Текст книги "Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб"

Автор книги: Вера Камша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 2
Предместья Бордона
400 год К.С. 13-й день Весенних Молний

1

Урготские осадные орудия раз за разом оглашали окрестности грохотом и выбрасывали в воздух очередную порцию дыма, а в бордонов – тяжеленные ядра. Стены прикрывавшего Гариканские ворота равелина, именовавшегося, согласно планам и свидетельствам местных, Агарийским или «Корзиной», выглядели хорошо побитыми. День-два, и можно отдавать приказ о штурме.

Топтание под стенами радости Эмилю не доставляло, и он задался целью подтолкнуть мысли дожей в нужном направлении, то есть к сдаче. Уже неделю маршал готовил штурм «Корзины», дивясь собственной обстоятельности. Были устроены сильные батареи, заготовлены лестницы и фашины для засыпки рва, а для атаки выбраны наиболее подходящие полки. Ночами бордоны, как могли, латали прорехи, и все равно ответный огонь с каждым днем становился слабее, заставляя командиров отобранных для атаки полков переминаться с ноги на ногу, переводя нетерпеливые взгляды с намеченной цели на маршала и обратно.

Все они – и Савиньяк со свитой, и нетерпеливые полковники – проводили становящиеся все более жаркими дни в обширном саду, примыкавшем к большому добротному дому. Судя по лепнине с кораблями и водруженному на холмике посреди сада постаменту с дельфином – загородной резиденции кого-то не только состоятельного, но и почтенного. Деревья на фашины командующий рубить запретил, желая иметь укрытие и от взглядов осажденных, и от южного солнца, но жарко было даже под катальпами. Жарко и тоскливо.

– Мой маршал, – обрадовал Герард, – прибыл генерал Заль.

– Опять? – буркнул Савиньяк. «Заячий генерал» успел Эмилю изрядно надоесть, день за днем наипочтительнейшим образом настаивая на том, чтобы частям Кадельской армии было доверено участвовать в будущих штурмах. Лояльность требовала доказательств, и Заль рвался в бой. Вернее, рвался послать туда своих подчиненных, но с ними имелись определенные сложности. Не то чтобы кадельцы были совсем уж толпой неумех, но за зиму их прилично распустили, в чем Эмиль успел убедиться и на марше, и при осадных работах. Кроме того, Савиньяк недолюбливал всех, кто так или иначе крутился вокруг Колиньяров.

– Мой маршал, я еще раз прошу вас…

Эмиль подавил зевок. Это продолжалось не первый день: воинственный Заль, толкующий о контрибуциях, концессиях и тому подобных процентах экстерриор Фомы, мающиеся без драки алаты, Джильди, которого при виде корсаров корчи не били только потому, что били при виде Бордона. Косился фельпец и на урготов, хоть и не так, как агарийские наблюдатели на витязей Карои. Без заверений Эмиля, что алатская конница не покинет Бордон иначе, чем вместе с талигойцами, агары не могли ни спать, ни есть. А ведь были и собственные обормоты, так и норовящие то агарийцев задеть, то с алатами напиться. Эмиля напиваться не тянуло – он не пил в жару, в одиночку и в дурном настроении, а оно было хуже не придумаешь. Мало того что дома война, так армия, которой самое место у Хербсте, торчит под Бордоном. А еще эта политика…

Маршал Юга зло сощурился и до предела распустил ворот рубахи – мундир Эмиль надевал либо к вечеру, либо принимая всяческих экстерриоров, послов обычных и послов полномочных. Пушки палили, приближающееся к зениту солнце жарило, Заль, обливаясь потом, продолжал зудеть про «гордость», «жажду сражаться» и «стремление проявить доблесть»… В этом был свой резон – сам Эмиль порядком огорчался, когда его не пускали в бой.

– Я не собираюсь отстранять от участия в деле уже назначенные полки, – прервал словесный поток маршал. – Для этого нет никаких оснований. Выберите один приличный полк с соображающим командиром. Он будет в резерве. Я его использую либо для закрепления успеха, либо для отражения атак из города, если «дельфины» захотят помочь своим. Вместе с выбранным полковником – завтра здесь же. Ближе к вечеру. Да, Герард?

– Полковник Оттаж докладывает, что согласно приказу передвинул пушки влево и готов открыть огонь. Это так, насколько я отсюда видел.

М-да. Юноша верен себе, просто передать доклад ему мало. Тяжело же придется тем, у кого он сам будет ходить в начальниках, изведет. Если не научится разбирать, кому можно верить на слово, кому – нет.

– Оттаж – ученик Вейзеля, его проверять нет смысла. Это вам, юноша, не «стремящиеся проявить доблесть».

Маршал не без ехидства покосился в сторону поспешно схватившегося за трубу Заля. Герард покраснел и тоже уставился на лагерную дорогу. Эмиль хмыкнул и в свою очередь навел трубу на огрызающиеся укрепления. Ничего нового, даже дыр, хотя пора бы им и появиться… Нет, вот достаточно крупная брешь. Надо обратить на нее внимание…

– Мой маршал. – Тьфу ты, опять Заль! – Насколько я понимаю, срочный гонец от великого герцога Алатского.

– Алатского? Срочный? – Эмиль не отрывал взгляда от крепостных стен. – С чего вы так решили?

– Кони все в пыли и уставшие, а ведь нет и полудня. – При Герарде только спроси… – Усиленная охрана – алаты. Хотя… – в голосе порученца прозвучала растерянность, – не только…

– Ну и что? – По условиям договора гонцы и прочие посланники вплоть до окончания кампании получили право передвигаться теми же дорогами, что и союзная армия. Разумеется, гонцов, тем более алатских, сопровождают. Так, на всякий случай.

Маршал упер трубу в колено и небрежно повернулся. Примеченный отряд, несомненно алатский, уже миновал ряды лагерных палаток, направляясь прямо в оккупированную Савиньяком усадьбу. Кони действительно выглядели не слишком бодро, похоже, ехали по-кэналлийски – ночью. И правильно, по такой-то жаре… Передовые витязи уже поднимались по ведущей к воротам дороге. Кавалькада растянулась, позволяя разглядеть отдельных всадников даже невооруженным глазом. Агаров не наблюдалось, только алаты, адуаны и… Взгляд Эмиля остановился на персоне, которую Заль с Герардом, по-видимому, и сочли гонцом. Не надо было поднимать трубу, не надо пытаться разглядеть лицо под широкополой шляпой. Все сказала посадка.

2

– Добрый день, господа.

Такая небольшая площадка и столько скульптур, вернее, истуканов. Истуканы порученцев. Истуканы полковников. Истуканы генералов. Истукан маршала Савиньяка под катальпой, если это, конечно, катальпа. Лучше б это была она, уж больно роскошно звучит: «Маршал Савиньяк под катальпой…»

– Мой маршал, Южная армия счастлива видеть вас на свободе и в добром здравии!

– Эмиль, мне испытывать счастье, обнаружив здесь генерала Заля, или Кадельская армия проходит у тебя по иному разряду?

Значит, первым заговорил Заль. Похож. Именно такими зали и бывают. В шляпах и исполненные счастья.

– Не берусь сказать. – Эмиль хихикнул и стал похож на человека. – По крайней мере до штурма. Но положение генерал Заль обрисовал точно.

– На этом и остановимся, – кивнул Алва и воззрился на бордонские укрепления. Вот так, у всех счастье, а у Рокэ – бастион, или как там эту дуру величать? Сам Марсель не считал себя источником радостей, но видеть кое-кого был рад. Например, Герарда, созерцавшего вновь обретенное начальство с благоговейным восторгом. Начальство, кстати, могло бы «утреннее чудище» и за ухом почесать, а не лезть вместе с Эмилем на постамент к дельфину, хотя тактически решение было безупречным: четвертый на мраморном обрубке просто не помещался. Марсель отвернулся от окруженных солнечным ореолом фигур, подхватил под руку Орельена и потащил к укушенному Залю и непоглаженному Герарду.

– Рэй Кальперадо, хочу вам представить моего друга Шеманталя. К тому времени, когда вы прочтете все умное и скучное, он напишет что-нибудь простенькое, но занимательное. Орельен, это Герард Кальперадо, страшный человек, особенно ранним утром. Не просветите ли нас, что здесь затевается? Заодно можете представить меня генералу.

– Конечно, сударь. Господин Заль, перед вами капитан Валме, офицер для особых поручений Первого маршала Талига и…

Господин Заль только того и ждал. Марсель ошибся, его вид тоже вызывал счастье, то есть не вид, а должность, ну и еще, разумеется, папенька.

– Я смущен, – заверил Валме, – а также польщен, но все-таки что вы делаете возле этой нептице-недево-рыбы?

Герард дважды счастливо моргнул, набрал в грудь воздуха и…

– Маршал Савиньяк готовится к штурму расположенного перед нами Агарийского равелина, названного так из-за ведущей в столицу Агарии дороги. Укрепление прикрывает Гариканские ворота города и защищается сильным гарнизоном. В нем, по нашему мнению…

Нет, «чудовище» ничуть не изменилось, только прочитало еще какое-то количество самых разных трудов и расширило свои познания. Зато Эмиль выглядит каким-то… погасшим, что ли. Командование бедолаге не в новинку, значит, это его политика утомила. Так всегда бывает. Сто́ит заняться чем-нибудь противным, и все. Погиб человек. Пропал и для женщин, и для приятелей. А там, не успеешь оглянуться, подагра, старость, астры… Надо бы как следует посидеть со страдальцем, пока Рокэ не сорвался куда-нибудь еще. И хорошо, если выспавшись и пообедав.

Виконту до слез было жаль алатского гостеприимства с олениной, тюрегвизе и скрипками – веселыми, не чета маэстро Гроссфихтенбауму. Излом Изломом, но за одну ночь никто бы не сдох!

– …приказ к началу штурма, но теперь появился господин Первый маршал! – заключил Герард.

– А где герцог Алва, там победа! – громко добавил Заль, переведя взгляд на Ворона, продолжавшего изучать раскинувшуюся перед ним панораму.

Насколько мог разобрать Марсель, Рокэ занимали осадные батареи и ведущие в сторону города траншеи.

– Мы не сомневаемся, – еще громче возвестил Заль, – что Бордон падет.

– Еще б ему не пасть, – кивнул Марсель. – Падет как миленький! Мы из-за него стольким пожертвовали. Особенно в Сакаци, да и у самого Альберта…

3

Эмиль не имел ничего против доклада, потому что при виде этой скотины мог только докладывать. Или ругаться последними словами, но рядом болтались две свиты, а этот кошачий равелин требовалось взять.

– В первый день Весенних Волн мы с союзниками перешли агарийскую границу и по заранее оговоренной дороге двинулись к Бордону. – Маршал Юга махнул рукой в сторону почти невидимых в дыму стен. – Добрались за пятнадцать дней. Заранее извещенные доброжелателями дожи стянули к столице все силы и приготовились к осаде. Восемнадцатого мы пришли сюда. Боев до подхода к городу не случилось. Я предложил сдаться, дожи отказались. То ли надеются, что дриксенцы заставят нас уйти, то ли выказывают упорство, чтобы снизить цену капитуляции. Алаты доносят, что прилегающая территория практически беззащитна, зато на побережье тут и там – следы грабежей. Мориски…

– Шады и корсары.

– Тебе лучше знать.

– Именно. Что на море?

– С моря караулят фельпцы и мориски… Морские шады и восемь линеалов. «Дельфины» заперты во внутренних гаванях и носа наружу не кажут. Джильди говорит, бордонский флот не восстановлен и на треть, но попытка атаки с моря провалилась. Шады потеряли от огня с берега три корабля, фельпцы едва вытащили назад две разбитые галеры, одну потом пришлось все-таки бросить. На этом и успокоились.

Мы рыли траншеи, устанавливали батареи, неделю назад начали обстрел. Хозяева отвечают, чем могут. Сперва пытались тревожить нас мелкими вылазками, я велел Карои это прекратить. Витязи подловили бордонов между траншеей и городскими бастионами и вырубили почти поголовно.

– Алаты не любят брать пленных… Мне не нравится, как действуют урготские артиллеристы. Что написано у них в уставах, меня не волнует, придай им в помощь своих и заставь шевелиться. Увеличить интенсивность стрельбы, уставших тут же менять. Обстрел вести до вечера, до самой темноты.

– Атакуем утром?

– Нет, но им так думать не помешает. А мы устроим маленькое торжество.

– Хорошо, раз ты хочешь. – Последнего можно было и не говорить, но он, в конце концов, не Ли и не экстерриор. Алва достал платок и вытер лоб. Он выглядел вполне сносно, особенно после маминых предупреждений.

– Что говорят шпионы – среди дожей есть сторонники переговоров?

– Есть, но большинство хочет держаться. Мол, покажешь слабость – совсем разденут, а если выждать – у талигойцев и свои дела есть… И они в самом деле есть! Пока я тут готовлюсь кормить Фому…

– Кормежкой Фомы займутся старики. Твое дело – уговорить дожей. Когда?

– Кошки их знают. Тут, как назло, в стычке с морисками погиб кто-то очень уважаемый… Имя из головы вылетело, но вдова и дочери бегают по стенам и требуют держаться.

– Неужели ты не мог утешить вдову?

– Для этого надо до нее добраться, но главное все же Ургот. Этот Марту, а значит, и Фома настроен ободрать «дельфинов» догола.

– Я их понимаю, но придется чем-то поступиться. Ты переправил письмо?

– Да, как только получил. Мне нужно отдать распоряжения Оттажу.

– Отдавай и заодно разгони свою стаю. Сейчас они нам не понадобятся. В отличие от поваров. Вино у тебя есть? У нас только алатское.

Глава 3
Предместья Бордона
400 год К.С. 13—14-й день Весенних Молний

1

– Это очень разумно, – одобрил Марсель. – И к тому же геральдично. Можно будет объявить, что это предназначение. Подданным ужасно нравятся предназначения и персты судеб. Отлупив Бордон, вы получаете себе на сковородку рыбу, потому что дельфин – рыба, что бы он о себе ни воображал! А если жените Луиджи на Юлии, то ухватите сразу птицу и деву.

О том, что просватанная птице-дева будет еще и птице-дурой, виконт подло умолчал, хоть и чувствовал себя по отношению к Луиджи предателем. Увы, выхода не имелось: отдавать Елену обуянному любовью к покойнице приятелю Марсель не собирался.

– Дельфин не совсем рыба, – усомнился Джильди-старший. Урготская птице-дева сомнений у фельпца не вызывала.

– От дельфина нам нужен только хвост, а он рыбий! – Валме указал вилкой на ближайший дельфиний барельеф. – Да сами посмотрите! Чем эти хвосты хуже ваших?

– Ничем, – признал честный Джильди. Адмирал захмелел чуть больше, чем пристало великому герцогу, и Марсель заботливо подвинул собеседнику тарелку с чем-то желтым.

– Ее можно изваять, – развил свою мысль виконт. – Я имею в виду птице-дельфино-Юлию, водрузить на столб вроде того, что торчит здесь под катальпой, и назвать Колонной Джильди. Все королевства, герцогства и империи начинаются с именных колонн и победных ворот, главное только, чтоб они были новыми. И вашими. Переназывать незаконно присвоенное – дурная примета.

– Отличная мысль! – обрадовался Джильди и углубился в аппетитную желтизну. Валме удовлетворенно отхлебнул алатского и обозрел залитую светом факелов террасу, на которой сливки осаждающей армии и гости оной радовались прибытию Первого маршала и будущего регента Талига. Правда, на предмет радости графа Марту у Марселя имелись определенные сомнения, вернее, они возникли, когда Рокэ перед торжественным ужином взял ургота под руку, а рядом оказался откровенно чуравшийся дипломатии Эмиль. Тогда-то Марсель и подхватил шедшего следом Джильди. Во-первых, его можно было расспросить о Франческе, а во-вторых, уламывать жаждущего мести адмирала смягчить условия капитуляции следует иначе, нежели жаждущего контрибуций экстерриора. Рокэ маневр своего офицера для особых поручений заметил и не отменил, что Марсель счел знаком одобрения.

Джильди покончил с закуской и уверенно поднял бокал. Марсель последовал его примеру и поймал короткий, но внимательный взгляд Алвы. Настолько внимательный, что вопрос о Франческе как-то сам собой обернулся вопросом о «пантерках». Наслышанный о похождениях на вилле Бьетероццо, фельпец прыснул. Марсель довольно удачно поделился алатским с ближайшим соусником. Папенька высоко ценил соусы на основе вина, а этот соус, без сомнения, теперь стал очень винным.

– Не сказал бы, что киски рвались домой. – Джильди, хоть и стал герцогом, говорил как адмирал на палубе. Громко говорил. – И я их понимаю. Зачем дамам бордоны? Что в них ценного… кроме хвоста!

Марсель заржал первым, не забыв о соуснике и пойманном взгляде. Сидящий напротив алат провозгласил здравицу в честь Талига и его Первого маршала. Почтенное собрание дружно вскочило и вразнобой заорало. На четвертом выкрике ударили пушки: Южная армия ликовала от души, не жалея ни глоток, ни пороха.

– После горячего – фейерверк! – сообщил Джильди. – Настоящий фельпский фейерверк. Франческа прислала, когда мы отплывали. Девочка хочет, чтобы мы отпраздновали победу как полагается… Но Савиньяк попросил, и я дал. Отметить прибытие Алвы…

Савиньяк салютует нагрянувшему начальству, словно какой-нибудь Заль? Как бы не так! Эмиль выпросил фейерверк либо со злости на Рокэ, а на что злиться, тот всегда предоставит, либо для дела. Все новости выложены еще под катальпами, обо всем, что окружающим знать не полагалось, умолчено, тут поводов к беспокойству у Рокэ нет. Тогда в чем дело? Ургот урготом, но маршалы или в ссоре, или что-то затевают. Вряд ли Ворон несся в Бордон для того, чтобы лезть поутру на какое-то укрепление, пусть оно и торчит на дороге из агарийской столицы…

– Ваше здоровье!

Алатский полковник… Тот, что больше всех переживал гибель Моро и меньше всех – Фердинанда.

– Лучше наше общее!

– Разрешите ваш бокал.

– Вы заставите меня жалеть, что я не алат! Восхитительное вино.

– В Алате нет моря! – припечатал фельпец.

– Будет! – пообещал кавалерист, совершенно не думая о том, что в морях тонут. – Агарам море ни к чему…

– Павлину море тоже ни к чему – хвост вымокнет!

Опять хвост… Сегодня какая-то ночь хвостов. Темно-красная струя, мерцая, льется из кувшина – красивое зрелище… А маршалы необычно умеренны в питье. И этот взгляд – Рокэ то ли оценивал, насколько его офицер по особым поручениям трезв, то ли на что-то намекал. Подойти и полюбопытствовать, каковы планы на ближайшую ночь? Так ведь экстерриор…

– Мокрый павлин, сударь, не лучше мокрой курицы.

– Капитан, кем вы хотите быть больше – фельпцем или алатом?

– Я сейчас думаю, кем я больше не хочу быть – бордоном или агаром? Пожалуй, все же бордоном!

– О да! Дельфин идет на первое…

– Когда мы покончим с Бордоном, я поставлю триумфальную колонну. В память о победе!

– И о четверном союзе, – подсказал Марсель. – Фельп, Алат, Талиг и Ургот. Четыре барельефа у основания, и наверху… она!

– На вершине Аллистады! – Моряк осушил очередной бокал и обнял сухопутчика. – Пусть видят все, кто входит в залив! Дожи посмели явиться к нам со своими ублюдочными галеасами? Что ж, мы пришли к ним с пушками! Бордону конец!

– Сперва – Бордон, – подтвердил алат, – потом – Агария!

– Не надо портить вечер излишними раздумьями! – Марсель втиснулся между союзниками. – Они искажают вкус вина, а мы еще не выпили за дам! Начнем с высокой политики. Мой герцог! Здоровье принцессы Юлии и госпожи Скварца!

Валмоны должны держать свое слово, а он так и не послал ни одного письма. Недостойно, совершенно недостойно…

– За Луиджи и Юлию! И за твою встречу с бордонскими дамами!.. За новую встречу! Ха-ха-ха…

– Роскошное пожелание. И какое своевременное.

– Горячее, господа! Несут горячее!

2

За спиной в очередной раз грохнуло – как и было приказано. Артиллеристы добросовестно салютовали из десятка пушек, доводя до сведения всех имеющих уши, сколь осаждающие рады появлению Кэналлийского Ворона. Восторженные крики пирующих, вполне искренние, вряд ли долетали до городских стен, разве что неизловленные лазутчики донесут, но орудийный салют и фейерверк бордоны пропустить не должны.

Зашипело. Небо расцветилось розовым и синим. Из розового соткались паруса, из синего – что-то вроде волн. На террасе радостно завопили. Перед «Корзиной» было гораздо тише – здесь никто шуметь не собирался. Окружающая темнота шуршала, постукивала, тихонько лязгала и приглушенно топала – выделенные для штурма батальоны и приданные им группы фельпских абордажников готовились к делу. По докладам разведчиков, с приходом сумерек подобравшихся поближе к укреплению, защитники большую часть ночи работали как проклятые, латая пробитые днем бреши. Наверняка решили, что такой обстрел им устроили не зря, и теперь ждут утреннего штурма. Особенно узнав о прибытии Алвы.

Отговаривать Ворона от ночной «прогулки» было бессмысленно. Решил и решил, не в первый раз. Эмилю это не нравилось, но свое беспокойство маршал держал при себе. Говорить под руку – дурная примета, да и не желает Алва говорить ни о чем, кроме дела. И опять его право. Он – Первый маршал, захочет стать еще и Росио, станет, а лезть в чужую душу нечего, особенно когда душе так досталось. Тут коня укусишь, не то что родича.

Торопливые шаги, почти бег – трое посыльных возникают из темноты почти одновременно. У всех одно и то же: штурмовые колонны на месте. Сидят тихо, ждут команды.

Рокэ молчит, что-то прикидывая, потом решает:

– Еще минут десять, и вперед.

Можно не отвечать, и Эмиль не отвечает. Рядом ждут Марсель и кэналлийцы. Эти о чем-то приглушенно переговариваются, хотя здесь-то чего осторожничать? Не под стеной же. Виконт, не глядя, проверяет оружие. Вот ведь змея! Ко всем вползла, половину перекусала, половину обвила. Бертрам, надо думать, в восторге.

Савиньяк расстегнул мундир – бордоны не экстерриор, переживут – и хмыкнул:

– Я смотрю, волосы ты уже подвязал… Лезешь?

– Должен же я знать, куда лезть противней, на борт галеры или на бастион. – Валме оценивающе глянул на «Корзину». – В море вроде пониже, зато здесь не должно быть качки.

– Мне больше нравятся корабли, – лениво сообщил Алва, – но в стенах есть своя прелесть. Та брешь справа вечером выглядела очень навязчиво. Она явно ждет визита.

– Да, как следует ее заделать вряд ли успели, – подтвердил Эмиль и внезапно добавил: – Марсель, ты бы приглядел за господином Первым маршалом. Осознавая всю ценность его персоны…

– Ты слишком сроднился с Залем. – Тот, кто знает Алву хуже, решит, что Ворон весел. – Все, маршал, ты тут руководишь всем штурмом, а мы пошли.

Они, видите ли, пошли! Они в самом деле пошли. Первым, не оглядываясь, Рокэ, следом Марсель и два десятка кэналлийцев, наставлять которых Эмиль счел излишним. Эти и так… Только маловато проку от них было у этого клятого эшафота… Слишком много произошло за последние полгода такого, чего раньше не случалось, чтобы верить в судьбу. Чтобы просто так отпускать…

– Герард!

– Мой маршал?

– Гляньте, как там Карои, и добудьте чего-нибудь съедобного.

Шаги стихли. Гам за спиной лишь подчеркивал молчание равелина. Гарнизон, наработавшись, отсыпался, полагая, что до полудня им при такой гулянке у противника ничего не грозит. Только дожидаться полудня и даже рассвета никто не собирается.

– Закатные твари, почему не мы?!

– Потому что мы с вами – кавалеристы, а не абордажники и не кошки.