Текст книги "Виражи чужого мира"
Автор книги: Вера Чиркова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10
На пути в гарем
После ухода повелителя, если это, конечно, был он, меня не тревожили примерно час. Я уже перебралась в нишу, уложила поудобнее подушки и прикрылась покрывалом. Удобно, ничего не могу сказать. Мягко, тихо, спокойно… но очень скучно.
…могло бы быть, если бы у меня не кипели мозги от кучи версий и предположений.
В то, что браслеты повелитель мог доверить раздавать своему секретарю, родичу или просто доверенному лицу, я могла поверить. В конце концов, многие правители имели двойников и прятались за их спины. А некоторые даже настолько ненавидели всяческую романтическую дребедень в виде ухаживаний, стихов, подарков и букетов, что отправляли вместо себя на охмурение невесты доверенных лиц. И в этом вся их суть. Девчонки обожают именно предсвадебный период, примерки, открытки, шопинг, а парни – окончательный результат. Нет, это я не по собственному опыту знаю, хватило и того, что наблюдала со стороны.
Так уж повезло мне в жизни, что в коллективах я всегда была младшей. И в школе меня мальчишки-одноклассники за девчонку никогда не считали, ведь я была младше всех на три года. И к тому же самой маленькой, худенькой и загорелой, как таджичка. Только и светились на лице глаза да выгоревшие за лето бровки. Зато все мальчишки класса считали своим долгом меня защищать и нещадно эксплуатировать в должности доверенной почтальонки. Я всегда точно знала, сколько записок получает троечница Ленка и кому пишет тихая отличница Марина.
Та же история повторилась и в институте. Три года меня никто особенно не замечал, даже записок передавать не просили, все сами щелкали эсэмэски. Но относились неплохо, я училась хорошо и никогда не отказывала в помощи. И умела хранить чужие секреты. К третьему курсу девчонки повадились плакаться мне в жилетку и рассказывать любовные тайны, а парни выяснять: имеет смысл ухаживать за Оксаной или ну ее? К четвертому курсу, когда я вдруг вытянулась и обзавелась фигурой, все однокурсники уже были женаты, а некоторые и по второму разу. Они рты пораскрывали, когда увидели меня второго сентября, а некоторые даже попытались ухаживать, только я к этому времени знала их как облупленных и никаких иллюзий на их счет не имела.
Поэтому я могла допустить, что повелитель отправил раздавать браслеты своего двойника. И в самом деле, процедура нудная, девчонки привередливые, а некоторые вообще, как я, напрочь отказались.
Тут у меня возник законный вопрос: а не преувеличиваю ли я количество отказавшихся? Ведь в том, что я сама отказалась, есть немалая доля случайности. Не задержись я со скандинавкой, вполне могла за компанию тоже ухватить себе что-то золотое и с камушками. Это ведь очень заразная штука, атмосфера толпы.
Так, значит, мне нужно взять все это на контроль. Стараться поменьше общаться с избранницами и не поддаваться общим настроениям. И брать под сомнения все предложения повелителя. Что-то мне подсказывает, что вокруг нас разворачивается нечто неприглядное, и это единственный способ в него не влипнуть.
Как открылась дверь и скользнула в нее Низа, я засекла сразу, специально так устраивалась, чтобы видеть всех входящих. Но виду не подала, продолжала так же тихо сидеть и молчать, ожидая, что она предпримет.
– Таресса…
Придется отвечать.
– Да?
– Там на стол накрывают, ты пойдешь обедать?
Я ошибаюсь или она действительно перешла на «ты» и больше не зовет меня избранницей и госпожой?
– Пойду, – отвечаю я и, решив проверить свои подозрения, небрежно спрашиваю: – А другие девушки уже пришли?
– Госпожи избранницы еще переодеваются. – В ее голосе звучит едва слышная издевка, а мне хочется хохотать в голос.
Спасибо, Низа, ты просто клад! Одной короткой фразой выдала мне все тайные планы своего хозяина! Теперь я точно знаю, что меня ждет психическая атака, и буду готова к каждому шагу противника.
И только для того, чтоб убедиться еще раз, что я поняла все правильно, кротким голоском интересуюсь:
– А почему они избранницы и госпожи, а я – просто Таресса?
– Они же надели браслеты повелителя, а ты отказалась. – Служанка старается говорить жалостливо и проникновенно, но даже не подозревает, что за пилюлю я ей готовлю.
– Тогда я могу надевать свое платье и идти?!
– Куда?
– Куда захочу. Раз я не избранница, а свободный человек, нечего мне тут делать.
Низа молчит долгую минуту, и мне отлично видно, как она перестает тереть и без того блестящее зеркало и хмурится в поисках ответа.
– Пойду принесу цветы, – находит наконец служанка уважительную причину немедленно ринуться за консультацией, а я и не спорю.
Я собираюсь сходить поесть и поближе рассмотреть коллег. А может, даже попытаюсь с ними поговорить, если рядом не будут крутиться пронырливые служанки.
Стол был накрыт в соседнем, проходном зале, и, несмотря на сообщение Низы, я оказалась за ним далеко не первой. Уже почти половина девушек сидела на невысоких мягких полукреслах и изучала содержимое многочисленных вазочек, салатниц, блюд, горшочков, соусников и прочей тары для еды, которой я даже не знаю названия. И особо узнавать не хочу, незачем засорять голову. Тем более что я и пробовать все это не стану. Слишком хорошо знаю, насколько различаются вкусовые пристрастия у народов собственного мира, а этот все-таки чужой.
Потому неторопливо прохожу вдоль стола и, обнаружив жареную тушку какой-то птицы, устраиваюсь напротив. Румяный окорочок, небольшой хлебец – и жевать, закрыв глаза. Мм… какое счастье, так и хочется верить, что я сижу в собственной кухне, а маги, повелитель и прочие озабоченные туземцы мне просто приснились.
– Что, так вкусно? – с сомнением спрашивает справа звонкий девичий голос.
Открываю глаза и внимательно изучаю девушку с явно славянской внешностью. Даже могу почти точно сказать, где еще сохранились такие белокурые красавицы с фарфорово-голубыми глазами. Псковская область, глубинка, может, Новоржев, может, Великие Луки.
– Псковитянка? – говорю по-русски и сразу понимаю – точно, угадала.
В прекрасных глазах удивление, интерес и, как ни странно, настороженность.
– А ты… тоже русская?
– Да, – коротко отвечаю я, стараясь не рассмеяться, и возвращаюсь к вопросу о еде: – А мясо не так вкусно, как знакомо.
– А… – тянет она разочарованно и осторожно приоткрывает маленькую крышечку на обливном горшочке.
Ну, с ней все ясно, это любительница новых вкусовых ощущений. Такие не успокаиваются, пока не перепробуют все подряд. Была у отца такая ассистентка в одной экспедиции. Тогда один из старых папиных друзей прислал ему приглашение на раскопки заброшенного храма в западной части Индии. Пропуск был на троих, и вскоре ассистентка Лиля рьяно знакомилась с народной индийской кухней. И все было прекрасно в первые дни, пока она просто пробовала, хвалила и наслаждалась деликатесами.
Возмездие наступило в тот момент, когда ей вздумалось записать рецептик для мамы. С того дня мы питались по-английски – сваренной лично Лилей кашей, яичницей и ветчиной.
– Я тоже почти русская, – совершенно беленькая, как Снегурочка, тихая девушка недоверчиво оглядывает расставленные перед нами блюда, – с Беларуси. В Москву к подруге приехала, хотела домработницей наниматься.
– И как тебе тут? – с нарочитым безразличием интересуюсь я, утаскивая себе на тарелку еще и крылышко.
– Ничего так… – внезапно смущенно краснеет беляночка, и я с разочарованием понимаю, что она мне не соратник.
И даже не единомышленник.
Ее сокровенной мечтой было найти работу, накопить денег и отвезти их в свою Беларусь. Чтоб провести газ, или отремонтировать старый домишко, или отдать жениху на покупку машины или трактора – если он, конечно, есть, этот жених, девушка явно старше меня на пару лет. А тут все сразу – дворец, слуги, красавец повелитель… И никакой работы. Ни гектаров картошки, которую нужно бесконечно полоть, рыхлить и окучивать, ни подозрительной хозяйки, проверяющей белой салфеткой чистоту зеркал… И кто я такая, чтобы с ней спорить? Каждый сам волен выбирать. Пока, конечно, есть хоть малейшая возможность выбора.
– Раша? – неожиданно с интересом спрашивает сидящая напротив светловолосая девушка со светло-серыми глазами и торопливо продолжает по-английски: – Я – Селин, штат Иллинойс. У меня контракт горит, я должна через четыре дня выступать в шоу…
– Ты уже в шоу, – неожиданно с ехидной насмешкой отвечает рыжеволосая и голубоглазая девица, – участвуй и радуйся. Я вот собиралась через месяц выйти замуж, жених мне никогда не простит такого позора.
– Вы что, не понимаете, что назад никогда не попадете? – вступила в разговор девушка с довольно невзрачной внешностью и затравленным взглядом. – Меня вызвал маг зейра Аторгиуса, и у него в доме было две жены… из наших.
– Наложницы, – словно ненароком уточнила я.
– Да разве имеет значение, как их тут называют? Тех, кого повелитель дарит в дома знатных господ, нельзя ни передарить, ни продать. Ну и что, что у зейра Аторгиуса пять жен? Они все в тепле, одеты, обуты и сыты. Он им и драгоценности дарит, и наряды покупает. А еще – никаких проблем с работой, садиком, готовкой, беготней по рынкам…
– Дева, а ты, случаем, не засланный казачок? – тихо и скучающе озвучила я внезапно пришедшую в голову мысль. – Что-то больно сладко поешь.
– Я просто не такая дура, чтобы не понять, где лучше, а где хуже! – зло выпалила девица в ответ, почти с ненавистью разглядывая меня, и вдруг едко осведомилась: – А тебе, интересно, почему браслета не дали? Проверку не прошла?
– А была проверка? – Я искренне удивилась. – Не заметила. А браслет мне давали… да я брать не стала.
– Почему? – заинтересовалась американка.
– Слишком все… странно, – не желая пугать девушек, туманно отозвалась я, – слишком…
Договорить я не успела. В зал буквально ворвалась толпа служанок с кувшинами, подносами и салфетками и дружно загалдела, на все лады предлагая собственные услуги и нахваливая неизвестные яства.
Не я одна поняла, что откровенно поговорить в такой обстановке не удастся, но только рыженькая схватилась за запястье и попыталась стащить изящный браслет с аквамаринами. Бесполезно. Ее узкая рука не желала протискиваться сквозь украшение, ставшее почему-то слишком тесным.
Я с сочувствием смотрела в ее полные отчаяния глаза и, холодея, понимала, что всего пару часов назад едва не влипла в ту же самую ловушку.
После обеда, по времени скорее пришедшегося на полдник, отяжелевшие от обилия еды избранницы под неусыпным вниманием служанок расползлись по своим комнатам. Я, как патриотка, сидела до последнего, по глоточку отхлебывая кисленький напиток и пытаясь понять, что могут означать эти браслеты. Самое первое, что пришло в голову, – это маячки. Пообщавшись с магом, я вполне допускала возможность, что с их помощью можно отследить наложницу, если она вздумает бежать. И вроде неплохая версия, но смущало одно «но».
Если это маячок, его должны были надеть в приказном порядке. А меня уговаривали, шантажировали и даже пытались вызвать зависть. Значит, им нужно, чтоб я взяла его добровольно.
А вот фигу им! Ни за что не надену по своей воле. Теперь, когда я поняла, что мое слово что-то значит, буду говорить нет до последнего. Вон как прилетело мэру… И пусть маг специально ловил его на меня, чувство удовольствия, что эта скотина получила по полной за свои пакости, перевешивает все остальное. Хотя Дэсгарда все равно не прощу. Даже если придется тут сидеть целых пять лет.
Но это в самом крайнем случае, если не сработает ничто другое… Пока у меня есть надежда, что удастся вырваться раньше. Пережить бы только первые ночи, чтобы понять, как обращается с невестами повелитель.
– Госпожа Таресса, вы пойдете в свою комнату?
Надо же, Низа вдруг вспомнила, что я госпожа! Значит, раз не удалось по-плохому, попробуют уговаривать по-хорошему, и это мне на руку. Хуже, когда после «по-плохому» следует «по очень плохому».
Вечер я просидела у окна, наблюдая за облаками и пытаясь придумать хоть какой-то план. Но для плана нужна информация, а ее не было. Когда почти стемнело и Низа внесла и повесила на стену светильник странной формы, ко мне в гости неожиданно пришла Селин.
Решительно выставила Низу, прошла в угол, выглянула из окна, сердито хмыкнула и села на сундук.
– Я не хочу спать с повелителем, – заявила она категорично, – а браслет не снимается. Это значит, что я ему жена?
– Тут нет жен, девчонка правду сказала. Через три или четыре года тебя кому-нибудь подарят, – оглядываясь на дверь, шепнула я по-английски. – Повелителю каждый год привозят новых девушек.
– Черт побери, мне это не нравится! – Она закусила губу и со всей силы врезала кулаком по сундуку. – Я специально готовилась, хотела выиграть в шоу главный приз и купить дом на Гаити. У меня все рассчитано!
– А я закончила институт. Осталось только защитить диплом. Потом меня ждало приглашение в Мексику, на раскопки города майя, – пожала плечами я, не зная, как ей объяснить то, до чего я дошла своим умом.
Почему-то я была уверена, что за подсказку меня по головке не погладят.
– Госпожа Селин, вам пора идти в свою комнату. – Служанки пришли вдвоем и смотрели на американку очень настойчиво. – Ночью спальни запираются, залы охраняют обученные животные.
Селин сердито фыркнула и нехотя побрела к выходу.
– Держись, – не могла я не шепнуть ей в спину.
– И ты, – отозвалась она и исчезла за дверью.
– Позволите помочь умыться и переодеться, – сладеньким голосом предложила Низа, раскладывая на сундуке совершенно прозрачный пеньюар с оборочками и кружевами и коротенькую рубашонку.
– Не позволю, – решительно отрезала я. – Выходи и запирай дверь, я сама переоденусь.
– Нужно надеть вот это. – Служанка смотрела чуть ли не с вызовом.
– Кому нужно? – заинтересовалась я.
– Повелителю, – гордо задрала нос Низа.
– Да? А он что, будет проверять, в чем я сплю?
– Он придет ночью, – не сдавалась служанка.
– А ты уверена, что он придет именно в мою комнату?
– Ну… – Она наконец-то поняла, что слишком осведомлена о планах повелителя, и попыталась выкрутиться: – Все девушки надевают такие.
– Ты хочешь сказать, что ваш повелитель сегодня ночью обойдет всех девушек? – стараясь не захихикать, продолжала я допрос.
Несмотря на полное отсутствие личного опыта, в наше время трудно быть абсолютно не в курсе такого важного аспекта человеческих отношений, как любовь и секс. Даже если ты очень занят учебой и работой.
Конечно, и я не могла не интересоваться… и даже просмотрела кое-какие файлы, поэтому полным профаном себя не считала. И именно потому не могла поверить, что их повелитель так крут.
Или глуп. Один раз в году устроить себе марафон, чтобы потом снова ждать целый год? Ну, бред ведь, полнейший!
– Никто не знает, в какую дверь войдет повелитель, – нашлась наконец Низа, – поэтому готовы должны быть все.
– Экий он у вас непредсказуемый, – фыркнула я, не выдержав, – за столько лет не сообразил, что можно составить график и не мучить всех девушек вот этими дурацкими пеньюарами?
– Не наше дело учить повелителя. – Низа явно начала выходить из себя. – Идем в умывальню.
– Я непонятно сказала, что умоюсь и оденусь сама? – холодно отрезала я, гадая, слишком нарываюсь или нет. – А ты можешь быть свободна. И скажи, пусть завтра придет другая служанка. Ты мне не нравишься.
Она смерила меня возмущенным взглядом и рванула к выходу, а я смотрела вслед и ждала – хлопнет дверью или нет?
Хлопнула. Не очень сильно, но с чувством. Ой, как все запутано! И как непросто. Ничего из того, что мне пришлось читать про гаремы нашего мира, тут нет. Не совпадают правила местных гаремов с нашими ни по каким параметрам. Как же мне тогда понять, по каким правилам они тут живут?
Глава 11
Театр не одного актера
Вульгарный пеньюар я, разумеется, надевать не стала. Нашла в сундуке халатик поскромнее, умылась, переоделась и, предварительно проверив, заперта ли дверь снаружи, устроилась в нише. Дверь действительно не поддавалась, тут служанка не обманула.
Значит, остается ждать визита повелителя. Почему я была так убеждена, что он притопает именно ко мне, и сама не знаю – то ли уверенность Низы сыграла роль, то ли интуиция вдруг проснулась.
Время шло, меня начало клонить в сон, а повелитель все не шел. Чтобы как-то отвлечься, я начала изучать узоры, вышитые на подушках. Каждый историк и этнограф знает, как много смысла вкладывают рукодельницы в свои работы.
Вот и тут, среди цветов и геометрических фигур, я довольно скоро обнаружила знакомую по вывескам вязь букв. Не сразу разобралась в завитушках и нашла начало фразы на той подушке, где буквы угадывались особенно четко. Прочтя, озадаченно хмыкнула – похоже, я только что отыскала новый кусочек головоломки.
«Милому моему Лагенсу с любовью» – вот что было вышито на подушке.
Как интересно. И кто же это может быть такой? Ведь не может быть, чтобы так писали повелителю? Или может? И кем он ей приходится, этой неизвестной вышивальщице, что так легко отдал ее подарок?
Дверь еле слышно щелкнула, раздались легкие шаги, уверенная мужская рука отбросила занавеску. Я подняла взгляд на гостя и онемела от шока.
– Милая, ты ждала меня… – одетый в тонкие штаны, распахнутую на груди рубаху и неизменную маску, мужчина легко опустился на край ложа и, вынув из моих рук подушечку, небрежно отбросил прочь. – Почему ты не распустила волосы? Они у тебя такие прекрасные… – Его пальцы легко погладили меня по щеке и коснулись косы.
В этот момент я наконец снова обрела дар речи, решительно отвела его руку и выпалила:
– Нет, нет и нет!
– Что – нет? – Было заметно, что внутренне он напрягся, как струна, но держался так непринужденно, словно ничего не произошло.
– Всё нет! – отрезала я ожесточенно.
Так вот что у них за гарем!
Этот молодчик, так самоуверенно ввалившийся в мою спальню, не был ни тем мужчиной, что выбирал нас, ни веснушчатым типом, что позже пытался впарить мне браслеты.
«Так нас что, притащили, чтоб развлекать толпу блондинов?» – сиреной взвыло во мне оскорбленное достоинство. Так вот зачем каждой невесте велели надеть эту порнографию! Соскучившиеся по новым игрушкам родичи или даже просто дружки повелителя устроят сегодня оргию!
– Таресса… ну зачем ты так, – нежно прошептал он и снова попытался дотронуться до моей щеки, но теперь я была наготове.
Ребром ладони резко ударила его по руке и откатилась в сторону, костеря себя за то, что так опрометчиво влезла в эту нишу. Ведь вырваться из нее, пробежав мимо распаленного мужика, у меня практически нет шансов. Как бы я ни сопротивлялась, он все равно сильнее. А сопротивляться теперь я буду, невзирая на все наставления отца. Прости меня, папочка, но я предпочитаю умереть стоя, как Долорес Ибаррури.
– Не приближайся, предупреждаю! Я уже сказала – нет, нет, и нет! – И, вспомнив, что вроде бы положено сказать кое-что еще, веско добавила: – Слово зейры!
Он опустил руку, посидел с полминуты, рассматривая меня через маску. Потом молча встал, задвинул занавеску и ушел. Щелкнул замок, и только тогда я решилась подвинуться к краю ниши и бдительно осмотреть комнату. Мне все чудилось, что где-то притаился еще один претендент в мои любовники.
Я даже в умывальню не поленилась сходить посмотреть. Никого.
Но это не факт, что больше никто не придет. А значит, спать я буду где угодно, только не в нише. Некоторое время я тараканом бегала по комнате, обдумывая, как лучше приготовиться к следующему вторжению. Несмотря ни на что, в волшебное действие слова зейры верилось с трудом. Вызовут мага, наложат на меня такое же заклинание, как в доме Жантурио, и буду я, как попугай, отвечать на все вопросы «да».
В конце концов, я решила спать на сундуке. И ничего, что он жесткий и коротковат, зато не проспишь вторжения. Да и сигнализацию придумала, как сделать, вернее, вспомнила старый, испытанный метод.
Прикрепила к ручке двери конец тонкого длинного пояска, а к другому концу привязала серебряный кувшин, из которого предварительно вылила воду. Потом установила напротив дверей пирамиду из пуфиков и водрузила на них кувшин таким образом, чтоб он еле держался на самом краю. Все, звонок готов. Можно устраивать постель.
Стаскала все подушки на сундук, накрыла покрывалом, улеглась… Неудобно, конечно, зато есть возможность проснуться раньше, чем на меня нападет очередной повелитель.
А устроившись, поняла, что заснуть не могу. Несмотря на то что я невероятно устала и перенервничала за прошедший день, сон исчез бесследно. Я ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее, но то подушки расползались в разные стороны по расписанной цветами лакированной крышке сундука, то ноги свисали, то голова упиралась в стенку или оказывалась ниже попы… После часа мучений и бесполезных попыток уснуть я поняла, мне нужно или срочно принять успокаивающий душ, или просто сесть и ждать, пока сон вернется сам.
Покрутившись еще немного, я отправилась в умывальню. Разделась, влезла в медную широкую чашу, заменяющую тут ванну, привычно крутанула краны. И взвизгнула от неожиданности – вода была нестерпимо холодной. Мгновенно выскочив из-под душа, несколько минут лихорадочно пыталась наладить приемлемую температуру, пока до меня не дошло, что это практически невозможно. Похоже, здесь ночью не бывает горячей воды, как в некоторых маленьких провинциальных гостиницах. Повезло еще, что дверь в умывальню довольно основательная и на мой визг не прибежал никто из охраны.
Замерзшая и злая, наскоро одевшись, я вернулась в спальню, закуталась в несколько покрывал, взобралась на свой сундук и притулилась в уголке, пытаясь согреться и немного успокоиться. И сама не заметила, как в который уже раз начала перебирать в памяти события прошедших дней, и странный поступок мага, так подло усыпившего меня в каюте, вдруг предстал в совершенно другом свете.
Неожиданно мне очень четко вспомнилась моя утренняя головная боль, так похожая на ту, с которой я очнулась в этом мире. Это позже я узнала, что тогда маг несколько часов подряд обучал меня во сне местному языку. А ведь именно после второго такого сна я внезапно начала понимать надписи на вывесках. Так вот, значит, почему эрг был утром таким бледным и осунувшимся? И, по своему партизанскому обыкновению, ничего мне не объяснил… или не имел права объяснять? А может, даже учить читать не имел права? Потому и молчал?
Черт, как хочется отловить и расспросить этого партизана! И еще настукать по шее и ему, и всем этим блондинам, изображающим повелителя.
Как я заснула – не помню, казалось, вот только сидела и думала о своих догадках и проблемах, а в следующий момент уже звонко загремел по полу сигнальный кувшин.
Я вскочила резко, как от удара. Протирая глаза, уставилась на распахнувшуюся дверь и внезапно поняла, что на улице уже совсем светло.
Потому что высокую мужскую фигуру в алой чалме и с неизменной маской на лице я рассмотрела очень четко. И растерянно открывшую рот Низу, выглядывающую из-за его спины, тоже.
А они смотрели на разоренную комнату, на рассыпавшиеся по полу пуфики, на меня, сидящую в коконе покрывал на сундуке, и молчали. Потом повелитель рыкнул нечто неразборчивое, развернулся и, прихватив с собой служанку, вылетел прочь. Дверь захлопнулась, щелкнул замок…
Ну и кто мне объяснит, что все это означало?
Посидев с минуту и проснувшись окончательно, я решила, что пора вставать. Сходила умылась, натянула свой вчерашний костюм, состоящий из штанов и туники, прошлась по такой уютной с вечера комнате и решила убраться. Ненависть к бардаку, как отец называл бытовое разгильдяйство, у меня с детства, и экспедиции только усилили это чувство. Когда все твои вещи сложены в чемодане да сумке, очень важно соблюдать аккуратность. Иначе поиск какой-либо мелочи вроде сухих носочков покажется глобальнее проблемы поисков снежного человека.
«Не такой уж тут и разор», – бурчала я, застилая на свои места покрывала и раскладывая подушки. Составить у стены пуфики, налить свежей воды в кувшин, припрятать на будущее поясок – вот и все.
Пододвинула к окну кресло-качалку, села и стала ждать продолжения утреннего вторжения. Ну, ведь не может же быть, чтобы они так просто успокоились. Сидят сейчас небось, решают, как со мной поступить – продолжать гладить по головке или пора уже начинать наказывать.
Им от меня что-то нужно… это ясно как день. Точнее, от всех нас. Насколько я помню, за избранниц повелитель дает очень приличный выкуп. И потом позволяет домам забрать их назад. Интересно, бесплатно или нет? Может, хоть часть денег требует отдать? Но тут лучше вернуться к тому, что они могут от меня получить.
Первая мысль, которая приходит мне в голову, – секс. И вторая – тоже.
Но третья говорит, что с логикой эти две мысли как-то не дружат. Слишком уж много заморочек для такой банальной проблемы. И мое вступление в члены знатной семьи, и выборы эти, и сам бал… Черт, мне уже кажется, что я скоро с ума сойду от всяческих несоответствий! Или уже сошли все обитатели этого дворца и всего мира в придачу.
Однако блондины и их служанки ведут себя очень спокойно и на сумасшедших совершенно не похожи. Значит, этот вариант зачеркиваем. И тогда мне становится по-настоящему страшно. Потому что следующий пункт – дети. Вот нравится повелителю отличаться от всего остального населения, и хочется, чтоб еще издали каждый видел: вот идет сын или дочь повелителя! Но тогда нужно не выгонять наложниц через три года, а заставлять их всех рожать, рожать и рожать… каждый год по ребенку.
Но и тут у меня что-то не срастается… Сатилла с очень недвусмысленным чувством вспоминала о повелителе, но ни слова не сказала о ребенке. Неужели она могла бы его забыть?
Хотя о чем это я. А маги на что?
М-да, все равно нескладно… но как версию пока оставим.
Тихо щелкнул замок, и дверь очень осторожно открылась. В комнату как-то нерешительно вошла совсем молоденькая девушка в платье служанки, постояла, посмотрела вокруг все более круглеющими глазами и выскользнула прочь.
Даже не сказала ничего… как интересно-то!
Кстати, покушать бы уже пора, я-то вчера не объедалась, как прочие, до потери пульса.
Дверь скрипнула снова, явив теперь уже двух служанок – ту, что вчера приходила за американкой, и незнакомую девчушку. Остановились, огляделись, и только после этого старшая учтиво сказала:
– Госпожа Таресса, вы просили другую служанку. Это Лотти, она будет вам прислуживать. Есть какие-нибудь приказы?
– Большое спасибо, – так же вежливо произнесла я, – приказов нет. Есть просьба: принесите что-нибудь поесть, если можно, конечно. Или, если нужно идти на завтрак, покажите куда.
– Идти не нужно, – такое впечатление, что эта служанка раньше работала продавщицей в столичном бутике, так и сияет доброжелательностью, – завтрак мы приносим в комнаты. Стол накрывается один раз в день. Что именно вы желаете получить?
Всё и побыстрее, подначивал меня желудок, но ответила я абсолютно иное:
– Все равно что… – и, опустив ресницы, добавила почти жалобно: – только чай чтоб горячий был.
– Сейчас принесем!
Они мигом испарились, а я мстительно хихикнула.
Понятно без слов, где-то на высшем уровне решено продолжать приручение строптивой иномирянки по принципу «пряника». Ну, кто бы спорил, а я – только за. Чем дольше мне удастся протянуть время, тем больше я узнаю, и это пока единственная цель. Другую поставлю, как только разберусь, что к чему.
Лотти появилась через несколько минут, озабоченно сморщила носик, соображая, куда поставить поднос, пока она будет подвигать столик. Все ясно, роль прислуги ей внове, иначе девчонка уже знала бы, как решают такие проблемы остальные.
Я решила не мучить свежеиспеченную служанку, вскочила с кресла, переставила столик и решительно забрала поднос. А потом так же решительно отбраковала добрую половину принесенного. Оставила все самое простое: вареные яйца, тарелочку с хлебцами, сыр, чайник и вазочку с яблоками.
– Спасибо, остальное можешь унести.
– Вот это варенье очень вкусное. – Она очень здорово умела смотреть наивно, как маленькая девочка, мне бы так научиться. – А тут конфеты и засахаренные орехи.
Ага. Варенье, конфетки… Я пока прекрасно помню пухленькую ладошку Сатиллы в своей руке. Премного благодарна, но такого счастья мне не нужно.
– Спасибо, не хочется. – И тут в мою голову вдруг пришла идея: – Лотти, а чем избранницы занимаются, когда не спят и не едят?
– Ну, в баню ходят… – она, похоже, растерялась по настоящему, – еще танцуют, поют…
– Это развлечения, – мягко перебила я, – а делают что?
Ответить она не сумела, настороженно молчала, и молчание это мне не нравилось. Похоже, рано соваться в эту сторону, придется заметать следы.
– Видишь ли, – очень мило и дружески улыбаясь, пояснила я служанке, – мне скучно. Книг нет, телевизора тоже. Может, принесешь мне бумагу и карандаши? Или краски, я буду рисовать.
– Я… поищу, – промямлила девчонка, схватила поднос и торопливо ринулась прочь.
Ну, даже к гадалке идти не нужно, советоваться или доносить побежала. Какие они, однако, преданные… прям до неправдоподобия.
