Текст книги "Линия огня"

Автор книги: Василий Орехов (Мельник)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Пожалуй, на такой высоте нас уже могли достать из пулеметов. Однако за несколько секунд до того, как мы забуксовали на склоне, серое рыло броневика уползло обратно за край канавы. Видимо, поняв, что здесь БТР совершенно бесполезен, его командир решил сделать что-нибудь более внятное – например, на всякий случай перекрыть нам путь к Зоне.

Наконец ударили штурмовые винтовки – одновременно две или три, и глинистый склон перед нами покрылся отверстиями пулевых попаданий. Такие дырки оставляют вонзившиеся в землю болты, если горстью бросить их в центр гравиконцентрата. Полетела в разные стороны разорванная в клочья трава. Натужно взревев, автомобиль отвоевал у склона еще сантиметров тридцать и снова забуксовал. Нам не хватало до края всего ничего – запросто можно было допрыгнуть из боковой дверцы. Однако на хрена же прыгать, если нам позарез нужен джип, чтобы продолжать погоню?!

Я на мгновение отпустил машину, позволив ей чуть сползти по склону, а затем снова бросил ее вперед, надеясь, что на новом месте колесам будет за что зацепиться. Как-то же мы все-таки забрались до этой рекордной точки. Джип тяжело пополз вверх и снова замер на прежней отметке: видимо, размытая дождями земля долгое время понемногу обваливалась с края канавы вниз, образовав здесь неприступный вертикальный порожек, скрытый густой травой, через который мы никак не могли перевалить.

Автоматные пули с неприятным звуком начали ударять в крышу джипа – в такой позиции она представляла собой самую удобную мишень. Хорошо, что расстояние было достаточно велико, чтобы солдаты смогли запросто продырявить укрепленный корпус армейского внедорожника. Пулеметы БТРа, разумеется, сделают это без труда, но проблемы надо решать по мере их поступления. До БТРа мы еще доберемся.

Что-то глухо грохнуло у меня за спиной – видимо, лопнуло от прямого попадания заднее стекло. Точно, в салоне машины сразу стало гораздо свежее. Я позволил джипу еще немного сползти вниз, прекрасно осознавая, что в этот раз ему может не хватить разгона даже для того, чтобы взобраться по склону до той же высоты. В конце концов, в первый раз у нас было тридцать метров разбега, и то ни черта не вышло. Но надо ведь было что-то делать. Единственная альтернатива – плавно скатиться задом обратно в канаву, заглушить мотор, осторожно открыть дверцу и вылезти наружу, положив руки на голову. Нет, спасибо большое. Не для того все затевалось.

– Меня бы за руль!.. – рявкнул Патогеныч.

– Поздно! – прохрипел я.

– Влево прими! Вон туда, где травы нет!

– Опрокинемся к чертовой матери!

– Прими, говорю, олух!

Ну, давайте попробуем. Больше вариантов все равно нет.

Я снова пришпорил джип. Двигатель издал такой жалобный рев, словно собирался немедленно испустить дух. Глубоко увязая колесами во влажной глине, стальная махина снова неохотно поползла вверх. Хвала Черному Сталкеру Рэду Шухову, это была новая модель со смещенным книзу центром тяжести и повышенной устойчивостью на склонах, поступившая на вооружение уже после двадцатого года, когда во время военных действий в Северной Сахаре натовские машины то и дело опрокидывались на огромных блуждающих барханах. «Нива» или обычный «Хаммер» с таким уклоном не справились бы сто процентов.

Рискуя снова опрокинуть внедорожник, я последовал совету Патогеныча и опасно вывернул руль влево. Джип натужно полз вверх, и я инстинктивно подался всем телом вперед, помогая ему преодолевать эти невероятно сложные сантиметры по скользкому склону. Очередной автоматной очередью нам снесло зеркало заднего вида, уже расколотое пулей темных. Хорошо, что из такой позиции, от блокпоста с дальнего края канавы, солдаты не могли попасть в колеса, иначе игра быстро была бы окончена. Шины армейского джипа, правда, прикрывались специальными решетками, но я совершенно не был уверен в эффективности этих решеток против пули ноль сорок пять.

Наш джип медленно полз вверх по новой трассе и уже поднялся чуть выше прежней отметки – мне были хорошо видны черные полосы справа, протертые нашими шинами в мокрой траве в прошлые разы. Теперь эти следы были сплошь испещрены отверстиями пулевых попаданий.

– Чуть отпусти и снова по газам! – распорядился Патогеныч. – Только не выскакивай на траву – видишь, проскальзывает!

Так я и сделал. Джип, словно обретший второе дыхание, подпрыгнул до самого края канавы. Передние колеса бешено вращались на краю, не в силах зацепиться за размытый дождями грунт, машина висела на склоне, судорожно содрогаясь и раскачиваясь вперед и назад. Это было первостатейное западло, я едва не застонал от отчаяния. Вот он, край канавы. Протяни руку и ухватись.

Хрена.

Надо было еще отпустить и снова с разбегу штурмовать непокорный склон. Однако я отчетливо чувствовал, что эта попытка – последняя. Двигатель работал с таким надрывом, что было ясно: если продолжать насиловать его дальше, следующего рывка он уже не переживет. Поэтому, стиснув зубы, я упорно давил на газ, словно пытаясь пробить педалью днище, словно машина была в чем-то виновата. Головой я уже понял, что игра проиграна, что все было зря и Динку не спасти. Но я никак не мог поверить в это. Напряжение было так велико, что перед моим помертвевшим взором вспыхнула огненная полоса. Если бы руки у меня не были заняты рулем, я бы, наверное, начал в бессильной ярости крушить кулаками пуленепробиваемые боковые стекла.

– Отпусти немного! – заорал Патогеныч. – Посадишь мотор к чертям!..

Мне было уже все равно. Какая теперь разница, посажу я мотор или нет? Намертво вцепившись побелевшими пальцами в руль, я толкал джип вперед, я волок его за шкирку, я умолял его подняться еще чуть-чуть…

Мне казалось, что прошла вечность, хотя все уложилось в два удара сердца. Машина неохотно дернулась вверх, качнулась вниз, опять поползла вверх… А потом кто-то словно подтолкнул ее снизу. Может быть, это были моя материализовавшаяся ярость и жгучее стремление, чтобы чудо непременно произошло. А может быть, джип наконец дотянулся колесами до полосы гравия на краю канавы и впился в нее протекторами. Как бы то ни было, мы резво вынырнули из ямы, и я едва успел бросить руль вправо, в сторону трассы, чтобы не вписаться в фонарный столб.

Теперь мы оказались как на ладони и стрелять по нам было одно удовольствие. Однако между нами и БТРом осталось здание КПП: броневик занимал позицию с той стороны, развернутый в направлении Чернобыля-4, чтобы останавливать машины, без разрешения движущиеся в сторону Зоны, поэтому для того, чтобы перехватить нас теперь, ему необходимо было преодолеть лабиринт из бетонных блоков. Для тяжелой военной техники эта задача оказалась посложнее, чем для джипа. Судя по реву двигателя, бронетранспортер до сих пор маневрировал среди полосы препятствий. Никто, включая и меня самого, даже не предполагал, что мы так оперативно выберемся из канавы.

Что касается солдат, то с их линии огня мы тоже благополучно ушли. Прекратив стрельбу, они бегом бросились огибать КПП, но, когда снова поймали наш джип в прицелы автоматических винтовок, мы уже удалились метров на сто, и о стрельбе в упор речь уже не шла. Мы все же поймали еще несколько пуль в задний бампер и стойку крыши, прежде чем огонь натовцев окончательно стих из-за слишком большого расстояния.

– Уши бы тебе надрать, – проворчал Патогеныч, когда блокпост миротворческих сил скрылся за поворотом.

– Рискни здоровьем, – отпарировал я.

Выбравшись на свободное пространство, бронетранспортер все-таки обстрелял нас из пулеметов – однако мы к тому времени были совсем далеко, и ни одна пуля в джип так и не попала. Черный Сталкер сегодня явно был в хорошем расположении духа.

Глава 8
Темные

С огромным трудом вырвавшись за пределы Чернобыля-4, мы припустили по трассе. Конечно, голливудских гонок на такой технике не устроишь, она дизельная, однако километров сто наша машинка выжимала. Совсем неплохо для разбитых местных дорог, не ремонтировавшихся с момента возникновения городка, хотя мотало и швыряло нас так, что пару раз мы едва не улетели в кювет. Погони за нами пока не было, но я не обманывал себя: сообщение о прорыве заслона наверняка уже ушло в гарнизон. Теперь кто быстрее.

Из-за нашей досадной задержки на блокпосту похитителям удалось оторваться и скрыться из виду. Только деваться им все равно было некуда. Если они движутся в сторону Зоны, дорога у них пока все равно одна. А они, разумеется, движутся в сторону Зоны, потому что время стремительно тикает. Чтобы не разложиться заживо в кашу, как тот контролер, темным нужно как можно скорее оказаться за Периметром.

– Вон они! – внезапно заорал Храп, тыча пальцем в боковое окошко.

– Вижу, вижу… – сосредоточенно проговорил я, не отрываясь от дороги.

Темные ушли с трассы по разбитому проселку и теперь маячили на пределе видимости. На месте военных я бы давно перекрыл и этот проселок тоже – это кратчайший путь от городка к Периметру, и наверняка им пользуется добрая половина сталкеров, пробирающихся в Зону через Чернобыль-4. Впрочем, военным виднее. Может быть, не хватает людей и ресурсов, особенно сейчас, когда после Большого Прорыва им приходится срочно латать множество дыр в первых двух линиях обороны. Натовцы вообще больше полагаются на патрулирование с воздуха, чем на заслоны и блокпосты. И хорошо: нам это всегда было на руку.

Местность вокруг проселка была как следует перепахана тяжелыми танками еще во времена Второго взрыва на ЧАЭС, а потом капитально замусорена железобетонными балками и проржавевшими металлическими конструкциями, поэтому рвануть напрямик у меня не вышло. А пока я делал крюк и выбирался на проселок, машина темных уже скрылась в разросшейся за прошедшие годы в дремучую чащу лесопосадке.

На проселке мне пришлось еще сбросить скорость – наши сельские дороги способны убить даже модернизированный армейский джип. Но теперь я уже примерно представлял, куда двинутся похитители. Тут было не так много удобных мест для прорыва Периметра. И я искренне надеялся, что они в спешке оставят достаточно следов, чтобы их можно было отыскать.

Так и вышло.

Сначала-то я сгоряча проскочил к Роднику, но пару минут спустя мы выбрались на открытое место, и на ближайшем полукилометре я не обнаружил никаких признаков машины темных. А дальше за холмами, возле полуразрушенного железнодорожного моста, стоял блокпост, перекрывавший шоссе, которое когда-то вело в Припять. Вряд ли темные стали бы прорывать Периметр так близко от военного заслона. Впрочем, теперь я совсем не удивился бы, даже если военные сталкеры пропустили бы их через блокпост, выстроившись по обе стороны от дороги и взяв под козырек. И все же вероятность этого была серьезно меньше единицы, поэтому я рискнул развернуться и поехать в обратном направлении.

И я угадал: вскоре прямо посреди бывшего колхозного поля обнаружились две едва заметные полосы примятой сорной травы, ведущие в сторону Зоны. Сталкеры обычно преодолевают последнюю пару километров до колючей проволоки пешком, чтобы не демаскировать то место, где они прорывают Периметр. С вертолета автомобильные колеи очень хорошо видны. Однако сейчас темные слишком спешили, да и терять им все равно было нечего: вряд ли в ближайшие лет пять они собирались еще раз покинуть пределы Зоны. По крайней мере, на моей памяти такое было впервые, и это здорово меня нервировало. Всякое событие, происходящее в Зоне впервые, таит в себе нешуточную опасность.

Нам задерживаться тоже не стоило, в любой момент над головами могли появиться военные вертолеты, посланные по нашу душу, поэтому я двинул джип прямо по следам темных и возле проволочного заграждения, перегородившего нам дальнейший путь, обнаружил их брошенную машину.

Пока я терял время, уехав в противоположную сторону, темные успели не только вскрыть колючую проволоку, но и умело залатать дыру за собой. Мало того – я различил, что они даже заново натянули чуть заметные струны мин-растяжек. Разумеется, никаких инструментов для преодоления проволочного заграждения у меня с собой не было, даже штык-ножа, поэтому я просто прибавил скорости, направив машину в то место, где только что прошли похитители. Патогеныч успел еще раз длинно меня выматерить, а Храп – шумно вздохнуть, после чего мы с размаху врубились в проволочный забор.

Сработали две мины из трех – одну темные все-таки нечаянно заблокировали при разминировании. Рвануло так, что на долю мгновения я даже не по-детски струсил: кипятить твое молоко, неужто противотанковые?! Но нет, пронесло – ни один осколок в салон машины все же не проник. Однако шарахнуло здорово, и лобовое стекло разом утратило прозрачность, от мощного удара превратившись в мельчайшее стеклянное крошево, удерживаемое на месте тонкой полимерной пленкой. Одновременно я наскочил левым колесом на замаскированную пожухлой травой кочку, и мне второй раз за день удалось практически невозможное – на ходу опрокинуть набок армейский джип, модернизированный для ведения боевых действий в Северной Африке. Я ощутимо треснулся обо что-то башкой, позади жалобно взревел Храп – и мы, пропахав широкую борозду в палой листве и прорвав в трех рядах проволочного заграждения солидную дыру, в которую без проблем пролез бы матерый псевдогигант, остановились. Некоторое время джип балансировал на боку, пытаясь завалиться на крышу, но в итоге все же решил этого не делать.

Кряхтя, я встал на пассажирское окошко под ногами, распахнул водительскую дверцу над головой и, подтянувшись на руках, выбрался наружу. Судя по придушенному протестующему воплю, донесшемуся из машины, Патогеныч сделал то же самое, использовав Храпа в качестве ступеньки.

– Пистолет не потерял? – спросил я вышибалу, когда мы все оказались снаружи и выяснилось, что при взрыве никто серьезно не пострадал.

Вместо ответа Храп задрал рубашку, показав торчащую из-за пояса ребристую рукоять.

– Ну так держи в руке! – Уже шагнув вперед, я подозрительно покосился на него. – Ты за Периметром-то бывал хоть раз?..

Храп виновато помотал головой.

– Ясно. – Я сокрушенно вздохнул. – Тогда идешь вторым, след в след за мной, понял? В буквальном смысле след в след. Шаг влево, шаг вправо – прощай навсегда. И пистолет тогда давай сюда.

– Понял, понял, – заверил меня Храп, отдавая пистолет. Его не нужно было пугать ужасами Зоны: он слышал в баре слишком много рассказов бывалых сталкеров, чтобы не относиться к этой смертельно опасной территории со снисходительностью глупого новичка.

– Пошли. Дистанция три метра.

То есть пошли – это, конечно, мягко сказано. На самом деле мы припустили вперед с хорошей скоростью.

Когда мы преодолели треть карантинной полосы, я убедился, что мы на верном пути. Что-то темное и продолговатое виднелось в высокой траве по ходу движения. Я поднял руку, останавливая свою группу, и начал осторожно приближаться к странному предмету.

Это был один из темных. Он лежал навзничь, подтянув скрюченную правую руку к груди, а левую глубоко вонзив в сырую землю. Под ним растекалась бурая лужа. Я поднял его голову за волосы, и она едва не осталась у меня в руке.

Фрукт. Вот как звали парнишку. Фрукт. Не контролер, выходит, и то ладно. Я едва сумел его опознать – лицо темного стало бугристым и коричневым, словно у демона, из невероятно расширенных пор кожи сочилась густая сукровица. Горло у него было перерезано широким ножом, причем рассеченными оказались даже шейные позвонки: Сотовый всегда славился медвежьей силой и пристрастием к широколезвийным ножам. Похоже, вне Зоны темным действительно очень быстро наступает труба. Видимо, Фрукт больше не мог идти. Тащить его с собой коллеги не могли – у них наверняка тоже быстро заканчиваются силы, оставить нам для допроса третьей степени с применением жестких мер физического воздействия – тем более.

Эта история нравилась мне все меньше и меньше, хотя, казалось бы, куда уж меньше. Если темные начали резать друг друга, определенно жди конца света. С другой стороны, теперь можно было надеяться, что все похитители перемрут один за другим прежде, чем достигнут аномального поля Зоны. Все-таки между второй и первой линиями обороны еще целых два километра, да и Зона начинается не сразу за первой линией – там еще где-то полкилометра полосы отчуждения, усеянной телами выбредших к Периметру и расстрелянных военными мутантов. Так что для темных еще ничего не кончилось.

Я быстро обыскал труп Фрукта, но не обнаружил на нем никакого оружия: сообразительный Ковригин наверняка забрал все с собой, чтобы не давать нам лишнего козыря. Мы сразу же снова двинулись по следам похитителей.

– Оружие-то где будем брать? – вполголоса поинтересовался на ходу Патогеныч. – Или врукопашную пойдем, на кулаках?

– По дороге на Свалке два схрона, – сосредоточенно отозвался я. Мне не хотелось отвлекаться от следа. – Двое будут продолжать вести темных, один уйдет в сторону, к ближайшему тайнику.

– Добро.

Мы совершили еще один отчаянный марш-бросок – через полосу отчуждения, через высокие заросли камыша по колено в ржавой воде, через бывшую пашню, за прошедшие десятилетия превратившуюся в дикий луг, через заброшенную деревеньку с покосившимися, полусгнившими, почерневшими хатами. Надежды на то, что темных задержат на первой линии обороны, непосредственно примыкающей к зараженной территории, умерли, когда я обнаружил, что хорошо знакомый мне дот миротворческих сил на подступах к долине брошен. Прямо по нему прошел Дядя Миша – один огромный продолговатый след «шагающего» гравиконцентрата зиял сквозной дырой в покрытой дерном бетонной крыше, два разворотили бруствер. Непонятно, откуда он здесь взялся, если на окраинах Зоны не было даже мясорубок; впрочем, скорее всего мы наблюдали еще не до конца ликвидированные последствия Большого Прорыва. Похоже, военные даже не стали выскребать из дота трупы своих коллег, решив, что это безнадежное и слишком опасное занятие: когда я заглянул в дыру и посветил внутрь фонариком в надежде отыскать какое-нибудь брошенное оружие, из дыры изрядно пахнуло. Несколько мгновений я шарил лучом света среди подозрительного бурого месива, но так ничего подходящего и не отыскал: если уж Дядя Миша наступил, то ловить уже нечего. Все превращается в омлет.

Однако совершенно неожиданно я обзавелся неплохим оружием уже метров через двадцать, на контрольно-следовой полосе, густо истоптанной мутантами. АКМК, автомат Калашникова модернизированный компьютеризированный, если использовать неуклюжую армейскую классификацию, лежал в грязи почти у самого проволочного заграждения, через которое мы проникли на зараженную территорию. «Компьютеризированный» – это, конечно, громко сказано: без специального сложного чипа он мало чем отличается от обычного АКМС, да и с чипом его тактико-технические характеристики изменяются не сказать чтобы радикально, в отличие от цены. Не буржуйский «хопфул», конечно, с его многочисленными электронными примочками. На всякий случай я внимательно его осмотрел, прежде чем подобрать, – от темных можно ожидать чего угодно, в том числе и мины-ловушки. Однако «калашников» оказался не заминирован и вполне исправен, хоть и без чипа. Похоже, дела у похитителей совсем плохи, если они уже не в силах даже тащить один лишний автомат, который забрали у мертвого Фрукта. Ковригин все-таки умная бестия, он наверняка пытался бросить «калаш» подальше в кусты возле колючки, чтобы я его не нашел, но не докинул – сил не хватило. А ведь им еще приходится волочить с собой Динку…

Я стиснул зубы так, что челюсти заболели. Динка, радость моя. Если тебе сделали больно, я намотаю их кишки на приклад этого автомата. Потерпи еще чуть-чуть, родная. Мы уже совсем близко.

Отдав пистолет Храпу и забросив АКМК за плечо, я на ходу активизировал ПДА и набрал секретный код. Портативный компьютер тут же начал выдавать на частоте нашего клана зашифрованный сигнал «Все ко мне»: это означало, что моей жизни в данный момент непосредственно ничего не угрожает, однако мне тем не менее срочно необходимы все стволы, которые можно найти в радиусе двух километров. И желательно, чтобы за каждый ствол держался кто-нибудь из надежных сталкеров. Подавать сигнал до проникновения в Зону было никак нельзя: военные засекли бы моментально.

Первым откликнулся Гвинпин. Это был весьма серьезный боец, однако он отозвался из Темной долины, километров за пять от нас, и я дал ему отбой. Затем прорезались со Свалки Муха с Енотом. Вот это уже было гораздо теплее. А когда мы выбрались в низину возле первой полосы обороны, заваленную трупами расстрелянных с воздуха мутантов, отозвался Борода, который вместе со своими отмычками возвращался с Милитари. Я в двух словах обрисовал нашим, кого и с какой радости ловим, после чего быстро прикинул диспозицию на карте своего ПДА. Выходило, что мы с ребятами берем похитителей в красивый равнобедренный треугольник. Ну, славно.

– Есть метка! – внезапно рыкнул Патогеныч.

Я рывком сдвинул обшлаг рукава рубашки, впился взглядом в экран датчика движения. Вот они, голубчики. Наконец мы приблизились к ним настолько, что датчик сумел зафиксировать их перемещения. Три зеленые точки, одна словно сдвоенная – полумутант тащит на себе мою ненаглядную девочку. Ошибки быть не может. Не дальше, чем в ста метрах впереди, в леске, который я называю Нокаут.

– Рысью! – велел я, бросаясь следом за темными.

Не самая лучшая новость, кстати. Нокаут не просто так называется Нокаутом. Дело в том, что всякого человека, пришедшего с той стороны Периметра, Зона сердечно приветствует. Минут через десять пребывания на зараженной территории вдруг сбивается сердечный ритм, в животе начинает затягиваться холодный тугой узел, а в голове, наоборот, словно распрямляется гигантская пружина. Еще минут через десять короткое недомогание проходит без следа, но это время нужно где-то отлежаться, переждать, собраться с силами. Ближайшим укромным местом, где это можно сделать, и является лес под названием Нокаут. Вот только времени отлеживаться у нас не будет – придется сражаться в таком вот контуженном состоянии. Единственная надежда, что темные тоже неважно себя чувствуют. А ведь они теперь, в отличие от нас, подключились к источнику жизненной силы, теперь они с каждой минутой будут чувствовать себя все лучше и увереннее…

– Патогеныч, вперед не лезь, – на ходу предупредил я. – Когда завалим одного, получишь оружие. С голыми руками нечего…

– Сам ты голый, собака, – отозвался напарник.

Бросив взгляд через плечо, я увидел в руках у Патогеныча американскую автоматическую винтовку. Похоже, в низине старый пройдоха времени зря не терял и выволок из груд рассеченных артиллерийскими осколками трупов автомат, когда-то принадлежавший одному из павших здесь зомби.

– Патронов немного, – поведал Патогеныч, вщелкивая магазин на место, – но несколько коротких очередей дам.

– Ну ты страус!..

Я все же не был уверен, что с винтовкой, неизвестно сколько провалявшейся в груде тухлого мяса, ничего не случилось, поэтому оставил Патогеныча в арьергарде, приглядывать за шедшим вторым Храпом. Вышибала из бара «Шти», впрочем, пока держался молодцом и не давал мне повода нервничать.

Мы быстро догоняли темных. Похоже, они нас тоже заметили: зеленые точки на датчике движения засуетились, начали перегруппировываться. Темные не пользовались никакой аппаратурой, но нюх у них был феноменальный. По крайней мере, они умели находить такие ловушки, которые не всегда определяли датчики.

– Ковригин, отдай Динку! – заорал я. – Не трону! – И тут же кинулся в сторону, чтобы не заработать порцию свинца в лоб.

– Хрена тебе собачьего, – слабо донеслось через листву. Судя по голосу, Ковригин был на последнем издыхании.

Жестами я велел Храпу: обходи слева! Сам залег в канаве по фронту, высматривая затаившихся впереди противников. На экране датчика движения медленно таяли зеленые точки.

Ко мне в канаву спрыгнул Патогеныч, и тут же кто-то из темных обстрелял нас длинной очередью.

– Отвлекай! – велел я.

Патогеныч дал короткую очередь и ушел на новую позицию. Пока они с темными обменивались репликами, я пробежал, пригнувшись, по дну канавы и вынырнул метрах в тридцати правее, уйдя с линии огня. Прячась за стволами деревьев, я стал понемногу заходить темным в тыл, когда вдруг почувствовал, как внутренности в животе начала медленно и неумолимо наматывать на огромный ледяной кулак невидимая рука.

– Что, ребята, плохо? – донесся словно сквозь вату сочувственно-насмешливый голос Мармелада. Этот гад еще ухитрялся бодриться.

Плохо, мать твою, очень плохо! Я упал на колени, пытаясь удержать автомат горизонтально, но тот стал страшно тяжелым. Голова превратилась в огромный мешок, набитый песком, который непрерывно пересыпался из угла в угол. Зона дала мне свою традиционную пощечину. Ай, как не вовремя-то.

Елки, подумал я. Смертельная схватка калек с инвалидами в двенадцати раундах.

– Хемуль, назад! – раздался слева мученический вопль Патогеныча: ему тоже явно было очень нехорошо.

Я бросил взгляд на ПДА. Противоположный край монитора светился изумрудным, что твоя новогодняя елка. Десять человек, не меньше, которые быстро приближались из глубины Зоны к позициям темных, все без портативных компьютеров, так что идентифицировать их было невозможно. И темных это, судя по всему, совершенно не волновало.

Значит, не наши.

Кое-как встав на ноги, превратившиеся в два ватных столба, я двинулся назад. Со стороны противника по мне ударили из автомата, и я бросился в высокие пожухлые лопухи. Пополз к родной канаве, перевалился в нее, снова пополз – к Патогенычу, который лупил одиночными, экономя патроны.

– Влипли, мать твою! – гаркнул он, увидев меня. – У них тут подкрепление сидело!

Патогеныч был бледный – ему тоже здорово досталось от Зоны. Я поддержал его из «калаша», поглядывая на детектор движения. От основной массы противников отделились три зеленые точки и продолжили движение в глубь Зоны. А мгновение спустя другие маркеры начали медленно приближаться к нам, понемногу растягивая шеренгу и охватывая нас с флангов. Похоже, похитителей встречал для подстраховки целый отряд темных собратьев.

Слева грохнул пистолетный выстрел, ему тут же ответили автоматные очереди – нашелся Храп. Я снова отполз вправо, чтобы достойно встретить тех, кто решил обойти нас с этой стороны. Меня так крутило, что я едва мог удерживать автомат в руках, его ствол ходил ходуном. Боец из меня сейчас был так себе, на троечку.

Внезапно слева оглушительно раскатились длинные автоматные очереди. Развернувшись, я разглядел метрах в тридцати от нас Енота и Муху, поднявшихся во весь рост и от живота поливающих еловую чащу напротив свинцом из автоматов. Слава Черному Сталкеру, добрались-таки. Привстав на одно колено в канаве, Патогеныч поддержал их огнем. Перекатившись на новую позицию, я тоже обстрелял темных, которые начали мелькать в листве с моей стороны. Ошарашенные таким напором, они сосредоточили огонь на новом противнике, и Енот с Мухой дружно нырнули на землю, словно всю жизнь вместе занимались синхронным плаванием. Темные тоже залегли, и тут же кто-то открыл по ним ураганный огонь справа – похоже, подоспел Борода со своими малолетками. Баланс сил выравнялся – однако три зеленые точки, уходящие в глубь Зоны, тем временем исчезли за краем монитора. Я не сомневался, что один из темных тащит мою Динку. А значит, опять все напрасно.

Хаба-хаба, как сокрушенно говорит в подобных ситуациях один страус.

Я попытался уйти вправо, чтобы обогнуть противостоящий нам отряд и броситься следом за похитителями, но темные сразу обнаружили меня и прижали к земле непрерывным огнем. Свирепо матерясь, я вжался в прошлогоднюю опавшую листву и медленно пополз в прежнем направлении, снова отчетливо осознавая, как исчезают в бездне вечности драгоценные секунды. Сместившись на новую позицию, за огромный комель вывороченного из земли дуба, тяжело нависшего над молодым подлеском, я просунул дуло автомата в амбразуру между толстых корней и обстрелял залегшего в кустах противника. Нет, высунуться мне не дадут, факт. Придется участвовать в боестолкновении.

Некоторое время два сталкерских клана рубились между собой не на жизнь, а на смерть. Понемногу мы начали теснить темных, и я заметил, как Енот с Мухой короткими перебежками начинают продвигаться вперед. А потом из треска автоматных очередей и хруста срубленных пулями ветвей выделился новый звук, сначала едва слышный, а затем окрепший и заполнивший собой все пространство.

Клекот вертолетных винтов. В гарнизоне наконец изволили проснуться.

Сегодня вертолет был один. Не то что в прошлый раз, когда нам на перехват бросили целое вертолетное звено. Но тогда произошло нападение на механизированный армейский патруль, дело крайне серьезное. А в этот раз на блокпосту мы никого не то что не убили, но даже не ранили. Даже не стреляли – просто прорвались в сторону Зоны. Пустяки, в общем-то, дело житейское. Раз в квартал такое случается.

Однако задача перед пилотами в обоих случаях стояла одинаковая: уничтожить дерзких нарушителей с применением всех имеющихся огневых средств.

– Сворачиваем веселье! – крикнул я Патогенычу, который уже израсходовал все патроны и теперь без толку прятался в канаве. – Ну его к монахам, пора рвать когти!..

Однако темные не собирались давать нам возможности уйти. Они не стали разбегаться, заслышав вдали гул вертолета. Они продолжали обстреливать нас, причем, по-моему, даже усилили огонь. Создавалось впечатление, что они просто жертвуют собой, удерживая нас на месте, чтобы дать похитителям возможность скрыться вместе с Динкой. Это была еще одна вещь из разряда невероятных, но думать о том, что это может означать, мне сейчас было некогда.

Продолговатый черный «скай фокс» взмыл над верхушками деревьев, словно невозмутимый боевой дракон. Думаю, пилот здорово удивился, когда вместо троих нарушителей Периметра обнаружил в леске две воюющие банды. Наши как по команде прекратили огонь: аппаратура «фокса» чутко отслеживала вспышки выстрелов на земле. Темные же словно не обратили на появление вертолета никакого внимания. Мало того, зафиксировав, что мы больше не отстреливаемся, они без какой-либо заминки начали наступление на наши позиции. Похоже, они были всерьез настроены вырезать нас поголовно, сколько бы при этом ни полегло их самих.

Дима Шухов, спаси-сохрани, подумал я. Неужели зомби?! Да что же это творится последние дни вокруг Периметра?

В любом случае не стоило им этого делать. Некоторое время вертолет неподвижно висел над лесом – видимо, пилот докладывал обстановку и запрашивал инструкции. А затем, получив информацию, что в этом районе не работает взвод военных сталкеров, вертолетчик подал свою винтокрылую машину вперед и открыл бешеный огонь из спаренных крупнокалиберных пушек-пулеметов.