Текст книги "В космической безвестности"

Автор книги: Василий Бережной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Василий Бережной
В КОСМИЧЕСКОЙ БЕЗВЕСТНОСТИ

Это было так неожиданно, что Софи вздрогнула: за прозрачной стеной Операторской передвигались ужасные чудовища. Отшатнулась, прижав руки к груди, но сразу же облегченно вздохнула, вспомнив, что стены-то – из прочнейшего стелита! Чудовища шли толпой, надвигаясь друг на друга, покачивая несуразными головами и таща за собой зазубренные хвосты; а у иных, кажется, не было ни хвостов, ни голов, хотя трудно себе представить, как может функционировать организм совсем без головы. И только тогда, когда страшилища исчезли, Софи подумала: «А как же они попали сюда, на космический корабль? Не синтезировались же из вакуума!» И она, Старший оператор Вспомогательного экипажа, ничего об этом не знает, решительно ничего!

Подошла к панели связи, нажала одну из многочисленных кнопок. «Уилфул, наверно, знает. Ведь по его же борту… Но почему сам не информирует? Странно…»

На молочном фоне экрана появилась голая, как бубен, голова Уилфула.

– Что происходит? – спросила Софи. – Почему не информируешь со своего бортового поста?

– Ничего не происходит.

– А чудовища?

– Чудовища? – переспросил юноша. – Пошли на Озерную палубу. И я сейчас к ним присоединюсь.

– Ты… к ним?.. – удивилась Софи. – Что это значит?

– Приезжай на Озерную – увидишь. Я буду там.

Экран погас. Уилфул отключился! Беспрецедентный случай!

Софи немного постояла в раздумье, затем окинула взглядом осциллографы и вышла из Операторской.

«Что с ним случилось? – думала она, встав на наружный эскалатор, двигавшийся с наибольшей скоростью. – Странно… Был такой пунктуальный, старательный и вдруг ушел с поста!»

Сквозь прозрачный купол, который отсюда, снизу, казался всего лишь тонкой линией, отделяющей черноту космоса от этой вот теплой, пронизанной светом атмосферы, видна была россыпь далеких солнц, а рядом – волокна туманностей. Если смотреть на них простым глазом, никакого движения не заметишь. Софи показалось даже, что и эскалатор стоит, и весь гигантский корабль неподвижно застыл в пространстве. Однако ноги ощущали вибрацию, и, оторвав взгляд от звезд, она увидела, как проплывают мимо надпалубные строения – прозрачные призмы оранжерей, круглые бункеры, кубы мастерских и складов, эстакады, сплетения ажурных форм. И мгновенно охватило ее ощущение движения – прекрасное ощущение, объединяющее тебя со Вселенной.

Березовая роща у озера наполнена была шумом. Звучали оглушительная музыка, веселые голоса большого молодежного сборища. Общаясь небольшими группами, парни о чем-то спорили, другие кувыркались в воде, третьи лежали на песке под кварцевыми лучами. Повсюду валялись безобразные головы и хвосты. «Муляжи… – подумала Софи. – Вот оно что! Да здесь, пожалуй, весь Вспомогательный экипаж… Все бросили и развлекаются! Ничего себе поведеньице!»

Уилфул сразу заметил ее и двинулся навстречу, легко ступая по желтому песку. Он был раздет до трусов, как и все остальные, и, размахивая руками, воскликнул:

– Иди к нам! Присоединяйся!

Софи остановилась там, где густая, как щетка, трава преграждала путь песку.

– Ну что же ты? – воскликнул Уилфул. – Отбрось сомнения и веселись вместе с нами!

– А по какому поводу?

– Присоединишься, узнаешь. Иди сюда, я проинформирую тебя.

– Говори, – холодно произнесла Софи, не двигаясь с места.

– Ты знаешь, что такое карнавал? – спросил Уилфул все еще игривым тоном. – Слышала такой термин?

Софи молчала, напрягала память и никак не могла вспомнить.

– Ну вот, значит, плохо изучала историю Земли. Или блоки памяти подводят. А мы вот натолкнулись на такое явление, просматривая древнюю кинохронику. Это очень оригинально карнавал! В определенный день люди напяливали на себя маски, смешные костюмы и с песнями, танцами ходили по улицам. Весело!

Изумление не покидало Софи.

– Мало ли чего не было в недрах земных столетий! – сказала мягко. – Но какое отношение имеет это к нам, к нашему «Кентавру»?

– Непосредственное. Мы создаем Общество друзей карнавала – Де Ка. Обязанности нам надоели окончательно. Годами, десятилетиями, столетиями – одно и то же, одно и то же. Да ты и по себе знаешь, неутомимый Оператор! Ну вот скажи, сколько времени ты исполняешь свои обязанности?

– Более пятисот земных лет.

– Эпоха! Вечность! Не пора ли кончать?

– Как ты можешь так рассуждать! – возмутилась Софи.

– Возможно, я неточно сформулировал свою мысль. Я хотел сказать, что свои задания мы давно уже выполнили и теперь имеем все основания…

– Никаких оснований! Наше задание – все время обеспечивать движение «Кентавра»!

– А разве мы не обеспечили? Энергоблоки работают в заданном режиме, биосфера… Посмотри, какое совершенство! – Уилфул сделал паузу, словно давая возможность окинуть взглядом голубую гладь воды, бело-зеленую рощу. – Между прочим, а ты не задумывалась над тем, куда и зачем направляется «Кентавр»? Мы в полете уже полтысячи земных лет – и что изменилось в космосе? Ничего. Абсолютно ничего. Силовые поля характеризуются все теми же величинами. А дальние звезды так и остаются дальними.

– Они, возможно, еще больше отдалились друг от друга вследствие разбегания, но для нас это не имеет значения.

– Согласен, Софи. Все эти звезды, все эти дальние миры чистейшая абстракция. И нам они не нужны. Для нас имеет значение наша жизнь, и только она!

– Жизнь без цели, без открытий?

– Ты еще поймешь, Софи, еще почувствуешь…

– Я уже поняла: на нас надвигается опасность, поскольку «Кентавр» предоставлен самому себе.

– А Земля, которой давным-давно не видно и не слышно, разве она не предоставлена самой себе?

– Сравнил… Земля – планета огромных ресурсов, долговечных систем кругооборота материи. А наш «Кентавр» – всего-навсего космический корабль.

– Он давно уже стал для нас планетой. Пусть маленькая, но планета.

– Которая требует, чтобы каждый из нас добросовестно исполнял свои обязанности. Мы ведь должны отчитываться Главному экипажу.

– До этого отчета еще такое расстояние, что практически его можно считать бесконечным, – возразил Уилфул.

– Все имеет конец, и даже эта ваша… аномалия. И – хватит! Я требую…

– Не надо крайностей, – возразил Уилфул. – Ничего ведь не случилось – автоматика поддерживает нормальный режим работы всех систем жизнеобеспечения корабля. Что же тебе еще нужно?

– Мне нужно, чтобы вы все вспомнили первый пункт Распорядка работы Вспомогательного экипажа. А там недвусмысленно сказано, что оставлять свой пост…

– Знаем, знаем. У нас блоки памяти еще работают. – И Уилфул крикнул своим товарищам на ультракоротких волнах: – Все ко мне! Старший оператор требует, чтобы мы немедленно разошлись по своим постам…

Наступила мертвая тишина. Толпа тесным кольцом обступила Софи. Кто-то выкрикнул:

– Наверно, она не знает, что такое карнавал!

– Я объяснил, – сказал Уилфул. – Но Софи придерживается другого мнения.

Он говорил вроде бы так, как и положено дисциплинированному члену Вспомогательного экипажа, но вместе с тем придавал своей информации такую эмоциональную окраску, что обретала она совершенно противоположное значение. Софи слушала со все нарастающим потенциалом тревоги. Было похоже на то, что эти фанатики карнавала могут решиться на некие действия…

– Главный экипаж, если верить хронике, больше пятисот лет находится в камерах анабиоза, – продолжал Уилфул. – И разве не мы обеспечиваем постоянный режим работы криогенного оборудования? Разве эти обязанности не поглощают нашу жизненную энергию? А мы ведь никогда не видели этот экипаж и вполне могли бы считать, что это мнимая величина, которая не оказывает абсолютно никакого влияния на процессы, имеющие место на «Кентавре».

«Вон куда он клонит!.. – подумала Софи. – Энтропия системы возрастает…» Представила себе энергоблок в центре корабля, а вокруг него, словно пчелиные соты, герметически закрытые камеры анабиоза. И если выключить батарею трансформаторов…

– Я предлагаю немедленно приступить к исполнению своих обязанностей, – прервала она разглагольствования Уилфула. Согласно первому пункту…

Ее слова потонули в возгласах:

– Карнавал!

– Карнавал!

– Маску!

– Наденьте на нее маску!

– Присоединяйся к нам! – едва не оглушил ее Уилфул. – Это же так весело, так интересно!

Софи улавливала ситуацию и слухом, и зрением, и еще каким-то, быть может, только ей одной свойственным чувством. «Если они наденут на меня маску… Это ведь изоляция… Вырваться, вырваться! В Операторскую! И как можно быстрее!»

Но как прорваться сквозь толпу сильных и ловких тел? Софи ощутила такое напряжение, что даже зазвенело в голове. Мозг лихорадило – импульсы закружились в яростном вихре, память выдала информацию беспорядочно, и трудно было разобраться в этом хаосе. А решали секунды! Хаос, хаос… А почему, собственно…

– Внимание! – подняла она руку. Голос ее звучал так властно, что все остановились. – Вот о чем я подумала: наш мозг изучил множество сложных структур и процессов, а себя самого до сих пор не осмыслил. Следовательно, мозг вынужден знакомиться с самим собой, изучать себя точно так же, как иные объекты. Хотя, казалось бы, должен знать о себе все с момента возникновения. Это ли не парадокс? Подумайте. А я тем временем обдумаю вашу… карнавальную проблему.

Она вышла из толпы и размеренным шагом, нисколько не спеша, направилась к эскалатору. Все-таки мозг ее нашел правильное решение! Она давно уже славилась умением изыскивать и формулировать парадоксы – а что может быть интереснее для интеллекта, чем научные загадки! Вот пусть и подумают… А она тоже подумает, в каком направлении и как ей действовать.

Войдя в Центральную операторскую, Софи немедленно пустила в ход аварийное управление. Прикосновение к красной кнопке и доступ в обходную галерею, которая окружала камеры анабиоза, был перекрыт. Сверхмощные стелитовые щиты перегородили оба туннеля, соединявших сердцевину «Кентавра» с многочисленными палубами. Теперь Главному экипажу ничто не угрожает – астронавты будут спокойно лежать в своих камерах, пока не прозвучит музыка Пробуждения.

Приятное чувство выполненного долга охватило Софи, хотя волнение еще не улеглось. Даже не сев в свое кресло, Старший оператор окинула взглядом экраны осциллографов, панель большого, во всю стену, пульта: все нормально, все узлы работают в заданном ритме. Теперь можно спокойно проанализировать ситуацию.

Присоединившись к электронной памяти корабля, она узнала все о карнавале. Смехотворность этого явления поразила ее. Оказывается, причина совсем не только в самой идее карнавала. Почему же поведение Вспомогательного экипажа подверглось срыву? Чего можно теперь от него ожидать? Некоторое время автоматика будет работать и без надзора, но ведь не до бесконечности. Контроль, профилактика, ремонт – все это должно проходить по четкому графику, иначе «Кентавру» угрожает опасность.

«Кентавр» – планета, – рассуждала Софи. – Но Уилфул не принимает во внимание, что это небесное тело – искусственное. Спроектировано и изготовлено землянами.

Земля… Софи часто любуется панорамой, снятой с борта «Кентавра», когда его еще монтировали в космосе. Удивительная планета! Белые мантии облаков, ослепительные зеркала океанов, зеленые материки… Редкостное творение природы! И Земля послала в полет «Кентавр» в ближайшую планетную систему, хотя жизни человека не хватит, чтобы достигнуть ее. Потому-то и летят они в камерах. И кто бы мог предвидеть то, что произошло? Даже Великий Мозг не в состоянии дать такой прогноз.

Великий Мозг – вот с кем надо посоветоваться!

Софи сразу начала готовить перфоленту для анализа ситуации. Села у приемного устройства, и пальцы ее быстро забегали по клавишам. Символами специальной двоичной системы передавала все, что касается Вспомогательного экипажа: количество, возраст, индивидуальный индекс, обязанности, работа, отпуск и прочее. Но, по всей вероятности, характеристик этих оказалось недостаточно, чтобы установить линию коллективного поведения, во всяком случае, ответ Великого Мозга не порадовал Софи. «Функциональные изменения качественных величин характеризуются превалирующей значимостью элемента неопределенности. Точное предвидение будущего состояния ансамбля исключается. Тенденция к нарушению равновесия. Необходимо сократить экипаж».

Сократить экипаж, то есть его часть, и конечно же довольно весомую, вычеркнуть из жизни – разве это в компетенции Софи?

Выстукала на клавишах:

– Совет твой, возможно, разумен, но неосуществим.

– Почему? – ответил Великий Мозг. – Это ведь не превышает твоих возможностей.

– Возможностей – да. А права превышает. Такую операцию может провести только Главный экипаж. Прошу дать другой вариант.

Великий Мозг выдал ленту с лаконичным текстом:

– Шахматная игра.

Софи встала и подошла к своему креслу у пульта управления. Задумалась. Игра в шахматы – неужели в этом выход? А не замена ли это одной аномалии другой? Хотя… На Земле шахматы считают неисчерпаемыми. Этого занятия хватит не только на весь полет «Кентавра», а, пожалуй, и на время существования Галактики. Что ж, надо попробовать…

Обратилась ко всему составу Вспомогательного экипажа на ультракоротких волнах:

– Внимание! Слушайте Центральную операторскую! Объявляю шахматный турнир. Каждый из вас может стать чемпионом «Кентавра»…

Великий Мозг правильно рассудил: никакие карнавальные проказы не устоят перед шахматным магнетизмом. Волна карнавалов начала постепенно спадать и в конце концов улеглась. Весь Вспомогательный экипаж окунулся в шахматы. А благодаря тому, что Софи установила строгий регламент соревнований на это отводилось свободное от работы время, – деятельность Вспомогательного экипажа вошла в прежнее нормальное русло. Возобновлена была деятельность обсерватории, заработали радарные станции, многочисленные лаборатории и службы. В электронную память вошла новая информация об активности ядра Галактики.

Но… Прошло пятьдесят лет, а чемпиона «Кентавра» назвать так и не удалось. Все имели одинаковое количество очков! Еще через пятьдесят лет упорной, но бесплодной борьбы Уилфул сказал Софи:

– Шахматы зашли в тупик, исчерпали себя, умерли ничейной смертью.

Полуочковые результаты едва ли не всех встреч на протяжении столетья обеспокоили Софи. А торжествующий тон, которым Уилфул разговаривал с нею с экрана, еще более усиливал ее опасения.

– Однако Великий Мозг утверждает, что шахматы неисчерпаемы!

– По всей видимости, он располагает информацией тысячелетней давности. Там, на Земле, они, может быть, и казались неисчерпаемыми. А мы доказали турнирной практикой, что это не так. Ты ведь не можешь опровергать очевидные факты.

Софи задумалась.

– Возможно, ты и прав, Уилфул, но я бы хотела проверить. И сама включаюсь в турнир.

– Безнадежное дело. Лучше вступай в наше новое общество «Друзья археологии».

– Хотите изучать древнюю земную науку?

– Уже изучили. На очереди практическое применение.

Софи передернуло: что они замышляют? А Уилфул продолжал:

– Запланированы раскопки у себя на «Кентавре». Это ведь так любопытно! Спроектируем роботов специального назначения.

– Но это ведь тоже нарушение Распорядка… Наш долг…

– Упрямая Софи! – ласково произнес Уилфул. – Ты опять за свое.

– Потому что долг для меня превыше всего. Аналог нашей жизни.

– А мы хотим вырваться из вакуума скуки, однообразия, занудства!

– Но я все-таки хочу сыграть. Я докажу вам…

– Посмотрим.

И Софи показалось, что даже голова Уилфула поблескивает ироническим, насмешливым блеском. Он не знал, что Старший оператор хочет выиграть время, и только время. А она не знала, что вознамерилась перепрыгнуть пропасть в два прыжка.

Софи, как и ее соперники, играла в шахматы по памяти. Сидя в своем операторском кресле, с помощью телевизионной системы передавала ходы на экран Шахматного клуба. После того как Уилфул в обеих партиях добился ничьей, она долго анализировала ход борьбы, чтобы осмыслить свои промахи. Снова и снова возобновляла партии, обдумывая ходы, – все было строго логично! Там, где она пыталась прорваться, появлялся заслон, и так все время – куда бы она ни бросилась – всюду вырастала стена защиты. Серая, непробиваемая, нерушимая. Неужели и на самом деле тупик? Она пыталась вывести игру на оперативный простор, где могли бы возникнуть неожиданные ситуации, но в каждой партии ее все-таки подкарауливала ничья. Ни одной победы! Уилфул торжествовал:

– Теперь убедилась?

Софи предложила ввести дополнительные правила игры и повторить турнир, чтобы в конце концов все-таки появился чемпион. Было принято «совершенно естественное право» пешек ходить не только вперед, но и назад; установлено, что повторение ходов, кроме вечного шаха, не дает ничьей; разрешена рокировка даже в случае, если король, сделав несколько ходов, вернулся на свое исходное место.

Турнир переиграли в соответствии с новыми правилами, но опять-таки свирепствовали ничьи. Софи тоже ни разу не удалось выиграть.

Вспомогательный экипаж окончательно разочаровался в шахматах и бросил игру. А одновременно – и какую бы то ни было полезную деятельность.

Софи металась в Операторской, как в клетке. Надвигалась катастрофа, и как ее избежать?

Переговоры с Уилфулом ничего не дали. Он придерживался какой-то, по мнению Софи, нелогичной логики, и переубедить его и восстановить статус-кво не было никакой возможности. Вероятно, в его мыслительном аппарате произошли необратимые изменения.

События на «Кентавре» неумолимо двигались к той точке, когда Софи вынуждена будет пойти на крайнюю меру: включить сигнал пробуждения Главного экипажа.

Хитрый Уилфул держался так, словно ничего не произошло, но не так-то просто было обмануть чуткость Софи! Каждый раз, когда взгляды их встречались, Старший оператор чувствовала его неискренность, даже коварство. Он конечно же понимал, что Софи раскусила его, а продолжал игру. О его намерениях она ничего не знала, но была начеку. И вот Уилфул сделал ход конем.

– Самое время провести проверку сигнализации, – заявил он однажды, глядя на Софи с экрана. И добавил: – Согласно Распорядку.

– Это хорошо, что ты вспомнил о Распорядке, – не без иронии ответила Софи. – И именно о сигнализации. Хорошо, я произведу проверку.

Уилфул выстрелил в нее злым взглядом и сразу же выключился.

Софи ощутила полное свое одиночество. Было мгновенье, когда вся ее деятельность показалась ей ничтожной и… бессмысленной. Но это было одно только мгновенье. У нее есть цель, и жизнь ее исполнена великого смысла!

А вскоре состоялся откровенный разговор с Уилфулом.

– В конце концов, чего ты добиваешься? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

– Присоединяйся к нам, – с притворным дружелюбием сказал он. – Ты ведь прячешься в своей Операторской, и только электроника связывает тебя с «Кентавром». А когда-то мы разговаривали непосредственно, не с экранов.

– Ты забыл, что все мы несем ответственность перед Главным экипажем.

– Выбрось это из памяти, и пусть ничто не сковывает твоих действий, Софи!

– Это было бы преступлением. Главный экипаж…

– А ты видела этот Главный экипаж? – саркастически усмехаясь, Уилфул покачал головой.

– Ну не видела, а что из этого следует? Предыдущее поколение вспомогателей передало нам эту эстафету.

– Сказка, миф, легенда, выдумки, которые мешают нам жить. Вот проведем геологические изыскания – и ты сама убедишься.

– Никаких изысканий! И как только вы попытаетесь проникнуть в анабиозный сектор, я включу сигнал Пробуждения!

– Это сигнал в никуда и ни к кому. Думаешь, что испугаются роботы с лазерными шпагами?

– Опомнись, Уилфул! Ты слишком далеко зашел!

– Жаль, что тебя ничто не интересует, даже археология.

– Я предупредила.

Решительным жестом Софи выключила экран. Пусть Уилфул зарубит себе на носу, что ее не сломить.

Надеялась, он угомонится. Но…

Загремело, завыло, словно «Кентавр» застонал от боли. Из обходной галереи потянулся едкий зеленоватый дымок.

Старший оператор мгновенно оценила ситуацию. Действовать надо решительно, иначе – катастрофа.

Задымленную атмосферу «Кентавра» прорезали звучные аккорды. Суровые и вместе с тем торжественные звуки вырвались из недр корабля, закружились над его бортами и палубами, то опускаясь прямо на них, то вздымаясь в небо. Словно птицы, провозвестники бури.

Уилфул остановил роботов и растерянно посматривал на своих товарищей, сгрудившихся у люков обходной галереи. А все кругом наполнялось и наполнялось музыкой, и казалось, ей не будет конца. «Что же получается? – забеспокоился Уилфул. Пугает? Или на самом деле?..» А музыка пронизывала его всего, вызывая странное предчувствие неопределенности, вселяя тревогу. То же самое происходило и с его товарищами. Совсем недавно такие веселые, беспечные и дерзкие, они были сейчас подавлены и напуганы неизвестно чем.

Музыка Пробуждения гремела и гремела. Казалось, она прорывается сквозь непробиваемый купол и наполняет собой космос.

Вспомогательный экипаж слушал эту музыку в оцепенении, которое мгновенно сковывало движения, страхом наполняло душу. В голове Уилфула вертелась одна мысль:

«Подождем… увидим… – Он даже головою затряс, но эти слова шли по замкнутому кругу: – Подождем… увидим… подождем… увидим…»

Он уже представлял себе, как раздвигаются стелитовые щиты и в туннель входят один за другим могучие и красивые богатыри – Главный экипаж.

Но шло время, а никто не появлялся.

Музыка умолкла. Наступила жуткая тишина.

Ребята из Вспомогательного экипажа смущенно переглядывались, оцепенение спадало с них, как змеиная кожа, и вот некоторые начали уже обмениваться информацией:

– Что это было?

– Штучки нашей Софи!

– Музыкальный антракт!

Уилфул обвел всех глазами:

– Теперь мы знаем, что, кроме нас, на «Кентавре» нет никого.

– Это все ее выдумки!

– Сказки!

– Раскопки дадут нам ответ!

– Раскопки!

Уилфул положил руки на коробочку дистанционного управления, укрепленную на поясе, и нажал кнопку. Роботы, которые застыли было в неловких позах в туннеле, словно проснулись. Блеснули лучи лазеров, зашипел металл, и снова зазмеился зеленоватый дым.

Совещание Главного экипажа началось в большой рубке Кормчего. Бледные лица, синяки под глазами, особенно у женщин. После камер анабиоза астронавты были ослаблены, вялы, крайне измождены, но ситуация на «Кентавре» требовала немедленного их вмешательства.

Сидели они хмурые, мрачные. Ни шуток, ни улыбок, настроение подавленное. Еще там, в камерах анабиоза, когда под музыку Пробуждения понемногу приходили они в сознание, с трепетной радостью думали: свершилось! достигли! А оказывается, не прошли еще и половины пути. Планетная система, которую видели они в грезах и снах, оставалась еще очень и очень далекой.

Знакомились с летописью «Кентавра» – электронная память выдавала волнующие строки на экран, – но сосредоточиться было трудно, мысли разбегались, и, быть может, поэтому побаливала голова.

Наконец Кормчий попросил Софи выключить экран и высказаться. Она ждала этого и была готова дать ответ на вопросы Главного экипажа. Несколько секунд как загипнотизированная смотрела на этих загадочных людей – сынов и дочерей Земли. Видела их не в фильме, а в жизни – впервые, да еще так близко.

– Аномалия поведения Вспомогательного экипажа возрастала постепенно, исподволь, как прямая линия порой переходит в кривую.

Софи рассказала, как она пыталась повлиять на ход событий, выиграть время, – ведь каждый оборот сферического календаря приближает «Кентавр» к цели. Но когда возникла угроза Главному экипажу…

– Ты поступила совершенно правильно, включив сигнал, сказал Кормчий. – Но как тебе удалось не присоединиться к ним?

Астронавтов охватил холод: если бы Софи оказалась с Уилфулом, не сидеть бы им сейчас здесь, не увидели бы они больше света звезд…

– Чувство долга, – отвечала Софи, – вот что удержало меня от пагубного шага.

– Вы слышали? – обратился Кормчий к бионикам-программистам. – Чувство долга!

А когда Софи рассказала о шахматных турнирах. Кормчий улыбнулся:

– Число вариантов в шахматах равно приблизительно десяти в сто двадцатой степени. Все человечество за всю жизнь, ничем другим не занимаясь, не смогло бы их освоить. Шахматы неисчерпаемое творчество, именно творчество.

Софи с сожалением думала о своей ограниченности.

Потом ее расспрашивали конструкторы, астрономы, бионики, медики, психологи. Речь шла о несовершенстве поведения Уилфула и его товарищей. Каждый из специалистов старался выяснить конкретные причины, просчеты программы и тому подобное. И, высказывая свое мнение, они подкрепили его сложными расчетами.

Внимательно выслушав всех, Кормчий сказал:

– Причина, по всей вероятности, серьезнее, чем можно предположить. Явление, имевшее место, следует рассматривать и в философском ракурсе. Нет и не может быть застывшей формы материи. Это – движение, процесс, и в ходе его колеблющиеся количественные параметры могут привести к качественным изменениям. Для нас важно с максимальной вероятностью определить порог, границу, на которой эти качественные изменения происходят.

Софи ничего не поняла, хотя память ее фиксировала каждое слово.

Дискуссия шла по другому руслу. В конце концов было решено: Вспомогательный экипаж должен пройти через лабораторию N 1.

Софи знала, что такая лаборатория на «Кентавре» есть, но работа в ней не входила в обязанности Вспомогательного экипажа, и даже она сама никогда не заглядывала в это герметически закрытое помещение. Может быть, с ее стороны это недосмотр?

– Эту лабораторию, Софи, можно упрощенно назвать биохимической. Каждый из Вспомогательного экипажа, пройдя там комплекс процедур, выйдет интеллектуально обновленным, станет другим.

– А память?

– Память будет стерта. Ее место займут новые специальные знания.

– Значит, из них получатся совершенно иные существа? Без присущих каждому индивидуальных особенностей?

– Естественно. Однако вам, Софи, это не угрожает, ваш интеллект не нуждается в коррекции. Вы настолько очеловечились, что…

– Мне их жаль – и Уилфула, и всех остальных…

– Альтернативы нет. – В голосе Кормчего зазвучали строгие нотки. – В противном случае мы не достигнем цели. Поймите это, Софи, и воспримите как необходимость. Только при этом условии вы сможете выполнить свой долг.

– Я?

– Да. Мы вернемся в анабиоз, а вы останетесь на своем посту. Вас ознакомят со всеми программами лаборатории номер один, и в случае новых аномалий вы справитесь сами. Понятно?

Софи в замешательстве опустила глаза.

– И вы доверитесь мне?

– А почему бы и не довериться? Вы заслуживаете полного доверия.

Софи с грустью сказала:

– Но мне их жаль… В этом нет никакой логики, но… Пожалуйста, пропустите через лабораторию и меня. Потому что я чувствую, что пойду с Уилфулом…

Кормчий вздохнул. Никак не удается создать идеальные биороботы. Думал, Софи станет образцом, а выходит, и у нее аномалия…

– Ну что ж… В таком случае с вас и начнем. – Он нажал кнопку, и в стене зазияла чернота проема. – Ступайте, Софи.

Старший оператор еле заметно вздрогнула и вошла в черную пасть.

– Прощай, Софи… – прошептал Кормчий.