355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василий Панфилов » Полет нормальный (СИ) » Текст книги (страница 13)
Полет нормальный (СИ)
  • Текст добавлен: 9 декабря 2019, 13:00

Текст книги "Полет нормальный (СИ)"


Автор книги: Василий Панфилов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Хватило на покупку недвижимости на Гринвич-Виллидж, через четыре дома от Мартина. Тот заматерел и в опеке больше не нуждается. Правда, отношения с Заком остались даже не дружескими, а скорее родственными.

Дом большой, одних только спален семь. Да и приобрёл дешевле реальной стоимости – кризис… недвижимость, даже в таком престижном районе, изрядно подешевела. Только вот пусто в нём…

… настолько, что всерьёз подумываю о женитьбе.

Дженни Фарли завладела моим сердцем – кажется, именно так пишут в любовных романах. Не думал, что влюблюсь когда-нибудь так крепко.

Хорошая девушка: красивая, добрая, очень неглупая… проблема в родителях. Насколько было бы проще, окажись она дочкой школьных учителей! Пусть даже нищих мигрантов из задворок Европы, и то лучше. А Дженни из тех самых Фарли.

Мне эта фамилия ничего не говорила, да и не на слуху она, а вот поди ж ты… Старая семья во всей красе, да притом не промышленники, а банкиры за сценой, изредка политики и университетские преподаватели. Не Морганы и Ротшильды, но… а вот насколько Но, сказать невозможно.

Женившись на ней, я получаю связи родственников… и очень небедную супругу. Только вот связи эти дело такое, что и не скажешь, к худу ли они или к добру.

Втягивать меня в свои дела, да ещё и сходу, новоявленные родственники вряд ли начнут, но пристальное внимание обеспечено. И проверка – что же я за человек. Можно ли вести со мной дела и прочее.

Рискованно при моём образе жизни. Не то чтобы я каждый день с анархистами встречаюсь и письма Сталину пишу, но ведь могу и попасться. И жить без Дженны не хочу…

… а вот для неё я всего лишь приятель Ларри, достаточно забавный и симпатичный, но не более. Совсем ещё девчонка, школу только-только закончила. Даже не восемнадцать, а семнадцать исполнилось, месяц назад.

Вот так вот и живу. С одной стороны хочу видеть её своей… для начала хотя бы девушкой. При этом боюсь сближаться по-настоящему, потому как она из тех самых Фарли.

С другой стороны, моё внимание Дженни льстит. Пусть не из старой семьи, зато сделал себя сам, да и внешне недурён. На лицо ещё туда сюда… на любителя в общем – типичная для скандинавов и немцев рублёная физиономия. Зато рост и фигура по нынешним временам ого!

А она пока кукол коллекционирует и одежду им шьёт…

При всём притом успешно учится в университете Нью-Йорка. Хоть что-то… рядом могу мелькать. Только вот сам не знаю, нужно ли это мне?

– … Ларсен. Мистер Ларсен! – Слышу голос баристы, – идите-ка домой. Если уж мой кофе вам не помог, то на ходу заснуть можете, какая уж там учёба!

– И правда, – зеваю и с силой тру лицо, – будьте добры, доставьте эти бумаги в университет профессору Ланцеру, вместе с моими искренними извинениями. А я спать, переоценил свои возможности.

– Кажется, денег за доставку не дал… Хрен с ними, в другой раз, я у Дэнни постоянный клиент и чаевыми не обижаю. Даже подарок на Рождество подарил, что вовсе уж… ещё не друг, но уже хороший приятель. Спать, в постельку…

– Эрик… то есть дядя, – поприветствовал меня Олав, сидящий в моём же кабинете.

– Эрик, – даю отмашку, – у нас не та разница в возрасте, сколько раз тебе говорил. За моим столом уроки делать интересней?

– Да сделал давно, – отмахнулся родич, – там всего-то…

– Всего-то, – передразниваю его, зевая – не проснулся ещё толком, хотя спал почти сутки, – ты же знаешь, что в твоём случае школа больше как механизм социализации выступает.

– А… – Олав повёл плечом, ничуть не убеждённый. Он считал (и не без оснований), что мог бы попросту сдать выпускные экзамены и поступить в университет. Возможность крепче врасти в американские реалии и обзавестись если не друзьями, так хотя бы школьными приятелями, подросток сурово считает несущественной, – я зашёл в кабинет, книги кое-какие взять. И что ты вечно их из библиотеки сюда тащишь? Сколько их тут уже, сотни две? И все ведь с закладками, будто читаешь…

Фыркаю, ну не рассказывать же о привычке сидеть в интернете? Вот так вот неожиданно перемкнуло при попадании почти на сто лет назад – теперь в библиотеке так же копаюсь. Чтоб вся информация под рукой. Чтоб сразу… Глупо, но как есть.

– А… в общем, глянул я в твои записи… Ну то есть Одуванчика… ну ты понял. Разобрался малость.

– Ну-ка, – согнав со своего места, лезу в бумаги, – не уходи, не уходи… это что?

– А эти данные я в таблицу свёл для наглядности.

– Так… легко, говоришь?

– А что там…

– Вот я нашёл себе бухгалтера.

– Я не…

– Полторы сотни в неделю.

– Согласен!

* * *

– Грета Гарбо и Джон Гилберт посетили Нью-Йорк, где встретились с почитателями своего таланта. Последний фильм звёздной пары…

Перелистываю светскую хронику, мельком замечаю округлившийся животик Греты.

– А ведь этот ребёнок мог быть моим.

Глава 29

Докурив сигарету до половины, Лесли с силой затушил окурок, выкинув его в стоящую у лавочки урну, и тут же достал новую из портсигара. С разговорами не лезу, не тот случай. Настрой у брата предельно серьёзный, да и ломка жизненной позиции добавляет остроты. Джокер уже не раз и не два срывался – благо, ограничился едкими (и очень обидными) словесными ударами.

– Я смотрел… – глубокая затяжка и выдох вниз, – добытые материалы очень серьёзно, проверил их неоднократно. По всему получается, что роль Рузвельта ты неправильно понял. Точнее… как тебе преподнесли материалы, так и ты их и принял, без должной критичности.

Молча поворачиваю голову, оторвавшись от разглядывания прогуливающихся по аллеям Центрального Парка девушек, одетых по-весеннему. Весна началась резко, и скинувшие зимние одежды девушки бросаются в глаза. Гормон заиграл…

– Весной я будто немножко стриптизёрша, – призналась в своё время Жаннет, – избавившись от зимней одежды, ощущаю себя будто в одном пеньюаре. Это смущает и возбуждает одновременно.

Судя по смущённо-вызывающему поведению девушек, многие чувствует что-то похожее.

– За свои слова отвечаю, – понял Лесли мой выразительный взгляд, – выкладки потом дам. Сам понимаешь, таскаться с ними не с руки – мало ли, карманники или ещё что. Шифровал, конечно, но скорее от случайного взгляда.

Крутанув головой, с трудом проглатываю слова. Бесполезно, разговоров на тему конспирации состоялось у нас множество, но пока безрезультатно.

– В твоём мире победила англосаксонская культура и англосаксонский мир, потому… Чёрт, сказал бы мне кто-то, что буду переживать потому, что победили представители моей нации, никогда бы…

– Я смотрю на историю с англосаксонской точки зрения, – соглашаюсь с ним, – это не новость. Победители навязали всему миру свою версию истории.

– Навязали… да как навязали! Ты смотришь, и не замечаешь очевидного, привык уже видеть как положено, а не как есть. Ты говорил о величии Рузвельта, о его борьбе с безработицей, о вкладе США в войну, но не хотел замечать, что именно при Рузвельте США стала активно вкладывать деньги в Германию! Что это промышленники США выкормили Гитлера!

– Выкормили. Но Рузвельт всего лишь президент, а свобода предпринимательства…

– Да хрена! Сам же говорил, каким авторитетом пользовался Рузвельт в вашем мире! А наши миры, это ты сам подтверждал, почти идентичны, по мелочи если только отличаются. Рузвельт жёсткий авторитарный правитель, который не колеблясь менял законодательство под себя. О связях в кругах промышленников и финансистов не забывай. Я как Фаулз могу подтвердить, что связи у Рузвельтов более чем хорошие, нам до них далеко.

Говорил Фаулз убедительно и ярко, а у меня сжималось сердце… До этого момента всё было как-то… не то чтобы не всерьёз… как можно назвать несерьёзной помощь Сталину и Штрассеру!?

Просто Рузвельт для меня фигура знаковая, можно сказать монументальная. А тут…

– … его нужно убить.

Губы Лесли плотно сжаты, вид самый решительный.

– Не будет авторитарного и яркого Рузвельта, США не полезут в Европу, замкнувшись на собственных проблемах. И американские промышленники не полезут в Германию… Только не говори мне, что веришь в эту ерунду о свободном рынке! Не будет поддержки американского капитала с некими гарантиями, то…

– А губы-то белые, боится… Но решительно настроен, не отступит.

– … декларируемые цели расходятся с истинными. А как теперь ясно, цель одна – подчинить себе мир, стать мировым правительством – явно или опосредованно.

– А если США замкнётся в доктрине Монро[130], то и СССР не полезет в Европу устанавливать коммунистические режимы для создания буферной зоны.

– Да! В идеале, – Фаулз скривился как от зубной боли, – чтобы сохранить многополярный мир, США нужно не просто жёстко соблюдать доктрину Монро, но и… взять на вооружение принцип невмешательства в дела суверенных государств.

Видно, что мысль эта вымученная, даже выстраданная, неприятная для него, истинного англосакса и члена правящего класса.

– Кроме соседних Канады и Мексики, – добавляю я, и Лесли благодарно кивает, – но в таком случае остаётся Великобритания со своими колониями и доминионами[131].

– Это проблема, – горбится он, зажав ладони меж колен, – и серьёзная.

– Решаемая, – вспоминаю Чандра Боса[132], – вполне решаемая. Если начать работу в ближайшее время, то по крайней мере об Индии можно будет не беспокоиться. Независимость… не уверен, по крайней мере быстро, но британские силы на себя оттянут. Потом африканцы всякие…

– По своему миру судишь? – Подался вперёд Лесли.

– Да. Союз активно внедрял варианты социализма с национальным колоритом. Получалось, если честно, так себе – обычный феодализм с коммунистическими цитатами, хотя и исключения встречались. Но как основа национально-освободительных движений социализм вне конкуренции.

– Национально, – брат сморщился, как от острой зубной боли, – макаки черножопые, и туда же… национально! Ладно, ладно… помню я про неоколониализм[133]! Формально свободные… разберёмся. Работа против Великобритании путём революционных движений в колониях и доминионах… хм, прямо-таки тема для диссертации!

Джокер нервно хихикнул и потёр руки.

– Что?! Я себя злодеем из комиксов ощутил! Разрушить англосаксонское доминирование… да я настоящий Доктор Зло! Думал когда-нибудь о более серьёзной работе с… изменением мира? – Переменил он внезапно тему.

– Думал много, – настроение испортилось ещё сильней, – но что-то ни хрена не выходит. Рассказывать, как тебе…

– Глупо, согласен. Удачно тогда всё сошлось, что я что-то подобное уже подозревал, да и логик я не из последних. Открываться рискованно.

– Иного пути не вижу. Дай-ка… – отобрав сигарету, делаю затяжку и кашляю, но сознание и правда проясняется, – В одиночку работать решил, потому бизнесом и занялся.

– Разветвлённая структура отелей и кино как идеология… да, всё логично. И всё?

– Идеология… опасно. К коммунистам лезть, так засветиться можно, да и втёмную с ними играть сложно. Сам понимаешь – партийная дисциплина и прочее. Анархисты… бессмысленно почти. Отдельные задания давать можно, но как раз из-за отсутствия дисциплины и единоначалия, возможность разоблачения при более тесных контактов повышается кратно.

– Всё? – С непонятной ноткой поинтересовался Лесли.

– Так… если только секту какую или организацию типа масонской. Но… Джокер, неужели?!

– Угу, – вид самодовольный донельзя, – с моими талантами глупо было пройти мимо. Сам же говоришь постоянно, что мне или психиатром становится нужно, или проповедником. Ну и… почему бы не совместить. Неужели сам не задумывался? Эрик… ты слишком правильный! Прямо-таки положительный герой из детской книжки!

– Положительный… знал бы ты, сколько сил мне понадобилось, чтобы подвести тебя к этой идее! Будь ты хоть сто раз психологом от Бога, но психологические трюки работают и на тебе. И с чего ты взял, что я поделился с тобой ВСЕМИ наработками, Лес?

– Зато теперь это ТВОЯ идея, твоё детище. ТЫ здесь главный и сам будешь вести проект, не мучаясь от комплекса неполноценности и уязвлённого честолюбия. Не жалко!

– Что ж, – тяну так, будто тема эта мне немного неприятна. Не я больше главный… – понимаю и принимаю. Чтобы тянуть секту или тайную организацию, нужен или профессионализм, которого мне не достаёт, или…

– Абориген, – с нервным смешком заканчивает Лесли, – я помню твои лекции по поводу сопротивления мира при вмешательстве со стороны.

– Привык думать о себе, как об одиночке – этаком Робинзоне. Потому, наверное, подсознание инстинктивно отторгало все варианты, требующие вмешательства кого-то третьего. А так… вычислить болевые точки той же английской колониальной системы несложно. Деньги… тоже решаемо.

– А чтобы раскачать колонии, нужны либо ресурсы крупного государства, либо изнутри, – подытоживает брат, – Матерь Божья! Это что, я вирус?!

– Скорее фагоцит[134].

* * *

– … да не волоком, подмышками бери!

– Тазик давай, его сейчас вырвет!

Потные руки повернули голову агента набок, и его стошнило в какую-то ёмкость. Едкая горечь во рту и чьи-то потные руки на лице привели его в чувство.

– … следы, следы аккуратней…

– Авария, – возникла в голове вялая мысль, – я кажется в автомобиль садился…

– Я Том, – слабым голосом сказал мужчина, – Томас Северин Ли.

– Да, да…

Перед глазами всё плыло, он никак не мог разглядеть своих спасителей, затащивших его на заднее сиденье автомобиля.

– В больницу, у меня есть средства.

– Конечно, Томас, – с непонятным смешком отозвался один из спасителей, – в больницу, куда же ещё.

– В могилу? – Раздался прокуренный мужской голос, нервно хихикнув, – чего дерёшься, Бен? А… понял, понял… извините, мистер.

– Ничего… – пробормотал мужчина, впадая в забытье. Очнулся он внезапно, от болезненного огня, пробежавшего по руке.

– Не надо, – вяло сказал Томас, пытаясь оттолкнуть мучителя со шприцом, – больно.

– Насрать… – эти слова несомненно послышались. Ведь этого не может быть, верно?

Мучитель… или всё же врач (?) вколол болезненный укол и голова прояснилась.

– Я же не в больнице? – Неуверенно сказал он, глядя на цепочку наручников, тянущуюся от правого запястья к дужке кровати, – Послушайте, я работаю на серьёзных людей. Мы можем договориться…

– Можем, можем, – отозвался медик, лицо которого скрывала марлевая повязка, – Жорес! Очнулся наш нефтяник!

– Томас Северин Ли, – шагнул в комнатушку высокий мужчина явно испанских кровей, и присел на скрипнувший стул. Положив ногу на ногу еле уловимым, но отчётливо светским жестом, закурил, изучая прикованного мужчину тяжёлым немигающим взглядом.

– Агент Стандарт Ойл[135]… интересно, вам не стыдно? Нет, признаков стыда не наблюдается.

– Что вам нужно?! – Голос Ли предательски сорвался, не скрывающий лицо испанец пугал его – иррационально, куда больше доктора-мучителя.

– Нам? – Испанец переглянулся с медиком, – счастья для всех людей на Земле, это если вовсе уж глобально. А от тебя… информация.

– Кто, сколько… – медик снял маску и Томас с ужасом опознал в нём мелкого чиновника из аппарата губернатора.

– Хью! Вы люди Хью Лонга!

– Неа, – дурашливо ответил чиновник, набирая шприцом из какого-то пузырька, – не поверишь, но мы свои собственные. Анархисты, слышал? Вижу, что слышал… сразу тебе говорю, живым ты отсюда не выйдешь. Просто если решишь молчать, умирать будешь долго… и самоубийство совершить не выйдет, уж поверь. Методика отработана.

– Я скажу, я всё скажу, – забормотал Ли, пытаясь отползти в угол вместе с кроватью.

– Скажешь, – приветливо закивал чиновник-анархист, не глядя на невозмутимого испанца, наблюдавшего за сценкой с явственной ностальгической (!) улыбкой, – куда ж ты денешься. У нас целый список вопросов. Но это чуть погодя. А пока… как же ты, сука, решился против Лонга работать?! Да не просто материал собирать, а провокации устраивать? Ты же знаешь, что каждая твоя провокация, это недостроенная больница в глубинке, недостающий мост или миля дорог.

– Жизни, Томас, жизни, – сказал испанец, вкусно пыхнув дымом, – каждая твоя провокация прямо или косвенно уносит жизни людей. Кого-то до больницы довезти не успели, потому как нет моста, дороги и самой больницы. Из-за тебя, Томас! Кто-то не смог накормить своих детей, потому что ты сорвал программу строительства и человек не получил работу. Ну же, Томас?

– Это просто работа, поймите, кабальеро… просто работа!

– Работа… работа на самого дьявола против человека, пытающегося сделать мир лучше[136]? Гореть тебе в аду, нечестивец.

Эти слова были сказаны с такой убеждённостью, что Ли заскулил от ужаса и забился в угол комнаты, завалив на себя кровать.

Глава 30

– Все поняли? – Строго спросил Прахин, собрав народ в спортзале базы, окинув взглядом ДНДшников, – на живца работать! Не геройствовать, как в прошлый раз, а то все поедете в колхоз… Специально для вас попрошу работу по чистке свинарников!

– Обижаете, Максим Сергеевич, – басовито, почти на инфразвуке, прогудел Лёшка Диколосов, коренастый крепыш с бочкообразной грудью, – ребята соображающие подобрались.

– Ребята, – ядовито отозвался попаданец, – то-то и оно, что ребята. Эти соображающие в прошлый раз решили грудью на нож идти, до сих пор в больнице. Я вам что, не вдалбливал в головы ваши пустые, гулко-звонкие…

– Эвона, как Маяковский, – восхищённо донеслось откуда-то сзади.

… – работаем по плану. Порядок бьёт класс! Не нужно мне импровизаций и героических свершений с самопожертвованиями! План! Ну, задержал Маков того хулигана самостоятельно… кому он что доказал? Что дурак, способный без ума на нож идти? Это не храбрость, это дурость.

– Испытание… – вякнул было комсорг Жаров.

– Я тебе дам испытание! – Взъярился Макс, нависнув над ним, – лозунгами говорить вздумал! А не подумал ты, мил человек, что из-за твоих лозунгов человек в больнице оказался? Испытание устроил, ишь… ты что предлагаешь, разменивать одного задержанного хулигана на тренированного бойца? Диколосов, напомни – сколько мы после того случая с Маковым шпаны взяли?

– Дак… сотни за три точно, – отозвался крепыш деланно простодушно, даже затылок для верности поворошив. Жарова он крепко не любил, очень уж любит комсорг к комиссарить, вплетая политику в каждый шаг. И как-то так у него удачно получалось, что ответственность ложилась на Диколосова, а награды – на Жарова.

Лёшка взвился было на дыбы, не желая терпеть подлость, но по совету Макса принял стратегию непрямых действий. Всё чаще стало получатся так, что комсорг, с его своеобразной трактовкой долга истинного комсомольца, вляпывается политически, выставляя себя не только дураком, но и хуже того – троцкистом.

– И никому в больницу отправляться не пришлось, никаких героических свершений! Запомните, детвора – необходимость в героизме, за редчайшим исключением, возникает из-за некомпетентности! Руководства ли, самого человека или дурня со стороны.

– Во время Гражданской случаев героизма много было, – осторожно возразил комсорг, не вылетевший из ДНД только после ходатайства комсомольского начальства. Ходатайство это сопровождалось жесточайшим выговором по комсомольской линии, но Жаров, что называется, закусил удила.

– Гражданская сплошным исключением и была! – Отрезал Прахин, – что не отменяет повсеместного идиотизма! На нашей стороне руководство и бойцы оказались более компетентными, но на лаврах почивать нельзя. Вспомните хотя бы статистику Чапаевской дивизии. Сколько там убитых беляков на одного красноармейца разменивали? То-то! Талантливый командир, грамотный комиссар и хорошо подготовленные бойцы.

– Мотивированные… – снова Жаров.

– Дурак, ой дурак… – Прахин смерил его выразительным взглядом, – танец на граблях какой-то! А всего-то два самца бабу не поделили…

– Мотивация – неотъемлемая часть подготовки воина. Если человек знает, за что он дерётся, и считает своё дело правым, то выкладывается по полной, а не думает тоскливо, куда бы ему смыться? Где опасностей и работы поменьше, а паёк побольше.

– Как в Крыму, – гоготнул Диколосов, вожак заводской молодёжи. Излишне простой поначалу, но надёжный и по-хорошему упрямый парень очень симпатичен попаданцу. Со стороны посмотреть, так гнобит и гнобит… Но и учит на совесть! – Я мальчишкой ещё совсем там был. Тыловые части у беляков чуть не с десятикратным сверхкомплектом были, а в окопы загнать никого не могли!

– И это ведь по большей части офицерьё, которым было что терять, – согласился Прахин, – так что мотивации я не отрицаю. Я бы даже сказал, что мотивация должны быть во главе угла. Но! Ни в коем случае не за счёт профессионализма! Это как братья близнецы, один из которых старше другого на десять минут. Так…

Глянув на часы, Максим покачал головой.

– Всё, минутка политинформации окончена. Все вопросы и возражения по окончанию операции. А пока ещё раз прогнали все моменты поминутно.

– Выдвигаемся на Охотный ряд в двадцать двенадцать, – прикрыв глаза, забормотал один из парней, – где останавливаемся во втором переулке после дома с крестом и изображаем разговор.

– Мы с Лерой выходим в двадцать пятнадцать, – затараторила хорошенькая девица, размалёванная насколько похабно, – изображаем легкомысленных провинциалок в подпитии.

– Спиртное?

– С собой, – девица продемонстрировала фляжку, – прополощем рот, обрызгаемся немного и… я тут подумал, может засветиться где, как я фляжку из-за подвязки чулка достаю? Повульгарней чтоб казаться, так мне кажется достоверней будет.

– Дельно, – одобрил Макс, – действуй. Даже если сейчас не обратят внимание, сценка очень грамотная, пригодится. Дальше!

– Группа Рябова, – вышел вперёд худощавый невысокий парень с жёсткими волчьими глазами, – выдвигаемся на пролетке, где имитируем небольшую аварию и останавливаемся в двадцать тридцать.

– Группа Седых…

– Гля, Бурый, какие девахи, – отлипнув от давно не белёной стены дома, оживился молодой тощий парень с пропитым лицом профессионального алкоголика, – пощиплем? Богатенькие небось, вон как разодеты файно.

– Да ну… хотя… бля буду, поддатые! От папок с мамками сдриснули в столицу, теперь взрослыми девицами считают себя, гы!

– Так может, и того… осчастливим в переулке по быстрому?

– По быстрому говоришь… – Засунув руки в карманы, задумчиво отозвался второй, не столь пропитой на вид, – да чего по быстрому-то? Девки файные, отсюда видно, что чистенькие и сладкие. Это тебе не марухи, у которых мандавошки трипперные сидят и сифилисом погоняют. Давай-ка за нашими дуй быстро… быстро, я сказал! Гля – медленно идут, ну не иначе на жопу приключений ищут!

– Большой и светлой любви от светлых личностей вроде нас. – неожиданно блеснул фразой сявка, – бегу!

Бежать у него получалось не очень хорошо, но и девицы не спешили. Минут через десять прибыло подкрепление.

– Ух… – выразил одобрение угреватый заморыш в обтрёпанных брюках клёш, удивительно похожий на крысу, – таких не один день драть можно, не наскучит!

– Чё наскучит, чё наскучит? – Возмутился рябой верзила, ковырнув в ухе пальцем, – спиртика наливать вовремя, да кокаина в нос задувать, так сами уходить не захотят!

– Га-га-га!

– Тише, ироды! – Шикнул Бурый, – Валерочка, твой выход!

Кудрявый, опрятно выглядящий Валера поправил ладонью чуб и вихляющей походкой почесал к барышням.

– … духи… доносились до хулиганов обрывки фраз, – по случаю…

– французские, Ира!

– … увидел, вот и вспомнил. Мне-то ни к чему – говорю же, по случаю! Думал спекульнуть, но стрёмно как-то… а может, возьмёте? Наценка небольшая, чисто на посидеть! Вместе и прогулеваним…

Слегка неуверенно девицы направились в сторону проулка, но подойдя поближе, увидели ухмыляющиеся рожи.

– Спасите! – Заверещала истошно хорошенькая полная блондиночка, – насилуют!

– Дура, – реготнул один из хулиганов, – Кричать позже будешь, от удовольствия!

Подхватив девушек за руки и за ноги, насильники не слишком споро понесли их в подвал, где была устроена малина[137].

Менее чем через минуту массивная деревянная дверь была выбита одним ударом, и в подвал ворвался коренастый парень в странном фартуке наподобие дворницкого, только коротком. Пуля из нагана глухо ударила ему в живот, но в следующую секунду стрелок влетел в стену, сбитый с ног крепышом.

В освободившийся проход споро влетали ДНДшники, действуя может быть не слишком умело, но решительно. Минуту спустя всё было кончено, а полураздетые девицы одевались, рассказывая одновременно о пережитом.

– … ох, Ирка… думала, описаюсь со страха. Когда этот толстый под юбку полез, а у меня мысли в голове – успеют наши или нет!? И отбиваться нужно так, чтобы успели, но и чтоб по голове не саданули.

– Ага, ага… я меня чуть не стошнило, когда тот угреватый с поцелуями… фу!

– Работает, вишь ты, – возбуждённо говорил тот самый крепыш в фартуке, – гля, остановил пулю! А всего-то кармашки сделать под пластины металлические, и всё. Дёшево и сердито!

– Хорош гомонить! Лишним выйти, следы может какие найдутся, не затоптать чтоб! Товарищ участковый, группа ДНД…

* * *

– А так? – Накинув поношенный пиджак, поворачиваюсь к Олаву.

– Не очень, – родич неопределённо вертит рукой, – одёжка потрёпанная, но сам ты слишком уж ухоженный.

– Хм… – Поворачиваюсь к зеркалу и внимательно разглядываю отражение, – а что не так?

– Да всё! Ты работяг вблизи когда в последний раз видел? На лицах печать постоянной усталости и недосыпа, ну или недоедания, если безработные.

– Тогда… актёра буду отыгрывать, наверное. Из тех, что в эпизодах и на вторых ролях. Никто тогда и не удивится ухоженному виду при небогатом гардеробе.

– Гардероб сменить надо. Знаешь… такой дешёвый шик, который никогда не обманет человека понимающего.

– Пиджак с чужого плеча, пряжка на ремне аляповатая… ясно, спасибо за совет.

– Вайс! – Секретарь материализовался рядом, – Задачу понял?

– Да, шеф! Дешёвый шик, цыганистый. Размеры у вас не изменились?

– Прежними остались.

Вручив двести долларов на покупки, отпускаю. Родич провожает Джереми неодобрительным взглядом. Исполнительный, услужливый, очень неглупый… очень ушибленный безработицей и проблемами с семьёй. Отчаянно боится потерять место, отчего в глазах застыл вечный испуг и какая-то собачья преданность. Секретарь напоминает мне пса, взятого домой из приюта и никак не способного поверить в обретение дома.

Раздражает немного, откровенно говоря. Но специалист хороший, этого не отнять. Да и проверки прошёл, на провокации не поддался… но это собачье выраженье в глазах!

– Не понимаю этой тяги отыгрывать Гаруна-аль-Рашида, – покачал головой Олав, – вляпаешься ведь опять в приключения на ровном месте.

Пожимаю плечами, сказать в общем-то и нечего… Прав племянничек, кругом прав. Но и тяга моя к трущобам и рабочим кварталам не только туристическая. Отчасти это попытка не зажраться, а то накатывает иногда, себе-то чего уж врать!

В основном же это попытка держать руку на пульсе событий, крайне важная для того, кто пытается этими событиями управлять. Невозможно заниматься прикладной социологией без понимания… подопытных.

Похлопав по капоту Жестяной Лиззи[138], поправляю перед зеркалом авто шляпу и вальяжной походкой направляюсь вдоль по улице, покручивая в руках тросточку.

– Неудачно усишки наклеил. Такое ощущение, что морщит под носом. Того и гляди скажут «У вас ус отклеился!»

Облупившиеся однотипные домишки из фанеры и досок не впечатляют, но это и есть та самая Одноэтажная Америка, самый что ни есть средний класс. Крохотная гостиная, одна-две спаленки, веранда, сортир во дворе и отсутствие не только централизованной канализации, но и централизованного водоснабжения. Для большинства американцев роскошь.

Привычная мне американская мечта, с домами метров… да хотя бы пятидесяти квадратных, начнётся после Второй Мировой, притом не сразу. Потихонечку площадь домов будет раздуваться… но это потом, сильно потом.

Пока так, с самодельными, выструганными в сарайчике на заднем дворе входными дверями и бегающими по пыльной дороге чумазыми ребятишками, в большинстве своём босыми по летнему времени. Да и после… иные до заморозков босиком гоняют, обуваются только в школу.

– Дома тридцать один – тридцать три, – вчитываюсь в записку, – это что, на два дома живёт! Осёл безграмотный! Да и я хорош, не поглядел сразу, не уточнил.

– Мать твою! – Вырвалось непроизвольно, резко остановившись. Меж двумя близко стоящими домами сделано что-то вроде шалаша. На окна положили доски[139], а сверху кинули брезент… и похоже, под этим брезентом и живут люди.

Кусок брезента откинут, и видно, как перед куском зеркала бреется худой мужчина, осторожно водя бритвой. Рядом сидела девчушка лет двенадцати и напевала популярную песню из кинофильма.

– Поразительной красоты голос, не врали.

– Это наша Альма, мистер, – враждебно сказал подошедший паренёк лет четырнадцати-пятнадцати, низкорослый и худой, но настроенный очень решительно. В руках обрезок трубы, а вот и приятели подтягиваются, – и нам не нравится, когда непонятные типы пялятся на наших девочек. Проваливайте, мистер.

– Мистер, – отец девочки вышел из-под навеса с дешёвым револьвером в руках, – ваши люди уже были здесь, и я уже сказал им твёрдое «Нет». Пусть мы и бедны, но это не значит, что моя дочь будет работать в борделе. Будто я не знаю, что Майер Полански курирует проституток! Все эти сказки о хорошей работе для ребёнка рассказывайте где-нибудь ещё!

– Какой Полански! – Ситуация начала выходить из-под контроля, – какие бордели?! Ребёнка?!

– Будто вы не понимаете? – Мужчина закаменел лицом и взвёл курок.

– М-мать, – с треском отдираю усики и снимаю шляпу, – думал инкогнито проверить потенциальный талант для нашей киностудии, а тут…

– Ларсен! – Ахнул кто-то из мальчишек, – ну Эрик Ларсен же! Киностудия ещё…

Подростки загомонили, враждебность быстро пропала.

– … Полански, говоришь… ещё и угрожал? Так… – достав блокнот, пишу номер телефона, имя и несколько слов, – парни, вот вам мело… А чёрт, мелочи нет, держите двадцать баксов! И бегом звонить по этому телефону! Скажите Рэю, чтоб поднимал всех своих и через час максимум был здесь во всеоружии. Такси… да что угодно оплачу, ясно.

– Да, Мистер Ларсен, – вразнобой отозвались мальчишки, для которых началось Большое Приключение, – сдачу…

– Оставьте себе! Гонорар за опасность! – И уже тише, – С-суки, они уже и за детей взялись, мафиози эти… я им, скотам, устрою похохотать…

– Тяжёлый денёк, – лениво текли размышления, пока я отмокал в горячей воде. Домой попал сутки спустя, страшно вымотанным и пропотевшим, ванна оказалась очень кстати. – Сперва всю улицу на дыбы поднял, потом переезд семьи будущей звёздочки, прослушиванье.

– Награду за Полански, пожалуй, несколько непредусмотрительно было объявлять… но ведь притащили же! Понятно, что у сутенёра этого свои разборки, и конкуренты просто воспользовались удачным случаем. Но удачно, удачно… правда, теперь разборки с полицией… А, отпишу в фонд помощи полицейским тысяч тридцать! Прокатит, да ещё как прокатит! Может, меньше? А, нормально! Через Айсберга проведу, надо своему копу авторитет приподнять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю