Текст книги "Когда ночи мало"

Автор книги: Венди Маркус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Мы его отправим куда подальше, – пообещала Виктория, посылая Поли в одну сторону и Рокси в другую.

Эли протиснулась за столик диджея, глядя, как ее подруги пробираются через толпу. Рокси добралась до него первой, схватилась за горло, притворяясь, что закашлялась, и упала на пол у его ног. Эли улыбнулась, видя эту сцену. Доктор Паджет упал на колени, чтобы оказать первую помощь, вокруг собралась толпа… Виктория и Поли стояли по сторонам, улыбаясь. Словно почувствовав ее взгляд, Виктория жестами показала Эли, чтобы та двигалась. Что она и сделала, направившись в пустой коридор, намереваясь найти свое пальто и сапоги в гардеробе и вскочить в один из автомобилей, специально нанятых на этот случай больницей.

Но прежде чем она добралась до ярко освещенного коридора, она увидела сплетенные в объятиях тела Майкла и Ванды, привалившихся к стене как раз в том месте, которое она наметила для своего бегства. Эли повернула назад и тут же увидела Джареда, двигавшегося ей навстречу.

Эли осмотрела коридор, выискивая путь отступления. Не обнаружив его, она подергала ручку двери главного конференц-зала справа и, обнаружив, что он не заперт, скользнула внутрь прежде, чем Джаред дошел до нее.

В безопасной темноте Эли прислонилась к закрытым дверям и затаила дыхание.

Пара минут, подумала девушка, и она выскользнет наружу. Если ей удастся обойтись без номерка, она сможет воспользоваться черным ходом и будет дома через пять минут.

Дверная ручка справа с щелчком повернулась. Неужели доктор Паджет так быстро нашел ее? И если это не он, как она объяснит, что стоит тут в одиночестве в темном конференц-зале?

– Майкл, – услышала она прямо за дверью, – ты не видел Элисон?

Она застыла.

– Привет, Джаред, – отвечал Майкл. – Я слышал, ты возвращаешься?

Что он слышал? И почему она этого не слышала?

– На этот раз на четыре недели, – сказал Джаред.

Мысль присоединиться к команде разъездных медсестер казалась ей все более привлекательной.

– Так ты видел Элисон? – снова спросил он.

Эли не стала ждать ответа. Вместо этого она на цыпочках, так тихо, как только могла, в темноте стала пробираться в дальний конец зала. Пробираясь вдоль стены, она обнаружила боковую дверь, которая вела в кабинет Лайла, и проскользнула внутрь как раз в тот момент, как дверь в конференц-зал отворилась.

Эли боялась нашуметь, поэтому застыла в дверном проеме, не рискуя закрыть дверь. Эли никогда раньше не бывала в кабинете Лайла, она просто знала, где он находится. В нем было темнее, чем в конференц-зале. Похоже, в комнате не было окон, только тонкая полоска света пробивалась из-под двери в дальнем конце комнаты. Девушка стояла совершенно неподвижно, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте.

– Я не вижу ничего, кроме темноты, – услышала Элисон голос Ванды, ее сладкий голос был почти успокаивающим.

Эли сделала шаг назад, готовая, если необходимо, спрятаться за дверью, и наткнулась на высокий шкаф. Очевидно, Лайл не был очень аккуратным работником, потому что ящики, из которых торчали бумаги, были не задвинуты.

Внезапно дверца шкафа захлопнулась, зажав часть Элиной юбки.

– Неужели у Лайла в самом деле в кабинете хранится тот кактус, который выиграл кучу наград? – спросила Ванда. – Или вы хотите, чтобы я пошла первой? – Ванда хихикнула.

А кактус как раз и был той диковиной, на которую Лайл приглашал их посмотреть в свой кабинет?

Эли дернулась, обнаружила, что шкаф прочно заперт. Она досадовала на свой украшенный бисером до смешного дорогой наряд. Юбка никак не освобождалась.

Эли предполагала, что сегодняшняя ночь будет блистательной, она покажет всем коллегам, что оставила доктора Майкла Степфорда в прошлом. Что ее жизнь продолжается. И она планировала превосходно сыграть это представление, черт побери! Однако все пошло не так, как она планировала.

Сначала брат Виктории, который согласился изобразить ее возлюбленного, сломал берцовую кость, катаясь на лыжах, и не смог приехать в Нью-Йорк. В результате Эли явилась на вечеринку без кавалера.

А теперь она еще и прикована к шкафу, в темноте, словно языческая жертва богу тупости.

Она нервно накручивала на палец локон своих волос.

«Должен же быть какой-то способ выйти из этой ситуации, – думала Эли. – Успокойся и подумай об этом».

– Я слышала, как люди говорили об этом кактусе, – сказала Ванда.

– Я хочу на него посмотреть.

«Неужели ты осмелишься привести ее сюда, Майкл».

В панике Элисон попыталась освободиться.

– Я покажу вам кое-что более впечатляющее, чем этот ничтожный кактус, – пообещал Майкл голосом Хэмфри Богарта, который он столько раз имитировал, когда они были вместе.

– Здесь, на столе конференц-зала? – Голос Ванды звучал удивленно, а Эли и вовсе была потрясена. Это совершенно не похоже на Майкла, в нем не было жилки к приключениям, во всяком случае, пока он встречался с ней.

Ванда хихикнула снова.

– О, Майк! – воскликнула она, а мгновение спустя ее слова завершились стоном.

Просто великолепно, подумала Эли. Она вынуждена стоять тут и слушать мужчину, за которого она собиралась выйти замуж, занимающегося любовью с женщиной, на которую он ее променял. К тому же Ванда оказалась мастером стонов, что делало ситуацию еще более тошнотворной. Единственным светлым пятном для Эли оказалось то, что Майкл занимался любовью, как Спиди Гонсалес, принимающий виагру. Пытка закончилась быстро.

Однако недостаточно быстро, чтобы удовлетворить Эли, которая провела все время их любовной игры в попытках вырваться из плена шкафа. К тому времени, как дверь конференц-зала закрылась за любовниками, Элисон не только не добилась успеха, но продолжала вертеться до тех пор, пока нижняя часть ее платья не обернулась вокруг коленей.

Дверь конференц-зала открылась снова.

Девушка задержала дыхание.

И закрылась.

Тело Эли напряглось, она прислушивалась, со страхом ожидая, что кто-нибудь войдет, обнаружит ее и она станет всеобщим посмешищем. Ее пульс участился. Но она ничего не слышала. Ни шагов. Ни голосов.

Эли вздохнула с облегчением, но ей все еще нужно было освободиться. Сейчас. Прежде чем кто-нибудь наткнется на нее.

В отчаянии она дернулась и потянула изо всех сил, пока подол ее платья не треснул, но часть юбки все еще оставалась зажатой.

– Нет! – крикнула она в отчаянии.

Недельная зарплата, многочасовая беготня с судном, капельницами, катетерами, переодеванием, лекарствами и перевозками пациентов была уничтожена так же эффективно, как если бы она воспользовалась ножницами, чтобы разрезать свой чек на сотню крошечных неузнаваемых кусочков.

– Эли?

Эли в ту же секунду узнала голос Джареда. Она застыла, она была почти готова расплакаться. «Пожалуйста, пожалуйста, только не он, только не сейчас».

Боковая дверь в кабинет Лайла Греншоу со скрипом отворилась. Яркий свет упал от верхних ламп.

Элисон покосилась на дверь, пытаясь прикрыть одной рукой прореху на платье, другой рукой прикрывая бедра, всерьез сожалея о своем выборе белья, зная, что полупрозрачные бледно-розовые трусики танга, которые она на себя натянула, больше открывают, нежели скрывают.

Сначала в поле ее зрения оказались его черные лаковые туфли. Когда Эли подняла голову, она увидела черные брюки, скрывающие длинные ноги, черный пиджак-смокинг, превосходно сидящий на широких плечах, шелковый галстук-бабочку, завязанный под снежно-белым воротником рубашки, и наконец она встретилась взглядом с оливково-зелеными глазами доктора Джареда Паджета. Хотя он хорошо выглядел и в больничной униформе, ничто не могло сравниться с мужчиной, одетым в смокинг. Его темные волосы были подстрижены короче, чем в последний раз, когда она его видела.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Эли, как можно невозмутимее.

– Ищу тебя, – невинно отвечал он. – Как будто ты не знаешь.

– Хочу заметить, что ты явился без приглашения. Без предупреждения.

– Я думаю, тебе чертовски повезло, что здесь появился я, а не кто-нибудь еще. – Его глаза осмотрели ее ноги до голых бедер. Они задержались на ее груди, его согревающий взгляд был откровенным и беспечным, ее соски затвердели. Его взгляд проследовал до того места, где ее платье было надежно зажато дверцей шкафа. Как он ни старался – не смог удержаться от улыбки.

– Что, черт побери, ты с собой сделала?

Эли оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы швырнуть в него. «Почему никогда под рукой не оказывается того, что нужно», – подумала она.

– Осмелюсь ли я спросить, в чем состоит твое затруднение?

– Только если ты не хочешь выйти отсюда целым и невредимым.

Джаред рассмеялся:

– Ты ужасно отважная для человека в твоем положении.

Хорошо замечено. Она глубоко вздохнула:

– Прости. Это была ужасная ночь.

И у Эли было зловещее предчувствие, что она станет еще хуже, прежде чем закончится.

Паджет стоял, с любопытством глядя на нее.

– Не думаешь ли ты, что, вместо того чтобы глазеть, мог бы найти ножницы на этом столе и освободить меня?

Эли рванулась, демонстрируя новую попытку освободиться.

Джаред продолжал изучать ее, наклонив голову и проведя пальцами по подбородку.

– Ты меня слышишь? – Эли замахала руками перед его лицом. – Мне тут нужна небольшая помощь.

Он очнулся:

– Мне кажется, ты мне нравишься там, где ты есть.

Прервав протесты Эли, Джаред протянул руку, чтобы прекратить ее вопли:

– Только пару минут. У меня есть предложение.

– Ты надо мной издеваешься. Ты можешь позволить себе делать предложение женщине в зловещих обстоятельствах?

К сожалению, она не могла дать ему пощечину, чтобы показать, что его слова оскорбили ее.

Он покашлял.

– Твои обстоятельства не так уж зловещи. Тебе неудобно?

Нет, это было не так. Но…

– Да. Ужасно неудобно. Освободи меня немедленно.

Джаред пристально рассматривал ее лицо.

– Ты ужасная лгунья, – заметил он.

– Даю тебе две минуты. У меня есть несколько слов, которые я бы хотела тебе сказать, и я не хотела бы, чтобы ты оказался рядом, когда я это скажу.

Эли посмотрела на часы и сделала вид, что засекает время.

– Ну давай же, начинай действовать.

– Я думаю, мы плохо начали.

– Ты думаешь? – Ее голос был проникнут сарказмом.

– Я не собираюсь извиняться. Понимаешь ты это или нет, я все сделал правильно.

– Это ты так считаешь.

В результате его действий Эли снова осталась одна без перспективы на будущее, которое она надеялась обрести с Майклом.

– Я хотел бы, чтобы мы начали снова.

– А… – Эли кивнула. – Я поняла. Не удалось трахнуться в Буффало? Ты думаешь, что если я разок пожалела тебя, то, может быть, пожалею снова?

Джаред выглядел так, словно она его ударила.

– Разок?

Слишком поздно она вспомнила о том, что он разделил с ней постель до того, как покинул город.

– Я хотела сказать, дважды.

Черт. Ее «дважды» прозвучало больше вопросом, чем утверждением.

– Ты не помнишь?

Эли подумала о том, что она должна отказаться отвечать, потому что могла скомпрометировать себя.

– Три раза, Эли. – Он поднял три пальца, чтобы подчеркнуть свои слова. – После того как мы были на скамейке у реки, я оказался в твоей постели, ты сама меня туда затащила. – Он согнул безымянный палец. – После второго раза я попытался уйти снова. Ты умоляла меня о продолжении. – Он согнул средний палец.

Если бы гигантская черная дыра начала формироваться под ней, это было бы превосходно.

– И третий раз. – Он согнул последний палец.

Ее лицо горело, как будто она уснула на полуденном солнце на пляже какого-нибудь тропического острова. Может быть, эротические сцены, которые вторгались в ее сон, были на самом деле обрывками воспоминаний? Эли стало плохо. Три раза? Они занимались сексом без презерватива три раза. Потом она не нашла никаких оберток от презервативов, – она проверяла. Везде. Если бы шкаф не поддерживал ее в вертикальном положении, она бы свалилась на пол.

Кто-то потряс ручку двери в кабинет. Эли повернула голову в том направлении. Судя по звуку, за дверью в коридоре стояла группа людей. Растягивая слова, как настоящий южанин, Лайл объяснял:

– Подождите здесь, дорогие. У меня есть ключ.

Часовая бомба отсчитывала последние секунды перед бедствием, ее тиканье эхом отдавалось в ушах Эли.

Глава 4

Джаред взглянул на дверь, потом опять на Элисон. На ее красивом лице застыло выражение абсолютного ужаса.

– Это Лайл Греншоу, – наконец произнесла она.

Ключ скользнул в замок.

– Если он обнаружит меня в таком виде, я тебе никогда этого не прощу.

В зале зажегся свет, и Джаред рванулся к выключателю, погрузив комнату в темноту. Он собирался подбежать к двери в коридор и приготовился оттолкнуть любого прежде, чем у того появится шанс заглянуть внутрь, но темнота замедлила движения и дезориентировала его.

Джаред полагал, что он добежит до двери за четыре, может быть, пять гигантских прыжков при условии, что по пути он ни с кем не столкнется. Он пытался по памяти восстановить обстановку кабинета. Стол. Стулья для гостей. Громадный кактус в левом углу. А что, если дверь распахнется раньше, чем он до нее доберется? – подумал Джаред.

Дверь рывком распахнулась. Свет из коридора наполнил комнату до самого дальнего ее угла.

Лайл Греншоу болтал о своем кактусе.

– Я привез этот гигантский крючковидный кактус Ferocactus wislizenii из Аризоны. Он больше шести футов высотой и весит несколько сот фунтов.

– Слишком поздно, – прошептал Джаред, двигаясь к Эли, повернувшись спиной к двери, так чтобы его крупная фигура скрывала девушку из вида.

Пожалуйста, пусть это сработает, молила она, пока он приближался и пока вся его грудь не прижалась к ее груди. Он распахнул полы своего смокинга, и она нырнула внутрь. Боже, как ему не хватало ее. Пять долгих одиноких недель она наполняла его мысли. На работе. Дома. В постели, когда он одиноко лежал в темноте, это было самое худшее. Воспоминания о проведенной вместе ночи мучили его.

Он придвинулся к ней ближе.

– Что такое? – спросил Лайл шокированно.

– Дай нам минутку, хорошо? – Джаред прикинулся самоуверенно спокойным.

– Эй, я узнаю эти туфли, – сказал какой-то мужчина, голос, похоже, принадлежал Майклу, и он явно был разъярен. – Элисон, это ты? Как ты думаешь, Джаред, что ты делаешь?

Из коридора донеслись голоса.

– Что происходит?

– Кто там?

– Что происходит?

Какой-то мужчина прокричал:

– Доктор Паджет из реанимации трахнул Эли Форшэй в кабинете Греншоу.

Эли опустила голову Джареду на грудь.

– Вон отсюда! – заорал Джаред яростней и громче, чем намеревался. Ему требовалась все его самообладание, чтобы не броситься к двери и не избить каждого из присутствующих до тех пор, пока у них не останется даже воспоминаний о том, что они только что слышали. Но Эли прижалась к нему, ее пальцы теребили лацканы его смокинга. В голосе Лайла звучала ярость, когда он произнес:

– У вас пять минут, – и с треском захлопнул из собой дверь.

Джаред не двинулся с места. Так же как и Эли.

Он постарался развеять ее подавленное настроение:

– Ты знаешь, мы можем…

Он прижался к ней, зная, что она не согласится, и все же надеясь, что согласится.

– Нет, мы не можем. – Она распластала ладони у него на груди и попыталась оттолкнуть его. – Что, ради бога, заставило тебя сделать это?

Он шагнул назад:

– Я пытался закрыть тебя своим телом, чтобы никто тебя не увидел. Я стремился защитить тебя. Откуда я мог знать, что кто-то узнает твои туфли? Как глупо.

– Это Майкл, – почти прорычала она. – Он не мог запомнить дня моего рождения или комбинацию цифр на моем замке на работе, но зато запомнил пару невероятных каблуков.

– Это довольно сексуальные туфли, – согласился Джаред.

Лодочки на высоких каблуках, высотой как минимум три дюйма, с единственной тоненькой полоской кожи цвета сливы и тонкими, подходящего цвета перепонками, крест-накрест пересекающими лодыжку. У нее были длинные, гладкие, стройные ноги, которые были предметом его мечтаний, и потрясающие изгибы ее тела облегало короткое платье цвета сливы и лаванды.

Лилового цвета заколка поддерживала ее легкие каштановые волосы, собранные в изящный узел. Он боролся с искушением развязать его и посмотреть, как волна волос свободно упадет ей на плечи.

– Я говорил тебе, какая ты сегодня красивая?

– Я уже представляю, какими будут сплетни, – отозвалась Эли, игнорируя его комплимент. «Вы слышали про Эли Форшэй? Она занималась сексом в кабинете Лайла Греншоу. Она такая же, как ее мать».

Которую поймали за занятием сексом с завучем школы Эли прямо в его кабинете.

– Неужели ты предпочла бы, чтобы тебя обнаружили полуодетой в одиночестве, в темноте? Должен тебе сказать: в любом случае ты создана для того, чтобы быть темой разговоров.

– Спасибо за твое проницательное наблюдение. – По ее бесстрастному тону было понятно, что она вовсе не рада этому. – Если бы ты освободил меня, как только нашел, этого бы не случилось.

– Прости, – сказал он. – Я не думал…

– Нет. Ты не думал. – Эли повернулась и так сильно дернула платье, что шкаф покачнулся.

Джаред удержал его, потом шлепнул ее по рукам.

– Позволь мне сделать это.

– Теперь ты готов мне помочь?

– Я всегда готов помочь тебе.

– Между прочим, почему ты вернулся в Мадрин-Фоллз? – спросила Эли.

– Я хотел увидеть тебя. Я подумал, что было бы хорошо отметить Новый год вместе.

– Ты говорил, что у тебя принцип – не работать в одной и той же больнице два раза в год.

– Но это хорошо, что я оказался здесь, ты не думаешь?

– Я на сто процентов уверена, что лучше справилась бы сама, – пробормотала она.

– Я собираюсь освободить тебя, – заверил ее Джаред, подходя к столу Лайла в поисках какого-нибудь острого предмета.

Он беспрерывно думал о ней, уехав из Мадрин-Фоллз. Размышлял о разнице между Эли, которую он знал по работе, жесткой, но сладкой, саркастичной, но заботливой медсестрой, и Эли, которую он видел в свою последнюю ночь в городе, женщиной, которую мучило ее прошлое, которая умоляла его не оставлять ее, любить.

Джаред провел с ней ночь, слушая ее рассказы об отце и матери, о своем одиноком детстве. Он бормотал слова утешения и осушал поцелуями ее глаза, пока она плакала.

Он отдавал ей свое тело, когда она в нем нуждалась, пока они оба не оказались слишком измучены, чтобы двигаться. Именно тогда, лежа в темноте в постели Эли, в ее крепких объятиях, он осознал, что она проделала огромную брешь в глухой стене, которую он воздвиг вокруг своего сердца, проскользнула внутрь и поселилась там. Ее печали, ее боль и отчаяние стали причиной боли в его когда-то онемевшей душе. И эта боль не проходила.

Ее больница предложила ему новую временную работу, и он интуитивно почувствовал, что это предложение стоит принять. Это давало ему повод вернуться в Мадрин-Фоллз, проверить ее чувства, быть ближе к ней и ходить на свидания все четыре недели. Двадцать восемь дней и ночей к его услугам, чтобы вытравить ее из своего сердца, чтобы он смог вернуться к своей кочевой жизни, не обремененный чувствами к девушке. И на этот раз он уедет и уже не вернется.

Джаред нашел ножницы, взял их и направился обратно к Эли.

– Ты не можешь показаться на людях со мной, притом что я в таком виде, и ожидать, что никто ничего не заметит, когда мы выйдем отсюда, – сказала она.

– Наша близость больше чем просто секс. – Он говорил правду. Их связь была больше чем физической.

– Наша близость… – Эли подвигала руками туда-сюда, – была одноразовой.

– Трехразовой, – напомнил он ей, он помнил каждую деталь. – Нам было хорошо вместе, Эли. Очень хорошо. Тебе должно быть стыдно, что ты этого не помнишь.

– Я помню достаточно.

– Ты мечтала о нас, как я? – Джаред подвинулся ближе, вдохнул ее соблазнительный запах, намеренно притронулся к нежной коже ее обнаженного бедра, потянувшись к краю платья. – Не думала ли ты, что наша ночь была невероятной, и спрашивала себя, будет ли она такой восхитительной в следующий раз?

Он посмотрел на нее сверху вниз.

Эли отвернулась, избегая встречаться с ним взглядом. Двумя движениями ножниц Джаред разрезал ткань ее платья, испытывая смешанные чувства. Он был рад, что она свободна, но теперь ему придется отодвинуться от нее, тогда как единственное, чего он по-настоящему хотел, – это заключить ее в объятия и прижать к себе.

– Спасибо.

Паджет смотрел, как Эли пытается сложить вместе куски погубленного платья, нервно поглядывая в сторону двери. Стремление помочь ей, позаботиться о ней и защитить ее росло в нем.

Он снял пиджак и набросил его ей на плечи.

– Вот. Надень это.

Девушка подняла глаза, и они были такие большие и синие, что ему захотелось утонуть в них.

– Спасибо, доктор Паджет.

– Доктор Паджет? После всего, что мы пережили вместе, ты не хочешь назвать меня по имени?

Ее губы искривились в ухмылке.

– Нет.

Его поразило, как много людей «случайно» оказались в коридоре, ведущем от кабинета Лайла Греншоу в вестибюль. Мужчины – некоторых он знал по больнице, других Джаред никогда раньше не видел – улыбались и одобрительно кивали ему. У некоторых хватило совести показать ему большой палец. Элисон прошла с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой, словно вокруг никого просто не существовало. Для стороннего наблюдателя все выглядело так, словно ее вообще не задел этот инцидент. Только Джаред мог чувствовать легкую дрожь холодной как лед руки, которую она перебросила через его локоть и сжала с такой силой, которой хватило бы на двух женщин.

Они были уже в дверях, когда начался обратный отсчет. Элисон застыла.

– Пять! Четыре! Три! Два! Один! С Новым годом!

Толпа в отдалении взорвалась аплодисментами. Бумажные трубы загудели, трещотки затрещали. Диджей поставил «Олд лэнг сайн». Они стояли в вестибюле одни, в стороне от праздника. Элисон посмотрела на него, она была уязвлена, ее силы были на исходе. По левой щеке поползла слеза. Он вытер ее большим пальцем.

– Мой новый год начинается просто ужасно, – печально констатировала она.

– Это смешно, – ответил Джаред, поднимая ее подбородок и опуская лицо, чтобы встретиться с ней губами. – Я только что подумал, что мой новый год начинается великолепно.

Эли попыталась что-то сказать. Он заставил ее замолчать поцелуем.

Утро понедельника было в реанимации таким же, как и всегда, только Эли приходилось игнорировать комментарии, высказанные в ее с доктором Паджетом адрес.

– Вы с доктором Паджетом, да?

– Он на вкус такой же аппетитный, как на вид?

– Что на нем было? Боксеры или шорты?

И тошнота.

Психосоматическое желудочно-кишечное расстройство. Вот и все, решила Эли. Ее переживания отразились на пищеварительном тракте. Конечно, она не беременна. Она совершенно отказывалась быть беременной. Иногда у нее и раньше бывали задержки. Особенно после чередования смен в больнице. Один раз у нее вообще не было месячных. Ничего страшного. Нет нужды паниковать. Если и через месяц месячные не придут, тогда она начнет паниковать, но не раньше.

Девушка сделала глоток имбирного эля из бутылки, которую поставила у высокой конторки на сестринском посту. Детский крик прорезал тишину больницы.

Поскольку у них был только один пациент младше двенадцати лет, девушка сразу побежала в третью палату. Четырехлетняя Тина Пател. Высокая температура, боль в ушах.

Занавески были задернуты, и она услышала расстроенный голос доктора Паджета:

– Давай же, Тина. Один быстрый взгляд – и готово.

– Тук, тук, – весело произнесла Эли, прежде чем раздернуть занавески и увидеть маленькую черноволосую девочку, которая отворачивалась от Джареда, прижавшись к спинке кровати и стараясь отодвинуться от него как можно дальше. Руками она закрывала уши, слезы текли по щекам.

– Подержите ее, – приказала Эли матери Тины, которая с видимым облегчением схватила дочь и прижала ее к себе.

– У нас две «скорых» в пути, – сказал Джаред, закрывая глаза и пощипывая переносицу. – Я пытаюсь перевести некоторых нетяжелых больных до того, как доедут «скорые».

Эли показала матери девочки на стул для посетителей рядом с каталкой:

– Присядьте. – Она вытерла плачущей девочке глаза салфеткой и сунула руку в карман своего халата за специальным леденцом, который всегда клала в карман, когда начиналась ее смена.

– Посадите ее к себе на колени, вот так. – Эли помогла Тине сесть. Затем присела на корточки перед ребенком и вытащила леденец – в виде персонажа из мультика. – Ты знаешь, кто это?

Тина слабо улыбнулась и кивнула.

Эли протянула ей леденец:

– Мне нужно, чтобы ты посидела спокойно, пока доктор Паджет посмотрит твои ушки.

Девочка насупилась.

– Если ты захочешь, чтобы он остановился, все, что тебе нужно будет сделать, – это поднять леденец, и доктор остановится. Давай попробуем, хорошо?

Девочка кивнула.

– Приступайте к работе, доктор Паджет.

Они обменялись улыбками. Джаред опустился на колени у ног матери, потянул девочку за ухо и поднял отоскоп.

Тина подняла леденец. Эли и Джаред знали, что она так и сделает. Доктор остановился.

– Превосходно. Теперь положите руку ей на голову, вот так, – сказала Эли матери. – А другой обнимите ее за плечи.

– Отлично, – похвалил Джаред, – давайте попробуем еще раз.

На этот раз Тина позволила доктору коснуться отоскопом начала ушного канала, прежде чем подняла леденец. Джаред остановился.

– Третий раз самый главный, – объявила Эли. – Если ты позволишь доктору Паджету посмотреть внутри твоего уха, ты можешь оставить себе леденец. И не хихикай, если будет щекотно. Держите ее крепче, – прошептала она одними губами матери, пока Джаред поворачивал ушную раковину, чтобы выпрямить слуховой канал, вставлял аппарат и заканчивал осмотр.

С помощью Эли женщина повернула Тину на коленях, и доктор быстро повторил то же самое с другим ухом.

– Как мы и думали, – заключил он. – Двусторонняя инфекция. У нее есть аллергия?

– Нет, – ответила мать ребенка.

– Я дам вам рецепт на антибиотик. – Джаред выписал его и протянул Эли. – Давайте ей лекарство согласно инструкции на упаковке при болях или температуре. Будете наблюдаться у своего районного доктора или возвращайтесь в больницу после того, как примете полный курс антибиотика.

Завыла сирена «скорой помощи».

– Сестра даст вам инструкции при выписке, – продолжал Джаред, – выздоравливай, конфетка, – обратился он к Тине, которая, застеснявшись, отвернулась от него. – Спасибо, – сказал он Эли. На лице его отразилась искренняя признательность.

Ее сердце забилось.

Он начал было говорить что-то еще.

Девушка смотрела на его губы, вспоминая тот поцелуй в канун Нового года. Она жаждала еще одного поцелуя. Стоп! Эли посмотрела в сторону. Джаред повернулся и ушел встречать бригаду.

Эли стряхнула с себя теплое сентиментальное чувство, которое он у нее вызвал.

– У вас дома есть лекарства от боли и жара для детей? – спросила она, не сомневаясь, что у всех родителей они есть.

Мама Тины отвела глаза.

– Хорошо, я дам вам образцы.

В коридоре Эли увидела доктора Паджета, разговаривавшего с пожилой парой, может быть, членами семьи пациента, которого привезла «скорая».

Его уверенность, то, как он вел себя с ними, в сочетании с привлекательной внешностью и заботой о пациентах – все это говорило о том, что он прирожденный доктор, и он привлекал ее, как ни один мужчина раньше.

Ощущение тошноты, которое началось у Эли по дороге на работу, не ослабевало. И в обед, после того как она сдалась в попытке съесть бутерброд с сыром, чтобы успокоить желудок, она вышла в комнату отдыха персонала и обнаружила там Джареда, поджидающего ее со скрещенными на груди руками. Одним плечом он привалился к стене, взгляд его был подозрительный.

– Если ты явился сюда, чтобы надоедать мне, поворачивай на сто восемьдесят градусов и катись ко всем чертям. Я не в настроении.

Ее желудок сжался, в горле щипало, во рту был омерзительный вкус, и последний человек, кого она хотела видеть, был доктор Паджет, весь такой чистенький и отутюженный. И последнее же, что ей хотелось обонять, был ядовитый аромат, поднимавшийся от кофейной чашки в его руках.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Джаред.

Неужели она выглядит так, будто хорошо себя чувствует?

– Меня достало отсутствие миссис Фрир, только и всего. – Эли взяла одноразовый стаканчик, наполнила его водой из кулера и сделала глоток. Две медицинские маски и мазок ментоловой мази для лица над верхней губой были недостаточной защитой от отвратительного запаха. То, что ей было нужно, – это маска для акваланга, оставлявшая открытыми только глаза, и какой-нибудь дыхательный аппарат. – Как она могла так долго ждать, прежде чем приехала на лечение?

– Это был плохой случай.

Эли представила себе округлую, с выделениями болячку на ноге пациентки… и, схватившись за салфетку, закрывавшую ее рот, подавила рвотный позыв.

– Сядь, – приказал Джаред, снимая крышку с мусорного ведра и подвигая его ей.

Эли отодвинула стул и села.

Он поставил перед ней полупустую бутылку имбирного эля.

– Тани сказала, что ты все утро его пила и выглядела так, как будто тебя вот-вот стошнит, прежде чем убежала в отделение.

Предательница.

Джаред достал из шкафчика над раковиной несколько пачек соленых крекеров и протянул ей.

– И ты решил прийти проверить, как я. Разве ты не душка? – съязвила она. Но он и в самом деле был душкой. Она глотнула содовой.

– Она говорит, что у тебя нелады с желудком и на прошлой неделе пару раз было.

– Очевидно, Тани больше нечего делать, если она проводит время, наблюдая за мной. И к тому же она сплетница. – Одно напоминание о том, как Эли прикрывала ее, чтобы она на прошлой неделе могла сбежать с работы на пятнадцать минут раньше, положит этому конец, подумала девушка.

– Когда началась тошнота? – спросил Джаред профессиональным голосом, а не насмешливым, который он приберегал для тех моментов, когда они оставались один на один. У него был хмурый вид.

– Что с тобой? Ты выглядишь еще более больным, чем я себя чувствую.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не беременна.

Его слова – нет, то, как он их произнес, подобно словам: «Пожалуйста, скажите мне, что опухоль – это не рак», – хлестнули ее наотмашь.

– Я не беременна, – ответила она, чувствуя что вот-вот расплачется, надеясь, что то, что она говорит, – правда. – Меня тошнит от отвратительного запаха больной плоти. Вот так.

– Ты ведь принимаешь противозачаточные пилюли, верно? Я видел их в твоей аптечке.

Эли принимала пилюли, пока Майкл не променял ее на другую женщину.

– Что это ты делал, шастая по моей аптечке?

– Искал презервативы. Господи Исусе, Эли. Ты действительно не помнишь?

Верно. И она умоляла его о сексе.

– И что ты сделал, когда ни одного не нашел?

Эли не держала в аптечке презервативов, она в них не нуждалась. Когда они с Майклом стали встречаться серьезно, она стала принимать противозачаточные пилюли. Они не спали друг с другом до тех пор, пока вместе не сдали анализы, которые подтвердили, что у них нет заболеваний, передаваемых половым путем. До этого ни один мужчина младше шестидесяти не бывал в ее доме.