Текст книги "Снежное дыхание любви"

Автор книги: Вера Копейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Что ж, Дима подтвердил – муж не ошибся и на этот раз. Дима Тугарин не выдержал тест.

Тугарин? Брови Марии Андреевны насмешливо поднялись. А фамилия-то непростая. Сказочный Алеша Попович сражался с Тугарином-змеем. И победил его. Она улыбнулась. Как будто кто-то пообещал ей утешение, что вот-вот к ним явится Алеша Попович, победит всех и вся. Избавит Нину от пятна, покажет, какой глупый Дима. А потом все-все вокруг станут мед и пиво пить, киселем заедать.

Мария Андреевна поморщилась. Какая каша в голове – все смешалось – сказка, быль, реклама из телевизора. Впрочем, есть от чего помутиться в голове.

Предстоящую неделю она будет работать переводчиком у доктора-дерматолога из Туниса. Как все-таки полезно, когда твоя подруга – секретарь директора института.

Этот доктор не походил на сказочного героя, скорее на субтильного француза. Мария Андреевна думала, как лучше поступить – показать ему фотографию Нины или попросить посмотреть дочь.

Посмотреть – это уже консультация, что неприлично без денег. К тому же, для опытного доктора нет ничего нетипичного в Нинином случае. Что нужно у него узнать, так это цену операции в его стране. Лучше всего спросить во время перерыва на кофе, решила Мария Андреевна.

Она так и поступила. Когда они сели в кресла под пальмой в зимнем саду отеля, в котором проходила конференция, доктор задал вопрос о семье. Лучшего случая не придумать. Мария Андреевна вынула из папки фотографию дочери и показала.

Доктор внимательно посмотрел, потом ободряюще улыбнулся и сказал:

– Это просто. Проблем нет.

Мария Андреевна смущенно вздохнула.

– Понимаю… Мне уже говорили…

– Вы хотите знать, сколько стоит такая операция у нас? – догадался доктор.

Она кивнула.

– В моей стране это стоит… – Он произнес сумму в долларах.

Мария Андреевна не поверила своим ушам.

– Неужели так… мало? То есть, – осеклась она, – для нас много, очень, очень много. Но меньше, чем в Европе, чем в Америке.

Доктор кивнул.

– Есть вариант, при котором возможно совсем без денег, – он указал на портрет Нины. – Очень красивая девочка. Блондинка.

Мария Андреевна вздрогнула, с тревогой посмотрела на доктора. Он покачал головой, давая понять, что не имеет в виду ничего дурного.

– У хирурга, который делает такие операции, есть сын. Молодой человек мечтает жениться на русской блондинке.

– Ох… – Мария Андреевна собралась перебить его: – Моя дочь…

Но доктор опередил ее:

– Заполучить жену из России не только почетно, мадам Никифорова, – но весьма выгодно. Не надо платить выкуп за невесту.

– В-вот как? – Мария Андреевна покраснела. – Но любовь…

– Разве любовь невозможна между молодыми людьми из разных стран? Они ищут друг друга даже по интернету. – Доктор произнес это без всякого удивления или осуждения. – Молодой человек очень образован. Они могут встретиться где угодно. К примеру, на тунисском курорте, на итальянском, на турецком. Я слышал, ваши люди почему-то больше любят турецкие курорты, – доктор недоуменно поднял брови.

– Н-да, конечно, – бормотала Мария Андреевна. Он говорил о поездках за границу как о чем-то обыденном. Но если бы у них были деньги на курорты, они уже смогли бы собрать и на операцию для Нины.

– У молодого человека дом в пригороде нашей столицы, она тоже называется Тунис, вы знаете. – Мария Андреевна кивнула. – Молодой человек наполовину француз, его мать самая настоящая парижанка. Многие годы Тунис находился под протекторатом Франции.

Она снова кивнула.

– Он получил образование в Париже, в Сорбонне.

– Но… зачем ему жениться на русской девушке? – недоумевала она. – Не потому же, что можно обойтись без выкупа?

Доктор засмеялся.

– Я полагаю, причина в какой-нибудь романтической истории. Может быть, он был знаком с кем-то из России, но…

Мария Андреевна быстро добавила:

– И он не выдержал тест на искренность. – Слова, однажды сказанные мужем, пришли на ум и сейчас показались ей очень точными.

Доктор секунду молчал, потом рассмеялся.

– Как правильно вы сказали, мадам Никифорова. Именно так. Но молодой человек хочет его выдержать.

Все замечательно, думала Мария Андреевна, когда в конце дня перебирала в голове все события. Они хорошо поговорили с доктором, это верно. Но что в сухом остатке?

Она вздохнула. Сумма, которую надо заплатить за операцию в Тунисе, меньше тех, которые ей называли раньше. Но она по-прежнему неподъемная.

Она собирала бумаги в сумку и думала, что предлагать Нине вариант, о котором говорил доктор, бессмысленно. Дочь не станет переписываться по интернету с молодым человеком с той целью, за которую, может быть, ухватились бы другие девушки на ее месте. Мария Андреевна знала свою дочь. Боль после разрыва с Димой не утихла, а Нина не из тех, кто готов лечиться от этой боли замещением. Слишком долго они были рядом – она и Дима. Слишком неожиданным оказался для Нины такой финал.

Но если спросить ее, Марию Андреевну, то она не имела бы ничего против, если бы дочь вышла замуж за состоятельного молодого человека и жила в прекрасном доме на берегу Средиземного моря. С лицом, которое можно открыть перед всеми, не думать, какое оно. А если думать, то только о том, что оно красивое, нежное, милое…

Мария Андреевна решительно дернула молнию сумки. Она скажет Нине только о том, что есть клиника, где операция стоит дешевле. Эта клиника в североафриканской стране, в Тунисе.

5. Бойся полюбить

А она и не собирается никого любить в ближайшее время, думала Нина. Зачем? Когда потом тебе дадут понять, что ты – совсем не та, которую готовы любить вечно? Не потому что ты стала другой, а потому что человек увидел тебя другой. Чужими глазами. Как будто не видел раньше. Видел, а потом увидел других, сравнил. Нина больше не хотела, чтобы ее сравнивали.

Она будет сама себя любить. Это не страшно.

Но шли дни, и Нина понимала, что любить себя непросто. Она никак не могла отделаться от взгляда на себя глазами посторонних. Например, того же Димы. Она смотрела на себя и видела то же, что и он. Свое лицо. День ото дня оно казалось ей все более безобразным.

Что еще хуже, Нине начало казаться, что даже на лекциях в университете все только тем и заняты, что стараются заглянуть под волосы, которыми она прикрывает щеку. А если кто-то шептался, ее тело деревенело, ей казалось – говорят о ней.

Нина начала пропускать лекции, но семинары не могла пропустить. На них легче, там один преподаватель и пять студентов. Это можно пережить. В небольшой компании сокурсников Нина чувствовала себя спокойней. Все, кто хотел увидеть ее лицо, уже видели.

Дима иногда звонил, она отвечала односложно, нехотя. Дима, как ей казалось, быстро, с облегчением клал трубку. В университете они почти не встречались – он учился на экономическом, она на биологическом. Нина перестала ходить в университетскую библиотеку, а ездила в ту, которую по привычке до сих пор называют «Ленинка». Казалось, пятно на щеке теперь закрыло полмира, ту его часть, где жил Дима и их общее прошлое.

Напряжение накапливалась, оно должно было прорваться. Однажды это случилось.

Нинина бабушка, уезжая в командировку, оставила ей Филю, пятимесячного щенка. Нина каждый вечер выводила его в парк напротив дома. Когда становилось совсем темно, она брала полиэтиленовый мешочек и совок, застегивала ремешок на Филькином ошейнике, и они выходили. В поздний час можно не опасаться чужих глаз.

Филька, как всегда, рвался вперед мощно, сильно, как будто он не щенок, а уже взрослый пес. Нина отбросила капюшон, убрала с лица волосы, позволяя коже дышать. Они шли по знакомой тропе, но Филька тыкался в нее носом, будто никогда до сих пор здесь не гулял. Внезапно из темноты в свете уличного фонаря возник мальчишка. Она никогда не видела здесь ни его, ни собаки – черного лохматого пса, ленивого чау-чау. Мальчишка открыл рот, потом закрыл и ухмыльнулся.

Казалось, капюшон наехал на голову сам собой, волосы разметались по лицу. Не понимая до конца, что делает, Нина размахнулась и ударила мальчишку по лицу.

– Вот тебе, чтобы не ухмылялся!

Звук пощечины испугал чау-чау, пес прижался к ноге своего хозяина и смотрел на Нину. Он открыл рот, она увидела фиолетовый язык собаки. Нина опустила руку, которая показалась ей невероятно тяжелой.

– Ты чего-о? – всхлипывал мальчишка. – Чего я тебе сделал?

– Ничего не сделал. А если бы сделал, то… – горло перехватило. – Ты над чем смеялся? Почему?

– Потому что смешно, – он вытирал слезы. – У твоей собаки… на шее красный бантик.

Нина уставилась на Филин ошейник.

– Какой еще бантик? – недоуменно пробормотала она. – Никакой это не бантик, а специальный жетон. На нем номер телефона. Если Филька потеряется, тот, кто найдет, позвонит. – Нина говорила и чувствовала, что руки больше не дрожат. Вместо злости и ярости явилось раскаяние. Как она могла?

Она сделала шаг, мальчишка торопливо отступил, а вместе с ним – чау-чау. Они ее боятся!

Нина наклонила голову, рассматривая жетон под разным углом, наконец, сказала:

– Да-а… На самом деле, смешно. Не жетон, а бантик. – Она улыбнулась. – Филе бантик не очень… – она поморщилась.

– Теперь видишь, да? – хлюпал носом малыш.

– Прости. Хочешь, я подарю тебе такой же? Ты напишешь на нем свой телефон.

– Хочу, – сказал он. Глаза его мгновенно высохли.

Нина порылась в кармане. Она купила два, чтобы прицепить к другому Филькиному ошейнику.

– Бери.

Мальчишка потащил своего защитника дальше, он что-то говорил ему, успокаивал.

Нина поморщилась. «Ну вот, сорвалась. На безобидном малыше. Нет, с собой надо что-то делать…»

Она шла за Филей по твердой тропинке, набитой собачьими лапами и ногами собачников. Если лицо так мучит ее, значит, надо им заняться. Самой, а не взваливать на маму.

Филя замер, Нина едва не налетела на него в темноте, а пес, громко фыркнув, полез в куст снежноягодника. Ветки шевелились так энергично, что, казалось, белые горошины градом осыплют землю. Нина стояла, ожидая, когда Филя вернется на тропу.

За новыми домами, в угоду которым откусили часть парка, прогрохотал трамвай. Ему вслед монотонно пролаяли обитатели собачьего приюта за линией.

Эти привычные звуки тревожили ее, как будто она слышала их впервые. Она чувствовала, что напряжение не совсем покинуло тело. Нина открыла рот, глотнула холодный воздух. Глоток получился такой большой, что она чуть не поперхнулась.

Филя, отряхиваясь, вылез из кустов на тропу, решительно фыркнул. Он доволен собой, это ясно. Нина постояла над кустом, но решила не лазить туда с совочком. Ей захотелось вот так же решительно тряхнуть головой и подумать о чем-то приятном.

Приятное было. Завтра, в субботу, она едет к бабушке. Не только для того, чтобы отвезти Филю. Бабушка устраивает обед для внуков. К ней приедет Кирюшка, сын маминого брата. Одно его имя заставляло улыбаться. Кирюшка-Хрюшка дразнили его в детстве.

Бабушка позвонила утром, первый вопрос был о Филе – здоров ли, весел?

– Не забудь пижаму, – предупредила она. – Останешься ночевать. Побудешь у меня и в воскресенье.

6. К чему девушке снятся грибы

Двоюродный брат Кирюшка – тот, с кем всегда весело. Он появился в Москве в самом начале осени. Приехал из Калуги, поступать на биофак, где училась Нина, но не набрал баллов. На бюджетное отделение Кирюшка не прошел, теперь должен сам платить за учебу.

Об этом он сообщил еще в сентябре, заявившись к Никифоровым с тортом, облитым шоколадом, со страстным названием «Персидская ночь».

– Как же ты выкрутишься? – спросила Мария Андреевна, угощая его обедом. Она хорошо знала о возможностях брата, Кирюшкиного отца.

– Да у вас в Москве работы-ы… – Он вытаращил серые глаза и завертел ими, будто тренировался с самого рождения. – Найду.

– Какой шустрый, – Мария Андреевна посмотрела на него с интересом.

– Знаете, как надо искать работу? – Кирюшка отвалился на спинку стула, засунул руки в карманы, а грудь выпятил так, что она стала похожа на перевернутый тазик. – Как спортсмен, который уверен, что возьмет золото.

– Ну и как? – спросила Нина, разглядывая гостя. Он был такой же рыжий, как раньше, с веснушками. Кирюшка одет в толстовку с разными надписями на груди, в синих потертых джинсах.

– Представляете стадион? – Он взмахнул рукой и очертил в воздухе круг. – Все зрители – работодатели. А ты в центре спортивной арены, один. Ты знаешь, что самый лучший в мире… Все хотят только тебя!

Мария Андреевна засмеялась.

– По-моему, ты перепутал себя с чемпионом, – сказала она.

– Нет, не перепутал. Я и есть чемпион…

Он хохотал. Громко, искренне, заразительно. Через месяц Кирюшка позвонил и сказал, что уже работает. Ему хватает на учебу и остается кое-что на жизнь. Но он знает, как сделать, чтобы на жизнь оставалось больше.

Нине не терпелось узнать, чем он занимается. Потому что мысль о работе, которая позволила бы собрать деньги и привести в порядок лицо, стала для нее главной. Особенно после того, как мама сказала, что есть вариант, который стоит меньше, чем все прежние.

Кирюшка приехал к бабушке раньше Нины. Когда они с Филей вошли, он уже сидел на диване и щелкал фисташки.

– Привет, сестренка, – он кинулся к Нине, поцеловал в щеку. От него пахло орехами.

– Мой дорогой Филька! – Бабушка раскрыла объятия, а пес подпрыгнул и повис у нее на плечах.

Нине показалось, что бабушка все больше становится похожа на итальянскую мать семейства, какими их показывают в кино. Полная, громкоголосая, с черными волосами, которые она закручивает в снова модный пучок на затылке.

После Фильки бабушку целовала Нина, а Кирюшка уже рассказывал, что его наняли в гипермаркет. Сначала подсобным рабочим, а через месяц повысили в должности. Теперь он выкладывает товары в отделе фруктов и овощей.

– Ты единственный студент, – спросила Нина, – в вашей компании?

– Что ты, нас там легион!

– Ты только послушай, какая лексика у них в Калуге, – иронично заметила бабушка, – указывая на Кирюшку. – В Москве так не говорят.

– Ну, ба-аб, я все-таки книжки читаю, – Кирюшка сморщил губы, брови сошлись вместе.

– Замри! – скомандовала Нина. – Классная маска. Вот какую надо сделать и продавать перед Рождеством.

Он приподнял одну бровь, потом другую, лицо расправилось.

– Слушай, а ты соображаешь. Умеешь рисовать? Лепить? Тачать?

– Не-ет, – она покачала головой. – Иначе я давно бы слетала кое-куда и вернулась королевой красоты. – Она усмехнулась и села рядом с ним на диван. – Не умею, потому денег нет на полет.

Александра Михайловна приготовила полный парадный обед. На столе дрожало заливное, обычно она готовила его по самым большим праздникам. Кирюшка принес сырный торт, который пекут в его магазине.

– Нина, теперь он твой конкурент, – сказала бабушка, кивнув в сторону Кирюшки.

– Он? В чем же?

– Я тоже решил заниматься грибами, – сообщил Кирюшка.

– Ты хочешь стать микологом? – удивилась Нина. – Но мне казалось…

– Да я уже стал им, – фыркнул Кирюшка.

– А, поняла. Тебе доверили класть шампиньоны и вешенки на магазинную полку.

– Между прочим, у себя дома ты не такая ехидная, – Кирюшка поморщился. – Но можешь оставить свои шуточки. Я на самом деле занимаюсь грибами, которые тебе даже не снились.

– Это какие же грибы мне не снились? – Нина возмутилась совершенно искренне.

– А ты каждый день видишь во сне грибы? Ба-а-б! У тебя есть сонник? К чему снятся девушке каждую ночь грибы?

Бабушка отмахнулась.

– Не держу в доме никакой ерунды. Снится то, о чем думаешь, не отдавая себе отчета. Так, ребятишки, тихо, – скомандовала Александра Михайловна. – Вы сцепились, как молодые тигрята. Давайте-ка поищем сырое свежее мясо в ваших словах. Кирюшка, ты первый!

– Тебе не снились грибы под названием трюфели, Нина. Это самые крутые грибы. Это… это все равно что «бумер» среди прочих авто, – добавил он, чтобы никто спорить не смел.

– «Ягуар», среди прочих авто, – поправила бабушка. – У «бумера», чтобы ты знал, есть криминальный оттенок, – усмехнулась она. – Впрочем… Может, ты не так уж не прав. Трюфели стоят слишком дорого, поэтому, я полагаю, у них тоже есть криминальный аромат.

Кирюшка пожал плечами, а Нина возмущенно спросила:

– Да где ты видел эти трюфели? Неужели в ресторане, на своей тарелке?

– Вы, Никифорова, – скрипучим голосом старого профессора начал Кирюшка, – закоснели в своих воззрениях. Но это легко поправить, – сказал он. Кирюшка взял свою сумку, вынул коробочку из прозрачного пластика. В таких выдают готовые визитные карточки в печатных салонах. Он протянул ее Нине. – Вот.

Она взяла.

– Ну и что здесь? – Нина впилась пальцами в крышку, сняла.

Внутри лежал кусочек, несомненно растительного происхождения. Она потрогала пальцем. Твердый.

– Что это? – спросила она.

– Белый трюфель. Небольшая часть, конечно.

– Ну да! – Нина недоверчиво посмотрела на Кирюшку.

– Целый величиной с картофелину. По форме тоже вроде нее. Растет под землей, надо копать на глубину десять, а то и двадцать сантиметров, – тараторил Кирюшка.

– Можно подумать, ты слетал во Францию или в Италию, – фыркнула она, не отрывая глаз от коробочки.

– А зачем? – Кирюшка сощурился. – За такими летают к нам из Франции и Италии.

– Скажи еще, что ты нашел его в лесу.

– Нашел. Но не я. Белые ищут в березовых рощах, в орешниках, ольшаниках. А черные – на юге, им нужно окружение дубов и буков.

– Я не знала, что они вообще у нас растут, – удивленно проговорила Нина.

– Не ты одна. Оно и здорово, что про это пока мало кто знает. – Он подмигнул ей. – А знаешь, сколько они стоят? – Кирюшка понизил голос и подался к ней.

– Точно нет, но, по-моему, это самые дорогие в мире грибы. Про это я знаю.

– Ответ верный, – заметил Кирюшка. – Дороже трюфелей грибов нет. – Когда он сказал, сколько стоит килограмм таких грибов, у Нины перехватило дыхание. Вот это цена! – А в Европе втрое дороже. Поняла?

– Их продают в вашем магазине? – неуверенно спросила Нина.

– Нет. Мне дал этот кусочек один человек. Он говорит, что ему нужны шустрые ребята, лучше, если студенты биофака. Чтобы соображали, о чем речь. – Он подмигнул. – Он называет таких ребят топтуны. Они должны ходить по лесу, искать по признакам, которые указывают на то, что под землей растут трюфели. Он готов хорошо платить… – Нина молчала, а сердце прыгало, как мячик. – Между прочим, трюфелями в прошлые века кормились целые подмосковные деревни, – продолжал Кирюшка.

Значит, если найти такие грибы, тогда на операцию в клинике, о которой говорила мама, она могла бы собрать деньги очень быстро…

Нина почувствовала, что краснеет. С изумлением она смотрела на Кирюшку.

– Вот это да-а…

– Я мог бы рассказать тебе еще кое-что об этом бизнесе, – бросил он небрежно. – Но не все сразу. Тебе деньги нужны? Они – в таких, как этот. – Он потыкал пальцем в грибную мякоть.

– А… что все-таки надо делать? – нетерпеливо спросила Нина.

– Составить что-то вроде памятки – как определить грибную поляну. Потом… карту подмосковных трюфельных полян. За все это готовы хорошо заплатить.

– Понимаю, – Нина соображала быстро. – Если засесть в библиотеке, перерыть старые книги, то это можно сделать. Она посмотрела на Кирюшку. – А если мы сами найдем грибы, то мы…

– Мы сами продадим их. Я знаю кому. – Он хитро ухмыльнулся. – Есть люди, которые, как волшебники, подмосковные трюфели превращают в бургундские… А они гора-аздо дороже.

– Вот, я верно сказала, что у трюфелей тоже есть криминальный аромат, – вмешалась бабушка. – Сделать из подмосковных трюфелей самые дорогие французские и продавать их, это и есть криминал. А как, интересно, это делают? – в ее голосе звучал такой неподдельный азарт, что внуки засмеялись.

– Есть способы… – уклончиво ответил Кирюшка. – Но если честно, я сам не знаю.

– Жаль, – сказала Александра Михайловна. – Когда узнаешь, скажешь.

– Ага, первой – тебе. Я знаю, что я твой самый любимый внук.

Нина ткнула его пальцем в бок.

– Подлиза. Всегда был таким.

– Не приставай к молодому человеку, – хрипловатым голосом, похожим на бабушкин, проговорил Кирюшка. А потом сказал: – Я бы сам засел в библиотеке, нашел бы все, что написано о трюфелях. Но у меня работа. Ты все равно сидишь в библиотеке, вот и ищи.

Александра Михайловна наблюдала за ними, усмехаясь. Казалось, она ждала чего-то. Наконец, сказала:

– Ну вот, наконец, я дождалась. Голос предков пробился к вам. – Она нарочито шумно вздохнула. – Правда, не одна и не две сотни лет прошло.

Кирюшка и Нина молча смотрели на нее. А она продолжала:

– Наши итальянские предки, а я склонна считать всех итальянцев, которые пришли в Россию в пятнадцатом веке и в семнадцатом, находили трюфели под Москвой, возле того места, где сейчас Фрязино. Недалеко от нашей дачи.

– Почему ты нам ничего не рассказывала? – спросил Кирюшка.

– Всему свой час, дорогие мои. – Она улыбалась. – Для вас и для трюфелей тоже, – добавила она.

Кирюшка выпрямился.

Филька подошел к Нине, ткнулся носом в колени.

– Тебе чего? – спросила она.

– Я думаю, – сказала Александра Михайловна, – он демонстрирует, какой у него тонкий нюх. Трюфель пахнет. Вообще-то, у него исключительное чутье. Почти, как у хищника.

Кирюшка посмотрел внимательно на бабушку, его губы разъехались.

– Намек понял. Фильку можно натаскать на трюфели.

– Натаскать на трюфели? – повторила за ним Нина с некоторым сомнением.

– Да. Эти грибы, чтоб ты знала, ищут с помощью специально обученных свиней, что рискованно – свинья найдет и съест, если зазеваешься, и собак. Они не съедят.

– А… как? Как натаскивают собак на трюфели? Такие школы есть? – торопливо спросила Нина.

– Во Франции есть.

– Не близко, – усмехнулась она. – Нина отвернулась от Кирюшки, снова уставилась на кусочек драгоценного гриба в коробочке. Осторожно вынула. Он был твердый, теплый. – Он мой?

– Конечно, – сказал Кирюшка. – Дарю со смыслом.

Нина кивнула.

– Спа-сибо, – с расстановкой произнесла она, что означало: она напряженно думает. – Вообще-то, можно найти книги по натаске собак.

– Но почему меня никто не спрашивает, хочу ли я, чтобы Филя стал трюфельным псом? – нарочито возмутилась бабушка. Потом спокойно добавила: – Все складывается просто замечательно. Если честно, я хотела попросить тебя, Нина, взять Фильку еще на две недели. Мы с приятельницей собрались в пансионат. Видите, – сказала она, – полоса сплошных удач. Похоже, для всех.

Кирюшкин мобильник зазвонил. Он выдернул его из кармана рубашки.

– Лечу, – бросил он. Потом вскочил. – Пока, сестренка. Зовут на службу. За внеурочную смену – отдельное спасибо в денежном выражении.

Нина проводила Кирюшку до двери, вернулась в гостиную. Филя лежал на коврике возле дивана. Конечно, он не прочь взойти на диван, но приятная тяжесть в животе сморила, он с ней не спорил.

Нина хотела дать ему понюхать кусочек трюфеля, но, увидев мутные глаза песика, тревожить не стала.

– Бабушка, ты тоже так думаешь, что на трюфелях я могу заработать, чтобы поехать на операцию?

– Уверена. Ты слышала, сколько они стоят. Я дам тебе одну книгу, по которой ты идеально натаскаешь Филю. Ее написал в тридцатые годы прошлого века один из дрессировщиков Дуровых. Пойду, поищу на полке.

Нина подошла к столу, чтобы убрать посуду.

– Ого, смотри-ка, что я нашла. Я даже не знала, что у меня он есть.

Бабушка подошла к ней и вместе с книгой дрессировщика отдала еще одну.

– Сонник. Самый знаменитый, если верить тому, что написано на обложке, – говорила Александра Михайловна. – Ну-ка, ты сказала, что тебе снятся грибы?

– Нет, это Кирюшка придумал. Он заявил, что они мне во сне не снились, эти трюфели.

– Та-ак. Но это прекрасно, что они тебе не снились! Ты послушай, что написано. «Если вам снятся грибы, сон означает нездоровые желания и излишнюю поспешность в стремлении разбогатеть». – Вот это в яблочко! Ты только подумай.

– А что еще? – Нина наклонилась к бабушке. – «Это может соблазнить вас сомнительными удовольствиями».

– Гм, – задумалась Александра Михайловна. – А что считать сомнительными удовольствиями? Вот почему я не люблю эти сонники. Но, похоже, Нина, лучше иметь дело с грибами наяву. Толку больше. Желаю успеха.

7. Криминальный аромат трюфелей

Нина чувствовала себя охотником, который гонится за желанной дичью. Все остальное стало неважно. Кто бы мог подумать, что о трюфелях написано столько и такого!

– Кирюшка! Могу сообщить тебе новости из криминального мира. Я знаю, как обычный подмосковный трюфель превратить в дорогущий бургундский!

– Брось, – фыркал он, но посмотрел на Нину с интересом.

– Их нужно томить в мадере или малаге. Тогда появится аромат, который ценят в бургундских. В них различают ореховый тон, клубничный, свежей зелени, земли…

– Погоди, – перебил Кирюшка. – Малага и мадера – не слабо, – тоном искушенного человека заметил он. – Они сами немало стоят.

– Если бы не было выгодно, рестораторы не тратились бы на такие вина.

– Нина, а ты стала какая-то другая, – Кирюшка смотрел на нее с интересом. – Ты влюбилась, что ли? Снова?

– Как это – снова? – Она смотрела на него круглыми глазами. – Вот еще!

– Брось, неужели ты все еще про этого… своего…

– Если я влюбилась, – перебила она его, – то в трюфели. Понял?

По тону сестры Кирюшка понял, что лучше говорить с ней о деле. А Нина продолжила:

– В старинных поваренных книгах полно рецептов, по которым готовили трюфели. В прошлые века в Охотном ряду их продавали корзинами. Я прочитала о них столько, что кажется, я уже знаю вкус этих бесценных грибов.

– Может, ты съела Филин тренировочный кусочек? – Кирюшка сурово свел рыжеватые брови. – Признайся!

– Да ну тебя. Филя его сто раз обслюнявил. А разве ты не можешь вообразить, представить? Тебе надо обязательно попробовать на зуб?

Он вздохнул, перекинул рюкзак на другое плечо и сказал:

– Везет же некоторым. А я, – он снова вздохнул, – сколько ни произношу слово «трюфель», никакого вкуса во рту. Только еще больше есть хочется.

– У тебя плохо с воображением, – хмыкнула Нина.

– Я про то и говорю. Но вот есть мне точно хочется. Это не глюки. К бабушке, что ли, напроситься на ужин? Может, и ты со мной?

– Нет, я домой, – сказала Нина. – У нас с Филькой сеанс.

– Как бабушка? Не ропщет без него?

– Не ропщет, – она фыркнула. – Наша Александра Михайловна никогда не ропщет. У нее другая профессия – с хищниками беседовать. Она мне разрешила из Фили воспитать трюфельную собаку по старинной книге.

– Бабушка дала тебе книгу? – Кирюшка изумился. – Мне она никогда свои книги не давала.

– Твои проблемы, – отмахнулась Нина. – Это старая-престарая книга собачьего психолога. Но там так понятно все написано. Филька все ловит на лету.

Кирюшкины брови замерли на лбу двумя лохматыми домиками.

– Да-а… Сперва она тебе дала Филю, потом редкую книгу, – он присвистнул. – Знак высшего доверия нашей своенравной старушки. Я должен ревновать ее к тебе. Знаешь, – он сощурился, – по-моему, у нее есть какой-то план… Коварный. Смотри, сестренка, как бы тебе не оказаться у нее клеточным работником.

Нина фыркнула.

– Ты думаешь, она хочет меня устроить на свое место? Нет, она на самом деле думает, что Филя способный пес. Она считает, что в нас с тобой заговорили гены итальянских предков. Сам знаешь ее теорию – рано или поздно страсти и привязанности выскочат в каком-то колене.

– Хорошо, что выскочило это, а не кое-что похлеще, – засмеялся Кирюшка.

– Ага, – Нина кивнула. – Я поняла, про что ты.

– Но если честно, я бы не отказался так же, как наш предок Фрязин, отправиться в Венецию. Помочь самому царю с женитьбой. А потом принимать почести, складывать в мешок подарки…

– Забыл, чем дело кончилось? – Нина засмеялась.

– Я понял, про что ты. Только то был не конец, а промежуточная остановка. В тюрьме нашего предка продержали недолго. Разобрались и выпустили с почетом. Слушай, если я еще с тобой поболтаю, тебе придется меня кормить принудительно.

– Ох, – Нина поморщилась. – Я не гожусь в доктора. Давай, звони. Наша дорогая бабушка Александра Михайловна спасет тебя. Удачно, правда, что она живет почти за углом отсюда?

Кирюшка нажал одну кнопку на мобильнике, бабушка отозвалась тотчас.

– Быстро за стол! Обед стынет!

Голос прозвучал так громко, что услышала даже Нина.

– Похоже, это мне стоит устроить сцену ревности, – проворчала Нина. – У бабушки к тебе особенная нежность. Мне это не нравится.

Кирюшка, довольно улыбаясь, засунул мобильник в карман куртки.

– Твои проблемы, сестренка. Пока.

Подошла маршрутка, бока ее разрисованы стручками красного перца и лопухами-листьями лаврового листа. Дверца открылась, лист накрыл перец, а Кирюшка нырнул в теплое нутро. Как в кастрюле, подумала Нина и пошла к метро пешком.

В рюкзаке лежала почти готовая карта южной части Подмосковья, на которой красными птичками отмечены пункты, где в прежние времена находили трюфели. Конечно, понимала она, сейчас все может быть иначе, и на трюфельных полянах стоят дома. Нет уже сел, в которых на трюфели ходили с медведем. Оказывается, медведи чуют эти грибы лучше, чем свиньи. В старину медведя водили на цепи, он указывал место, где под землей растут грибы.

Но проверять карту – не ее дело. На это наймут ребят, которых называют топтунами. Они пройдут по карте и выяснят, сохранились ли те поляны, которые были прежде. Но Кирюшка сказал, что ей заплатят…

Много раз, позволяя играть своему воображению, Нина представляла, как ее новое, совершенно чистое лицо, увидит Дима. Они сталкиваются и сейчас – на автобусной остановке, на станции метро. Нина хотела бы увидеть его изумленные и виноватые глаза. Стоило ей представить эту сцену, как ее сердце учащенно билось, кровь бежала быстро-быстро… Ах, как ей хотелось, чтобы эта сцена произошла как можно скорее наяву!

Но сейчас, попытавшись представить себе снова желанную картину, она удивилась. Лицо? Ее? Новое? Да, оно должно быть чистым. Но Дима… При чем тут Дима? Он сам сказал, что они уже отметили окончание детства.

Под ногами чавкал растаявший снег, с крыш капало. А почему она вообще вспомнила о нем? Нина нахмурилась, пытаясь отыскать причину. Ну конечно, вчера вечером звонила Катя, ее школьная подружка. Она учится на одном курсе с Димой. Катя сказала, что у него каждые две недели новая девчонка. Но чего хотела от нее Катя? Нина никак не могла вспомнить. Потом разрешила себе не вспоминать, Катя просто болтушка.

Все, что волновало сейчас Нину – это натренировать Фильку, а когда наступит сезон трюфелей, поехать во Фрязино, в тот лес, в котором их предки искали трюфели. Кирюшка наверняка не откажется поехать с ними. Он станет свидетелем Филиного триумфа.

8. Взять след

Получилось? Неужели получилось? Антон услышал смех и удивился – это его смех? А он-то думал, что не способен смеяться так отчаянно радостно. Отчаянно можно только стонать, считал он еще недавно.