Текст книги "Любовь у сливного бачка"
Автор книги: Василий Сигарев
Жанр:
Комедия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Картина четвёртая
Ночь. Полумрак. В квартире горит одна-единственная свеча. По стенам мечется огромная бесформенная тень с длинной тонкой сигаретой в руке. Тень нервно, с остервенением курит. И с таким же остервенением машет головой.
ОНА. Это женщина! Пошлая институтка со смазливым личиком! И шампанское! Оно вскружило ему голову, разожгло пыл, и он не смог устоять перед её чарами! О, боже, зачем я отпустила его! Глупое, глупое созданье! И вот сейчас эта грязная девица сидит у него на коленях и лобзает его ядовитыми устами! А он рассказывает ей про Данте и Сафо! Поёт ей о любви! А она вульгарно смеётся и просит музыкантов играть романс! Подлец! Мерзавец! Ненавижу его!
Звонят в дверь.
Она открывает.
В квартиру вваливается Он. Пьяный просто жутко.
ОНА (холодно). Где вы были? Нет, не говорите. Не стоит. Я всё знаю. Вы были с женщиной. Вы рассказывали ей про Данте и Сафо. Вы пели ей о любви…
ОН (делает руками какие-то нелепые жесты). Я это… червонец еще дай.
ОНА. Вы пьяны!
ОН. Воще… вот так…
ОНА. Значит, я права – вы были с женщиной!
ОН. Да воще…
ОНА. Кто она такая?
ОН. Кто такая?
ОНА. Нет, не говорите! Я всё знаю. Она кабацкая шлюха. Так?
ОН. У меня там кореша…. Недогон получился…. Чирик еще…
ОНА. Вы предали меня! Почему?!
ОН. Чирик нам… кореша…
ОНА. Она искусная любовница?
ОН. Кореша воще тоже красивые…
ОНА. Их было несколько?! О, боже! Как вы могли?! Вы варвар! Скиф! Печенег! Зачем вы это сделали?
ОН. Пью…. А чё? Пью…. Вот слушай… (Загибает по очереди пальцы). Батяня тово, да…. Мамка еще в девять лет, да…. Батяня сразу за пузыри…. А ему газ – шасть. Всё…. А у меня кошка жила. Машка. В лифт залезла и пахнет. Соседи орут. Твоя – убирай. А на первом этаже Тамарка, да…. У неё трое. Я ей тово, говорю, давай…. А она: от тебя даже кошки вешаются. Вот. А потом у нас Гелька работала, да…. Маляршей, да…. Сидевшая. Пусть, думаю, да…. Неделю пожили. Всё. Обкрала и тово. Всё…. По газете ещё с одной, да…. Та красивая вся. С золотом. Пришла, да…. Квартиру посмотрела, да…. Завтра, говорит, в кино пойдем, да…. Я в галстук. Всё. Жду…. Фига. Не пришла. Я в гастроном сразу. Тово мне. Три по двести. Халк и домой. По мосту иду, да. Встал. На реке лёд. Об лёд, думаю, лучше, да…. На перилину полез, да. А там менты – поехали. Я им: я тово щас, а потом…. А они бить. Вот.
ОНА. Я вам не верю. Это всё шампанское. Оно вскружило вам голову.
ОН. Да. Надо было не пить. А то вишь, как оно. По новой…. Так ты чирик-то дай, а…
ОНА. Я не верю вам. Вы надругались над моими чувствами. Растоптали их. Уходите!
ОН. Чирик всего…. Недогон…. Мужики ждут…
ОНА. Оставьте меня! Уходите! Варвар! Скиф! Подлец!
ОН. Пойду тогда…. Не дадите?
ОНА. Уходите! Не желаю вас видеть!
ОН. Чирик всего…
ОНА. Уходите!
ОН. Ладно, тогда… пойду…
ОНА. Уходите!
Он молча уходит.
ОНА (бежит в комнату, садится за стол, вставляет в машинку лист бумаги, яростно долбит по клавишам). Любовь поругана, убита. Умерла…
Картина пятая
Три дня спустя. Утро. В квартире всё точно так же, как и в тот день, когда эта нехитрая история началась. Нету ни свечей, ни столика, ни розы на нём.
Она в развалку сидит на стуле перед столом и аккуратно, чтобы не сломать ноготь, указательным пальцем правой руки нажимает на клавиши машинки. В другой руке у неё длинная сигарета в мундштуке, которую она изредка подносит к губам. Всё остальное время сигарета находится возле её уха.
В дверь звонят.
Она томно зевает, лениво встаёт, кладёт сигарету на край пепельницы. Секунду размышляет, гасит сигарету, плюнув на неё, и идёт открывать.
На лестничной клетке Он. В костюме, галстуке, с букетиком астр, завёрнутым в «АиФ». Основательно выбритый.
Она долго глядит на него, не узнаёт.
Молчат.
ОНА. Вам кого?
ОН. Вас.
ОНА. Вы из Дворца Металлургов? Администратор? Очень рада. Проходите в комнату.
Он заходит.
ОНА. Только сразу должна вас предупредить, что в этом месяце никаких вечеров. У меня была ужасная личная трагедия, и теперь я вся в работе. Целиком и полностью. Это мне? (Взяла у него букет). Очень признательна. Только наперед знайте, что я люблю розы. Цвет по настроению. В крайнем случае, можно хризантемы.
ОН. Я не это… тово… не из дворца…
ОНА. Откуда же вы? Ах, да. Вы из Дома Творчества Юных. Помню, помню. Так знайте же, что туда я ни шагу, покуда эта Геката правит там бал! Знаете, как отозвалась она о моём творчестве? Я сейчас, к сожаленью, не помню, но это было просто унизительно. Вы просто представить себе не можете! Ужасно! А манеры? Какие у неё манеры! Жуткие, плебейские, мещанские! Это просто чудовищно! Полагаю, эти цветы – её инициатива. Какое дурновкусие! Ужасно! Возьмите их назад. (Сунула ему в руки букет). Нет, решительно никаких вечеров! Тем более я пережила грандиозную личную трагедию. Такого не было ни у Ахматовой, ни у Цветаевой. Не говоря уже о Жермене де Сталь. Жуткая, жуткая драма. Он возник в моей жизни из ниоткуда и ушёл из неё в никуда. Вы спрашиваете, кем он был? Для меня он был всем: другом, любовником, смыслом жизни, наконец, Богом. Какой он был? Прекрасный, как Гермес и мудрый, как Аристофан. Но он оказался обыкновенным жигало и, к тому же, альфонсом…. Нет, я не желаю о нем вспоминать! Зачем вы меня спрашиваете?! Пощадите! (Закрыла лицо ладонью. Пауза.). Так значит, вы из Дома Творчества Юных? Вы хотите пригласить меня на вечер? Конечно, я непременно буду…
ОН. Я из жэка…
ОНА. Откуда?
ОН. Из жэка.
Пауза.
ОНА. Вы?
ОН. Я.
ОНА. Как вы посмели прийти?
ОН. Я это…
ОНА. Зачем весь этот маскарад?
ОН (показывает на свой галстук). Этот?
ОНА. Зачем вы переоделись администратором?
ОН. Кем?
ОНА. Как это подло! Эти переодевания. Этот маскарад. Вы заставили меня говорить о вас. О, я глупое, глупое существо! Зато теперь вы знаете, что вы есть такое. Вы жигало и альфонс, алкающий забав…
ОН. Я завтра кодироваться иду.
ОНА. Меня не интересует ваше будущее. Зачем вы пришли?
ОН. Деньги вам… (Достал пятидесятирублёвую купюру). Вот…
ОНА. Оставьте себе. Вы и так оскорбили меня.
ОН. Правда? Я не помню, честное слово. Помню, что приходил, а чё говорил, не помню. Ругался, да?
ОНА. Вы растоптали моё сердце.
ОН. Дрался, что ли? Это случайно. У меня никогда такого, честное слово…. Первый раз. Я не буду больше. Тем более всё. Завтра уже записался. По методу Довженко. Там это надо, что бы месяц ни-ни. Так я соврал, чтобы быстрее.
ОНА. Зачем вы говорите всё это? Вы хотите меня запутать, обмануть?
ОН. Нет, точно иду. Всё. Железка.
ОНА. Учтите, у вас ничего не выйдет…
ОН. По Довженке, говорят, верняк. У нас Кузьмича жена водила. Уже год ни капли. И не тянет, говорит. Врет, думаете?
ОНА. Хватит. Я устала от вас. У меня куча работы…
ОН. Стираетесь, что ли?
ОНА. Уходите. Я поняла, зачем вы пришли…
ОН. Если вы про то, то я не за этим. Я ж понимаю, что вы тогда выпивши были, вот и заиграло. У кого не бывает. Я не за этим. Я по-сюрьёзному…. Может чё получится…
ОНА. Хватит. Уходите.
ОН. У меня семьсот оклад. Плюс премия. Еще нахалтурю, бывает, половину.
ОНА (схватилась за голову). У меня от вас начинается мигрень. Оставьте меня.
ОН. Чё никак, значит?
ОНА. Уходите!
ОН. Никак, значит, да?
ОНА. Уходите сейчас же! (Села на диван, закрыла лицо ладонью).
ОН. Ладно, тогда… пойду, раз так… (Вышел в прихожую, положил на пол цветы, деньги. Стоит).
МОЛЧАНИЕ
Я же тогда-то тово… не помер чуть. Белочка была. Домой приполз, лежу в коридоре, а с кухни какой-то мужик выходит с рыбиной в руке. И по имени меня. Ты чё, говорит, Прошкин, совсем уже, гляжу, облик человеческий потерял. Я ему типа тово, что нет. А он: как нет? Оглянись, говорит, как ты живешь. Я оглянулся. Приберусь, говорю. Он: не про то я. Для чего, говорит, человек живёт? Не знаю, говорю. А он: вот ты для чего живёшь? А я возьми и ляпни: умереть, что бы. Он: а таракан для чего? Баб чтоб пугать, говорю. А он: нет, Прошкин, человек для того живёт, чтобы наследить везде. А после тебя, говорит, чё останется, бутылки пустые. Я ему: иди ты к едрене фене, говорю, учишь…. Он постоял, постоял и говорит: всё, Прошкин, непутёвый ты ребенок получился, решил я, что пора тебе. И рыбиной так по мне провёл и всё. Не помню больше. Глаза-то, когда открыл, под капельницей лежу, в больнице. Медсестра, говорит, траванулся с бодяги. И друганы все тоже. Федька так тот вообще помер. Не откачали. А меня откачали. Дверь я ногой пнул, когда плохо стало. А она не закрытая была. Соседка-то и увидела. А так бы всё. Затух бы уже. Я когда потом про Федьку-то узнал, страшно сразу стало. Под одеяло залез и думаю. Как же это, думаю, жил-жил человек да и помер. Не стало. И поплакать даже не кому. Нету никого потому что. И у меня вот… (Заплакал). Никого. А потом про вас подумал. Может, получится чё, думаю. Холостая вроде и вроде как и понравился, не знаю чем. Из больницы сбёг, в парадное и к вам. А оно вишь как…. Вы б простили, может. Чего по пьяному делу не бывает, а? Я и по хозяйству мастеровой…. Нет? Ну, ладно тогда… пойду. (Постоял). Пойду…
Вышел.
И всё вернулось на круги своя.
Прошкин Михал Иваныч по-прежнему ходит по квартирам, чинит сливные бочки, меняет прокладки, прочищает засорения. И по-прежнему предлагает договориться полюбовно…
Ксения Аристарховна Хидиатулина по-прежнему детская поэтесса. Временами взрослая. Лирическая. Она по-прежнему внезапно пылко и страстно влюбляется и пишет сонеты…
Солнце по-прежнему светит…
Звезды по-прежнему мерцают…
Странная планета Земля по-прежнему круглая и крутится…
И лишь пропасть между ними – человеками и ими – творцами растёт.
Вот такая вот, братцы, шутка получилась нешуточная.
Счастья вам!!!
ТЕМНОТА
ЗАНАВЕС
КОНЕЦ
Все авторские права сохраняются.
Постановка пьесы на сцене возможна только с письменного согласия автора.
