Текст книги "Взмах чёрного крыла"
Автор книги: Вера Окишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Тишина, – приказал преподаватель Инк. – А теперь пробуем все. Направляем смерчи от себя, чей смерч придёт первым, тому высший балл. Остальные, следовательно, не сдали.
Слушая задание, я отогнала от себя грустные мысли. Это выходило не просто обучение, а соревнование, и неуд получать никто не хотел. Я, прикрыв глаза, попыталась успокоиться. Но всё же не смогла это сделать полностью. И это только первый день, а уже такие проверки!
– Как только я махну рукой, вы произносите заклинание! – призвал к вниманию преподаватель, он поднял руку, а затем резко опустил.
Со всех сторон на все лады послышалось «Кроу туа». Я, вызвав в памяти все те резкие указания и хлёсткие замечания Гетера, которыми он осыпал меня во время наших совместных тренировок, вдруг совершенно успокоилась и, сконцентрировавшись, выпустила свой смерч чуть ли не последней. Но при этом, в отличие от всех остальных, он был управляемым и быстро догонял собратьев. У многих смерчи гуляли по кругу, и их хозяева с трудом совладали со своенравной стихией. Я пыталась не отвлекаться, так как нужно было держаться фаворитов гонки. А их было трое. Шли они с небольшим отрывом друг от друга. Я постепенно вливала силу, как подсказывала натренированная память, ускоряла смерч, пока он не вырвался в лидеры и не достиг первым противоположной стороны полигона.
– Госпожа Фукуи, высший балл. Остальные неуд, – пророкотал голос преподавателя, и тут я поняла, что зря выиграла: староста и ещё двое молодых тенгарцев с ненавистью смотрели на меня.
– Занятие окончено! Все свободны! – отпустил нас Инк, и я тут же решила уйти с полигона, но замерла. Возле входа стоял Гетер и беззвучно мне аплодировал. Он просто лучился гордостью. Я смутилась и поспешила к нему.
– Молодец, – похвалил меня Гетер. – Главное, не теряй концентрацию, иначе смерч может убить кого-нибудь. Это очень опасное заклинание. Но ты уже на последнем курсе, так что здесь обучают заклинаниям высшего порядка.
– Преподаватель Инк передавал тебе привет.
– Тебе? – услышала я голос девчонки, которая замерла рядом с нами, затем перевела томный взгляд на Гетера и защебетала: – Разве наложнице не положено с любовью и трепетом смотреть на своего господина?
Затем усмехнулась, довольная произведённым эффектом, и прошла мимо. Но Гетер громко заявил мне так, чтобы не только я услышала:
– Вот разница между твоим положением, Тина, и её, как донора. Ею пользуются все, кому она даёт. А ты только моя.
Я тихо поблагодарила его за поддержку и не смогла сдержаться от победной улыбки, которую и заметила развернувшаяся от обидных слов однокурсница. Надо бы узнать, как её зовут и кто она, собственно, такая.
Но кроме оскорблённой донорши нас слышали и парни, которые, кланяясь, проходили мимо.
– Не устала? Есть не хочешь? Время обеда.
– Нет. Спасибо, – я ещё больше смутилась.
Мне нестерпимо захотелось обнять Гетера, уткнуться в его грудь. Я чувствовала себя чужой среди тенгарцев, а к Гетеру я уже привыкла. Он словно почувствовал моё настроение и притянул к себе, дав минутный отдых. Я, прикрыв глаза, расслабилась, понимая, как всё же устала. Жаль, отдохнуть подольше мне не дали.
– Господин советник, – подошёл к нам преподаватель Инк.
– Господин Инк, – учтиво поприветствовал его Гетер, не выпуская меня из рук.
Я испуганно на него посмотрела, подняв голову, не понимая, почему он не позволяет отойти от него.
– Что вы задумали? – неожиданно спросил преподаватель.
– Я не совсем понимаю, о чём вы, – предостережение в голосе Гетера чётко слышалось, и было понятно, что он не хочет продолжать этот разговор.
– Ваша наложница – высший маг. Зачем ей становиться универсалом? Я поэтому и спрашиваю. Что вы задумали, господин советник?
– Я хочу, чтобы она стала универсалом. Разве в этом есть что-то подозрительное?
– Нет, если это сын, наследник, но не наложница. Невольным птицам подрезают крылья, чтобы они не улетели, но никак не наоборот. Зачем крылья той, что должна быть подле твоих ног?
Я смотрела в бесстрастное лицо Гетера, который кривил губы и не перебивал преподавателя. Интересные вопросы задавал господин Инк, и я была уверена, что тут-то Гетер не отмолчится и не уйдёт от ответа. По-особенному с ним говорил Ликард, с уважением и осторожностью. Чёрные глаза, наполненные тоской, лишь мазнули по мне, прежде чем Гетер произнёс:
– Порой, и обрезав крылья, птицу не сдержать.
Преподаватель Инк фыркнул за моей спиной, жаль, я не могла его увидеть, так как Гетер не давал шанса развернуться.
– Сколько раз я предостерегал тебя, ученик? – чуть не рычал на советника моментально разозлившийся Инк.
– Сотни, а может быть, тысячи раз.
– Ты глуп, я в тебе разочарован, – бросил преподаватель и оставил нас двоих.
– О чём тебя предупреждал Инк? – тихо спросила я у Гетера, который рассмеялся, крепче прижимая к себе.
– Не забивай голову глупостями, учителя порой сами как дети, – шепнул он, и мы оказались у него дома. Я только успела прикрыть глаза, чтобы не замутило от перемещения. – Мне надо во дворец. Учёба на сегодня для тебя закончилась. Пообедаем, потом библиотека в твоём распоряжении. Я вернусь поздно, ужинай без меня.
Гетер, наконец, выпустил меня из своих объятий, а я всё думала о словах Инка. Он разочарован в Гетере, но, по словам господина Ти, Ликард был лучшим студентом академии за всё время её существования. Может, спросить у Инка, что не так сделал Гетер, ведь сам советник не ответит.
Ликард приказал мне переодеться к обеду, и я, не споря, направилась в спальню, где меня поджидали служанки. Отвечая на их вопросы об академии, чувствовала себя неуютно. Женщинам-тенгаркам туда путь заказан. Они не смели и помыслить об образовании. Поэтому они с таким восхищением слушали меня. Ловили каждое слово, переспрашивали, хвалили меня за моё усердие. Неужели раньше и у нас так было? Ведь не так и давно женщины на Земле стали получать образование наравне с мужчинами. Так сильно захотелось домой, где всё понятно и привычно. Где нет этой доисторической дикости, когда саму женщину, ее интересы, пожелания, мечты ни во что не ставили.
Глава 6
В столовую я вплыла в ворохе ярко-жёлтого шелка. Платье замысловатого фасона, которое завязывалось на плече большим бантом, меня заставили надеть служанки, сама я вряд ли выбрала бы именно его. Но девушки, многозначительно подмигивая, доложили, что хозяин любит этот цвет, а я в нём великолепно смотрюсь. Я же настолько проголодалась, что спорить не стала. Просто покорно надела то, что предложили, и спустилась на первый этаж, чтобы присоединиться к уже ожидающему меня за столом советнику.
– Восхитительна, – шепнул Гетер. – Ты словно бутон весеннего первоцвета.
Он даже встал, чтобы взять меня за руки и покрутить, оглядывая со всех сторон.
– Не ожидал, что оно будет так соблазнительно на тебе сидеть, – поделился своими мыслями мужчина.
А я не особо понимала его восторгов. Ну платье, ну пышный подол, как принято в этом мире, ни вышивок, ни страз, просто богатая ткань, приталенное, без рукавов и с одной бретелькой, которую заменяли завязки на плече. Главным достоинством был его яркий, сочный цвет, не более. Но получать комплименты мне понравилось. Ведь у нас на Земле мужчины на них скупы. А восхищённый свист и пошловатого содержания шутки никоим образом не заменят красивых и приятных для сердца слов.
Гетер помог мне сесть, пододвинул стул.
– Тина, через три дня тебе предстоит непростое испытание, – произнёс Ликард, когда занял своё место. Тем временем слуга, даже не дожидаясь моего кивка, наполнял тарелку большими кусками сочного, явно жареного на открытом огне мяса. С удивлением взирая на подобное своеволие, я всё же продолжала внимательно слушать, о чём говорил Гетер, не перебивая его и не пытаясь остановить слугу. – Чтобы его пройти, нужны силы, много сил. Твоих собственных может и не хватить. Я кое-что подготовил для тебя… Вы называете подобные напитки энергетиком. Не совсем так, но это наиболее близкое тебе понятие. Тебе надо будет его попринимать, – второй слуга поставил передо мной большой стеклянный бокал с зеленоватой густой жидкостью. – Это всё нужно выпить и лучше всего заесть мясом, вымоченным в красном вине. Напиток – мерзость та ещё. Понимаю, что противно, но это поможет тебе.
– Усиливающий коктейль? – уточнила я то, что всплыло в памяти.
Он делался из корней растений, которые помогали не столько накопить энергию, сколько открыть каналы и сгенерировать её. Такой коктейль употребляли маги, планировавшие использовать энергозатратное заклинание.
– Да, он самый. Он противный, но вкусовые качества улучшить не удаётся, так как теряются драгоценные свойства напитка. Выпей глоток и сразу заешь.
Гетер явно нервничал или просто переживал за меня. Вообще-то, если рассуждать с точки зрения тенгарцев, он неправильно ко мне относился. Он же господин, а я всего лишь наложница. Он мог мне приказывать, а мы заключали договоры. Я чувствовала себя обязанной ему, хотя и расплатилась уже сполна. Но что-то между нами происходило, что-то, не поддающееся тенгарской логике и нормам морали… И, может, именно поэтому я начинала доверять ему?
Решительно взяв бокал и напоминая себе, ради чего я это всё терплю, я сделала первый глоток и скривилась, с трудом сдерживая слёзы.
– Гадость, – сипло пожаловалась, потянувшись за спасительным кусочком мяса.
– Я предупреждал.
– А всё-всё надо выпить? – с затаённой надеждой переспросила я, на что Гетер с сочувствием кивнул.
– Прости, по-другому никак.
Никак так никак. Сделала ещё пару глотков, каждый раз заедая мясом и стирая невольно выступающие слёзы. Если бы у меня спросили, на что это похоже, то в первую очередь мне пришли бы в голову васаби, жгучий перец и полынь, смешанные в равных долях. Так продолжалось очень долго, сам Гетер ничего не ел, лишь напряжённо наблюдал за моими страданиями. К концу бокала мне казалось, что я пью расплавленный свинец – рот, язык, пищевод и все внутренности жгло, как будто по ним катился горящий шар. И когда я попросила воды, советник сам её налил и поднёс к моим губам.
– Молодец, Тина. Ты просто молодец. Завтра придётся выпить ещё одну порцию.
Я прикрыла глаза, глотая сладкую и восхитительную чистую воду. Странная вялость накрыла с головой.
– Спать хочу.
– Сейчас, сейчас, – шептал Гетер, поднимая меня на руки. – Спи, моя маленькая. Спи.
Я и уснула прямо у него на руках. Сон мне приснился страшный. Я металась по лабиринту коридоров. Вокруг были бесконечные красные стены, за окном почему-то горы, белые паруса тюля надувал ветер… Я бежала со всех ног, слыша голос Мина, он звал меня, как в детстве, когда ему снился страшный сон. Я спешила, крича, что я здесь, рядом. Но стая птиц, взметнувшаяся из-за поворота, напугала меня, и я резко проснулась с именем брата на устах.
Было очень раннее утро, перепуганные служанки заглядывали в мою спальню, причитая, что мне снился кошмар всю ночь напролёт. Я, не слушая их, выскочила из своей комнаты, пробежала коридор, без стука ворвавшись в спальню Гетера, куда охранники пустили меня без разговоров – птицы просто расступились передо мной. Он спал один, укрывшись одеялом. Я же села на его кровать, пытаясь успокоиться – у меня перед глазами по-прежнему стояла эта чёрная живая масса из сотен воронов, они кричали, не давая мне пройти коридор.
– Тина? – удивился Гетер, я обернулась. – Ты чего здесь?
– Можно, я тут полежу? – тихо спросила, не зная, куда деть руки, и опять сцепила их в замок. И что я здесь, собственно, делаю? Почему прибежала к нему?
Одеяло приподнялось, и я юркнула под него, положив голову на подушку.
– Что тебе приснилось? – тихо спросил Гетер, обнимая меня и притягивая к себе.
– Птицы, – тихо шепнула, прикрывая глаза, – вороны, – поправилась, чтобы он понял, о чём я.
– Ты одна из нас, Тина. Тебе нечего бояться птиц.
– Жутко всё равно, – возразила я, расслабляясь в надёжных объятиях. – Они кричали, кружили, мешали пройти. Я испугалась.
– Это пройдёт со временем, – заверил меня советник. – Люди и должны бояться тенгарцев, но ты не человек, Тина, ты полукровка. Наполовину ты ворон, просто бескрылая. Пока.
Я притворилась, что заснула, следя за своим дыханием. А Гетер осторожно гладил рукой по моим волосам и тихо шептал:
– У тебя будут крылья, моя маленькая. Ты встанешь на крыло, и все увидят твой полёт. Очень скоро, Тина, ты станешь не просто полноценной тенгаркой, но и сильнейшим магом. И тогда ты покажешь крепость своего клюва. Ты ведь боевая у меня. И всего добиваешься сама.
Сквозь подступающую дремоту я удивилась нежности, с которой он это говорил, и странной гордости, звучавшей в голосе советника. Сердце затрепетало в груди, я боролась с собой, но не могла больше себе врать. Я вдруг чётко осознала, что доверяю ему, и что сам Гетер мне… нравится всё больше с каждым днём. Настолько, что я, кажется, даже простила ему свою украденную девственность.
В какой-то момент я по-настоящему уснула, а проснулась от ласкового поглаживания по лицу.
– Тина, – звал меня очень тихо Гетер, – милая, пора на учёбу.
Нехотя открыла глаза, со стоном потянулась, поглядывая из-под одеяла на мужчину, который, чуть склоняясь, внимательно рассматривал меня. Он уже был одет с иголочки, если можно так сказать о тунике из чёрного шёлка с золотой вышивкой.
Встав с кровати, поймала на себе его задумчивый взгляд.
– Что? – нервно спросила, замирая возле зеркала. В отражении увидела растрёпанную девицу со странно яркими голубыми глазами, на фоне которых метка наложницы блекла.
– Что… Что это? – вскрикнула я, обернувшись к Гетеру.
– Сила накапливается. Потерпи немного, завтра пройдёт, – попросил меня советник, приближаясь. Он пальцем поднял моё лицо выше, оценивающе разглядывая, повертел голову то в одну сторону, то в другую.
– Ты станешь очень сильным магом. Возможно, равной мне, – с грустью шепнул он, прежде чем отстраниться. – Готова ли ты к такому грузу ответственности? Сможешь ли постоянно сдерживать огонь, бушующий в крови?
– Какой ответственности? – чуть смутилась от строгости в его голосе. Словно отец дочь отчитывал. – Мне надо стать универсалом, но только для того, чтобы вернуться домой.
– А дальше что? Ты отдаешь себе отчёт в том, что дома ты останешься магом? Это уже не выключить. Оно уже у тебя в крови – магия, я имею в виду. Там, на Земле, ты не сможешь колдовать в открытую и должна будешь следить за собой. Готова?
– Да, конечно, – уверенно ответила. – Ведь другого выбора у меня всё равно нет.
– Выбор есть всегда. И не стоит быть такой категоричной.
Мы шли по коридору в сторону моей спальни. Я помнила порядки и, извинившись, ушла, чтобы переодеться к завтраку. Есть хотелось так сильно, словно неделю не ела точно. Живот устроил музыкальный бунт, урча громко и настойчиво.
В этот раз служанки меня одели в скромное лёгкое розовое платье с длинными рукавами, подол приходилось придерживать руками, чтобы не упасть, наступив на его край. Туфельки без каблука отнимали у меня рост. Но Гетер вновь восхитился моей красотой и поцеловал обе руки.
После всего осознанного за последние сутки я переосмыслила прежние обиды и стала иначе воспринимать Гетера. Я искренне улыбалась ему, когда он рассказывал о своей учёбе в академии, а также объяснял, как себя вести с преподавателями. По его мнению, особенно я должна постараться радовать Инка. Он, без сомнения, та ещё заноза, но в качестве преподавателя магии выше всяких похвал.
Рука Гетера по-хозяйски уверенно лежала на моей талии, когда мы перенеслись в академию. Удивительно, но меня это не раздражало, а даже… поднимало настроение. Ровно до тех пор, пока мы не приблизились к аудитории, у порога которой вернулась моя неуверенность. Советник, не входя в помещение, кивком поздоровался с преподавателем и, шепнув коротко: «Будь умницей», быстро удалился.
Я очень неуютно чувствовала себя под явно осуждающими взглядами большинства студентов, которым совершенно очевидно претило такое особое отношение ко мне со стороны преподавателей. А сегодня все прямо шеи сворачивали, пытаясь заглянуть мне в глаза. Я буквально кожей ощущала голодные взгляды молодых оборотней и ёжилась от неприятного чувства. И даже вившиеся вчера вокруг противной девчонки ее фанаты сегодня, на удивление, таращились на меня наравне с остальными. А вот самой «королевы» в аудитории не было видно. Подходя к парте, за которой я сидела вчера, заметила, что рядом с ней как будто даже проходы стали уже. Я не поверила своим глазам, но вокруг моего места оборотни сидели так плотно, что разве что друг другу на колени не залазили. Мне ни разу не довелось побывать в зоопарке или сафари-парке, но, думаю, оказавшись в клетке с оголодавшими волками, испытывала бы то же самое. Один неверный шаг – и на меня накинутся. Дома, на Земле, я бы такое навязчивое внимание в общественном месте посчитала бы домогательством. А здесь мне оставалось лишь уповать на защиту моего… нет, не моего, нет, что это я говорю такое, просто второго советника и жалобно смотреть в сторону преподавателя Ти.
– Студенты, напоминаю, что госпожа Фукуи наложница второго советника, и вам не стоит даже мысленно к ней приближаться. Я прав, госпожа Фукуи?
– Совершенно верно, – кивнула я и, наконец, смогла сесть на свое место.
После короткой переклички преподаватель озвучил тему небольшого контрольного опроса: «Реформы династии Шарат и результаты их воплощения в жизнь». Когда Ликард объяснял мне эту тему, он упомянул, что любого, даже самого подготовленного студента можно с легкостью завалить на ней. Ибо сторонников этих реформ было ровно столько же, сколько их противников. И споры о привнесенной пользе и вреде от этих реформ до сих пор могли вылиться в драку даже между самыми мудрыми и выдержанными оппонентами. Одним словом, студенты боялись этой темы как огня, а преподаватели знали это и использовали данный материал, чтобы лишний раз ткнуть носом даже самых успевающих учеников в необходимость уделять больше внимания не только истории как таковой, но и умению вести политические дискуссии.
Не дождавшись добровольца, Ти вопросительно взглянул на меня. Уговаривать меня не пришлось.
Династия Шарат – это династия моего отца, значит, мои предки, а знать историю своего рода досконально я была обязана. Пусть никто, кроме Ликарда, и не знает о моих корнях, пусть отец, по словам советника, не хочет меня признавать, для меня самой это стало важным. Первый император династии занимал особое место в истории, он первым начал строительство школ для бедных и открыл первую лечебницу для малоимущих в столице. О нём было сложено много историй, и все они полны мистики. В то же время универсал и сильнейший маг Император Ши не баловал своих подданных. Он благоволил всем воинским кланам, так как не простил лицемерным драконам их коварства и, помня печальный опыт своих предшественников, содержал армию империи в постоянной боевой готовности. А вот купеческим родам и семьям, особенно тем, которые вели интенсивную торговлю с другими мирами, пришлось очень туго, потому что при нём коммерческие отношения с иномирцами приостановились. Его сын продолжил все начинания отца. Он прославился упрощённой налоговой системой и доступностью образования – при нём были построены более двадцати школ по всему миру тенгарцев. Я не успела ещё рассказать о более значимых деяниях прадеда, как преподаватель Ти меня остановил и попросил сесть на место.
– Очень познавательный рассказ, госпожа Фукуи, – похвалил меня престарелый оборотень. – Я не вижу смысла вам посещать мои занятия. Вы действительно знаете программу досконально, даже экзамена не нужно, чтобы в этом удостовериться. Поэтому я ставлю вам высший…
В этот момент дверь в аудиторию распахнулась, и, слегка шатаясь и придерживаясь за стены, вошла та самая вредная девица. Она была чрезвычайно бледна, черные глаза лихорадочно сверкали на обескровленном лице, но губы растягивались в некой победной ухмылке.
– Простите за опоздание, но я… – тут она заметила меня, неприятно усмехнулась, и с превосходством добавила: – оказывала донорскую услугу.
– И кому же это, позвольте спросить, так не терпелось, что нельзя было дождаться окончания занятий? – язвительно поинтересовался преподаватель.
Глядя мне прямо в глаза, девица громко и чётко объявила:
– Господину Гетеру Ликарду, правому крылу и второму советнику императора. Очевидно, его наложница слишком занята другими… увлечениями, вместо того чтобы удовлетворять все нужды своего хозяина, вот он и предъявил право сильнейшего…
По аудитории пронесся слаженный вздох то ли негодования, то ли возмущения, преподаватель смешно замахал руками на продолжающую сверлить меня злорадным взглядом девушку. Но я уже практически не осознавала этого. Весь мир подёрнулся дымкой, а в сердце словно гвозди вбили. Даже дышать стало невмоготу. Я медленно, словно сомнамбула, вышла из-за своей парты, не обращая внимания на парней, повыскакивавших со своих мест и попытавшихся преградить мне выход из аудитории. Я хотела на воздух, слишком спёртым он был здесь. Хотелось побыть одной.
Подняла руку, чтобы утереть рукавом платья горячую влажную дорожку на щеке. Но увидела, что рука пылает. Меня пытались остановить. Тогда я отмахнулась этой пылающей рукой от кого-то слишком настойчивого. Возле учительского стола столкнулась с землячкой. Ненависть к ней вспыхнула во мне ещё больше, перед глазами заплясали языки пламени. Взглянула прямо в глаза верещащей что-то сопернице, мечтая расцарапать смазливое личико. Её попытались от меня заслонить. Я не помню, как ушла из аудитории. Осознала себя в каком-то пустом, длинном коридоре. Одна. Рукава платья слегка обгоревшие, но руки целы, щеки наверняка красные, поскольку чувствую, что горят, как при высокой температуре.
Опершись спиной о холодную стену, я сползла по ней и, сидя на корточках, уткнулась в колени, пряча лицо в ладонях. Вот так вот, Тиночка. Развесила уши. Милая, говоришь? Восхитительная? Он просто использовал тебя, когда ему было это надо. Теперь ему понадобилась эта… пусть это так, легкий перекус перед обедом, но ведь не побрезговал. А ты ведь уже начала ему даже доверять, улыбаться, искать у него защиту. Интересно, это его влияние на твой дезориентированный новой непривычной обстановкой разум? Или ты вздумала начать влюбляться в него. В кого? В того, кто говорит о стирании памяти десяткам людей, как о рутинной работе? Кто манипулирует и своими соплеменниками для достижения собственных, личных целей? Ты решила, что вы с ним?..
Мой собственный глухой смех разнесся по пустому гулкому коридору и заставил открыть крепко зажмуренные сухие глаза. Для чего я здесь, на Тенгаре? Чтобы найти Мина? Или потерять и себя тоже? Решено. Все силы и все эмоции с этой секунды я направлю исключительно на поиск брата и организацию нашего с ним бегства из этого мерзкого мира. А пока надо выяснить, на каком курсе учится Мин и узнать его расписание. У нас в колледже я бы направилась в деканат, а здесь? Попробую заглянуть к секретарю ректора, как его там, Фатум? Фатул? А, на месте разберусь. Я встала, завернула рукав, чтобы испорченная ткань не царапала кожу, и на секунду замерла в нерешительности, пытаясь вспомнить, откуда я пришла и куда надо идти.
И тут в дальнем конце коридора послышался пронзительный скрип отворяемой двери, после чего из закрытого ранее помещения вырвались звуки, вызвавшие у меня невольную улыбку – кто-то настраивал гитару, и даже не одну, были слышны голоса и смешки нескольких человек, вернее оборотней. В голове у меня словно что-то щёлкнуло, и зажглась идея. Вот он шанс быстро найти Мина! Это будет намного быстрее, чем я планировала. Пока буду искать, у кого спросить, не привлекая внимания, где учится наследник и прочие сложности, лучше сделать так, чтобы он сам нашёл меня.
Я благополучно добралась до дверей огромного зала и поспешила прямо к сцене. Только оказавшись перед музыкантами, поняла, что не знаю, с чего начать. Юноши были одеты очень ярко и совершенно выбивались из образа всех встреченных мною ранее тенгарцев. Так в нашем мире одевались рок-певцы. Они замерли, завидев мое приближение. Я, робко улыбаясь, поздоровалась:
– Привет, меня зовут Тина, я новенькая.
Юноши переглянулись, тепло улыбаясь. Один гитарист протянул мне руку в кожаной с обрезанными пальцами перчатке, представляясь:
– Мы знаем, что ты новенькая. О тебе вся академия гудит. Я Тарен, староста второго курса, а это Лион, он с третьего, и Батр, он тоже со второго. Ты любишь музыку?
– Да, очень, – тут же отозвалась я, разглядывая парней.
Они имели очень причудливые причёски – явно неформалы – и выделялись из толпы. Волосы у Тарена были выкрашены в синий цвет, и с одного боку выбрит висок.
– Я очень люблю петь, – заверила я его. – Могу спеть прямо сейчас. Правда, песня лирическая, но всё же.
– И не постесняешься? – Тарен словно чувствовал подвох, одаривая цепким взглядом, от которого хотелось передёрнуть плечами. Но я не робкого десятка, поэтому улыбнулась ещё шире и без ложной скромности ответила:
– Нет, я на Земле выступала в группе. Можно мне микрофон?
Да, да, мне безумно требовался именно микрофон. И тогда с помощью магии я усилю звук, и каждый в академии услышит мое послание Мину.
Батр протянул микрофон, я поблагодарила его, с облегчением сжимая холодный металл в руке. Заклинание стало оплетать своими голубыми нитями ручку прибора, медленно поднимаясь вверх.
– Это лирическая песня, поэтому аккомпанировать не надо, – заявила я юношам, чтобы они не заметили того, что я делаю. – Хотя, наверное, будет красивее, если…
– Мы поняли, давай начинай, – подгонял меня Тарен, а я вздохнула, проверила, включён ли микрофон, и запела.
Это была наша с Мином колыбельная. В своё время мама пела её нам, а затем я сама стала напевать её брату, чтобы он засыпал скорее, даже вплела в текст его имя, что ему безумно нравилось. Песня лилась, навевая воспоминания прежней жизни, когда мы с братом были ещё совсем детьми, лежали в одной кровати и смотрели, как пляшут на потолке тени от раскачивающихся на ветру ветвей деревьев. Мы придумывали сказки, в которых злодеев побеждали герои, и все славные принцессы были спасены. В них Мин был отважным рыцарем. Если бы мы тогда знали, что он на самом деле принц, только не нашего мира.
Я пела с закрытыми глазами, четко представляя перед собой своего братишку – его улыбку, его любопытные глазёнки и милые ямочки на щеках. Мысленно я кричала ему: «Сюда! Мин, я здесь! Найди меня! Я совсем рядом!»
Песня закончилась, а чуда не произошло. Мин так и не появился, не ввалился, растрёпанный после бега, как я себе представляла в своём воображении.
– Красивый голос и песня красивая, – с чувством заявил Тарен, отнимая микрофон. – А теперь нам пора бежать, пока ректор нас не отчислил.
Я обернулась, поражённо глядя на юношей, который махали мне руками и мчались по проходам между кресел, оставляя место преступления, унося свои инструменты. Я осталась стоять на сцене, не понимая, что, собственно, произошло и что мне делать. Наверное, остаться, вдруг Мин всё же придет. Через три минуты в зал и в самом деле зашли, только не брат, а сам ректор и Гетер. За их спинами шли незнакомые мне студенты, в глазах которых плескалось веселье. Я сошла со сцены и направилась к ним.
– Госпожа Фукуи, что за концерт вы тут устроили? – гневно рявкнул Харки, а я замерла и удивлённо перевела взгляд на второго советника императора. Он приблизился ко мне и обнял за плечи.
– Господин ректор, и так понятно, что мою наложницу подставили, – после этих слов Харки словно сдулся, успокаиваясь. В его глазах даже промелькнул страх перед Гетером. А мой черноокий заступник продолжал командовать: – Узнайте, кто те юноши, которые были вместе с ней во время этого концерта, и умчавшиеся, стоило им завидеть нас.
– Конечно же, господин Ликард, но всё же я думаю, что госпожа Фукуи также должна осознать свою вину за то, что сорвала уроки.
Я зыркнула на Гетера, ожидая его реакции. Он был зол, и раздражение волнами расходилось от него, так что даже просто стоять рядом было тяжело. Я отвернулась, не собираясь извиняться, вот ещё! Уж точно не после того, что сделал он! Ничего уж такого зазорного я не совершила. Это всего лишь песня, причём очень красивая.
– Я поговорю с ней, – после томительного ожидания ответил Гетер и повёл меня к выходу.
Студенты расступались перед нами, в толпе я видела даже преподавателей, которые пытались приструнить взволнованных ребят и загнать их в аудитории. Мой взгляд наткнулся на хмурое лицо нашего старосты, он был не один, но, в отличие от однокурсников, не веселился за мой счёт. Гетер проводил меня в комнату отдыха для преподавателей, из которой поспешно вышли незнакомые мне учителя, боязливо косясь на второго советника.
– Ты что творишь? – прошипел советник, когда мы остались одни. – Что за выходка? На тебя и так озабоченный молодняк слетается, как пчелы на мёд, так ты к этому списку неудачников добавила ещё пару сотен!
Я молчала, рассматривая каменный пол, носки моих туфель, выглядывающие из-под подола, и кусала губы. Несколько минут назад я поклялась себе не поддаваться очарованию этого хриплого мужского голоса, я почти убедила себя в том, что этот обманщик и лицемер не стоит моих страданий. Но при этом не хотела лишний раз взглянуть в его мерцающие загадочные глаза, потому что боялась опять увидеть в них откровенный голод и тоску, рвущую в клочья всю мою решимость.
Я стояла возле одного из столов, которые здесь располагались вдоль комнаты, в окружение стульев. Возле стен удобные диванчики, был даже обеденный столик с чайными принадлежностями, где можно выпить чаю или простой воды.
Гетер, не дождавшись от меня ответа, больно схватил за плечи и встряхнул, чуть ли не рыча:
– Отвечай, Тина! Я должен знать, почему ты это сделала!
Я удивлённо моргнула, отмечая, как побагровело лицо советника.
– А что такого я сделала? Это же просто песня. Я думала, у вас можно петь, раз у вас под это целый зал оборудован.
– Тина, ты понимаешь, что петь можно, если это не срывает учебный процесс?!
– Я хотела, чтобы меня услышал Мин, – наконец, ответила я ожидавшему Гетеру, который резко замолчал, не веря тому, что услышал.
– Мин? Так это всё ради Мина? Но, Тина, зачем так спешить? Ты же ещё слишком слаба для перехода. У тебя не хватит сил, пока ты не пройдёшь обряд полностью, – отчитывал меня советник, и я понимала, что он прав. Если честно, то я сейчас и не знала, что бы я сделала, если бы Мин появился.
– Тина, подожди до завтра, договорились? – усталым голосом попросил Гетер, всё сильнее сжимая пальцы.
