Кажется, они все на одно лицо! В окно просовывается лысая голова.
– Доставишь в целости и сохранности, понял? – говорит он, обращаясь к водителю, и добавляет, уже в мой адрес, – Еще свидимся, сладкая!
Бритый исчезает, и, прежде чем я успеваю что-то сообразить, машина трогается с места. Опомнившись, дергаю ручку, но дверь заперта.
– Нет! Марат! – кричу я, оборачиваюсь, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, – Там мой брат! Пожалуйста, вернитесь!
Машина едет быстро, и мы удаляемся от места с большой скоростью. Деревья сменяются высотками. Я вжимаюсь в кресло, только сейчас понимая, что не представляю, куда меня везут.
