Текст книги "Frog (Кто какого роду)"

Автор книги: Василий Купцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Купцов Василий
Frog (Кто какого роду)

Василий Купцов

Frog

Кто какого роду...

Зима, как исстари ведется – пора для походов. Любых – ратных ли, торговых, к Богам иль Правду искать – все одно. Ведь по другому нельзя где уж пройти, не говоря о том, чтобы проскакать на конях быстрых, по болотам здешним – а здесь, на бескрайних просторах земель, в этих поросших хвойными лесами местах – нет другого пути, как зимой. Подмерзают болота и болотца, становятся проходимыми реки. Да что там проходимыми – замерзнет речка – вот тебе и дорога удобная, только скачи, да жизни радуйся. А холод? Что холод... Верный конь, меховая одежда, сала запас, ну, и кровь, само собой, в жилах к морозам стойкая – чего ж еще надобно?!

Двое всадников – пожилой человек и совсем еще парнишка – одеты во все теплое. И шапки, и полушубки – отовсюду торчал теплый мех, рыжий да бурый. Даже красные сапожки – и те в меху! Здоровые, сильные кони, котомки, явно не пустующие – вроде, соблазнительная добыча, как для диких зверей, так и для лихих людей. Но вот мечи железные, да луки у седел притороченные, да шрамы боевые, как у старшего, так и у младого – все это как-то отбивало охоту пробовать!

– А отчего Виев Лог называют дурным местом? – спросил Млад.

– Запомни, княжич, если что в этом мире имя Вия получает, то не зазря! – отозвался Иггельд.

У четырнадцатилетнего Младояра давно прошла пора, когда он ловил каждое слов наставников с открытым ртом, да и возраст, когда каждому слову старшего хочется противопоставить свое слово – тоже подходил к концу. Еще немного – и княжич станет таким юным, безбородым – но взрослым человеком. Взрослым не по росту да силе, не по опыту иль усам – нет, просто и он, и другие почуют – вот равный среди равных!

– Это и так понятно, Игг, ты скажи, почему место дурное?

– Всякое там случается, неприятности разные...

– Да, слышал я, один оратай сидел, сидел, да вдруг сам собой и загорелся, – Младу самому стало немножко страшно от собственного рассказа, – прямо средь бела дня! На глазах других мужей. И дети видели...

– Потушили? – спросил наставник.

– Нет, так и сгорел весь... – понизив голос, молвил княжич, – Одежда почти целой осталась, а сам – сгорел.

Изнутри! Как так может быть?

– Много странного да непонятного в мире нашем, – парнишке казалось, что пожилой лекарь-волхв размышляет вслух, – вот молния в человека бьет, понятно, что редко кто выживает, еще бы с силою такой небесной управиться... Но вот отчего подметки у сапог тогда отлетают?

– Отлетают подметки? – подивился княжич.

– Считай, всегда! – Иггельд знал толк в таких делах, его, лучшего лекаря, часто звали к пораженным молниями небесными, а от природы наблюдательным он слыл, умел все примечать, да запоминать...

В эту зиму похода дружины не предвиделось. И в гости никого не ждали. Все здоровы... Вот князь и отпустил младшего сына с лекарем-волхвом, наставником Младояра, съездить недалече, поискать чего-то такого, что только им и надобно.

Странный уродился у князя младшенький – то за свитками портки протирает, то в места заколдованные вдруг устремится. Все храмы да святилища облазил, всех ведунов лесных княжества Крутенского наперечет знал! Что ж – раз такой уродился, как говорят – "соль земли" – стало быть, такова судьба. Потому и не стал перечить Дидомысл просьбе княжича, отпустил погулять, и наставника с ним отправил – хоть Иггельд и лекарь, и волхв, но слыл когда-то воином славным, до сотника дошел, да вот однажды Глас в голове услышал...

– Слушай, Игг, слушай! – настойчиво, но безуспешно пытался привлечь внимание к себе княжич. Ведь тропинка сузилась до-нельзя, кони еле продирались сквозь молодой ельник, гуськом, само собой. А Иггельд, задумавшись, далеко опередил княжича.

Паренек зря понукал жеребца – лишь колкие иголки больнее хлестали его по лицу.

Наконец, тропа стала вновь широкой, послушный жеребчик Младояра вмиг нагнал коня наставника, пошел с ним вровень, голова к голове, и разговор между старым и малым возобновился. Копыта ступали по снегу бесшумно, мягко, ничто не мешало течению беседы.

– А что, Игг, можно такого человека, который сам собою загорелся, потушить?

– Само собой, если Слово знать!

– А ты такое Слово знаешь?

– Ну, для такого раза – не знаю, а просто Слово – огонь утихомирить знаю!

– Научишь?

– Напомни ночью, пред костром...

– А вот если Слово, что огонь усмиряет, перед таким беднягою, ну – что сам загорелся, ну, перед ним молвить – погаснет? – не унимался княжич.

– Интересно испробовать, – произнес Иггельд, – я бы попробовал. Хотя, говорят, в Дурном Месте и Слово силу теряет.

– И что делать?

– Как что – пробовать! – пожал плечами наставник.

– Я понял! – воскликнул подросток, – Надо все пробовать!

– Именно.

– Везде побывать, все увидеть, все испробовать! – глазенки княжича так и горели.

– Это и есть счастье, на то и дана жизнь человечья, – кивнул Иггельд.

– А вот и хуторок! – закричал княжич, завидев вынырнувшие на их пути избенки.

Четыре крыши, четыре дымка над ними, столбом вверх – к ясной погоде! Избенки цвета какого-то серого, будто из трухлявого дерева рубленные. Ни конька под крышей, ни резной ставенки, все грубо да не крашено. Скучно живут!

– Что же, здесь и найдем провожатых до Виева Лога, – сказал Иггельд, хуторок значит...

– Жили дед с бабкой на хуторе, – хихикнул княжич, – такого напутали, так все перепутали! Купили коня...

– Веди себя достойно, княжич! – напомнил наставник, прервав воспитанника.

* * *

Провожатых до Виева Лога долго искать не пришлось. Едва только Иггельд заикнулся о цели похода, как решительно все мужчины, жившие на хуторе, числом пять, включая мальчишку лет двенадцати – наперебой предложили себя в провожатые. А когда наставник заметил, что им столько проводников без надобности – то аж передрались друг с другом. Дело кончилось тем, что наутро пришлось взять в компанию всех пятерых. Коней оставили на полпути, все одно – по оврагам ноги поломают.

Провожатые гурьбой пошли вперед, хуторяне что-то оживленно обсуждая между собой, их руки оживленно жестикулировали. Княжич вновь получил возможность поговорить с мудрым наставником – никто не мешал.

– Да, земледельцы тут аховые, – заметил Иггельд, вздыхая, – сколько тут распахать-то можно б под пашню...

Даже капусты, и той – не сажают!

– А чем промышляют?

– Охотным делом, само собой...

– Да это я и сам понял, – отозвался Млад, – я другого не пойму.

– Чего ж?

– Чего это они все туда поперлись?

– Ну, может, княжича никогда не видывали, – предположил Иггельд.

– Кабы им на княжича посмотреть хотелось, иль тебя, мудреца, о чем расспросить – так шли бы с нами, а не впереди, да спрашивали б, чего интересно, а не меж собой болтали б! – высказался Млад.

– Да... – протянул Иггельд, размышляя над сказанным.

– А ты приметил, что на хуторе собаки не лаяли?

– Приметил, – ответил наставник, – и что?

– И собак нет, и с нами не идут, даже их меньшой, уж на что мальчишка, он ведь здесь, между нами вертеться должен, со мной всегда дети деревенские ознакомиться хотят, – затараторил Младояр, – и бабы у них на хуторе – бессловесные...

– И больных нет, – кивнул Иггельд.

– Вот и я говорю – неспроста все это!

– Думаешь, замышляют чего?

– А то!

– Ну, мечи-то при нас, а они – даже и рогатин не захватили, – пожал плечами лекарь, – а уж с мужиками – два таких богатыря, как мы с тобой, да с клинками вострыми – как-нибудь управимся.

– То-то и странно!

– Мечи у нас железные, нечисть отгоним, – заметил Иггельд.

– А как бог, у них, там – какой свой?

– А мы – в жертву? – усмехнулся наставник, – Не выдумывай!

– Отчего?

– Никогда в Дурных местах капищ не строят!

– А как для дурных богов?

– Не слышал еще о таких...

Немного успокоившись, княжич переменил тему.

– А правду говорят, что все Дурные Места в оврагах?

– Ну, не все, однако ж, капища завсегда на холмах строят, как и терема княжьи, и гарды всякие.

– Крепости затем на возвышенностях ставят, что сверху видно дальше, да врага с высоты разить удобней! – отрезал княжич.

– Возможно... – не стал возражать очевидному Иггельд.

– Но, все ж, почему Дурные Места завсегда в оврагах? – допытывался любознательный подросток.

– Слышал я, что когда река излучину образует, там силы стихийные заворачиваются, ну, как водоворот какой... И насквозь Землю-матушку пронизывают, силы потаенные наверх выбрасываются! Сам увидишь – приведут нас к излучине, помяни мое слово, – рассуждал все, казалось, ведавший наставник.

– А вот и овражек! – воскликнул Млад, потом сбавил тон и поправился уважительно, – Овраг. Ну и глубок!

Страсть как глубок...

Сопровождающие тем временем кубарем скатились вниз, да еще и затеяли там, в сугробах, кутерьму. Делать нечего – надо спускаться! Иггельд долго выбирал, как бы спуститься, да не оступиться, вниз не покатиться. Спускался, спускался – шаг за шагом, за что-то под снегом ногой уцепился, раз – и уж на дне, да весь в снегу! А рядом княжич хохочет, из рыжей шапки снег вытрясает.

Странная штука – снег. Никому им умываться не хочется, а как окунешься – так смеяться тянет!

– Глянь, зовут нас! – указал рукой на мужиков Младояр. Иггельд повернул голову – и впрямь, те махали руками, мол, идите за нами.

Иггельд ступал с трудом, снег глубок, пару раз лекарь проваливался по пояс. Княжич весело прыгал по снегу, пару раз хлопнулся, борьба с белым покровом явно доставляла юноше удовольствие. А чего еще, собственно, надо? С утра поели плотно, угостились горячим медовым сбитнем, солнышко светит, снежинки блистают – только и радуйся жизни. Конечно, все быть может – вот и мечи прихватили, правда, луки оставили у седел, с конями...

– Это что ж такое? – удивился Иггельд, – показывая княжичу нечто черное впереди. Вокруг этого черного и собрались сейчас провожатые.

– Камень какой-то черный, – повел плечами Млад.

– Снега на нем нет, знать не прост камень, – рассуждал наставник, подходя поближе.

– Смотри, Игг, здесь овражек, как раз, изгибался петлей, как ты и говорил, самое место, где стихии в круговорот заворачиваются! – воскликнул княжич.

– Точно, здесь самое место... – согласился Иггельд, – А посреди – Черен Камень!

– Черен Камень? – переспросил Младояр, – Тебе ведомо, что такое Черен Камень?

– Пару раз слыхивал, что такой есть, но каков он – не ведомо!

– Вот и узнаем, пошли!

Княжич и наставник подобрались поближе.

Черен Камень, в рост человеческий вышиной, окружили со всех сторон люди хуторские, руки уложивши на черную, как смоль, поверхность – казалось, грелись...

Младояр протянул ладонь к Черну Камню.

Дзинь! От неожиданного толчка, еще не понимая, что произошло, княжич инстинктивно отдернулся.

– Что такое? – вскликнул Иггельд, бросаясь к воспитаннику.

Дзинь! – послышалось еще раз, теперь уже со стороны лекаря. Иггельд обратил взор туда, где звякнуло. О чудо чудное! Его железный меч, как по волшебству, притянулся к Черну Камню, прилип к нему, прирос намертво. Точно в таком же положении находился и короткий меч княжича. Оба – и старый, и младой – оказались как бы привязанными к Черну камню.

Странные, ой странные улыбки блуждали по серым лицам провожатых. Недобрые такие улыбки, плотоядные! Один из провожатых, сбросив полушубок, полез на Черен Камень. Начали сбрасывать одежду и остальные. Мальчонка из местных, обратил, наконец, внимание на княжича, показав тому красный, длинный язык. И тоже полез на камень.

– Что же это, Игг? – в голосе Младояра промелькнул страх.

– Освободись от ножен! – велел Иггельд.

Тем временем старший из хуторян перевернулся на камне через голову. И спрыгнул сверху на снег.

Перевернулся человеком, а спрыгнул матерым волком. Один за другим перевернулись в волков и остальные провожатые.

Иггельд извлек бронзовый нож – тот самый, которым делал надрезы осторожные, пользуя лики людей, губы да веки. Мал нож, да остр! Бросившийся с ходу матерый волчище так и отпрянул назад, завидев блеснувшее на солнце лезвие. Решил последовать примеру наставника и Младояр, выхватив из голенища нож засапожный, замахнулась рука – и остался княжич безоружным. Был тот нож дорогим, из железа, слишком близко оказался от Черна Камня при взмахе молодецком – так и притянулся, став пленником волшебного камня, подобно братьям старшим – мечам...

Вытащил лекарь откуда-то еще ножик, совсем махонький, тот, которым бельмо с глаза снимают... Смех да и только – на двоих воинов – два ножичка, один другого меньше!

– Лезь, княжич, на камень, лезь быстрей, подсажу! – воскликнул Иггельд.

– А ты?

– Руку подашь!

Младояр вмиг забрался на плечи наставнику, раз – и забрался на камень. Вовремя! Волки враз кинулись на Иггельда. Сверкнул нож – взвыл один из серых оборотней, без глаза оставшись. Другой – получил сапогом по носу, откатился, но третий – в тот сапог, как пес, вцепился. А самый маленький, переярок, так и прыгнул, метя лекарю зубами в самое горло... Перегнулся княжич вниз, полоснул на лету морду волчачью, не дал наставника укусить. Руку протянул, Иггельд в ту руку мальчишечью вцепился...

Всякие чудеса бывают на Белом Свете.

Чтобы отрок худощавый, силу собрав, за руку поднял взрослого человека не бывает так никогда! Никогда, окромя случаев, когда Надо. Вот случай в Крутене, все помнят, пару весен назад – загорелся дом, а в доме том муж хворый лежал, в бреду, шести пудов с половиною, и была у него дочурка телом совсем и не дородная, всего-то тринадцати годов.

Схватила та девочка отца, подняла, да из хором горящих и вынесла...

Едва успел опомниться Иггельд, как оказался вдруг на Черном Камне, а как его княжич втащил – думать некогда, волки, один за другим, полезли, проклятые. И откуда такая сила да прыть только бралась? Понятное дело, оборотни, они – двужильные! А у лекаря лишь один сапог остался – другой трофеем волчьим стал. Взмахнул Иггельд левой ногой, сбил полезшую морду, улетел волчара вниз, на лету крутясь. Да что толку – еще двое полезли. А княжич – и так, и сяк, и сапогами в зубы волкам тычет, и ножиком малым тыкает. Враз освободили Черен Камень. Взвыли оборотни, да вновь полезли.

– Что делать? – воскликнул княжич, обратив взор на Иггельда. Видать, вера в наставника, в его знания – у него велика!

– Слово рода своего знаешь? – хлопнул себя по лбу, о чем-то догадавшись, старый волхв.

– Знаю, – потупился Младояр, ибо Слово то тайное!

– Перевернись через голову, да Слово молви!

– А что будет, Игг? Тоже волком стану? – спросил княжич с тревогой.

– То увидим! – шепнул Иггельд.

Перекувырнулся Младояр через голову, Слово тайное, что на ушко ему в детстве шепнули, да в тайне хранить наказали – громко выкрикнул. Перевернулся, да с камня вниз сиганул.

Подхватили крылья княжича, взмахнул он ими раз, другой, завертелось все в глазах его зорких. А, вот и камень, вот и волки – бросились разом на человечка малого, всего в меха разодетого... Наставник в беде! Не раздумывая, сложил крылья княжич, да камнем вниз! Ударил самого матерого, что зубами до горла человеческого добраться норовил.

Глубоко вошли когти Младояровы под шкуру волчью, ударил хищный клюв по серому затылку, да не пробил черепа – крепок тот оказался у оборотня. А волчара, человека оставив, перевернулся враз спиною вниз.

Но и сокол наготове – отлетел в сторону. Забыли человека волки, бросились на ясна сокола...

От сердца отлегло у Иггельда, как только обратился воспитанник его в птицу хищную. "Теперь спасется, волкам его не достать!" – решил лекарь. А сам – к смерти приготовился, но решил жизнь подороже отдать! Бросился ближний из волков – Иггельд его снизу ножичком поддел, да и рассек кожу по животу всему волчьему.

Кишки так и вывалились. Но тут остальные бросились, разом. "Вот и конец мой настал..." – охнул лекарь.

Но не тут то было! Вместо того, чтобы улететь подальше, вернулся княжич, в сокола обращенный, сам оборотня от наставника оттащил, на себя отвлек – и в беду попал. Сокол-то где герой? В небе ясном. А тут, среди волков – равно что курица! "Эх, пропадет княжич!" – мелькнуло в голове у Иггельда. "А я? Чем я хуже!?

Что до того, что Велесу посвящен? Была, не была, скажу Слово родовое!" – решился лекарь-волхв нарушить запрет древний, забыть обет, что в волхвы принимаемый, давал. Перевернулся, Слово выкрикнув, да взревел, падая...

Волки так от сокола и отпрянули, как рев услыхали, да как накрыла их тень громадная. То Иггельд на задние лапы встал. Поднялся, да опустился, разом двоих серых хищников под себя подмяв. В лицо ударили волчьи запахи. Взмахнул лапой, перебил одному хребет. Другого прижал лапой, да придушил, как пес крысу...

А княжич, волчьими когтями исцарапанный, немало перьев утеряв, из последних сил в небо взмыл, да сверху землю оглядел. Ага, вот они, серые, разбегаются! Ну, погодите! Вновь, как и в первый раз, бросился сверху княжич на улепетывающего волка, вцепился когтями в спину волчаре, начал рвать клювом шею вражине.

Рвал кожу, жилы, кровью упивался, добивал врага до смерти...

– Уймись, княжич, брось мертвое тело, как май краснохарь, терзать!

Младояр опомнился, привстал. Под ним лежало нечто окровавленное... Да это же тот самый мальчонка из хуторских, тот, что язык ему показывал! Но каков он теперь – лицо не лицо, кожа клочьями, горло разорвано, грудь истерзана, торчит обломок ключицы... Красно все кругом. "Неужели это сделал я?!" – подумал княжич, да утерся рукавом. Кровь, еще кровь откуда? Да это ведь у него на губах кровь! И солоноватый вкус на языке... Вкус чужой крови!

Понятно дело, ведь он только что терзал клювом этого парнишку, нет, тогда еще переярка...

– Пошли, парень, пора меч из неволи доставать, – послышался вновь голос наставника.

– Что, отпустил Черен Камень наши железа? – спросил Младояр, завидев меч в руках Иггельда.

– Как же, отпустит такой, – усмехнулся лекарь, – я его слегка обманул.

– Как?

– Сейчас увидишь, – Иггельд подвел княжича к камню, взялся за прилепившийся к черной поверхности клинок, повел в сторону.

– Вот, оторвать нельзя, а тащить – можно, – объяснил наставник, теперь сюда, на край, здесь тяга послабже. Вот, рукоятка уже наружи. Осторожно, только в эту сторону.

Ну вот, камень держит одно острие. Теперь потянем чуток...

И меч княжича оказался в руках лекаря.

Младояр выхватил клинок из рук наставника, начал гладить, как щенка...

– Никогда больше с тобой не расстанусь!

– шепнул княжич холодному железу.

– Разумно, – похвалил воспитанника Иггельд, – воителю без меча никак нельзя, уж лучше без порток, да с клинком!

– Пошли, что ли, отсюда? – спросил Младояр.

– Погодь, я кусочек Черна Камня отколю – и пойдем...

Княжич не стал спрашивать, зачем наставнику кусочек заветного камня, ему это и так ясно! Более того, Младояр еще и себя обругал – что не догадался кусочек отколоть...

Сгодится на что, да и вообще – интересно!

Послышался стон. Иггельд, даром что на седьмом десятке, мягко, по-рысьи ступая, приблизился к недобитому оборотню. На мгновение обратился из ратника в лекаря, определил – у хуторянина переломана спина, руки да ноги – в параличе, не жить больше тому настоящей жизнью, не бегать, не работать руками... Ну, ведь сам Иггельд ему хребет и обломал, будучи медведем!

– Что с ним, Игг? – спросил княжич, на всякий случай выставив вперед клинок.

– Не жить ему, добей!

– Почему я?

– А кто же?

– Я не хочу!

– Не по-людски так оставлять, звери объедят...

– Я не могу, – завертел головой Младояр – и так, вон, малого забил насмерть, а теперь раненого добивать... – Лучше ты, Игг, ты ведь прежде славным воином был!

– Был, да сплыл, а сейчас я лекарь да волхв, не пристало лекарю людей убивать, а волхву – тем паче!

– Мне придется? – переспросил княжич упавшим голосом.

– Ты княжич, твое дело – княжеское, кровавое, – сказал, как опрокинул ушат с холодной водой на голову парнишке, старый лекарь.

Младояр подошел поближе к умирающему.

Приподнялся на цыпочки, размахнулся мечом – чмок – и снес голову оборотню, как кочан капусты на ученье...

* * *

– А кроме Виева Лога есть ли в нашем княжестве еще какой такой – на излучине? – спросил Младояр.

Разговор шел под вечер, юноша уже слегка успокоился после пережитого утром. Раны, подлеченные Иггельдом, больше не кровоточили. Самую большую, с рваными краями – лекарь чуть ушил, да не совсем. Предупредил, что, скорее всего, загноится – вот и выход гною оставил. Но пока особо не болело. Пришлось и княжичу побыть в лекарях – попользовать наставника, где тот достать не мог.

Впервые в жизни шил Младояр по живому. Как втыкал иглу – пальцы дрожали, да ничего – все сделал, как выучили!

Выпал снег, потеплело...

– Есть, на реке Будой, Треклятый Лог – называется, – отозвался Иггельд.

– Как, Игг, может – съездим следующей зимой?

– Ну, коли твой отец отпустит – съездим!

– Заметано! – обрадовался княжич, – А еще забыл спросить... Что за май краснохарь такой? Зверь или человек?

– Это, Младушко, ежели плыть по Дзинтарному морю туда, куда Солнце заходит, пройти сквозь злые острова данов, проплыть мимо острова бриттов, да сделать передых на острове, где из-под земли горячие ключи бьют...

Княжич покачивался в седле, слушая очередную чудесную историю. На его лице просвечивалось нечто, близкое к выражению полного счастья. Еще бы так много чудного на свете. А в следующий раз они обследуют Треклятый Лог...

Но человек лишь предполагает, а Судьба – располагает. Не знал княжич, что скоро его безмятежному детству наступит конец. И следующей зимой не пойдет княжич Млад с наставником Иггом к Треклятому Логу, а будет стоять князь Младояр во главе рати Крутена – на одном берегу реки, на другом же враги лютые. Но все это только будет, и лучше мальчику всего этого раньше времени не знать...

10/3/2000