Текст книги "Цена дерзости"

Автор книги: Вера Чиркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Хо стиснула зубы, отвернулась, и сколько потом ни пытался хумили её разговорить, так ничего и не добился.

– Как он только терпел? – вскрыв старый, бугристый шрам, потрясённо выдохнул Витти, торопливо суша рану клочками порванной запасной рубахи Стана.

В осуждающие, полные горького презрения глаза Таша бригада «хирургов» старалась не смотреть. Впрочем, Стан выдержал недолго. Едва из раны распространился тяжёлый запах гниющего мяса, зажал нос и удрал на своё одеяло, сообщив издали, что от него толку всё равно никакого нет.

Как это переносят мангуры – он старался не думать, как и о том, какую адскую боль чувствует оперируемый. Оцепенение, вызываемое снадобьем Витти, полностью ощущений не снимало, только притупляло.

– Не переживай ты так, – потерпев неудачу с Хо, Оррит подсел к Стану, – лучше позавтракай.

– Ты думаешь, я могу сейчас есть? – Костю даже передёрнуло от одного слова – еда. – Нет, может, попозже. А ты сам кушай, если хочешь, и Хо покорми… Вообще позаботься о ней, ладно? Со мной она не разговаривает.

– Знаешь, – маленький человечек подвинулся ближе и зашептал ещё тише, – с ней что-то не в порядке… я чувствую.

– Конечно, не в порядке… она думала, будто едет просто переждать трудные времена в безопасном месте, а отец написал, что его друг дал клятву отвечать за неё и заботиться. Я-то думал, он пообещал просто заботиться, а она считает это брачным договором. Вот и забастовала… ну дальше вы знаете.

– Зря она так решила, – подумав, серьёзно сообщил Оррит, – никто ведь не знает точной сути их договора. Тут важен статус друга и сколько у него уже есть жён. У хамширцев совсем другие законы… чем на Зании. Если на Зании каждый, кто заработал достаточно денег, может завести до пяти женщин, а король и больше, то на Хамшире только членам высшего круга разрешено заводить трёх жён. Богатым и знатным господам по две, а всем прочим по одной. Зато наложниц можно иметь всем хамширцам, но не больше, чем жён. Вот только… эту девушку отец вряд ли собирался отдавать в наложницы на Хамшир, если она и вправду дочь того самого Зорденса… Я слышал, будто у него два сына.

– Думаешь, зря она одета мальчиком? – вздохнул Стан. – Только это очень большая тайна, и лучше бы тебе её не знать.

– Но раз уже знаю, – справедливо заметил Оррит, – то могу немного поразмышлять, зачем он это сделал. Вывод напрашивается только один, чтобы не отдавать её Бангдираху. Король забирает себе в наложницы дочерей всех самых знатных и влиятельных господ… чтобы держать их в руках.

– Я этого не знал. А сыновей нельзя забирать… в личную стражу… или там в пажи?

– Нет, с сыновьями так поступать не принято. Первый сын – наследник, второй – запасной, его можно потребовать ко двору, только если старший уже женат и имеет сына.

– Оррит, а зачем вы так подробно изучаете обычаи чужих стран? Вы же только перегонщики дрифонов.

– Думаешь, если мы просто пригнали сюда товар и вернулись, нам не нужно знать, что происходит в стране, через которую мы идём несколько дней? – насмешливо фыркнул Оррит. – Да и в деревнях и в дороге чего только не наслушаешься. Мы же иногда заходим… купить хлеба или проведать знакомых. Хоть и не берём полукровок к себе, но с некоторыми поддерживаем связь… с самыми надёжными.

Операция длилась больше часа, и Стан догадался об её окончании, лишь когда увидел, как вся компания лекарей дружно рванула в сторону ручья. Осторожно приблизился к распростёртому на одеяле агенту, стараясь не принюхиваться, рассмотрел бледное, заострившееся лицо и догадался, что Таш спит. Его голая грудь, стянутая повязкой, из-под которой торчали какие-то листья, слегка вздымалась, с губ срывались хрипловатые вздохи. Одеяло вокруг него уже было вычищено и засыпано золой, но всё равно хранило неприятный запах.

– Нужно будет его сжечь, – сказал сам для себя Стан и, заметив изумлённый взгляд Оррита, пояснил: – Одеяло это.

Первым вернулся Чудик, ловко приземлился на плечо Кости, заглянул в глаза.

– Чудик смотреть! Болячка нет. Витти чистить.

– Молодцы, – похвалил Стан, – хорошо сделали. Хочешь мяса? Варёного, без бактерий?

– Чудик, мясо! – с готовностью откликнулся унс.

М-да, похоже, не скоро удастся вытравить из него командные интонации, вздохнул землянин.

– Очень хороший у тебя помощник, – с нескрываемой завистью протянул Оррит, наблюдая, как Чудик аккуратно, словно маленький человечек, берёт обезьяньими ручками ломтики мяса.

– Не просто помощник, он мне друг, – ласково гладя унса пальцем по головке, отозвался Стан, – самый верный и неподкупный. Кроме мангуров, конечно.

– Мы тоже верные и неподкупные… – всерьёз обиделся подошедший незаметно Витти. – Ты, конечно, пока не знаешь… но если мы называем кого-то другом, то это навсегда.

– Ну, извини, Витти, я вовсе не хотел вас обидеть, – растерялся Стан, он как-то не был готов к такому повороту разговора, – просто ещё не знал… вернее, не был окончательно уверен, считаемся ли мы друзьями.

– У нас нет обычая… – немного смягчился видящий, – объявлять это вслух… и так все понимают… но для тебя я сделаю исключение. Человек Станар, народ хумили признаёт тебя своим другом.

– Спасибо… – У Кости даже в носу защипало от волнения. – Народ хумили, я признаю вас своими друзьями.

В дорогу двинулись незадолго перед обедом, после того как Витти сообщил, что Таш может передвигаться без посторонней помощи. За это время верты ещё два раза по очереди вылизывали его рану, и с каждым разом землисто-бледное лицо агента принимало все более здоровый вид. Витти всё утро поил пациента какими-то снадобьями, а за полчаса до отправления разрешил съесть миску крепкого бульона.

Мешки с вещами нёс Закат, подсказав Стану, как удобнее их разместить, чтобы не мешали его движению, а Тень по очереди подвозила имрайцев.

Если бы нашу компанию встретил кто-то из землян, оглядывая свой отряд, ехидно хихикал Стан, то он определённо решил бы, что это смешанная цирковая труппа – звери и лилипуты.

Но на самом деле он был очень рад присутствию этой пёстрой компании, ещё не успело потускнеть и забыться вчерашнее чувство обиды, одиночества и безнадёжности.

– Там на самом деле есть поместье? – глядя на воду, спросил Костя в никуда, когда они добрались до речки.

– Наверное… – холодно процедил Таш и, помолчав, скупо добавил: – Возле рек всегда есть деревни.

Больше Стан с ним не разговаривал. Просто скомандовал свернуть вниз, как пояснили хумили, тут все реки впадают в пролив.

Они шли почти дотемна, но деревни так и не встретили. Зато вышли к трём маленьким пустующим шалашам. Костя решил, что шалаши рыбацкие, но хумили оглядели их и со знанием дела заявили, что тут ночевали косцы.

– Вон, видишь, пара стожков стоит, – деловито объяснял Оррит, помогая Стану разгружать Заката. – Обычно крестьяне, подсушив сено, сразу вывозят его на плоскодонках, а то оно быстро найдёт себе новых хозяев. Но эта весна была дождливая, сено уродилось, вот, видать, и не уместили всё зараз. Значит, деревня неблизко, невыгодно лодки из-за двух стожков гонять. Решили после забрать, когда по отаву приедут.

Стана не волновали ни крестьяне, ни их заботы, ему нужно было знать конкретно, припрётся сюда кто-нибудь ночью, чтобы вытащить их из нагретых постелей или нет. И если нет – можно ли надёргать сена из ближайших стогов, оставшиеся в шалашах лежанки были разрыты мышами и птицами. Накрывать шалаши свежими ветками он счёл лишним, погода стояла сухая, поэтому просто распределил временное жильё и уточнил обязанности. Хо он велел занять средний шалаш, себе и Ташу оставил крайние. Витти на всякий случай попросил поселиться вместе с Ташем. Хотя от агента за весь день они не услышали ни слова жалобы, все понимали, как нелегко ему пришлось.

Потом Стан, вооружившись одеялом, пару раз сходил к стогу за сеном, и от точного попадания в выкопанную у куста узкую яму, вполне понятного назначения, его спасло только ночное зрение унса.

Пока он ходил за сеном, а Тиммо с Орритом развели костёр, Закат и Тень вернулись с добычей. На этот раз зверь принёс в зубах огромную рыбину, с уже отъеденной головой. Тень шла неторопливо, по её чисто вылизанной морде и округлившемуся брюшку было понятно, что верты поймали вовсе не одну рыбину. Хо, сходив умыться, безучастно села возле своего шалаша.

– Я сам могу сходить, – глядя мимо Кости, сухо отказался от предложенной охапки сена Таш.

Возмущённый его упёртостью землянин начал было объяснять, куда агент может засунуть себе свою идиотскую гордыню, как из-под банданы вылез Чудик.

– Это дурак! – заявил унс уверенно и, не обращая никакого внимания на остолбеневшего Таша, заглянул в лицо Кости. – Чудик анализировать смысл.

– Спасибо, малыш. – Стану сразу расхотелось ругаться, и он, посвистывая, пошёл прочь от шалаша, просто бросив сено рядом с агентом.

И тут вдруг заметил исчезновение Витти. Припоминая, сколько времени он не видел маленького алхимика, землянин ринулся к хумили и тут же опомнился. Чего он тупит, у него теперь самый сильный биолокатор из всех возможных.

– Чудик, ищи Витти!

– Витти река.

Образ возник почти мгновенно, Костя даже не успел испугаться. И снова рассердился на себя, да что это с ним? Неужели это от усталости так плохо соображает? Если бы Витти утонул, Чудик вряд ли бы его нашёл так сразу.

А ноги уже сами несли к мосткам, где на картинке виден был скорчившийся у самой воды светлый силуэт хумили.

– Витти, у тебя всё в порядке? – Стану никак не удавалось в сгустившейся тьме рассмотреть, чем занят маленький человечек, хотя тревога уже схлынула. Алхимик явно был жив и здоров.

– Помнишь… – как-то виновато пролепетал старый лекарь, – ты обещал нам помочь?

– Конечно, – уверенно подтвердил парень, – а в чём дело-то?

– Чтобы нас переправили через пролив, в Хамшир, нужно помочь… нашим друзьям. – Витти изъяснялся на редкость уклончиво. – Я подал сигнал, сейчас они будут тут. Но если ты не захочешь… мы поймём.

– Витти, если это в моих силах, я всегда рад вам помочь, – твёрдо перебил его Стан, – и твоим друзьям тоже. Мне кажется, вы не станете дружить с плохими людьми.

– Они… не совсем люди… – снова замялся травник.

– Ну и что? Мангуры тоже не люди, а я, как ты знаешь, за каждого готов в огонь и в воду.

– В огонь не нужно… – Мелодичный голос возник там, где никого и быть не могло.

Прямо над водой.

А потом возникло бледное свечение, и Стан с изумлением обнаружил стоящую на воде, как привидение, девушку.

– Неопознанный объект, – прямо в ухо отрапортовал Чудик.

– У тебя милый друг. – Девушка смотрела на Стана загадочно мерцающими глазами. – Пусть останется тут… мы тебя не обидим.

– Они не обидят, – почему-то виновато вздохнул Витти, – пойдёшь?

– Куда? – ещё не понял Костя.

– К ним в гости. Они сами всё объяснят.

– Ну, хорошо, а как идти-то?

Что-то подхватило парня и мягко поставило рядом с девушкой. От неожиданности он взмахнул руками и схватился за её талию. Тонкую и гибкую, такую живую и тёплую, что все сомнения в материальности соседки вмиг смыло горячим румянцем.

– Извини…

– Ничего, держись крепче. Друга отправь…

– Чудик! Иди к Тени! Я потом приду!

– Чудик к Тени… – недовольно пробурчал унс и поднялся в воздух.

В тот же миг непонятное что-то, на чём стоял Стан, рвануло в темноту, оставляя позади укоризненный глаз костра.

Глава 7
Конс

После ужина лекарь предложил Костику переодеться, и они отправились на дело. Назвать по-другому эту авантюру у парня не получалось даже мысленно.

Как выяснилось, пациент жил в городе и не очень далеко, однако добираться Авронос предпочёл не пешком. Возле широкого и высокого крыльца гостевой части дворца их уже ожидала закрытая коляска.

Запряжённый в неё зверь и близко не походил ни на одно ездовое животное землян. Он немного напоминал страуса, но только с собачьим хвостом и львиной мордой. И очень большого, просто гигантского. Сидевший на его широкой спине не то наездник, не то возница держался с очень высокомерным видом, лучше любой рекламы говорившим, что его ремесло здесь ценится много выше обычного хутамщика. Или это ценился его транспорт?!

– Кто это? – прошептал парень, устраиваясь на мягком сиденье.

– Ты про панга? – осведомился Авронос и тут же начал объяснять: – Это очень удобный и дорогой зверь. У господина наместника их почти два десятка, и нам разрешено брать панга, когда едем по делам.

– Чем их кормят?

– А-а… ты про это! Не волнуйся, панги людей не едят. Только рыбу. Зато бегают быстрее всех остальных животных, и сидеть на нём не в пример удобнее, чем на быке или ослике.

– А покататься… – Костик смущённо смолк.

Ну не зря же ему сразу прямо сказали, зверь дорогой и брать коляску можно только для дела.

– Когда наступает сезон жары, господин Югнелиус переезжает в дом на побережье. Там неподалёку большая ферма для пангов, и можно кататься сколько хочешь. За сравнительно небольшие деньги.

– Ясно, – кивнул Костик, разглядывая проносящиеся мимо дома.

Раз Авронос так уверен, что его ученика повезут на побережье, может, и правда он такой ценный лекарь? Вот только почему что-то внутри всячески сопротивляется этому утверждению?

Дом, возле которого через полчаса остановил коляску Авронос, не особенно отличался от соседних. Все они были двухэтажными, внушительными и явно принадлежали состоятельным людям.

Зато внутри царило какое-то почти неуловимое запустение. Костик не смог бы связно пояснить, откуда у него взялось такое ощущение. Вроде всё необходимое для роскошной жизни имеется. Солидная мебель стоит на своих местах, окна обрамлены богатыми портьерами, картины и люстры говорят о стремлении создать уют. Но вот уюта и не ощущается.

– Мирного вечера, госпожа Уликора!

– И вам, Авронос! Проходите, располагайтесь, сейчас принесут напитки. И простите… что вы имели в виду… я не совсем поняла вашу записку?!

Женщина была, наверное, ещё совсем молода, лет тридцать от силы. Если судить по каштановым, без сединки, волосам и гладкой коже лица. Но глаза, смотревшие на Костика с тревогой и сомнением, выдавали очень старое и уставшее существо, разочаровавшееся во всём на свете.

«Это её, что ли, лечить?» – ошеломлённо обернулся к лекарю Костик и по неуловимо горькой гримасе понял, что не угадал и самое основное впереди.

– Муж госпожи Уликоры заболел больше года назад, – с непонятным сожалением произнёс Авронос, глядя мимо подопечного, – и с тех пор его осматривал не только я. Внешне он вполне здоров… но не может говорить и не встаёт. Барсент этого очень… стесняется… и потому отказывается от еды. Думаю… тебе стоит попытаться.

– Авронос?! – Женщина до хруста стиснула кулачки. – Это… я не ошибаюсь?

– Не нужно прежде времени тешить себя надеждой, – честно признался лекарь, – мой… коллега – очень способный целитель, но опыта у него пока маловато. Если ты сейчас скажешь нет… или попросишь, чтобы мы пришли позже… когда у Дэконса будет больше побед за плечами, он не обидится. Мы просто попьём твоего замечательного чая и поедем домой.

– Господин Дэконс… живёт с тобой?

– Во дворце наместника, но официально пока только в качестве гостя.

– Тогда я скажу – да. – Она не сомневалась ни секунды, и Костику внезапно пришло в голову, что его авторитет очень зависит от того, кому он якобы уже служит. – Пройдёте к нему… или сначала чай?

– Если повезёт, чай будем пить потом, – сразу отказался Авронос. – И не только чай… Прикажи кухарке приготовить хорошую закуску… Эконс после сеанса обычно очень голоден.

«Врёт и не краснеет, – осуждающе вздохнул Костик, – обычно! Ха! Всего только раз и вылечил, а у лекаря прозвучало так, словно такие сеансы для него – рядовая вещь».

– Тогда прошу. – Хозяйка повернулась и пошла впереди, показывая дорогу.

Идти пришлось всего несколько шагов, в первую же дверь из открывшейся за портьерами освещённой последними лучами солнца галереи. В огромной комнате, определённо бывшей раньше гостиной, ещё не горел ни один светильник, и Костик не сразу рассмотрел хозяина.

Но стол, заставленный блюдами, не разглядеть не мог. Потому что почти натолкнулся на него.

Уликора тихо отдала указание сидевшему возле стола слуге, державшему в руках мисочку с бульоном, и тот, облегчённо вздохнув, ринулся сдёргивать колпачки со светящихся цилиндров. Таких Костик ещё не видел, но решил отложить осмотр на потом, сначала надо познакомиться с будущим пациентом.

Бросил быстрый взгляд по сторонам и первым делом увидел глаза. Необычно большие на исхудавшем лице, умные и скептически-насмешливые. А ещё – непримиримые.

Облом.

Полный.

Это землянин сообразил сразу, не зря же ему мама свои книги и журналы чуть не с детства подсовывала, ещё когда надеялась, что Костик решит поступать в медицинский. Сдалась только тогда, когда он дорос до ста двадцати кило и продолжал толстеть. Но знаний, хоть и поверхностных, нахвататься парнишка всё же успел… и теперь отчётливо понимал, как напрасно они потратили время на дорогу и подали надежду несчастной женщине.

Нипочём не захочет этот мужик слушать очередного лекаря.

И верить его байкам не станет, нет в нём ни капли желания жить. Этот из тех, кого можно хоть взводом караулить, а они всё равно влезут на крышу высотки и сиганут вниз. Ясно теперь, почему слуга так обрадовался, попробуй, накорми того, кто каждую насильно влитую ложку бульона немедленно выплёвывает назад. По передничку, повязанному поверх вышитой ночной рубахи, видно.

– Барсент… – как-то заискивающе пролепетала хозяйка, жестом пригласив гостей садиться, – господин Авронос привёл целителя – господина Эконса…

– Подождите, – решительно прервал её Костик, заметив плеснувшееся в глазах больного презрение и сообразив, что сейчас она всё испортит, попытавшись уговорить мужа.

Который именно ей не верит больше всех других.

– Что?!

– Ничего не говорите без моего разрешения. Ни слова! – Как здорово, что учитель Костика по ОБЖ был отставным сержантом и умел утихомирить толпу десятиклассников одним рыком, было чему у него поучиться. – Я сам задам вопросы, и отвечать нужно строго по существу!

– Но… Авронос? – смятённо обернулась женщина к лекарю.

– Иначе я уйду, – моля богов, чтобы она запротестовала и можно было отступить с чистой совестью, отрезал Эконс.

В глазах больного на миг появилось изумление и немедленно сменилось привычной пренебрежительной снисходительностью.

– Раз он так хочет, – огорчённо глянув на иномирянина, деликатно сообщил женщине Авронос, – вам лучше не перечить.

– Хорошо. – Госпожа Уликора отступила с какой-то обречённой покорностью, и что-то смутно знакомое, промелькнувшее в её взгляде или движении, неприятно царапнуло Костику душу.

Нечто неотчётливое… и досадное, как песок в сандалиях. Конс медлил, пытаясь понять, что это ему напоминает… застарелое чувство вины? Или страха? Похоже. Но за кого: за него или себя? Или за какую-то тайну, хранимую этой странной парочкой?

Больной чуть напрягся в кресле, на лице цементной маской застыло упрямство, во взгляде появился настороженный холодок. Приготовился. Занял круговую оборону. Ждёт. И заранее настроен на то, чтобы не пропустить ни одного, даже малейшего поползновения на своё право принимать окончательные решения.

Ну и чем его можно достать?

– Сидите! – вставая со стула, приказал присутствующим Костик и нарочито неторопливо отправился в обход гостиной.

Он и сам не понимал, откуда у него возникла уверенность в своих действиях, просто интуитивно чувствовал, что поступает правильно, не ринувшись очертя голову в исцеление. И ещё просто зримо ощущал сильное негативное напряжение между этими двумя. Что, интересно, тут должно было произойти, чтобы бездвижный калека так сильно ненавидел жену?! Вкладывающую все силы и душу в его излечение? Ведь заметно, что именно это главный смысл её жизни! Видно по этой огромной комнате, где столько цветов, всевозможных красивых предметов и каждая вещь просто сияет чистотой?!

Так вот чего не хватало в приёмном зале! – дошло вдруг до землянина. Блистающих после мытья полов и стёкол, свежих цветов и неповторимого аромата чистоты. Значит, правильно он почувствовал у входа… запустение… или равнодушие. Вот как, если точнее, это называется.

Он неторопливо обходил комнату по периметру, разглядывая картины и книги, статуэтки, вазы… В застеклённых шкафах хранилось различное оружие, от простых метательных ножей до клинков в драгоценных ножнах. На полках были разложены диковинки, среди них огромный клык неведомого животного и не менее огромная друза сверкающих разными цветами кристаллов. А дальше на узком столе, покрытом чёрным бархатом, загадочно поблёскивало несколько предметов, от одного взгляда на которые в душе Костика вспыхнула надежда.

Он шагнул ближе… изучая, просчитывая свои скромные возможности со скрупулёзностью пенсионерки, пришедшей в супермаркет, и наконец протянул руку к выбранному инструменту.

Серебро и чернь, медь лигатуры и золотая чеканка… больше всего это походило на кларнет, и мечтать он мог только об одном, чтобы звук инструмента оказался так же многогранен и проникновенен, как и внешний вид. Осторожно отёр рукавом мундштук, поднёс к губам, с замиранием сердца пробуя, как отзовётся на наглость пришельца изумлённый металл.

Нежный, как вскрик испуганной девушки, как утренний ветерок, звук сорвался и повис в ошеломлённой тишине гостиной и казался бы чужим и ненужным, если бы вслед не ринулся более уверенный и глубокий аккорд. Несколько наугад сыгранных тактов постепенно сложились в тревожную мелодию, печальную и светлую одновременно. В ней скользили нотки известного произведения Штрауса, но только нотки. Всё остальное было чистейшей воды импровизацией, откровением души, наполненной живой тоской по утраченному миру, по матери, по смутным несбывшимся надеждам и мечтам.

Костик потихоньку продвигался по залу, заходя так, чтобы видеть лица присутствующих. И был потрясён, заметив слёзы не только в глазах госпожи, но и её мужа. Так, может… не всё так безнадёжно?

Но начнёт он вовсе не с того, чего ждут от него хозяева и Авронос… а с совершенно другого.

– Госпожа Уликора, – резко оборвав игру, тихо, но очень проникновенно приказал Костик, – рассказывайте!

– Что? – Она выглядела потрясённой, но из-под изумления рвался испуг.

– Всё, что произошло тут в тот день, когда заболел ваш муж. И с чего вообще началась вся история, – добавил он, повинуясь наитию. – Только правду, иначе ваш муж вскоре умрёт, сидя в этом кресле. Я чувствую… как тень без лица уже подбирается к нему.

Странное чувство, охватившее Костика вчера, когда он вытаскивал с того света Майку, на этот раз пришло почти моментально, откликом на его слова о тени.

– Рассказывайте, – поторопил землянин, опасаясь, что снова свалится в обморок и не сумеет довести дело до конца.

К его удивлению, хозяйка действительно заговорила, как-то бесстрастно и ровно, словно находилась под гипнозом.

– Это началось, когда я была ещё совсем юной девчонкой. У меня была подруга, дочь обедневшего соседа, родители пригласили её ко мне компаньонкой. Отец жалел Недику и надеялся, что в нашем доме её скорее заметит кто-то из достойных господ. Саму меня к тому времени уже просватали за Барсента, и я была самой счастливой невестой на свете. Вы не представляете, какой он умный и добрый человек…

– Не отвлекайтесь, – чувствуя, как на миг ослабла связь, мягко приказал Дэконс, – что случилось дальше?

– Однажды проведать Недику приехал её кузен и в первый же вечер попытался меня обнять. Я позвала слуг… и его выгнали из дома в тот же час. А ещё через несколько лун Недика призналась мне, что влюблена в очень достойного юношу и получила от него письмо, но не умеет описать свою любовь… и пригласить его на свидание. Она чуть не на коленях просила меня набросать для неё черновик… и я сжалилась. Набросала несколько строк прямо на обороте листка, где записывала ноты, и попросила вернуть мне эту бумагу. Она вернула через день и похвасталась ответом своего избранника. И очень смущённо попросила написать ещё… иначе он поймёт, что первое письмо сочинила не она. Не помню, сколько писем я ей написала, в моём сердце горела любовь к жениху и слова сами рвались на бумагу… Теперь понимаю, как глупо я поступила, поверив компаньонке. Вернее, начала понимать… через год после свадьбы. Мы тогда вернулись с Сузерда… и однажды мне прислали с посыльным уголок листка, на котором было написано моей рукой любовное послание. Но кто-то моим почерком дописал обращение к совершенно незнакомому мне человеку… как я выяснила чуть позже, смертельному врагу моего мужа. И что хуже всего, там была проставлена дата. Оказалось, что негодяи… моя бывшая компаньонка, так и не вышедшая замуж, и её кузен следили за мной. И выбрали именно тот день, когда я гостила у родителей.

– Дальше, не молчите, – поторопил Костик и почувствовал, как ему в руку втиснули стакан.

Выпил, не чувствуя вкуса и, не отрывая взгляда от хозяйки, повелительно кивнул ей.

– Они просили за вторую часть письма и остальные черновики довольно крупную сумму, но у меня как раз были деньги, мама подарила, чтоб я купила себе драгоценности ко дню рождения. Я предприняла все меры предосторожности, передавая эти деньги, перепроверила полученные бумаги и тут же их сожгла. Но меня всё же обманули. Как потом выяснилось, несколько листков были искусными копиями. Да и забиравший деньги посланец подробно описал эту сделку и отдал документ вымогателям. С тех пор они превратились в мой личный кошмар. Ловили меня на каждом неосторожно сделанном шаге. Через пару лет я перестала ходить на балы и приёмы и приглашать к себе гостей. Если со мной заговаривал кто-то из мужчин, отвечала холодно и сухо, и вскоре меня стали сторониться все друзья мужа и его родственники. И всё же вымогатели каждый раз находили повод для шантажа.

– Быстрее переходите к тому дню, – торопливо выдавил Костик, чувствуя, как Уликора понемногу ускользает из-под его влияния.

– В тот день я решила разом покончить с негодяем. – Впервые в голосе хозяйки прорвалась горькая нотка. – Пообещала отдать все свои драгоценности, если он принесёт всё до последнего листка и свидетельства посредников мне в комнату. На самом деле я решила его убить. Приготовилась заранее, смазала несколько ножей мгновенно парализующим составом… и напрятала по всей комнате. Но он снова меня переиграл. Заранее написал письмо Барсенту и представил историю в вывернутом виде. Соврал, будто я его когда-то соблазнила и шантажом заставляю помочь бежать от мужа вместе с кучей драгоценностей. Барсент следил за моей комнатой и, едва негодяй влез в окно и взял у меня из рук шкатулку, внезапно появился на подоконнике. В этот момент я как раз выхватила нож, но, увидев мужа, страшно растерялась. Негодяю удалось отобрать у меня нож и замахнуться на меня. Я была готова умереть… эта полная страха жизнь меня страшно вымотала. Но он в последний момент передумал, повернулся к окну и ударил Барсента. Я не помню, как уходил подлец, я видела только кровь и знала, что зелье действует очень быстро. Поэтому я изо всех сил тащила мужа в комнату. Тут прибежали слуги… – Голос женщины становился все тише и безжизненнее.

– Бедняжка… – Авронос, вскочив, осторожно уложил хозяйку на кресло и ринулся к столу, приготовить ей зелье.

– Вы уверены… – хрипловатый голос калеки прозвучал как гром с ясного неба, – что она сказала правду?

Серебряный стакан выскользнул из рук шагнувшего к Уликоре знахаря, обдав подол её платья тёмными брызгами, со звоном покатился по полу, и Авронос кинулся его поднимать.

У Костика ещё хватило сил спокойно откинуться на спинку стула и смерить хозяина насмешливым взглядом.

– Дурак. Лучше признайся, когда вставать начал?

Стакан снова выпал из рук лекаря.

Однако Костик этого уже не видел, комната мягко погрузилась в вязкий тёмный туман.

Домой они ехали в непроглядной ночной темноте, разбавленной лишь неярким светом редких фонарей, стоящих у ворот домов. Впрочем, выглядывать в окна у Костика не возникало никакого желания, а в коляске был собственный светильник. Одной рукой парень держал надкусанный пирог, второй крепко прижимал к груди свой первый серьёзный гонорар. Тот самый кларнет. Спасибо Авроносу, вовремя пнул, когда Костик попытался отказаться от подарка.

Впрочем, Уликора оказалась очень настойчивой и не стала слушать его смущённый лепет. Просто завернула кларнет в платок и всучила Дэконсу вместе с тугим кошелём.

– Вы не представляете, что сделали для меня, – проникновенно произнесла женщина, и Костик, застеснявшись, перестал спорить.

Однако есть в их доме отказался наотрез. Не мог смотреть, как Барсент, махом выпивший миску бульона, вгрызается в огромную отбивную на косточке.

– Я только одного не могу понять, – задумчиво пробормотал Авронос, подливая в кубок Конса сок из большой бутыли, – как ты догадался, что он уже ходит?!

– Знаешь, сам сейчас думаю, – озадаченно признался его подопечный, – просто сложились детали. Я вообще всегда быстрее всех в классе решал логические задачки. Ну и опыт общения с больными. Знаешь, у врачей бывают ночные дежурства в больнице, когда я был меньше, мать меня брала с собой. Там в кабинете есть диван, ночью дежурные всё равно немного спят. Потому лежачих больных я много видел… а с ним что-то было неправильно. Потом, может, соображу, тогда скажу. Я тебя о другом хотел спросить… ты ведь кого-то из слуг отправил за ней следить?

– За кем? – сделал недоумённую мину лекарь и поставил бутыль в корзину.

– За Майкой. – Костик прожевал пирог и вздохнул. – Не отпирайся, я уже сложил два и два. То ты не знаешь, где она, а то рассказываешь, о чём она говорила, причём никого не спрашивая. Значит, раньше доложили. А раз доложили, значит, приказывал следить. И сейчас тоже кого-то послал… ну признайся! Так вот… скажи, пусть ей передадут… я приказываю вернуться.