Текст книги "Девушка с задачником"

Автор книги: Вера и Марина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Себе Двафэ взял закуску из морепродуктов и перепелов в корзиночках.

Лу старалась вести себя непринужденно, будто все эти изыски ей абсолютно не в диковинку и она не раз пробовала и жареного фазана, и перепелов, и вообще… А то Федор решит, что она маменькина дочка, впервые в жизни попавшая в приличное заведение и не знающая, как себя держать в обществе.

Отчасти так оно и было на самом деле, Лу еще никогда не доводилось вот с таким шиком проводить вечера. Обычно в это время она сидела дома с мамой, в домашней пижаме и тапках, и пялилась в телевизор, либо слушала музыку. Кстати, надо позвонить маме, она же не в курсе, куда на ночь глядя пропала ее единственная дочь!

Она вытащила из маленькой меховой сумочки мобильник, включила его и уже собралась нажать клавишу вызова, как внезапно в кабинете произошло нечто удивительное. Лу замерла и уставилась на светильник над головой Федора. Голубоватый свет, заливавший их крохотное помещение, внезапно превратился в теплый, нежно-персиковый и окрасил в желтый пастельный тон и перегородки, и скатерть, и приборы, и бархатные диванчики, и их с Федором лица. Лу изумленно взглянула на своего визави.

– Теперь ты поняла, почему хамелеон? – улыбнулся Федор, довольный произведенным эффектом. – Причем эти световые метаморфозы будут происходить еще не раз, а точнее, через каждые полчаса. Здорово придумано, правда? Холодные цвета чередуются с теплыми, вот следующий окрас будет зеленоватым, потом розовым и так далее. Кстати, в каждом кабинете своя последовательность, и если ты выйдешь на середину зала, то увидишь, что каждое отделение между перегородками имеет разную цветовую гамму. Исключительное зрелище! Между прочим, когда мы только вошли, ты могла бы заметить…

– Ой, я даже не обратила внимания! – потрясенная Лу вскочила и хотела выйти из кабинета, но навстречу ей появился официант с подносом, уставленным такими аппетитными блюдами, что Лу немедленно ощутила волчий голод. Что называется, слюнки потекли. – Я потом посмотрю, – пробормотала она, усаживаясь на место.

Федор не обманул. Еда на самом деле оказалась превосходной. За вкусным ужином и увлекательной беседой время летело незаметно, и освещение кабинета менялось еще пять раз.

– Да что это я все о себе да о себе, – с напускной скромностью заметил Двафэ, переходя к десерту. – Давай о тебе поговорим. Ты где учишься?

Лу открыла рот и собралась ляпнуть, что она заканчивает одиннадцатый класс, но тут же спохватилась. Сопливая школьница, фу, какое неприятное открытие ожидало этого умного, зрелого, талантливого художника! Нет, надо срочно что-то выдумать! Лу знала, что она выглядит совсем взрослой, никто не даст ей ее законные шестнадцать лет. И потом, через три месяца ей стукнет семнадцать!

– Я в универе, на филологическом. На… втором курсе… вот заканчиваю. – Лу честно смотрела в глаза Федору. – Учиться интересно, даже очень, трудновато, правда, объем литературы просто огромный, и потом неизвестно, где работать, но я не парюсь на эту тему. Главное, получить диплом, а работать… можно где угодно, да хоть у мамы в салоне или в газете, если по специальности.

– А что за салон у твоей мамы? – лениво поинтересовался Двафэ, как показалось Лу, просто из вежливости.

– «Эвридика», салон красоты, между прочим, очень популярный, у нее многие известные тетки пасутся, все себе там что-то омолаживают, волосы укрепляют, маникюры-педикюры немыслимые делают, ногти наращивают… – небрежным светским тоном стала откровенничать Лу. – Да это тебе, наверно, по барабану?

Выпитое французское вино дало о себе знать. Лу раскраснелась, черные арабские глаза ее заблестели, она стала более раскованной и словоохотливой. Федор слушал ее молча и откровенно любовался девушкой.

Лу с досадой вспомнила, что так и не позвонила маме, а она небось уже Черепашкин телефон оборвала. Люся обычно всегда в курсе Луизиных передвижений. Но на этот раз даже она не сможет ответить, куда исчезла подруга.

– Мам, это я. Ты уже дома? – пропела Лу в трубку, стараясь четко произносить слова. – Ты не волнуйся, я скоро буду. Где я? Ой, мам, долго объяснять, приеду и расскажу. Я тебя целую, пока.

– Федор, мне очень жаль, но мне, наверно, действительно пора. – Лу безумно не хотелось расставаться с ним.

– Ну, что ж, пора так пора. Но сначала давай договоримся, когда я тебя увижу в святая святых – у себя в мастерской?

Лу чуть не воскликнула: «Да когда угодно! – но вовремя сдержалась. – Спокойно! – приказала она себе. – Нельзя падать к его ногам и вешаться на шею. Мужчины, особенно такие знаменитые, как он, этого не любят».

– Не могу тебе сейчас ответить точно, я думаю, лучше созвониться на днях. Хочешь, я сама позвоню тебе… ммм… например, в пятницу? – Лу все-таки взяла инициативу в свои руки. – Кажется, в пятницу у меня мало ур… э-э… лекций.

– Не вопрос, звони, когда сможешь, – усмехнулся Федор. – Поверь, я буду рад.

2

У Лу сейчас было одно желание – упасть на кровать и заснуть безмятежным сном младенца. Но, увы, этому желанию не дано было осуществиться так скоро, как хотелось бы. А все потому, что в прихожей ее уже ждала мама, слава богу, что не со скалкой в руках, как в анекдотах. Все, конец спокойной жизни, сейчас устроит допрос: лампа в глаза, говори только правду. А если еще и унюхает запах алкоголя... Но по дороге домой Луиза, несмотря на свое состояние немного «под шафэ», уже продумала все ответы. Вот сейчас мама спросит: «Где ты была? Я уже Люсе звонила, но она не знает, где тебя носит и с кем. Почему телефон не отвечает?» И чем дальше, тем эмоциональнее. Но мама молчала. Лу стало не по себе. Она разулась, надела тапки. Мама все еще молчала.

– Да, я пришла поздно! – не выдержала Лу. – Да! У меня была причина.

Мама вопросительно подняла брови.

– Да, причина... причина... – Лу никак не могла вспомнить, что за отговорку она придумала… Ага! – Мам, ну… Я нечаянно телефон выключила, то есть не нечаянно, а чтоб никто не мешал, вот… а потом мне Катька позвонила на домашний, я с ней в лагере, помнишь, три года подряд дружила… – У Лу чуть кружилась голова, она жутко устала. – Вот… так она меня вытащила в кафе, оно где-то в центре, там еще ее друзья были, ну и посидели мы, детство вспомнили…

Наталья Романовна брови опустила, но в ее глазах явственно читался упрек. Она продолжала молча разглядывать Лу. Луиза хорошо знала, что означает мамино упорное молчание. Оно означало обиду, помноженную на тревогу и страх. Девушка не выносила, когда мама начинала волноваться и нервничать по пустякам, как считала Лу. Тогда она и сама немедленно впадала в панику.

– Мам… не молчи, пожалуйста, а? Ну, я виновата, я знаю. Ну, вот такая у тебя непутевая дочь! И что мне теперь, повеситься, чтобы ты успокоилась, что ли?

– Ты всерьез полагаешь, что, если ты повесишься, я буду спокойна? – сдержанно улыбнувшись, произнесла наконец Наталья Романовна и, подойдя к дочери, поцеловала ее в макушку. – Я на самом деле очень волновалась, Луиза. Вот поставь себя на мое место! На дворе давно ночь, тебя нет, и твой мобильник мне радостно сообщает, что «абонент недоступен». И что я, по-твоему, должна была думать? В довершение кошмара Люся мне сказала, что понятия не имеет, куда ты запропастилась. – Наталья Романовна нервно провела рукой по лбу. – Ну ладно, иди спать, Луиза, и не вздумай завтра продинамить школу!

Лу не нужно было повторять два раза, она и без того валилась с ног от переизбытка эмоций, событий и французского вина. Белого полусладкого.

В школу она не опоздала только чудом. Влетела в класс прямо следом за училкой физики, скользнула к своей парте, где Черепашка уже заинтригованно блестела линзами своих огромных очков в черной оправе.

– Где тебя вчера носило, а? – прошептала Люся, косясь на училку. – Мне мама твоя звонила в истерике…

– Я потом тебе расскажу, после уроков, ладно? – вяло отмахнулась Лу.

Она еще не решила, стоит ли посвящать Черепашку в волнующие подробности вчерашнего вечера. Нет, Черепашка, конечно же, ее самая лучшая, самая близкая подруга, почти как сестра, но… Она непременно начнет взвешивать все «за» и «против», выискивать плюсы и минусы этого знакомства, потом долго сомневаться и давать правильные, практичные, но абсолютно бесполезные советы. Такой уж у нее характер, и ничего тут не поделаешь. Люся слишком рассудительна и не способна на безумство!

Так, или примерно так, размышляла Лу, машинально записывая то, что занудным голосом диктовала училка. Нет, Черепашке она не станет пока ничего рассказывать. И вообще никому. Пусть Федор будет ее прекрасной тайной!

Вся жизнь Лу превратилась в радостное ожидание пятницы. Конечно, можно было бы позвонить Федору прямо сегодня или завтра, но Лу твердо дала себе слово, что выдержит и не станет форсировать события. «Кто меня за язык тянул про пятницу? – казнилась Лу. – Не могла, кретинка, назначить хотя бы на среду, что ли? Ну, что сказано, то сказано, придется ждать конца недели».

Как обычно и бывает, дни тянулись, как бесконечная жвачка, скучные, однообразные. Черепашке Лу озвучила ту же версию, что и маме, Люся поверила, успокоилась, и все пошло своим чередом.

В долгожданную пятницу, влетев домой после уроков, Лу с бьющимся сердцем в великом нетерпении набрала знакомый номер.

– Федор? Привет, это Луиза… – кокетливо проговорила она в трубку, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

– А-а, привет-привет! Очень рад тебя слышать, – чуть снисходительно отозвался Двафэ.

По его голосу Лу поняла, что он улыбается.

– Ты, помнится, собирался показать мне святая святых? Ну так вот, сегодня у меня, кажется, образовалась пара свободных часов. – Лу старательно изображала этакую светскую львицу, у которой расписана каждая минута.

– А я и не отказываюсь, милая. Хочешь, я заеду за тобой?

«У него верняк тачка супер, – пронеслось в голове у Лу, – но нет, нельзя светиться с ним возле дома, здесь полно глаз и ушей. Маме доложат, снова придется выкручиваться».

– Спасибо, но… Давай ты лучше заберешь меня от метро? У меня там… у меня там встреча! Но это ничего не значит, и вообще я ее отменю, вернее, перенесу! – зачастила Лу, боясь показаться неубедительной.

– Как скажешь, милая, от метро, так от метро. – Федор был сама покладистость. – Я буду ждать тебя через час у входа в подземку. До встречи!

«Йес!» – Лу сделала характерный жест рукой, говорящий о том, что она добилась желаемого, и заметалась по квартире.

Отведенного часа едва хватило, чтобы собраться, но в назначенное время Лу не спеша подошла к художнику, сидевшему на каменном парапете подземного перехода. В руках он снова держал розу, на этот раз красную.

– Ты, как всегда, ослепительна. – Он чуть изогнулся в полупоклоне и протянул Лу цветок. – Пойдем, мой «Феррари» заждался свою прекрасную пассажирку.

Лу шла рядом с Двафэ и тихо млела от счастья. Ну неужели никто не узнает Федора Фуфайкина, ведь он же знаменитость, его по телику показывают, газеты хвалебные статьи строчат! И неужели всем по барабану, что она, Луиза Геранмае, такая вся из себя красивая, стильная, яркая, запросто идет под руку с самим Фуфайкиным! А ведь они стопудово смотрятся просто потрясающе! А значительная разница в возрасте не портит их пару, а, наоборот, придает их отношениям остроту и пикантность! Она незаметно косила по сторонам, пытаясь определить впечатление окружающих, но людям было не до них. Они даже и не смотрели на Лу и Федора. Только одна девушка, как заметила Лу краем глаза, проводила их восторженным взглядом.

Бежевый «Феррари» был великолепен. Лу и раньше доводилось ездить на иномарках, но чтоб на таких… Она устроилась рядом с Федором, на переднем сиденье, откинулась на мягкую спинку кресла и закинула ногу на ногу. Машина шла ровно и бесшумно, беспрекословно слушаясь хозяина, как выдрессированная собака. Минут двадцать они неслись по городу, куда-то сворачивали, затем въехали под арку во внутренний двор и наконец остановились около старинного двухэтажного здания. Впрочем, здание было не столько старинным, сколько просто старым, явно требующим капитального ремонта.

– Ну, вот мы и приехали. – Федор вышел из машины, открыл дверцу и протянул руку Лу.

Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Художник отпер дверь каким-то замысловатым ключом и пропустил Лу вперед. Девушка очутилась в огромном помещении, не очень прибранном и загроможденном подрамниками, холстами, пустыми рамами всех размеров, гипсовыми головами и прочими атрибутами живописца. Посередине зала возвышалось странное сооружение – квадратная колонна с большим отверстием с одной стороны, уходящая куда-то вверх, под самый потолок.

– Ой, а это что такое? – удивилась Лу.

– А это… сейчас увидишь. Ты пока не раздевайся, здесь очень холодно, а я вернусь через минуту. – Федор ободряюще подмигнул Лу и исчез за дверью.

Лу действительно ощутила сырость и промозглость и, зябко кутаясь в свою меховую курточку, стала бродить по мастерской. Возле одной из стен она обнаружила несколько картин на мольбертах, закрытых кусками материи. В противоположном углу было оборудовано нечто вроде спальни. Правда, спальней этот закуток можно было назвать с большой натяжкой. В просторной нише стоял старый раскладной диван, небрежно застеленный шерстяным пледом, рядом – видавший виды стол с двумя немытыми чашками и три колченогие табуретки.

Пока Лу с недоумением взирала на эту более чем скромную обстановку, появился довольный Федор. За ним в дверь протиснулся невысокий крепенький дедок с охапкой дров в руках.

– Федор, ты решил развести костер? Здесь, в мастерской? – изумилась Лу.

– Не костер, а камин. Смотри, сейчас Петрович запалит дровишки, и у нас станет жарко, – пояснил художник.

«Да это ж на самом деле камин! Как же я не догадалась?» – усмехнулась про себя Лу.

Когда дрова весело затрещали, весь неприкаянный облик мастерской стал гораздо уютнее. Лу почувствовала, что ей жарко, и, сняв куртку, осталась в тонком свитере из ангорки.

– Пойдем, Луиза, я покажу тебе то, ради чего мы посетили эту скромную обитель, – торжественно сказал Федор и, взяв Лу за руку, повел ее к мольбертам, задернутым материей.

– А кстати, странно как-то здесь, запущено все, неуютно, – покрутила Лу головой. – Ты что, действительно вот тут работаешь, вот в этом бардаке?

– Да, я здесь начинал, это моя первая и самая дорогая для меня мастерская… Два года назад я отметил в этих стенах пятилетие моей самостоятельной деятельности и заодно свой двадцатипятилетний юбилей. Но, конечно, те портреты, что ты видела на выставке, создавались в другом месте, в моей теперешней мастерской, на Рублевке. – Двафэ задумчиво смотрел в мутное окно. – Просто я привез тебя сюда, чтобы показать прошлые работы, давние, но для меня самые ценные. Вот они все, стоят тихонько, я так и не успел перевезти их на новое место.

– Как-то ты странно говоришь: «Так и не успел»… Будто прощаешься с ними, – встревожилась Лу. – Что тебе мешает их забрать?

Федор взглянул на Лу и внезапно рассмеялся. Быстрым движением он привлек ее к себе.

– Ну, конечно, ничто не мешает. И я их скоро перевезу на Рублевку. Просто я неудачно выразился, а ты разволновалась, глупенькая… – Двафэ нежно гладил девушку по волосам, заглядывал ей в глаза, его лицо оказалось вдруг так близко, что Лу смогла рассмотреть детально каждую черточку, каждую неровность кожи, каждую крохотную морщинку в уголках глаз…

«Неужели он меня сейчас поцелует? – пронеслось в затуманенном сознании девушки. – А если да, то как мне себя вести?»

Лу ужасно смутилась. Ей безумно хотелось, чтобы Федор ее поцеловал. Ведь это будет означать, что он тоже неравнодушен к ней! Но он вдруг отстранился и пристально взглянул на Лу. В ее глазах промелькнуло разочарование, и это не укрылось от Федора. Усмехнувшись уголками губ, он взял ее за руку и легонько подтолкнул к мольбертам.

«Он все понял про меня, – ужаснулась и одновременно обрадовалась Лу. – Наверно, то, что я люблю его, написано у меня на лице огромными буквами».

– Скажи, а тот пейзаж, с голыми деревьями, тоже здесь? – громко спросила Лу, стараясь придать голосу будничное выражение, чтобы скрыть неловкость.

– Естественно, ради него я и привез тебя в эту берлогу. Ну, и заодно посмотришь остальные картины. Я давненько не был тут, готовил «Космос»… Вот он, смотри. Нравится? – Федор сдернул покрывало с одной из картин.

Лу уставилась на холст. Насколько она могла судить, пейзаж был написан мастерски, никогда не скажешь, что это работа начинающего художника!

– Слушай, а почему от нее веет такой пронизывающей грустью? – поразилась Лу. – Ну да, я понимаю: осень, умирание природы и все такое, но, знаешь, ни у одного художника я не встречала такого… отчаяния, что ли. Она же живая, тебе не кажется? Вот я на нее смотрю, и мне хочется заплакать горько-горько! Потому что, глядя на эту осень, возникает ощущение полной бессмысленности, безысходности всего происходящего, всей нашей жизни. Понимаешь?

Лу не рисовалась, она говорила на самом деле то, что видела и чувствовала. Картина действительно поразила ее до глубины души.

– Луиза, ты умница. Да, ты совершенно права. – Федор, очевидно, сам был немного ошарашен тонким, чувственным восприятием Лу. – Понимаешь, шесть лет назад я пережил сильнейший стресс, это было личное, но работать я не мог долго. Просто кризис какой-то наступил. Не мог кисть взять в руки, не мог заставить себя подойти к мольберту… Ужас и кошмар, в общем. А потом в один прекрасный день проснулся и понял – хочу работать, безумно, до колик, хочу создать что-то глубокое, сильное… Понимаешь, милая? Ну, вот так и появился этот пейзаж. Только не спрашивай меня, почему именно падающие листья, почему осень, я тебе не отвечу. Потому как и сам не знаю. Я тогда писал не рукой, а душой или сердцем… Думаю, что просто в нем весь мой стресс выразился и концентрация негатива здесь огромна. – Федор посмотрел на притихшую Лу, ловящую каждое его слово, и добавил: – Вот поэтому ты, милая, и плачешь над картиной.

– Федор… А что за стресс у тебя был? Нет, если не хочешь, не говори. – Лу сделала протестующий жест.

– Да столько лет прошло, все перегорело. И секрета никакого уже нет. Это была любовь, сначала счастливая и яркая, а потом… – Федор лениво махнул рукой. – Оказалось, что ей, той девушке, не я сам был нужен, а мои деньги. Понимаешь? Два года она успешно притворялась, что от меня без ума, и все два года доила меня. Хотя мои доходы тогда вовсе не были значительными, я еще не был ни известным, ни преуспевающим…

Федор внезапно умолк. Лу робко подошла к нему, коснулась его тонких нервных пальцев.

– А дальше? Что было потом? Она тебя бросила?

– Потом? Потом она умудрилась подделать документы и сняла с моего счета в банке почти все деньги. Как она это сделала, я до сих пор понять не могу. Видимо, я был слишком слеп от любви и слишком доверял ей.

– А теперь она где? Ее посадили? – предположила Лу взволнованно.

– Нет, с моими бабками она свалила в Америку, говорили, вышла замуж, впрочем, это мне уже неинтересно.

3

«Он все про меня понял, – терзалась Лу, засыпая. – Он не мог не увидеть, как я его люблю, не мог не почувствовать! Хорошо это или плохо? Не знаю… Когда он теперь позвонит? Ведь мы ни о чем конкретно не договаривались!»

Лу плыла по блаженным волнам воспоминаний сегодняшнего дня, где-то между сном и явью. Перед ней вставало любимое лицо, оно то приближалось, то стремительно отдалялось от нее, а его раскосые карие глаза словно заглядывали в душу. Вот Федор касается ее волос, чуть пахнущих пряным восточным ароматом французских духов, и она закрывает глаза от сладкого страха в ожидании поцелуя… Но Федор не целует ее. Внезапно он отталкивает Лу так, что она, падая, задевает мольберты, и они рушатся ей на голову, больно ударяя ее. Лу пытается встать, но гора картин не выпускает ее и давит, давит… Лу уже нечем дышать, она вот-вот задохнется под этой неподъемной грудой, но в последний момент рука Федора хватает ее за шиворот и резко, одним сильным движением ставит на ноги.

«Ты такая же, как она! – зло кричит ей Федор. – Ты хищница, кровожадная пантера, но я не дам тебе меня сожрать!»

Лу ощущает неподдельный ужас, она хочет оправдаться, хочет сказать ему о своей подлинной любви, но Федор ее не слышит. Лу открывает рот, ей кажется, что она кричит, но на самом деле не произносит ни звука. А Федор презрительно смотрит на нее долго-долго, потом срывает с пальца тонкое золотое обручальное кольцо и швыряет ей в лицо. Лу начинает плакать и плачет все сильнее, почти до истерики, стоя в разгромленной мастерской. Федора уже нет рядом с ней, он ушел, и Лу в отчаянии видит его удаляющуюся фигуру. Девушка чувствует, что теряет сознание и действительно падает в обморок, но не на пол, а почему-то летит в какую-то бездонную пропасть…

От удара о дно нескончаемого колодца Лу резко открывает глаза. Кругом темнотища, очень тихо, только что-то еле слышно тикает где-то недалеко. Лу прислушалась и осторожно пошевелила ногой, потом рукой. Сознание потихоньку прояснилось, и она с невероятным облегчением поняла, что проснулась в собственной постели у себя в комнате и все, что она пережила минуту назад, всего лишь кошмарный сон. Она пощупала лицо, оно оказалось мокрым.

– Фу-у, ну и приснится же!.. – окончательно придя в себя, вздохнула Лу. – Прямо ужастик какой-то, блин! Я, наверно, слишком впечатлительная…

А потом Федор пропал. То есть он не пропал совсем, конечно, но мобильник Лу не тренькал больше веселенькой мелодией, которую Лу специально поставила на его номер. Он упорно не звонил ей вот уже почти две недели. Боже мой, чего только не передумала она за это время! И что Федор обиделся на нее за что-то и что решил по какой-то причине порвать еле-еле зародившиеся отношения… А может, он попал в аварию? Может, с ним случилось нечто ужасное? Лу не находила себе места от неизвестности и отчаяния. Несколько раз ее рука сама тянулась к телефону, но каждый раз она отдергивала ее в последний момент. Нет, ни за что на свете она не станет звонить первой, никогда она этого не делала и теперь не будет. Но ведь она никогда и не влюблялась так безумно, как сейчас!

А если на самом деле что-то произошло? Лу начала внимательно смотреть телевизор, особенно информационные программы: «Новости», «Время» и «Чрезвычайное происшествие». Ведь там показывают все, что случилось, а уж о Федоре Фуфайкине сообщат в первую очередь. В этом Лу была уверена на сто процентов. Но дикторы ни разу не упоминали имя Двафэ в своих сводках. Теперь Лу регулярно покупала газеты и всякие журналы, которые освещают жизнь известных людей, но все было безрезультатно.

Девушка чувствовала, что начинает впадать в настоящую панику. Ей стало не до уроков, не до общения с Люсей, не до домашних дел. В голове осталась только одна мысль, вытеснившая все другие: «Почему он не звонит?»

– Луиза, что с тобой происходит, а? – тревожно поинтересовалась Наталья Романовна как-то за ужином.

– А что, мам? Все нормально… – безжизненным тоном проговорила Лу.

Перед ней стояла полная тарелка, к которой девушка так и не притронулась.

– Да как же нормально? – Мама кивнула на стол. – Ведь ты ничего не ешь уже сколько времени!

– Ну почему? Я ем… – вяло отбивалась Лу. – Я… я чай сегодня пила, с бутербродом.

– За целый день один чай? – воскликнула Наталья Романовна, начиная все больше беспокоиться. – Луиза, у тебя болит что-нибудь? Я же вижу, ты похудела, осунулась… Так ведь не бывает ни с того ни с сего!

– Да я не знаю, мам! Я себя хорошо чувствую, просто есть не хочется, нет аппетита. Понимаешь? – раздраженно сказала Лу. – Не может же человек постоянно быть голодным! Вот сегодня я на еду смотреть не могу, а завтра смету все, что есть в доме! Может быть…

Лу печально подумала о том, что смести все, что лежит в холодильнике, ей может захотеться лишь в единственном случае – если она услышит в мобильнике любимый голос, который скажет ей как ни в чем не бывало: «Привет, милая! Заработался я что-то, давненько тебя не видел, соскучился дико. Давай встретимся?» Ну или что-то в этом роде.

Лу вылезла из-за стола и подошла к большому овальному зеркалу, висевшему в прихожей. Да-а, видок еще тот! Под глазами синяки, будто у нее хроническое недосыпание, впрочем, так оно и есть, щеки впали, как у жертвы диетологов, даже румянец исчез, и кожа кажется тонкой и бледной.

– Ну, в общем, так, Луиза, – выглянула из комнаты мама, – я созвонилась с доктором Капустиным, это очень известный врач, профессор! В понедельник сходим к нему, пусть он тебя обследует. И не спорь, пожалуйста, – добавила мама твердо, хотя Лу и не думала спорить.

Она продолжала внимательно разглядывать свое отражение.

– А ты откуда его знаешь? – рассеянно поинтересовалась Лу, просто чтобы сказать что-нибудь.

– От меня его супруга не вылезает. Регулярно маски, массажи делает. Она старше мужа на пять лет, вот и следит за собой. Мы с ней довольно близко общаемся, – разоткровенничалась Наталья Романовна.

– Мам, может, не надо к этому… Морковкину, а? Я тебя уверяю: он ничего особенного не найдет! Я знаю даже, что он скажет: нагрузки в школе, выпускной класс, стрессы… Так это у всех. И никто трагедии не делает, – взмолилась Лу.

Она подумала, что вылечить ее может не профессор с овощной фамилией, а совсем другой доктор, самый лучший на свете, – Фуфайкин.

От Черепашки тоже не укрылись странные метаморфозы, произошедшие с подругой. Она несколько раз пыталась вызвать Лу на откровенность, но все было напрасно. Лу закрылась в своей раковине, как улитка, и достучаться до нее было невозможно.

Но давно известно, что рано или поздно все заканчивается – и плохое, и хорошее. Так уж устроен мир, и не нам его переиначивать. Да и стоит ли? Жизнь мудра и снисходительна к человеческим страданиям и, чтобы познать счастье, нужно немного помучиться. Справедливо? В общем, да.

Так случилось и с Лу. В один поистине прекрасный вечер ее «Моторола» ожила, наполнив квартиру энергичными звуками полифонической мелодии. Именно той, которую Лу поставила на самый важный для нее номер.

– Алло, – тихо и немного нараспев произнесла она.

– Привет, малышка, – услышала она голос, от которого по спине побежали мурашки. – Я тебя, случайно, не разбудил?

– Нет, – сказала Лу, но тут же решила немного приврать: – Просто я телевизор смотрела и не сразу услышала телефон. Я очень рада, что ты позвонил.

– Значит, ты занята… – скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией проговорил Федор, никак не отреагировав на последнюю фразу Лу. – Жаль, а я хотел тебя в одно местечко гламурненькое пригласить…

– Я свободна, – поспешно возразила Лу, испугавшись, что Федор может передумать.

Федор молчал. Ладонь Лу вспотела, и, чтобы не уронить трубку, она быстро переложила ее в другую руку.

– Федор! – испуганно выкрикнула Лу. – Алло, Федор, ты меня слышишь?

Но вместо долгожданного голоса Федора она услышала бесстрастный механический ответ: «Связь оборвалась». И все. Наступила тишина.

– Спокойно, он сейчас перезвонит. Обязательно, – рассудила она. – Может, он случайно нажал не на ту кнопку?

Лу судорожно сжимала в руке телефон и ждала, когда зазвучит знакомая мелодия. Так она простояла минуты три, но никто и не думал ей перезванивать.

«Нет, я не буду звонить ему, – уговаривала себя Лу, впрочем, все менее твердо. – Подожду, пока он сам…»

Но через пятнадцать минут, вопреки уговорам, ее рука сама нажала на клавишу с нарисованной на ней зеленой трубкой. У Лу не осталось больше сил демонстрировать Федору свою гордость и независимость.

– Алло! Федор! – завопила она, услышав его голос. – Связь прервалась…

– Ну да, я знаю, – ровным тоном перебил ее Двафэ.

Лу хотела спросить, почему он снова не набрал ее номер, но Федор ее опередил:

– Ты же сказала, что занята, а я по себе знаю, как раздражает, когда тебя отвлекают во время работы. Поэтому, милая, созвонимся в другой раз, хорошо?

– Но я же ответила, что свободна! – в отчаянии воскликнула Лу. – Телевизор – это же не занятие, а так, от нечего делать!

– Правда? Извини, я не расслышал, – удивился Федор. – Как глупо получилось… А я уже назначил деловую встречу. Так что, видно, сегодня не наш с тобой день. Согласна?

Федор помолчал. Лу тоже притихла, затаив дыхание.

«Ну пообещай, что мы встретимся завтра, послезавтра, хоть когда-нибудь, иначе я просто умру, я не могу больше!» – умоляла Лу про себя.

– Кстати, есть у меня одна мыслишка прикольная, думаю, тебе понравится… Да, так вот. Пока заинтригую тебя, хорошо? Сегодня что у нас, среда? Отлично, давай созвонимся, ну, скажем… ммм… в пятницу. Эй, милая, теперь ты исчезла куда-то…

Лу не произнесла ни слова, пока Федор излагал про «мыслишку».

– Нет-нет, все в порядке, – встрепенулась Лу, – я просто слушаю тебя.

Отключившись наконец от Федора, Лу долго сидела с мобильником в руках в счастливой растерянности. Какая она все-таки дура, кретинка просто! С чего она решила, что Двафэ ее бросил или с ним что-то приключилось? Ведь он звезда, а звезды вынуждены много, очень много работать, чтобы не гаснуть, а продолжать сиять как можно дольше. Наверняка не вылезал из своей новой мастерской на Рублевке, творил, готовился к парижской выставке.

Париж! Париж – это круто, это европейский уровень, это мировая известность! Лу в радостном возбуждении схватила пульт и стала нажимать кнопки каналов. А вдруг сейчас показывают Федора, берут интервью?

Внезапно она ощутила острый приступ голода.

– Мама! – заорала она и кинулась в кухню, где Наталья Романовна изобретала очередное сверхкалорийное блюдо для откармливания дочери. – Мам, я есть хочу! Дай хоть что-нибудь, а то умру!

Через пять минут, уплетая тушеные овощи под мясным соусом, Лу пробубнила с набитым ртом:

– Хорошо, что мы к этому Морковкину не успели попасть, правда, мам? Ты отмени все это, ладно? Я буду есть, обещаю… Видишь, какой у меня аппетит прорезался, просто волчий!

– Капустину, – вздохнула мама. – Хорошо, отменю. Может, и в самом деле школьные нагрузки сказываются…