Текст книги "В цифру и обратно"
Автор книги: Вера Кулигина
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Я сглатываю слюну и злюсь на своё малодушие! Вспоминаю. Как она потянула ручки к папе! Как обняла! Как потянулась к щечке! Фууу! Я смачно сплюнул в снег и громко выругался.
– Вот молодежь пошла! – это в мой адрес прошипела обогнавшая меня старушка.
Я повернулся и показал её спине язык и, наконец, вспомнил! Как же, как же не было ничего весёлого? Было-было! Мы как-то с мальчиком из параллельного класса в этой деревяшке повздорили, а выяснять отношения пошли за школу, за гаражи, там ещё речка-грязнушка течёт такая.
– Ну чё, – говорит мой оппонент, – Биться будем?
А я как заржу! Ну, просто, очень смешно слышать такие высокие фразы от круглолицего мальчика, который в штаны не помещается, потому что пирожками суп запивает. Я ржу, а почему ржу, не говорю – я же не могу ему сказать то, что думаю. Я же «не совсем уже», чтобы такие вещи в глаза говорить. А он, вдруг, разулыбался и тоже давай хохотать. Так мы с ним и не бились в тот день – смехом помирились.
Вот только пока мы ржали, как кони, какие-то пацаны наши портфели в речку столкнули. Те и поплыли себе по течению вниз. Как два корабля со спущенными парусами. К счастью, не потонули – где-то на том берегу пристали и ждут хозяев. Смирные такие. Мы потом с камушка на камушек на ту сторону перебирались – речка мелкая, а дело осенью было. Портфели выловили, домой мамам учебники моченые принесли, а как они в речку попали, конечно же, не признались. Не представляю, честно говоря, как там мама выкручивалась перед школьным библиотекарем. Заставили её платить или нет – у нас тогда совсем с деньгами туго было. Впрочем, сейчас не лучше.
А мальчика того Илюхой звали. Он тоже в кадеты не попал, и тоже из-за плохой характеристики, но в деревяшке учиться остался. В простом классе.
Про «малодушие» надо сказать. Я так понимаю – это, когда мы себе слабости позволяем, когда признаёмся в них. Я малодушничаю, когда о жратве думаю, а не о семейной драме. Совестно, но факт!
Я снова возвращаюсь мыслями в прошлое. И зачем была нужна вся эта кутерьма с кадетским классом? Но, кажется, я догадываюсь: там форма, правила строгие, устав, требования – наверное, мамаша надеялась меня перевоспитать, таким образом. Человеком сделать. Вот только в те времена нам даже кадетскую форму купить было не на что. Но, кажется, мама об этом не думала. Да, все равно ничего и не вышло, так что сэкономил я семейные денежки. А сейчас опять эти кадеты откуда-то взялись. Сколько у нас таких классов по городу, интересно?
– Бабушка, а хотите я вам помогу? Через дорогу переведу? – догоняю я ту самую, шипевшую на меня, старушку у зебры. Я совершенно искренне предлагаю ей руку помощи, а она…
– Какая я тебе бабушка, дедушка, – шипит ещё ядовитее, обернувшись ко мне.
Ну вот, хотел как лучше, а бабушка обиделась. Не вышло из меня кавалера. Но я же не мог сказать «женщина». Почему обиделась?
Пока я перебирал в голове душевные воспоминания и душевно разговаривал с бабушкой, дошёл до вокзала. Может, купить билет и смотаться в какой-нибудь соседний городок? Посмотреть памятники архитектуры, сходить в театр, в ресторан? Шучу. Денех нет. И попросить не у кого. И не заработал. Я бываю самокритичен иногда – это правда, я не заработал. И не заслужил. Всё лень моя природная. Я же понимаю, что заслужить карманные деньги элементарно – помой посуду, протри пол, сходи в магазин. Но мне лень!
Я развернулся и побрёл назад. Пора возвращаться домой. Мать сказала: из больницы будет дня через четыре, а папа у тёти Риты. Так что я пока один. Снова поищу ноутбук, куда, в конце концов, он запропастился?
Иду я по дороге, весь в своих мыслях. И тут прямо у моего носа притормаживает такси, а из него выскакивают отец с дедом – и ко мне. То есть, конечно, выскакивает отец, а дед выходит спокойно и с достоинством.
– Ты что себе позволяешь?! – отец припечатывает мне сходу громкую пощёчину. Я хватаюсь за щёку, – Я про себя молчу, но так обидеть тётю Риту! Сегодня же извинишься!
Потом словно сдувается и говорит уже гораздо спокойнее и тише:
– Слава, ты что себе напридумывал? Ты же нас не так понял.
Что ту можно «не так понять»? Я смотрю на отца, а потом на деда. Потом куда-то вдаль. И чувствую предательскую слезу, которая вот-вот проклюнется там, где не надо. Ещё чего не хватало!
– Дед, ты чего приехал, – спрашиваю и пытаюсь понять, знает он или не знает.
– Витя позвонил: внук, спрашивает, не у тебя? – отчитывается дед, – Я сразу понял, что что-то не так. Когда ты ко мне в последний раз заходил? Когда тебя в магазине нужно было выручить! Значит, что-то не так!
– А ты, прогуливаешься! Чёрт ты, а не ребёнок! Мать в больнице, отец по всему городу на такси круги нарезает, будто у него денег куры не клюют, а ты…, – дед смачно сплюнул в снег, как полчаса назад где-то на этом же месте сплёвывал я.
«Это семейное – плеваться на нервах», – подумал я.
Мне стало очень стыдно. Но ненадолго. «Значит, не знает», – промелькнуло в голове. А, может, и знать нечего? Тут нам посигналил водитель такси – мы уже довольно долго его задерживали. И я первым сел в машину. Везите куда хотите – мне уже по фиг.
Дома я обнаружил всё ту же сумку, что стояла в пороге у тёти Риты. Странно, зачем отец притащил её сюда, если они «всё уже решили»? Дед попил чаю и утопал к себе, а мы остались вдвоём. Я ни о чем больше не хотел говорить, поэтому заперся у себя в комнате и завалился с книжкой – телефон так и лежал под холодильником, а затевать поиски ноута при отце не имело смысла. Значит, оставалось только читать.
Посмотрел аннотацию на обложке. Какой-то крутой психолог, работает с девиантными детьми. Это что за слово? Ладно, по ходу выясню. Наджел Латта «Пока ваш подросток не свел вас с ума». Вот уже почти две недели книга валяется у меня на столе без толку. Та самая – подарок отца маме. Почитаю на радость родителям.
Я открыл первую главу и завис. Это что.. это я… реально такой??!! Малолетний. Невменяемый. Жуткий. Нарушитель всех норм, какие только можно себе представить. Маленькая жёлтая ядовитая лягушка, выделяющая кожный яд, способный завалить динозавра?! Я читал и ржал. Читал и ржал.
Особенно мне понравились советы родителям: «пережить, перехитрить, переиграть, обмануть, продержаться как можно дольше». Не жизнь – битва. Бедные предки, кому достались такие дети. Неее, это точно не про меня. Даже думать не хочу. Руки зачесались по мышке. Эхх, я бы сейчас поиграл во что-нибудь эпическое. Разнес бы всё в два счёта! – я покрутил в руках книжку, – А приходится довольствоваться чтением! Тьфу, пропасть!
Но провозился с чтением я часов до двух. Меня засосало довольно конкретно. Психолог, правда, попался толковый, хоть я и на дух не переношу этих психологов. А с этим я бы пообщался лично. Есть у меня пару наболевших вопросов, да выяснить не с кем. Боюсь, скажи родителям – моралью задавят, засовестят.
Ночью я мучился кошмарами. Меня преследовали обезумевшие снежинки с накрашенными губами и почему-то в топиках. Они хороводили вокруг меня и в один голос повторяли: «Съешь меня, съешь меня, съешь!» А потом вперёд выходила самая большая снежинка в очень знакомом халате и добавляла: «И будет тебе счастье!» Я протягивал к ней руку и, как столовский пирожок, аккуратно заворачивал в салфеточку, чтобы положить в карман.
Утром я встал совершенно разбитым. И нисколько не простуженный. У снежинок снова ничего не вышло. В ванной висел тот самый халат, как у снежинки, на крючке для полотенец. Где-то я его уже видел…
В школу я пошёл голодным. Отец ещё спал, и я прошмыгнул, как можно тише, чтобы не поднимать бучу. Уроки я, конечно же, не сделал – и меня ожидал длинный и, как я думал, неприятный день. Но день оказался ещё хуже – сразу после первого урока меня вызвали к директору.
9. Пирожок в кармане
Про тётю Риту и папу я тогда, в самом деле, неправильно подумал. Я нашёл записку от отца с его, как говорит наша литераторша, «бесхитростным рассказом». Оказывается, папа с Ритой хотели предложить мне остаться жить у неё, пока мама не выйдет из больницы, потому что папе предстояла ещё одна командировка – только более длительная. А меня кормить нужно было. Приглядывать за мной. Папа, просто, не знал, что мама через несколько дней собиралась выходить из больницы. Она мне это через деда передала. Предположим, я поверил. Я же понимаю, что я подросток, и что у меня сейчас восприятие действительности обострённое. Может, они правда, просто друзья?
К директору меня отправили на большой перемене. Я как раз взял в буфете пирожок, устроился за столиком и хотел уже откусить кусочек. Только открыл рот, как меня попросили в секретариат. Срочно. Пришлось сглотнуть слюну и топать на второй этаж. С пирожком в кармане. Пирожок я предусмотрительно в салфеточку завернул.
– Славик, как у тебя дела? – начала издалека Надежда Павловна.
Наша директриса – монополист. Она в школе главная уже лет двадцать, мама говорила. Так круто всё в своих руках держит, что никто на её пост даже не метит – боятся не справиться. Это тоже с маминых слов. Вообще, когда ты сын учителя – ты знаешь много лишнего.
Это была пятая школа за все годы моего обучения, и директриса меня категорически не хотела брать – конечно же, до неё докатились слухи о моих проделках в деревяшке и в других школах. Это называется «педагогическая солидарность» – когда все про всё в курсе. Жаль, нет понятия «педагогическая тайна», как у врачей с их клятвой Гиппократа.
Но взять меня всё равно пришлось – мы к этой школе относимся по месту прописки. Мать провела со мной «подготовительную работу», рассказала про «жизнь с чистого листа» и про другие житейские хитрости: «как влиться в коллектив», «стать рубаха-парнем» и «незаменимым другом классного руководителя». Я, конечно, выслушал, но остался при своём мнении.
В новой школе мне сначала понравилось. Никто не доставал, никто не придирался. Это я потом понял, что ко мне присматривались. Я был как тот пацан из «Ералаша» по кличке Гусь. Там сюжет был такой: в лагерь должен был приехать большой хулиган, и все его очень ждали, готовились, боялись заранее. А приехал другой. В общем, там получилась путаница, и за Гуся приняли другого пацана и относились к новичку очень осторожно, всё время, ожидая какого-нибудь подвоха или пакости. Вот и со мной: никакой жизни с чистого листа не вышло. Обо мне всех предупредили заранее. Но, как говорится, это другая история…
В кабинете директора я всё время ожидал какого-нибудь подвоха. Главное сейчас, это постоять за себя, – думал я. И приготовился к схватке. «Взорви всех, взорви всё»! Я так увлёкся разработкой стратегии защиты, что расхотел есть. Только что был аппетит, а в тут же секунду улетучился. Знал бы пирожок, что мне его расхотелось, обиделся бы.
– Как мама? – вежливо поинтересовалась директриса, – Это, конечно, не твоё дело, но стоит ей передать – её класс совсем распустился, замещения ребятам не на пользу, – продолжала Надежда Павловна.
Я удивлённо посмотрел на неё – директриса вызвала меня обсуждать мамины дела? Странно…
– Простите, может, я пойду? – спрашиваю и поглядываю на дверь, – Там звонок уже был, может, отпустит?
– Нет, подожди! – не отпускает, – Ты не ответил: мама выходит из больницы? Я ей звонила несколько раз, но она не отвечает, – не отстаёт директриса, она же не знает, что телефон под холодильником прохлаждается, а мама без связи, – У нас назрело много вопросов по её работе и твоему поведению!
Юльке ещё не было шести, и они легли в больницу с мамой. Дети постарше лежат одни. И, честно говоря, я был очень этому рад – что их обеих нет дома. За это время я успел привыкнуть к пустой квартире. Меня никто не пилил, никто не контролировал. Дед, конечно, приходил, и на стационарный телефон кто-то все время звонил, но я никогда не отвечал. Решил: если мать спросит, скажу, что не слышал, или что аппарат сломался. Может, это мама и звонила?
Директриса смотрела на меня беспомощно, но с вызовом. Потом, что-то прикинув и поразмышляв, извлекла из папки какие-то бумаги, помахала ими в воздухе и сказала:
– Слава, на тебя снова жалобы, теперь в письменном виде – три штуки, но разбирать их без родителей мы не можем. Мама в больнице, папа – в командировке, правильно я понимаю?
Ну вот, а я думал: пока мамы нет, мне всё прощают. Я кивнул и полез рукою в карман. Наверное, это нервное. Я бы сплюнул, но плевать невежливо. Тем более, в кабинете директора школы. Тогда чем же успокоить нервы? В кармане моя рука наткнулась на салфетку с пирожком, я сжал его покрепче и удивительно быстро успокоился. Мне не хотелось упоминать, что отец заглянул домой на огонёк, и что с ним теоретически встретиться можно. Я тогда ещё не знал, что в тот же вечер он отчалит снова, но как чувствовал. И ещё мне не хотелось признаваться, что мамин телефон нашёлся, но он не с мамой. Так что, все равно бы разговор не состоялся.
Честно говоря, я понимал, что маме без связи очень неудобно, но я же тоже был без связи – вот пусть и прочувствует, – думал я со злорадством.
– Да, кроме меня, никого дома нету, – доложил я директору обстановку.
– Это жаль. Вопрос стоит ребром, – Надежда Павловна уложила бумаги обратно в папку, аккуратно затянула её резинкой и засунула в стопку бумаг на столе, в самый её низ.
– Ты что, один живёшь? – спохватилась она.
– Нет-нет, что Вы, – торопливо наврал я, – Обо мне дедушка заботится.
Я вышел из учительской и приступил к анализу. Три жалобы – раз, мамины пятиклашки распустились – два, что ещё? И чьи, интересно, это жалобы? Литераторша? Что там у нас было последним? А, ну да, – хамсто. Я, как обычно, был обвинён в хамстве. Но это слишком обтекаемо – если указывать человеку на его ошибки, разве это хамство? Подумаешь, годы жизни перепутала учитель литературы, подумаешь, прибавила великому писателю десяток лет! Дело было так: я заметил в записи ошибку, ну и сказал… Но нет, литераторша не злопамятная, не должна бы жаловаться, она запись исправила и даже спасибо мне сказала. Тогда кто?
Англичанка? Я не сдал две последние домашние работы. И честно сказал, что не готов. Мне, естественно, влепили двойки. А домашки были в электронном варианте, и как я им объясню, что у меня нет доступа в портал? Что мать забрала у меня ноутбук, и домашки я могу делать только из учебника. А вот реально, чем мама думала, у нас же учителя просто обожают задавать домашку в электронном виде!?
Я ещё долго перебирал свои грешки и промахи, но ничего особенного и ужасного, ради чего можно было на меня жаловаться, не находил – всё как всегда. А, может, я уже привык к себе такому?
Что мне грозит, я так и не понял. Да и не стал заморачиваться – хватит волнений для одного дня. После школы я пошёл домой и обнаружил, наконец, свой ноутбук. Совершенно случайно. И в самом неожиданном месте, разумеется.
10. Находка
Дома я решил чего-нибудь перекусить. Эх, давно на этой кухне не ступала нога человека по имени Вячеслав Морозов! И вот: она ступила, и я приступил к изготовлению самого изысканного на свете блюда – я и ч н и ц а!
Я разогрел сковороду, налил туда масла – и ни какого-нибудь там рафинированного, дезодорированного, а самого настоящего, с запашком и с пониженной прозрачностью! То есть, повышенной мутностью, то есть янтарного цвета. И кокнул два яйца. Потом подумал… и кокнул ещё одно. Достаточно! «Вячеслав Морозов будет сыт», – подумал я и вспомнил про пирожок в кармане. Есть! Его тоже надо съесть.
Я сгонял в комнату, где лежали школьные брюки, и выудил из них уже порядком подсохший пирожок с капустой. Положил его сверху на яйца и прикрыл крышкой – пусть распарится. В сковороде аппетитно зашкворчало.
Потом я сервировал стол приборами, в количестве одна вилка, и хлебом, в количестве два кусочка. Выложил поджаренные яйца в тарелку, щелкнул чайником и уронил кусок хлеба под стол. Тьфу, пропасть!
На корточках я полез за хлебом и треснулся головой о столешницу. Я потёр макушку и, хотел было вылезать, но тут поднял глаза и увидел… НОУТБУК! Он был приклеен к столешнице изнутри скотчем. Очень тщательно и основательно. Ага, мама – искусная прятальщица!
– Вот ты где, родименький! – обрадовался я.
И в ту же секунду яйца вместе с хлебом в рейтинге важных для меня вещей опустились на уровень ниже. Забыл я, в общем, что хотел есть. Принялся лихорадочно отдирать находку. Когда справился, конечно же, поел, но очень спешно и без удовольствия. Удовольствие меня ожидало впереди! Да ещё какое!!
Как только я нашёл ноутбук, все проблемы словно отошли в вечность. Школа, учителя, жалобы, подозрения, отсутствие борща и ёжиков. Я засел за Вормикс. Меня ждали «эпические игры и потрясные награды». Я оторвался по полной! Часа два меня просто не было. Я тупо стрелял, рубил, разрушал и двигался вперёд. Кайф! Балдёж! Офигенно! Очнулся я только от телефонного звонка. Звонил стационарный. Он мне мешал, и я раздражённо схватил трубку.
– Алё! – я так увлёкся, что совсем забыл, что не отвечаю на телефон.
– Ну, наконец-то, – выдохнула на той стороне мама, – Я звоню тебе беспрерывно почти две недели, а ты не отвечаешь! Слава, что случилось?
– Мама, всё в порядке, – рассеянно говорю я и уже корю себя – зачем взял трубку? – Ты мне мешаешь!
Мама обречённо вздыхает.
– Слава, я тоже рада тебя слышать, – включает она свои психологические штучки, – Я хотела сказать: нас завтра выписывают. И спросить хотела: Как у тебя дела? Как в школе? Ты не знаешь, как там у меня пятиклашки? Никто ничего не говорил?
Мама сыпет вопросами, а я морщусь от них, как от мух. Ну, зачем мне сейчас всё это? Какая разница, что там в школе? Я же сейчас дома, и я занят!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
