Текст книги "Гвардеец Бонапарта"
Автор книги: Венита Хелтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
– Я бы хотела извиниться перед вами за то, что случилось позавчера, – сказала девушка, одаряя его своей самой обаятельной улыбкой.
– Друзьям нет нужды извиняться. Я уже почти совсем забыл из-за чего мы с вами спорили.
– Мы говорили об одном из ваших работников, о человеке, которого зовут Тим.
– Ах, да! Об этом большом Нигере, которого купил отец, – майор поднес к губам бокал и отпил виски.
Лаура с трудом скрыла свой гнев. Ее горячность и темперамент не могли помочь в разговоре с этим богатым молодым плантатором.
– Я собираюсь предложить вам семьсот пятьдесят американских долларов. Мне кажется, что это вполне подходящая плата за такого работника… Ей даже стало тошно от того, что приходилось торговаться о стоимости человека.
– Да, достаточная плата, но у нас в этом году чертовски хороший урожай сахарного тростника. Вы должны понять мои проблемы.
– О каких проблемах ты говоришь, Габриель? – раздался за ними знакомый голос.
Это был Доминик. Лаура удивленно посмотрела на него.
– Так вы знакомы?
Габриель пожал руку Доминику.
– Месье Юкс долгое время был другом нашей семьи.
Лаура не смогла скрыть свое замешательство.
– Но я думала, Доминик, что тебя здесь давно не было.
Он улыбнулся и, казалось, не обратив внимания на ее вопрос, спросил:
– Можно я вмешаюсь в ваш деловой разговор?
Габриель засмеялся.
– Мадемуазель Шартье и я просто спорим о цене одного из нигеров на плантациях моего отца.
– Он не… он сын Мейзи, – не сдержавшись гневно воскликнула девушка, – мой отец имел глупость продать его старшему Вилье.
Габриель в изумлении вздернул голову.
– Оказывается мадемуазель просто на удивление сентиментальна.
Доминик улыбнулся. Раздраженная Лаура отвернулась, не обратив внимания на стальной безжалостный блеск в глазах своего спутника, пристально смотревшего на Габриеля. Она подошла к столику с напитками и взяла бокал вина.
– Мадемуазель Шартье, как я рада, что хоть на минуту смогла застать вас одну. Конечно, мои гости вряд ли смогли пересилить себя и заговорить с вами, не так ли? – Возле Лауры, держа в одной руке тарелку с сосисками из мяса аллегаторов, стояла мадам Ренуа. Словно не замечая вспыхнувшего от стыда лица Лауры, мадам продолжала: – Поскольку закон не позволяет мне повесить их за грубость, давайте забудем обо всех этих невежах и немного поболтаем.
Девушка растерялась, не зная, что сказать и просто вежливо присела.
– Ну конечно, я в вашем распоряжении.
– Как и большинство людей, когда узнают насколько я богата, – мадам Ренуа бросила на девушку острый пронзительный взгляд, – но вам-то на это наплевать, не так ли?
– В общем да, мадам.
– И вам, конечно, так же безразлично насколько богат ваш месье Юкс.
Лаура ответила, как можно искреннее.
– Видите ли, мне было очень приятно обнаружить, что он богат. Не потому, что мне нужны его деньги, а просто потому, что теперь-то я уж точно знаю, что ему не нужны мои.
Пожилая женщина захихикала.
– Однако ваше состояние далеко не такое большое, как у него.
Лаура прищурила глаза.
– Во время войны богатеют только пираты, мадам. Вроде тех, которые захватили барк моего отца.
– Да, я слышала об этом. Какой стыд! – мадам Ренуа вновь перевела разговор на Доминика. – Знаете ли, я очень много думаю о месье Юксе.
– Вы с ним давно знакомы, мадам?
– Достаточно давно, чтобы оценить все многообразие его таланта. А вы, мадемуазель?
– Нет. Он не так много рассказывает о себе.
– И не удивительно. У него была тяжелая жизнь, полная опасностей и не очень счастливая.
– Да, он был солдатом.
– Кроме всего прочего.
В глазах женщины мелькнула легкая усмешка. Лаура ужасно хотела порасспросить о деталях, однако, она сердцем почувствовала, что Доминику это бы не понравилось. Да и кроме того, по виду мадам Ренуа было ясно, что она больше ничего не скажет, даже если и знает что-то о нем.
Надеюсь, что теперь его жизнь будет более счастливой, сказала Лаура.
Губы старой женщины дрогнули, но не насмешливо. Наконец, хозяйка дома ответила:
– Как бы то ни было, но я думаю, что у него появился шанс. Просто попытайтесь сами не очень серьезно все воспринимать, мадемуазель. Жизнь – это штука, которой надо наслаждаться.
– Шутка, мадам?
Мадам Ренуа повернулась и нахмурившись посмотрела в сторону музыкантов.
– Нет, какие невежи, – произнесла она. – Эта шутка кажется затянулась и слишком. Мне нужна настоящая музыка.
После того как хозяйка дома удалилась, Лаура отправилась разыскивать Доминика. Он стоял под сенью раскидистого дуба, глядя на танцоров. Увидев девушку Доминик приветствовал ее улыбкой.
– А-а, я совсем потерял тебя, Огонек.
Я разговаривала с мадам Ренуа. Она странная женщина.
– Но очень милая.
– По каким делам ты с нею связан? После минутного колебания Доминик ответил:
– Мы оба состоим в ассоциации жителей Нью-Орлеана.
Глаза девушки расширились.
– Что-о?! Контрабанда оружием?!
– Мы помогаем мексиканским революционерам, – пожав плечами сказал мужчина.
– О-ля-ля! Но ты должно быть крепко ненавидишь Испанию, если вовлечен в такого рода дела.
Дракон на кольце Доминика заполыхал маленьким пламенем, когда он поднял руку и пригладил свои волосы. В его голосе прозвучали угрожающие нотки.
– Я сделаю все что в моих силах, чтобы уничтожить и ее и вместе с ней ее проклятых британских союзников.
Лаура медленно кивнула.
– Я тебя понимаю. Мы думаем, что барк моего отца захватили испанцы.
Мужчина как-то странно посмотрел на свою спутницу.
– Испанцы все хищники. – Внезапно Доминик отмахнулся от своих мрачных мыслей и отбросил свое плохое настроение. – Слышишь, играют вальс. Пойдем, потанцуем?
Не давая девушке времени на то, чтобы обдумать ответ, он подхватил ее и закружил в прекрасном волнующем вихре танца. Танцуя они вышли в центр круга не замечая того, что вокруг них практически не было других пар. Волосы Доминика блестели в свете японских фонариков и от этого Лауре было почем-то радостно и немножко страшно.
Девушка знала, что на них перешептываясь смотрят все присутствующие, но ей было все равно. Не было никого сильнее, чем ее Доминик Юкс и больше никто не смеет причинить ей боль.
Лицо мужчины было суровым и спокойным, совсем как у солдата, предусмотрительно наслаждающегося кратковременным отдыхом между боями. На его чувственных губах не было улыбки, однако, при виде его лица девушка чувствовала, как у нее по спине пробегают волны жаркого волнения. Казалось, что звуки скрипок и виолончели взвихряются вокруг них и сердце Лауры билось совсем рядом с сердцем мужчины в такт музыке.
– Ты моя, Лаура Шартье, – в прикосновении его руки, лежавшей у нее на талии, было столько желания чувственной неги! Девушка кружилась в танце и ее изумрудно-зеленые юбки разлетались, касаясь его ног.
«Любит ли она этого загадочного незнакомца?» – Ее желание знать ответ на этот вопрос усиливалось по мере того, как нарастала музыка. Может быть когда-нибудь она узнает ответ. Может быть однажды, когда-нибудь ночью они вместе будут танцевать другой танец – зажигательный, пленительный, волнующий танец, который доведет до завершения их любовь.
Когда последние ноты вальса растаяли среди листвы, Доминик подвел девушку к краю площадки, чтобы дать ей отдохнуть. Он поклонился величественно и в то же время просто и, не отпуская ее руки, сказал низким голосом:
– Спасибо, Лаура.
Девушка прикоснулась кончиками пальцев к его галстуку.
– Я… я не хочу останавливаться, Доминик.
Он прижал девушку к себе. В глубине его глаз загорелся огонь.
– Лаура, а ведь ты говоришь не о танце.
– Нет, – тихо сказала она, опуская глаза. Ее ресницы затрепетали, когда она увидела, как напряглись его мускулы и натянулась материя на брюках.
– Нет, я не хочу останавливаться, но я все же не хочу заходить слишком далеко… пока.
– Я не буду тебя принуждать, – сказал Доминик, так и не сумев скрыть свое затрудненное дыхание. Они стояли, не двигаясь, взявшись за руки, не обращая внимания на весь мир. Каждый старался услышать, почувствовать сердце другого.
Музыканты снова заиграли вальс, и Доминик опять пригласил девушку на танец. Они танцевали долго, не отводя глаз друг от друга, чувствуя как тела все больше и больше охватывает возбуждение, пока, наконец, не потеряли ритм и тогда, улыбаясь они стали под сенью дуба, чтобы передохнуть.
– Видимо представление окончено, месье? – Лаура и Доминик разом повернулись на голос. К ним, через толпу гостей, с бокалом вина в руке шел черноволосый мужчина в сером костюме. Лаура взволнованно охнула увидев, как свет фонарей освещает лицо капитана Аллена Дефромажа.
– Аллен, что вы тут делаете?
– Может быть это я должен задать вам тот же вопрос, мадемуазель?
Доминик сделал полшага вперед, чтобы не дать ему возможность подойти к Лауре.
– Если вы чего-то хотите месье, то лучше спрашивайте и идите своей дорогой.
Аллен холодно посмотрел на спутника Лауры.
– У вас нет ничего, мой друг, разве только вы можете вернуть девичье целомудрие.
Лаура схватила Доминика за рукав не столько для того, чтобы удержаться самой, сколько для того, чтобы удержать его.
Доминик Юкс весь подобрался как леопард, изготовившийся к прыжку на добычу, и девушка даже сквозь пальцы почувствовала, как напряглось его тело и мощно запульсировала кровь в его венах. Вокруг них начали собираться люди.
– Считайте, что я пропустил ваш намек, мой друг, – тоном не предвещавшим ничего хорошего, произнес наконец Доминик, – не будьте столь глупы и не сделайте нового.
– С чего бы это мое замечание так вам не понравилось, если уже все жители говорят об этом. Ведь не я же опозорил мадемуазель Шартье, а вы.
– Ей нечего стыдиться, – произнес Доминик и его голос в этот момент стал напоминать глухое рычание разъяренного тигра. – Клевета, которую вы слышали, всего лишь клевета, ложь, попытка общественности вывалять невинную девушку в грязи.
В толпе раздались возмущенные восклицания, однако, Доминик выпрямился и теперь гордо возвышался над всеми окружающими.
– Загляните-ка в свои собственные души, друзья мои, и посмотрите имеет ли кто из вас право бросить камень в мадемуазель Шартье.
Лаура осторожно коснулась его руки, переводя взгляд с одного лица на другое. В толпе она внезапно заметила лицо мадам Ренуа и с удивлением обнаружила, что губы хозяйки растянулись в легкой одобрительной улыбке.
Аллен снова обратился к Лауре.
– Ваш батюшка снова заболеет, если узнает, что вы тут творите. Неужели он еще мало пострадал, когда вы сначала не подчинились его желанию выйти замуж, а теперь гоняетесь за этим… этим проходимцем.
– Иди домой, Аллен, – тихо сказала Лаура.
– Я вам не мальчик, которого вы можете отослать, мадемуазель. Вы давали мне слово и я не желаю смотреть, как вы губите себя с этим человеком. – Он уже не обращал внимания на растущее раздражение Лауры, его несло. – Неужели вы не чувствуете, на сколько это подозрительный тип. Я знаю, я видел его раньше. Господь мне поможет и очень скоро я вспомню, где.
– И что тогда, месье? – очень тихо спросил Доминик, – что вы тогда сделаете?
От разочарования, что все его попытки вывести соперника из себя не удаются, лицо Аллена стало старым и полубезумным.
– Тогда я получу вашу голову, клянусь богом, голову!
Лаура почувствовала, как под ее пальцами напряглись бицепсы Доминика. Однако, его голос наоборот стал мягким, бархатным, почти мурлыкающим, нежным.
– А сил-то у вас на это хватит, мой маленький капитан?
Дефромаж резко взмахнул рукой, в толпе завизжали женщины, думая, что у него пистолет. Однако, капитан выплеснул вино из бокала прямо в лицо своему врагу и оно, словно кровь, стекало по лицу Доминика на сорочку и галстук.
– Я вызываю тебя на дуэль, ты, сын потаскухи! – заглушая говор толпы раздался пронзительный голос Аллена.
Доминик Юкс подождал пока стихли испуганные разговоры людей, а затем, улыбнувшись уголками губ, процедил сквозь зубы:
– Я не сражаюсь на дуэли с трусами.
Усы на лице Аллена Дефромажа задрожали.
Побледнев, как смерть, он резко отогнул полы сюртука, выхватил пистолет и навел его прямо в лицо Доминика, выкрикнув при этом:
– Нет, ты дашь мне удовлетворение или умрешь прямо здесь и сейчас же.
Глава 10
Доминик толкнул Лауру себе за спину и, повернувшись, спокойно посмотрел прямо в отверстие пистолета, наведенного ему в лицо. Глаза его при этом возбужденно и лихорадочно блестели, однако, он и не пошевелился, чтобы защитить себя.
Косточки пальцев Аллена побелели на курке оружия. Толпа медленно, безмолвно подалась назад. В этот момент к спорящим подошла мадам Ренуа.
– Я не позволю вам устраивать дуэли в моем собственном саду, Аллен! Доминик! Или занимайтесь этим в другом месте, или я сию же секунду вызываю шерифа.
На подбородке Дефромажа вздрогнул мускул. Он медленно опустил оружие и спрятал его за поясом.
– Не имеет значения, где именно я выпущу кровь из этого негодяя. Называйте место, месье.
– Площадь Святого Антония, ровно в час, – сказал Доминик, все таким же спокойным голосом. – Я выбираю кавалерийские пистолеты.
– Решено, – ответил Аллен. – Надеюсь, что вы уже написали завещание.
– Э-э, дружок, оно уже много лет пылится в сейфе моего адвоката.
Лаура стояла одна рядом с магнолией, пристально вглядываясь в туманную тьму. Она не хотела присоединяться к группе возбужденных зевак, оказавшихся здесь после бала.
В центре площади стоял человек в цилиндре и сюртуке и спокойно разговаривал с Домиником и Алленом. Рядом стояли Ренато Белуши и Габриель Вилье, исполнявшие роль секундантов, держа в руках плащи противников.
– По правилам дуэли, – произнес мужчина в цилиндре, – вы расходитесь, начиная со счета «один». На счет «десять» поворачиваете и стреляете. Кто-нибудь из вас хочет сказать последнее слово?
Лаура надеялась, что Доминик бросит на нее последний взгляд, или хотя бы еще раз заговорит с ней, но этого не произошло. Ее губы еще болели от его долгих страстных поцелуев, которыми он на обратном пути покрыл ее лицо. На глаза девушки навернулись слезы, к горлу подкатил комок, она вся дрожала и с трудом удерживалась на ногах, затем она схватилась за ствол дерева, чтобы не упасть.
Дуэлянты медленно стали спина к спине, подняв свои длинные драгунские пистолеты кверху, словно прицелившись в луну и с посеревшими лицами стали ждать начала отсчета.
– Один!
Доминик шагнул вперед.
– Два, три!
Доминик возвращает ее честь. Отныне весь Новый Орлеан будет знать, что Лаура – это женщина, ради которой можно убить или умереть, и самое главное – она сама будет это знать.
– Четыре! Пять! Шесть!
Перед Домиником выросла густая пелена тумана. Он подумал с тревогой о том, сможет ли увидеть цель, когда повернется, чтобы стрелять.
– Семь! Восемь! Девять!
Он слышал, как толпа разом взволнованно вздохнула. Это был ужасный звук для человека, идущего по лезвию ножа. Его пальцы напряглись на гладкой деревянной рукоятке пистолета.
– Десять!
Он повернулся и навел пистолет в голову Дефромажа раньше, чем тот успел повернуться на своих каблуках. Однако, в следующее мгновение порывом ветра вновь взметнуло целые клочья тумана и на мгновение ничего не стало видно. Когда туман рассеялся, пистолет Аллена уже был направлен на него. Мрачная усмешка тронула губы Доминика, и его палец отпустил курок. Глядя вперед Доминик медленно скрестил руки на груди, и его пистолет бесполезно уставился в небо.
– Проклятье! Ты идиот, француз! – донесся до него выкрик Ренато Белуши. Он услышал проклятье мужчин, женский плач, но только ничего не слышал с того места, где, как он знал, стояла Лаура.
Когда Доминик посмотрел на пистолет своего противника, руку, высунувшуюся из рукава дорогого серого одеяния и залитое лунным светом лицо своего врага, то улыбнулся, словно перед ним стоял не вооруженный враг, а добрый приятель.
Наведенное на него оружие легонько вздрогнуло, затем до него донесся звук выстрела. Злобный язычок пламени разорвал туман и в ту же секунду Доминик почувствовал, как будто его левую щеку обжег дьявольский горячий поцелуй. В следующую секунду он увидел на лице Аллена выражение триумфа. Однако, радость в его глазах тут же исчезла, когда Дефромаж увидел, что его враг не упал. Толпа в волнении закричала.
– Теперь ваш черед, месье Юкс, – сказал распорядитель и помахал толпе, чтобы там замолчали.
Доминик поднял пистолет, прицелился, его палец вновь лег на курок. Аллен Дефромаж стоял там, откуда и выстрелил. Его глаза горели от ненависти. Ветер бросил ему в лицо пряди длинных черных волос.
– Пристрели его, Доминик! – воскликнул Ренато Белуши, – он зацепил тебя!
Домик снова опустил курок. Наконец, ему стало видно как смотрит на него Лаура. Ее глаза были наполнены страхом. Тогда он снова перевел взгляд на своего противника, положил под локоть правой руки левую ладонь и прицелился. Теперь ему очень хорошо было видно, что лицо Аллена заливает холодный пот. Тому было очень трудно стоять спокойно, ожидая собственной смерти. Доминик тихонько выругался, поднял пистолет вверх и нажал на курок. Из дула вырвался острый язычок пламени, и пуля исчезла в ночном небе.
Аллен застонал и без сил упал в объятия своего секунданта, а Доминик повернулся и, уже собираясь уходить, мрачно взглянул на своего противника, тихо и грозно обронил:
– В следующий раз, друг мой, я вас убью.
Опустив плечи и сознавая свое поражение, Ален Дефромаж повернулся и пошел прочь. Не говоря ни слова Габриель Вилье подал ему шляпу и пальто. Толпа расступилась, пропуская его. На мгновение капитан остановился возле Лауры и затем пошел дальше, так и не решившись заговорить. Вскоре издалека донесся стук колес его экипажа.
Белуши хлопнул Доминика по плечу, помог ему одеть пальто, и люди тут же окружили победителя, стараясь пожать ему руку, хлопнуть по спине или хотя бы просто что-нибудь восхищенно крикнуть.
Юкс довольно равнодушно принимал их похвалы и поздравления. Лаура по-прежнему стояла у магнолии не двигаясь и ему никак не удавалось увидеть, что выражали ее глаза. Но конечно, она явно не хотела, чтобы он убивал этого дурака капитана. Возможно потому, что не считала себя достойной такой жертвы. «О, боже! – подумал Доминик. – Сможет ли она когда-нибудь перестать чувствовать себя виноватой?»
Ренато Белуши помахал своими руками, заставляя смолкнуть разговоры.
– Ребята, нам всем надо расходиться по домам. Клейборн запретил дуэли и наверняка сейчас появится шериф. Ну-ка быстро все по каретам!
Добродушно улыбаясь и помахивая на прощание руками, толпа быстро стала редеть, и через пять минут на туманной улице никого не осталось. Белуши, махнув рукой Лауре, ушел с площадки и забрался в черный экипаж.
И тогда Доминик, сквозь туман, двинулся к Лауре. Опустив руки вдоль тела, он ждал, чтобы она сама показала ему, что желает его объятий.
– Я думала, что ты погиб, когда не услышала твоего выстрела, – наконец, прошептала девушка.
Она достала из ридикюля носовой платочек и прижала его к красной полосе на щеке мужчины.
– О, Доминик, ты сумасшедший, пылкий, прекрасный мужчина. Я своими руками убью тебя за то, что ты меня так напугал.
Доминик обнял девушку с удивительной силой и нежностью глядя прямо в глаза, блестящие от слез.
– Ты не очень расстроилась, что я его не убил, – спросил он.
– Расстроилась? Да я никогда не видела никого, кто мог бы сравняться с тобой по храбрости и благородству. Доминик!.. Я больше не могу сомневаться в своих чувствах. Я-я… я… тебя люблю.
Острая радость пронзила его.
– Святые апостолы! Наверное все же капитан убил меня, и я уже в раю.
– Рай там, где ты, – прошептала Лаура.
Он крепче прижал ее к груди, не имея сил сказать ни слова от избытка чувств. Наконец, он пробормотал:
– Я никогда не позволю тебе уйти от меня, моя прекрасная жемчужина. Ты бесценное сокровище и я никогда не оставлю тебя, Лаура Бретон Шартье.
– Мое сердце разорвется от горя, если ты это сделаешь, Доминик Юкс.
Он засмеялся от счастья, затем подхватил ее на руки и пошел по улице, не остановившись и даже не посмотрев в сторону экипажа с сидевшим в нем Ренато.
Девушка в его руках была подобна легкому облачку и ему казалось в этот миг, что он мог бы так идти всю свою жизнь, никогда не останавливаться.
Вскоре в тумане появились очертания дома Лауры. В нем горело только одно узкое оконце возле двери. Доминик опустил девушку на землю и тихо сказал:
– Дай мне ключ.
Лаура открыла свой ридикюль, достала маленькую металлическую связку ключей и передала ее мужчине дрожащими руками.
Он вставил ключ в замок и дверь щелкнула, открываясь. Девушка остановилась на пороге в сомнении, не зная, как поступить дальше и глядя прямо в глубокие, как омут, глаза Доминика. Этой теплой летней ночью он мог погибнуть защищая ее честь. Возможно, что опасность еще не миновала. Возможно, Аллен Дефромаж подстерегает Доминика где-нибудь в тумане на темных городских аллеях.
– Если ты сейчас уйдешь, – тихо сказала девушка, – я, может быть, никогда снова не увижу тебя. Пожалуйста, зайди ко мне в дом.
Его лицо радостно осветилось, но тут же вновь стало суровым и серьезным.
– Лаура, мне завтра надо уехать по делам. Через несколько дней я вернусь.
Лаура взволнованно схватила его за лацканы сюртука.
– Пожалуйста, не покидай меня.
Доминик даже застонал, чувствуя себя так, словно ему в сердце воткнули нож. «Почему он должен этой ночью страдать от одиночества, когда наконец, выиграл такой приз?» Быстро, словно боясь, что девушка исчезнет, испарится в ночном тумане, он втолкнул ее в дом и войдя вслед за ней, закрыл дверь.
– Ты пригласила меня войти, – сказал он, – и теперь тебе не удастся меня выгнать.
– А я никогда и не буду пытаться, любимый мой.
– Ну, тогда веди меня наверх.
Поднимаясь наверх по лестнице, Лаура едва чувствовала ступени под ногами. Дрожащими пальцами она крепко держалась за руку Доминика понимая, что как только его отпустит, то сразу потеряет всю уверенность и решимость.
Войдя в свою спальню девушка остановилась посредине комнаты, а Доминик прошел вперед к каминной полке и чиркнув спичкой зажег лампу. Затем он подошел к кровати, откинул полог, сдернул покрывало и только после этого повернулся к девушке.
Там, у входа, он сказал, что теперь его ни за что не выставить за дверь, однако Лаура очень хорошо понимала, что стоит ей сказать только слово и Доминик уйдет, но как она сможет тогда жить? Если с ним этой ночью случится что-нибудь ужасное, ее сердце разорвется на части, и она никогда не сможет утолить страсть своей души. Лаура решительно отвергла последние сомнения в правильности того, что делает.
– Не уходи, Доминик… – попросила девушка и робко вошла в кольцо его рук.
– С этой минуты не будет пути назад, Лаура.
– Я уже сделала свой выбор, – она поднялась на цыпочки и поцеловала его. И тогда мужчина нежно поцеловал ее в ответ и, уже чувствуя, как дрожит от волнения девушка, поднял руку к ее волосам и вытащил из них гребень. Тяжелая лавина волос Лауры еще не успела рассыпаться у нее по плечам, а мужские пальцы уже начали расстегивать пуговицы на ее изумрудном зеленом платье.
– Я хочу видеть твое прекрасное тело, – произнес он спуская легкую ткань с девичьих плеч к талии. Она покорно ждала пока Доминик стянул с ее грудей лиф, а потом, опустив голову и прикрыв глаза, тихонько вздохнула, когда дыхание мужчины опалило ее сразу набухшие соски.
– Тебя породил дракон, – прошептала она.
– Этот дракон пылает ради тебя, Лаура Шартье…
Платье Лауры, слегка задержавшись на бедрах соскользнуло на пол. Все сильнее возбуждаясь от близости молодого натянутого словно струна девичьего тела, задыхаясь от нетерпения, Доминик снял с нее нижнюю юбку и короткую сорочку и она осталась стоять перед ним в одном лифе и чулках с подвязками.
– О, боже! Ты прекраснее, чем самые сказочные мечты пирата.
Она задрожала от волнения и робости не зная, что он собирается делать и заранее позволяя ему все, смиряясь со всем, что сейчас случится. Ее тело прожигали насквозь взгляды Доминика, а живот девушки казалось превратился в пылающее озеро огня. Словно в забытьи она почувствовала, как мужчина развязал ленты у нее на лифе и последний покров спал с ее тела.
– Ты словно ожившая статуя Галатеи, – прошептал Доминик, дотрагиваясь большими пальцами до сосков девушки, – ты моя Венера, я хочу тебя поцеловать… – И сразу же его язык скользнул к ямочке у основания девичьей шеи. В мозгу Лауры словно взорвались миллиарды разноцветных звезд – это он коснулся губами нежного и упругого соска на ее правой груди. Спустя мгновение, Доминик выпустил изо рта горячий влажный комок плоти и легонько подул на него.
– Доминик… – простонала она, – мне кажется я сейчас упаду.
– Я не дам тебе упасть, Огонек.
И теперь уже не сдерживаясь, мужчина крепко обнял девушку за бедра и прижал к себе, лаская ее тело и покрывая поцелуями. Лауру била дрожь, и в то же время, ей казалось, что она словно сгорает на медленном огне с какой-то стыдливой радостью, чувствуя на своем обнаженном теле мужские сильные ладони. Доминик положил ее на кровать, а сам стал на колени у нее между ног.
Его лицо было искажено страстью, сжигавшей его душу Доминик стал быстро срывать с себя одежду. На секунду ему показалось, что пальцы слишком медленно справляются со всеми многочисленными пуговицами и тогда от решительно рванул ворот рубахи так, что пуговицы с треском отлетели и застучали по полу словно сухие горошины.
При виде его широкой загорелой груди, покрытой курчавыми жесткими волосами, у Лауры перехватило дыхание. В свете лампы мускулы на торсе Доминика вырисовывались особенно рельефно. У него не было ни капли жира, только упругие напряженные мышцы.
– Я задыхаюсь, не могу дышать, – счастливо улыбаясь прошептала девушка. Робко и неумело она прикоснулась к его горлу и затем медленно повела ладонью вниз по его груди к твердому плоскому животу.
Доминик приподнял ее правую ногу сгибая в колене, медленно, восхитительно прекрасными движениями он начал ласкать ее ступни, щиколотку, медленно поднимаясь по ее ноге все выше и выше и улыбаясь при виде того, как лицо девушки начинает пылать, а ее дыхание становится прерывистым. Спустя несколько бесконечно долгих мгновений, его пальцы уже гладили бедра девушки, с наслаждением чувствуя их нежную округлую мягкость сквозь ее шелковые чулки. Доминик словно оттягивал то мгновение, когда его пальцы соскользнут на обнаженную девичью кожу и от этого, от его улыбки, прикосновений, от его дыхания, опалявшего ее до самого сердца, Лаура почти потеряла ощущение реальности. Она впилась пальцами в перину и выгнулась всем телом навстречу его твердым, сильным и в то же время таким нежным ладоням.
– Ты словно львица, – хрипло пробормотал мужчина и шире раздвинув ее ноги в стороны, он несколько мгновений голодным взором смотрел на распростертую перед ним девушку, а затем запустил пальцы под ее подвязки и начал ласкать нагую, слегка прохладную кожу Лауры, ее бедра, упругий живот, манящие впадины и таинственно мерцающие при свете лампы выпуклости ее тела.
– Ты моя алчущая, юная львица. Позволь мне насытить тебя.
Девушка вскрикнула, когда его рука смело и восхитительно настойчиво двинулась по ней. Она судорожно уцепилась за его кисть и тут же услышала горячий шепот Доминика:
– Дотронься до меня, Лаура.
Она двинула свои ладони по его сильным рукам вверх, туда где бугрились высокие холмы мужских бицепсов и могучих плеч. Сила Доминика поразила Лауру. Все еще изумляясь, и как бы не веря своим собственным рукам, она медленно кончиками пальцев ощупывала мускулы любимого.
По его дыханию и движению пальцев, она поняла как ее ласки возбуждают его. Она почувствовала, как под ее ладонью напрягся живот Доминика. Мужчина вздохнул и хрипло сказал:
– Огонек, ты сводишь меня с ума.
– А ты лишил меня рассудка сразу, как только появился в моей жизни.
Улыбаясь Доминик склонился к лицу Лауры, поцеловал ее, волосы на его груди прикоснулись к обнаженной груди девушки. Ее ладони ласкали мускулистые бедра мужчины. Она с наслаждением чувствовала их силу сквозь ткань его брюк. Ладони Лауры легли на спину мужчины и затем, немного задержавшись, скользнули ему в брюки. Каждый мускул мужского тела напрягся от теплых прикосновений девичьих пальцев.
– Я играю с огнем, – улыбаясь прошептала девушка, – и не могу остановиться.
– Тогда грейся у этого огня, Лаура, – его язык скользнул к ее губам, а мужская рука в это время с жаром и ненасытной страстью, ласкала тело девушки.
– Возьми меня, Доминик, люби меня, – прошептала Лаура, прерывая поцелуй, – я не могу больше ждать.
Доминик встал на колени, расстегнул пояс и снял брюки.
От взгляда девушки, от того, как она восхищенно смотрела на него, мужчина почувствовал, что стал еще сильнее, еще тверже.
Он медленно лег на девушку, продолжая ласкать ладонью нежную девичью плоть до тех пор, пока она не задрожала всем телом и не вскрикнула от наслаждения. И тогда, не желая больше сдерживаться, он медленно вошел в нее. Она вскрикнула, и ее голос в ночной тишине прозвучал как прекрасная музыка, как голос какой-то птицы поющей песнь любви.
На долгое мгновение Доминик остановился, лаская лицо Лауры, шептал что-то ей, пока ее боль не утихла и не растворилась во всепоглощающем огне страсти вновь затопившем их тела.
– Силы небесные, Лаура, как я тебя люблю!
Она не могла говорить, впившись пальцами в его мускулистую спину, приподняв голову и прильнув губами к шее Доминика.
Его тело было таким сильным, таким твердым и гладким, как камень и его восхитительные движения вызывали в ней все новые и новые потрясения. У девушки не хватало воздуха, вновь и вновь она звала любимого всем телом изгибаясь навстречу его мощным движениям, отдаваясь им, растворяясь в них.
– Ты моя Лаура! – восклицал он, – я хочу тебя.
– Да, да, любимый мой, желай меня всегда! – ослепительная вспышка пронзила все ее тело от ступней ее ног до корней волос. Мужчина почувствовал, как в спазмах наслаждения содрогнулся живот девушки. Ей показалось, что ее начала заполнять горячая, восхитительно прекрасная лава, рождая в ней такое прекрасное чувство, которого она не знала и в пламени которого ей суждено было сгореть без остатка.
– Возьми меня!!!
Доминик что-то произнес и крепко обхватив Лауру своими стальными руками начал двигаться быстрее и быстрее в таком стремительном ритме, что на мгновение ей стало страшно – не умрет ли она от наслаждения, но в тот же миг она забыла о своих страхах, и уже не успевая отвечать на его ласки, просто выгнулась навстречу к нему, стараясь как можно сильнее прижаться к его телу, прильнуть к нему так, чтобы не утихало это ослепительное, доводящее до безумия, наслаждение, чувствуя и зная, что вот-вот сейчас, через мгновение, эти движения мускулистого тела в ее недрах разразятся неповторимо радостным крещендо. Лаура уткнулась лицом в плечо Доминика и громко протяжно застонала.
