Текст книги "Устрица раскрылась (СИ)"
Автор книги: Василий Караваев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 6
Музыка, рвущаяся из огромных динамиков клуба «Вест энд», сотрясает всё пространство округи Солигао. Звук ощутимо давит даже на парковке возле входа. Давно я здесь не был. Более двух лет, наверное. Последний раз, когда мы «сварили» в моей лаборатории МДМА. Тот символичный день белого кристаллического ветра, по майянскому календарю, наверное, запомню на всю жизнь. Неудивительно! Тогда, довольный, с утра удолбанный в хлам, я возвращался именно из «Вест энда» домой, в компании трёх гоанских волшебниц. Откуда мне было знать, что спустя три дня меня арестуют и посадят в тюрьму? Не думал я и в тюрьме, что ещё раз попаду по собственной воле сюда, в ночной клуб, где за психоделической транскультурой стоят продажные копы и работающие на них драгдилеры.
Заплатив пятьсот рупий в кассе, протягиваю крепкому и высокому индусу на входе билет. Кто бы мог представить всего лет пять назад, что в обозримом будущем мне придётся платить за вход на трансовое мероприятие. Тогда я был абсолютно уверен, что таким активным транс-персоналиям, вроде меня, полагался свободный вход как минимум. Более того, нам должны доплачивать за то, что мы поддерживаем эту культуру и всякий раз приводим с собой на пати несколько туристов. Сколько денег здесь оставили мои друзья-турики за все предыдущие годы? Наверное, хозяин клуба, возле джипа которого я припарковал свой байк, потратил на свою престижную тачку не меньше, чем принесли ему мои знакомые туристы за эти годы. Сколько денег здесь потрачено на наркотики и алкоголь – не счесть! Всё меняется, и сейчас уже нельзя пройти в клуб как раньше, со словами: «…Это моя трансовая культура. Трансовый танцпол – мой дом. Я никогда не плачу за вход». Сейчас на мои вопросы охранникам: «Кто же будет сюда ходить, если мы, живущие здесь фрики, не будем приводить к вам сотни туристов» – мне просто ответят fuckoff.
Всё свершилось очень просто и быстро. Полиция взяла под контроль единственные два с половиной клуба, работавших на побережье. Остальные поп-хаус забегаловки в счёт не идут, их просто не с чем сравнивать. В итоге, хозяева этих заведений, в отсутствие конкуренции, сами позабыли времена, когда обитающих в Гоа фриков пропускали на вечерины бесплатно. Стихийные бесплатные транс-пати в джунглях, несмотря на строгую конспирацию и достаточное удаление от спящих аборигенов, разгонялись при помощи бамбуковых дубин силами полиции. После конфискаций аппаратуры, с последующей сдачей в «аренду» бывшим её же владельцам, разбежавшихся по гоанским деревушкам трансеров снова загоняли в коммерческие клубы под крыло прочно обосновавшейся там наркомафии, сросшейся с полицией, судами и капиталами. Результат подобной «частно-государственной монополии» не заставил себя долго ждать: без видимых, казалось бы, причин выросли цены на входные билеты в клубы, на наркотики, на аренду чего угодно… Так ведь в этом нет ничего удивительного. Все хотят в райском местечке быстро срубить куш и уйти на «заслуженный отдых». И тянутся со всей Индии переполненными поездами целые семьи на заработки в весёлый богатый штат. Каждый везёт что-то на продажу. Кто барабаны, кто камушки, кто шелка, кто гашиш. Те, что прежде торговали сами, на свой страх и риск, нынче трудятся на благо ближайшего участка полиции и родственников местных политиков, отстегивая жирную долю. Эти запачканные полицейскими деньги идут дальше, в грязные руки депутатов и сенаторов, но уже без посредников. Обычная демократическая схема! Она же – худшая форма тирании, по мнению Платона. Можно было бы даже гордиться тем, что, покупая нелегальный порошок, заодно содержишь местное отделение полиции и несколько богатых и высокопоставленных семей. Однако всех крыс, кротов и шакалов не накормишь. Вот и приходится организаторам и управляющим этого балагана повышать цены и расширять дилерскую сеть. Конечно, все это давно известные факты и досужие домыслы, но ведь мало кто задумывается о причинах и последствиях малозначительных событий, вызывающих снежные лавины в горах. Знаменитый «Эффект бабочки» – детский лепет на фоне абсурда, предлагаемого нам действительностью. Казалось бы, очевидно, что законы пишут именно те, кому это выгодно. Значит, существуют и те, кому такие законы, ну вот как… серпом по яйцам, или веслом! Логично допустить, что подобные законы направлены против тех, кому они не выгодны… А кто они такие, где они? Может, мы? Получается, если «абстрактное» государство принимает закон, ограничивающий мои права и затрагивающий мои интересы (а ведь это ключевые демократические понятия), то чьим-то другим интересам это отвечает. Тем самым оно противопоставляет нас, наши интересы друг другу. Мы становимся заочными конкурентами-врагами, следовательно, будет благом уничтожить меня или подавить во имя сохранения суверенитета, то есть полноты власти. Так получается, что нечто, существующее на бумаге в виде конституций, законов, социальных институтов, финансовых схем, знамён, гимнов обязывает меня защищать ЭТО нечто, ценой своей жизни, оставляя за собой право в ответ уничтожить меня самого. И это нечто, само, будучи эфемерным, материализуется на моём пороге в виде полицейских, банкиров, жуликов всех мастей, говорящих голов в телеящиках, запугивает, устрашает, преследует, склоняя к повиновению и сотрудничеству. Воистину, демократическое государство третьего мира – глиняный колосс с руками по локоть в крови, стоящее по пояс в дерьме, божество-молох, пожирающий своих собственных граждан во имя наживы узурпаторов – коррупционеров. Ха, какой пафос! – ухмыляюсь я про себя. Настоящая тюрьма здесь, а не Vasco. Vasco– лишь временный изолятор, тюрьма в тюрьме! Но пока что из общей тюрьмы побег невозможен, по крайней мере, в физическом смысле…
В навалившемся грохоте мощных акустических систем стало трудно размышлять. Ноги, руки начинают непроизвольно ловить ритм, заставляя пританцовывать на ходу. Пройдя по тропинке мимо беседок-чилаутов, я не увидел ни одного знакомого лица. Раньше здороваться с приятелями-тусовщиками можно было начинать при входе в клуб. Каждому третьему я протягивал руку или приветствовал на расстоянии кивком головы. Сейчас вокруг были абсолютно новые люди, которых я никогда не видел раньше. Большинство теперь составляли нувориши-индусы. Последние годы в их среде популярность курортного Гоа стремительно росла. Мировая же популярность транс-культуры этот интерес лишь подогревала. Внешний вид, манеры общения, поведение этих посетителей не имели ничего общего с трансовыми тусовщиками. Новые псевдотрансеры чувствовали музыку неглубоко, она была для них скорее модным атрибутом или разновидностью диско-хауса. Вряд ли кто-нибудь из них слыхал про Тимоти, Лири или Уилсона, а само словосочетание «психоделическая революция» способно вызвать у них ступор. Почему же все-таки транс? Наркотики-психоделики? Не в них, разумеется, дело. До них были мессии, революционеры, террористы, хиппи, рок, панк, секты всех цветов радуги. Суть в том, что любое культурное, общественное явление, новация, способные объединить какую-то группу людей не на основе соподчинения и без участия или санкции фискально-карательного аппарата – есть заклятый враг системы, основанной на личной выгоде, тотальной власти и лжи. Пока революция не станет инструментом господствующего режима, она – незаконна! Как нас примитивно разводят… детский сад!
Прохожу к центральному танцполу. Индус-диджей за пультом, кривляясь в модном «арэнбишном» стиле, сводит жёсткий дарк-транс. Площадка заполнена и представляет собой ужасающее зрелище! Большинство присутствующих выглядит как банда сторчавшихся джанков, зависших на рождественской криминальной разборке. Нервно, конвульсивно дёргаясь в однообразном жестком ритме «дарка», эти «трансеры» напомнили мне живых мертвецов из фильмов ужасов восьмидесятых годов прошлого века. Транс-хоррор тудей выглядел так же нелепо, как и зомби-трэш прошлого века: индусы, обнюхавшись местного палёного кокса, пускали слюни, не сводя глаз с девушек, да пялились в упор на редких, но всегда привлекательных молодых русских фричек, залипших в Гоа. На мэйне завывает потусторонними голосами очередной дроп-сет, рассыпаясь дробью синтетических эффектов и лазерных лучей. Знакомых мало. Общая энергетика танцпола показалась мне негативной. Мрачновато. Да и как можно весело проводить время под музыку, вызывающую столь мрачные ассоциации?
– Василий, это ты? – услышал я знакомый голос. Обернувшись, увидел Андрюху Ананаса, старого трансового товарища.
– О! Андрюха, как же ты изменился? Что произошло? Ты стал худющим как Кащей Бессмертный. Совсем не ешь, что ли?
– Всё нормально, Вась, уже поправляюсь. Набрал за последнюю неделю пять кило. Я уже два месяца не торчу.
– Неужели, Андрюх, опять героин?
– Да, Вась… – ответил, слегка смутившись, Ананас и виновато опустил глаза. – Пока ты в тюрьме сидел, два раза я от передоза чуть коньки не отбросил. Вот, недавно месяц в больнице пролежал. Надеюсь, больше не затянет меня это болото, вздохнул он, поправив дреды, затянутые на макушке.
– Да, уж Андрюх… С такой музыкой, что сейчас в моде, только на гере и торчать – мне кажется, она для тех, кого в жизни больше ничего не радует.
– Фулон, Вась, нынче не в моде.
Ананас с облегчением соскочил с «хмурой» темы разговора и затараторил, выпаливая свежие новости клубной жизни.
– Тамир с утра фулон обещал поиграть. Ты, кстати, видел его? Он в чилауте с Ди-ди и сумасшедшей Псю. Не боишься, Вась, здесь тусить? Клуб ведь крышует драгполиция. И, я слышал, у тебя проблемы в отношениях с Псю и её Муртиняном? Они оба ведь сейчас здесь.
– Всё нормально! Ты, наверное, слыхал, что я в тюрьме книгу написал? Так вот, прежде чем издать её в бумажном виде, я на фэйкбуке размещал первые главы. Некоторым кое-что не понравилось, особенно правда. Псю вообще грозила расправой, если я некоторые главы и эпизоды не уберу. Возмущались они первое время, всё пыхтели, да поняли видно, что глупо на писателей обижаться. А если остались какие недоговоренности, так сейчас и поставим все точки над «ё». Пойдём, Андрюх, в чилаут, я тебя и всех старых товарищей кокаинчиком угощу. Такого качества никто ещё здесь не пробовал. Думаю, попробовав его, все позабудут какие-либо обиды на меня. А ты, сделав одну дорожку, навсегда забудешь про героин. Ананас пожал в ответ плечами, рассеянно улыбнулся, и мы, пробираясь сквозь клубную массовку, утробный трансовый пульс, запахи, диалоги, мельтешение, затопали вверх по лестнице к бассейну и чилаут-зоне.
– Привет, Тамир! – улыбаясь, произнёс я, положив руку на плечо самому известному русскому трансовому диджею.
– Оп-па! Какие люди! Гоанские уголовники к нам пожаловали? Присаживайся, давно я тебя не видел. Научишь меня по индийской фене ботать? Как поживаешь, Вась? Садись, вместе чилум покурим. Давно тебя не видно было. Ты как на волю вышел, так пропал куда-то. Где обитаешь-то?
Сидящие на кожаном диване два индуса слегка сдвинулись в сторону, указав мне знаком на то, чтобы я присаживался рядом.
– Да никуда я, Тамир, не пропал. В Арамболе живу. Книгу свою дописывал, вот и не появлялся нигде.
– Понятно всё с тобой, – усмехается идол русской транс-культуры. – А как насчёт долга? Ты, наверное, пришёл долг отдать. Два года уже на тебе 500 баксов «виснет». Помнишь?
Сев рядом на стул, Андрюха-Ананас внимательно поглядывает то на меня, то на Тамира, ожидая развязки нашей беседы, в надежде на халяву разнюхаться кокаином.
– Да, Тамир, я хочу тебе сегодня отдать долг, – невозмутимо подтверждаю я. – Два года назад ты мне дал эти деньги, чтобы я помог оформить тебе пятилетнюю визу. Но благодаря твоему пушеру Диме-Лаки, я попал в тюрьму и не мог их вернуть тебе.
– Слушай, Вась, не начинай только свои эти разборки. Никакой, блядь, Дима, не мой пушер, – раздражается Тамир. – Да, он когда-то работал на меня, но у него с мозгами стало не в порядке. Я тебе это уже говорил по телефону. Так что, давай не будем больше возвращаться к этой теме. Я тебя не сдавал полиции. Если хочешь, я ему сейчас позвоню, он подъедет, вот и разберёшься с ним.
– Не сейчас, Тамир, позвонишь ему чуть позже. У меня есть кое-что для тебя – целый килограмм чистейшего кокаина. Уверен, такого качества ты никогда не пробовал. Услышав слова: «килограмм» и «кокаин», подозрительные индусы с одинаковыми усами насторожились. Впрочем, вся компания, собравшаяся вокруг стеклянного столика, превратилась в слух.
– Во, как?! Не зря ты, Вася, наверное, в тюрьме отдыхал…
Тамир пересел на соседний стул и с серьёзным видом уставился мне в глаза, словно пытаясь там что-то прочесть.
– Та-ак… – протянул он задумчиво, продолжая сканировать выражение моего лица. – Я надеюсь, что ты весь килограмм сюда не принёс?
– Не переживай, Тамир, я хоть и по своей глупости в тюрьму попал, но я не конченый идиот – захватил с собой грамм пятьдесят на пробу. Сейчас разнюхаемся, заценишь.
– Вэй, марати-чатрапати, какие люди пожаловали! – слышу знакомый еврейский акцент моего бывшего сокамерника Ди-ди.
Повернувшись, вижу сияющего израильтянина и мрачную сумасшедшую Псю, держащую за локоть своего мужа Муртиняна. От такой наглости с моей стороны она слегка приоткрыла рот, не зная с чего начать разговор. Ведь я находился сейчас в их вотчине. Поднявшись с дивана, я обнял своего тюремного друга и приготовился вступить в безумный диалог с Псю, которого она, видимо, так давно ждала.
– Ну что, писатель, видимо, пришло время объясниться тебе передо мной за твои писанины. Значит, с твоих слов мы все тут ссученные драгдилеры, а ты белый и пушистый?..
– Стой, стой, Псю, – встав между нами, сказал вдруг Тамир, пытаясь на корню погасить не разгоревшийся ещё конфликт. – Псю, успокойся! Васо сам пришёл сюда и говорит, что у него есть килограмм кокаина. Он хочет нас сейчас разнюхать и говорит, что такого качества мы ещё не пробовали. Ну?
Услышав любимое слово, да ещё с добавкой килограмм, Псю мгновенно изменилась в лице. Переведя своему мужу, то, что сказал по-русски Тамир, она, подвинув к столикам три пустых стула, села, молча глядя то на меня, то на Тамира.
– Хорошо, Вась, давай сначала попробуем, что у тебя есть, но учти, тебе всё равно придётся отвечать за свои слова. Ты в своей книге написал, что Муртинян кого-то сдавал полиции. Вот и объяснишь нам, откуда у тебя такая информация, – нервно подёргивая веком, наконец нарушила молчание Псю, скручивая из сотки баксов трубочку.
– Если я, Вась, тебя правильно понял, ты решил поиграть по-взрослому? – подмигивая Муртиняну, произнёс Ди-ди. – Я тебе ещё в тюрьме говорил, что торговать надо по-взрослому, килограммами, а не граммами. Видимо, до тебя, наконец-то, дошло.
– Да, Ди-ди, я всё понял, что ты мне говорил. Сейчас ты будешь приятно удивлён тем, что я дам тебе попробовать. Прямые поставки из Колумбии. Это тебе не дерьмо, что здесь продаётся, привезённое в жопе неграми. Люди, которые стоят за мной, могут привезти сколько угодно.
Услышав мои слова, Ди-ди, Тамир, Псю, Муртинян и двое индусов, похожих на полицейских в штатском, переглянулись. Напряжение за столиком резко подскочило. Я отлично это почувствовал! В каждой паре глаз я увидел мгновенно вспыхнувший дьявольский огонёк, словно у хищников при виде лёгкой добычи.
Держась как можно спокойнее, достаю из кармана пластиковый пакетик и высыпаю здоровую горку белого порошка на стеклянную поверхность стола.
– Надеюсь, Вась, это не та же подделка, что делал Витька из новокаина с амфетамином? – осведомляется Псю, не отводя глаз от горки порошка, которым можно нанюхать половину танцпола.
– Псю, не парься, историю про Витькин фэйк, мне не забыть никогда, – ухмыляюсь в ответ. – Это самый чистый кокос, который ты когда-либо пробовала. Вот тебе карта, нарежь дороги и всё поймёшь сразу, вопросов больше не будет никаких.
Ловко орудуя пластиковой карточкой, Псю проворно отделила от большой горки маленькую и положила на фарфоровое блюдце стоящее рядом с чашкой. Затем подержав блюдце над горящей свечкой, она молча дождалась, пока лишняя влага испарится. Высыпав на стол подсушенный порошок, она элегантно нарезала несколько длинных и толстых дорожек.
– Ну что, Вась, твой кокос – ты первый, – протянув трубочку из сотки, говорит Псю, недоверчиво вглядываясь в моё лицо.
Занюхав ближнюю к себе дорожку, протягиваю скрученную купюру Тамиру. Тот, в свою очередь, внимательно изучает мою реакцию. Через минуту на столе не остается ни одной дорожки.
Семеро непростых человек, шмыгая носами, не переставая смотрели, то на большую горку белого порошка, небрежно высыпанную на стол, то на улыбающегося меня. Они смущенно улыбались, поймав чей-то случайный взгляд. Поводили нетерпеливо плечами, ожидая прихода. Прошла минута. Все! Ни у кого из них не было теперь иного выбора, не осталось ни единого шанса что-то изменить в своей судьбе. Кокаин, смешанный с сывороткой гармонии, медленно, но верно растворялся в крови сидящих вокруг стола.
– Хороший кокаин! – закрыв глаза, произнесла Псю и издала лёгкий стон.
Лица моих будущих духовных братьев, удивительным образом трансформировались, оставаясь вроде бы теми же. Менялись их глаза. Почти у всех по щекам текли слёзы.
Глава 7
Опять говяжий стейк и красное медицинское вино! Этот придурок – тюремный доктор-недоучка, надеется, что такой диетой они смогут повлиять на моё восприятие реальности. О тибетской практике лечения душевнобольных мясом мне было известно, когда этот докторишка ходил под стол пешком и писался в памперсы.
Забавно, но я сам когда-то советовал есть мясо и пить алкоголь слегка спятившим друзьям-фрикам. Чересчур сильно расширив своё сознание различными психоделиками, они теряли тонкую грань, разделяющую реальность их контура восприятия и контура, на который их выносили наркотики. Неподготовленное к подобному расширению сознание не справлялось с избытком ощущений и «залипало», как перегруженный компьютер. Мясо и алкоголь надёжно «приземляли» их, возвращая на круги своя, в привычные горизонты. Действительно, своя логика в этом есть – не годишься в ангелы, оставайся животным. Добро пожаловать на грешную землю! Держи, вот сало, лук, хлеб и водку – земля приветствует героев космоса! Правда, этот способ «попускания» потерявшихся в своих кислотных полётах психонавтов действовал только при условии полного отказа от каких-либо наркотиков. Неразумное «лечение» могло привести к необратимому «флипу». Откуда простой тюремный доктор может знать, что химическое соединение, которое сейчас работает в моей голове, невозможно нейтрализовать ничем. Ни мясо, ни вино, ни «сыворотка гармонии» не смогут вернуть меня в КР. Как ни старайся!
После того как в 2012 году правительства ведущих государств мира совместно высыпали в мировой океан сотни тонн «сыворотки гармонии», химический состав воды изменился на всей планете. Вскоре человечество, сменив привычный рацион питания, стало расой чистых вегетарианцев. Изменённое сознание миллиардов людей повлекло трансформацию мирового сообщества, и были приняты законы, запрещающие употребление мясных продуктов. Мясоедение было разрешено только в медицинских целях, для лечения душевнобольных, потерявших связь с КР. Забавно, – подумалось мне. Раньше для просветления йоги отказывались от животной пищи, а сейчас наоборот? Сейчас же, когда мой разум не поддерживает контакт с КР, мясная диета не приносит мне никакого дискомфорта, и говядина воспринимается мною как обычная пища, как простой овощ. А ведь последние сорок лет я был вегетарианцем! Я уставился на тарелку, где нежился в сливочном соусе аппетитный стейк и попробовал представить, как он мычал, размахивая хвостом, возвращаясь с пастбища, смотрел добрыми коровьими глазами на тех, кто пришёл его убить, расчленить, зажарить и подать мне на обед. Все ради того, чтобы я сам вернулся в стойло… Какая мощная древняя магия! И нелепая. Отпив вина, я отправил в рот кусочек жареной коровы и не почувствовал ни единого угрызения совести. Сострадание к живым существам сейчас бессмысленно, ведь до конца осталось совсем немного. Значит, все прекрасно и идет по намеченному плану. Беречь своё здоровье для будущего бессмысленно, ведь будущее уже здесь. И в этом прекрасном будущем я опять сижу за решёткой и веду обратный отсчёт. Но ведь налицо и явные признаки прогресса: здесь кормят отлично приготовленным мясом и наливают неплохое вино! Все-таки человечество эволюционирует! – мрачно радуюсь я.
Вино, посетив забытые закоулки моей памяти, настроило на лирический лад. Я погрузился в воспоминания о своей невегетарианской молодости, её радостях и печалях. Когда-то давно, впервые отказавшись от мяса, я сделал это не совсем осознанно. Тогда мне был двадцать один год. Дух противоречия раздирал меня. Мне всегда хотелось быть не таким, как все, и вегетарианство казалось оригинальным способом выделиться из толпы. Тогда, исключив мясные блюда из своего меню, шесть лет я к ним не прикасался. Мне просто нравилось быть другим. Внушив самому себе, что все эти говядины, свинины, баранины – лишь мёртвая плоть, а сосиски с сардельками – это практически фекалии, я испытывал просто невероятное удовольствие, заявляя в компании, что предпочитаю растительную пищу животной. Это была моя фишка. Как ни странно, в тогдашней России вегетарианцы встречались так же редко, как мясо и колбаса в магазинах. Хотя, казалось бы, при тогдашних продуктовых «дефицитах» именно вегетарианству следовало стать массовым и повальным увлечением. Возможно, страну в который раз «спасла» водка, несовместимая с вегетарианством в принципе. Может, и поэтому практически каждый, кто знал о моём гастрономическом «извращении», заявлял, что впервые видит человека, добровольно отказавшегося от такого сильного и вкусного наркотика, изготовленного из намеренно умерщвленных существ. Мои плотоядные сограждане, поедающие мясо на завтрак, обед и ужин зачем-то старались переубедить меня, помочь снова стать таким же, как они. Спустя шесть лет, когда в узких кругах вегетарианство стало модным увлечением, мясоеды добились своего – я вернулся в их колбасный клуб. Путешествовать по стране на мотоцикле, оставаясь вегетарианцем, оказалось довольно сложной задачей. Жители моей страны любят мясо значительно больше, чем овощи! Спустя десятилетие после первого моего вегетарианского периода я оказался в Индии. Здесь несколько раз мне приходилось отказываться от мясного, но лишь в связи с отсутствием денег. При наличии средств я с огромным удовольствием поглощал жареных, варёных, вяленых животных, птиц и морских гадов. Как раз тогда я пропагандировал тибетское мясолечение среди своих друзей-вегетарианцев, но большинство из них перешло на растительную пищу по тем же причинам, что и я в молодости. Такой недостаточно осознанный отказ от привычного рациона питания кроме пользы мог принести и вред. Например, насильно подавленная плотоядность нередко выливалась в немотивированную агрессию, как это бывает с хищными зверями. Те же, кому по ночам снились свиная рулька и бараньи яйца, фаршированные говяжьими языками, став в одночасье воинствующими вегетарианцами, нападали с критикой на мясоедов, стремясь укрепить свой шаткий статус прогрессивных гуманистов. Истинные, убежденные вегетарианцы в ресторане обычно не реагируют на соседей по столику, их не волнует, что кто-то рядом уплетает бифштексы или свиные отбивные, а если не устраивает – выбирают подходящие места. Самым долгим периодом моего воздержания от мяса стало время, когда моё сознание было соединено с КР. В этот период мясного не хотелось вовсе. Просто не хотелось и всё! Это время для всех стало эпохой гастрономических открытий. Все человечество в течение нескольких месяцев отказалось питаться животными. Ломать вековые стереотипы оказалось нелегко! Столь кардинальная смена привычного рациона отразилась на укладе жизни сотен миллионов людей, которым пришлось менять традиции, привычки, вкусы, даже род занятий. Экономики целых стран, завязанные на животноводстве, пришли в упадок, не успев перестроиться. Без дела осталась целая индустрия, тысячи животноводческих ферм и перерабатывающих пищевых предприятий. Владельцы и руководители целых отраслей, не поверив поначалу в бесповоротность произошедших изменений, продолжали производить так никем и не востребованные товары и продукты питания. Такая же участь постигла производителей, обслуживающих мясную индустрию. Если разобраться, произошёл промышленный переворот, ярко продемонстрировавший, как плотно торчало «прогрессивное» человечество на мясной диете и зависело от практики разведения животных «на обед». Сама необходимость питания сомнению не подвергалась, и в результате тысячи вкуснейших рецептов вегетарианской кухни со всего мира получили вторую жизнь. Появились новые селекционные гибридные фрукты и овощи, грибы, не уступающие вкусовыми свойствами и энергетической ценностью животным белкам и жирам, а разнообразие блюд из растительной пищи стало на порядок выше, чем до 2012 года. Всё это не замедлило сказаться как на общем здоровье людей, так и на психическом. Тем временем леса, поля, окрестности городов и деревень обзавелись новыми обитателями. Теперь здесь свободно бродили целые стада жвачных, отары овец, паслись целые табуны коней и прочей одомашненной живности, счастливо избежавшей скотобойни в результате перехода человечества на новый уровень духовного развития. Эти животные по привычке держались поближе к человеку, чтобы избежать встреч с хищниками, которым никто не запрещал питаться по-прежнему. Впрочем, такой союз людей с бывшими «смертниками» в лице коров, коз, кур и прочей, не сумевшей одичать живности, был выгоден обоюдно. Животные по-прежнему давали молоко, шерсть, яйца, приносили, в конце концов, просто радость своим существованием и доверием к тем, кто на протяжении тысячелетий истреблял и поедал их. В таких условиях многие животные, вслед за людьми, стали демонстрировать рост интеллектуальных способностей, охотно шли на контакт с людьми. Если, к примеру, в начале века никого уже не удивляли городские бездомные собаки, дожидающиеся на перекрёстках зелёного сигнала светофора, то к середине столетия домашние псы с микрокоммуникаторами на ошейниках, деловито снующие по улицам, магазинам и офисам с авоськами в зубах, выполняя мелкие поручения хозяев, настолько примелькались, что никто уже не обращал на них внимания. Кони слонялись по городским паркам и скверам, приставая к горожанам, особенно к детям, в надежде покатать их на себе – им было просто скучно и хотелось общения, ну и, может, ещё пару сахарков, если не жалко. Поначалу многие крупные города мира вдруг стали похожи на индийские деревни cлежащими на дорогах коровами, гусями, прогуливающимися по газонам. Никого они не раздражали, скорее даже веселили, хотя и неудобств создавали немало. Самые невероятные события, конечно, произошли в морях и океанах, куда были сброшены килотонны сыворотки. На волне всеобщего энтузиазма и поголовной гармонизации никто почему-то не вспомнил о морских «людях», млекопитающих наших братьях – дельфинах. Дело в том, что у дельфинов давно существовал свой КР, обусловленный их физиологией, психикой, средой обитания. Впрочем, оказалось, что дельфины и киты гораздо добрее и мудрее, чем даже могли себе предположить сухопутные приматы. В результате такого странного и необычного стечения обстоятельств человечество приобрело в лице морского народа мудрейших учителей и союзников. Тогда всё ещё было впереди… Ну, если доктор прописал мясо, ем мясо. Тем более с красным вином. Ах, древние деликатесы! Придвинув к себе тарелку с едой, вспомнил, с улыбкой, тюремную баланду, что давали в тюрьме сорок лет назад. Хоть я и борюсь с «болотом» шестого контура восприятия, в котором сегодня увязло человечество, всёравно хочу сказать огромное спасибо служебной и сторожевой породе людей за явный прогресс в содержании преступников. Вспоминаю годы, когда человечество блуждало в четвёртом контуре, и меня передёргивает от картин, что навсегда врезались в мою память. То, как меня кормили в тюрьме сорок лет назад, можно сравнить лишь с кормлением пресловутых домашних животных. А разве не ими мы все тогда были? Антилюдьми! Шимпанзоидами! Разумееся, содержать полтора десятка преступников типа меня не так обременительно, как полмиллиарда загнанных в клетки собратьев. Человек, живший до 2012 года, не только по-скотски относился к другим людям, окружающим его, но и ко всей планете. Понятие «моё» привело человека практически в тупик. Консервативные догмы, навязанные невежественными предками, подавляли нашу истинную сексуальную природу – промискуитет. Подавленная сексуальность проявляла себя в бессмысленной агрессии. Войны, эксплуатация, жестокость – всему этому была причина – навязанная, и неестественная природе человека моногамия. Ограниченные ресурсы и неограниченные желания вечно неудовлетворённых самцов наклеивать на любую вещь ярлык «мое», привело к перманентным «горячим точкам» на планете. Казалось, ещёнемного и кто-нибудь из самых обиженных «альфа-самцов» планеты нажмёт на кнопку запуска ядерных боеголовок с криком: «Не моё, так пусть никому не достанется!» Тогда человек просто не имел права называться Человеком. По отношению к Земле и живым существам, обитающим на ней, «человекнепроснувшийся», был просто вирусом, паразитом, напастью. Общество помещало в тюрьмы, в ужаснейшие условия своих же «заблудившихся» в социуме сограждан за незначительные проступки, вместо того чтобы помочь им, вылечив их социальные отклонения, если таковые действительно были. «Человекопримат» до 2012 года самореализовался в обществе преимущественно через насилие. Такова была и официальная идеология: насилие воспевали героические эпосы, кровопролитие демонстрировали, смаковали, рекламировали и оправдывали все, без исключения, средства массовой информации и популярные жанры искусства. Кровь, насилие и жестокость проникли даже в сказки, мультики и детские компьютерные игры. Человек, называя себя «разумным», прикрываясь красивыми словами о гуманизме и экологии, подавлял и подчинял всё живое на планете, не щадя даже собственных детей и стариков, отправляя на многочисленные войны первых убивать последних, причём за их собственный счёт. Страшно представить, чем могла закончиться эта тотальная бойня, которую человечество учинило в собственной колыбели. Впрочем, планета легко могла удалить раковую опухоль под названием «Человечество» собственными силами. И удалила бы обязательно и оперативно, как бывало не раз, не появись в переломный момент сыворотка гармонии. Человечество, вытянуло выигрышный билет и получило шанс на чудесное спасение от неминуемой катастрофы. Только заслужило ли оно его? Надо успеть закончить обед, чтобы не шокировать внучку своим тюремным рационом. Мясо на моем обеденном столе наверняка потрясет её. Вряд ли она могла такое раньше видеть где-то кроме исторических фильмов. Через пять минут мы увидимся. Как же я скучаю по ней. Моя маленькая Аляска. Ей уже 30 лет, но для меня она всегда останется малышкой. Когда она появилась на свет, заслуженное звание «малышка» перешло от её матери к ней. Её мать, мою любимую дочь Василину, я называл малышкой 20 лет. Дочери повезло – она попала в число немногих счастливых землян, избранных КР для продолжения рода. Аляска уже с рождения, в отличие от меня, стала частью КР – так происходит теперь с каждым, рождённым в эпоху сыворотки гармонии. Более того, она чувствовала любовь всех представителей человеческой расы ещёв утробе, до своего появления на свет. Она, так же как все люди планеты, объединена невидимыми флюидами КР и не представляет себе, что может быть иначе. Вот только меня она не могла «видеть» уже год. Целый год я избегал общения со своей малышкой, скрываясь от КР. Этот последний год я уже был отключён от коллективного разума, принимая различную химию, чтобы не быть замеченным в этом представителями власти. Она наверняка видела мои широко распространявшиеся проповеди в записях, с призывами попробовать ЛСД-52. Сможет ли сейчас она меня понять? Впрочем, если бы поняла, то её уже не должно быть в живых. Как же я её люблю! Осталось лишь немногим больше месяца на то, чтобы убедить её принять ЛСД-52 и покинуть своё физическое тело.
