Текст книги "Цепь Рубикона. Круг первый. Книга вторая"

Автор книги: Вера Хинер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Вера Хинер
Цепь Рубикона. Круг первый. Книга вторая

Юн (Силур)

– Сынок, ты просыпаешься?

Утренняя звезда ярким светом била в глаза, вызывая непереносимую резь. Но было так хорошо, вставать совсем не хотелось. От подушки сладко пахло скошенными цветами, голос мамы раздавался где-то вдали, и Юна снова уносило в мечты.

Этот сон настойчиво ему снился, и после необычных ощущений мальчик всегда просыпался задумчивым. Увидеть сказку и вернуться в обыденность, это всегда больно и безнадежно. Во сне он мог управлять всем, чем пожелает, любой предмет или сущность могли подчиняться легкому движению мысли. Это было так захватывающе, но вместе с тем, странно. И Юн знал, что стоит проснуться, как тяга к таким возможностям будет накрывать его бессильной болью. Иногда другая личность хотела поменяться с ним местами. И тогда Юн в страхе просыпался.

Нет. Пусть это и сон, пусть там существуют сказочные возможности, но он здесь, и совсем не хочет уходить из этой жизни. Конечно, жалкое и серое времяпровождение не могло его вдохновить на быстрый подъем, но иного выбора не было.

– Юн, вставай!

Кто-то затормошил его за плечи.

– Ну дай еще немного поспать…

– Рыбаки уже ушли, я каждый раз сгораю от стыда, когда Симон спрашивает про тебя. Ты же теперь мой кормилец, когда отца не стало…

Реальность прорывалась все больше, и он почти физически чувствовал, что опускается на землю. Юн открыл глаза и смотрел, не отрываясь в потолок. Да, он теперь кормилец. Отца не стало, сердечный приступ. В их семье так часто бывает.

Говорят, что дедушка тоже рано умер и бабушка сама поднимала маленького сына. А теперь не стало и отца, и он единственная опора для матери. Но какая он опора… Юн не хотел быть рыбаком, не мог заставить себя ловить рыбу, потрошить ее и потом есть. Тошнота подкатывала, он делал необходимую работу через силу. Другие рыбаки поднимали его на смех, дразнили неженкой и прочими обидными прозвищами. Поэтому, единственное, что ему оставалось, это прятаться дома и избегать очередного похода в море. Однако долго так не могло продолжаться.

Юн никому не хотел говорить, почему ловля рыбы вызывает у него отторжение, его могли просто поднять на смех. Юн чувствовал ее. Мальчик уже давно понял, что внутреннее чутье у него развито сильнее, чем у обычных людей. И если местные рыбаки радовались большому улову, то он в ступоре смотрел на полные ужаса глаза пойманной рыбы и физически ощущал ее боль и отчаяние. От одного воспоминания о рыбалке юношу передернуло.

Юн сел на кровать и грустно посмотрел на мать.

– Совсем я никакущий, да?

– Что ты, все впереди, еще научишься всему, привыкнешь.

Он покачал головой:

– Нет, мама, не привыкну. Я долго пробовал, правда, пытался стать рыбаком, как все наши соседи. Но я не могу. Прости меня.

Мать изменилась в лице и опустилась на кровать. Она смотрела на него и не находила подходящих слов. Мысли путались, перспективы делались еще более туманными. Она давно знала, что такой разговор скоро состоится.

Исказившееся лицо матери пугало, Юн быстро заговорил:

– Мамочка, я что-нибудь придумаю. Снова попробую, попытаюсь…

Женщина жестом остановила бессмысленную речь:

– Мы скоро уедем. У бабушки остался дом в городе. Скорее всего, он старый и заброшенный. Но это даст тебе новые возможности.

Юн внимательно слушал и уже заранее был со всем согласен. Что угодно, куда угодно, только не оставаться здесь. Мама давно говорила о том доме, значит, время пришло. Но его беспокоило кое-что:

– Мама, а как же твоя школа? Как ты бросишь учеников?

– Не беспокойся, я здесь не единственная учительница.

Придумывание выхода из ситуации заняло у них еще несколько дней. Мать еще попыталась вернуться к прежней работе, но беспокойство за будущее сына не давало ей покоя. Он практически не выходил из дома последнее время, избегая насмешек.

Все жители их маленькой деревни ловили рыбу. Этим занимались отцы, деды, прадеды. Другой судьбы тут никто не мог для себя вообразить. Конечно, существовала Марана с ее университетами и технологиями, но она была только для избранных. Для тех, кто по праву рождения или собственной воли смог перебраться туда. Остальные жили в замкнутых мирах, подчиняющихся местечковым правилам.

На центральной планете все по-другому. Там огромные города, летающие корабли. Но здесь ничего этого нет, поэтому чудеса кажутся призрачными и нереальными. На Вальдорне, маленькой планете, большую часть занимала Мариника – огромное побережье вдоль длинной реки и моря. Но их деревне повезло.

Совсем недалеко располагался Зом, большая городская территория, которой владела хорошая аристократическая семья Кникена. У него было много дочерей и слуг. Дальше раскинулась территория другого аристократа – Хидер, которым владел Син. Но про Хидер мать Юна даже не думала. Син держался особняком и попасть к нему было очень трудно. Юн не строил иллюзий о службе у этих аристократов, он не умел и не любил драться, да и был пока слишком молод. Да, странный у нее сын, ни в отца, ни в мать.

Женщина грустно посмотрела на мальчика. Он совсем вытянулся, скоро станет юношей и начнет задумываться о самостоятельности. Внешне он больше походил на ее умершего мужа – смуглый, худенький и черноволосый. Кудри часто мешали ему и Юн нетерпеливо отбрасывал прядь с лица. А его наивные, темные глаза… Мать терялась, ощущала все большее беспокойство, смотря в них. Ни она, ни ее муж не отличались чувствительностью или задумчивостью. Они привыкли к суровым будням и тяжелой работе, без всяких душевных метаний. Почему небо послало ей такого странного мальчика? И, чем больше она понимала его странность, тем больше хотела помочь. На пределе возможностей, понимая, что больше никому он здесь не нужен.

Она пыталась приспособить сына к реальности, он тоже старался, но ничего не выходило. Мальчика часто избивали сверстники или давали подзатыльники взрослые. И чем старше он становился, тем больше отдалялся ото всех. Юн очень любил слушать сказки, особенно легенду про древнего героя, которую он зачитал до дыр. Женщина понимала, что, если бы он родился в семье аристократов, они бы нашли ему применение. Но в их мире царили иные законы. Единственным выходом был переезд.

Но, в конце концов, надо уезжать туда, где заброшенное, но свое жилье. А, в будущем, он может устроиться на простую службу «принеси-подай». Для этого не нужно ни большого ума, ни впечатляющей силы. Такие работники постоянно требовались в Зоме. Так он хотя-бы не умрет с голоду, когда ее не станет.

Вечером мать приготовила бедный ужин, состоящий из жареных плодов акины и завела осторожный разговор:

– Юн, я приняла решение.

Мальчик ждал этих слов, он медленно отодвинул тарелку с едой в сторону и облокотился на руки.

– Ты хочешь уехать в Зом?

– Да. Мы переедем, и я попытаюсь найти для себя место у господина Кникена.

Юн удивленно посмотрел на нее, словно видя в первый раз.

– Мама, послушай, у нас может не получиться. Там тебя никто не знает. Имеем ли мы право бросать нажитое?

Женщина мягко погладила сына по волосам:

– Я все равно попробую, иначе не могу. Завтра же и отправимся, чтобы не бередить душу… Сегодня соберу некоторые вещи в котомку. Я не вижу для тебя будущего в нашей деревне, честно говоря, пока не знаю, куда тебя направить. Может быть, на новом месте ситуация прояснится. Пусть все получится, я всем сердцем этого желаю.

Юн улыбнулся. Женщина увидела, сколько света и надежды было в его глазах. Хотелось верить, что он найдет себя, а она не позволит ее мальчику затеряться в глуши.

– Мама, ты еще будешь мной гордиться. Конечно, я не стану командовать войсками или не буду великим ученым. Но я смогу построить новый дом и создать хорошую семью. Чего мне еще желать?

– Я всегда буду ждать сына, всегда… Пусть сейчас мой мальчик вырвался из нашего круга, но может наступить момент, когда он снова вернется. Самое главное, что он где-то жив… Нет ничего невыносимее, чем сознавать, что человек, который вчера был рядом с тобой, дышал и разговаривал, сегодня исчез и его не существует. Ты видел все этапы его жизни, вы через многое прошли, смеялись и плакали, а страшное исчезновение перечеркивает все. Единственное желание, это только, чтобы горел огонек его жизни и никогда не гас… Иначе ты оказываешься за непроницаемой стеной, которая хуже любой тюрьмы…

Мать Силура склонила голову и беззвучно заплакала.

– Он жив, самое главное – он жив, и мы его видели…

Муж провел рукой по ее волосам, пытаясь успокоить, как маленького ребенка. Кто бы так поддержал его самого?

– Да, сигнал души не погас, от этого есть чувство тепла и надежда на встречу. Пусть не сейчас, но когда-нибудь, я тоже смогу его увидеть и обнять. Не убивайся, прошу тебя…

Женщина подняла глаза к небу, словно видела где-то вдали свет паланэ. Но не было никого в умиротворяюще красивом городе. Она вздохнула:

– Меня пугает попадание в круг воплощений, к которому он просто не мог принадлежать. Как такое возможно, скажи?

Отец Силура покачал головой:

– Я не знаю. Случилась какая-то аномалия, или он что-то сделал… Возможно, это наказание.

– Нет, Силур не мог поступить глупо! Его инструктировали, учили, что отдавать часть души простым воплощенным жителям очень опасно. Можно приглядывать за ними, оказывать отстраненную помощь… Но нельзя отдавать частичку бездумно, нужно относиться спокойнее к происходящему. В этом ключ ко всему, – в голосе сквозила безнадежность.

– Если Силур поступил так, то он совершил величайшую глупость. Круг воплощений так просто его не выпустит. Но, как ни больно мне ощущать его потерю, я знаю, что это не просто так. Значит, у него был свой путь и нужны были глобальные изменения для нашего сына. Мы не можем знать все.

Женщина вытерла слезы, которые тут же проступили вновь.

– Я понимаю, для таких перемен нужно время, череда потерь и поражений… Только это изменит его в нужном русле. Но я не могу смириться… Послушай. Можно ли оказать Силуру помощь? Он сейчас простой смертный, но существует поддержка!

– Ты хочешь обратиться к Хранителям Времени?

– Да, это единственная надежда… К паланэ я воззвать больше не смогу, уже достаточно злоупотребила их вниманием.

Хранители Времени занимали огромную спиральную башню, заполненную множеством иллюзорных комнат и уголков. Башня светилась в любое время суток, давая понять, что Хранители Времени никогда не спят. Они бодрствуют и знают все, что будет впереди и происходит сейчас. Только говорить о будущем они не имеют права. Главный трирест, расположенный на самой вершине, переливался радужным сиянием.

Родителей Силура ждали, этим лишний раз Хранители подтвердили свои возможности. Медленно ступая вверх по прозрачной лестнице, мать и отец не чувствовали усталости. Все мысли были поглощены слепой надеждой.

– Если ты устала, давай поднимемся побыстрее, сразу, – предложил мужчина своей измученной спутнице.

– Нет, я должна пройти этот путь сама.

Ступень за ступенью. Наконец, они оказались на самой вершине, где был расположен зал приемов Хранителей Времени.

– Я вас ждал…

Навстречу родителям Силура вышел самый уважаемый из Хранителей. Это был высокий старик в длинной светлой одежде. Его голубые глаза излучали понимание и доброту.

– Я знаю, что паланэ показали вам сына в новом воплощении, – сразу начал разговор старец.

– Поэтому мы и пришли сюда, в храм открытых знаний. С тех пор, как узнали о вступлении в круг воплощений, нам больше нет покоя. Мысли все время ведут к нему. Как он? Что с ним? Возможно, нужна какая-то помощь.

Хранитель покачал головой:

– Вы должны успокоиться и принять это. Теперь вы разделены и не имеете права вмешиваться в другую реальность. Тем более, что ваш сын не одинок в своем первом воплощении.

Родители переглянулись:

– Не одинок? Вы хотите сказать, что у него есть семья?

Хранитель отмахнулся:

– Я не о том сейчас говорю… У Силура есть мощная защита, помощь от одного из существ вечного мира.

– Какое существо? Скажите, мы ничего не понимаем. Он не мог быть связан со смертными, согласно инструкции, такое личное вмешательство не рекомендуется. Неужели в этом все дело?

Хранитель улыбнулся и примирительно помахал рукой.

– Не имею права раскрыть детали, но эту помощь он заслужил… Я могу даже сказать, что он ее обменял на свое существование в Великом Алласе, сам того не понимая.

Мать Силура жадно слушала каждое слово:

– Нас беспокоила только защита сына, не случится ли с ним чего-нибудь? Это существо поможет ему?

– Все будет зависеть от того, как он распорядится выделенной силой. Если его положительные черты перевесят, то он сможет сделать хороший рывок вперед и помочь другим людям. Но, если сильнее окажутся дурные черты…

– У Силура никогда не было плохих черт. Он был идеальным ребенком, – резко ответила женщина.

– В этом вся опасность. Нельзя жить с позиции идеала, нужно оставлять себе шанс на ошибку. Тем более теперь, когда он вошел в Круг воплощений. Законы Равновесия, они распространяются и на личность.

Родители с ожиданием смотрели на Хранителя.

– Как вы думаете, есть ли какая-то надежда, что Силур вернется в Аллас? Это возможно?

Но ответ заставил только опустить голову.

– Нет, это практически невозможно. Если он столкнулся с подобным выходом из серьезной и размеренной жизни, значит, он призван найти новый путь. И вы не должны сожалеть о нем, тосковать или пытаться притянуть к себе. Несмотря на разрыв со своим основным воплощением, он очень живо чувствует ваши эмоции. Но они передаются ему как внезапно нахлынувшая тоска по неизвестному или депрессивное состояние. Вы желаете этого собственному сыну? Я думаю, что нет.

После беседы с Хранителем, родители Силура выходили из башни в растерянности, избегая обсуждать, что услышали. Только оказавшись на свежем воздухе, в сиянии их большого мира, они осознали, наконец, что произошло.

– Похоже, мы его потеряли… Навсегда.

Мир развивался дальше, алласцы направлялись по своим делам, нагруженные планами и великими целями. Но они были одни, без возможности грустить и тосковать. Даже такая роскошь, как воспоминания, была фактически под запретом, ибо порождала неимоверную щемящую тоску.

А дома их ждал Маян. Он прятал глаза.

– Я вырвался с учебы, как только смог. Мне рассказали о случившемся в Храме паланэ.

– Ты дружил с Силуром, должно быть, тебе тоже грустно. Но не нужно давать волю эмоциям.

Стыд и сожаление. Дружил ли он вообще когда-то с их сыном или делал вид, что был искренен?

– Вы не успели заметить, в каком секторе находился Силур?

– Нет, лишь поняли, что он сейчас на одном из тюремных астероидов. Но их так много даже в нашей части вселенной, а он мог попасть в любую ее часть.

– Он выглядел по-другому?

– Маян, оставь надежду найти его, Силур сейчас очень изменился. Больше нет того золотого мальчика, которого мы так любили. У него совсем другая внешность – черные волосы, смуглая кожа. Он принадлежит к другому народу и ничего не помнит. Мы даже не можем узнать его имя, это запрещено.

Маян покидал дом родителей Силура со смешанными чувствами. С одной стороны, он очень хотел найти друга, вернуть в их отношения ту искренность и доверие, которые были потеряны. А потеряли они их по его вине.

С другой стороны, Маян понимал, что поиск невозможен и нужно сосредоточиться на вещах гораздо более важных для него сейчас. Но надежда его не покидала, только теперь он остался совсем один, и призрачный проигрыш более удачливому товарищу стал глупым недоразумением.

Реальность оказалось жестокой. Жизнь разделилась на две части, и он уже никогда не сможет их соединить.

– Мы должны разработать с тобой единую стратегию, – задумчиво облокотился на перила Нори, глядя куда-то вдаль, за аллею сада.

После рождения ребенка прошло совсем немного времени, а его расчетливость уже пытается ворваться в будни. Резко, слишком болезненно происходили перемены. Нори делал вид, словно весь процесс его не захватывал. Им только нужно быстрее сориентироваться и с четкими намерениями ворваться в вихрь событий. Элоиза понимала, что является теперь жертвой, связанной с ним навсегда. Но она все равно имеет право принимать решения, и не в его силах раскрыть прошлое. Девушка знала, что Нори никогда не предаст из-за их ребенка, а также собственной вовлеченности. Фактически Нори – соучастник, но как бы он не бесил, Элоиза еще чувствовала к нему притяжение. Только сейчас всё как-то заглохло, словно ее глаза открылись, и она узрела истинную тьму за его обещаниями. Было ли это началом зарождающейся неприязни? Она пока ещё не решила, что это. Но, как же порой хотелось держаться от него подальше…

– Мы не можем спокойно подождать хотя бы несколько месяцев? Я не чувствую сил, не могу оставить ребёнка.

Нори отпрянул, изобразив возмущение:

– Несколько месяцев? Ты в своём уме? Да каждый день сейчас на счету. Вокруг Ридона ежедневно крутится огромное количество красивых женщин. Он изнежен и избалован, как думаешь, если ты сейчас не явишься перед ним, а оставишь все как есть, что произойдет? Неужели думаешь, что никто не захочет прибрать его к заботливым рукам? Почему хочешь усложнить нашу задачу?

Элоиза всё понимала и совершенно не хотела ничего усложнять, но дома было так спокойно. И она знала, что никогда больше не вернётся. А время, которое можно провести с малышом, будет потеряно навсегда. Между ними не будет связи, но выбирать не приходилось.

– У тебя есть конкретная информация?

– Конечно, Ридон устраивает регулярные балы у себя. Я знаю точно, когда произойдёт очередное событие, поэтому нам нужно хорошо подготовиться. К тому времени ты должна быть во дворце Мараны и, как бы случайно, встретиться с ним.

Элоиза холодно слушала, не проявляя какого-либо внимания.

– Тебе нужно показать Ридону свою заинтересованность. Только то, что отличает тебя от других женщин, может его заинтриговать.

– А с чего ты, вообще, взял, что я могу ему понравиться? Может быть у него совершенно другой типаж? Или я ему не подхожу…

Нори усмехнулся:

– Не подходишь? Да он постоянно собирает вокруг себя разных девушек, красивых и не очень. Ничего интересного не могу сказать про его вкус. Ридон неразборчив, у него нет определенного пристрастия в женских типажах. Но есть одна ситуация, которая осложняет всё.

– Какая же? Мне хватает и собственных неприятностей.

– Будущий ребенок. Я хотел, чтобы наш сын взял всё, но ребенок от какой-то рабыни будет мешаться. Поэтому нужно подумать, как от него избавиться.

Элоиза пришла в ужас. Избавиться от человека? Нет, она ещё не скатилась так низко.

– Я не согласна.

– Тебя никто и не спрашивает, я сам разберусь.

Элоиза уже привыкла к таким заявлениям и научилась не реагировать на них остро. В конце концов, не ее же Нори просит совершить нечто отвратительное, значит, она ни в чем не будет виновата.

– Но кто его мать? Какая она? – спросила Элоиза из чистого любопытства.

– Рабыня с Вальдорна, совершенно жалкое создание, которое выглядит сейчас так, что не сможет составить никому конкуренцию. И, конечно же, она не сможет тебе противостоять.

– Он любил её?

– Смеёшься? Ридон никогда никого не любил. Сильно удивлюсь, если он сможет полюбить тебя, но гораздо важнее, чтобы он привязался. Вторая проблема, которая посильнее первой и, однозначно, нам будет мешать, это его брат.

Элоиза удивленно вскинула глаза:

– Нат? Почему он будет мешать?

– Это человек, который привык сам принимать решения и контролировать Ридона. Он ни за что не уступит свои позиции и не позволит женщине управлять им. А вот избавиться от Ната практически невозможно. Даже я сам не могу с уверенностью сказать, насколько глубоко он пустил корни на Маране. Практически каждый слуга во дворце является его соглядатаем. На нашей стороне может сыграть только время. Ты и я, вместе мы сможем начать контролировать Ридона, только надо понимать, что понадобится терпение.

Нори развил бурную деятельность. Он созвал лучших портных, которые придумывали гардероб к цвету глаз и волос Элоизы. Самые дорогие ткани, невероятно красивые одежды. Нори договорился и ему привезли их прямо с Шимарры. Рабы оттуда славились невероятно красивыми работами. Элоиза выглядела восхитительно. Но она чувствовала себя лишней и совершенно не нужной здесь. Она лишь инструмент, нужный для воплощения эгоистичных желаний.

Нори однажды ушёл куда-то и вернулся с миловидной улыбчивой женщиной.

– Прошу тебя познакомиться, это будущая кормилица нашего ребенка.

Элоиза искренне растерялась. Еще один шаг, чтобы оторвать ее от дома.

– Кормилица? Но я сама…

– У тебя сейчас множество других забот, тем более, скоро уедешь отсюда и больше не увидишь Гарла. Как и договаривались, ребёнок будет воспитываться у Сина. Поэтому мои шаги естественные и очень правильные. Я хочу наладить хороший механизм уже сейчас. Все должно функционировать без нас, когда покинем замок.

– Мне надо переговорить с кормилицей и рассказать всё, что необходимо.

– И Гард уедет к своему отцу, – улыбнулся Нори.

То, что раньше казалось естественным и продуманным, сейчас опять начало неумолимо давить на Элоизу. Она сама, своими руками отказывается от привычной жизни. Даже соглашаясь на роды, она уже понимала, что ничего такого, как у других людей, в ее жизни не будет.

– Эй, не зависай! – окрикнул ее Нори.

И Элоиза молча ушла вместе с улыбающейся кормилицей.

Гард родился слабеньким и худым, совсем не похожим на нее. Тёмные волосы на голове малыша напоминали шевелюру Нори, но они уже становились гораздо светлее.

– Не знаю, но Гард не особо на нас похож, – грустно заметила Элоиза.

– Наверное, в кого-то из бабушек и дедушек пошёл, – умилительно заметила кормилица, сюсюкая с ребенком.

Элоиза запомнила этот момент, понимая, что в скором времени он уже не повторится.

– Вы собираетесь уезжать, сударыня? – спросила кормилица.

– Да, у меня много дел на Маране, к сожалению, не могу здесь задерживаться.

– Конечно, конечно, вы должны торопиться по своим делам, думаю, что мы с вашим мужем хорошо поладим…

– Он не мой муж,—отмахнулась девушка.

Кормилица бросила быстрый взгляд, но ничего не сказала. Она была хорошо воспитана и не привыкла удивляться вычурным фокусам господ.

Элоиза пыталась оттянуть момент отъезда. Каждый день, каждая секунда, каждый момент в саду – казалось, что все уходило навсегда в вечность. Это оставляло детали прошлой жизни далеко, и в эти моменты она их больше всего любила. Как правы бывают те, которые говорят, что мы ценим только то, что теряем. Кто бы раньше сказал, что она будет так любоваться на трепет старого сада, на рождённого ребёнка и насекомых, летающих вокруг цветов. Да она была бы просто удивлена, по меньшей мере. А сейчас?

Хлопнула дверь. Элоиза обернулась, Син уже стоял на пороге.

Первым шоком для Маяна было увидеть, что такое рабство не в теории, а на практике. Он был на Шимарре в качестве наблюдателя, и пришлось лицезреть, как быстро может происходить продажа потенциально интересных сущностей. Каждый из зашуганных людей мог быть полезен для этого сектора вселенной, Маян это видел и понимал. Но местным обитателям планет было абсолютно все равно.

Они лихо обрекали купленных людей на беспросветное существование и смерть. Все это не увязывалось с его идеалами, которые предстояло в перспективе защищать. Более опытному коллеге Маяна стало даже жаль новичка:

– Поменьше появляйся в подобных местах, там очень удушающая энергетика. Я запретил себе присутствовать на продажах или углубляться в жизнь людей. Первое время тоже болел, сейчас чувствую себя прекрасно. Пусть наслаждаются своей жизнью и не нарушают законы, вспомни Силура. Только дай слабину, и тебя затянет.

– Он осознанно сделал свой выбор, – пробормотал Маян.

Напарник похлопал его по плечу:

– Да, Силур хотел учить людей, спасать, направлять. Но только забыл спросить, нужно ли им это. А если они сами не хотят меняться, к чему это приведет?

– Как было на самом деле, знает только сам Силур, а спросить его мы не имеем возможности. Он попытался взорвать рамки, и я уважаю друга за это.

– Ну да. Мы все его помним и уважаем, только ни косточки не соберешь, как говорят люди.

Именно после этого разговора Маян ушел в себя и стал еще более скрытным. Он обдумывал свои возможности, желания, соизмерял их с мечтами. Если он не имеет права выбора своей судьбы, можно ли изменить чью-то?

Так родилась интересная идея, помочь кому-то. Маян хотел попробовать подарить новую жизнь и понаблюдать, воспользуется ли подопытный человек данным ему шансом для развития. С одной стороны, им двигало любопытство. Но, с другой, он хотел почувствовать свою значимость, способность управлять и быть неординарным хотя бы для одного существа. Маян не стал делиться ни с кем из алласцев запрещенными идеями. В конце концов, кому какое дело? Они, как обычно, начнут грузить его мифическими опасностями, равновесием, так до исполнения желания дело просто не дойдет. И он стал надеяться, что рано или поздно удобная возможность появится.

Вскоре он оказался на центральном заградительном пункте, где ему предстояло провести большую часть этой жизни. Алласцы могли покидать станцию только с согласия напарников, ни на мгновение не оставляя ее без наблюдения.

Энергии, растекающиеся в разные стороны, поражали воображение. Волшебные линии струились по темному пространству, словно нарисованные рукой невидимого художника. Яркие разноцветный пути, а их средоточием было место, в котором находился Маян.

Хранитель врат по имени Ольт похлопал его по плечу.

– Впечатляет? – улыбнулся он.

– Да.

– Я тебя хорошо понимаю, сынок, подобная работа может показаться скучной, но это не так. Нам приходится контролировать потоки, не допуская проникновения чужого негатива в наш сектор. Это не только касается злых энергий, всё должно находиться в равновесии. Чужой энергией мы считаем ту, которая может разрушить привычный уклад жизни в нашем мире, за этим мы призваны следить.

Оба задумчиво смотрели вдаль, туда, где в мифической точке линии могут соединиться.

– Что находится там, в другом секторе, далеко за пределами, есть ли конец этому? – пробормотал Маян.

– Нет, я думаю, что конца нет. Мы все, рано или поздно, соединимся в одном потоке. Поэтому приготовься к тому, что должен остаться здесь надолго. А я скоро вернусь на Аллас и смогу наконец-то отдохнуть. Может быть, завести семью…

На станции, которая представляла собой пространственно-временной карман, было абсолютно всё, нужное для жизни. Но больше всего порадовала Маяна огромная библиотека, представлявшая собой бесконечное хранилище судеб жителей Конгломерата. В моменты покоя можно изучать жизненные пути наиболее интересных людей и других существ. Маян многое почерпнул для себя оттуда и понял, что судьбы многих великих личностей не были легкими, скорее они всегда шли вопреки. Только закалившись в неприятностях, знаменосцы могли найти верный путь в жизни. Это его утешало и воодушевляло. Хотя на Алласе всячески боролись с проявлениями тщеславия, здесь это было его единственным утешением. Маян черпал свои силы и желание жить в этом вдохновляющем источнике.

—Не думала, что так быстро придется отдавать тебе ребенка, – вздохнула Элоиза.

Син осторожно зашел в дом, не прикасаясь ни к чему. Все здесь было чуждо и вызывало у него только отторжение.

– В общем-то, и я не думал, но рад такому быстрому обороту.

Элоиза старалась избегать прямого взгляда на него. Она боялась признаться себе, что именно совесть изводила ее и сильно мучила. Девушка прекрасно понимала, что может подумать Син…Не успел ребенок родиться, как она побежала навстречу приключениям. А что? Так и есть.

Элоиза наблюдала, как Син бережно взял Гарда на руки, и улыбка осветила его лицо, будто он на самом деле держал у сердца собственного сына.

Ни разу за все тягучие дни, что Нори был здесь, он не проявлял подобных нежных чувств к малышу, его занимали только будущие планы и возможности. Элоиза понимала, что сама тоже не венец благоразумной невинности, но неприятие ситуации накладывает определенный отпечаток на неё.

– Я заберу его к себе сейчас, если хотите, можете проводить меня, – проговорил Син, не глядя на девушку.

–Да, я обязательно поеду с вами.

Мелькавшие за окном палантина поля порыжели, сезон ветров начался. Элоиза прекрасно понимала, что прощается с домом навсегда. Дороги, которые дымились от пыли, поднимавшейся кругом, множество тёмных птиц, сидевших по обеим сторонам колеи. Жуткое и печальное зрелище, птицы словно провожали её в последний путь.

Это всё неправильно, так не должно быть. Элоизе хотелось закричать, что она не согласна и не хочет играть по чуждым правилам, нужно всё вернуть назад…Но поступить таким образом девушка не могла. Она сама связала себя по рукам и ногам, остается подчиняться или признаваться в собственном преступлении. Нори сумеет увернуться и выдать её. Слишком много поставлено на кон.

Элоиза посмотрела на своего спутника. Казалось, что он был абсолютно спокоен и задумчиво смотрел в окно, ни тени сомнения на его лице. Пожалуй, можно сказать, что он счастлив, обретя Гарда.

– Простите, я, правда, не хотела обременять вас.

Син повернулся в сторону Элоизы.

– О чём вы говорите? Если я могу помочь в воспитании настоящего человека, то буду только рад, это совсем не тяжело, так что, вам не за что просить прощения.

Как же стыдно…Рука непроизвольно сжала атласную ткань платья.

– Воспитайте его хорошо, если я не имею на это права. Мне, правда, жаль.

– Очень надеюсь, что у вас всё получится, реализуются мечты, ради которых вы поступились сыном и своими идеалами. Пусть они сбудутся. Конечно, если это будет во благо.

Иного Син и не мог пожелать, Элоиза и не сомневалась. Никогда бы он не благословил её ни на что плохое. Конечно, Син не знает истинных причин её отношений с Нори.

– Я давно хотел спросить вас. Если не можете отвечать, тогда молчите. Но чем вас держит Нори? Почему пошли на подобный шаг добровольно?

Сцена смерти Оры, как вспышка, перед глазами. Остекленевший взгляд девушки, дикий ужас, который она испытывала тогда, опасаясь, что в любой момент за ней могут прийти и забрать для расследования. Нет, ни за что, никогда она не хочет испытать это снова. Нельзя допустить, чтобы возникла даже малейшая вероятность узнать об этом. Поделиться с Сином? Да ни за что. Если по глупости расскажет ему, будет еще один свидетель. И новый повод испытывать страх.

– Нет, Нори меня ничем не держит, просто временное помутнение, притяжение, поэтому мы должны сейчас разрешить эту ситуацию.

Син понимающе покачал головой:

– Что ж, если не хотите, не говорите, я все прекрасно понимаю. На вашем месте тоже бы не сказал. Думаю, что существует ситуация, представляющая угрозу для вашей жизни. Молчите, но только потом не позволяйте ему зайти слишком далеко в управлении вашей жизнью.