Текст книги "Семейные легенды"

Автор книги: Вера Соколинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

К 12 годам Мишка стал настолько мудр, что перестал со мной ссорится, решив, наверное, победить меня самим фактом своего существования как Личности. А я успокоилась тем, что раз человек с таким упорством делает всегда мне вопреки, значит, что-то мое в нем есть!.. И мы перешли к мирному параллельному сосуществованию. Наглядность которого демонстрировали 2 стопки кассет – мой БГ и его рэп – по разные стороны магнитофона, молчаливый переход моих кроссовок в его гардероб и то, что сын ставит меня в известность: "Я на деньги за разгрузку записался сегодня на ночь в компьютерный клуб". Он философски относится к тому, что придется и в 6 классе учится второй год. На сетования домашних искренне отвечает: "Зато я лучше всех кросс пробежал!". И своеобразно льстит моему образованию: покупая чего-нибудь вкусное для меня, он часто сопровождает это лукавой фразой: "Когда поешь, напишешь мне доклад, – правда?"

2.Леша

Если первый сын походил на вождя краснокожих из рассказа О. Генри и обожал фильм "Трудный ребенок", то второй напоминал Маленького принца. Старший делал все, чтобы заткнуть фонтан моей материнской нежности, младший – в нем купался. Если мазохистское удовольствие от кормления грудью одного я выдержала только пару месяцев, то второму я не могу отказать в этом уже четвертый год. (Поскольку Леша уже несколько лет единственный мужчина, проявляющий настойчивый интерес к моей груди, подлый организм отвечает ему взаимностью. А голубоглазое чудо, серьезно выслушав мои объяснения, что молока больше нет, философски согласилось: "Тогда чаю!" и привычным жестом полезло за пазуху.) Маленький Мишка вопил, как иерихонская труба – Леша пугался и плакал, когда слышал не только крик, но и громкий смех. Мишка, суровый и лаконичный, с детства относился ко мне скептически и по-мужски снисходительно – Леша, по-детски трогательный, был воплощением нежности и тепла.

Длиннющие загнутые ресницы, глядя на которые я смиряюсь с тем, что его отец не платит алименты – все лучшее я от него уже взяла. Голубые глазищи, делающие его похожим на Незнайку. "Я сейчас поцелую, и все пройдет", и в качестве знакомства "Я Лешенька Жуков"... Первым вопросом, который Лешенька задал, было повергшее нас в изумление – "Ты меня любишь?" И вот уже почти 3 года он не устает его задавать, часто в еще более трогательной форме: "Как же не любить такого зайчика, да?" Мое негодование на учиняемые безобразия Леша нейтрализует парадоксальным "Я тебя прощаю!" и, нежно гладя меня по руке, хлопает длиннющими ресницами.

Старший смотрел мордобойники и с упорством, достойным лучшего применения, делал из кота полицейскую собаку. Когда мирно спящее животное слышало знакомый крик: "Стоять! Полиция! Лапы за голову!" Кот молниеносно понимал, что дело труба, валить надо, и, распушив хвост, вихрем носился по квартире и распятый зависал на ковре, а потом овчаркой кидался на руку злоумышленника. Младший плакал, если в сказке кого-то обидели. "Не съел, не съел!!! – кричал Лешенька, – Он хороший!" Мы вынуждены были переделывать все сказки на пацифистский лад. От этого они становились скучны и бессобытийны, но ничего, лишенного насилия, кроме "Репки", прославляющей коллективный труд, мы не находили. Даже невинные строчки "Нелегкая это работа – бегемота тащить из болота" вызывали массу беспокойства: "А как его тащили? Ему не больно? А бегемот не простудился?" Даже комарам Леша нежно говорил: "Кыш! Кыш! А то получишь по попе".

Если старший так "любит" книги, что перед каждым праздником бдительно меня предупреждает, чтобы я не вздумала подсунуть ему книжку в качестве презента, то младшему подаренная азбука принесла море восторга. Леша осваивал книжные полки по мере их доставания и в 3 года, незаметно для нас, выучил буквы, компенсируя титанические и абсолютно бесплодные усилия, потраченные на обучение Мишки. Когда Лешенька сидит с азбукой и показывает всем буквы, Мишка, с сочувствием глядя на брата, говорит: "Хватит над ребенком издеваться! Иди, Леша, я тебя лучше покатаю".

Мишка ждет – не дождется, когда выступит в роли грозной защиты младшего брата во дворе; а я острю, что Леша догонит его, сидящего по два года в каждом классе, и будет за него делать уроки.

Младший кидается мне на шею с поцелуями и жестом рыбака, демонстрирующего размер пойманной рыбы, показывает, как он меня любит. Старший, лаконично бросив "Я тебе картошку пожарил, ешь. Я в клуб", спешит слинять из дома. Когда я ухожу, Леша плачет и цепляется мне за ноги. Мишка, наоборот, норовит скорее спровадить меня из дома.

Самое удивительное, что антиподы обожают друг друга. Мишка в присутствии брата становится мягче, а Леша с азартом включается во всяческую возню.

Один, как никто, умеет вызывать мою ярость, другой – нежность. Между этими полюсами я и живу. Наверно, это и называется гармонией в семье.