Текст книги "Зимний излом. Том 2. Яд минувшего Ч.2"

Автор книги: Вера Камша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

2

– Его высокопреосвященство ждет! – Пьетро! В свежей рясе, на руке – четки, глаза опущены, под ними – круги.

– Где Алва? – не выдержал Альдо. – Ну же!

– Мне нечего скрывать, – твердо сказал секретарь, – но я могу отвечать лишь с разрешения его высокопреосвященства.

– Хорошо, – буркнул сюзерен, словно не видя заполонивших переходы гвардейцев.

– Его высокопреосвященство не один, – предупредил монах, с трудом поспевая за августейшим визитером.

– Еще лучше, – Альдо шумно втянул воздух, – нам нужен именно гость.

– Государь! – Робер рванулся к двери, но оттереть сюзерена не успел: Альдо ворвался к Левию первым. И застыл.

– О ваше величество, – маркиз Габайру торопливо поставил прозрачную чашечку и, кряхтя, поднялся, – какое счастливое утро!

– Маркиз, – сюзерен походил на быка, собиравшегося забодать пастуха и налетевшего на забор, – это вы?

– О, – кашлянул Габайру, – вчера после приема я осознал, что не могу покинуть этот город, не исповедовавшись и не заказав молебен о здравии моего государя и о собственной безопасности в пути. Его высокопреосвященство любезно предложил мне стать его гостем, и вот я здесь и прошу разрешения сесть, ибо все еще нездоров.

– Садитесь. – Альдо вполне овладел собой. Настолько, что, увидев у жаровни кардинала, благочестиво наклонил голову: – Ваше высокопреосвященство, мы позволили себе прервать ваши занятия…

– А вот я, увы, не могу, – кардинал со знанием дела пошевелил песок, – в противном случае я загублю шад-ди. Полагаю, герцог Эпинэ после ночных треволнений не откажется от угощения, но как относитесь к морис-скому ореху вы?

– Мы выпьем вина. – Альдо, не дожидаясь приглашения, уселся рядом с урготом. – Ваше высокопреосвященство, нам нужен герцог Алва, но прежде мы желаем выслушать рассказ брата Пьетро.

– Герцог Алва спит, – сообщил Левий, сосредоточенно вливая в готовый шадди холодную воду. – Каждое создание должно спать, и только Создатель бодрствует денно и нощно. Что до брата Пьетро, то он готов повторить свой рассказ.

Тепло и горький запах знакомо кружили голову, обещая безопасность и отдых, но сегодня не будет ни того, ни другого. Кардинал достал из ларца знакомые чашечки.

– Сын мой, – велел он топтавшемуся у двери секретарю, – расскажи, что ты видел. С самого начала.

– Я не видел почти ничего, – обрадовал Пьетро. – Воин, которого я не запомнил, помог мне подняться в карету. Герцог Алва и офицер, чье имя я узнал лишь после его смерти, уже находились внутри. Дверь закрыли, и мы поехали. Занавески на окнах были опущены, и я не мог видеть, что происходит снаружи, к тому же на улицах было темно. Я слышал лишь стук копыт и скрип колес.

– Ваши спутники молчали? – помог делу Габайру.

– Офицер… Я могу называть его полковником Нок-сом?

– Можете, – разрешил Робер, косясь на сюзерена. Тот, слава всем кошкам мира, сидел смирно. Пока.

– Полковник Нокс хранил молчание, – сообщил монах, – герцог Алва сначала тоже, потом стал напевать.

– Что именно? – подался вперед Альдо. – Не упоминался ли в его песне ветер?

– Он пел на неизвестном мне языке, – пальцы монаха монотонно отсчитывали жемчужины, – но мелодия была очень красива.

– Но вряд ли богоугодна. – Левий разлил шадди в чашки. – Продолжай, сын мой.

– Мы ехали долго, потом послышались странные звуки, я не сразу понял, что это выстрелы. Карета остановилась. То, что случилось дальше, поразило меня. – Лицо Пьетро утратило безмятежность, он судорожно сжал свои четки и оглянулся на кардинала.

– Брат Пьетро стал свидетелем весьма неприятного события, – пояснил тот. – Говори, сын мой, наши гости должны знать, как погибло их доверенное лицо.

Герцог Алва сидел, прислонившись к стенке, – покорно начал Пьетро, – он сидел, и глаза его были прикрыты. Герцог даже не шевельнулся, но полковник Нокс выхватил огромный нож. Он задумал убийство, и сердце мое оборвалось. Я зажмурился, моля Создателя о милосердии и справедливости. Раздался шум, и был он не смертным стоном, но звуком борьбы. Я открыл глаза: кинжал лежал на полу, а герцог Алва душил полковника Нокса цепью. Я хотел закричать, но мое горло свела судорога, а затем на крышу кареты что-то обрушилось. Раздался треск, и я увидел над собой чужие сапоги. Это были люди герцога Придда, но тогда я этого не знал.

Не в силах ничего понять и ничего изменить, я шептал молитвы, пока не почувствовал на своем плече чужую руку. Это был герцог Алва.

– Брат мой, – сказал он, – можете открыть глаза, я его уже убил.

Я взглянул и увидел полковника. Он был мертв, на его шее темнел страшный след. Мне стало дурно, я не помню, как выбрался из кареты, как меня подвели к герцогу Окделлу, тоже пленному. Я понял, что герцог Придд освободил герцога Алва, но это все, что я могу сказать. Я просил Создателя защитить меня и моих спутников, и Создатель внял моим мольбам. Я вернулся в обитель вместе с господином Мевеном, а жизни герцога Окделла ничего не грозит. Это все.

– Ты слышал, как герцог Алва объявил о своем возвращении?

– Да, – подтвердил монах, – и возрадовался, ведь моим долгом было проводить его в Ноху. Я опасался, что герцог прельстится свободой и войной, но долг в его сердце перевесил соблазн. Он остался непреклонен, как святой Адриан перед абвениатами.

– Что именно сказал Ворон? – Сюзерен походил на готовую взорваться гранату, но Пьетро боялся иного гнева. Монах наморщил лоб, собираясь с мыслями, и вздохнул:

– Герцог Алва не любит лишних слов. Он спросил, согласен ли господин Мевен проводить его и меня до Нохи. Тот согласился, и герцог Алва, видя мою усталость, велел Мевену взять меня в седло. Если б не он, я бы заблудился и замерз, но не этой ночью суждено было мне окончить путь свой.

– Ваше величество, – улыбнулся Габайру, – вы спрашивали, что Алва пел в карете. Брат Пьетро забыл сказать, что на обратном пути герцог вновь запел.

– Это была другая песня, – негромко сказал монах. – Когда стены города закрыли звезды, он сказал виконту Мевену, что судьба его – звездный иней. Мевен не понял, герцог Алва объяснил, что есть такая песенка. Он так и сказал: «песенка». Я не увидел в ней никакого смысла, только тоску по неизбежному.

– О чем говорили Придд и Алва? – Закатные Твари, неужели Альдо думает, что Ворон станет откровенничать со Спрутом при монахах и гимнетах?

– Я замерз и устал, – потупился Пьетро, – а слова их были далеки от моих мыслей. Герцог Алва пообещал полковнику Придцу маршальскую перевязь. И еще он запретил смотреть назад, но это недобрый совет, ибо Создатель заповедовал оглядываться на след свой, дабы понять, бел он или же черен.

3

Дорога стала каменистой, словно в горах, а по пустым полям стадами разбрелись серо-розовые валуны. Казалось, гранитные глыбы провожают отряд настороженным, недобрым взглядом, но дело было в скользящих по неровным бокам солнечных бликах и разыгравшемся воображении. Кони камней не боялись, они шли ровной походной рысью, и в согласном стуке копыт навязчиво проступал мотив, который хотелось вырвать из памяти вместе с прошлой ночью:

 
Судьба моя – звездный иней,
Звезда над дорогой дальней…
Звезда над долиной синей,
Звезда на холодной стали.
 

Дикон потряс головой, стараясь думать о чем угодно, лишь бы позабыть Алву с его проклятой песней. Или вообще не думать, но память тянула в темную придорожную рощу, словно в омут, заставляя восемь раз переживать одно и то же.

Снова горели факелы, хмурились лиловые стрелки, хрустела смерзшаяся листва, вздыхали и фыркали лошади. Снова Придд отдавал честь и исчезал за солдатскими спинами, Гирке распоряжался, Пьетро перебирал четки, а кэналлиец напевал, глядя в ночное небо, как напевал в Сагранне, и деться от его кантины было некуда:

Мой друг, я в Закат гляделся, Звездой летя в бесконечность, Мой друг, я в Закат гляделся, Но я Рассвета не встречу…

– Что это? – не выдержал Пьетро. – Прошу простить мое любопытство, мне не следует спрашивать.

– Это песенка, благочестивый брат, – бездумно откликнулся Алва, – пришла в голову. Очень грешная песенка, не обращайте внимания, молитесь…

– Я молюсь неустанно, – заверил монах, – но последовать вашему совету не могу. Есть песни, на которые не обращать внимания невозможно.

– О да, – кивнул Алва, – особенно много их в горных странах. Возможно, виноваты слишком близкие звезды…

– Звезды – слезы Создателя, оплакавшего несовершенство мира, – не согласился Пьетро, – они несут покой и утешение, а ваши напевы полны тревоги и горечи.

– Значит, их сочинили люди, только и всего, – пожал плечами Ворон. – Мы все рождаемся людьми, а если повезет, ими и умираем…

– Монсеньор. – Из полумрака вынырнул Придд, протянул руку с чем-то светлым: – Письмо герцогу Эпинэ.

Алва поморщился:

– Отдайте брату Пьетро.

– Монсеньор не желает прочесть?

Полковник, – отмахнулся кэналлиец, – маршем командуете вы. Это ваше письмо, и это ваш заложник. Полагаю, вы не написали ничего, что может быть истолковано превратно…

– Нет, монсеньор, все предельно ясно.

– Отлично. Мевен, вы не откажетесь проводить меня и брата Пьетро до Нохи?

Гнедой мерин, на которого пересадили Дика, споткнулся, но тут же выправился. Юноша под неприязненным взглядом Вардена сжал поводья, готовясь ответить на очередное оскорбление, но южанин промолчал. Еще одна ошибка, на сей раз Рокслея… Если Придда и его солдатню терпели по воле Альдо, то Вардена в гвардию взял Джеймс, не удосужившись разобраться, что у бывшего гарнизонного офицера за душой. Для Рокслея Варден стал еще одним уроженцем Эпинэ, вставшим на сторону Ракана. Так уж вышло, что южанин в Ракане означает «вассал Эпинэ», а вассал Эпинэ не обязательно друг, но всегда союзник. Можно подумать, колиньяров и дораков из Холты привезли и у них нет ни слуг, ни прихвостней.

– Окделл, что с вашим конем? – Накликал, теперь не отвяжется!

– Он устал, – буркнул Дикон. Руки юноше развязали, но в центре отряда толку от свободы немного. Может быть, на привале? Должны же они остановиться и покормить лошадей.

Варден ухватил гнедого под уздцы и внимательно оглядел:

– Всем бы так устать. До обеда продержится, а вам нужно лучше следить за дорогой.

– Оставьте ваши советы при себе, – отрезал Ричард. – Нам не о чем говорить.

– С вами говорить и впрямь бесполезно, – окрысился южанин, – но мой долг – доставить вас в Фебиды, и вы там будете.

Долг… Много этот предатель знает о долге… Но как же любят мерзавцы прятаться за красивые слова. Воистину «зло – это яд в кольце высоких фраз, кто в обращенье прост, тот сердцем не предаст». Даже странно, что это сказано больше тысячелетия назад. Сколько веков утекло, а все по-прежнему: Джереми молчит, а Спрут болтает о долге и Чести. И находятся те, кто слушает, Ворон и тот…

– Полковник Придд, – в знакомом голосе не было смеха, – не только у вас есть долги.

– Простите, монсеньор, – предатель, ставший прихотью Алвы полковником, не собирался отступать, – ваш долг перед Талигом больше долга перед человеком по имени Фердинанд.

– Одно равняется другому, – сощурился кэналлиец. – Не волнуйтесь, я не сошел с ума и не устал жить. Впрочем, это одно и то же. Запомните на всякий случай.

– Я запомнил, монсеньор. Сколько человек вам требуется?

Алва свел брови, разглядывая застывшего в седле Придда; сменились факельщики, в вершинах деревьев что-то прошелестело, словно гигантская белка скользнула. Ворон улыбнулся одними губами:

– Мой вам совет, Валентин. Когда станете приносить маршальскую присягу, думайте, что говорите. Не следует повторять чужих ошибок. Мевен, вы едете с нами или от правляетесь на север?

Рука гимнет-капитана потянулась к несуществующему эфесу:

– Герцог Алва, не только у вас есть совесть. Я остаюсь с вами…

Мевен – человек чести и офицер, он не мог оставить государя, но почему вернулся Алва? Смешной вопрос! Кэналлиец сговорился с Левием еще в Багерлее, а сюзерен не поднимет руку на агарисскую крысу. Теперь в самом сердце столицы обоснуется злейший враг Раканов, и только Леворукий знает, что он приказал Ноймаринену и что собирается сделать.

Полторы тысячи церковников и Алва, который знает город как свои пять пальцев!… И еще Суза-Муза, разгуливающий по дворцу, как по собственной спальне, Давен-порт со своими убийцами и кэналлийцы. И это не считая предателей и трусов, которые, случись что, не замедлят перескочить на сторону Олларов.

Если Алва и Левий решат захватить власть, между ними и Альдо окажется только недотепа Карваль и пара полковников, которые даже Придда не сумели задержать. Им ли справиться с лучшим полководцем Золотых земель?! Но неужели Левий пойдет против Эсперадора, благословившего сюзерена?

Пойдет, если пронюхал про исповедь или, того хуже, раздобыл доказательства того, что Альдо поклоняется истинным богам! Тогда Агарис из союзника станет врагом. Страшным врагом, потому что истинные создатели Кэр-тианы для выдуманного Создателя опасней олларианст-ва. Неужели сюзерен был так неосторожен, что раньше времени раскрыл свою тайну?…

Матильда! Альдо от бабки не таился, но принцесса всю жизнь дружила с Эсперадором, а теперь эта дружба перекинулась на Левия. Алатка рассказала кардиналу все, а тот… до поры до времени спрятал беглянку в Нохе вместе с Темплтоном и доезжачим. Неудивительно, что их никак не найдут, ведь они не уезжали. Теперь у эспе-ратистов в руках живое доказательство измены Альдо. Сестре алатского герцога поверят, особенно если захотят…

– Вам дурно? – Варден не скрывал своего отвращения, но был полон решимости дотащить пленника до Кольца Эрнани.

– Мне неприятно ваше общество, – отрезал Ричард, – не более того.

– И все же выпейте. – Офицер протянул флягу, ту же, что была у него в Октавианскую ночь. И Дик взял. У него тоже есть долг. Перед сюзереном и Золотой Анак-сией. Альдо должен узнать, что Матильда почти наверняка в Нохе и призналась во всем. Сюзерен не допускает мысли о предательстве бабки, но другого объяснения ее исчезновению нет и быть не может.

Ричард от души хлебнул холодной касеры, на мгновенье перехватило дыханье, а серые холмы заволокла радужная пелена. Сегодня двадцатое, через неделю их нагонит Карваль… Неделю пережить можно, пережил же он путешествие с Хуаном, а ведь тогда Ричард Окделл еще не присягнул, у него не было ни цели, ни долга, только Честь и Любовь!

– Благодарю, – Ричард спокойно вернул южанину флягу. Шесть дней конь о конь с предателем не длиннее месяцев в Высоком Совете с Приддом. Скоро эта дорога и эти люди станут прошлым. Они уже прошлое, ведь своей изменой они отрезали себя от государя, Золотой Анаксии, истинных богов… У них нет будущего, а Повелитель Скал вернется к сюзерену, смыв с себя дорожную грязь и чужую подлость. Надо ждать дня, а не бояться ночи, смотреть вперед, а не оглядываться назад!

– Не смейте оглядываться, – велел кэналлиец, – тогда вы доберетесь туда, куда собирались, и, что важнее, дотащите тех, кто в вас вцепится.

– Да, монсеньор, – отдал честь Спрут. – Варден, возьмите Окделла в голову колонны. Попробует обернуться – завяжите глаза…

Южанин ухватил повод, и глупая кобыла послушно повернулась. Придд что-то говорил Ворону, но слов Дик разобрать не мог, а вот ответ юноша расслышал.

– Прощайте, полковник! – отрезал Алва. – Прощайте, я сказал! – И звоном лопнувшей струны короткая фраза на кэналлийском. Три или четыре слова, непонятных и звон ких, как песня, от которой не избавиться.

 
Чужак, твоя кровь струится,
И ты бледнее тумана.
Чужак, твоя кровь струится,
Не мне закрыть твою рану.
 

… Валентин обогнал их с Варденом на выезде из рощи. Спрут смотрел прямо перед собой, вслед за хозяином двумя огромными тенями скользили Тобиас и его двойник. Отряд деловито и равнодушно покидал отслужившую свое рощу, впереди тянулись разодранные тенями поля и тускло блестела дорога, над которой висела предавшая юношу в городе голубая Ретаннэ.

 
Судьба моя, звездный иней,
Звезда над дорогой дальней,
Звезда над долиной синей,
Звезда на холодной стали…
 

4

– Я подтверждаю, что все, сказанное Пьетро, – правда. – Кардинал поднялся во весь рост, он был готов к бою. И он, раздери его кошки, этого самого боя хотел!

– Здесь не может быть двух мнений, – вмешался ургот. – Придд действовал на свой страх и риск, но как действовал! Боюсь оказаться пророком, но этот молодой человек имеет все шансы рано или поздно надеть маршальскую перевязь.

– Повелитель Волн и его пособники будут казнены, – отрезал Альдо. – Мы ошиблись, решив возродить к жизни талигойское рыцарство. Его времена миновали, у государства может быть лишь одна голова, одно сердце и один закон. И это – король.

– Внутри королевства, без сомнения, – Габайру вежливо кашлянул, – но государства Золотого Договора связаны взаимными обязательствами. Их общая воля превыше личной воли каждого из монархов.

– Пока, – огрызнулся сюзерен, подтверждая наихудшие опасения Иноходца, но тут же опомнился: – В любом случае, государственная измена и убийство – внутреннее дело Великой Талигойи. Мы возвращаем Рокэ Алву в Багерлее, где он будет находиться до казни.

– Никоим образом, – поднял подбородок кардинал, – герцог Алва останется в Нохе. Мне, как пастырю, неуместно напоминать слова, сказанные Алвой у эшафота, хоть они и верны по существу. Я напомню о вашем слове, произнесенном в присутствии послов Золотых земель, и моем, как посланника Святого престола. Неожиданное вмешательство Придда не может повлиять на принятые решения.

– На них влияют убийство полковника Нокса, захват герцога Окделла и побег. – Пальцы сюзерена сжали эфес. Нечаянно или нарочно?

– Герцог Алва останется в Нохе, – с расстановкой повторил Левий, – или же незамедлительно будет вывезен мною в Агарис. Полторы тысячи весьма недурных солдат под началом лучшего полководца Золотых земель с помощью Создателя прорвутся в Новую Эпинэ без особых усилий, но вы потеряете благословение Святого престола. Вместе с правом на корону и поддержкой эспера-тистских династических домов.

– Мы помиловали Ворона, – рыкнул сюзерен, – до того, как эта гадина бежала. Вы любовались его смелостью, а он знал о засаде, потому и хорохорился. Разумеется, Алва вернулся, ведь его ждала не казнь, а ваше покровительство, чтобы не сказать пособничество! Вернулся, чтобы вредить нам из Нохи, но мы этого не потерпим!

– Сын мой, одумайтесь! – Взгляд кардинала был спокойней льда. И тверже. – Гнев – дурной советчик, особенно в паре с глупостью. Нокс погиб, пытаясь совершить убийство. Он напал с кинжалом на безоружного узника, не предпринимавшего попытки к бегству. Герцог Алва вернулся в Ноху по доброй воле, при его возвращении присутствовал дуайен Посольской палаты. Ни о каком бегстве не может быть речи.

– Мне будет весьма затруднительно объяснить моему герцогу причину, по которой Альдо Ракан отказывается от своего слова, – ввернул ургот. – Боюсь, это произведет неприятное впечатление.

– Наше слово неизменно, – сюзерен рывком повернулся к Габайру, – но мы не позволим нам вредить и не позволим нам угрожать. За нами стоит сама Кэртиана, чья воля привела нас на трон предков. Начинается эпоха

Раканов!

– Это – ересь, сын мой. – Его высокопреосвящен ство пододвинул стул и преспокойно уселся. – Но если принять ее в расчет, вам нечего бояться герцога Алва. Что значит его дар и его смелость против воли Кэртианы? Или вы полагаете, что кэналлиец, даже отрешенный от армии и заключенный в крепости, сильнее?

– Покажите мне Алву, – потребовал Альдо. Сюзерен еще не сдался, по крайней мере, ему так казалось.

– Он спит. – Кардинал дернул звонок, и на пороге возник офицер в кирасе. – Сын мой, какие меры приняты для охраны герцога Алва?

– Он помещен в отдельно стоящем доме, весьма крепком и окруженном стеной в два человеческих роста. У входа в его комнаты и под окнами выставлены усиленные посты. Люди дежурят на лестницах и раз в четверть часа обходят здание внутри и снаружи.

– Очень хорошо, – одобрил Левий. – Кстати, где вы разместили подошедших мушкетеров?

– В помещениях второго двора.

– Идите. – Кардинал повернулся к Альдо. – Как видите, побег невозможен. Герцога Алва стерегут не только обычные караулы, флигель, где его поместили, окружен стеной, к которой примыкают дворы, занятые солдатами. Уверяю вас, чтобы выбраться из Нохи без моего разрешения, нужно не меньше полка.

Мягкая улыбка и аромат шадди. Кто скажет, что кардинал угрожает забравшемуся в ловушку королю? Еще немного глупости, и Левий попросит гостей любезно сопроводить его и Ворона до Кольца Эрнани, подобно тому как герцог Окделл сопровождает ныне герцога Придда.

– Мы настаиваем, чтобы среди охраны были наши люди. – Понял ли Альдо намек или просто начал думать. – Мы каждое утро должны получать подтверждение того, что герцог Алва находится в Нохе.

– Вне всякого сомнения, – кардинал пригубил остывший шадди, – но это можно предоставить коменданту Нохи и военному коменданту столицы. Или же цивильному, когда он вернется.

Надеюсь. – Маркиз Габайру тщательно вытер губы коричневым платком. – Надеюсь, что с этим милым молодым человеком ничего не случится. Он так трогателен в своей преданности и отваге. Будь у моего герцога подобный вассал и попади он во вражеские руки, его величество отказался бы от мести, лишь бы сохранить расцветающую жизнь.

– Его величество принял условия герцога Придда, – быстро сказал Робер. – Ричард Окделл вернется к нам живым и здоровым.

– Да, – медленно произнес Альдо, и у Робера в который раз за последние сутки отлегло от сердца. – Мы пошлем за герцогом Окделлом генерала Карваля. На него же совместно с командующим гвардией мы временно возлагаем ответственность за охрану герцога Алва. Эпинэ, ты понял?

– Да, ваше величество.

– Ваше высокопреосвященство, остается ли в силе залог, который святая церковь в вашем лице обещала внести за герцога Алва? Я говорю о жезле Эрнани.

– Церковь держит данное слово. – Левий не удивился, казалось, он ждал этого вопроса. – Его величество отбудет во дворец с жезлом Раканов и с должным сопровождением.