Текст книги "Не сгинуть в раю! (СИ)"

Автор книги: Вера Чиркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Стиснув зубы, наблюдаю, как порозовевшая от удовольствия девушка следом за танцором выходит на импровизированную сцену. Она попыталась, было, встать в один круг с парнями, но ее непреклонно вытолкнули в середину. Музыка опять прибавила темп, и парни задвигались быстрее, навязывая свой ритм жертве. А она, ни о чём не подозревая, старательно копировала их движения.

Князь перестал глодать огромную кость и с интересом воззрился на танцующих. Его сотрапезники тоже не спускали со стройной фигурки замаслившихся глазок.

Туристки за столами, не понимающие грязной сути происходящего, в так музыке махали над головами руками и кепками, советник, страдальчески сморщив нос, уткнулся в свой бокал.

Танцоры все ближе сжимали круг, и девушка уже находилась в рискованной близости от взмахов их рук и колебаний разгоряченных тел. И движения эти постепенно становились все более и более неприличными. А девушка, польщенная вниманием и захваченная ритмом, все быстрее покачивала бедрами и плечами, подняв руки над головой. Парни, гнусно ухмыляясь исподтишка, сдвинулись еще ближе и, приседая в танце так, что их колени почти касались светлой юбки, принялись ритмично водить в воздухе ладонями вдоль гибкой фигурки, повторяя все ее изгибы. Князь облизнул языком жирные губы и подался вперед, возбужденно раздувая ноздри, как выпущенный на волю молодой бычок.

За столом напротив меня, парень в выгоревшей рубашке мрачно проворчал что-то своей спутнице и сплюнул через плечо. Сид буркнул крутое словцо и нырнул под стол.

– Сид! – пытаюсь его остановить, но он, даже не повернув головы, решительно шагает к танцорам.

– Не бойся, папа с ними разберется! – гордо задрала носик блондинка.

Папа?! А разве…

– Угу, это мой отец! – кивает она на мой недоуменный взгляд. – Полковник дивизиона быстрого реагирования, звездные беркуты! А я – Лючия.

Великий космос, звездные беркуты! Ну, все парни, круто вы попали!

А Сид уже решительно разомкнул круг танцоров и протиснулся к начавшей паниковать жертве. Изящным движением положил руку ей на талию, другой поднял пальцы девушки в классической фигуре вальса и повел во все расширяющемся движении из круга. Аборигены попытались, было вновь сомкнуть кольцо, но один из них запнулся об вовремя выставленную Сидом ногу, другой отлетел в сторону от небрежного движения мощным плечом, и парочка вылетела в танце на простор зала.

Музыканты сбились с ритма, но, как оказалось, полковнику вовсе и не нужна была их музыка.

– Танцуют все! – крикнул он, добавляя громкости пристегнутому к карману рубашки крошечному, но достаточно мощному плееру.

Лючия полезла под стол, я нырнул за ней.

Схватил, было девушку за руку, но вовремя сообразил, что я теперь и сам как бы дама. Поэтому, скомандовав ей выбирать партнера среди своих, мертвой хваткой вцепляюсь в танцора в синей тунике, попытавшегося смыться по тихому.

– Станцуем! – приветливо улыбаясь, грозно рычу в макушку аборигену, оказавшемуся много ниже меня, и, подхватив его под ребра, разворачиваю назад. А немного позже, уже несколько раз обернув партнера в вальсе вокруг себя, и хорошенько оттоптав незадачливому неумелые ноги, соображаю, что поймал утреннего гида.

– И как зовут моего кавалера? – копируя приторные интонации Арнольда, с придыханием интересуюсь у бастарда, стискивая его ребра железным захватом.

– Талам, – шипит он полузадушено, тщетно пытаясь освободиться из моих объятий.

Зря стараешься, паршивец, это и не таким хлипким, как ты, не удавалось, усмехаюсь про себя, приподнимая партнера так, чтобы во вращении его ноги не мешались под моими. Надоело мне об него спотыкаться.

Вокруг уже тесно от желающих танцевать, слуги распахнули двери на террасу, и вальс выплеснул туда первые пары. Сид передал свою партнершу ее подруге и вальсирует с донельзя довольной Лючией. Лицо князя опять непроницаемо высокомерно, а вот советник, словно оправдываясь, что-то торопливо шепчет в высокородное ухо.

И все это мне снова очень не нравится. Похоже, Сид сорвал некое, обещанное князю эротическое представление. Придется мне теперь приглядывать за полковником, мужики с менталитетом князя неправомерно обидчивы.

– А хочешь, Талам, – так же страстно шепчу, утанцовывая бастарда в распахнутые на террасу двери, а оттуда на дорожку, ведущую к воротам, – я увезу тебя на свою родину? Деллия красивое место, я – низранская царица, будешь моим мужем! Хочешь?! Семьдесят восьмым, самым любимым! Я тебе выделю в помощники четырех, нет, пятерых своих сыновей, выкопаешь хороший домик, рядом с моим? Ну, соглашайся! Здесь тебя не ценят, заставляют танцевать как прислугу, а ведь ты сын князя, я правильно угадала? Мы, низранки, не ошибаемся, мы слышим голос крови! Я всегда знаю, какое из моих яиц, от какого мужа! Пойдем со мной в гостиницу, познакомимся поближе! Сразу и контракт составим, у меня бланки с собой! А утром отправимся вместе на острова, тебя ждет новая жизнь!

– По…! – отчаянно пискнул гаденыш, когда я выбирался за ворота замка, почти таща его на себе. Однако я бдительно прижал бастарда к себе в горячем объятии, и он на пару минут потерял способность говорить.

– Да ты не бойся, – сплюнув, продолжаю ворковать, таща пленника к гостинице, – твой отец никогда не сможет тебя вернуть! По нашему закону, если мы даже недолго побудем наедине в одной комнате – ты навсегда мой, а после моей смерти перейдешь в собственность старшей дочери! Правда, у нее ты вряд ли будешь любимчиком, мелковат. Но не волнуйся, это еще не скоро будет, я женщина в самом расцвете сил!

И тут я, вроде невзначай, на секунду выпустил поганца из рук.

Как же он бежал!

Наверное, так он не бегал никогда в жизни, и вряд ли еще когда побежит!

И ведь даже не заметил паршивец в панике, как я приклеил ему за ухо один из самых надежных своих жучков.

Подождав, пока шаги гаденыша стихнут вдалеке, разворачиваюсь в обратный путь. Только иду я теперь не посередине улицы, а пробираюсь в тени домов и заборов, включив сканеры на поиск живых объектов. И бдительно пережидаю в тени, когда таковые появляются. Хорошо, хоть появляются они не часто. Да и то подумать, кому охота ломать ноги на скудно освещенных улочках. К тому же в то время, когда почти во всех домах жители приступили к уничтожению ужина.

Добравшись до стены замка, пробираюсь вдоль нее к самому обрыву. Здесь, сиротливо пристроившись на обломке камня, составляю внеочередной отчет и записываю его на одноразовый минипередатчик. Затем, приклеиваю приборчик на стену так высоко, как смог достать, и по-прежнему осмотрительно пробираюсь в гостиницу.

И все это время в моём ухе раздаются горестные всхлипывания и неуёмная грязная ругань сбежавшего поганца. Видимо, он забился в какой-то тихий уголок, переживать мое великодушное предложение. Во всяком случае, через некоторое время бастард сонно засопел, и я был вынужден отключить связь, от всей души сожалея, что зря потратил на него ценный жучок.

К тому времени, как вернулись туристы, я успел принять душ и комфортно устроиться за столиком перед тарелками с разогретым в микроволновке ужином.

И как оказалось, очень вовремя, потому что почти все сразу ринулись к холодильнику и продуктовым автоматам. Видимо, не один я не впечатлился княжеской трапезой.

– Марта! А ты давно пришла?! – завидев меня, протискиваются сквозь толпу неугомонные подружки. – А мы так здорово потанцевали! Жаль, потом конферансье запретил нашу музыку! Мы и ушли! Ох, как кушать хочется!

Интересно, был бы польщен дворецкий, если бы узнал, что его произвели в конферансье? Хотя, возможно он совсем и не дворецкий? А напротив, церемониймейстер?!

Арнольд принес пакеты с едой и тяжело плюхнулся на стул.

– Вообще не стоило таскаться на этот прием! – желчно ворчит он, помогая девушкам открывать комплексный ужин. – Не нравятся мне эти туземцы! Какие-то они…

Мачо передергивает плечами, так и не найдя нужного определения.

– А вот Марта, похоже, другого мнения… – невозмутимый голос полковника звучит из-за спины, и я, невольно оглянувшись, обнаруживаю за соседним столиком его энергично жующую физиономию.

Рядом с дочерью, разумеется.

– Почему? – вскинулась Рамика.

– Ну, она же так лихо отплясывала с одним из этих танцоров! И с ним же и исчезла! – так же безразлично объясняет он, но мне как-то слабо верится в это равнодушие.

– А что такого? – считает своим долгом заступиться за меня Кинти. – Они вполне современные мальчики! Жалко, что все сразу ушли!

– Потому и ушли, что ваш Сид слишком рано из-под стола вылез! – Бурчит слева слушающий этот разговор парень с выгоревшим чубом.

– А что было бы дальше? – Не выдерживаю я.

– Ничего особенного! – Ядовито усмехается он. – Просто пощупали бы эти красавцы немного наивную дурочку, ну, может, стащили с нее блузку! Вроде как в шутку! А больше ничего! Только ухмыляются они при этом больно гадко, как будто это мы, а не они отсталый народ!

– Вот! И я об этом! – подхватывает мачо.

– А самое главное, даже набить как следует морду грубиянам нельзя, чревато осложнениями дипломатических отношений! – возмущенно вздыхает блондин.

– И что, везде так? – заинтересованно поднял от тарелки голову Сид.

– Везде по-разному, – вступает в разговор подружка блондина. – Но по торговцам и по рынкам лучше ходить группами. И чтобы мужчины были обязательно. У них тут с женщинами… как бы сказать… трудно. Вот вы за день много женщин видели?

– Молодых – нет! – твердо заявляет мачо, – одни старухи. И те какие-то… странные!

Я тоже это заметил. Замотанные по самые глаза в темные платки и наряженные в балахонистые монашеского вида одежды, местные женщины ходят испуганными стайками, не поднимая робких глаз.

– Потому что молодые взаперти сидят! Девушек замуж покупают за деньги, у кого денег больше, у того и жен больше! Потому тут женщины – большая ценность! Вот местные парни и липнут к нашим туристкам! Девчонки рады вниманию, не понимают, что здесь их за доступность презирают хуже воров! – прорвало белобрысого.

– Я Сид! – протягивает ему руку полковник, – пошли в наш номер, поговорим?

– Я Ланс. А она – Инна. – Не сразу решается подать руку парень. – Да о чем тут говорить! Сами все увидите!

И все-таки поднимается с места следом за полковником, предварительно сбросив в лючок, открывшийся в центре стола, развернутый пакет с остатками еды.

Чтобы не нарушать экологию чужих планет, все упаковки на продуктах, ввозимых нами, изготовлены из растительных волокон. Даже одноразовая посуда. А одноразовые столовые приборы спрессованы из костной муки. Все отходы и упаковка попадают в установленные в подвале измельчители, после чего используются как корм для животных.

Судя по рекламному буклету, прочитанному мной в дороге, мы помогаем туземцам в постройке теплиц и ферм для этих самых животных, за вырученные от туризма средства. И потому аборигены якобы просто счастливы принимать наших туристов.

Интересно, он давно здесь был, автор этих буклетов?

Посомневавшись немного, все же присоединяюсь к компании Сида, сейчас любая, даже незначительная информация может стать ключевой. Потому что ситуация, к моему великому огорчению, все больше говорит о том, что парюсь я в женском образе вовсе не напрасно.

Посиделки в номере Сида ничего нового мне не дали. Правда, вначале, полковник, узнав подробности туристских будней, вознамерился было, утром отправиться на катер, чтобы вернуться на главный остров. Однако, посмотрев на разочарованное личико дочери и убедившись, что моих рыженьких подружек ничуть не испугала перспектива попасть в лапы местным "шутникам", Сид передумал. Звездных беркутов не так-то просто запугать, говорил его решительный взгляд.

Лично я немедленно вернул бы на остров всех до одного туристов, если бы имел на это полномочия. Хотя это наверняка будет означать провал моего задания. Потому и на вопрос Кинти, еду ли я с ними, только молча кивнул головой.

Утро не принесло никаких сюрпризов, кроме приятных. Я даже не возмущался против раннего подъема, сутки на Хилионе длятся почти двадцать девять наших часов, и мне вполне хватило ночи, чтобы выспаться. Когда мы, умывшись и позавтракав, добрели до площади, куда прибыли вчера утром, оказалось, что нас ожидает не скрипучая телега, а замаскированная под потрепанный автобус авиетка. Довольно таки комфортная внутри. И, едва Новил скрылся за гребнем перевала, пилот поднял ее в воздух.

– Марта, посмотри какие горы! А лес! Правда хорош?!! – восторженно щебечет мне на ухо сидящая у окна неугомонная Кинти.

Перегнувшись через ее колени, окидываю взглядом открывшуюся панораму и утвердительно киваю головой. Неплохой вид. Примерно как на моей планете в районе уральского хребта. И вновь радуюсь, что организаторы маршрута не заставили нас карабкаться по этим склонам пешком или на каких-нибудь зубастых лошадях. Не переношу я эту пыльную экзотику.

– Марта, – Смущенно шепчет девушка через несколько минут, проникновенно заглядывая мне в глаза, – а этот… ну с которым ты вчера… танцевала… он тебя провожал, да?!

Вот оказывается, что не дает ей покоя! А я то пытаюсь понять, почему она все утро возле меня как куриная мать вертится? Или все же цыплячья? Нет, как-то не так. Не помню. Надо мику вопросик подкинуть, заодно и про планету, с которой эти подружки прибыли, как ее, с Латии, кажется?!

Но по тому, как над передним креслом замерла макушка полковника и смолкли голоса сидящих сзади Арнольда с Рамикой, внезапно догадываюсь, что подробности моего свидания волнуют не только Кинти. Общество хочет знать всю глубину моего падения. Ну что ж, раз оно хочет, то оно ее получит.

– Видишь ли, Кинти, не помню, я тебе говорила, что я с Деллии? – задумчиво начинаю издалека.

– Да, – заинтригованно развернувшись ко мне, кивает девушка.

– Ну вот, у нас, на низранском материке, в семьях правят женщины. Матриархат, по научному.

Кинти широко распахивает глаза, сзади слышится сдавленный вздох Рамики.

– И как это…? – Не может прийти в себя соседка.

– Очень просто. Каждый поселок – это отдельная семья. Главная там мать-царица, она живет в самом большом доме посреди поселка. С ней живут ее дочери и маленькие дети. Все взрослые мужчины поселка ее мужья, но живут каждый в своей землянке, с ними подросшие сыновья.

– А как же… ну это… ну… любовь?!

– Мать любит всю семью. А если ты имеешь в виду супружеский долг, так для этого она выбирает самых достойных. Ну и естественно, каждый старается соответствовать!

– Ничего себе…! – присовокупив, неожиданно для дам, крутое словцо, охает сзади Арнольд.

– Все мужья слушают царицу беспрекословно, каждое ее слово закон. – Продолжаю вдохновенно расписывать спутнице низранские порядки. – И все мужчины о матери заботятся, увозят в безопасное место во время весеннего половодья, копают потом ей новый дом, сеют и мелют зерно, охотятся и охраняют семью от диких зверей. И при этом царицу искренне любят и уважают. А вчера у князя… ну вы сами все видели!

– Но Марта! причем… тут тот парень? – Недоумевающе распахнула глаза латиянка.

– Ну, видишь ли, этот танцор… его сын. Князя. Он еще подрабатывает гидом, и очень нахально навязывал мне себя утром, когда я шла гулять. Вот я и решила немного с ним… побеседовать! Но добровольно он идти не хотел, пришлось утащить.

– И как, поговорила?!

– Да. – Коротко киваю я, точно зная, что заинтригованные слушатели не удержатся от наводящих вопросов.

– А что… ты ему сказала? – перебравшаяся к нам Рамика сидит на подлокотнике моего кресла, разгоревшимися глазами вглядываясь в мое лицо.

Точнее, в лицо трансформа.

– А что я могла сказать? – Притворно вздыхаю я. – Бедный мальчик так испугался, что я его пожалела! Предложила ему стать моим мужем. Любимым, семьдесят восьмым. Обещала помощь в рытье землянки. И что после моей смерти он достанется старшей дочери.

– А он? – затаив дыхание, шепчет Кинти.

– Сбежал. Не оценил моего великодушия! -Трагически вздыхаю я. – Вырвался и сбежал. Очень быстро. И почему от меня все мужчины так быстро убегают, ты случайно не знаешь, Арнольд?!

Мачо не ожидавший такого подвоха, зашелся в нервном кашле, Сид тоже слегка закашлялся. Или он так пытается скрыть рвущийся смех? Неужели плейбой рассказал ему о нашей первой встрече? Я бы на его месте ни за что не решился.

– Марта, – задохнувшись от восторга и ужаса еле шепчет Рамика, – А… у тебя… в самом деле… семьдесят семь… мужей?

– Ну, видишь, ли, Рами, – Тяну я опечаленным голосом, – на самом деле, я с другого материка. Понимаешь?! Но ведь тот-то паршивец об этом не знал?!

Полковник ржет уже в открытую. Через несколько секунд к нему присоединяется мачо и сидящие через проход туристки, невольно подслушавшие мою исповедь. Заливисто хохочет Лючия. Потом как-то неуверенно начинают улыбаться рыженькие подружки.

Похоже, они искренне жалеют, что я не мать-царица.

Через несколько часов полета наша авиетка приземляется на укатанную дорогу вблизи города Тарслайн. И это уже Мосетия. Самое крупное из государств материка.

Почти все туристы дремлют или играют, развернув перед собой голографические изображения компьютерных игр.

В гостинице, да и в других общественных местах материка демонстрация наших технических возможностей запрещена, поэтому любители размять мозги пользуются выпавшей возможностью. В салоне нет ни одного туземца, перевоз аборигенов на современном транспорте строжайше запрещен.

Еще примерно с час авиетка, превратившись в старенький автобус, неспешно катит по выровненной нашей техникой дороге, между невысоких холмов поросших травой и кустами. Изредка попадаются довольно корявые деревья, усыпанные мелкими зелеными плодами. В Мосетии началось лето.

Ближе к городу начали все чаще встречаться расчищенные от кустарников пологие склоны, засаженные ровными рядками каких-то овощей, между ними изредка мелькают приземистые здания ферм. А затем как-то резко из-за поворота открылся вид на город.

Небольшой, по нашим меркам, но крупный по местным. С каменными домами, окруженными садами и огородами, невзрачными по окраинам и внушительными ближе к центру. А в центре, широкая квадратная площадь, с одной стороны запертая каменной оградой замка, с другой кованой решеткой храма. Две другие сплошь утыканы вывесками магазинов и кабаков. Посреди площади расположились со своим товаром местные фермеры.

Автобус высадил нас на неширокой улочке, не доезжая до площади пары сотен метров, и отбыл, загрузив туристов, едущих в Новил.

Гостиница оказалась рядом, за крепким забором. Расположенный в глубине сада каменный дом оказался изнутри почти точной копией Новилской гостиницы. Стандартизация иногда очень даже удобна. Не нужно каждый раз изучать план здания. Но зато очень приятным сюрпризом оказался заведующий гостиницей. Он не был аборигеном. И это было понятно с первого взгляда, на Хилионе нет туземцев негроидной расы. Его радушная белозубая улыбка мгновенно заставила сердце сжаться в ностальгическом спазме. Черт, а я и не подозревал до сих пор, что так соскучился по родной планете.

Мы разместились почти так же, как раньше, только Арнольд поменялся местами с Лючией.

– Вам, девочки, так будет удобнее, – сияя лучезарной улыбкой, заявил он.

И, правда, девочкам стало удобнее. Жаль только, я не совсем девочка. Точнее, совсем не девочка! Но мне ничего не оставалось, кроме как тихо материть не ко времени проснувшееся в плейбое джентльменство.

Наши рыцари поселились в соседнем номере вместе с двумя парнями, отдыхающими на Хилионе после работы на одной из новых планет.

И все они, судя по прервавшемуся при моем появлении разговору, замышляли какие-то действия против аборигенов. Чтобы не вызывать подозрения, я спросил у Сида какую-то ерунду, вроде разрешения Лючии пойти с нами на рынок, и прилепив мимоходом за спинку кровати жучок, поспешно удалился.

Не хватало мне еще, чтобы эти герои своей самодеятельностью навлекли на себя опасность! Уж лучше быть в курсе их планов!

– Тебе не кажется, что эта гренадерша тебя клеит? – Задумчиво пробормотал голос Арнольда в ухе, едва за мной закрылась дверь, и я злопамятно поклялся себе отомстить плейбою за такие предположения при первом удобном случае!

– Да я и не против, – довольно хмыкнул Сид. – Мне нравятся решительные женщины!

Да с чего они это взяли? Неужели со стороны так выглядят мои совершенно безобидные попытки цивилизованного общения?! Или мужской эгоцентризм любое проявление человеческой потребности в общении записывает на счет своего обаяния? Ох, не зря моя Тези говорит, что все мужики – самоуверенные и самовлюбленные эгоисты! А я-то еще всегда оскорблялся из солидарности!

И все-таки на рынок без бдительного мужского надзора девушек не пустили. Вместе со мной. Я, разумеется, тихо хихикал про себя, когда Арнольд авторитетно заявил мне, что женщинам не стоит ходить одним. Однако, чтобы не подавать слишком самостоятельным девицам дурной пример, вынужден был с ним согласиться. Решив, что с моими-то способностями смогу оторваться от этой компании в любой момент.

Мы шли гуськом вдоль рядов с овощами, ягодами, тушками птиц и животных, бочками с соленой рыбой и икрой, мешками с крупой, мукой и солью. Впереди неслись восхищающиеся всем подряд латиянки и Лючия, следом я, и черноволосая, тихая подружка Лючии Саэда, а замыкающим топал, едва не лопающийся от сознания собственной значимости, Арнольд.

– Сюда, красавис! Смотри, какой короший! Купи у меня! – Сияя как начищенные медные тазики, орали на ломаной лингве темноволосые аборигены.

Лишь немногим отличались они от торговцев Новила, и все же отличались. В лучшую сторону. Чуть более качественной и чистой одеждой, опрятно выложенными товарами, мытыми руками. Но главное, отношением к туристам. Нет, пока еще не доброжелательным, но и без пакостных усмешек в спину.

– Ох, Марта, смотри, что мы нашли! Иди сюда скорее! – наверное, в сотый раз восторженно взвизгнули рыженькие подружки.

Я от этого визга скоро уже оглохну. Пора мне отсюда смываться.

– Посмотри, какая прелесть! – Кинти, ухватив меня за руку, тянет поближе к большому ящику, – видишь?!

Ну, вижу. Несколько рыжих, как сама Кинти, пушистых комочков, испуганно застыли мягкой кучкой на дне ящика. И недоверчиво следят за покупателями огромными глазами.

В длинном пушистом мехе непонятно, какие у животных лапы, уши и хвост, Судя по величине глаз, ведут ночной образ жизни. Не понимаю, от чего тут приходить в восторг. И только подробная история Латии, родины рыженьких подружек, поведанная мне мику во время поездки останавливала меня от презрительного хмыканья.

Что еще можно ожидать от жительниц планеты, всего несколько лет назад вступившей в стадию самоочистки?! Латияне умудрились довести свою родину почти до полной катастрофы. Загаженные водоемы и почва, редкие чахлые остатки лесов без следов живности, ядовитая атмосфера. И сплошные суррогаты вместо продуктов питания. Неудивительно, что от невиданных ранее болезней с каждым годом гибло все больше людей. Причем в первую очередь вымирали дети и мужчины.

Когда наши разведчики наткнулись на гибнущую планету, там приходилось двадцать женщин на одного мужчину. И на трех детей.

Латия – единственная планета, где мы не стали проводить предварительных исследований и анализов. Просто сразу посадили на планету несколько грузовых транспортов с роботами и оборудованием и построили сотню защитных куполов. Под которые собрали остатки населения. Обеспечив их чистым воздухом, едой и водой. А также коммуникаторами, педагогами и медиками. Насильно никого не забирали, кроме детей. Возмущающимся и бунтующим предоставили полную свободу выбора, отобрав прежде все оружие.

И это был исключительно верный метод. Через несколько дней бузотерки потянулись под защиту куполов. Это была уникальная по своему масштабу операция, но проводил ее не наш отдел, поэтому я до сих пор знал о ней лишь понаслышке.

И потому так терпеливо наблюдаю теперь за неуёмным восторгом подружек. Ну, нету у них на Латии пока ни густых лесов, ни прозрачной воды. Ни пушистых, глазастых, неизвестного вида зверушек.

– Можно, я ее поглажу?! – задыхаясь от счастья, шепчет Кинти и сует руку в ящик.

– Нет! – Немедленно рявкнул я, но опоздал.

Из пушистого клубка взвилась круглая, безухая голова на гибкой длинной шее и впилась в палец девушки дюжиной острых клычков.

– А-а-а-а! – Пронзительно завизжали наши спутницы.

Потрясенно охнул растерявшийся мачо.

Злобно заверещал торговец, на чем свет понося глупую иностранку, испортившую дорогой товар.

Орали все.

Кроме самой Кинти. Непонимающе глядя на брызжущую из разорванного пальца алую кровь, она медленно белела, начиная потихоньку заваливаться набок.

– Арнольд, дай платок! – Рычу я, подхватывая ее на руки. – И всем молчать!

Когда есть кто-то, кто может уверенно отдавать приказы, плейбой становится просто умницей. Мгновенно выхватив из кармана пачку платочков, он намотал на злополучный палец несколько штук, стараясь прижать разорванные сосуды. Хотя бы на несколько минут нужно остановить кровотечение, потом начнут действовать лекарства, вбрызнутые её мику.

– Давай я понесу! – сунув пачку в карман, мачо подставляет руки.

Как раз вовремя, а то я и впрямь, несколько странно выгляжу с девицей на руках.

Передав ему Кинти, велю всем своим отойти подальше от торговых рядов. Но тут еще громче взвыл торговец, поняв, что может нас больше никогда не увидеть. Он выскочил из-за ящика и, хватая меня за рукав, затарахтел со скоростью пулемета, умоляя не грабить его.

– Но мы же ничего у тебя не взяли! – с досадой рычу на местном наречии, пытаясь вырвать у него из рук свою кофту.

– Теперь никто не купит этого… – мой мику посомневался, как логичнее перевести название мохнатого существа, чтобы не погрешить между его видовой принадлежностью и назначением. – Хорька. – Наконец определился комп.

– Почему?

Торговец снова взорвался фонтаном сбивчивых объяснений и ругани. Только после того как в разговор вмешался его сосед и внятно объяснил, в чем дело, все стало на свои места. Оказывается, местные "хорьки" – отличные сторожа. Помесь кошки и собаки. Используют их для защиты погребов и амбаров от крыс, мышей и прочих зверюшек. Кому от чего нужнее. Повзрослевшим зверькам не дают мясо до тех пор, пока хозяин не определится, на кого будет охотиться хорек. После чего его кормят, например крысой, и выпускают в подвал. Все. Никакую другую живность он больше не съест. А тот щенок, что укусил Кинти, теперь будет охотиться на людей и его нужно убить. Но хуже всего то, что его не найти среди десятка собратьев. Поэтому убить придется всех.

– Сколько ты хочешь за всех зверьков? – испытующе гляжу на причитающего торговца.

И, о чудо, его вопли мгновенно стихли, а лицо стало хитрым и жуликоватым.

– По кучке углов за каждого! – звучит торопливый ответ.

Слишком торопливый.

По десять квадратных монет! Ну и цены! Десятеричную систему подсчета мы неназойливо вводим на каждой планете при расчете с аборигенами. И, если учесть, что в ящике около десятка зверьков, то я должен отдать туземцу почти все содержание своего кошелька. Что-то мне подсказывает, что на мне пытаются бессовестно нажиться.

– Столько я тебе не дам! – категорично качаю головой, и начинается ожесточенный торг.

Торговец умолял и угрожал, льстил и насмехался, провоцировал меня и подначивал.

Мне даже понравилось, как он меня уговаривал. Очень умело! Почти талантливо! Жители отсталых миров, в большинстве своем, как правило, не очень умные люди. Да оно им и не нужно, по большому-то счету. Простая, размеренная жизнь, не требующая особого умственного напряжения, как-то не способствует интеллектуальному развитию.

В моем мире происходило точно также, заметное увеличение объема головного мозга и соответственно извилин в нем, началось только после всплеска технического прогресса. И разумеется в свете тотального образования. А здесь на весь городок пока лишь несколько человек умеют худо-бедно читать. Нет, разумеется, и в средние века рождались гении в моем мире, но проявить себя смогли далеко не все. И не во всех сферах.

Но самым простым способом выказать свою незаурядность, что бы там не писали историки, на самом деле была как раз торговля. Именно она дает первоначальную умственную тренировку и первоначальный капитал. А дальше только космос знает, как повернутся дела у гениального купца, но основных путей развития в основном три.

Либо замкнет ему мозги на накопительстве, и он закончит свою жизнь жадным Гобсеком, либо сроднится с профессией и станет известным купцом. И только в очень редких случаях сумеет вырваться на простор жажда знаний и обернутся деньги мудрыми свитками и невероятными открытиями.

Однако мой торговец обладал исключительным талантом больше в психологии покупателя, скорее даже туриста, чем в логике. И потому свято верил, что сможет меня уболтать. Наивная простота!

Его коллеги, побросав свои товары, сгрудились вокруг собрата и азартно следили за торгом. Получая от происходящего настоящее удовольствие и время от времени давая ему все новые советы, но, забывая при этом, что я все слышу и понимаю. Страсти накалялись, но мы оба крепко стояли на своем.

– Вообщем, так! – потеряв терпение, рявкнул я, когда торговец завел свою волынку по третьему разу. – Ты сам виноват, что так получилось! Почему не накрыл хорьков какой-нибудь решеткой? Почему не остановил девушку, ведь видел, что она подошла слишком близко! Почему, в конце концов, не сделал для каждого зверька отдельную клетку? А теперь за свои ошибки хочешь получить деньги с меня? А я ведь не трогала твоих зверей, и заплатить хотела, только потому, что пожалела тебя! Но Ты не ценишь чужой доброты, и за свою жадность будешь наказан! Последний раз говорю, возьмешь за всех полторы кучки углов?! Если нет, я ухожу, надоело мне твою болтовню слушать!

И демонстративно поворачиваюсь к нему спиной.

– Э… Эй! – начинает нервничать торговец. – Но так же нечестно?!

– А как честно? – мгновенно обернувшись, грозно гаркаю я. – Натравить на бедную девочку своего хищника – это честно?! А продавать таких злобных тварей, и даже не позаботится защитить от них покупателей, это честно?! И что у девушки теперь палец на всю жизнь искалечен, она работать больше не сможет, и ее ни один жених не возьмет – это честно?! Да ты мне еще доплатить должен, чтобы я забрала твоих чудовищ! И еще девушке всю жизнь пенсию оплачивать!

Не знаю, понял ли абориген слово пенсия, но то, что содержимое моего кошелька уплывает от него безвозвратно, осознал доподлинно. Потому, что взвыл пуще прежнего и вцепился в мою кофту, как тонущий в спасательный круг.

Я немного поупрямился, позволив себя поумолять, и отсчитал торговцу пятнадцать монет.