Текст книги "Боря + Лена = Л…"
Автор книги: Вера и Марина Воробей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Сестры Воробей
Боря + Лена = Л…
1
«Февраль начался с аномальной оттепели», – сообщил вчера по телику бодрый синоптик в очках. И точно. На небе сияло солнце, припекало как в весенний денек. Сугробы недовольно осели под его лучами. А воробьи оживились, зачирикали на ветках, весну, видно, вспомнили, только рано, будут еще и морозы, и вьюги.
В школе, в метро, на улице, повсюду, и даже дома, обсуждали это аномальное явление. Однако Борьку Шустова вопрос погоды мало волновал. Его устраивало все – по принципу у природы нет плохой погоды. Его не устраивало другое. Вторую неделю подряд он провожал Лену Серову до булочной на углу, покорно и в общем-то не без удовольствия неся на плече ее рюкзак вместе со своим, а дальше девушка говорила ему: «Пока!» – и спокойно уходила.
Все в классе уверены, что его роман с Ленкой в самом разгаре, а он не только ни разу ее не поцеловал, но даже не смог никуда пригласить. Все у нее дела какие-то. Тоже мне, деловой перец выискался! И главное, был бы у нее бойфренд какой-нибудь, так ведь нет такого в наличии.
Скоротечный роман с Колькой Ежовым не в счет. Тот пометался, как лосось на нересте, а потом опять к берегу прибился, то есть к своей ненаглядной Юлечке, зануде, батанке и старосте. Колька, правда, считает, что она самая-самая. Борька не спорит. К чему на пустом месте базар разводить? Это, как говорится, дело вкуса: кому халва, кому пряники. Главное, что Колька ему не соперник. И хорошо, как-никак они все же приятели. А вот Максим Елкин – конкретная Борькина проблема. Два года кряду этот двухметровый гений, знающий все на свете, был влюблен в Лизку Кукушкину, и вдруг нате вам! На Ленку стал западать, будто других девчонок вокруг мало. Ну, Борька ему втолковал при случае, чтобы тот на чужую территорию не зарился. Разговор получился не очень цивильный, но Борька на это и не рассчитывал.
– Пошли, проблемку перетрем, – предложил он.
– Пошли, – согласился Макс.
– Ты это, от Ленки отвали, – прямо заявил Борька, едва они уединились под черной лестницей, где происходили все школьные разборки.
– С какой такой радости? – Отличник пальцем подтянул на переносице очки, вместо того чтобы от греха подальше снять их и убрать в карман. – У тебя что, эксклюзивные права на нее?
– Мое дело предупредить. Ты пойми, Макс, в жизни всякое случается, – мягко, почти по-дружески напомнил Борька и невинно поинтересовался, разминая костяшки пальцев: – Тебе, случайно, асфальтовой болезнью не приходилось болеть?
– Ты меня не доставай, Шустов, у меня на угрозы аллергия начинается, – с натянутой усмешкой заметил Максим, и Борька его едва не зауважал: в глазах за стеклами явный испуг, а хорохорится.
Собрался он Максу, конечно, врезать меж глаз, чтобы поучить, но тут Кахобер Иванович подоспел. Во второй раз, между прочим! У классного просто нюх на такие разборки. Чуть где инцидент возникает, он поблизости – усами своими шевелит, как тараканище в сказке Чуковского. А вообще-то Кахобер нормальный мужик. Несправедливости не терпит, предмет свой знает дай бог каждому историку, «бэшек» особенно не прижимает, дает проявиться индивидуальности. Вероятно, поэтому у них в классе две звездные знаменитости образовались: в Кукушкиной Лизе литературный талант проснулся, ее рассказы в молодежных журналах появились. И Туська Крылова в актрисы заделалась, в сериале по ящику чуть ли не каждый день показывают. Что-то типа «Простых истин». Борька не вникал, у него и без этого забот хватает. Дома реальное шоу, на которое не забьешь, и еще Ленка.
Он давно на нее глаз положил, вот только не знал, как к ней подступиться. Красивая, гордая, в классе подруг нет. Всегда одна. Оно и понятно, многие девчонки ей завидуют – она стильно одевается, и не в ширпотреб с рынка. Всем известно, что Ленка мастерица, шьет лучше любой портнихи-профи. Талант у нее такой – от Бога. Да и пришла она к ним в класс три года назад, когда все нормальные девчонки уже в дружбе определились и на парочки разбились. Лизка с Туськой дружат чуть ли не с пеленок, Маринка – с Юлькой, к тому же и породнились, поженив папу Юли и маму Марины, Анька с Иркой, последняя в художницы метит. В общем, у каждого своя туса сформировалась, проникнуть в нее так же сложно, как в хранилище золотого фонда страны.
– Борь, – сказала Ленка, которой, видимо, надоело молчать, – а зачем вы это общество женоненавистников организовали?
– По дури, – усмехнулся он, вспоминая, как пятеро балбесов (и он в том числе) решили мстить слабой половине человечества за нанесенные им обиды. – Да в наших действиях ничего ужасного не было, – тут же поспешил оправдаться он, чтобы не упасть в глазах девчонки, – за исключением Иркиного спортивного костюма. Это случайно получилось, а так мы мелким хулиганством ограничились. Помнишь, в классе тараканы разбежались?
– Кто не помнит этот кошмар! Я тогда визжала, как резаная.
– Мы с Колькой постарались, – признался Борька. – Было такое, что Юрка заведенный будильник к Маринке в сумку подбросил. Я глобус по шву распилил пополам, засунул в него вибрирующе-хохочущее привидение, потом глобус аккуратно заклеил, а когда география началась, хлопнул в ладоши.
– Переполоху было, когда этот «хохотунчик» из глобуса смеяться начал! – вспомнила Ленка.
Она отошла от Борьки, пытаясь обойти кашу из перемешанного снега, воды и грязи, но он быстро сократил расстояние между ними и, чтобы оказаться еще ближе, взял и перекинул рюкзаки с одного плеча на другое. «Хватит топтаться на месте, пора переходить к активным действиям, выковыривать Ленку из ее черепашьего панциря, – напомнил он себе. – А то опять дойдет до угла – и привет». Борька попытался обнять Ленку, вроде как просто по-дружески положил ей руку на плечо, но она слегка повела своим хрупким плечиком, и его рука соскользнула с ее капронового пальто невесомой пушинкой. Ладно, еще не вечер.
– А правда, что вы Кошке однажды насолили? – снова спросила Лена, будто и не было с его стороны попытки слегка продвинуть их отношения.
– Было дело под Полтавой! – невозмутимо отозвался Борька. – Хочешь, расскажу?
– Конечно. – Она улыбнулась, посмотрела на него, и ее голубые глаза прямо в сердце Борьке проникли.
Нет, он определенно ей нравится. Когда ничего к парню не испытываешь, так смотреть не будешь, подумал Борька, и его настроение заметно улучшилось.
– Фишка «Алло, Петя!» называется, – начал Борька и сбавил шаг, чтобы подольше идти. Ленке поневоле пришлось сделать то же самое. – Набираешь телефонный номер и говоришь чужим голосом: «Алло, это Петя?» Поскольку Пети никакого на другом конце провода нет, там естественно отвечают: «Вы ошиблись». Ты вежливо извиняешься и кладешь трубку. Далее с интервалом минут в пятнадцать начинаешь доставать звонками и требовать Петю. Лучше, если в этом розыгрыше несколько человек поучаствуют, чтобы голоса были разные. Спектакль может длиться долго, все зависит от выдержки его участников. Кошка где-то на шестом звонке сломалась, послала нас далеко и надолго. А мы выждали некоторое время, а потом я позвонил и невинно так сказал: «Это Петя беспокоит. Извините, мне не звонили?» Тут Кошка уже конкретно взорвалась! Обозвала нас телефонными хулиганами и фуфлометами.
Лена рассмеялась. Смех у нее был особенный – как у колокольчика перезвон. Только вот жаль, смеялась она редко.
– Что, так прямо и сказала: фуфлометы?
– Точно не могу поручиться, но что-то в этом духе.
– А ведь глупости все это! – сказала Ленка уже серьезно.
– И я о том же.
– А вдруг у нее определитель номера стоял?
– Не-а. Я из матери информацию вытянул. Сама знаешь, она часто с Кошкой общается.
– Влетело тебе, наверное, когда ваше ОБЖ раскрыли?
– Отец конкретно наехал, но только не из-за ОБЖ этого. Меня в тот момент едва из школы за успеваемость не выперли, точнее, за неуспеваемость. – Порыв ветра разметал длинные волосы Борьки, он отбросил челку, упавшую на глаза.
В последнее время он стал уделять больше внимания своей внешности. Голову каждый день мыл, душ по утрам принимал прохладный для укрепления тела и духа, туалетной водой отца пользоваться стал, ну и шмотки в порядок привел, чтобы Ленке соответствовать. Куртка на нем была канадская дутая, джинсы черные и длинный пестрый шарф для понта вокруг шеи замотан.
– А как он на тебя наехал? – осторожно спросила Ленка, вспорхнув длинными подкрашенными ресницами.
Борька покосился на нее с высоты своего роста.
– Кредит прикрыл. Выбрал самый действенный метод. Лучше бы выпорол, – полушутя-полусерьезно признался он и неожиданно спросил: – Лен, а ты чего никогда о своих родителях не говоришь?
Она пожала плечами.
– Тебе же известно, что нас с Катькой бабушка растит. А родители… – Она запнулась всего лишь на мгновение. – Они умерли.
– Что, прям вместе? В аварию попали? – ляпнул Борька и обругал себя скотиной безмозглой.
Что поделаешь, не отличался он особой щепетильностью, частенько задавал бестактные вопросы, ставя собеседника в тупик. Но делал он это неумышленно, скорее от недостатка воспитания, чем в стремлении обидеть человека. Частенько и сам из-за этого страдал, попадая в неловкое положение. Вот как сейчас сказал, не подумав, и только потом сообразил, что с языка сорвалось.
– Ты это, Лен, если не хочешь, не говори, и вообще…
– Ну почему же, – отозвалась она ровным бесцветным голосом. – Папа погиб, когда мне семь лет исполнилось. Катьке два годика тогда было. Его машина сбила. А мама… – Лена едва слышно вздохнула, и только лишь потому, что Борька наблюдал за ней, он это заметил. – Мамы не стало пять лет назад.
«Значит, через три года после смерти отца», – прикинул он в уме.
– У тебя все же сестра есть. А я вот один «любимый», иногда дома словом не с кем перекинуться, – сказал он, сам не понимая, может ли эта фраза успокоить Ленку.
– Да. Я сестру люблю, – согласилась она, повеселев, и его тоже отпустило.
– А чего вы с ней в разных школах учитесь?
– Бабушке так удобнее. У нас ведь во дворе школа есть. Не такая, конечно, хорошая, как наша, но зато рядом. А Катька, она непоседливая, за ней глаз да глаз нужен.
– Зато тебя из дома не вытянешь, – сказал Борька с оттенком досады и тут же, чтобы Ленка не успела опомниться, предложил: – Давай сегодня в «Кашалот» сходим посидим. Пятница все же.
– Извини, не получится. – Она старательно отводила взгляд, и Борьку это здорово задело.
– У тебя уж вторую неделю не получается, – напомнил он. – Чем ты так занята, может, откроешь секрет фирмы? – В его голосе зазвучала обида и что-то вроде иронии.
Он ждал ответа, но Лена, похоже, не собиралась ему отвечать. Она протянула руку за рюкзаком.
– Мы пришли.
Точно. Они стояли возле ненавистной булочной. Пункт прибытия. Борька неохотно снял лямку с плеча и отдал ей потрепанный кожаный рюкзак.
– Почему я не могу тебя до подъезда проводить? – недовольно проворчал он. – У вас что там, злая собака живет?
– У меня окна на эту сторону выходят, – честно призналась Лена. – Не хочу, чтобы бабушка увидела. Она у меня строгая. А ты если не хочешь, можешь больше меня не провожать, я не обижусь. Ну, пока! В школе увидимся.
Лена зашагала вперед, не оглядываясь.
«Как бы не так!» – подумал Борька, разворачиваясь в обратную сторону. Он не собирался сдаваться. Ленка его здорово зацепила, может быть, он даже в нее влюбился – он пока еще не очень разобрался в своих чувствах. И это в принципе совсем неплохо, что на его пути возникли трудности. Во-первых, настоящий мужчина должен уметь их преодолевать, а во-вторых, то, что легко достигается, никогда не ценится. Так говорил его отец. Борька редко с ним соглашался, но это был как раз тот случай, когда он разделял его мнение. И он чувствовал, что нравится ей, как может нравиться парень девчонке, вот только не мог понять, что же ее сдерживает?
2
Едва Лена вошла в квартиру, как услышала:
– Семеновна, давай споем мою любимую! – и, не дожидаясь согласия, ба запела сильным красивым голосом, недаром она на Волге родилась, там все голосистые.
Ромашки спрятались, поникли лютики…
«Так, ясень пень! Раз до «ромашек» добрались, значит, на кухне широкое застолье», – вздохнула Лена и принялась расшнуровывать потрепанные ботинки на толстой подошве. Но что поделаешь, других пока не имеется, и в обозримом будущем не предвидится. У нее нога почти перестала расти, так что она еще вполне может и в этих в школу походить, а вот у Катюхи с осени лапа вымахала аж на размер, так, глядишь, скоро и ее тридцать седьмой догонит. Тогда все! Полный трындец! Не только разденет, но и разует. А с другой стороны – две пары обуви вместо одной. Меняйся – не хочу! Правда, у Лены есть еще стильные «семисезонные» полусапожки темно-вишневого цвета, вот только их она бережет, редко обувает. И тем более не в такую хлябь, что сейчас на улице.
К тому моменту, когда Лена нашла в коридоре свои тапочки с замятыми пятками, бабушка уже выводила припев по второму разу, а соседка с первого этажа, Семеновна, которая была на десять лет старше бабушки, подпевала ей тоненьким высоким голосом:
Зачем вы, девушки, богатых любите,
Одни страдания от той любви…
Лена отлично знала, что здесь поется не «о богатых», а «о красивых», но бабушка пела эту песню на свой манер. Не зря же она, вздыхая, учила Ленку: «Придет время, девонька, руби сук по себе! Родная бабка плохого не посоветует! Вот мы с твоим дедом Иваном тридцать годков душа в душу прожили, потому что ровня были».
Скорее всего, под воздействием бабушкиных нравоучений Лена и начала встречаться с лопоухим Колькой Ежовым. Он не был ни красивым, ни богатым. Достаток в семье ниже среднего, как принято говорить – не на пороге бедности, но у ее границ. Только в семействе Серовых источник дохода бабушкина пенсия, ее зарплата уборщицы, скромное пособие за умерших родителей да Ленкины приработки шитьем. Шьет она качественно, заказов много, только успевай поворачиваться. А у Кольки Ежова – зарплата мамы со средним образованием да алименты отца, который его бросил. Так что тоже не расшикуешься.
И все же ничего у них с Колькой не получилось, несмотря на социальное равенство. Встретились раз шесть. Как-то он ее в гости к Юрке Метелкину пригласил. Закончился этот вечер неожиданно. Колька выпил лишнего и признался ей в любви, а потом целоваться полез. А какой девчонке в пятнадцать лет не хочется услышать эти слова и попробовать поцеловаться по-настоящему? Вот Ленка вопреки здравому смыслу и решила, что у них может роман завязаться. А ведь отлично знала, что ничего путного из этого не выйдет. Колька был всерьез и надолго влюблен в одноклассницу Юльку. Да в общем-то он Ленке и не так чтобы нравился. Сказал: «Брось меня!» – она и бросила, и ни капли не расстроилась, напротив, порадовалась даже, когда они с Юлькой помирились.
А вот Борька Шустов… Он парень заводной, любит пошкодить, повыпендриваться на публику. Ну так что ж? Все мы не без греха. Зато есть в нем что-то такое, что выделяет его из общей массы. Живет в нем постоянная готовность совершить поступок, причем неважно какой – хороший или плохой. Это зависело от многих причин – в первую очередь, как говорил сам Борька, «оттого, куда поведет». Сейчас его, к примеру, на хорошее повело – в учебу ударился. Двойки почти исчезли, учителя не нарадуются. И вот теперь этот Борька ходит за ней по пятам, приглашает ее то в кино, то в кафе, а она в тяжких раздумьях пребывает – нравится-то он ей, конечно, нравится, но все ж не одного они поля ягодки.
Девчонки, которым удалось побывать у него в гостях, рассказывали, что кругом такие навороты, что им и не снилось: обстановка и аппаратура вся импортная, в окнах стеклопакеты, полы с подогревом, свет регулируется от умеренного до сильного. Папик у Борьки крутой, строительной фирмой владеет. Ленкина бабушка у него уборщицей трудится за сто долларов в месяц. Работа пыльная, но не более двух-трех часов в день занимает. Когда генеральная уборка – Ленка и Катька помогают. Борька об этом ничего не знает. Да и незачем ему об этом знать. Она шваброй на каникулах махала у его папика в офисе, плитку кафельную протирала, унитазы драила, а Борька с отцом на Канарах отдыхал. Приехал загорелый, кожа чистая. Куда только прыщики подевались? И мама у него вся из себя ухоженная – макияж, солярий, фитнес-центр и т.д. и т.п. Не работает, разумеется. Ленка ее много раз в школе видела. Ее Кошка часто вызывает.
Завуч у них жандарм в юбке. Чуть что, замечание в дневник: «Прошу родителей явиться в школу». В прошлом году у Ленки книгу отняла, так и не отдала. Сказала: «Пусть родители за ней придут, – потом вспомнила и поправилась: – Бабушка». Как же! Разбежалась – догоняйте! Она не дурочка, чтобы отправить бабушку за книжкой «Сто вопросов и ответов про ЭТО». Ленке ее Наташка дала почитать, подружка из соседнего подъезда, пришлось потом ехать на Арбат и покупать такую же. Подруге без этого пособия не обойтись. Она всегда влюблена. Так устроена. Сейчас она встречается с Эдиком из одиннадцатого класса. А вот Ленка, наоборот, еще ни разу серьезно не влюблялась. А честно признаться – хочется быть как все.
У них в классе многие стрелой Амура поражены. Лиза Кукушкина в одного из близнецов влюблена, парень в другой школе учится. Ее подружка Туся – в Толика Сюсюку. Теперь он, конечно, никакой не Сюсюка, а нормальный парень, к тому же талантливый баскетболист. У Маринки роман со студентом из иняза, говорят, он был слепой, а потом прозрел. Чего только в жизни не случается?.. Максим вон Елкин на нее поглядывать стал. А все вокруг думали, что он влюблен в Кукушкину навечно. Только Макс ей ни капли не нравится, и потом он отличник. О чем она с ним разговаривать будет? О компьютерах, что ли?
Лена провела рукой по растрепавшимся волнистым волосам и мельком взглянула на свое отражение. Ну миловидная, ну блондинка с длинными волосами, ну глаза голубые… Подумаешь! Все это она уже не раз видела. А с Борькой все как-нибудь само решится. Надоест ему ее тяжелый рюкзак таскать, он и отстанет.
– Ба, я пришла! – крикнула Лена громко.
Песня оборвалась, на кухне завозились, уничтожая следы застолья. А вскоре и ба появилась в дверях. Высокая, дородная, с добродушным круглым лицом и раскрасневшимися щеками.
– Когда это ты вошла? – Ба деловито вытерла руки о передник. – Что же это я не слыхала, чтобы ключ ворочался?
– Так вы же о любви пели, – сказала Лена, пошла в ванную мыть руки и услышала:
– Пойду я, Ксения Матвеевна, ты меня не провожай, сама дорогу найду. Ты лучше девчонкам еду разогрей, небось щас и Катька с экскурсии вернется.
Семеновна, вернее сказать, Мария Семеновна Романова, пошла к выходу, но остановилась у открытой двери ванной и, молча понаблюдав, как Ленка намыливает руки, произнесла:
– Ты, Ленка, на бабку не обижайся. Сама знаешь, какая у нее жисть тяжелая.
Ленка обернулась. Худенькая Семеновна смотрела на Ленку пронзительными и мудрыми глазами.
– Я и не обижаюсь, с чего вы взяли, Мария Семеновна?
– Вот и не обижайся, – снова повторила она, уже без укора. – А то, что мы сегодня по рюмочке-другой выпили, так нам сам Бог велел. Во-первых, пенсия сегодня. А во-вторых, день такой – грех не выпить. – Она мельком обернулась назад и голос понизила, чтобы бабушка не услышала. – Мать вашу пропащую помянули.
«Пропащую» сказала, не «пропавшую». Ну что это, если не оговорка по Фрейду, о котором Семеновна, наверное, и не слышала никогда? Соседка ушла, а Лену захлестнули воспоминания, которые она хранила глубоко в себе. Она словно вернулась на пять лет назад в тот февральский вечер, когда мать собралась в магазин.
«Нужно здоровье поправить!» – сказала она, набрасывая черное пальто, и Катька, глупая, которой было пять лет от роду, повторила за ней: «Нужно здоровье поправить!» А Ленка едва не заплакала. Она хорошо понимала, что означают эти слова. Мать после смерти отца стала спиваться. За три года непутевой жизни и красоту свою растеряла, и саму жизнь. «Не родись красивой, а родись счастливой», – приговаривала мать всякий раз, поправляя здоровье. А когда она напивалась, то плакала и говорила, что не для счастья родилась, и их жалела – сиротами называла.
В тот февральский вечер она домой так и не вернулась. Катька спала, а Ленка сидела и тревожно вглядывалась в темноту за окном. Она очень хорошо помнит, как тогда на улице мело и вьюжило. На следующий день кто-то из соседей сказал, что видел, будто из магазина мать уходила под ручку с каким-то мужчиной нетрезвой наружности. Так это или нет, теперь никто не узнает. Только мать после этого пропала, да так, что милиция не смогла разыскать. Сердобольная Семеновна отбила на свои кровные пенсионные телеграмму, приехала бабушка из Волгограда, и они стали жить втроем. Первое время Лена все ждала, что вот откроется дверь и мама войдет в квартиру, потом ждать перестала, а спустя два года поверила, что матери больше нет в живых.
Заслышав шум на кухне, Лена утерла слезы тыльной стороной ладони. Торопливо сполоснула лицо холодной водой. Плакать нельзя. Нельзя, чтобы увидела бабушка, расстроится еще больше, а у нее и так давление высокое. Надо же, как все сложилось сегодня, и Борька ее о родителях вдруг спросил. Она же его не обманула, просто не сказала всей правды. Да и как об этом рассказывать. Стыдно. Когда это случилось с мамой, на Лену столько слухов и сплетен обрушилось, что она долго мучилась вопросом: «Почему люди бывают так жестоки?» Она и в школу другую перевелась, чтобы избежать разговоров в старой.
«Хватит об этом думать, – приказала себе Лена, – поесть быстренько – и за машинку». Ей нужно было дошить к воскресенью платье из крепа соседке по этажу. Та собиралась отмечать свой день рождения в ресторане «Прага». У нее праздник, у Лены – деньги за работу. Бабушкиной пенсии надолго не хватит, все же их трое, а цены на продукты все время вверх ползут, и еще нужно квартиру трехкомнатную оплатить, и телефон – как-никак начало месяца. Да и обновкой хотелось себя порадовать ко Дню святого Валентина. Нужны были туфли. Обувь Лена пока не научилась шить. Она присмотрела одни бежевые лодочки на тонких скошенных каблучках за шестьсот тридцать рублей на распродаже. Из кожи молодой клеенки, конечно, но вполне приличные. Только бы их никто до нее не купил.
– Садись за стол, – сказала ба, едва Лена вошла в кухню, и потерла ладонью желудок.
Ба казалось, что она сделала это незаметно, но внучка увидела и нахмурилась:
– Ба, у тебя опять болит?
– Селедочку жирную съела, вот и заныло немножко. Пройдет, – суетилась она у плиты.
– Сколько раз просила, сходи к врачу. – Лена усадила ба на стул и сама налила себе щей. Щи на куриных потрошках получились наваристые, в звездочках. – Ты же не маленькая, чтобы тебя за руку вести, – ворчала Лена, уплетая за обе щеки.
Прогулка по воздуху нагуляла аппетит. На плите еще стояла кастрюлька с картошкой-пюре, а на столе та самая селедочка.
– Схожу, схожу как-нибудь, – рассеянно пообещала ба в сотый раз.
Лена в сотый раз поверила. Знакомая картина, не правда ли? Вместо того чтобы настоять и, если нужно, за руку отвести, мы всегда выбираем путь наименьшего сопротивления.
