Текст книги "Пилотируемый космический полет (в вопросах и ответах)"

Автор книги: Василий Лесников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

4. Почему наши женщины не летают в космос так же часто, как американки?

Сразу скажу. Вопрос о необходимости полетов женщин в космос, как в С.С.С.Р., так и сейчас в России, да и в США был и остается спорен. Политика, престиж, борьба за равноправие, во что бы то ни стало, эмансипация. Здесь все перемешано.

Эти обстоятельства наложили свой отпечаток и на подготовку, и на осуществление первого космического полета женщины Валентины Терешковой. Ведь никто не собирался набирать в отряд космонавтов женщин. Полетов планировалось мало, а кандидатов мужчин было достаточно много. Но США уже к первому полету Ю. Гагарина отобрали 12 женщин для подготовки к космическому полету. Мы не могли упустить престижное первенство в таком вопросе. Правда опытных летчиц не нашли, а может быть и не искали. Скорее всего, учитывая опыт полета Ю. Гагарина, искали беспрекословную исполнительницу воли партийного руководства. Потом уже учитывали здоровье, способности и возможности. Среди отобранных инженер и педагог, техник и ткачиха. Для самого же полета была отобрана та, у которой было самое пролетарское происхождение и наибольший опыт общения с большими молодежными коллективами. Руководителям страны скорее нужна была пламенный публичный оратор, чем специалист, в какой либо отрасли техники. И Терешкова полностью оправдала их надежды.

Саму программу экспериментов в космическом полете Валентина Терешкова выполнила не полностью.

После посадки ее возвращения специалисты нашли много следов рвотных масс в возвращаемом аппарате. Она почти ничего не ела. Чтобы скрыть это обстоятельство, Терешкова успела, до появления спасателей, раздать тубы с питанием, набежавшим зрителям. Она не выполнила всего комплекса движений головой и телом, не сообщила об этом на Землю.

Причиной тому был горький опыт Г. Титова, который честно сообщал о своем самочувствии в полете, дав повод медика настоять на его досрочной посадке.

Терешкова не справилась и с ручной ориентацией корабля. Но она терпела и дотерпела до конца.

С другой стороны она мужественно терпела всю программу полета – а это было главное.

Более того. На завершающем этапе наземный персонал ЦУПа выдал на борт корабля неправильную программу посадки. В результате корабль должен был вместо торможения и посадки уйти на разгон и в неизвестность.

В этой ситуации Терешкова не растерялась, и показала себя с лучшей стороны. Она правильно поняла показания приборов, во время сообщила о сложившейся ситуации на землю. Программу переделали, начальные условия посадки изменили. Терешкова приземлилась нормально. Сам Королев попросил Терешкову не распространяться об этой ситуации, и она выполнила его просьбу. Молчала 49 лет.

Но общее впечатление о ее полете осталось у специалистов негативное и естественно сказалось на дальнейшем их отношении к полетам женщины в космосе. С. П. Королев заявил, что больше в космос женщин не пошлет.

Однако, с политической точки зрения, выбор В. Терешковой оказался столь же удачным, как и в случае с Ю. Гагариным. Она достойно представляла страну на мировом уровне, одинаково успешно покоряя своим обаянием и простых людей и королев.

После полета Терешковой вдруг выяснилось, что никто не знает, чем же будут заниматься женщины в будущих полетах. Тем более что американцы, «проиграв женское первенство», решили притормозить отбор и подготовку женщин к космическим полетам. И два десятилетия этот вопрос для них был закрыт.

Однако, вскоре после полета Валентины Терешковой Николай Каманин предложил Королеву две интересные программы. Уяснив их смысл, Королев улыбнулся: «Надо же, старая мышь что придумал!»

Судя по дневникам Н. Каманина, предложения состояли в следующем. Во второй полет отправить женский экипаж с выходом женщины в открытый космос. В третьем полете экипаж должен был быть смешанным. Двое мужчин и одна женщина. Главная цель – исследования взаимоотношений мужчины и женщины в космосе и зарождения будущей жизни. Об этом говорит тот факт, что в полете планировалось использовать установку с искусственной гравитацией.

По многим причинам эти полеты так и не состоялись, а американцы по некоторым данным использовали установку с искусственной гравитацией в 1984 году во время полета Джудит Резник и Ричарда Маллейна. Положительных результатов не получилось, и подобные эксперименты были прекращены. Хотя семейный экипаж в космос американцы все же отправляли. Это были Нэнси Джейн Дэвис и Ли Марк Чарльз. Они поженились тайно, незадолго до старта своего экипажа и поставили руководство НАСА перед фактом случившегося.

После их полета в НАСА было принято официальное решение о запрете полета супружеских пар. А вскоре после полета астронавты супруги разошлись. Детей у них не было.

Американский журналист Джеймс Оберг тоже писал о попытке зарождения жизни в космосе. Астронавты на орбите получали искусственным образом эакулят – выделяли сперматозоиды, замораживали, а потом их имплантировали женам астронавтов. И снова без положительных результатов.

Попытки провести подобный эксперимент в нашей стране делались. Радио России в мае 1992 года выдало в эфир целую передачу с Ириной и Андреем Филиповыми. Сотрудники отдела науки «Литературной газеты» согласны были зачать ребенка в космосе. Даже при условии трансляции этого процесса на весь мир с орбиты. Но снова дальше разговоров дело не пошло. Требуемых спонсоров на такое дело не нашлось.

Вообще о таких экспериментах не сообщается. Но, есть они или нет, пусть решит каждый для себя, исходя из жизненного опыта, уровня знаний и желания.

Впервые после долгого перерыва в С.С.С.Р. о полете в космос женщины вдруг снова заговорили в 1980 году. Почему? Да просто. Американцы вновь объявили о серьезной подготовке к полету женщин на своем космическом корабле. Были снижены медицинские требования не только к специалистам по операциям на орбите, но и к пилотам.

К началу 2013 года уже две женщины летали в космос в качестве командиров экипажей космического корабля «Шатлл» – Айлин Колинз и Памела Энн Мелрой. Две женщины возглавляли многомесячные основные экспедиции на МКС – Пегги Уилсон и Сунита Уилльямс.

А уж по части работы в открытом космосе, то тут у американок почти равенство с мужчинами. А иногда они даже впереди и по количеству выходов и по времени нахождения в открытом космосе.

Так что нашим женщинам есть чему поучиться у американок в плане борьбы за равноправие в профессии.

В 1980 году Центр подготовки космонавтов был взбудоражен известием о том, что в первую пятерку французских кандидатов на полет вошла женщина. Это порождало массу этических проблем: скафандры не были рассчитаны на женщин, нужно было бы вводить дополнительные структуры для обслуживания женщин. Но неожиданно решение этих вопросов получило отсрочку. Француженка во время прыжков с парашютом сломала ногу, и временно выбыла из числа кандидатов.

Все вздохнули облегченно. Но не надолго. Проблемы пришлось решать. Уже в том же 1980 году руководство страны решило идти в ногу со временем и не уступать американцам. Наша женщина должна была первой выйти в открытый космос, первой слетать дважды. И Светлана Савицкая в 1982 и в 1984 годах успешно выполнила эти задачи.

После ее полета снова возник вопрос о полете женского экипажа. Но Пронина к этому времени уже ушла из отряда, Катя Иванова и Елена Доброквашина готовились, но поддержать Савицкую на должном уровне подготовки не могли. Дублирующий экипаж так собрать и не смогли. В конце концов, программа закрылась, как за нее ни боролась Светлана Савицкая. Она первая поняла складывающуюся ситуацию и вскоре прекратила тренировки. К тому же она готовилась стать матерью. Так что на активные политические игры у нее уже не оставалось ни сил, ни желания. Сын у нее родился в 1986 году и это тоже впервые в мире у женщины космонавтки после второго космического полета.

После рождения сына Савицкая вновь активно занялась вопросом подготовки к длительному космическому полету женщины. Делала для этого очень много, но всегда у нее на пути вставал, тогда уже заместитель Генерального Конструктора НПО «Энергия», известный космонавт В. Рюмин. Ну не хотел он отправлять женщин в длительный космический полет. Не считал целесообразным. И, в конце концов, все женщины ушли из отряда, прекратили подготовку.

Однако в жизни не все так просто. В 1985 году Рюмин женился на молодой сотруднице фирмы Елене Кондаковой. В 1986 году у них родилась дочь. А вскоре у молодой жены появилось непреодолимое желание слетать в космос. И муж изменил свое мнение. Теперь уже он доказывал везде научную необходимость длительного космического полета женщины.

В 1989 году Кондакова проходит медицинский отбор, зачисляется в отряд космонавтов, проходит соответствующую двухгодичную подготовку. Конкуренток к этому времени в отряде не осталось, и уже в 1994 году она совершает длительный космический полет в 169 суток. Цель полета – изучение особенностей протекания физиологических процессов у женщины при длительном космическом полете. И почти никакой информации о проводимых конкретных медицинских исследованиях.

В мае 1997 года Е. Кондакова совершила второй космический полет. Теперь уже на американском Шаттле «Атлантис». Другим женщина в России пока не повезло.

Итого, к 2013 году всего три россиянки слетали в космос против более 55-ти американок.

Сейчас в отряде числится Елена Серова, жена космонавта Марка Серова из отряда НПО «Энергия». Не исключено, что ей тоже повезет. Во всяком случае, она включена в экипаж для полета в 2014 году.

Еще одна женщина отобралась кандидатом в космонавты при последнем наборе 2012 года. Но все-таки это не система.

Для решения проблемы нужна политическая воля руководства страны и космической отраслью в частности..

На начало 2013 года я знаю фамилии 20-ти женщин нашей страны, которые прошли сито медицинского отбора и готовились к космически полетам: ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА, ИРИНА СОЛОВЬЕВА, ВАЛЕНТИНА ПОНОМАРЕВА, ТАТЬЯНА ПИЦХЕЛАУРИ, ЖАННА ЕРКИНА, СВЕТЛАНА САВИЦКАЯ, ИРИНА ПРОНИНА, ЕКАТЕРИНА ИВАНОВА, ГАЛИНА АМЕЛЬКИНА, ЕЛЕНА ДОБРОКВАШИНА, НАТАЛЬЯ КУЛЕШОВА, ИРИНА ЛАТЫШЕВА, ЛАРИСА ПОЖАРСКАЯ, ТАМАРА ЗАХАРОВА, ЕЛЕНА КОНДАКОВА, НАДЕЖДА КУЖЕЛЬНАЯ, СВЕТЛАНА ОМЕЛЬЧЕНКО, НАТАЛЬЯ ГРОМУШКИНА, ОЛЬГА КАБО, ЕЛЕНА СЕРОВА.

5. Какова роль военных в пилотируемых космических полетах?

Подробно говорить о военных аспектах в пилотируемой космонавтике как-то не принято. Но уж коли возник такой вопрос, то начать можно с того, что первый отряд космонавтов и обслуживающий персонал Центра подготовки космонавтов набирались из личного состава военно-воздушных сил. И эта ситуация в Центре сохранялась вплоть до 2009 года.

После набора в первый отряд кандидатов в космонавты набирали и из инженеров, и из медиков, и из научных работников, и из журналистов, из актеров. Пройдя медицинский отбор, они продолжали работать на прежних местах, готовились по своим программам. Затем специальная мандатная комиссия проводила окончательный отбор кандидатов, которым предстояло пройти курс общекосмической подготовки в Центре. Однако, главная работа начиналась после объявления о подготовке к конкретному космическому полету. Гражданские кандидаты на полет прибывали в Центр на период непосредственной подготовки, как в командировку.

Во время приезда зарубежных делегаций в Центр подготовки космонавтов, для всех сотрудников наступали самые неприятные моменты. Все, кроме космонавтов, переодевались в гражданскую одежду. И только к концу века этот режим был смягчен.

Даже занятия и тренировки с иностранными космонавтами требовалось проводить в гражданской одежде. Доходило до смешного. Человек читал лекцию американцам. Затем шел домой, переодевался в военную форму одежды и заступал на суточное дежурство в наряд. И уже в течение этих суток он неоднократно встречал своих слушателей в силу своих служебных обязанностей.

Эту ситуацию можно назвать формальным подходом к решению вопроса. Однако этот подход мало менялся и применительно к вопросам использования пилотируемой космонавтики в военных целях.

Ю. Гагарин после своего полета уже 5 мая передал Главкому ВВС рапорт, в котором писал:«Обдумывая все пережитое мною в первом космическом полете, я как офицер и военный летчик, не могу не дать своей оценки возможной роли человека в космическом корабле, предназначенном для выполнения военных задач. У меня сложилось впечатление, что космические корабли могут с большим успехом применяться для ведения разведки. Хотя в полете 12 апреля в мои задачи не входило обнаружение каких либо объектов, тем не менее, я уверен, что с высоты 100–200 километров даже невооруженным глазом можно при благоприятных условиях видеть некоторые военные объекты, например ВПП и возможно крупные корабли в океане. Я убежден, что при установке на корабле современной фотоаппаратуры можно получить снимки высокого качества….Будут программы с беспилотными искусственными спутниками Земли. Но есть преимущество космического корабля с человеком на борту… Человек на космическом корабле способен произвести предварительный анализ информации и регулировать ее так, чтобы на Землю поступали в первую очередь наиболее важные сведения. Он может управлять аппаратурой…».

В этом рапорте прослеживается две проблемы. Первая – нужен ли собственно человек при полетах космических аппаратов. Об этом спорят до сих пор. В зависимости от того, кто на какой должности стоит и к какому ведомству относится.

Характерный пример. Г. С. Титов, как и все космонавты, считал роль человека в космическом полете чрезвычайно важной. Однако, в силу своего характера, он не ужился в Центре подготовки космонавтов, закончил академию Генштаба и стал-таки генералом, но в ведомстве, где запускали беспилотные спутники-разведчики. И уже на всех научных конференциях не было более ярого противника использования человека в космосе. По Титову получалось, что все чего мог бы достичь человек в космосе, можно в сотни раз в большем объеме и лучшего качества получить с помощью беспилотных средств. Народные деньги нельзя тратить попусту. А если и тратить, то лучше на развитие автоматических кораблей. Хорошо, что не он принимал окончательные решения.

Вторая проблема, это техническое оснащение человека при наблюдениях из космоса. Хорошую аппаратуру для рассматривания Земли разработали специалисты конструкторского бюро В. Челомея, и расположили ее на орбитальной пилотируемой станции «Алмаз». Она работала потом на орбите под названием «Салют-3» и  «Салют-5». Заранее готовясь к работе на ней, в отряд космонавтов дополнительно набрали группу военных инженеров, подготовили прекрасную тренажную базу. На станциях успели отработать 4 экипажа с очень хорошими результатами. Они доказали, что из космоса можно не только вести качественную военную разведку, но и осуществлять оперативное управление наземными силами, исходя из данных разведки.

Но всю программу под удобным предлогом «борьбы за мир» прикрыли. Было уничтожено и все тренажерное оборудование, предназначенное для подготовки экипажей военных пилотируемых космических станций.

Эта же история, с подачи М. С. Горбачева повторилась и с пилотируемым космическим кораблем «Буран», аппаратура которого на 90 % могла быть использована военными. Его смогли на 100 % удачно вывести в космос и посадить на Землю в автоматическом режиме. Однако, продолжение работ в пилотируемом варианте сочли нецелесообразным.

Но ведь даже гражданский космонавт, делая обыкновенные панорамные снимки Земли в научных целях, невольно снимал и военные объекты в этом районе, если они были. Тем более что аппаратура не только позволяла отличить на снимках телегу от автомобиля, но разобрать номерной знак на этом автомобиле. Все зависело от того, какой специалист будет рассматривать или расшифровывать эти снимки.

В этом отношении можно привести очень характерный пример. Сугубо гражданский космонавт, бортинженер В. Лебедев в течение всего своего 211-суточного полета в 1982 году вел дневник. Он описывал все что видел, что чувствовал, что делал.

По возвращению из полета многие космонавты с помощью журналистов пишут статьи, книги. Не стал исключением и Лебедев. Ему сразу же после возвращения предложил свои услуги некий представитель издательства на очень выгодных условиях. И Лебедев отдал ему свои дневники для обработки в литературный вариант. Но оказалось, что представитель этот был из Германской разведки.

В завершение, наверное, надо сказать и о работах с военным уклоном на международной космической станции (МКС).

Она собрана из отдельных сегментов, которые принадлежат России, США, и другим странам.

Также собираются и экипажи – из представителей разных стран, представители которых по очереди становятся командирами очередных экспедиций.

В перечне работ по обслуживанию сегментов и проведению научных экспериментов есть элементы совместной деятельности, а также свои государственные, не всегда открытые, программы.

Особенно ревностно относятся к этим вопросам американцы, которые не только живут в своих сегментах, но и не допускают наших космонавтов к проведению отдельных экспериментов. Они как будто не замечают вопросов космонавтов по предназначению некоторых научных приборов в американских сегментах МКС.

Нужно сказать, что такая ситуация прогнозировалась с самого начала создания в США НАСА – Национальное управление по воздухоплаванию и исследованию космического пространства, которое было создано летом 1958 года. НАСА официально отвечало за гражданскую космическую программу, но и не скрывало военную направленность некоторых своих экспериментов и разработок. Уже при организации НАСА ему в управление были переданы многие конструкторские бюро и предприятия, занимающиеся военными разработками. Естественно, что во время космических полетов проводился и ряд экспериментов в интересах военных.

Да и первые астронавты были набраны из среды военных летчиков-испытателей, и об интересах своей страны они никогда не забывали.

К слову сказать. Такое организующее и объединяющее начало как американское НАСА в России было создано только через несколько десятилетий. Им стал Роскосмос.

6. Расскажите о семьях космонавтов

Наверное, правильно будет рассказать сначала о семьях космонавтов первого отряда. Ведь с них все начиналось. Они закладывали традиции.

В этой связи мне вспоминается посещение Звездного городка американским астронавтом Армстронгом, который первым ступил на лунную поверхность.

Во время встречи в доме космонавтов Звездного городка он считал, что Гагариной и Беляевой нет в зале. Но они присутствовали.

Когда во время выступления ему сообщили об этом, он от волнения не смог продолжить сразу свою речь. Но и встретиться с женами космонавтов не решился. И только из-за рубежа прислал письмо с извинениями, попытался объяснить свое поведение.

Такова степень уважения к женщинам, женам космонавтов, которых уже нет с нами. И они своим поведением доказывали постоянно, что достойны такого уважения.

Но если уж выбирать образец поведения жены космонавтов, то для меня им была и остается Беляева Татьяна Филипповна. Могут быть разные мнения на этот счет. Но, наверное, все, кто, так или иначе, общался с женами космонавтов, согласятся, что добрее, отзывчивее ее среди жен космонавтов нет.

Татьяна Филипповна не хотела, чтобы муж летал в космос. Но она понимала, что без этого ее муж уже не будет жить. Будет просто существовать. Ходить по земле живым трупом. И она помогала ему во всем в меру своих сил и возможностей.

Павел Иванович умер счастливым человеком, осознающим, что в своей жизни он не изменил своей великой мечте, и сделал все для ее осуществления.

А Татьяна Филипповна была ему верной подругой. И, как ни трудно было ей помогать ему на избранном пути, она нашла в себе силы и мужество быть всегда рядом с ним, помогать, а не мешать ему.

Согласитесь, что это мужество и великое – видеть, что мужу плохо, что он находится в ужасном состоянии, и не сметь позвать на помощь, понимая, что любое такое ее действие еще больше скажется в худшую сторону на состоянии ее мужа. А ведь он все еще мечтал о космосе. Но и язва желудка развивалась у Павла Ивановича стремительно.

Как же сильно надо было любить его, и понимать его, чтобы суметь заставит себя терпеть в такой ситуации. Ведь ситуация чем-то напоминала обстановку перед первым полетом Беляева. Тогда во время парашютного прыжка он сломал ногу. И врачи поставили на нем крест, как на космонавте. Но Беляев не сдался. Терпел адские боли, но сумел вытянуть более короткую ногу до нормы, без потери функциональных способностей. И Павел Иванович Беляев смог слетать в свой космический полет.

Утрата не сломила Татьяну Филипповну. Она у мужа переняла великий оптимизм и доброжелательность, была и осталась всегда открытой для людей. Она и работу себе нашла такую, чтобы всегда быть в гуще людей. Работала в библиотеке дома космонавтов Звездного городка.

Валентина Ивановна Гагарина избрала другой путь поддержания памяти своего мужа. Она отстранилась от всех, замкнулась в своем одиночестве.

Так уж получилось, что первой женщиной, которую я встретил в Звездном городке по прибытии для прохождения службы, была Валентина Ивановна Гагарина.

Я не знал, что это жена Юрия Гагарина. Шла она неторопливо, устремив взгляд вперед. Казалось, что она никого и ничего не замечает. Как – будто, она была одна и вокруг нее пустота.

Шедший рядом сослуживец объяснил мне кто прошел мимо нас. Для жителей Звездный городок был большой деревней, в которой друг от друга секретов нет.

Зная, что в деревне принято младшим здороваться со старшими, я при повторной встрече попытался поздороваться с Валентиной Ивановной. Но она не ответила ни в этот раз, ни в следующий. Больше я не здоровался. Человек сам выбирает стиль своего поведения.

Однажды я даже хотел помочь ей. Она шла видимо из гаража. Руку сильно оттягивала сетка с картошкой. Я дернулся к ней с протянутой рукой, и будто наткнулся на стену, встретив ее взгляд. Меня вроде заметили, но явно как что-то неприятное и мешающее нормальному движению. В моей помощи не нуждались. Я замер, а Валентина Ивановна, гордая и недоступная, проследовала дальше.

Значительно позже, когда я занялся журналистской деятельностью, я уже сам специально искал встречи с Валентиной Ивановной, но попытки оканчивались плачевно.

Личная встреча с Гагариной у меня была одна – в январе 1979 года.

Это произошло в библиотеке дома космонавтов в Звездном городке. Нас познакомила Татьяна Филипповна Беляева.

– Валя. Это Лесников. Соавтор Павла Ивановича по книге о Юре. Он хотел бы тебя кое о чем спросить.

– И что же именно? – Валентина Ивановна смотрела не на меня, а на Татьяну Филипповну спокойно, но с явным неудовольствием. И я постарался побыстрее разрядить напряженную ситуацию.

– Валентина Ивановна, я коротко. Это относительно рукописи, которую вам передали.

– Я же сказала Паше, что она мне не нравится. Что еще? – теперь Валентина Ивановна смотрела на меня.

– Рукопись переделана. Ее смотрели представители комиссии в ТАСС, из аппарата Шаталова, многие в Центре подготовки космонавтов, из тех, кто знал Юрия Алексеевича.

– Тогда зачем я вам? У меня иное мнение.

– Вот о нем хотелось бы подробнее. Ведь вы не написали письменного отзыва. Просто сказали, что не нравится стиль повествования, и все.

– Еще чего?! – ей уже явно начал надоедать этот разговор.

– Но как тогда понять, что стиль повествования не соответствует образу Юрия Алексеевича?

– Верно. Вот вы бы прочли хотя бы одно его письмо и сразу поняли бы свою ошибку.

– С удовольствием. Вы дадите мне такую возможность?

– Нет, конечно.

– Как же нам тогда устранять несоответствие?

– Это уже ваше дело, – Валентина Ивановна усмехнулась, и с какой-то долей насмешки, продолжила, – Павел Иванович ведь хорошо знал Юру. Вот пусть и постарается не допустить неточностей.

Что я мог тогда ей сказать? Что год назад в большом литературном сборнике «Наш Гагарин» Валентина Ивановна опубликовала очерк «108 минут и вся жизнь» о муже, но никаких личных писем, хот как-то характеризующих Гагарина, она не приводила.

Может быть, эти письма не сохранились в наличии? Ведь нигде в своих книгах Юрий Алексеевич не пишет о письмах и дневниках. Может быть, остались только воспоминания? Тогда действительно предъявлять нечего. Остается только говорить общие слова без фактов и примеров. Вот только зачем столько загадочности и строгой принципиальности?

Наверное, Валентина Ивановна помнила, знала, что и как описывал Юрий Алексеевич, жила воспоминаниями о тех чувствах, которые переживала, читая его редкие письма. А они действительно были редкими и обычными, так как надолго они не расставались. Практически только в период, когда Гагарин ездил на медицинский отбор в Москву.

Валентина Ивановна вспоминает в очерке, что писал он тогда раз в неделю. А это значит, что было 4–5 писем. И вряд ли можно было бы вспомнить, что-то особенно характерное для Гагарина, в этих письмах. Вот и пишет Валентина Ивановна в своем очерке, что писал Юра о дочке, о воспитании дочки, о том, что надо бы ему купить. Но сам текст письма не приводит. Это были обычные семейные письма. Еще раз подтверждающие, что в тот период Юрий Гагарин был как все – равным среди равных.

Через год Валентина Ивановна издала уже книгу «108 минут и вся жизнь» в литературной записи М. Ф. Реброва. Но это было повторение все того же очерка с добавлением большого количества фотографий и воспоминаний других людей о Гагарине. И чуть-чуть было добавлено из возможных личных записей Юрия Гагарина по годам и событиям.

Именно возможных, так как из этих записей слишком явно вылезал стиль, слова и мысли самого Ребров, а не Гагарина. Мне даже стало немного обидно от столь большого разочарования. Я действительно ждал от Валентины Ивановны чего-то личного, раскрывающего перед нами совсем другого Гагарина. А получилась интерпретация Реброва на тему «Гагарин-семья-Родина-будем помнить навеки».

Ко времени разговора с Валентиной Ивановной журналистского опыта и напора у меня было мало и я смог только попросить.

– Может быть, вы позволите более подробно побеседовать с вами о Юрии Алексеевиче в будущем?

Но Валентин Ивановна прервала меня.

– Это совсем ни к чему! – она посмотрела на часы. И тут мне показалось, что я знаю причины несговорчивости Валентины Ивановны.

– Вы собираетесь сам писать книгу о Юрии Алексеевиче?

– Пока не собираюсь.

– Валентина Ивановна, как же нам быть? – я уже шел к своей цели прямо, – Без вашей помощи ошибки естественны. И, повторюсь, многие считают, что мы свою задачу выполнили.

– Но я так не считаю! Это вам понятно!?

– Но, Валентина Ивановна, – договорить мне она не дала.

– Я считаю, что книгу писал человек, абсолютно не знающий Юрия. Не понимающий ни его мыслей, ни поступков!

– Вы же сами сказали, что Павел Иванович хорошо знал Юрия Алексеевича.

– А, может быть, он даже не читал этой самой вашей рукописи? Сейчас модно иметь таких соавторов. Подписывают не глядя. Лишь бы… – она повернулась, чтобы уйти, но остановилась, – Ну хорошо. Пусть Паша принесет мне вшу переработанную рукопись. Я сама с ним поговорю. – И ушла не оглядываясь.

У меня создалось ощущение, что Валентина Ивановна, вообще, ни с кем не желает поддерживать какие бы то ни было отношения, что она обижена на всех и особенно на членов первого отряда космонавтов.

Павел Романович Попович, мой соавтор по предполагаемой книге, так и не сказал мне ничего о личной встрече с Валентиной Ивановной. Я даже сомневаюсь в том, состоялась ли эта встреча. Сам он только отшучивался, когда я пытался прояснить у него этот вопрос.

Через несколько лет я написал пьесу о первом отряде космонавтов. И снова попросил Татьяну Филипповну Беляеву посодействовать нашей встрече. Она сама прочла пьесу. Хорошо о ней отозвалась, но предупредила.

– Я попробую поговорить с Валей, но она, по – моему, даже читать не будет. А если вдруг и прочтет, то все – равно не согласится с написаным. Она верит только Реброву.

Встреча действительно так и не состоялась.

О Юрии Гагарине написано и рассказано много. Написала о нем и его мать, и его жена. Обе они любили Юрия Алексеевича. Но видимо по разному.

Мне не раз, как и миллионам наших соотечественников, представлялось, как эти женщины сидят, обнявшись, и вспоминают Юру.

Сколько раз в дни космических праздников смотрел я телевизионное изображение и надеялся, что вот сегодня точно увижу их вместе. Но нет. Телекамеру не обманешь. Момент общения этих женщин телеоператоры никогда бы не пропустили. Но не было общения. Вот и в последний раз я видел их вместе на общественном мероприятии-открытии памятника Ю. А. Гагарину в Москве. Они обе были на трибуне, но на разных ее концах. И разъезжались не попрощавшись. Операторы все время держали их в кадре. Что или кого они не поделили? А у миллионов телезрителей так и остался вопрос без ответа.

Судьба семьи Юрия Гагарина интересует всех. Хотим мы этого или нет, но всегда первым вопросом, когда люди узнают о твоей принадлежности к Звездному городку, бывает.

– А как себя чувствует Валентина Ивановна? Как ее дети? Не уехала ли она из городка? Чем сейчас занимается?

И эти вопросы, судя по тому, как они задаются с болью и волнением, не плод простого любопытства, а искренний интерес людей к судьбе семьи Юрия Гагарина.

И всегда бывает радостно отвечать,

– Все хорошо в семье Гагариных. Все так, как хотел бы, вероятно, и сам Юрий Гагарин.

Трудно давать оценку своим детям. Но семье Гагариных давали оценку все, кто жил рядом с ними. Ведь семья Гагариных была все время на виду у всех. Людская молва сразу заметит и разнесет что-то негативное. О таких людях в первую очередь. Ведь от зорких глаз сограждан трудно спрятаться. И, хотели бы этого или нет Гагарины, окружающие их, люди помимо своей воли сравнивали их с Юрием Гагариным – достойны ли? Какими вырастут? Тревога в глазах, ожидание, и надежда.

Это мешало, и… помогало в повседневной жизни. А в некоторых случаях было и сдерживающим, даже мобилизующим фактором в поступках и воспитании характера.

Нужно признать, что дети некоторых космонавтов плохо вели себя в школе, противопоставляя себя другим, подчеркивая своим поведением, что они дети космонавтов. И родители, тем или иным способом, пусть и невольно, такое поведение поощряли.

А вот дочери Юрия Гагарина никогда не позволяли себе подчеркивать свое особое положение. Они были как все. Просто они сами по себе были лучше многих и тем невольно отличались. Но ни в коем случае не зазнайством, не выпячиванием своей фамилии. Валентина Ивановна в корне пресекала малейшую такую попытку, не забывая в тоже время напоминать дочерям, какую фамилию они носят и к чему она их обязывает.