Текст книги "Уркварт Ройхо"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8

Империя Оствер. Военный лицей «Крестич». 16.06.1401

Звонкий сигнальный горн издал протяжный звук, который разнёсся по всему училищу. И тут же по казарме прокатилась трель свистков и крики наших сержантов-десятников:

– Подъём!

– Встали!

– Живее!

Тонкое одеяло моментально отлетает в сторону, я вскакиваю и, на полном автомате, всё ещё находясь в состоянии полусна, быстро натягиваю на себя форменные брюки, сапоги и бегом по проходу между койками устремляюсь на выход. Вокруг меня кадеты нашего первого курса. Все мы торопимся как можно скорее покинуть помещение, потому что последний курсант обязательно получит сильного пинка по копчику. Это является хорошим стимулом, чтобы поторапливаться. И я знаю: каждый из моих сокурсников, что, пыхтя и толкаясь, спешат на плац, сейчас мысленно кроет матом сержантов, офицеров-инструкторов, преподавателей, весь военный лицей «Крестич», в котором мы проходим обучение, и, конечно, недобрым словом поминает тот день, когда решил в него поступить. Но при этом никто не желает показать слабину.

– Стадо беременных ослов! – хриплым голосом орёт сержант Сантин, командир моего второго десятка.

– Маменькины сыночки! – вторит ему первый десятник Цинкер, когда я пробегаю мимо него. – Стадо ленивых бабуинов!

– А вот и жертва! – позади слышен радостный рёв сержанта Бунара. – Опять благородный граф Торман Сарана опаздывает! Что, молодой человек, спать любим?! Устаете?! Так, может, вам отправиться домой, к могилке вашего папочки, который не смог защитить свои земли?! Червяк!

Слышен глухой звук удара и вскрик Тормана, светловолосого румяного парня семнадцати лет, который в самом деле постоянно попадает на раздачу тумаков во время подъёма. Для меня это всё уже привычно, и я не обращаю на происходящее никакого внимания, воспринимая крики, суету и беготню как само собой разумеющийся фон моего сегодняшнего бытия.

Наш курс, точнее, всё, что от него осталось, выбегает на плац и строится по десяткам. Сейчас будет быстрая перекличка, а затем начнётся новый день. Я окончательно просыпаюсь, встряхиваюсь, быстро оглядываюсь вокруг и без движения замираю во второй шеренге. Впереди – две минуты относительного покоя, я смотрю на своего верного товарища Вирана Альеру, и в голове чередой фрагментов проносится история нескольких месяцев моего обучения в военном лицее…

Ранним утром шестнадцатого марта сего года гостиницу господина Ирсы покинули сразу пять постояльцев, молодые дворяне, в числе которых были я и Виран Альера. Все мы должны были стать кадетами «Крестича». Наёмной повозкой, без слуг, мы отправились за город. Проехав около десяти километров, мы свернули с основного тракта на просёлок и через десять минут подкатили к мощным воротам с двумя охранными башнями в высокой каменной стене, тянущейся на пару километров влево и вправо. Чем-то это напоминало обычную воинскую часть на Земле, только ограждение повыше, поверху нет колючей проволоки, и на КПП отсутствовали солдаты, которые находились не на виду, а в укреплении.

Здесь находилось уже больше сотни молодых людей, будущих кадетов. И, присоединившись к ним, я вслушивался в их разговоры и для себя всех присутствующих разделил на несколько групп. Первая – это богатые и влиятельные аристократы, которые искали острых ощущений или же прибыли в «Крестич» по воле своих родителей. Вторая – обедневшие и безземельные дворяне, вроде меня и Альеры, которым терять было нечего, и военный лицей должен был дать нам образование и путёвку в жизнь. Третья – бастарды, и с ними ситуация ясна: училище для них всё, и отступить они не могут, потому что некуда. И последняя группа – свободные остверы, у которых были обнаружены не используемые ими таланты к магии. В основном это были бывшие крестьяне и ремесленники, готовые помучаться, чтобы получить офицерский патент.

Такой вот подобрался контингент готовых к учёбе людей в возрастной категории от шестнадцати до девятнадцати лет. И единственное, что на тот момент я не очень хорошо понимал, – почему набор в военный лицей ведётся каждые полгода, один курс приравнивается к шести месяцам и зачем набирают так много кадетов. Однако со временем ответы на эти вопросы были получены.

Наше ожидание продлилось два часа, до самого полудня. За это время прибыло ещё около сотни будущих учеников. И я вновь подумал о том, что нас слишком много для одного курса. Но развить эту мысль мне не дали, так как открылись ворота, появились солдаты с копьями в руках и несколько офицеров, которые вежливо пригласили нас пройти на территорию военного лицея. Новобранцы, естественно, прошли и оказались на широком пустом каменном плацу, где мы с Вираном огляделись.

Плац был с трёх сторон окружён вечнозелёным кустарником. Со стороны ворот – чистое пространство. Вдоль стен – общежитие для офицеров и казарма для солдат. Слева от плаца – серые угрюмые здания в три этажа, как позже выяснилось, учебные корпуса. Справа – спортивный городок – покрытое травой просторное поле для командных игр и множество самых разных снарядов: турники, брусья, подвесные кольца, скамейки для качания пресса и другие приспособления. Впереди – здание канцелярии, казармы для курсантов и сержантов и далее конюшни и хозяйственные постройки. Вот и весь военный лицей.

На плацу сами по себе мы простояли минут пять. Затем вновь появились офицеры, которые выстроили кадетов в два плотных каре, приблизительно по сотне человек, и снова вежливым тоном попросили всех нас по одному проходить в канцелярию. Мы с Альерой одни из первых направились в местное присутственное здание, где предъявили свои бумаги и сдали на хранение личные охранные амулеты и вещи. После этого нас осмотрели маги-целители, патологий и болезней не обнаружили и передали нас интендантам. И через полчаса мы получили по комплекту новенькой армейской униформы, серые береты, необходимые для личной гигиены вещи – мыло и зубную пасту – и двадцать минут на обустройство в казарме и переодевание.

От Вирана я уже знал, что будет дальше, а потому поторапливался. Быстро занял койку, сложил в тумбочку вещи, оделся в тёмно-коричневое обмундирование, чем-то похожее на матросские робы советско-российского ВМФ, притопнул мягкими яловыми сапогами и покинул спальное помещение. Вовремя. Потому что вместо офицеров кадетами занялись залетевшие в казарму сержанты с дубинками в руках, поприветствовавшие новичков злыми криками лужёных глоток, оскорблениями и ударами. Простым остверам подобное к себе отношение было не в новинку. Бастардам и бедным дворянам тоже, мы всякого повидали. А вот богатым и обеспеченным аристократам пришлось туго, и кое-кто даже имел глупость возмущаться, за что был награждён новыми тумаками и предложением покинуть «Крестич».

Вот с этого момента и началось наше обучение. Первый месяц являлся одним сплошным кошмаром, который был наполнен бегом, строевыми упражнениями, занятиями на спортивной площадке и избиениями, многие из которых приводили к травмам, и если бы не маги-целители, то большинство из нас на всю жизнь остались бы инвалидами. Так что каждый кадет-новобранец все эти дни находился в состоянии постоянного стресса. И хотя я не в курсе, кто составлял программу обучения и подбирал методику, но знаю, что наверняка этот человек был очень хитрым и жестоким ублюдком, который ставил своей целью сломать и растоптать новичков, а затем вылепить из них что-то новое.

На сон отводилось четыре, иногда пять часов. На гигиену и туалет – пятнадцать минут в день. На приём пищи – двадцать пять минут. На личное время, в которое входила стирка обмундирования и чистка сапог, – один час. Все остальные минуты и часы уходили на занятия и физические упражнения. Вне всякого сомнения, это очень жёсткий распорядок дня для вчерашних гражданских подростков. Мы с Альерой ощущали постоянную усталость, ноги были ватными, а тела одеревеневшими, и пару раз у нас случались настоящие обмороки. И когда у нас выпал первый выходной день и нам дали небольшой роздых, я обнаружил, что из двухсот кадетов осталось всего сорок пять измождённых человечков. Другие полторы сотни молодых новобранцев отсеялись и тихо-мирно, совершенно незаметно для нас, отправились за ворота военного лицея в свою прежнюю жизнь. И, лежа на узкой кровати, я сообразил, что за тридцать дней испытательного срока не познакомился ни с одним кадетом, не узнал ничего для себя нового, а курсантов старших курсов видел пару раз и то мельком, когда они возились с лошадьми или направлялись в фехтовальный зал.

Второй месяц обучения начался с очередного построения, на котором вновь появились офицеры-инструкторы – тройка подтянутых, похожих один на другого, словно родные братья, мужчин в тёмно-зелёной полевой пехотной униформе. Судя по красному ромбику на мягких погончиках, все они находились в одном звании – капитаны.

Не спеша офицеры прошлись вдоль сорока пяти кадетов, смерили нас презрительными взглядами, и один произнёс:

– Что-то их много.

– Да, – согласился с ним второй, – многовато.

– Определённо, надо сократить курс, в нём ещё есть отребье, – весомо добавил третий.

На этом невозмутимые, словно небожители на Смертном суде, офицеры покинули нас, и снова на тридцать дней первым курсом занялись сержанты. Правда, на этот раз они делали упор не на физические упражнения, хотя их никто не отменял, а на психологическое давление. Причём эти звери в человеческом обличье знали подноготную каждого кадета и били по самому больному. Ты беден? Попрёк нищетой. Бастард? Они крутили этот факт перед носом кадета и задевали его мать. Крестьянин? Следовал рассказ про тупость деревенских жителей, их необразованность и пьяные зачатия, в результате которого и родился данный ученик военного лицея, попавший в него лишь по недоразумению. В общем, доставалось всем, а в моем случае для сержантов было полное раздолье. И они многое поведали мне о моей трусости и бегстве из замка, глупости Квентина Ройхо, решившего, что он может быть на равных с герцогом, и никчёмности его дружины, прозевавшей нападение. Всё это происходило перед строем, и, скажу честно, я за малым не сломался. И только взгляд верного товарища Альеры, который морально поддерживал меня, а я его, не дал мне плюнуть на всё и не покинуть военный лицей с позором, как это сделали ещё пятнадцать человек нашего курса.

Но всё проходит, и второй месяц прошёл. Снова нам дали один выходной, а затем тридцать человек, всех, кто остался, под присмотром всё тех же офицеров, которых мы видели ранее, разбили на десятки и к каждому подразделению прикрепили постоянного сержанта. Мы с Альерой попали во второй десяток, и нашим командиром стал сержант Сантин, в прошлом пограничник-рейдер, двадцать лет на юге империи ловивший контрабандистов и диверсантов из королевства Асилк и успевший поучаствовать в знаменитом побоище на Диньском поле, где отличился полк Квентина Ройхо. И с этого момента началась более или менее нормальная учёба, так как с нами наконец стали заниматься учителя и инструкторы.

Однако определённого распорядка дня всё равно не было, всё происходило на первый взгляд спонтанно и неорганизованно. С утра – физподготовка, затем верховая езда, всего два часа, после – фехтование, а далее снова физические упражнения и история имперских войн. Какая-то мешанина. И хотя беготни по кругу и нагрузок стало меньше, а работы для мозга больше, меня такое положение дел всё же не устраивало, поскольку знаний и умений у меня опять не прибавлялось, а учителя и сержанты просто присматривались к кадетам и выясняли их интеллектуальный уровень. В общем, странный месяц, который истёк вчера. А сегодня начинается четвёртый, у нас будет очередной выходной день, а далее снова начнётся учёба, и, какие изменения грядут, никто, даже Виран Альера, точно не знает, потому что хоть он и имел про «Крестич» некоторую информацию, но не мог знать всё досконально.

Я вновь вернулся в реальность, а воспоминания, от которых у меня начинали скрежетать зубы, загнал в дальний угол своей памяти. Наши сержанты стоят перед строем и, хотя видят, что все кадеты на месте и за минувшую ночь никто из «Крестича» не испарился, выкрикивают фамилии своих подчинённых. Первый и третий десяток меня не интересуют, я вслушиваюсь в слова сержанта Сантина, высокого блондина, который чем-то напоминает жердь и в целом производит впечатление неуклюжего человека. Но мы знаем, что он может быть очень быстрым, резким и гибким и является великолепным гимнастом с навыками разведчика, который подмечает любую мелочь, а потому недооценивать его нельзя, и каждый кадет стоит не шевелясь.

– Виран Альера! – выкрикивает сержант.

– Я! – откликается мой единственный в этом мире ДРУГ.

– Нунц Эхарт!

– Я! – слышится бас некогда полного и весёлого, а теперь худого и вечно хмурого третьего баронского сына.

– Тарди Пест!

– Я! – подает голос сын простого ремесленника-оствера из Йонара.

– Торман Сарана!

– Я! – отвечает уже получивший сегодня тумака рано ставший сиротой и отправленный в лицей матерью шестнадцатилетний граф.

– Вилл Фертанг!

– Я! – Это наследник князя Фертанга, самый знатный из всех присутствующих дворянин и, стоит это признать, самый подготовленный к физическим нагрузкам человек на нашем курсе.

Первая шеренга отозвалась, приходит черёд второй, и сержант продолжает:

– Кричард Кальк!

– Я! – слышится голос того самого аристократа, с которым я дрался в гостинице господина Ирсы.

Сначала он был вместе со своим товарищем, но тот уже через три дня, проклиная сержантов, покинул учебное заведение. А Кричард, оказавшийся неплохим парнем, выдержал все испытания, а поскольку трений между нами больше не возникало, то мы даже пару раз посмеивались, вспоминая наше знакомство.

– Ченст Лигна!

– Я! – Глухой рокот молодого горца из племени, которое называет себя «истинные остверы», присланного на учёбу вождём.

– Гуннар Арциз!

– Я! – порывисто выкрикивает бастард самого великого герцога Ферро Канима, которому только обида на отца и на всю свою неказистую жизнь дала силы выдержать непомерные нагрузки и оскорбления.

– Лиска Заман!

– Я! – увесисто роняет смуглолицый раскосый, похожий на башкира, дворянин с архипелага Гири-Нар.

– Уркварт Ройхо!

– Я! – последним раздаётся мой голос.

Перекличка окончена, и сержант с высоты своего роста и главенствующего положения оглядывает нас и говорит:

– Поздравляю вас с окончанием третьего месяца обучения, господа кадеты!

Каждый из нас наверняка отметил для себя появившуюся в обращении сержанта приставку «господа». Значит, мы поднялись на первую ступеньку по пути к заветному офицерскому патенту. Этому нельзя не порадоваться, и мы бодро выкрикиваем:

– Служим империи!

От соседних десятков нашего курса доносится то же самое, и в это время от центра плаца к нам приближаются три офицера в капитанском звании, которых мы уже видели ранее. По пути они разошлись, каждый направился к одному из десятков, и один из них приблизился к нам. Как и в прошлые разы, капитан окинул нас взглядом, в котором сквозило презрение, думаю, более показное, чем настоящее, и бросил:

– Ну что же, вполне приемлемые заготовки, из которых может что-то получиться. – Он повернулся к Сантину: – Что вы думаете по этому поводу, сержант?

– Вы совершенно правы, господин капитан! – отчеканил сержант. – Но с ними ещё придётся много работать, и, если хотя бы половина из них дотянет до выпуска, это будет приемлемым результатом.

– Да. – Офицер кивнул и обратился к нам: – Господа кадеты, меня зовут капитан Свен Нитра. Отныне я ваш наставник и офицер-инструктор. Вы выдержали серьёзные физические нагрузки и не сломались под давлением психологического пресса, поэтому достойны того, чтобы вами занялся настоящий имперский офицер. Сегодня у вас должен быть выходной, и он будет. Но перед этим я хочу пообщаться с каждым из вас один на один. Так что после физической зарядки, приведения себя в порядок и завтрака я жду ваш десяток в казарме.

Капитан замолчал, и снова раздался рёв сержанта:

– Напра-во! Бегом! Марш!

Десяток послушно побежал и быстро втянулся в ритм движения. Сколько бежать, никто не говорил, а потому мы были готовы к тому, что Сантин и его сотоварищи-сержанты сыграют в свою любимую игру под названием «бег до первого упавшего». Однако сегодня, видимо в честь выходного дня, наши сержанты не зверствовали, ограничились пятью километрами, турником, отжиманиями, растяжкой и качанием пресса. В общем, день начинался относительно неплохо, и вскоре, быстро почистив зубы и умывшись, мы позавтракали пшеничной кашей с мясом, которую запили фруктовым компотом. А затем строем кадеты вошли в казарму, где нас уже ожидал капитан Нитра, в дальнем углу возле окна поставивший стол и разложивший перед собой папки в красной обёртке, видимо наши личные дела.

Справа и слева от него стояли ещё два таких же стола, за которыми сидели другие офицеры – инструкторы первого и третьего десятков. Сержанты находились с нами и начали по одному направлять нас к капитанам. Мне выпало первым подойти к Нитре, наверное, Сантин решил начать с конца списка нашего десятка.

– Господин капитан, кадет Уркварт Ройхо для беседы прибыл, – застыв напротив офицера-инструктора, отрапортовал я.

– Хорошо, кадет. Сейчас я начну задавать вам самые разные вопросы, а вы должны отвечать на них быстро и без запинки и не употреблять таких формулировок, как «не знаю» или «мне неизвестно». Каждая лишняя секунда раздумий – это удар палкой. – Капитан на меня даже не посмотрел, пролистнул бумаги в папке и что-то в них отметил. – Вы поняли меня?

– Так точно, господин капитан!

– В таком случае начнём. Скажите, кадет, вы сами решили поступить в военный лицей или это желание вашего отца?

– Это решение покойного графа Квентина Ройхо.

Новая отметка и ещё один вопрос:

– Как вы считаете, кадет Ройхо, вы сможете закончить «Крестич»?

– Да.

– Серьёзное заявление, но я его принимаю. – Наконец капитан посмотрел на меня, снова сделал у себя в бумагах отметку и продолжил: – Кадет, а зачем вам обучение в военном лицее?

– Хочу получить хорошее образование, господин капитан, дабы иметь возможность самому выбирать свой путь в жизни и быть способным защитить себя и своих близких.

– А как вы относитесь к императору?

– Положительно.

– А к великому герцогу Ферро Каниму?

– Точно так же.

– Ваш любимый цвет?

– Зелёный.

– Любимое оружие?

– Меч.

– Какой?

– Корт.

– Какая порода лошадей вам больше всего нравится?

– Исанийская полукровная лошадь.

– Почему?

– Быстрая, неприхотливая и выносливая.

– Вы не хотели бы стать магом?

– Нет. Я выбрал путь воина.

– Скольких людей вы убили?

– Ни одного.

– Что вы сделаете, встретив герцога Грига?

– Прикончу его.

– А если у вас не получится этого сделать?

– Тогда мне придётся бежать, или он прикончит меня.

Быстрые вопросы, и такие же быстрые ответы. Темы самые разные, и они идут вразброс, в непонятном для меня хаотичном порядке, а порой повторяются в разных интерпретациях. И когда капитан окончил беседу, больше похожую на допрос, я подумал, что у него в руках не моё личное дело, а заранее подготовленные профессионалами психологические тесты.

«Серьёзно здесь контора работает, – отметил я, возвращаясь на своё спальное место. – Сначала отсеяли всех, кто не мог бы доучиться до конца, неврастеников и слабаков, и только потом всерьёз начали копаться в душах и мыслях тех, кто остался. Да уж, великие герцоги Канимы не прогадали, когда взяли военный лицей под своё крыло, ибо это приоритетное получение в свою армию отличных офицеров и возможность узнать сильные и слабые стороны соседей, которые обучались в «Крестиче», княжич Фертанг тому живой пример».

Капитан Нитра и другие офицеры беседовали с кадетами около двух часов и перед тем, как оставить нас, вновь выстроили все три десятка на плацу. Инструктор нашего подразделения с папками в руках прошёлся вдоль жидкого строя и объявил:

– С завтрашнего дня начинается нормальный учебный процесс. Он начнётся с фехтования, вольтижировки, тактики имперских военных подразделений и истории. Кто не будет успевать, того подвергнут тяжким телесным наказаниям, поэтому настоятельно рекомендую не расслабляться, запоминать каждое слово своих учителей и побольше думать. Вопросы есть?

Вперёд шагнул княжич Вилл Фертанг:

– Господин капитан, нельзя ли нам получить свои личные вещи?

– Нет.

Следующим был Кальк:

– Когда кадетам разрешат писать и получать письма?

– После первого отпуска, до которого вам ещё надо дожить.

Третий и последний вопрос задал Тарди Пест:

– Господин капитан, когда мы получим допуск в библиотеку военного лицея?

– По окончании первого курса, то есть через три месяца.

Больше спросить офицера-инструктора о чём-либо никто не осмелился. Нас вернули в казарму, и третий выходной день за три месяца обучения в военном лицее «Крестич» пошёл своим чередом.