Текст книги "Моя крепость (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Василий Криптонов
Моя крепость

Красный свет заходящего солнца лупил по глазам прямо из-за монитора, намекая, что пора бы уже отвлечься, выключить компьютер, сполоснуть лицо, спустив в канализацию все сегодняшние мысли о работе. Потом пройти на стоянку, завести мотор «Ройса» и, включив расслабляющую музыку, лететь домой. Только вот не нравились мне эти отчеты, не нравились!

Щуря глаза, я всматривался в колонки цифр на экране, когда дверь кабинета открылась. Вошедшая девушка бесцеремонно простучала каблуками по полу и уселась напротив меня. Я благословил ее мысленно, потому что солнце теперь светило ей в затылок. Каштановые волосы будто объяло пламенем.

– Чем могу быть вам полезен?

Девушка вздохнула. Из стоявшей на коленях сумочки вынырнуло зеркальце. Пригладила волосы, потрогала губы. Карие глаза теперь смотрят на меня.

– Альберт Семенович, – раздался мелодичный голос. – Понимаю, как глупо это прозвучит, но к чему разводить долгие вступления? Я – ваша дочь. Илана. Илана Альбертовна.

Я оттолкнул пальцем «мышку», сложил руки перед собой. Илана смотрит спокойно, даже с некоторым вызовом. Я едва не улыбнулся, едва не испортил всю игру.

– Хорошо, – сказал я. – Превосходно. То есть, по-вашему, это так просто? Ввалиться в кабинет гендиректора, сказать «я ваша дочь» – и все? Где доказательства? Стоило бы начать с них, а их у вас быть не может. Свою дочь я видел в последний раз слишком давно. Почти… – Тут я бросил взгляд на монитор. – Два часа назад. Все раны затянулись. Я сказал ей: «уходи», и она ушла.

– Я и ушла! – поморщилась Илана. – Позвонила подруге, мы пошли в кафе. Я даже почти не говорила о работе, честно!

– Ну и? – развел я руками.

– А потом ко мне пристал этот псих. Ленка смылась, а я… Ну, не домой же его тащить! Он на шаг не отступал. Пришлось поехать сюда. Охрана его не пустила.

– Псих? – Я подался вперед. – Он что, угрожал тебе?

– Нет, ничего такого, – отмахнулась Илана. – Нес какую-то пургу про генетику и моего ребенка. Будто пьяный или под наркотой. Оборванец какой-то. Про институт тоже говорил. Может, кто-то из уволенных решил так эксцентрично попроситься назад?

Я откинулся на спинку стула.

– Илана, тебе нужно замуж. Срочно. Иначе я сойду с ума. Когда ты здесь, тебя нужно кормить с ложечки, иначе ты умрешь с голоду за компьютером. Когда ты там – за тобой увиваются психи. Нужен кто-то, кто о тебе позаботится, а если надо – выпорет ремнем. Или плеткой – что там сейчас в моде? Мне таким заниматься уже неудобно.

– Не начинай про Германа! – взмахнула руками Илана. – Этот твой вундеркинд еще себя покажет, помяни мое слово.

– Умный парень. Вежливый. И к тебе явно неравнодушен.

– Умный, да не в ту сторону. Ладно, хватит, закрыли тему. Раз уж я здесь…

– Да, я понял, к завтраку не ждать. – Я выбрался из-за стола, потянулся, разминая кости. – На быстром наборе «один» – ресторан с доставкой неподалеку. Утром проверю. И чтобы спала не меньше шести часов. На постельном белье – оно в диване. Ясно?

Илана просияла.

– Будет исполнено! Дашь поручение?

– Ага. Давай сюда.

Илана уселась на мое место, я ткнул пальцем в экран.

– Отчеты отдела твоего любимого Германа. Мне здесь многое не нравится. Видишь списание? И здесь опять. Причины разные, а период почти один и тот же. А зачем так часто центрифуга? Здесь тоже…

– Для увольнения маловато, – вздохнула дочь.

– Злая ты. Я просто хочу знать, что происходит у меня в компании. Может, они готовят торт к моему дню рождения? Мы ведь не знаем. В общем, попытайся разобраться. Лучшего аналитика, чем ты, не сыскать.

Комплимент ушел в пустоту. Илана уже погрузилась в отчет с головой. Я чмокнул ее в макушку и прошел в соседнее помещение. Здесь стоит диван, на котором никто никогда не спит. Висит телевизор, который никто никогда не смотрит. Мини-бар с такой же унылой судьбой. Только душевая и туалет как-то оправдывают свое существование. Ну и раковина, конечно. Смочив лицо холодной водой, я сказал отражению:

– Все. Теперь ты самый беззаботный в мире человек с собственным «Роллс-Ройсом». Сходи-ка, покатайся. Посмотри, как выглядит жена, когда не спит.

* * *

Когда я добрался до парковки, закат превратился в тлеющий окурок на горизонте. Мысль эта навела меня на идею. Присев на капот «Ройса», я достал из внутреннего кармана пиджака сигару и уже почти чиркнул зажигалкой, почти приготовился провести пятнадцать драгоценных минут за никотиновой медитацией, когда тихую идиллию летнего вечера нарушили рыдания. Так мог плакать ребенок, которого избили пьяные родители. Так могла рыдать изнасилованная на выпускном медалистка. Только вот голос грубоват.

Я прошел мимо «Ауди» Германа, обогнул «Мерседес» Иланы и увидел такое, от чего самому захотелось плакать. На капоте ржавых «Жигулей» со спущенными колесами сидел, закрыв лицо руками, грязный вонючий бомж. Я не часто бываю в местах их обитания, потому и не смог понять, что на нем за одежда. Такая же, как у всех бомжей. Она будто растет у них на теле, честное слово! Взрослеет вместе с носителем, храня одну и ту же форму. Вернее, отсутствие всякой формы.

Итак, на парковке для сотрудников моей компании, моего института, рыдает бомж, сидя на транспортном средстве, которого не то что здесь – в мире быть не должно. Я бы мог закрыть глаза на бомжа, не обратил бы внимания на «Жигули». Но вместе они являли такую грустную и колоритную картину, что пройти мимо невозможно. Сделать бы такой снимок на фоне заката… Да только фотоаппарата нет, а снимать на телефон как-то пошло. К тому же слезы бомжа меня странным образом тронули. В какофонии исходящих от него запахов перегара не чувствовалось.

Я подошел поближе, пнул по колесу и сказал:

– У меня в багажнике есть домкрат и насос.

Бомж поднял на меня заплаканные глаза, и я растерялся. Не такой какой-то бомж. Глаза не просят на бутылку, лицо молодое. Лет двадцать пять парню, от силы. Собой неплох, только шрам от правого глаза до щеки.

– Да будь у вас там хоть сундук золота, ничего уже не изменить! – воскликнул парень.

– Ну давай снимем колеса с «Ауди», – пожал я плечами. – Молоток найдется? На «Жигули», по-моему, что угодно можно нацепить, если знать, куда стукнуть.

– Все как я и думал, – вздохнул парень. – Только и заботы, что о вещах. Машины, одежда… Не удивительно, что она меня отвергла.

Вот, наконец-то мы докопались до сути. Как-то даже скучно стало. Я спрятал сигару.

– Не отчаивайся, – сказал, пытаясь выдержать отцовские интонации. – Выглядишь ты, конечно, не принцем, но это легко поправимо. А девушки… Их много, и только кажется, что на одной из них свет клином сошелся.

– На этой – сошелся.

– Да брось. Ты ведь взрослый парень, тертый жизнью. У тебя, кажется, есть более серьезные проблемы, чем…

– У меня одна проблема! – заорал парень, хряпнув кулаком по лобовому стеклу своего насеста. – И одно решение. Я надеялся, что она поймет, но… Теперь все. У мира больше нет шансов. Хотя, я не сдамся. Пусть мне понадобится еще десять лет, чтобы изучить все книги по психологии, но я не сдамся!

«Честных психов можно не лечить», – вспомнилась строчка из какой-то древней песенки. Я вдруг увидел себя со стороны. Стою и утешаю влюбленного бомжа, вместо того чтобы поужинать с женой. Стемнело.

– Слушай, – сказал я. – Если хочешь, могу тебя куда-нибудь подвезти и дать денег на учебники психологии. Но мне действительно пора. Где ты живешь?

В глазах парня загорелся сумасшедший огонек.

– Да чего уж теперь? Идемте, покажу.

Он соскочил на землю и приглашающе открыл пассажирскую дверцу «Жигулей». Я попятился. Представил завтрашние заголовки желтых газет: «Генеральный директор крупнейшего частного НИИ задушен любовником в „Жигулях“». Или еще что-нибудь такое. Даже фотографию представил. У меня на ней голова так глупо запрокинута, и черная полоса разреза от уха до уха. Черно-белая почему-то. Старый я…

– Не бойтесь, – подбодрил меня бомж. – Я все равно напортачил, какая теперь разница?

«А ведь и верно!» – подумал кто-то моими мозгами. А потом подошел к двери моими ногами и впихнул внутрь мою задницу. Как же здесь воняет! Приборной панели нет, зато приборов столько, что тачка из «Назад в будущее» нервно курит. Все искрит, моргает. Провода, схемы.

– Усилитель? – спросил я, кивнув на все это безобразие, когда парень сел за руль.

– Это усилитель. – Ткнул пальцем в схемы. – А здесь генератор поля. Там, под капотом, основной агрегат, а здесь то, что горит часто.

– Я бы так же сделал.

Парень повернул ключ. Вместо ожидаемого чихания, сопровождаемого грохотом отвалившегося глушителя, раздался приятный гул. Я поискал ремень безопасности – тщетно. А когда снова посмотрел перед собой, заорал дурным голосом. Вернее, заорал бы, не заткни мне рот грязная ладонь, пахнущая ночным кошмаром выпускника МГУ.

– Молчать! – зашипел парень. – Ни звука, пока патрули не пролетят!

Ладонь исчезла. Я молчал. Я, вообще, мужик понятливый, про меня кино было бы не интересно снимать. Вот сказали: «патрули». Я и сижу, жду патрули. Пусть пролетят, если надо. А сам тем временем смотрю туда, где только что высилась моя крепость о тридцати этажах, с пристройками. Крепость-то осталась, пристройки тоже. А вот этажей осталось не больше двух. Впрочем, в темноте не понять. Может и три.

«Мерседес», «Ауди» и, что самое скверное, «Роллс-Ройс» исчезли. «Ройса» жалко, подарок все-таки. Да не какой-нибудь, а президентский, за вклад… куда-то там, не помню уже. Я куда только не вкладывал. Правда и отдачу неплохую получал.

Тут что-то зашумело. На фоне звездного неба появились тени летательных аппаратов, лучи прожекторов зашарили по земле. «Патрули!» – с почтением подумал я.

– Не двигайся! – прошептал парень.

Луч скользнул по нашему убежищу, на миг ослепив холодным белым светом, и пропал. Патрули пролетели.

– Я думаю, это автоматы, – сказал парень, вылезая из машины. – Каждый день в одно время. Я всегда прячусь, пока не заметили.

– Кто? – Я тоже выбрался на свалку, в которую превратилась стоянка.

– Пришельцы, инопланетяне. Наверное. Может, кроты-мутанты. Или зайцы-виртуозы. Во всяком случае, пока все не умерли, их не было. Пошли, здесь не безопасно. Ночью собаки лютуют.

Запинаясь о куски бетона, хрустя битым стеклом, я шел за Вергилием к вратам ада. Пока моя Беатриче бросает дротики в мою фотографию. Или спит с любовником. Или ест мороженое перед телевизором. Честно, не представляю, чем она целыми днями занимается. Хотел даже камеры установить, из любопытства, но отвлекся, а потом забыл.

В голове будто молния сверкнула. Я остановился посреди свалки и понял, что это – останки моей крепости!

– Саданули бомбой три года назад, – сказал парень. – Чудом выжил. С тех пор и прячусь.

– Это ты молодец, уважаю.

Дверей не было. Турникет сломан. Но внутри до странного чисто. Хотя и ни одного стекла целого не осталось. Парень пять раз хлопнул в ладоши, и свет загорелся. Окна оказались заколочены досками.

– Поможешь?

Вдвоем мы, пыхтя, придвинули к дверному проему сначала кофейный автомат, а потом автомат с чипсами и газировкой. Правда, без чипсов и газировки. Убедившись, что просвета между автоматами нет, парень по-хозяйски поманил меня за собой. Прошли в одну из лабораторий на первом этаже. Теперь она больше напоминала склад. Или помойку.

– Я стащил сюда все, со всех этажей, чтобы не бегать, – говорил парень, лавируя между столами, заваленными компьютерами и приборами, перепрыгивая через штативы с пробирками. А уж бумаг было великое множество. Большая часть исписана от руки, но попадались и распечатки.

Мы подошли к маленькому столику, стоящему в углу. Парень предложил мне старинный осциллограф, и я сел. Достал сигару и взглядом спросил разрешения. Парень, усевшийся на вертящийся стул, кивнул и протянул руку. Я достал вторую сигару. Ароматный дымок прекрасно дополнил атмосферу. Еще бы коньячку сейчас. Мне здесь отчего-то даже нравилось.

– Все началось, когда мне было десять, – заговорил парень. – Мир скончался меньше чем за год, оставив меня одного. Я пришел сюда, искать корень зла. Хотя понимал, что поздно. Оказалось, что я слишком туп, чтобы разобраться. Пришлось обойти все городские книжные магазины, библиотеки, институты. Кругом воняли разлагающиеся трупы, а я возил книги сюда, на тележке из супермаркета.

Я представил эту сцену в виде фотографии. Что-то меня сегодня понесло на фотографии. Не люблю ведь ни сниматься, ни снимать. Даже репортерам всегда умудрялся для этого дела замов подсовывать. Меня за это еще «серым кардиналом» дразнили в прессе.

– Когда мне было пятнадцать, я распутал клубок. Вам интересно?

– Пока да, – кивнул я. – Все пытаюсь найти здесь лирическую составляющую, но… Продолжай. Чувствую, поворот будет внезапным.

– Разработка бактериологического оружия, банально и просто!

– Бред, – вырвалось у меня. – Да чтобы здесь…

Парень сорвался с места и, пометавшись, обрушил мне на колени кипу бумаг. В верхней я узнал отчет, над которым оставил корпеть Илану. На тридцатом этаже…

– Видите? – Парень тыкал пальцем в колонки цифр. – Недостачи, списания, внеплановые заявки. Для меня это теперь ясно, как день! Этот Г. И. Гнедов создал совершенный вирус, втайне от всех! А вот здесь газеты. Смотрите. И сопоставьте с этими служебными записками.

Газета выпала у меня из рук. Сигару, впрочем, я удержал – и на том спасибо.

– Как я понял, этот Альберт Стогов поручил дочери внутреннее расследование, – говорил парень. – Вот результат. Она докопалась до истины и погибла в автокатастрофе. Сначала я не придал этому значения, но потом посмотрел несколько русских сериалов, чтобы проникнуться атмосферой прошлого, и меня осенило. Гнедов – убийца! Илана заходила к нему в лаборатории, в кабинет. Слишком часто за последнее время. А теперь гляньте сюда!

Он с торжествующим видом вытащил еще одну бумагу.

– На следующий день после ее смерти прибывает комиссия по обмену опытом из США. Особый интерес исследованиям Гнедова. А тут? Это же проще пареной репы! Анонимная спонсорская помощь для его исследований. Пять миллионов долларов. Они все спланировали, а Илану угораздило влезть.

– Погоди. – Я отложил бумаги и уставился на парня, который теперь походил на припадочного. Видать, его прямо распирало после долгих лет одиночества. – Хочешь сказать, что Гнедов работал на американцев? Создал бактериологическое оружие?

– Только не учел скорость размножения и способность к мутации, – усмехнулся парень. – За год мир опустел.

– А ты?

– А я даже не чихнул. Иммунитет. И это – вторая часть моей истории. Разобравшись с причиной, я принялся изучать генетику, химию, биологию, все смежные дисциплины. Обнаружил здесь образцы ДНК всех сотрудников и стал сличать их со своей, пытаясь понять причину.

– Понял?

– Ага. Моя ДНК оказалось уникальной в… – Он бросил на меня пренебрежительный взгляд. – Впрочем, вы не поймете. Главное, что она оказалась уникальной, невосприимчивой к вирусу. Скуки ради я пытался рассчитать вероятность появления иммунитета у своих детей. Надо же было как-то развлекаться. «Скрещивал» себя со всеми сотрудницами.

– Извращенец, – пробормотал я, выпустив струю дыма в потолок.

– Зовите как хотите. После девятой пробы я махнул рукой. Но тут мне на глаза попался образец Иланы Стоговой. К тому времени я уже понимал, что с ней случилось, и преклонялся перед ее отвагой. Мне нравилось рассматривать ее фотографии. Я влюбился в нее, понимаете? Настоящий человек! Не то что этот серый кардинал, ее отец. Готов спорить, она ему говорила, а он не верил.

«Ну да, наверное, так оно и было, – подумал я. – Вернее, будет».

– В общем, я сделал последнюю попытку и поверил в чудеса, в провидение! Наше с ней потомство закрепило бы мутацию. Полная невосприимчивость к вирусу Гнедова, да и к любому другому тоже! У человечества остался крошечный шанс, и я покатил за учебниками физики.

– Физики, – повторил я, не сводя глаз с раскрасневшегося лица парня.

– Ну да. Потом электроника, микроэлектроника, квантовая физика, пробы, ошибки…

– Секунду! – Я затушил окурок о металлический бок осциллографа. – Давай теперь я буду задавать вопросы, а ты просто кивай или мотай головой. Ты, сопляк, за пять лет изучил весь внутренний распорядок института, раскрыл не меньше трех преступлений и в совершенстве постиг генетику?

Парень кивнул.

– Потом ты нашел способ победить вирус, который уничтожил все население Земли?

Кивок.

– После чего из бревна, фанеры и какой-то там матери собрал машину времени?

И вновь он кивнул. Кажется, не понимает даже моего изумления.

– Отправился в прошлое и попытался уговорить Илану Стогову завести детей? Она тебя отшила, и ты собрался лететь назад, чтобы изучить психологию?

– К чему вы клоните? – поморщился парень. – Я, собственно, зря трачу время. За психологию нужно садиться уже сейчас, пока впечатления свежи. А мне еще калибровать машину! Она ведь на один интервал рассчитана, а там Илана уже составила обо мне впечатление. Надо бы пораньше. Думаете, так просто? Мне еще год точно возиться! Многие детали такие редкие… Придется идти в соседний город. Того что здесь не хватит. Главное не попасться патрулям…

– Тебя как зовут? – прошептал я, ожидая услышать название новой религии.

– Павел. Смирнов Павел Никитович.

Значит, «смирнизм». Ну а что? Мне нравится. Завтра же окрещусь и стану проповедовать.

– Все понял, Паша. Отвези-ка меня обратно.

Он не смог скрыть разочарования во взгляде. У меня защемило сердце. Толкая пламенную речь, Павел, должно быть, поверил, что теперь он не один, что кто-то еще разделит его страдания, поможет спасти мир.

– Да, конечно, – забормотал он. – Спасибо, что выслушали, теперь мне немного легче.

Я сунул в карман жуткую газету, пока Паша искал фонарик. По пути к «Жигулям» я достал телефон, просто чтобы лишний раз убедиться. «Только экстренные вызовы», – сообщала надпись на дисплее. А вот интересно, набери я сейчас 112, мне ответит кролик-виртуоз? Проверять чего-то не хотелось.

Все как в первый раз. Поворот ключа, и моя крепость засияла всеми тридцатью этажами. «Ауди» исчезла, «Мерседес» и «Ройс» на месте. Я не спешил вылезать.

– Скажи, Паша, а на какое место ты поставил машину?

– Зарезервировано за главой отдела номер десять, – отрапортовал Павел. – Вчера взял больничный, никакого риска.

Я закрыл глаза. Он учел абсолютно все, кроме… Не засмеяться стоило больших трудов. Я открыл дверь.

– Пошли со мной.

– Зачем?

– За учебниками.

В «Ройсе» Павел смотрелся колоритно. Я включил подсветку салона – пусть гайцы рты поразевают.

Выезжая со стоянки, я бросил взгляд на понурившегося Павла.

– Не думал, что здесь проще и безопаснее достать книги, детали?

Судя по взгляду, он не думал. Зато теперь…

– Да вы гений! – заорал Паша. – Точно! Нужно только вернуться и набрать денег.

– С деньгами вопрос решим, – успокоил я его. – Их можно заработать, принеся заодно пользу обществу. Как такая идея?

– Мне бы спасти это общество, – вздохнул он. – Все перебрал. Теракт? А если вирус уже опасен? Убедить этого тупого Альберта Стогова? Да станет он меня слушать! Илана – единственный выход. А я все изнахратил. Ленивый дурак! Сразу бы подготовился…

– Не слишком много вариантов рассмотрел, – улыбнулся я. – Так сильно приглянулась?

– Я люблю ее! – Он даже не смотрел на пролетающий за окнами навеки утраченный мир. – С пятнадцати лет, и с каждым днем все больше. Когда я увидел ее, настоящую, все слова перемешались. Что я нес? Господи! – Он заплакал. Я ничего не сказал, потому что у меня тоже все слова перемешались.

Раскрылись ворота. Я остановил машину напротив дома. Просто дом, не крепость. Три этажа, два крыла, барочный дизайн. И прислуги больше, чем жильцов. Павел раскрыл рот, глядя на подсвеченные статуи, бассейн, лепнину фасада.

– Что это за место? – прошептал он.

– Здесь неплохо кормят, – сказал я. – Удобные кровати, пол с подогревом. Заезжаю иногда. Библиотека тоже приличная. Отдохнем?

Павел покачал головой.

– Время…

– Ты – властелин времени, Паша. Не торопись. Прими ванну, поешь, выспись. Потом купим учебников, составим список деталей. Если это все, конечно, нужно. Мне кажется, ты быстро сдался, насчет Иланы. Она ведь девушка. Начни с малого. Цветы, ресторан, кино, поцелуй… Ты что, покраснел сейчас? Это ж просто поцелуй, господи! Как ты детей делать собрался, герой?

Он помолчал, не находя возражений.

– Все же, если подготовиться…

– Еще год? А потом – дальше в прошлое? Сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– А ей – двадцать пять. Однажды поймаешь себя на том, что тебе семьдесят, и ты ищешь лекарство от старческой импотенции, одновременно калибруя машину времени. Как же любовь, а? – Я толкнул его в плечо. – Все, теперь заткнись, мне нужно позвонить.

Илана взяла трубку после второго гудка и сказала:

– Этот сукин сын что-то задумал! Не знаю пока, что, но это настолько мерзко, что замуж я за него точно не пойду.

– Не проблема, я тебе другого нашел, – усмехнулся я.

– Пап, ты издеваешься?

– Бросай все на фиг и слушай меня! Сейчас с моего компьютера заблокируй весь отдел этого сукина сына. Аннулируй пропуск.

– Я говорила, что ты самый лучший в мире папа?

– Еще скажешь. Дальше. Подготовь на завтра пропуск для Смирнова Павла Никитовича. В отдел кадров. Это новый глава отдела и твой муж. Ясно?

– Все поняла, все делаю… Что?!

– Ты, я так понимаю, не ела?

– Погоди, папа, что ты…

– На вопросы отвечать быстро, четко и по существу, Смирнова!

– Нет, не ела! – прошипела дочурка.

– Сделай все, что я сказал, и марш домой.

– Машина этого психа все еще на парковке, рядом с моей.

– Не бойся, психа я обезвредил. Целую, родная. Ждем к ужину.

Сбросив вызов, я постучал пальцами по рулевому колесу.

– Чего ж я еще хотел-то? А, да!

Набрал другой номер. Ответили после пятого гудка таким противным заискивающим голосом, что я поморщился.

– Да, Альберт Семенович?

– Привет, Герман! Ты уволен.

Голос задохнулся:

– Как? Почему?

– А по приколу. Захотелось мне. Завтра позвоню в школу, где я учился, и попрошу дать тебе место учителя биологии. Узнаю, что ты не работаешь или выезжаешь из города – все твое грязное белье будет передано ФСБ. А там не мало. В общем, начинается новая жизнь. Ты рад?

– Да, – всхлипнула трубка.

– Ты ведь любишь детишек?

– Больше всего на свете, Альберт Семенович!

– Видишь, какой я тонкий знаток человеческих душ! Не благодари, не надо. Сладких снов.

Спрятав телефон в карман, я посмотрел на Пашу и расхохотался. Ну и рожа!

– Как называется эта машина? – закричал он. – Какое парковочное место?

– «Роллс-Ройс Фантом», номер один. Ну зачем ты колотишь себя по голове? Там же мозг, перестань! Сломаешь еще. Пойдем лучше с тещей знакомиться. Самому интересно, какая она теперь…