Текст книги "Год забот (СИ)"

Автор книги: Вера Ро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 46

Егор

С ума сойти можно! Мои желания стали исполняться с молниеносной скоростью.

Саша беременна! Я стану отцом! Какого это вообще?

Пока еще в моем сознание никак не укладывается, что я поспособствовал созданию человека. Настоящего, живого! Сашка уже слышала его сердцебиение и видела на мониторе, пока еще не ясную точку, но я все равно немного завидую ей.

А еще боюсь, справлюсь ли я с ролью родителя? Одно дело – Алька, хоть и малышка, но уже вполне осознанная личность, которая все понимает и может сказать, что не так в случае чего. Но воспоминания о моей панике во время ее истерики еще очень свежи. А младенец? Он ведь будет орать все время! И сказать не сможет ничего, даже кивнуть не в состояние еще.

Сашкино состояние тоже не внушает доверия. Хорошо, что она сейчас под наблюдением. Очень тревожно за нее. Она сильная девочка, но и у нее есть свой предел.

Набираю номер Пронина, пока прогреваю машину. Если я сейчас же не поделюсь с кем-то радостной новостью, то меня просто порвет на мелкое конфетти от распирающих чувств. Даже голова кружится, как при слабом опьянение.

– Ну что? Как Саша? – вместо приветствия спрашивает друг. Мне позвонили из клиники, когда мы с Лехой обсуждали концепцию нового проекта.

– Терпимо, пока останется в больнице.

– Ну да, так понадежнее будет. – поддерживает друг. – Сам как?

– Если честно, готов лопнуть от счастья. – признаюсь Лехе и из груди вырывается нервный смех.

– Не понял. – опешил Пронин.

– Леха, Сашке плохо стало потому что она беременна. – признаюсь наконец. – Я скоро стану отцом!

Улыбка растягивается еще шире, хотя казалось куда уже больше. Не думал, что эти слова произносить в слух еще во сто крат приятнее, словно они становятся реальнее при озвучивании.

– Охренеть… Вот это новости, Горыч! Поздравляю от души! – искренне радуется за меня он.

– Спасибо! – благодарю его, и мы заканчиваем разговор.

На работу я сегодня уже не возвращаюсь. Совестно перед Прониным, что оставляю его одного разгребать завалы, но моей семье я сейчас нужнее.

Моей семье. Подумать только!

Забираю Альку из сада, и мы выгуливаем с ней Пушка. Малышка, конечно, расстроена, что мамы нет дома. Но после вечернего разговора по телефону отошла и даже воодушевилась перспективой ночевки с любимым псом. Мама разрешила.

Пушок на законных правах остается в квартире соседки на следующий семь дней. Именно столько она проводит в стационаре, прежде чем вернуться домой. Но на работу ее пока не отпускают, прописали пастельный режим и максимальный покой. Хотя Саша все равно умудряется удаленно работать из дома, пока я пропадаю в офисе, а Алька в саду.

Мне хочется окружить Сашу двойной заботой, но боюсь, что она задохнется от моей гиперопеки. Хочется еще чаще касаться ее, целовать, гладить пока я еще плоский живот, шептать ей всякие милые глупости на ушко. Она часто шутит, что меня еще похлеще накрывает гормональным безумием, чем ее.

Но и она тоже давала жару своими бесконтрольными прыжками настроения. Часто можно было застать соседку в слезах, на что она лишь отмахивалась и говорила, что это от счастья. Это могло бы насторожить меня, но я и сам видел, как она меняется.

Саша стала более спокойной, более открытой, она все охотнее включалась в разговоры о нашем будущем и смело строила планы вместе со мной.

Поэтому ее слезы я воспринимал не иначе как обряд очищения от прошлой жизни, в которой она не позволяла себе таких вольностей. Она доверяла мне, показывала себя настоящую, не боясь осуждения и порицания за слабость.

Мне же порой было так хорошо от мыслей о будущем отцовстве, что хотелось кричать об этом на каждом шагу. Но мы пока не афишировали Сашино положение. Ждали, когда ей станет легче и угроза минует. Соседка не хотела лишней суеты вокруг, которая неминуемо случится, стоит лишь ее родителям узнать об этом.

Но мне кажется, что многие итак догадываются. Например, вездесущая Семеновна постоянно смотрит на меня подозрительно, когда встречает во дворе и интересуется здоровьем Саши. Уж слишком счастливо я улыбаюсь в эти моменты.

А сегодня забрав Алю из сада и заехав по пути домой в супермаркет, мы встретили там Вику.

– Привееет! – она обняла меня.

– Привет, Вика. – сдержано поздоровался в ответ.

Было видно, что девушка рада встрече.

– Как поживаешь? Слышала, что у вас с Лешкой все удачно сложилось с вашим детищем.

– Да, очень. Все так стремительно закрутилось.

– Рада, что так. – Вика бросает беглый взгляд на Альку, которая насупившись держит меня за руку. – В личной жизни тоже все хорошо? – как бы между делом спрашивает она.

– Да, более чем. – улыбаюсь, вспоминая о Саше.

А Вика напротив мрачнеет.

– Ты так и занимаешься ребенком, несмотря на свою занятость? – снисходительно спрашивает она.

– Нет, Алька ходит в сад. – отвечаю уже более прохладно и заметив, что малышка не смотрит на нас, добавляю. – Но я не вижу ничего ужасного в том, чтобы взять на себя хлопоты о ребенке, пока моя беременная будущая жена не может этим заниматься.

Вика шокирована данной новостью. В ее взгляде столько неверия и обиды, что мне становится стыдно за свой сиюминутный порыв. Она хорошая девушка и тоже заслуживает своего счастья. Но не со мной.

– Поздравляю. – кисло бросает она. – Надеюсь, тебе не придется сидеть с грудничком одному. – едко бросает она напоследок.

Глава 47

Александра

Как бы я не хотела сохранить новость о моей новой беременности, но информация из больничного листа стала достоянием общественности благодаря отделу кадров нашей компании. И когда мне позвонил Приходько, чтобы поздравить с будущим пополнением семьи и пожелать здоровья, я поняла, что тянуть уже дальше некуда. Надеялась лишь на то, что отец еще не в курсе дела.

Вечером мы созвонились с родителями в скайпе. Сначала Алька минут десять вещала о своих новых друзьях из сада, про Пушка, который теперь спит у нее в комнате и еще о тысяче очень важных событий в жизни почти трехлетнего человека. Освободив душу, дочка убежала к себе в комнату на перегонки со своим шерстяным собратом.

– Я так рада, что Алиночке нравится в садике, а то переживала сильно, что оставила вас там одних, без поддержки. – сетовала мама.

– Ты тоже там не прохлаждалась. Зная характер Виктора Петровича, даже боюсь предположить кому из нас было тяжелее. – поддела я отца.

– Но-но-но. – нахмурился он, а все остальные рассмеялись, а мама ко всему прочему еще и покрылась румянцем смущения.

Это еще что за дела? Я даже прищурилась, чтобы как можно лучше рассмотреть этих двоих. Улыбаются, папа на шутки не обижается, сидят слишком близко. На экране не видно, но готова поспорить, что они сейчас держаться на руки.

– У нас с Егором есть для вас очень важные новости, – я взяла соседа за руку и посмотрела на него с обожанием. – Но сначала хочу спросить. – я резко вернула внимание родителям снова прищуриваясь, – Вы ничего не хотите нам рассказать?

Они тут же переглянулись и разулыбались друг другу.

– Так заметно, да? – шутливо спросил отец, который сейчас был меньше всего похож на себя самого.

– Не может быть. – Егор даже помотал головой из стороны в сторону.

– Мы решили пожениться. – решили добить они нас окончательно.

– Ну ничего себе! Пожениться? Прямо по-настоящему? Неужели дожила до этого момента? – в неверии восклицаю я.

Мои родители когда-то давно очень любили друг друга. В этом у меня никогда не было сомнений. Но они всегда были такими разными, две противоположности, которым было не суждено быть вместе. Амбициозный, властный и решительный отец, для которого семья на тот момент была сдерживающим фактором развития. Тихая, спокойная и покладистая мама, которая не смогла удержать его рядом собой. Да она никогда и не пыталась. Единственное в чем она проявила настойчивость и твердость – это в нашем с отцом регулярном общении. За что я ей очень благодарна.

Возможно, их время наконец-то настало.

– Так, а что вы хотели нам рассказать? – возвращает меня к разговору отец, пока мама смущенно стреляет на него глазами. – Какие-то проблемы? – хмурит он брови.

– Нет-нет! – протестую я, но потом вспоминаю о своем жутком токсикозе и поправляю себя, – Не совсем. Просто даже не знаю, как вам теперь что-то сообщать и перетягивать внимание на себя…

– На себя? – переспрашивает мама. – Вы что тоже? Вы решили пожениться, да? – мама так сильно взволнована, что не может усидеть на месте, постоянно подскакивает и дёргает отца за руку. Егор молча смотрит на все это безобразие улыбаясь. – Я так рада! Дети!

– Да подожди ты. – осаживает ее отец беззлобно. – Может они не об этом еще. Могу же я себя потешить надеждой. – ворчит он и сверлит Егора взглядом.

– Не-а, боюсь, тут уже все безнадежно. – усмехается сосед. – Мы действительно хотим пожениться. – с гордостью заявляет он, глядя прямо в глаза моему сердитому отцу. Мама снова начинает подскакивать на месте, а сосед добавляет загадочным тоном. – Но это еще не все.

– О Боже. – отец закатывает глаза. – Я точно переживу этот разговор?

Я только сейчас вспоминаю о его больном сердце и мне становится не по себе такой шутки. Невольно начинаю и сама хмуриться. Но мама тут же легонько пихает его в плечо.

– Витюша! Ну как так можно? – пытается его пристыдить.

– Ну давайте уже, не тяните! – посмеиваясь просит отец.

– Мы беременны! – не дождавшись, когда я отомру, радостно выпалил Егор.

Мама аж взвизгнула и на этот раз уже по-настоящему вскочила с дивана.

– Еще один внук! Витюша, представляешь? Сашенька, Егор! Это так чудесно! – тараторит мама скороговоркой. Обычно она не так эмоциональна, но видимо наши новости выбили ее из привычно колеи. – Ты станешь замечательным отцом! Боже мой, я так рада! Так рада! – она с чувством сцепляет руки и прижимает их к груди, словно боится, что сердце сейчас выпрыгнет наружу.

– Папа? – зову я отца, который сидит с каменным лицом напротив, а когда слышит мой голос рвано вдыхает, словно ему не хватает воздуха.

– Витя! – тут же всплеснула руками мама. – Тебе плохо, Вить? – треплет его за плечо.

– Нет. Нормально все. – хрипло отвечает он, отмахиваясь.

Впервые вижу его таким. Сколько же еще всего я не знаю о собственном родителе? Постороннему человеку может показаться, что он в данный момент равнодушен и холоден, но я вижу, как дрожат его руки и дергается жилка на шее. Виктор Петрович сейчас взволнован как никогда раньше и мне действительно становится тревожно за его сердце. Ведь подкосить могут не только плохие события, но и хорошие. Когда эмоций так много, что они переполняют тебя на разрыв.

– Пап, ты дыши! Все же хорошо. Отлично просто! Правда?

– Да. – тихо соглашается он. – Умеешь ты Саня, удивлять. – он издает нервный смешок.

Егор все это время напряжен и собран, наблюдает одновременно за отцом и за мной. Два самых уязвимых звена, как бы это ни было иронично.

А на следующий день к нам в гости приходит Клавдия Семеновна со своей стряпней. Она весь вечер излучает присущее ей радушие и время от времени поглядывает на меня с хитринкой.

Не выдержав такого невербального прессинга, я отставляю чашку с чаем подальше и сдаюсь на милость вездесущей старушки:

– Я беременна.

– Угум. – довольно кивает та улыбаясь и продолжает пить чай.

– «Угу»? Вы знали? – удивляюсь я.

– Предполагала. – соглашается она. – Глаз наметан, Сашенька, я ведь почти тридцать лет акушеркой в роддоме отпахала. Так что ты не стесняйся милая, обращайся, если что.

И ее помощь с ценными советами мне действительно пригодилась. Потому что следующие месяцы моей беременности не были безоблачными. Я провела больше половины времени в больнице, переложив все рабочие вопросы на временно исполняющего обязанности коммерческого директора Приходько. А домашние – на Егора. Но потом Алину все равно пришлось отправить к бабушке с дедушкой, так как мой любимый сосед уже физически не справлялся с возложенной на него нагрузкой в виде быстроразвивающейся молодой компании, единоличной заботой о маленьком ребенке и вечно недомогающей беременной женщине.

К концу лета Егор смог купить нам большой дом за городом, о котором он, оказывается, мечтал все это время.

– Что теперь будем делать с нашими квартирами? – спросила с грустью.

Я прекрасно понимала, что дом для нашей расширяющейся семьи – это самый лучшим вариант, но отчего то было очень жаль расставаться с квартирами, в которых мы пережили столько чудесных мгновений. Жаль было прощаться с соседями, подъездом и этим районом в целом.

– А что ты хочешь? – ответил вопросом на вопрос Егор.

– Не знаю. Наверное, логичнее всего продать.

– Наверное. – соглашается со мной он. – Но мне не хочется этого делать. Может оставим их для девчонок? Представляешь, переедут сюда, будут жить друг над дружкой? Семеновна будет за ними следить. – мечтательно говорит Егор.

– Ага, а потом женихов им подыщет. – в том же духе продолжаю я, но сосед осекается.

– Ну или не переедут. Чего им, дома места мало что ли? – насупившись подытожил он.

И да, УЗИ показало, что у нас будет еще одна принцесса.

С новыми заботами я совсем отпустила ситуацию с Плетневым, точно зная, что отец сдержал свое слово и передал ему мою крошечную часть акций. Мне просто хотелось, как можно скорее забыть свою прошлую жизнь и окунуться в безмятежность новой.

Гораздо позже я узнала, что отец Олеси и по совместительству давний приятель отца, хотел уйти на пенсию и передать свою долю в компании зятю. Но после того, как тот подал на развод с его обожаемой дочерью, об этом не могло быть и речи. Однако, от идеи о заслуженном отдыхе он не отказался и с радостью согласился на предложение Виктора Петровича о покупке его доли.

Теперь в руках у Павлова контрольный пакет акций компании и за ним остается право на единоличное принятие решений, касающееся функционирования компании и в том числе его руководящего состава. Что автоматически исключает оттуда Плетнева. Его карьере в холдинге пришел конец. Все на что может рассчитывать Александр – это дивиденды с его акций.

Сказать по правде, я боялась, что он снова появится на моем пороге после такой подставы от Павлова. Но этого не случилось. Все же Плетнев умеет держать свое слово. А может просто понял, что ему это все не надо.

Эпилог

Егор

Последний год был невероятно насыщен всевозможными событиями. Не всегда приятными, но всегда важными. Я бы даже сказал, судьбоносными. Мы даже в шутку прозвали его «Год забот» и я искренне надеялся, что с появлением на свет второй моей принцессы нас перестанет так сильно раскачивать из стороны в сторону.

В принципе, так и случилось. Но забот меньше не стало, они лишь прибавились. Хотя нужно отдать должное, это были исключительно приятные хлопоты.

Полина родилась немного раньше положенного срока.

Этот день высечен на веки в моей памяти. Такого удушающего страха вперемешку с паникой и абсолютной беспомощностью я не испытывал никогда. Алькины истерики на этом фоне как-то резко померкли, хотя раньше они мне казались родственницами апокалипсиса, не меньше. Но то, что я пережил в родильном блоке, держа за руку самую любимую на свете женщину затмило собой весь мой предыдущий жизненный опыт.

Саша очень переживала, что не доходила до конца срока и боялась, что преждевременные роды отразятся на дочери. Плакала и успокаивалась лишь в моих объятиях под нашептывания о том, что все будет хорошо. Она безоговорочно верила моим словам в этом момент и смотрела с такой надеждой в глазах, что я готов был мир перевернуть, лишь бы так и было всегда.

К счастью, Полина очень быстро восстановилась и моих девочек выписали домой, обживаться в нашем новом общем доме.

Саша тут же погрузилась с головой в заботу о дочерях и обустройство нашего семейного гнездышка.

Глядя на нее такую спокойную, степенную, нежную и ласковую трудно было поверить, что она может быть другой. Работа, холодная война с отцом, стремление доказать всем и вся чего она стоит отошли для нее на второй план, а может даже и дальше. Сейчас передо мной была совершенно другая Саша. Домашняя, уютная, безгранично любящая, доверчивая и податливая. На сто процентов моя. И я знакомился с ней заново, с наслаждением изучая ее новую.

Через два года Воронецких стало еще на одного члена семьи больше. Своим появлением на свет Артем разбавил мой персональный цветник и стал решающим фактором для моей неугомонной жены оставить окончательно должность коммерческого директора. Однако, она все же активно интересовалась делами компании и время от времени давала консультации, делала свои расчеты и прогнозы. Но занималась этим только в свободное время и исключительно ради удовольствия, полностью доверив мне роль главного добытчика в семье.

Александра. Пятнадцать с хвостиком лет спустя

– Мама, а ты не знаешь, случайно, кто такой Плетнев Александр Александрович? – спрашивает меня Алька, как ни в чем не бывало, со смачным хрустом откусывая яблоко.

Она заглядывает в холодильник в поиске новых трофеев для своего желудка. Дочка только приехала с университета, и как это часто бывает с ней после продуктивного дня учебы, весьма голодна. Поэтому она не замечает моей реакции на это имя из прошлого.

– А почему ты спрашиваешь? – осторожно интересуюсь, едва мне удается совладать с голосом.

– О, значит, знаешь! Отлично. – делает она свой вывод из моего вопроса.

– Аля, он пытался связаться с тобой? – уже прямо спрашиваю дочь и смотрю на нее в упор, пытаясь поймать ее взгляд. Но это не так просто, потому что она крутиться по кухне сооружая себе двухэтажный бутерброд. И куда только девается вся эта прорва калорий? Ведь на Альке не жиринки лишней нет, а питается она так постоянно.

– Не он сам. Мне звонил его адвокат.

– И чего он хотел от тебя? – я, кажется, даже дыхание задержала.

– Да что-то на счет наследства что ли. – беспечно заявляет дочь.

– Наследства? Он что… умер? – одна новость другой хлеще.

– Нет, ты что? – смеется Аля и закашливается, чуть не подавившись бутербродом. – Жив вроде. Но его адвокат сказал, что этот самый Плетнев оставил дарственную на мое имя и мне нужно посетить нотариуса. Желательно сегодня до пяти. Вот мне и интересно, кто это такой? Может, дальний родственник какой-то? – смотрит на меня вопросительно.

– А на что дарственная? – игнорирую ее вопросы.

– Пока не знаю. – Аля беспечно пожимает плечами. – Сходишь со мной сегодня?

– Конечно!

Запоздало до меня доходит невероятная мысль о том, что Плетнев решил сдержать слово и вернуть дочери те акции, что наглым образом потребовал у нас в обмен на спокойную жизнь.

Однако, все оказалось еще более серьезно.

Адвокат в присутствие нотариуса монотонно зачитывал список причитающегося Але. А этого причитающегося оказалось совсем не мало.

Вместе с долей многострадальных акций, ей была отписана квартира в столице, несколько точек складских помещений и внушительная сумма на личном счете.

Дочка, естественно, ничего не понимала, сидела ошарашенная свалившимся на нее наследством и даже не моргала. Сказать по правде, я не многим от нее отличалась.

– Скажите, а где сам Плетнев? – только и смогла спросить я. – Он ведь точно не умер? Это же не завещание, правда? Или… О нет, он что, смертельно болен?

Одна за другой страшные догадки будоражили мой разум.

– Александр Александрович жив и здоров, уехал из страны на ПМЖ в Испанию еще полгода назад. Насколько я знаю, с тех пор он там и находится. – спокойно пояснил мужчина.

– Тогда почему он сам не присутствует сейчас здесь? – удивилась я, все ещё ничего не понимая.

– Мой клиент сказал, что связан с вами соглашением, по условиям которого он не может лично встретиться с Алиной Егоровной.

Неожиданно.

Только сейчас Аля подала признаки жизни и резко вкинула непонимающий взгляд на меня.

– Все же передайте своему клиенту, что я бы очень хотела выйти с ним на связь. – сказала я перед тем как покинуть кабинет.

Оставив свои данные мы с Алиной вернулись домой, где нас ждал серьезный разговор.

Конечно, дочка знала, что Воронецкий ей не родной отец. Но она никогда не поднимала эту тему и не интересовалась своим биологическим родителем, искренне считая, что может этим оскорбить Егора.

Уже дома, удобно расположившись на диване в гостиной Аля робко спросила.

– Мам, этот Плетнев, он мой настоящий отец, да? – она вся сжалась в комок, несчастная и такая уязвимая в данный момент.

– Да. Он твой биологический отец, Аля. – не стала юлить я.

– Я ничего не понимаю. Зачем это все? – с надрывом в голосе спросила дочка.

Она завернулась в кольцо моих рук, а я поглаживая ее ласково по голове, совсем как в детстве, рассказала ей все как есть, без утаек.

Аля еще недолго поплакала у меня на плече. Для нее это оказалось очень внезапным и болезненным событием. Часть ее жизни, о которой она не хотела ничего знать.

Вечером мне позвонил сам Плетнев. Мы проговорили с ним почти час. Время ревниво засек Егор. Он каждый десять минут проходил мимо будто бы по своим делам, но на деле проверял как я.

У Саши после событий пятнадцатилетней давности все пошло наперекосяк. Вернее, в финансовом плане все складывалось очень даже не плохо. На нем не слишком отразился уход из руководящего состава холдинга. Он открыл свою небольшую торговую сеть. Прикупил недвижимости, в том числе за границей. Но, как говорит он сам, пустота внутри с каждым годом росла все сильнее.

Новые отношения никак не складывались, а потом он уже и не пытался.

А еще он признался, что следил на расстоянии за Алиной. И это стало его единственной отдушиной. Ее успехи в художественной школе, увлечение танцами, поступление в школу искусств. Он был в курсе всего.

Как только дочери исполнилось восемнадцать, он решил осуществить свой давний должок и вернуть то, что годы назад забрал у нее. И еще накинул сверху проценты. Иначе он просто не мог.

У меня осталось двоякое впечатление после его исповеди.

С одной стороны, я убедилась наглядно о том, что бумеранг судьбы существует и здесь бы мне даже простилось небольшое злорадство. Но с другой стороны, мне было жаль его чисто по-человечески. Никому не пожелаю остаться в одиночестве на склоне жизни, отчетливо видя, чего именно ты лишил сам себя.

Позже, когда мы с Егором обсуждали последние события, мы пришли к мысли о том, что не будем против, если Алина вдруг захочет познакомиться со своим биологическим родителем. Она уже взрослая дама и способна принимать свои собственные решения.

Но когда озвучили ей такой вариант она обиделась и не разговорила с нами несколько дней. Возможно в будущем она еще изменит свое мнение, но пока ее решение не подлежит обсуждению.