Текст книги "Трус не играет (СИ)"

Автор книги: Васюл Недронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  –

   Неровные, нависающие стены. По ходу подземелье какое-то. В руке тусклым светом мигает фонарь. Скоро он погаснет, и пи... Станет темно. Воздух сырой. Зябко. Капает и сочится по стенам. Вроде вода. Оп-па, развилка.

   Шорох! Я обернулся, слабый луч упёрся в стену. Ни души. Рука дрогнула.

   – Есть кто?

   Вдоль стен змеятся ржавые трубы. Кое-где их держат скобы, вырывающиеся из щербатого булыжника.

   Показалось. Поводил лучом чуть выше. Стены сходятся ближе, но свода не видно. Луч не достаёт. Поворот. Значит, оттуда пришёл. Больше неоткуда.

   Фонарь почти сдох, я опустил его, жёлтый луч высветил женщину. Скорчилась в углу. Что-то укрывает лохмотьями платья. Худенькая, на Вальку похожа.

   Рядом пара мутных рож. А вот одна из рож, та, что ближе... Желтушная. Заострённые уши, сухое скуластое лицо, глаза на выкате. Губ, что ли, нет?

   Тварь перетекла из сидячего положения на четвереньки. Теперь вылитый Сундук – соседский пёс, помесь бультерьера с кем-то еще более злобным. Я замер, смотрю в сторону твари, но не в глаза. С Сундуком вроде прокатило.

   Пячусь до развилки. Вспышка. Резкий белый свет заливает тоннель. Бросаюсь по трубам вверх. Несколько шагов по балке. Сажусь за выступом стены. Жёлтый вылетает из-за поворота, за ним вторая хрень с хвостом. Пробежали мимо, вернулись трусцой. Озираются. Жёлтый поднял голову. Я с пьяной улыбкой читал страшок, блуждающий в его глазах, и отчаянные попытки понять.

   – Что? Взяли?!

   – Дрон ты чё? – Меня толкнули под локоть, я, отчаянно чиркнув пальцами по ржавой кран-балке, полетел вниз. И вывалился из наваждения.

   Я лежал навзничь в сраном сквоте Хромого. Леший склонился надо мной, приблизив

   выкатившиеся из орбит белки почти вплотную. Но какая ж, сука, крутая графика! Бандюки прям натуральные! Ни артефактов сжатия, ни намека на пикселизацию.

   – Оп-па, вроде вернулся! Дайте ему похавать что-нить – осталось чего?

   Хромой сунул брикет дошика, я замотал головой.

   Реалистичность не давала покоя. «Где же край у этого монитора?»

   Но хуже всего, от чего задрожали поджилки и задёргался левый уголок рта: на груди Лешего, прямо на одежде, шевелилось мутное пятно. Нет, уже не на одежде, оно висело прямо передо мной.

   Я медленно повернул голову. Сперва правым и затем левым глазом нырнул в него – в это пятно. И опять оказался в подземелье!

   – Богом прошу! Выведите нас! – вцепилась в меня какая-то женщина.

   Я отдёрнул руку, но она держала крепко.

   – Кого нас?

   – Нас, – прошептала она.

   Я рванул сильнее, она вцепилась зубами мне в запястье.

   – Хорошо, выведу, – протараторил я, пока она не отгрызла руку. – Отпустите. С делами только разберусь и сразу выведу.

   Рывок. Что-то хрустнуло. Шейные позвонки? И снова я в заблеванной квартире таращусь на Хромого с дошиком.

   – Ну что, надумал? – подошёл Хромой.

   – Давайте ключи!

***

   Пискнул, отключаясь, монитор. Я проснулся и поднял голову от стола.

   «Пипец, бандюки с ключами уже снятся. Надо с ними заканчивать.»

   Отвернувшись от погасшего монитора, я тупил в окно. Серое небо, серые тучи, серые рамы. Пыльные стёкла. Потом чёрные провода, а больше ничего и не видать. Закинул руки за голову.

   «Ну что, Андрюша, доигрался в компьютерные игры? Ипотека – увольнение – коллекторы. А я тебе говорила, что лучше копить!» Это я себе. Маминым голосом. Меня зовут Андрей. Я игроман и не только... И вот моя история.

***

   Однажды, я сдуру оформил ипотеку. Нет, не так: однажды, солнечным погожим деньком, мне одобрили ипотеку. На двадцать, долбанных, лет. Беременная Валька скакала по комнате, аки молодая козочка, мама испекла шарлотку, батя выкатил бутыль вишнёвой.

   Вообще-то, они у меня здравомыслящие. Мама предлагала обменяться комнатами: они в маленькую, мы в большую. С мая по октябрь – дача.

   – Проживём как-нибудь. И Валюше полегче. А там, может зарабатывать побольше станешь. Мы с батькой поможем – скопим.

   Но я ж мужик. Я ж, мать его, финального босса вчера затащил, считай в одно лицо. Поэтому, только ипотека, только хардкор.

   Когда родился Димка, то помещался на предплечье. Я первый поцеловал его щекастую мордаху! Я носил его по комнате, спал с ним на груди, менял ему подгузники, держал головку в ванночке, укутывал в полотенце. Обнимал Валюшку, когда она кормила.

   Всё не зря: ипотека, справки, риэлтор, новостройки, с ремонтом батя помог, ещё один кредит, мебель. Я даже клан забросил!

   Ну а потом меня уволили.

   В тот день местный босс – начупр – вальнул меня безоружного: «Мы не для того тебя брали, чтобы ты на наших компьютерах мудохался с упырями».

   А я считаю, если ты, олень, не можешь годный тайминг выставить, нечего других закапывать. Отчеты я исправно выдавал: месячные, квартальные, годовые, сводные. Автоматизировать жаба давит? Значит, плати такому как я. Без меня бы с этой аналитикой месяц бы елозили, не разгибаясь. А я, выходит, виноват, что лишнее время оставалось! Короче, зарплата ёк.

   Домой по лужам. Через серую хмарь. И дождь со снегом мелкий такой, то ли есть, то ли нет, а весь мокрый.

   А дальше, как проклял кто. Сперва Валюша жаловалась на боль в груди. Отправил в поликлинику – ИБС. «Охренели? В тридцать лет?» Свозили к кардиологу проверенному. Точно. Потом коллекторы. Лучше б в суд подали! Через неделю – звонок. Вкрадчивый голос:

   – Я бы хотел с вами встретиться. Послезавтра.

   В четверг вечером я плелся"на стрелку".

   Данж снаружи – подвал, вошёл – катакомбы. Узкие проходы, трубы, тусклый свет, двери с висячими замками. Долетали обрывки фраз.

   – Леший ты чо? Совсем попутал, за лохов нас..? – Сленг, то есть не геймерский совсем.

   Поёжился и пошёл на голос. Одна из дверей открыта.

   – Хромой, засохни! Беспонтово. Будешь делать, что скажу! За такие подстилки ты ещё два раза торчишь!

   Заглянул.

   – Это ты Дрон что ли?

   Я сглотнул.

   – Присаживайся, не стесняйся, – махнул один из них, и сладко, самодовольно ощерился: – Ну, что, паря, как вылезать будем? Должок надо б вернуть. – Леший прошел по тусклой комнате и вдруг удивленно обернулся:

   -А у тебя ж еще и жена болеет?

   Прокнул ужас: откуда знают про Вальку?

   Попытался встать, но крепкая рука Лешего вернула меня на место:

   -Валька хорошая баба. И сын у вас единственный, как никак. Зачем тебе проблемы? Деньги надо вернуть. Понимаешь меня?

   Я машинально кивнул:

   -Что надо делать?

   – Фраера одного тихонечко заденешь. Машину дадим. Доедешь до места, уберешь «объект», – на этом слове «объект» Леший (загадочно) выкатил глаза, – и уедешь. За углом пересядешь в другую машину. Потом в трамвай или автобус. И... Свободен!

   – Надо подумать. – поднялся я, немного пошатываясь.

   – Долго не думай, только. Завтра приходи, а то очередь пропустишь. – Мне в спину недобро гоготнули.

   В дверь едва вписался, поднялся по лестнице, вышел на улицу. Полная луна вовсю отражала солнечный свет. Черные деревья топорщили ветки. Будет снег-то на Новый Год, нет?

***

   Так, завтра уже наступило. Я тоскливо посмотрел на темный монитор. Через полчаса я уже подходил к знакомому подвалу.

   Закурить бы!

Мимо проходил прибабахнутый на всю голову мужик, в легком сером плаще, широкополой шляпе, в руке – блокнот.

– У вас не найдется сигаретки?

   – Не курю.

– Я тоже.

   – Решили начать?

– Да, вот...

– Тогда на ... последняя. Вам, кажется, в подвал?

Я мотнул головой.

– Возьмите еще фонарик. Он полез в карман плаща, зашарился.

   – Сейчас, найду.

   – Зачем мне фонарь?

   – Очень пригодится. Всегда выручает, – и Пашка Абрамов протянул мне фонарь.

   Я взял. Жёлто-чёрный, увесистый, покоцанный, с засаленной кнопкой. На обрезиненной ручке полустёртая надпись готическим шрифтом: «Светочь».

   – Спаси... – хотел сказать «спасибо», но поднял голову – никого.

   Спаси, Господи. Пашка – честь и совесть нашей школы. Вместе выпустились, вместе поступили. А потом вдруг:

  – Я хочу родину защищать. Людей, – и пошёл в осенний призыв. Я подарил ему фонарь, вот этот самый, только новенький. Хз зачем. А перед дембелем на Пашку упали ворота части. Вот как так?

   Я потянул ржавую дверь за приваренную вместо ручки трубу. Пахнуло затхлым и сырым. Бомжатиной. В первый раз такого запаха не было.

   Во что я играл тогда? После Пашки в «S.T.A.L.K.E.R.» гонял. За Долг. С Пашкой – в «Ардон». А когда он в армейке был? В «Пик Эскавара»?

   Шаг через порог, прошёл немного. Лязг двери.

   А у бабушки в погребе пахло яблоками. Дед свет провёл, жаль помер. Стеллажи понаставил. Резные столбики. Бабушка соленья-варенья закручивала. «Лисички Андрюшеньке 2012», «Смородинка Катюше 2014». А мы не брали. Я не брал. И не писал. И трубку не брал. И не звонил. Когда её похоронили? Рейд какой-то был, вроде за мечом. Да, точно, я рейдом рулил.

   Бетонные ступени уводят вниз. Валька заболела... А не надо вечно вот это своё: « Бу-бу-бу». Начупр – тварь. Ладно. Один раз, как говорится... Нечего вафли сушить.

   Я стоял на нижней ступеньке. В дальнем конце коридора открылась дверь. Из проёма упал желтый квадрат света.

   – Ну что, надумал? – В разверзшемся дверном проёме стоял главный.

   Надумал, надумал. Миссия понятна. Что там дальше? Выбор оружия?

   Я ввалился в уже знакомый «офис»:

   – Давайте ключи!

***

   Да уж! Не Дюрандаль! На затертом пластике красовалось выдавленное LADA. А я, походу, ускоряюсь. Пашка баффнул?

   – Куда? – Рявкнул Леший, заметив, что я направился к выходу. – Ты чего? Башку верни!

   Я изобразил непонимание, но остановился.

   – Инструкции! – Главный вложил мне в свободную руку телефон, – Маршрут забит. Приведёт к школе. Старое здание, железная ограда. Будет мелкий стоять. Жёлтая куртка, шапка с завязками. В телефоне фотка его. У тебя полчаса, – Посмотрел на часы. – В три бабка его заберет. Сноси, короче, его на всём ходу, не тормози, и вали! Сделаешь на глазах у бабки, бонус тебе, – Леший криво ухмыльнулся. – Ведро от нас через дорогу, найдёшь.

   И сгреб меня за грудки:

   – Слышь, Дрон, бабку зацепишь – хана тебе! Минус одна жизнь, – Та же ухмылка.

   На другой стороне улицы действительно нашлось авто. Ведро ведром. Я с трудом провернул ключ и двумя руками буквально оторвал присохшую дверь. Изнутри качнуло смрадом, но не опрокинуло. Уткнувшись носом в локоть, я нырнул в салон. Время.

   Ведро завелось сразу. Мотор натужно взревел на первой скорости, и, путая передачи, я встроился в поток.

   Мальчик стоял на тротуаре у старой ограды. Бабки не видно.

   «Бордюр невысокий – запросто запрыгну»

   Желтая куртка есть. Шапки нет.

   «Ишь какой неслух! Шапку снял. Ща тебе бабуля наваляет!»

   И тут меня кто-то позвал. Кричала немолодого вида женщина. Она бежала к мальчику и по тому, как тот повернулся... Бабка, значит! Какая же она бабка...

   По скорости и расстоянию я успевал с запасом. Ведро удалось разогнать километров до восьмидесяти, а в голове вопрос:

   «За что же, интересно, мальчика Андрюшу отправит на тот свет тезка за рулем ржавой помойки?»

   Секундой позже пробило:

   «Это ж, я тут, за рулём!»

   И сразу:

   «А где же мой Андреевич, с кем он?»

   Подурнело. Нога рванулась к тормозу.

   Как-то раз, мы с тимейтом на его маунте, вот таком же ведре, гнали куда-то на скорости под сто. И я притормозил. Ну, почти. Педаль провалилась под ногой. Я вскрикнул, и спящий рядом хозяин авто пробудился. Открыв заспанный глаз, он проворчал:

   – Да не ссы! Подкачай педалью – тормозуха травит.

   На этот раз педаль отвалилась.

   Время, время! Схватив правой рукой лежащий на сиденье фонарь, я уперся им в торчащий огрызок тормоза и рванул руль в сторону. Удар пришёлся в старую школьную ограду. Секундой позже она приняла ещё один – я вылетел вместе с остатками лобового стекла.

   Андрюша, наконец, встретился с бабушкой. Та звонила в скорую.

   Я лежал на капоте. Открыл глаза. Рядом маячил знакомый субъект в шляпе. Пашка:

   – Ну как, пригодился фонарь?

   – Помог немного.

   – Держи ещё один, – и протянул мне «Светочь».

   – Последний?

   – Ты, Андрюха, в шахматы не играешь?

   – Ну, могу, – плохо соображая, к чему бы это, пробурчал я.

   – Знаешь правило: «Тронул – ходи»?

   Я неопределенно мотнул головой.

   – Ну что смотришь, Андрюша? Ты сегодня заработал право переходить!

   И закатал мне в лоб так, что я полетел, полетел кубарем в пропасть...

   Где-то наверху грохнула дверь. Последний луч света, соединявший улицу и подвал, сгинул. Махнув рукой, я шагнул, ноги разъехались, я покатился по ступеням, отсчитывая копчиком бетонные края. Видать, от внезапной темноты, равновесие потерял. Лежу под лестницей, темно. Включил фонарь. Посветлело.

   Тронул пальцами стены. Опять здесь? Я подскочил. Как выкарабкиваться?

   – Лев Петрович, нам необходимо собрать недостающие документы, – откуда-то слева раздался настойчивый, скрипучий голос Хромого. – Господин на балке ожидает, так сказать, провизии. Самолет прибудет в полночь. И если товарищ Игрок даст промашку, то отправится первым рейсом... А документ, сами понимаете, конечно и бумажка, но подписанная! Сами понимаете чем.

   Я подполз к двери, притаился. Заглянул. Хромой на этот раз оказался в сюртуке. Лешего называл Львом Петровичем, а тот всё раскланивался с кем-то:

   -Дело всё в том, – оправдывался Леший, – что за товарища Игрока попросили сверху. Но я обещаю: пара часов и его голова будет у вас на ужин. Фаршированная, так сказать, лучком и «зелеными».

   Единственная лампочка по центру комнаты легко покачивалась, освещая длинный стол с яствами. На малиновой скатерти запеченный крокодил под соусом, Валькина шляпа, наполненная до верху бабушкиными «лисичками».

   Я отполз, рванул вперед по коридору. Чем дальше от места, тем холоднее. Пахло серой, глаза слезились. Коридор сужался, фонарь сдыхал. Я пробирался узкими проходами на ощупь, дергал за ручки дверей. Темнота сгущалась. Шаги. Совсем рядом хрип Лешего. Что-то больно садануло по голове. Из глаз искры. И никого.

   Схватился за голову. Кровь. Стянул свитер, протер им лоб и бросил в сторону. Подавшись вперед, вновь едва не стукнулся головой о бетонный брус потолка.

   Валькина шляпа... откуда она у них? И шляпа-то ведь, та самая. В день первого знакомства Валюша, пряча глаза от солнца, слегка наклонила голову. Я засмотрелся. Сильный ветер сорвал шляпу и цветастое сомбреро... полетело по каменному мосту. Я поспешил поднять, Валька улыбнулась. До чего улыбка хороша. А глазища!

   Тогда казалось, жизнь наполнена смыслом. Я любил весь мир и весь мир любил меня. Навсегда. Я обещал, что буду нас охранять, в обиду не дам.

   Вдалеке показался свет. Выход. Нашел!

   Я побежал. Наступив на что-то мягкое, остановился.

   -Чертов Кносский лабиринт! – выругнулся я, сжимая в руках собственный свитер.

   А ведь они меня не отпустят при любом раскладе. Даже если и сбил бы. А вдруг в машине камера? Потом сбивай им второго, третьего. Вальке покоя не дадут. Родителям. Скажу: «Нет», – тоже не отпустят.

   Я встрял, когда вошёл сюда. Сколько стоит жизнь? Чего стоит шанс? А в Пике Эскавара я тем самым «Господином на балке» играл. Точно, я. Похож. И Валька с Димкой в лохмотьях...

   А мальчишку не смогу сбить. Хоть режь меня.

   Фонарь погас. Я зажмурился, закрыл глаза ладонями. Опять комната. Леший, Хромой.

   – Нет.

   – Чего нет? – навис Леший.

   – Нет, сказал.

   – Нет? Ну, иди, – ухмыльнулся Хромой.

   Я поднялся с узкого топчана. Ноги деревянные, зашаркал к выходу. Подташнивает. Поганая смерть. Совсем не героическая. Только мальчишку не трону. Ступенька, другая, ещё одна, дверь. Толкнул, свет.

   Эх, Сейчас бы Валюшкиных пельменей!

   Вот теперь. Вышел. Сейчас? Отпустил ручку, ещё шаг, глаза слепит, лязг. Стою. Шаг. Шаг. Оглянулся.

   На стене объявление: «Требуется гейм-дизайнер с женой и тремя детьми. Соцпакет, ДМС, зарплата, оплачиваемый отпуск, квартира, дача, машина, все дела. Звонить 10 января, ровно в 16.28».

   Усмехнулся. Бред. Оторвал телефончик. Позвоню.

   Как пришёл домой – завалился спать. Свитер не снял, ну его к чёрту. Валька что-то бурчала, уютно так. Может, это не дебаф никакой. Спать.