Текст книги "Сладкое зло (От лица Кайдена) (ЛП)"

Автор книги: Венди Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

ЛОЖЬ И СТРАСТИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ КАЯ.

Я был зол той ночью в клубе. Три месяца со дня моего семнадцатилетия отец постоянно давил на меня.

Проверял меня.

В тот вечер я начинал чувствовать, что мое терпение достигает своих крайних пределов. Отец не сказал ни слова, но его лицо было жестким, когда мы расходились. Я действительно чертовски надеялся, что он воздержится от дальнейших действий.

Когда мы поднялись на сцену, моя голова была все еще забита мыслями о той девочке, которую я видел на фотографии. Еще одна "племянница" Мариссы, приезжающая в скором времени из Венгрии. Перед моими глазами все еще стояла картинка, как мадам Марисса, соединив руки вместе, клацала ногтями – этот скрежещущий звук будет преследовать меня в кошмарных снах. И, конечно же, мой отец, взиравший на меня с определенными ожиданиями, когда Марисса протянула мне фотографию.

– Какого черта? Она – всего лишь ребенок! – выдохнул я, не успев даже подумать. Мне пришлось приложить реальное усилие, чтобы не отшатнуться, когда Марисса пробежала своими длинными ногтями вниз по моей руке. Она была, наверное, единственной женщиной, которая могла это сделать и при этом нисколько меня не завести.

– Мы не просим тебя спать с ней, – гортанно протянула Марисса. – Все, что нам надо, так это, чтобы она не шарахалась, когда новый владелец будет ее касаться. Некоторые клиенты любят пугливых, но сейчас не тот случай.

– Она не настолько маленькая, как кажется, – произнес отец, и в его голосе слышалось предостережение, которое ледяными осколками царапало мое горло.

Я посмотрел на фото снова. На вид девочка еще даже не сформировалась. Возможно, ей было чуть больше одиннадцати. Впервые в жизни мое отвращение возобладало над страхом. Когда дело касалось девушек моего возраста или женщин постарше, я был готов на все, что угодно. Но педофилия – это уже из разряда блевотно-омерзительного.

Я протянул фото назад и скрестил на груди руки. Марисса закатила глаза и разгладила прядь длинных черных волос.

– Складывается впечатление, твой ванильный мальчик не слишком расположен к экзотическим отношениям. Он воротит нос даже сильнее, чем ты думал, – пробормотала она.

– Он будет в порядке, когда девчонка прибудет на место, дорогая, – уверил ее отец, смерив меня взглядом. – Он сделает ровно то, что должен.

Только здесь вот он ошибался. Я знал, что отец не перед чем не остановится, лишь бы только весь мир катился к дьяволу, но существовали определенные границы, которые я на физическом уровне просто не мог пересечь. И этот случай был как раз тем самым. Конечно, фотография могла оказаться старой. Мне оставалось только надеяться, что девочка будет старше, чем казалась на вид.

Я рванул оттуда когти так быстро, как только смог, пытаясь по пути на концертную вылазку стереть девчонку из своей памяти. Мне не станет легче, если я начну думать о ней или о сотнях других, таких же, как эта несчастная.

Не чувствуй.

Не думай.

Не признавай, что все это реальность.

Просто делай то, что должно – на автомате.

Этим вечером я занял привычное место возле барабанов, вертя между пальцами барабанные палочки и наслаждаясь ощущением их прохлады и гладкости. Глубокое дыхание. Время прояснить голову тем единственным способом, который был мне известен. Сидя позади барабанов, я становился самим собой. Реально, самим собой. Даже во время секса я не мог полностью отпустить ситуацию – мне всегда приходилось оставаться начеку. Музыка была моим единственным способом.

Я окинул взглядом заполненный клуб. Девушки кричали и прыгали вверх-вниз прямо возле сцены, выставляя на показ почти не лимитированное количество обнаженной натуры.

Да-а. Я смогу это делать.

Начав с легкого ненавязчивого ритма, я постепенно провел гибкую линию барабанной дроби, после чего обрушил провокационный будораживший бит для разогрева толпы. В ту же секунду по клубу прокатилась волна электрического тока – разговоры умолкли, а головы повернулись в направлении сцены. Потом голоса снова вернулись к жизни, став еще громче прежнего.

Майкл бросил в моем направлении ухмылку, прежде чем проверить свой микрофон и шнур. Сумасшедший дикий ритм мог в одно мгновение изменить всю атмосферу в клубе. Я чувствовал на себе взгляды, будоражившие мою кровь. Да-а, хороший бит – это сексуально. Людям хотелось двигаться, изгибаться... особенно в области бедер.

Ванильный мальчик, твою м..ть.

К черту. Мне надо перестать думать о сегодняшнем дне. Кроме того, Марисса всегда начинала беситься сильнее, когда я игнорировал ее грязные выпады.

Майкл перекинул ремень электрогитары через плечо и тронул несколько аккордов, взглянув на нашего басиста Раджу. Через мгновение они оба кивнули, счастливые оттого, что добились синхронности.

Майкл сделал знак диджею, который громогласно поощрил толпу отдаться на милость "Лэсивиэс." Его призыв был услышан. Толпа взревела.

Чем громче, тем лучше.

Я намеренно не смотрел на прибывавший в эйфории народ, когда Майкл взял микрофон для приветствия. Мне было необходимо сосредоточиться. В такой момент нельзя позволять себе отвлекаться на ликующих девиц и их всевозможные изгибы.

Майкл подал мне знак едва заметным движением подбородка, и я поднял палочки над головой, чтобы начать обратный отсчет.

– Раз, два, три, четыре! – Врыв.

Этой ночью мы зажгли по полной. Первая композиция оказалась повышенно заряженной, заставив меня выложиться на все сто. К концу у меня даже заныли мышцы. Все дерьмо моей жизни улетучилось, оставался только сногсшибательный ритм – ритм, который проникал в самую мою душу и возвращал к жизни тело. Каждая клеточка пульсировала в такт барабанных ударов, с риском не выдержать их интенсивности.

Полагаю, что радость чем-то сродни подобному ощущению. Просто, будь свободен.

К концу песни мой лоб стал влажным, из-за чего челка прилипала к глазам. Откинув ее в сторону, я приготовился к новой композиции, которая начиналась в гораздо более спокойном темпе.

Когда аудитория примолкла, я начал отмерять мягкий убаюкивающий ритм. Майкл всегда уходил с микрофоном на второй план, когда исполнял данную часть баллады.

Тут вот и начиналось реальное веселье – повисшая в воздухе драматичная пауза и мертвая тишина сменялись громогласным барабанным битом, кричащей лирикой и выходящими за пределы связок децибелами припева, способными сорвать крышу у любого.

Все. Ушли. В нирвану.

Мое тело взяло контроль над разумом, и каждый удар казался именно тем, что было нужно, до самого последнего аккорда, завершившегося звенящим ударом тарелок. Перекрутив в воздухе палочки, я поместил их под локоть.

Жесть. Вот это драйв.

Я чувствовал себя на волне. Сосредоточено. До тех пор, пока мои идиотские волосы вновь не упали на глаза. Я откинул их в сторону. У нас оставалось несколько минут до начала новой песни, и сейчас Майкл профессионально ездил по ушам фанатов, держа их в нарастающем тонусе.

И если уже говорить о тонусе... две девчонки прямо перед сценой кричали мое имя, поэтому я бросил взгляд в их сторону. Мать-природа щедро одарила их обеих грудью впечатляющих размеров. Они же, в свою очередь, одарили нас всех тем, что облачились в узкие топики. Подобная доброта заслуживала ухмылки. Возможно, они заглянут за кулисы, когда все закончится. Было бы весело...

Я переместился на стуле. Вот лажа. Не теряй фокус, остынь.

Началась третья композиция. Раджа задал необходимый тон, проигрывая свою партию на басе, и тут вступил я, взрывая воздух закрученным до безумия ритмом. Когда все закончилось, я заглушил дребезжавшие тарелки между пальцев, потом, мотнув головой, убрал прилипшие волосы и наклонился к стоявшей на полу бутылке с водой.

Осматривая толпу, я попытался не заострять внимание на глубоких вырезах, обнажавших гораздо больше, чем следовало, и еще очень надеялся не наткнуться взглядом на кого-нибудь из тех девиц, которые преследовали меня в последние недели.

И тут мой взгляд споткнулся на незнакомом очаровательном лице блондинки, которая смотрела прямо на меня. Она была дьявольски обворожительна со своей вольно вьющейся по плечам копной длинных волос и яркой насыщенно-красной аурой.

Тут я увидел то, от чего по моей спине пробежал холодок.

Что это... неужели символ в области ее грудной клетки? Нет. Я уставился во все глаза. Символ не черный, но все равно, что-то с ним определенно было не так. Я внимательно изучил все пространство вокруг нее, ожидая увидеть по близости Ангела-хранителя. Но рядом никого не было.

Вот дерьмо. Неф. Чертов Неф. Вне всяких сомнений, засланный моим отцом.

ВОТ ДЕРЬМО! А он работал быстро.

Я попытался сглотнуть, но у меня не получалось, поэтому я заставил себя сделать несколько глотков воды из бутылки. Майкл подал сигнал, чтобы я запускал следующую композицию, поэтому я уронил бутылку на пол и вытащил палочки, зажатые под рукой.

Сосредоточенность покатилась к чертям. Не знаю, как мне вообще удавалось держать ритм. Видимо, сказывались бесконечные репетиции, которые превратили данную музыку в мое второе "я". Оглянувшись, я искал взглядом девчонку, но на прежнем месте ее уже не было. Она проталкивалась сквозь толпу в направлении уборной.

Мне понадобилось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не кинуть группу и не помчаться вслед за ней. Мне казалось, что я знал всех Нефов, близких со мной по возрасту, но ее я никогда прежде не видел. Я определенно запомнил бы это очаровательное лицо. Эти волосы.

Я тихо выругался, проклиная песню за то, что длилась так долго. По крайней мере, она являлась заключительной, перед тем, как выйдет со своей программой другая группа. Обычно, я никогда не использовал экстра слух во время выступлений, но на этот раз мне пришлось сделать исключение.

Протолкнув слышимость сквозь толпу, я сосредоточился на замкнутой территории женского туалета. Вслушиваясь, я пытался понять смысл глупого щебетания, пока поддерживал бэкап звучавшей песни.

– Я слышала, что у того парня, Кайдена Роу, гонорея.

Я пропустил удар, и все мои коллеги одарили меня вопросительными взглядами. Не могу вспомнить, когда в последний раз запорол песню таким вот образом, но в тот момент меня настолько поглотила туалетная драма, что мне было абсолютно наплевать.

Казалось, Неф пыталась удержать этих девиц от того, чтобы они пробрались за кулисы.

Избавляется от препятствий, на случай, если ей самой понадобится прийти и... сделать что? Убить меня? Подвергнуть испытанию для моего отца и других Князей?

И что она только что сказала девицам? Она берёт свои слова обратно и извиняется? Что за?.. Это полный бред.

Наконец, когда финальная песня была закончена, я мог позволить себе разобраться в этом дерьме.

Блондинка вернулась, как раз именно тогда, когда мы спрыгивали с платформы. Я продолжал сосредоточенно слушать все, что происходило вокруг нее. Она встретилась с парнем, которого называла Джеем. Их разговор казался невероятно обыденным. Стерва. Возможно, она и была превосходной актрисой, но ей не удастся меня одурачить.

Анна. Он назвал её Анной.

Джей потащил Анну с собой за кулисы. Бинго. Время поиграть, маленькая Неф.

Вот, черт. За кулисами меня ожидали три местные модели. У меня вылетело из головы, что я их пригласил. Мой мозг был слишком загружен, чтобы в полной мере оценить красоту девушек, окруживших меня. Я чувствовал, как подходила Анна вместе со своими друзьями.

Девушка рядом со мной подняла сигарету. Я извлек спичку, и сигарета зажглась прежде, чем девушка успела воспользоваться своей зажигалкой – паб-талант, который я оттачивал с четырнадцати лет, после того, как увидел, что нечто подобное проделывает мой отец.

Заметив, что друзья Анны оставили её одну, я больше не мог симулировать фальшивый интерес к девушками. Анна явно не находила себе места, чувствуя себя не в своей тарелке. Все эмоции вихрем кружились вокруг нее. Боже, её аура! Какого дьявола она выставляет ее напоказ?

Модели щебетали, и я поддерживал разговор, но при этом не мог оторвать глаз от Анны. И тут она тоже взглянула на меня, и мой пульс бешено рванулся.

Её аура практически сбесилась, и она опустила взгляд, словно стесняясь.

Словно.

Неужели она думает, что я – идиот? Анна оглянулась назад, и я клянусь, что она казалась очень испуганной. Это невероятно действовало на нервы.

Педаль в пол, приятель. Самое время прижать ее к ногтю.

Одна из девушек, потянувшись ко мне изящной рукой, позвала меня по имени. Я поднял указательный палец и извинился.

Глаза девчонки-нефа заметались по сторонам, когда я приближался к ней, отчего мой взгляд стал еще жестче. Я не знал, во что именно она играла, но она, определенно, была обречена на проигрыш. Причем с минуты на минуту.

Наконец, она подняла глаза.

– Кто ты? – спросил я.

– Я... Анна?

Пытаешься быть остроумной? Не выйдет.

– Прекрасно. Анна. Как мило. – Я придвинулся ближе. – Кто ты?

– Я только что пришла с моим другом, Джеем?

Она начала лепетать и волноваться, когда я разглядывал её нервную ауру и бледно-золотистый символ. Я никогда раньше не видел Князя с медным знаком. И белый… нечто совершенно невероятное. Белый цвет всегда являлся привилегией ангелов.

Анна скрестила руки и посмотрела вверх. Её губы поджались, словно она чувствовала себя несчастной... и над ее верхней губой была очаровательная родинка. Боже, как я хотел дотронуться до нее... лизнуть её... целовать ее.

Естественно, это привело к тому, что я представил её обнажённой, с этими шелковыми волосами, рассыпанными по подушке вокруг неё. Стала бы она продолжать разыгрывать невинность в постели? Нет, я бы не позволил ей... я бы пробудил в ней стервозность в рекордные сроки. М-м-м.

Хей, очнись, она здесь для того, чтобы опутать тебя сетями и бросить на съедение рыбам. Мне пришлось напомнить себе это очень настойчиво, чтобы хоть как-то прояснить голову, прежде чем мое тело окончательно не взяло верх над здравым смыслом. Кроме того, я всегда придерживался правила не связываться с Нефами.

Девушка была странной, но я не смог отказать себе в удовольствии приблизиться чуть сильнее и немного получить удовольствия, если уж мы действительно собирались разыгрывать до конца всю эту партию идиотского притворства.

Когда я спросил, где её ангел, я решил, что она откажется от шарады и просто откровенно скажет, зачем пришла. Но она не сделала этого.

Казалось, она искренне разволновалась, когда решила, что я имел в виду её не-бой-френда, когда спрашивал об ангеле. Если все это было притворством, то, как она смогла заставить свои цвета кружиться в таком калейдоскопе: светло-серый, средне-серый, нечёткий, резкий, и да, парень... насыщенный вихрь красного. Она хотела меня, но почему-то была не слишком счастлива по этом поводу.

Почему она просто не скажет мне, кто она и что ей нужно? Зачем играть в эту игру, если знала, что я могу видеть, что она Нефилим?

Я отступил назад. В голову пришла мысль, которая, словно хлыстом, ударила меня наотмашь. Что, если она не знает?

Нет.

Это невероятно. Возможно, в те дни, когда у Князей было бесчисленное множество детей, могли и не учитываться всякие Нефы-сироты, но сейчас все это регулировалось очень жёстко. Кто-то должен был о ней знать. Может, она была засекречена от других Нефов, чтобы использоваться, как секретное оружие против нас – сбивать нас с толку и, позже, просто уничтожать.

Я задавался вопросом, как далеко она готова была зайти в этой маленькой шараде. Я посмотрел на людей, с которыми она пришла.

– Не твой бойфренд, да? – Она с трудом сдерживала гнев, который я нашёл весьма забавным. – Ты уверена, что он не фантазирует на твой счет?

Я усмехнулся, и она вздёрнула подбородок, став немного выше. Хотя, учитывая ее миниатюрный рост, ей это не сильно помогло.

– Да, уверена.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

Казалось, она обдумала этот вопрос, прежде чем отчеканить: – Я просто знаю, хорошо?

Я поднял руки и рассмеялся ей в лицо – симпатичное лицо, демонстрирующее столь милую нахальность. Возможно, не стоило получать так много удовольствия от этого, но я не мог удержаться.

Это было так смешно. Я был полон решимости раскусить её любой ценой. Запугивание не сработало, Самое время использовать очарование.

– Мне очень жаль, Анна. Я позабыл о своих манерах. Я принял тебя... за кого-то другого.

Я протянул руку:

– Я – Кайден Роу.

Анна оторвала руку от груди и протянула мне. Ее ладонь была мягкой, прохладной, и, казалось, что здесь – в моей руке – ей было самое место – что, конечно, являлось самой идиотской вещью, о которой я только мог подумать.

Я уже собирался отпустить руку, как вдруг ее ладонь потеплела... и девушка залилась краской смущения. Потрясающе. Какого дьявола?! Как она умудрялась вытворять подобное?

Её аура снова начала сходить с ума: алая страсть доминировала на фоне всех других чувств. Только для того, чтобы лишний раз понять, что она не просто эксперт в играх разума, я освободил своё обоняние, окружая её со всех сторон.

Вот засада. Определённо, она испускала феромоны.

Вау... ее запах... был завораживающим. Свежий аромат груш. И некий изящный цветочный оттенок, которому я не мог дать название. Это могло свести меня с ума.

Отличный план! Я усмехнулся от безумия всего этого и медленно убрал свою руку. Я намеревался ослабить своё обоняние, и тут мне в голову пришла идея.

Ещё одно испытание для неё.

Я принюхивался к улице, минуя грязные ароматы, пока не нашёл то, что искал.

– Ах, пахнет хорошо. Нет ничего лучше американских хот-догов. Думаю, я съем один позже.

Она взглянула на меня, словно я сумасшедший, и покачала головой: – Я ничего не чувствую.

– Правда? Наклонись немного к двери. Вдохни немного... глубже.

Я видел: она поняла, о чем я говорю. Её лицо напряглось, концентрируясь, и маленький нос слегка встрепенулся, пока не стало очевидным, что она почувствовала нужный запах. За милю.

Я ждал, что она начнёт отрицать это, но девушка лишь покачала головой, удивленно глядя на меня. Да, верно... Я могу делать то, что делаешь ты, так что, давай прекратим весь этот идиотизм, хорошо?

– Хм-м. Значит, я просто ошибся, – протянул я со значительной долей сарказма.

Это, на самом деле, продолжалось слишком долго. Мне нужно было убрать её куда-нибудь подальше со всеобщего обозрения и получить несколько конкретных ответов. Потому что на данный момент ситуация никак не прояснялась.

Одна из моделей выбрала неподходящий момент, чтобы подойти. Я прошептал то, что она хотела услышать, о том, что я освобожусь через мгновение, и впереди нас ожидает целая ночь.

Она ушла, удовлетворённая, в то время как я чувствовал все что угодно, кроме этого. Я не мог забить на работу, чтобы преследовать Анну, тем более, когда сам находился под, своего рода, контролем. Но я мог найти ее позже. Ее друзья отдали свои координаты нашему менеджеру.

Я выясню, где они живут, в какой школе учатся, какие вечеринки мутят в их районе... у меня были зацепки.

– Как-нибудь увидимся, Анна. Я определенно послушаю песни твоего бойфренда Джея.

До меня донеслись её слова: "Он не мой...", и я ушёл прочь, назад, к сногсшибательным девушкам, ожидавших моего внимания.

Я сосредоточенно слушал, когда тот парень, Джей, вернулся к ней, интересуясь нашим разговором.

Я чуть не рассмеялся, когда тот выдал: "Честно, вы выглядели так, словно собирались сорвать друг с друга одежду!". Анна резко его осадила. Сдержав смех, я подмигнул ей, и, будь я проклят, если она не покраснела снова.

Девчонка заслуживала "Оскара".

Я пытался уделять моделям максимальное внимание, но всё, о чем мог думать, это об Анне. Даже тогда, когда она ушла.

Я упорно продолжал слушать их разговор, когда они уезжали. Она собиралась звонить кому-то по имени Пэтти, и именно на этом диапазон слышимости оборвался.

– Ландыши! – вырвалось у меня, когда название цветка, наконец, всплыло в моей памяти.

Модели удивленно переглянулись и захихикали.

Я покачал головой: – Извините. Не обращайте внимания.

Теперь они уже рассмеялись, и я усмехнулся, чувствуя себя идиотом... Признаться, не слишком знакомое для меня чувство.

Заинтригованный, как никогда в жизни, я чувствовал, как бурлила моя кровь. И мне это не понравилось. Я не мог выкинуть её из головы. Всё в ней кричало о невиновности, но это не могло быть правдой.

Её внезапное появление в моей жизни сводило меня с ума... и это именно то, что я никак не мог себе позволить. Несколько дней подряд я прокручивал в голове нашу встречу снова и снова – её совершенно естественный образ, открытое выражение лица, и, казалось, искреннюю дружбу с простым смертным парнем.

Либо у нее на уме таился некий извращенный гениальный план, чтобы загнать меня в ловушку, или она на самом деле не знала, кем являлась, и тогда это представляло для нее реальную опасность.

Не то, чтобы меня это волновало.

Одну вещь можно было сказать точно: я не буду знать ни минуты покоя, пока не выясню об этой Анне как можно больше.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ХЭЛЛОУИН С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ КАЯ.

Я всегда воспринимал жизнь, как игру. Двигаясь от уровня к уровню, я получал удовольствие там, где это было возможно – но в остальном всегда чувствовал себя совершенно онемевшим. До тех пор, пока не случилось нечто такое, что разорвало мой продуманный мир в клочья. Жизнь все еще продолжала быть игрой, только правила изменились, и уже больше ничего не имело смысла с того момента, как она ушла от меня в аэропорту Лос-Анжелеса.

В нашу последнюю ночь в городе Ангелов я не спал даже секунды, из-за чего в первый день своего пути назад с трудом держал глаза открытыми. Когда едешь в полнейшем одиночестве, трудно избежать собственных мыслей. Я никогда раньше не боялся своих размышлений, но она отравила меня своей треклятой надеждой и добротой.

И любовью.

Я снова и снова воспроизводил в воспаленном сознании ее образ – как она сидела той ночью на кровати: флуоресцентная розовая аура, шокирующе красивая, обволакивала всю ее кожу, пока она прижимала подушку к своей почти обнаженной груди.

Этот образ. Словно пуля у виска. Медленно сводил меня с ума.

Никогда в жизни я не хотел никого сильнее, чем я хотел Анну Витт той ночью. Ее голос, когда она просила меня не останавливаться... я мог поклясться... ее голос ласкал во мне каждый миллиметр. Она была идеальным сочетанием сладкого и горького. Я бы вознес ее на те небеса, о существовании которых она даже не подозревала, и она бы уже никогда не смотрела на мир теми же самыми глазами. Только я не мог себе позволить этого сделать. Вред был нанесен в достаточной степени уже тем, что она изменила меня.

Увидев ее любовь ко мне, кружившуюся вокруг нее как полыхающий маяк, я хотел только одного – забраться обратно в постель и отдать ей всего себя без остатка. Я никогда раньше не испытывал жажду, которая была бы вызвана чем-то большим, нежели физическое желание – жажду, которая требовала отбросить любую осторожность и позволить ей заполнить давно зиявшую глубокую пустоту внутри меня. Именно в тот момент я осознал с абсолютной ясностью, что нам с ней надо держаться как можно дальше друг от друга, или мы – не жильцы. Потому что, когда я был рядом с ней, в этом проклятом мире для меня ничего другого не существовало. И не имело значения.

Поэтому я отвез ее в аэропорт, а потом поехал назад в Вирджинию.

Я остановился уже за полночь после того, как провел за рулем девятнадцать часов. Холл маленького отеля в это время суток был пуст -только за стройкой регистратуры стояла девушка девятнадцати-двадцати лет. Она вела себя со мной очень застенчиво, поглядывая сквозь ресницы, когда брала деньги и программировала входной ключ.

– Вы путешествуете один, мистер Роу? – спросила она, проводя карточкой по программирующему устройству. Заметив, как краска прилила к ее щекам и шее, мое тело само по себе отреагировало на сигналы, только вот ощущения казались какими-то тусклыми.

Это был идеальный сценарий. Позади нее двери офиса оставались приоткрыты. Вокруг – ни души. Я – так уж сложилось – казался одиноким постояльцем. Она скучала и чувствовала любопытство, окруженная туманным серым облаком нервозности и оранжевым возбуждением и, конечно, волной ярко красного. Моя любимая комбинация.

Анна ушла. Я сжег мосты. Настало время вернуться к работе.

Но когда я взглянул в лицо этой девушки, случилось что-то совершенно странное. Я подумал о том, что где-то были ее родители, которые ждали ее домой, любившие ее так же, как Пэтти любила Анну.

Я представил, как завтра они будут собирать осколки ее сердца, когда она вернется домой с фальшивым номером телефона парня, на которого запала гораздо сильнее, чем планировала.

Отравляющие мысли.

Еще одна свободная ночь. Еще одна… и потом я снова вернусь к работе. Я взял ключи и пожелал девушке спокойной ночи, после чего, развернувшись, направился в свой номер. Один.

Следующей ночью я остановился в студенческом городке. Воспользовавшись фальшивыми документами, я прошел в бар. Там было людно, но, как ни странно, я ничего не чувствовал. Моя жизнь приобрела странное направление – я потерял свои прежние, привычные ориентиры. Напротив меня остановилась девушка в небесно голубом платье с каштановыми локонами. Она, наклонив голову, произнесла:

– Ты выглядишь грустным.

Я пожал плечами:

– Со мной все в порядке.

Ее глаза расширились:

– У тебя что… этот офигенный британский акцент? – воскликнула она, ее голос был подернут возбуждением.

Вот оно. Снова и опять.

– Да ладно, технически не существует такого понятия, как британский акцент. Видишь ли, я из...

– О, мой Бог! – не дав мне договорить, она закинула свои руки вокруг моей шеи и припала поцелуем к моим губам, после чего резко отстранилась.

– Стой. Ты ведь, м-мм... без подружки здесь, верно?

На мгновение я почувствовал легкое недомогание. Понадобилось несколько секунд, прежде чем я покачал головой.

– Нет, красавица. Хочешь пойти куда-нибудь, где мы сможем поговорить более… основательно?

Ее глаза загорелись, и я увел девчонку прочь.

Чтобы утолить потребности своего тела – у которого все-таки были запросы уровня Нефов – и ради собственной безопасности, я почувствовал облегчение, когда вернулся к работе. Но на другом уровне, я автоматически становился предателем. Обманщиком. Неудачником. Определенно не тем, кто заслуживал любви такой девушки, как Анна. Я очень рассчитывал на то, что она забудет меня как можно скорее и продолжит жить дальше. Я надеялся, что больше никогда ее не увижу.

Наступило лето.

Я видел Джея на всех своих выступлениях, но Анна никогда не приходила. Именно я был тем человеком, который убедил представителей группы дать песни Джея шанс, рассчитывая, что смогу тем самым завлечь Анну на следующее выступление. Я хотел увидеть, какона, но при этом не выходить на нее лично.

Но мой план не сработал. Только усилиями моих четырех друзей Нефов удалось заставить ее куда-либо выйти. И именно той ночью я вел себя, как последняя сволочь.

К наступлению осени мое любопытство перевесило доводы рассудка, и я подкинул Джею приглашение на вечеринку на открытом воздухе в честь Хэллоуина. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как я видел Анну или что-либо о ней слышал. Я не был уверен, что он приведет ее с собой, но я надеялся. Надежда – глупое идиотское слово. Я хотел ее увидеть только для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Я чувствовал себя в некоторой степени ответственным за нее – в конце концов, именно я познакомил Анну с первыми аксиомами жизни Нефов.

Возможно, она не придет. Так поступила бы умная девушка – Анна, так уж сложилось, была именно такой.

Я не позволил отцу увидеть свой костюм на Хэллоуин. Это был единственный трюк, с помощью которого я мог укрыться от людей. В обличии огромной гориллы меня сумеет распознать только одна девушка – и именно на этом основывался весь мой расчет. Только она сможет различить на шерстяной груди примата горящий символ.

Хэллоуин всегда относился к разряду моих самых любимых праздников: девушки позволяли себе одеваться так, как не осмеливались в любые другие праздники. Нормы приличия значительно занижались, и даже без катализаторов в виде спиртного и наркотиков в воздухе витало насыщенное возбуждение.

Голова гориллы источала отвратительный запах. К тому же внутри этой гребнутой штуковины было невыносимо душно. Не самый лучший выбор в моей жизни. Чувствуя нервозность и страдая от недостатка кислорода, все мое тело покрылось липкой испариной. Сквозь глазные отверстия я методично прочесывал глазами народ. На выступление нескольких групп должно было прийти, как минимум, несколько сотен людей. Мы сегодня не выступали. Жаль, потому что единственное время, когда моя голова по-настоящему прояснялась – это когда я играл.

Я сфокусировал зрение так, чтобы отчетливо видеть лица через все широкое поле. Среди такой многолюдности гораздо легче найти кого-либо, используя зрение, а не слух.

Меня съедало любопытство: какой именно костюм она выберет, если все-таки решится прийти. В моей голове возник образ сексапильного ангела, и я был не в состоянии от него избавиться, как ни старался.

Мои глаза остановились на взъерошенной светловолосой голове Джея. Один его глаз был перевязан, а на широком плече восседал фальшивый попугай. Рядом с ним стояла маленькая зеленая колдунья в крысином черном парике с заостренной шляпой. В области ее груди мерцал символ, различить который мог среди присутствовавших только я.

Я широко усмехнулся под покровом маски, чувствуя прилив облегчения. Мне не следовало испытывать столько счастья при виде девчонки. Если честно, я никогда в жизни не хотел так сильно и так безнадежно, чтобы одна единственная конкретная девушка оказалась со мной в одном и том же месте – и при этом причиной всему являлось бы не только физическое влечение.

Я не собирался к ней подходить. У меня не было больше ни малейшего представления о том, что она чувствовала ко мне в эти дни. За несколько месяцев могло измениться очень многое. Особенно после того, как я сделал все возможное, чтобы оттолкнуть ее как можно дальше. Теперь уж она наверняка могла видеть, что для нее в жизни существуют гораздо более подходящие альтернативы.

Более подходящие альтернативы. Я почувствовал жжение, подступавшее к моей груди, когда вспомнил ее рядом с Копано. Сначала, когда они стояли вместе, улыбаясь друг другу в "Двойных дверях", даже не подозревая, что я за ними наблюдал. Потом, когда они разговаривали на вечеринке после выступления. Воспоминания об этом вызывали во мне стойкое желание сорвать с себя отвратительную голову гориллы, чтобы хоть как-то дышать. Но я не был в настроении оказаться узнанным кем-то еще, кроме Анны.

Я спросил Марну той ночью: могла ли она видеть связь между Анной и Коупом. Я знал, что она будет осторожной и честной. Когда Коуп и Анна прошли на кухню, Марна сказала, что может различить между ними всплески взаимного влечения. Мысль об этом до сих пор пробуждала во мне стойкую потребность врезать во что-либо кулаком – предпочтительнее, чтобы это "что-то" оказалось лицом Копано.