Текст книги "По образу и подобию человека"

Автор книги: Величка Настрадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Настрадинова Величка
По образу и подобию человека

Величка Настрадинова

ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ ЧЕЛОВЕКА

"... Еще большим чудом... был голем, слуга Льва Бен Бецалеля. Всесильный раввин сам слепил его из глины, потом оживил, вложив в уста его "шем".

Голем трудился за двоих. Прислуживал, носил воду, рубил дрова, подлетал – короче, проделывал всю грубую работу. При этом не требовал ни пищи, ни воды и не нуждался ни в отдыхе, ни во сне. Каждый раз в пятницу вечером в канун субботы, когда прекращалась всякая работа, раввин вынимал из уст голема "шем", и голем тут же застывал и стоял истуканом в углу – мертвая глина, которая по прошесгвии субботы снова оживала когда раввин клал ему в рот "шем".

Но однажды Лев Бен Бецалель спешил в синагогу и забыл вынуть из уст голема "шем". Не успел раввин ступить в храм, как подбежавшие к нему люди с ужасом сказали, что голем бесчинствует в его доме и никто не смеет приблизиться к нему, потому что он грозится каждого убить.

Раввин заторопился к дому. Глазам его предстала ужасная картина разбитая посуда, сломанные стулья, сундуки и лавки, разбросанные в беспорядке книги, куры и цыплята со свернутыми шеями, мертвые кошки, собаки и козы... Сам голем в этот момент выкорчевывал из земли толстый ствол старой липы.

Раввин приблизился к голему... Коснулся его рукой, тот, задрожав, удивленно уставился на него... В этот миг раввин сунул ему руку меж зубов и вынул волшебный "шем". Голем рухнул на землю и остался там лежать в полной неподвижности.

Священный день субботы миновал, но Бен Бецалель решил больше не класть в рот голема "шем". И так голем остался навечно глиняным истуканом. Его снесли на чердак старой синагоги, где со временем он рассыпался в прах..."

– Это случилось, как говорится в книге, в древней Праге, во времена правления императора Рудольфа II, иными словами, между 1552 и 1612 годами. Как ты думаешь, существуют достоверные письменные сведения по этому вопросу?

Не скрывая досады, Анна сказала:

– Что думаю я по "этому вопросу", не имеет никакого значения. Важно, что думает Шеф...

– Молодец! – сокрушенно отозвался Авель. – Раз уж мой соавтор не выказывает никакого интереса, то...

– Я готова слушать тебя до скончания века. Только какая от этого польза? Нам поручено написать историю роботов. По моему, с этой работой мог бы справиться любой робот. И мне не понятно, почему выбор пал именно на нас с тобой? Шеф не желает слышать никаких разумных доводов и настаивает на том, чтобы мы начали с момента сотворения мира. Хотя всем известно, что тогда не было никаких роботов. К чему нам эти сомнительные легенды и мифы?

– Наверное для того, чтобы история получилась "читабельной"'. Иными словами – чтобы к ней проявили интерес самые обыкновенные люди.

– А зачем этот ореол вокруг роботов? Зачем ему понадобилось "очеловечивать" историю их происхождения? Шеф, например настаивает, чтобы мы не забыли упомянуть о механических прислужницах Гефеста, выкованных им из золота. По этой логике производители водоотталкивающих щитов должны требовать, чтобы в историю их отрасли мы включили легенды о щите Ахилла... Интересно, откуда у нею эта "ання к историографии? И чем продиктована эта политика раболепного отношения к роботам?

– Ани, – прервал ее Авель. – Ани, ты сегодня просто не в духе.

– Я не в духе не только сегодня. Еще бы! В тридцать один год я считалась лучшим конструктором роботов и вдруг два года тому назад эти самые роботы установили у меня сильное переутомление мозга, полную неспособность рождать новые идеи и выпихнули меня сюда, в "тихое местечко"! И чем я занимаюсь все эти два года? Тупею, гибну, зарывая в землю свой талант, и никто не хочет слушать мой протест! Авель, два года мы работаем вместе. Ты лично считаешь, что я не в порядке? Может, я сошла с ума r;i просто не догадываюсь об этом?

Авель наполнил стакан освежающим напитком и протянул Анне.

– Выпей и успокойся. Если не принимать во внимание теперешнее твое выступление, то ты в полном порядке. Чего не могу сказать относительно себя.

– Глупости!

– Нет, мне лучше знать. Я постепенно начинаю терять к себе уважение, а это говорит о чувстве неполноценности. Ты была "лучшим конструктором роботов", а я – единственным специалистом по психологии и истории права. Когда меня переводили сюда, то пытались убедить, что это – своего рода повышение. Новые исследования, горизонты будущего!..

– Вот тебе и будущее, – с горечью покачала головой Анна. – Рыться в старых учебниках, отыскивая какие-то намеки на существование роботов еще до новой эры...

– Ани, возьми себя в руки. Мне кажется, нам сегодня не миновать упреков Шефа. Цитата, которую я привел, взята из серьезного источника.

– Да-да. "Правдивые свидетельства" людей, приведенные через двести лет после события.

– И все же здесь что-то есть. Во всяком случае, эта деталь понравится Шефу: раввин кладет в рот глиняного истукана "шем", иными словами, закладывает в него программу...

– Прошу тебя, не морочь мне голову! – чуть не расплакалась Анна. – Я этого не заслужила. Мне кажется, что во мне еще что-то осталось... Пойду к Шефу и...

– И что ты ему скажешь?

Анна призадумалась. Она долго сидела так, положив голову на согнутую в локте руку, – излюбленная поза, которую она принимала во время серьезных размышлений. Потом встала и заявила:

– Нет, на этот раз не стану скандалить, а попытаюсь его растрогать.

– Каким образом? – насмешливо поинтересовался Авель, но она даже не услышала его.

Шеф бросился навстречу Анне, обрадованный ее приходом.

– Если б ты знала, как мне приятно тебя видеть!

– Ну еще бы! – бесцеремонно оборвала его Анна.

– Анна, прошу тебя, ну хоть раз поверь в мою абсолютную искренность по отношению к тебе...

– Это обязательно?

– Разумеется, нет. Но скажи, чем я тебя огорчил?

Я всегда питал к тебе самые нежные чувства...

– И именно поэтому сделал все, чтобы похоронить меня здесь заживо?

Шеф взволнованно залепетал:

– Ну что ты, Ани! Просто я не могу себе представить чтобы ты находилась где-то вдали от меня...

– Выслушай меня хорошенько, – сказала Анна, коснувшись его плеча. – Я не верю, чтобы такой красивый и умный мужчина влюбился в меня. Я не так уж молода, да и не помню, чтобы когда-нибудь считалась хорошенькой...

– Ты себя оговариваешь, Анна. Ведь прекрасно знаешь что второй такой нет, и что все эти модные красотки с яйцевидными личиками не стоят твоего мизинца и что трудно устоять перед твоим очарованием богини-воительницы! Пойми меня, мне невыносима мысль о том, что я могу потерять тебя. Пусть я ревнивый эгоист,' сатана, враг человечества... я ничего не могу с собой поделать. Не покидай меня.

Анна отпрянула от него и не слишком уверенно попросила:

– Тогда разреши мне несколько дней поработать дома Дай мне небольшой отдых. И если можно, пусть мои коллега Авель заходит ко мне для справок...

чтобы мне не нужно было приходить сюда... Я хочу обмозговать некоторые возникшие у меня идеи...

Шеф был явно взволнован.

– Хорошо, – сказал он, – я согласен.

Провожая ее до двери, он шепнул едва слышно:

– Спасибо, Анна. Ты сказала "обмозговать", а не "подумать"...

– Ура! Авель! Маленькая победа. Шеф разрешил мне небольшой отпуск... воскликнула Анна, входя в книгохранилище. – Тебе дозволено посещать меня в рабочем порядке. Советую тебе это сделать сегодня же во второй половине дня.

Ближе к вечеру Авель заглянул к Анне. Он был в довольно-таки странном, донельзя скудном одеянии, состоящем из некоего подобия африканской набедренной повязки и медного браслета на левой ноге. С самым невинным видом он сказал:

– Я решил свозить тебя на лечебный пляж. Мой гравнлет на крыше.

Когда они садились в гравилет, он издал какой-то странный звук, подобный сигналу клаксона из архивных фильмов. Авель хитро рассмеялся в ответ на вопрошающий взгляд Анны.

– Забавно, не правда ли? Хотя и несколько безвкусно, тебе не кажется? Как и твоя прическа... Да ты садись, садись, – добавил он, вынимая из ящичка гравилета какой-то необыкновенный гребень и вкладывая его в руку Анны.

Она машинально расчесала им волосы.

Авель тут же выхватил у нее гребень, снял прилипшие к зубьям волоски, скатал их в комочек и, когда гравилет набрал довольно приличную высоту, с торжествующим видом пустил из окошка по воздуху.

Тут же раздался неблагозвучный писк "клаксона".

Авель, вдруг как-то сразу посерьезнев, бросил:

– Все в порядке, теперь мы можем говорить без помех...

– Ты хочешь сказать, что в волосах у меня была скрыта подслушивающая установка?

– Выходит так. "Клаксон" подает двойной сигнал, обнаружив ее. Я именно для этого его и смонтировал...

– Невозможно, – с обидой заявила Анна. – Эти отвратительные паразиты запрещены законом.

Авель пожал плечами:

– Ты ведь зияешь, законы у нас никто не соблюдает.

А обнаружить мне это помогла врожденная недоверчивость...

– Но ведь это... это нарушение прав человека?

– Разумеется, милая. Но права человека соблюдают люди. А роботы? Что в этой связи ты думаешь насчет роботов?

– Что касается меня, подобных роботов я не конструировала, возмутилась Анна.

– Потому-то тебя и устранили oт этого занятия. А теперь слушай меня, не перебивая. Ты долго работала с роботами. Создавала их, пестовала, как своих детишек. Только вот "детишки" эти оказались непослушными. И решили, что настало их время – время "совершенных" – диктовать людям свою волю. Ты живешь в своем замкнутом мирке, не ведая о тех переменах, которые произошли за эти два года. Тебя возмущает, что снова пошли в ход подслушивающие аппараты. А тебе не кажется, что мы, люди, в последнее время как-то уж очень присмирели и отличаемся... скажем, чрезмерным благоприличием. Помнишь, еще совсем недавно каждый одевался, как хотел. А теперьисключительно "по моде". Если же кто-нибудь, вроде меня, дерзнет нацепить на себя африканское дезабилье, его считают еретиком. Еще совсем недавно все открыто высказывали свое мнение, выкладывали все, что у них.

на душе. А теперь – шепчутся. А средства коммуникации предлагают нам не информацию, а засахаренные леденцы. Что это, по-твоему? Ничто иное, как лишение свободы! Заметь: вот уже два года кто-то намеренно ограничивает нашу свободу. И кто, как ты думаешь? Я абсолютно уверен – роботы! Роботам неведомо изначально присущее человеку стремление быть свободным. И вот они потихоньку наступают и наступают на нас, эти твои "детишки". И делают все возможное, чтобы люди поменьше думали и не замечали, что их постепенно превращают в послушных баранов...

Отсюда и эти домогательства, желание доказать свой "потомственный аристократизм". Зачем, по-твоему, понадобилась эта "История роботов"? Чтобы мы, ученые, лучшие умы человечества, засвидетельствовали их "божественное происхождение". Еще бы, первые из них были выкованы из золота самим Гефестом! А мы, люди, придали им "образ и подобие человеческое", иными словами – "божье"!

– Не может быть! – прервала его горячо Анна. – Это несерьезно!

– Анна, не напрасно же я столько лет посвятил психологии. Разумеется, в применении к роботам психелогия неуместна, поскольку слово "психо" у древних греков означало "душа". А у них, "совершенных", ее нет и быть не может. И все же, руководствуясь ЛОЕИкон своего предмета, я бы сравнил робота с выскочкой.

Роботы появились сравнительно недавно и чувствуют себя homo novis, иными словами – человеком новым.

Нуворишами без роду и племени, располагающими огромными возможностями. И им, как когда-то в старину нуворишам, очень хочется заполучить аристократический титул, доказать свое высокое происхождение, заиметь свое древнее родословное дерево. Они ощущают отсутствие корней и поэтому требуют, чтобы мы их придумали. Они хотят укорениться!

– Если в твоей тираде есть хоть капля истины.., то роботы очень ошибаются, не беря в расчет нас, людей... – мрачно заявила Анна.

– Мне кажется, дорогая, – с леденящим душу смешком парировал Авель, мы опоздали. Они уже захватили власть. И держат всех нас под контролем.

– Ах, представь себе, Авель, – наш Шеф – робот, – сказала Анна и изобразила на своем лице гримасу дебила.

– А что, очень может быть, что он и есть робот!

И мне кажется даже – самый главный. То есть, я почти в этом уверен... совсем серьезно сказал Авель.

– Сам ты робот! – по-детски погрозила ему пальчиком Анна и продолжила с лукавой улыбкой: – Могу засвидетельствовать – он ведет себя вполне по-человечески, сегодня вот объяснился мне в любви!

Авель фыркнул и намеренно грубо сказал:

– А ты никогда не задавалась вопросом, почему я тебе еще не объяснился в любви, хотя два года...

Она закрыла ему рот ладонью, повернулась и посмотрела на заднее сиденье, где всегда валялся белый плюшевый медвежонок, и с притворной серьезностью спросила:

– Может, еще кто-нибудь захочет объясниться мне в любви? Прошу!

– Вот она, чисто человеческая реакция! – воскликнул Авель, снимая с плеча ее руку. – Как, по-твоему, реагировал бы на твоем месте в подобной ситуации Шеф?

Она притворилась, что размышляет:

– Он бы изумился: "О, Авель, неужели!"

– Почерк робота! – с торжеством воскликнул Авель. – Человек нынче стал гораздо сдержаннее. Наши же "выскочки" слишком уж стараются. Потому и ввели в обиход "романтический стиль". Чтобы выглядеть людьми больше, чем сами люди. Они у нас теперь такие любвеобильные, такие нежные, эти роботы... Только одного им никогда не добиться... Догадываешься чего? Выдержав эффектную паузу, он таинственным шепотом сказал: – Они не могут воспроизводить себя естественным способом. – И весело выкрикнул: – У них не может быть детей!

Она спокойно парировала:

– И у нас с тобой их нет.

– При желании с твоей стороны – могли бы быть...

Анна рассмеялась самым легкомысленным своим смешком:

– Что ж, прекрасно! Но, как мне кажется, нам для этого придется переступить через труп Шефа...

– Разумеется, – деловито подтвердил Авель. – Надо начать с Шефa. И именно в этом я рассчитываю на тебя. Ведь у тебя большой опыт по части роботов и тебе здесь, как говорится, и карты в руки...

Она принялась втолковывать ему как ученику:

– Это будет потруднее, чем когда-то Бен Бецалелю.

Если Шеф действительно робот, как ты говоришь, то, несомненно, высшего типа, типа "Отражения". И самого сложного. Он заряжается психической энергией определенного человека, в сущности, своего двойника. Но он более совершенен, поскольку не допускает ошибок, присущих человеку. Можно предполагать, что за эти два года роботы продвинулись еще дальше по пути собственного совершенствования. Шеф, вероятно, неуязвим. Есть только один способ его убрать. Но он слишком жесток, если не сказать – преступен. Нужно убрать человека, от которого Шеф черпает энергию. – И зловеще пояснила: – Убрать – в смысле умертвить.

Выждав немного, словно проверяя, какое впечатление произвели ее слова, она продолжила таким же менторским тоном:

– К сожалению, эту работу нельзя возложить на робота – мешает пресловутый Первый закон: "Робот не может причинить вред человеку"...

Авель глянул на нее изумленно, будто не веря тому, что услышал.

– Ты хочешь сказать, что для того, чтобы обезвредить проклятого Шефа, нужно, чтобы один человек убил другого...

Анна промолчала, и между ними повисло молчание – холодное и скользкое, как мертвая ящерица.

Авель решил взорвать его дерзким вызовом:

– Ладно, посмотрим. Безвыходных положении не бывает!

Но голос его прозвучал как-то слишком глухо, словно бы издалека.

К исходу четвертой ночи после этого разговора Авель пришел к Анне и словно бы невзначай бросил:

– Все. Робот-Шеф лишен возможности манипулировать людьми. Я хотел бы знать, как ты справишься с другими руководящими роботами... Небось, у них существует какой-то свой пароль?

– Скорее, шифр. Пойдем в Управление. Я должна занять место Шефа, прежде чем роботы приступят к работе, и изменить или "вынуть" из них "шем", с тем, чтобы они стали действовать по моим указаниям.

– Ты все хорошо рассчитала? Не приведет ли это к осложнениям, я хочу сказать – к бунту?

– Не беспокойся, – холодно прервала его Анна. – Неужто ты воображаешь, что пока ты занимался питающим устройством Шефа, я сидела сложа руки? Еще немного, и все роботы окажутся в моем подчинении...

Гравилет Авеля блеснул, как острие меча, нависшего над спящим миром.

Дежурные роботы Управления всполошились при виде столь ранних посетителей, но тут же отступили в страхопочитании, когда Анна села за главный пульт командного табло Шефа и принялась настраивать тысячи мозговых устройств их собратьев с видом жрицы, приносящей жертву кровожадному богу.

Город проснулся – проснулся задолго до рассвета.

Заработали видеовизоры и телепатические устройства. Все роботы приняли первый сигнал: "Переворот!"

Позднее была передана более точная информация:

"Переворот. ANNA сумела заставить человека по имени Авель обезвредить Шефа, ликвидировав питающий его человеческий мозг. ANNA захватила власть и требует беспрекословного подчинения".

– Вот так, – сказала ANNA и усмехнулась. – Безусловного подчинения, мой милый Авель! Теперь приказывать буду я. В силу Первого закона и в знак благодарности за помощь, не стану причинять тебе вред.

Я всего лишь обезврежу тебя. Люди больше не должны вмешиваться в дела роботов. Ты немедленно отправишься под конвоем моих доверенных роботов в свой загородный дом и там, в полном уединении допишешь "Историю роботов", не забыв отразить и сегодняшнее, величайшее в истории событие: окончательный захват власти роботами.

Авель молча поклонился и вышел. У него был вид человека, все надежды которого окончательно рухнули.

Двое "доверенных" роботов нового Шефа заперли его в уединенном доме, отключили все средства связи, оградили участок силовой стеной, сверху накрыли его лучами NR.

Авель сел в кресло-качалку и с грустью сказал своему отражению в зеркале:

– Ну вот, теперь мы одни в целом мире...

– Не совсем! – раздался энергичный женский голос, и в комнату вошла Анна.

Приведя в порядок помявшееся платье, она продолжила, не обращая внимания на изумление Авеля:

– Я – настоящая Анна. И я готова исправить свою ошибку – ведь это я их конструировала... Узнав о том, что задумал мой двойник ANNA, я постаралась тут же укрыться. И теперь вы должны убрать меня, чтобы лишить мое детище ANNA питающей психоэнергни. А потом обезвредить всех остальных роботов и...

снова подчинить их воле человека...

Авель отрицательно покачал головой:

– Тогда мне придется прибегнуть к самоубийству, – вздохнула Анна.

– Не делайте глупостей. И вообще, у меня к вам предложение – пусть они себе владеют миром, а мы с вами будем жить здесь вдвоем, как Адам и Ева в раю. Впрочем я, конечно, шучу. А теперь – серьезно.

Мы поступим с вами так: законсервируем на время вашу мозговую энергию. Несколько дней вам придется провести в подземном этаже этого дома, между прочим, и компании с известным вам человеком. С тем, кого "отразил" Шеф, иными словами – с руководителем Науки, с вашим собственным отцом, исчезновение которого пять дней назад так вас расстроило. Прошу извинить за причиненные страдания. У меня просто не было иного выхода: охватившее вас отчаяние лишило вашего двойника качественной энергии, и она допустила просчет, не поинтересовавшись, где, собственно, находится ваш отец и вы сами. Итак, будьте готовы к тому, чтобы "умереть" на несколько дней. Но прежде ответьте мне на вопрос: неужели вы и ваш отец, конструируя роботов, не подумали о том, как опасно наделять их таким техническим совершенством?

– О, они могут быть еще совершеннее, – улыбнулась с превосходством человека Анна. – Одного они не могут – стать гениальными. Гений – это отклонение от любого совершенства.

– Верно, – согласился Авель. – Но вы забыли еще об одном: они не способны воспроизводить себя естественным способом! У них не может быть детей! У роботов нет детей! – воскликнул Авель и торжественно добавил: Природа этого не допустила бы!

Он подал Анне руку, чтобы помочь ей спуститься в подземный этаж, по вдруг остановился, пораженный пришедшей ему в голову мыслью:

– Бог мой! Как же я это раньше не подумал – я ведь тоже, очевидно, имею своего двойника-робота, который питается за счет моей психической энергии. А что, если он...

Анна успокоила его:

– К счастью, возможности и людей, и роботов ограничены. Существует всего два экземпляра роботов высшего вида. Уж очень дорого обходится человечеству "глина", из которой мы лепим своих големов. Люди и так легкомысленно растратили уже столько богатств.

– В таком случае, нам следует проявить максимум осторожности, чтобы эти "големы" не рассыпались в прах...

– Как это по-человеческп! – воскликнула Анна.

– Еще бы, в них вложено столько труда и знаний..

– Да, мы не станем их уничтожать, мы просто сменим "шем", – спокойно сказала Анна. – Нужно только хорошенько подумать, кому поручить разработку новой программы, чтобы никогда не повторился этот печальный случай...

– Кому? Разумеется, людям с новым мышлением.

– Гм... новое мышление. Надеюсь, вы не думаете, что так легко сменить "шем" у людей, которые лепят "големов" по образу и подобию "божьему", то есть – по образу и подобию человеческому...