Текст книги "Скиталец. Начало пути (СИ)"

Автор книги: Василий Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

   – Сейчас каникулы, – возмущался Даня. – Мама, эту тягомотину успею прочитать.

   – Даня, что ты говоришь! Как ты можешь называть высокую литературу подобными словами!

   – Я не то хотел сказать, – он пытался выкрутиться. – Я читаю серьезные книги.

   – Какие серьезные книги ты читаешь?

   – Мориса Метерлинка "Слепые" и "Синюю птицу".

   – Так, – мать кивнула головой. Поднялась, что бы убрать посуду со стола.

   – Томаса Манна, Генриха Манна, Леона Фейхтвангера "Иудейская война" Шарля Бодлера "Цветы зла".

   Кукушка в ходиках сдохла. Пружинки не выдержали.

   – Хорошо, – мать одобрительно кивнула головой, – хорошие стихи. И романы глубокие.

   – Я почитал Шопенгауэра, Фридриха Ницше " Сумерки богов", Эммануила Канта " Критика чистого разума".

   Откуда-то со стены раздался звук, похожий на стон. То ли стонал труп кукушки, то ли ее душа не смогла обрести покоя.

   – Замечательно. Только не уверена, что в твоем возрасте ты способен понять такие сложные философские работы. Возможно, это полезно. Такие работы дисциплинируют ум. – Назидательно говорила мать. Потом спохватилась. – Мне же на работу пора.

   – А можно я сегодня сайку куплю, настоящих шоколадных конфет и кофе? – Роскошно жить хочет каждый. Только роскошь бывает разной.

   – Конечно, сынок. Где деньги, ты знаешь. – Мать сняла передник и повесила его на крючок в простенок за кухонной дверью.

   – Я схожу в магазин с крыльцом. Там подешевле, – магазином с крыльцом они называли магазин, расположенный в полуторах кварталах от их дома. Он разместился в торце жилого здания, и к его входу вела высокая лестница.

   – Да, да, сынок,– мать торопливо подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение и ушла.

   Данька остался один. Жаль, что Макса нет в городе. Вместе они нашли бы, чем заняться. Данька тяжело вздохнул, но жизнь не останавливается. Помыл посуду и ушел в свою комнату.

   Он не мог забыть тот сон. Тот удивительный сон, что явился к нему нынче. Он сравнивал пережитое с реальностью. Не мог понять, что для него было более реально: ночное видение или явь. Шкаф, письменный стол в его комнате или в каюте капитана. В каюте все было более реальным.

   Ему запомнилось ощущение массивности мебели в каюте. Его стол и шкаф крошечные. Игрушечные. Не настоящие. Что бы избавиться от этих мыслей, он решил пройтись по улице, заодно зайти в магазин. Вышел на Тракторную. Любимая улица. Деревья шелестят листвой. Они беспризорники на этой улице, радуются каждому прохожему. Привычный ласковый мир. Мир его сна не был столь же спокойным. Сейчас он мог вспомнить, что, не смотря на первое впечатление прогулки по музею, так принял свое знакомство с городом у моря, вокруг жило какое-то напряжение. Настороженность. Кто-то или что-то следило за ним. И вдруг то же ощущение появилось в его душе здесь. Мания преследования. Глупо. Он в этом мире – муха, залетевшая в окно. Не жужжит, и ладно.

   Разжужжался, – добродушно ворчит Сеятель-Жнец. – Многие вещи удобно не замечать. Мину, пока не рванула. Вулкан, пока не проснулся. За тобой приглядеть не помешает.

   "Даня, читайте Чехова, – сказал он себе, – Детективы до добра не доведут. Антон Павлович доктор". Прогулка на свежем воздухе – то, что доктор прописал. Нервы лечить надо. Обтирание холодной водой, прогулки на свежем воздухе. Теплое молоко на ночь.

   Невдалеке проехала большегрузная машина, добавив нотку пикантности к уже витавшей свежести городской улицы. Большегруз и легковые автомобили, проезжавшие по соседней улице, вызвали у Даньки чувство дискомфорта. А если на окружающий мир набросить вуаль воображения, попробовать перенести детали сна на все вокруг. Он заполнил мир тишиной, затем вписал в него стук колес по булыжной мостовой, говор прохожих иного мира. Добавил чуть слышную музыку. Даня переходил свою Тракторную улочку. Уложен новый ровный асфальт. Ребята устроили соревнование по скейтборду прямо на мостовой. Здесь редко ездили машины, вот они и катались. Установили трамплин. Один из пацанов разогнался, выехал на трамплин и летит по воздуху. "Мне бы так" – подумал Данька. Только у него, что греха таить, все закончилось бы иначе. Расквашенный нос и колени в кровь. Об асфальт – это совсем не то, что об борт корабля. Даня посмотрел на коленку. Немого припухла. С чего бы это? Стукнулся где-то и не заметил. Он вздохнул и пошел дальше. Прохожие казались ему забавными, одеты не так, как нужно. Он начал примерять на них, увиденное ночью. Вон подвыпивший мужичонка. Грязные мятые брюки. Рубаха, лихо расстегнутая на вороте. Покачивается. Воображение Даньки мигом переодело мужика. Холщевые штаны, рубаха на выпуск, волосы в беспорядке. Бомж из его сна. Там в Зурбагане. Двое молодых парней идут, разговаривают.

   – Он так и не понял, баклан, что грант можно получить, если по теме лимит остался.

   – Наивный, – согласился второй. – Но этого мало. Надо еще, что бы кто-то из распорядителей подсобил. Подмазать...

   Воображение одело их в темные брюки, заправленные в сапоги, атласные рубахи, широкополые шляпы. На бок навесить шпаги. Так лучше. Баклан и лимит? Подмазать? Наивный человек не понял, что есть ограничения по средствам. О искренней благодарности опытным людям забыл. Так лучше звучит. Девчонка в брючках бежит, болтает по сотовому телефону. Сейчас и ей достанется. На голову шляпку с лентами, блузка в кружевах и вышивках, широкая пышная юбка до земли. Воображение пошло дальше. Она запнулась за длинный подол, не удержалась на ногах, падает. Сотовый телефон вылетает из ее руки и вдребезги об асфальт. Данька рассмеялся. Нет, в реальном мире жизнь совсем другая. Улыбаясь, он идет дальше, взглядом отыскивая, кого из прохожих можно принарядить. За спиной слышит крик, и голос вроде знакомый:

   Кто-то из одноклассников, не успевших перекочевать в края иные.

   – Эй. Эй! – Кричат где-то рядом.

   Он обернулся. Но сзади никого нет. Пустынная улица. Показалось. Повернулся, что бы идти дальше. Прямо у ног открытый канализационный люк. Еще один шаг, и он оказался бы в этой яме.

   – Не огородили, заразы. Так и ноги можно сломать. Это Алиса в Стране чудес оступилась и оказалась в кроличьей норке. В Зазеркалье попала. А он бы на больничную койку. В зазеркалье ему не надо. И так живет в зазеркалье. Вся страна – страна чудес. И кругом бегают эти ... ну, чудики. И он сам – чудик. Глядеть под ноги надо, ворона! – Ругал он себя.

   Добрался до перекрестка. Там, на той стороне улицы, был магазин с крыльцом. Осмотрелся. Где-то в отдалении слышался вой сирены. Скорая помощь спешит, – решил он. Далеко, за углом. Данька, как делал это всегда, дождался зеленого огонька светофора и шагнул на проезжую часть. Его внимание привлекли парень с девчонкой на той стороне улицы. Они стояли и отчаянно спорили. Девчонка даже ударила парня в грудь своим маленьким кулачком. Тот только обнял ее за плечи и прижал к себе. Девчонка склонила голову на плечо своего кавалера. Мирятся, улыбнулся Данька, глядя на них. Справа дикий визг автомобильных колес, вой сирены. Данька повернул голову на звук: огромный темный внедорожник летел прямо на него. Сзади полицейская машина под завывание сирены. Он не мог понять, откуда они появились. Все произошло так стремительно. Еще мгновение, и он окажется под колесами. Стоит и беспомощно смотрит на машину. Не успел испугаться, подумать о нелепости такой смерти, лишь недоумение на лице. Удар в спину решил все. От этого удара он полетел вперед, споткнулся о поребрик тротуара. Запнулся. Пробежал несколько шагов, пытаясь удержаться на ногах, а машины пронеслись за его спиной. Он ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Окружающий мир отошел на второй план. Склонился, опираясь руками на колени. Слева возле ноги громко тявкнула собака. Данька отпрыгнул в сторону, под ногу подвернулся камень. Резкая боль в лодыжке. Слезы выступили на глазах парня. Рядом с ним стояла белая болонка и с интересом наблюдала. Наклонила на бок голову, глаза, завешанные шерсткой, горят. Высунула розовый язычок. Я еще и кусаться умею, только не хочу. Мог бы и угостить вкусненьким. Не жадничай. К ним, шаркая ногами, спешила старушка:

   – Дейзи! Дейзи. Не бойтесь, она не кусается. – Старушка держалась за поясницу, в руке поводок. Вывела любимую проказницу на прогулку.

   Если бы Даня мог, он сам укусил сейчас эту Дейзи и заодно покусал хозяйку.

   – Извините. Дейзи, пойдем, маленькая, – приговаривала старушка.

   – Ничего, – произнес Данька и, осторожно ступая на правую ногу, заковылял к магазину.

   Вошел в торговый зал. Хромая, прошел вдоль стеллажей с выложенным товаром. В проходах с трудом разойдутся два человека. Стеллаж с хлебом. Взял сайку. Мягкая. Положил в корзину. Преодолевая боль в ноге, двинулся дальше. Выбрал кулечек конфет. Посмотрел на ценник. Сойдет. Числом по более, ценою подешевле. Подошел к витрине с кофе. Долго выбрал. Вес побольше, цена – дешевле. Лучше знакомая марка. Пусть отдаленно напоминает этот напиток. "Нажарят соломы вперемежку с сухофруктами, – думает он, – и назовут кофе". Сложил все в корзину и – к кассе. Рассчитался за покупки, вышел. Держась за поручни, отчаянно хромая, слез вниз по лестнице. Добрался до перекрестка, внимательно посмотрел по сторонам. Выскакивать из-под колес очередного автомобиля не хотелось. Перебрался на другую сторону улицы и облегченно вздохнул. Теперь он надеялся, что судьба не поднесет очередной подарок. Он шел и ругал себя: Недотепа же он, нескладеха. Урод, каких мало. Даже дорогу перейти не может. И куда такого? Лучше бы его эта машина задавила! Никто плакать бы не стал. В этот горький момент он даже не подумал о маме. Во всем винил себя. Тебе невдомек, Даня, вселенная устроена сложнее. Каждая песчинка на своем месте.

   Дома, где и стены помогают, в аптечке отыскал эластичный бинт, замотал ногу потуже. Перебрался на кухню. Решил приготовить ужин. Любое дело отвлекает от тягостных мыслей. Когда он разжигал газовую плиту, то, глядя на огонь, почувствовал себя развеселым туземцем, и если бы не больная нога, пустился бы в пляс. Веселый танец у костра. После протер пол. Все. С делами покончено. Он взял свою любимую книгу, которую еще не дочитал. Ему хотелось знать, как скромный, но очень обаятельный герой, на которого он, Данька, похож, ну, один к одному, одолеет Великое Зло. Он установил возле дивана стул. Удобно устроился на диване, а правую ногу, как величайшую драгоценность, водрузил на стул.

   Открыл книгу на закладке и начал читать. По обыкновению, когда доходил до особо волнующего момента, прикрывал глаза, что бы четко представить картину. Но воображение уносило его не к событиям книги, а к образам ночного сновидения. Он видел корабль. Его паруса. Чувствовал свежесть морского ветра. Слегка качается палуба под ногами. Каюта капитана Свена. И сам капитан, отважный морской разбойник. Свен сидит за столом, смотрит на юнгу и улыбается. Даня трясет головой и возвращается к событиям романа.

   Очередная захватывающая сцена. Юного Лесли изловили адепты зла. Крепко привязали его к креслу. Герой смотри в глаза смерти. Мистер Зло подносит ядовитую змею к щеке героя. Зло торжествует. Один миг и мрак смерти станет уделом Лесли. Змея разинула пасть, на ее зубах капли яда. Истинные герои не ведают страха смерти. Лесли презрительно плюнул в сторону гадюки, попал ей в пасть. Та захлебнулась. Зло отбросил мертвую гадину с гневным криком, повернулся, выхватил факел и решил огнем сжечь своего врага. Злу стоило только на мгновение отвернуться от своей жертвы. Лесли – парень не промах. Он собрал последние силы и обеими ногами ударил Зло ниже спины. Мистер зло упал. В этот момент пришло спасение. Прекрасная Линда по веревке проникла в комнату, спрыгнула вниз, кинжалом разрезала оковы, державшие Лесли. Адепты зла вломились в комнату. Бежать, остается только бежать. Мы еще встретимся, мистер Зло. Данька прикрыл глаза. Но видит палубу "Скитальца". Хлопок паруса над головой. Даня открыл глаза, но хлопок повторялся снова и снова. Господи, это же в дверь стучат. Звонок опять не работает. Пришлось ковылять к двери.

   – Кто там? – Спросил он. Любители детективов знают, за дверью таится опасность. Не открывай дверь кому не попадя. По подъездам бродят грабители. Группами. Маньяки с ножом. Эти в одиночку. Электрик, показания счетчика проверить. С электрошоком. Сосед: у вас газом пахнет. С группой сопровождения. Трое с пистолетами, четвертый с калашом.

   – Это я. Я, Даня. – Соседка снизу. Бдительная. Зорче видеокамеры у подъезда.

   Он узнал голос Нины Иосифовны, старушки с первого этажа, и открыл дверь.

   – Здравствуйте, Нина Иосифовна, – поприветствовал он соседку.

   – Здравствуй, Даня. У вас, что звонок не работает? – Она с любопытством заглядывала в комнату. Общественность должна знать все.

   – Батарейка, наверно, села. Он дистанционный, на батарейке. – Оправдывался Данька за чудо техники, что висело при входе.

   – А Мария Петровна – то дома?– Продолжала заглядывать за плечо Даньки соседка.

   – Нет, она на работе. Да вы проходите, проходите. Присаживайтесь . – Данька захромал в комнату.

   Старушка прошла, села на стул, опершись на стол руками. Для нее, Данька был в этом уверен, не было секретом, что мать на работе. Старушка зорко следила за всем, что происходит во дворе через окно своей кухни.

   – А что вы хотели, Нина Иосифовна? – Данька присел на диван.

   – Так я смотрю, ты идешь, хромаешь. Думаю, чего с ногой? У меня мазь хорошая есть. Очень от ног помогает. Думаю, зайду, занесу. Только не сразу нашла. Память-то уже не та. Куда положила, не вспомню, а сейчас вспомнила. Помню, что убирала в хорошее место. На днях сама мазала. А куда положила, ни как не вспомню. Она хорошо помогает, немного холодит. Ты помажь – все как рукой снимет, – старушка протянула Даньке полтюбика мази. – Это гель. Мне аптекарша дала.

   – Спасибо, Нина Иосифовна. А может, вам самой нужен будет? – Он не верил в чудодейственное средство аптекарши.

   – Бери, бери. У меня еще есть. Я про запас брала. – Старушка замахала руками.

   Нина Иосифовна хозяйка рачительная. В доме запас не переводится. По знанию цен в городских магазинах даст фору любой товарной бирже. Злобы и жадности в ней нет. Легко поделится и слухами и чем другим.

   – Спасибо, Нина Иосифовна, – Данька принял целебную мазь.

   – А мать – то когда, говоришь, придет? – Словно не знает. Ей в следственном комитете работать. Не знаю, мил человек, подскажи. Подозреваемый и проговорится.

   – Она сегодня задержится, часов в девять подойдет. – То, мать пойдет в колледж подрабатывать от меня не узнаешь.

   – Ты ей подскажи, что бы ко мне зашла. Мне с ней поговорить надо. – Нина Иосифовна поджала губы. Где задержится мать интересно, но сразу не узнать.

   – Хорошо, Нина Иосифовна. А что случилось? – Не с кем обсудить сто двадцатый рецепт варки яиц вкрутую.

   – Да, ничего не случилось. Мой то, Колька.... Ну, внучек. Притащил шкатулку. Это он от второй бабки, от Таисии, привез. Той вечно что-то нужно. Вечно выдумает. Придумала, что ей надо завещание написать. Другого дела нет. Что спрашивается, завещать? Ее домишко, сарай, да баню? Так нет, все хочет по-новому. А кому завещать? У нее и наследников-то, дочка одна. За моего сыночка, за дурня, вышла. Кольку-то родила. Сама Таисия живет со своим стариком. У нее будто наследников полмира. Ей и завещать больше некому. Она неугомонная. Удумала на днях, что в политику пошла.

   – Это как?– Поинтересовался Данька. – В какую политику?

   – Ты ее спроси, спроси, оглашенную. Придумала, у них там яму выкопали. Она в Ольховке живет. Ну, яма на дороге. Не засыпают. Людям, может некогда. Не засыплют никак. Обойти сторонкой можно. Так она в местную Думу писать наладилась. Ходит туда. С депутатами общается. Обсуждают, значит. Запрос, говорит, направила. Нам жить-то сколько осталось? На погост пора. Мне и врач в поликлинике сказал: прогулы тебе бабка, на кладбище ставят. Не ко врачу, а к священнику, иди последнее причастие принимать. Ее, Таисию, на кладбище закопай, так и там найдет. Писать станет, на дорожках ночью фонари горят, так ей в гробе лежать плохо. В глаза светит. Вон у меня фонарь у подъезда, свет прямо в спальную. Колька пришел, я ему и велела шторы плотные повесить. Не в Думу же бежать. Теперь вечером шторы задерну и спать можно.

   – Нина Иосифовна, вы у нас из самых сложных ситуаций выход найдете, – хвалил Даня бабулю. Знал, что той будет приятно.

   – Ладно, – старушка аж порозовела от удовольствия.– Заболталась, побегу.

   Старушка заковыляла к выходу, а Данька за ней. Прихрамывая. Прыткие оба.

   – Ты, Даня, мазью помажь, полегчает, – наставляла Нина Иосифовна.

   Даня запер за соседкой дверь.

   "А и впрямь заговорилась, – подумал он. – Начала про шкатулку, а что с этой шкатулкой, сказать забыла".

   И уж вечер пришел. За окном пролил слезу летний дождь. В форточку залетал ветерок, принося Даньке вести с дальних морских берегов. Болела нога. Когда мать вернулась домой, Данька первым делом сказал:

   – Мама, тебя Нина Иосифовна хотела видеть. У нее что-то там со шкатулкой.

   – Даня, видела она меня. Из окна углядела. Я в подъезд захожу, а она уже на площадке стоит.

   – А что там со шкатулкой, выяснили? – Данька встал и захромал на кухню.

   – Осмотрела ее сокровище. Такие до войны делали. Ширпотреб. Если и имеет, какую ценность, то только семейную. С ногой что случилось? Хромаешь.

   – На камень наступил неудачно. Подвернул. Пройдет. Пойдем, мама на камбуз. Я тебя покормлю. Я сегодня и палубу в квартире драил.

   – Ой, Даня, все играешься. – Моряком себя возомнил. Пират. Так сейчас, разве что, бродячего ободранного кота называют.

   – Ну, мам... – затянул Даня.

   – Я что? – Мать усмехнулась. – В колледже я тоже палубу драила?

   – Мама, так же интереснее. – Добавьте новизны в пыль повседневности. Заискрятся золотые мои россыпи. Заиграют радуги на небе.

   – Хорошо, сынок, – мать принялась раскладывать в тарелки ужин. Помощник растет.

   Какой же он у нее ребенок. Совсем маленький ее мальчик. Пусть поиграет, пока детство не закончилось. Мужчины остаются детьми до седых волос. Пусть еще поиграет и помечтает.

   Когда Данька позже вечером сидел возле телевизора, мать подошла, села рядом на стул. Обычный вечер в уютном доме. И тянется череда этих дней. Сегодня она задержалась. Мыла полы в колледже. Единственное событие дня.

   Наслаждайся, Мария Петровна, спокойствием вечеров. У судьбы свои планы.

   – Я нынче немного устала. – Мария легко коснулась рукой плеча сына. – Очевидно, с непривычки. Втянусь, будет легче. Пойду, отдохну.

   Она встала. Сон обнял ее за плечи, что бы проводить до постели.

   – Да, мама, конечно. – Тяжело ей. Он ее единственная помощь.

   – Ты тоже, дорогой, у телевизора не засиживайся, – говорила она, уходя. – Отдохни. И под ногу подложи что-нибудь. Хромаешь. К врачу надо сходить.

   – Нет, обойдется, мама. – Мария не слышала ответ сына, иначе настояла на походе в больницу.

   Когда закончилась очередная серия, Данька выключил телевизор и пошел спать. Разделся, лег, натянул на себя одеяло. Посмотрел на тумбочку, где сидел его плюшевый медведь.

   – Мишенька, – улыбнулся он игрушке своего детства, – Я теперь юнга. На "Скитальце". И у меня капитан Свен. Отличный капитан. И мы – пираты.

   Плюшевая игрушка мигнула своими глазами-пуговками. Или это только показалось. Какие мысли пронеслись в набитой опилками голове игрушки. Не угадать.

   " Жаль, – думал Даня, – что сны – это не сериалы и не имеют продолжения! А вот придумали бы такой аппарат: понравился сон – нажал кнопку и на следующую ночь видишь продолжение. Но такого, косолапый, не бывает".

   Данька закрыл глаза. И явился сон. Даня в эту ночь не вспомнил о настольной лампе. Страх перед тьмой ушел.

   – Дэн! Юнга Дэн! – Услышал он сквозь сон грозный голос капитана.

   Данька вскочил с постели. Широко распахнутыми глазами осмотрел все вокруг. Каюта, здоровенные шкафы, диван, письменный стол, резные кресла. За спиной не кровать, а кованый сундук. Посреди каюты стоял Свен. В гневе. Тело юнги немного болело от неудобного ложа. Он спал на сундуке.

   – Долго собрался спать, юнга? – Сталь в голосе. Взгляд леденит сердце. Проклятие семи морей, извечное зло сейчас набросится на Лесли. То есть на него, Данечку. В образе капитана.

   – Нет, дяденька капитан, – пышные ресницы двумя беспокойными крылами бились на лице Данечки. Пальцы рук вздрагивали. Крепись, Даня. Сон разума порождает кошмары. Твои не самые ужасные.

   – Живо умывайся и марш на камбуз за завтраком, – гнев Свена стих. Он отошел к столу и сел. С некоторой долей любопытства наблюдал за юнгой.

   Темные глаза. Ему бы розовый язычок высунуть. Как та болонка. Люди похожи на собак, или собаки на людей? – Подметил Даня.

   Данька пытался сообразить, где на этом лайнере ванная комната. Где здесь умываются?

   Капитан кивком головы указал в угол каюты, где стояла тумба. На ней таз и кувшин с водой. Данька подошел к этому приспособлению для умывания. Как с этим справиться? Капитан встал рядом, взял кувшин, что бы полить на руки юнге. Данька умылся. Свен протянул ему полотенце. Не махровое, как он привык, но из приятной ткани.

   – Живей, юнга! – Вновь приказал капитан.

   Быстро вытерев лицо и руки, Даня бросился на камбуз. Он так спешил, не заметил, что попало под ноги. Запнулся, и чуть было не упал. Матросы, видевшие это, смеялись. Данька шел дальше и ворчал:

   – Ну, и пусть. Что теперь. Запнулся. Разбрасывают, черт знает что под ноги. Капитан оголодал. На камбуз, живо. – Только сейчас он сообразил: сон продолжается. Нога у него не болит. Такое только в кино увидишь. Значит, сны тоже бывают с продолжением, как сериалы. И это всего лишь сон, и не стоит кукситься по пустякам. Он забрал на камбузе корзинку с завтраком и поспешил к своему капитану. После завтрака капитан объявил:

   – Займемся делом, юнга. Будешь учиться фехтовать. Владеть шпагой следует в совершенстве. Это единственный друг пирата.

   Капитан протянул шпагу. Данька взял ее. Она показалась ему тяжелой. Он зажал рукоять в руке. Смотрел на шпагу и не знал, что с ней делать дальше. Капитан встал рядом, держа в руке шпагу.

   – Вот так, Дэн. Смотри. Сначала надо размять кисть. – В руке Свена шпага выглядит легкой. Клинок рисует круг, затем какие-то фигуры. Играет с тонкой веточкой.

   Капитан вращал кистью руки, и клинок вращался следом. Данька пытался повторить эти движения, но оружие болталось в руке, стремилась выскользнуть. Дровосек рядом с мастером шпаги.

   – Вот так, Дэн. Еще. Разминай кисть. – Терпеливо показывал капитан. Поправил положение пальцев Даньки на рукояти. Изменил положение руки.

   – Не напрягай плечо. Расслабь тело. Оно само должно почувствовать свою силу. – Капитан снова показывал, как должен стоять боец.

   У Даньки, так ему казалось, что-то стало получаться. Сердце радостно билось в груди.

   – Теперь смотри, как держать ноги. Вот так ставь корпус, – Свен показывал своему ученику каждое движение.

   Данька старался изо всех сил. Давались упражнения с трудом. А капитан перешел к новому приему. Теперь Свен стоял со шпагой в руке перед юнгой.

   – Пробуем удар, – шпага капитана легко звякнула по клинку Дэна. Из рук Даньки шпага выпорхнула с позорным звоном. На глаза парня набежали слезы отчаяния и стыда. Минуту назад ему казалось, что он справится с этими упражнениями. И вот!

   "Бестолковый. Недотепа. Удохлик! Руки-крюки. Пахорукий" – яростным криком билось в голове мальчишки. – "Тебя надо выбросить на корм рыбам".

   Руки его опустились. Он тихо произнес, отзываясь на свои мысли:

   – Даже они меня есть не будут. – Стоял напротив Свена с поникшей головой.

   – Кто?-Не понял капитан.

   – Рыбы.

   – Почему?– Улыбался Свен.

   – Побрезгуют, – Данька насупился, словно обижался, что рыбы не захотят его съесть.

   Кажется, капитан понял и громко засмеялся.

   – Придется тренироваться, Дэн. Иначе нечем будет кормить акул. Подними шпагу и за дело. Никому не давай увидеть свою слабость. И, прежде всего самому себе. Минуты слабости бывают у всех.

   – И у вас, капитан? – Дэн был удивлен. Капитан пиратов и слабость? Это чушь собачья.

   Свен покачал головой и криво усмехнулся:

   – Еще какие! Я самый слабый и трусливый в этих водах, – лицо капитана изображало раскаяние. Печальная истина.

   – Врешь, – надулся Даня. А потом рассмеялся. – Вы самый храбрый на всех морях, потому так и говорите. Угадал?

   – Не знаю, – капитан хитро подмигнул, – Ты только никому не говори. Парни смеяться будут.

   В глазах Даньки заиграл веселый смех. Он поднял шпагу, принял стойку:

   – Защищайтесь, капитан! – Он, Данька, не раз бился с самим Великим Злом, будучи скромным героем Лесли. Выступить против веселого капитана – дело пустяковое. И они сходились в поединке раз за разом. Шпага выскальзывала из рук Даньки, он поднимал ее и вновь бросался в бой. Счастливый момент – юнге удалось не выронить шпагу.

А ты моряк, моряк Данька,

Матросы слез не льют

Ты против волн встань-ка

,

И ветры славу пропоют

.

   – Можешь отдохнуть, Дэн, – сказал капитан. – Я сменю старпома у штурвала.

   Свен вышел из каюты. Данька почувствовал слабость во всем теле. Пот заливал глаза. Он почти дополз до сундука. Присел. В азарте тренировки он не почувствовал усталости. Сражаться с таким учителем одно удовольствие. Мозг требовал: еще. Но тело предало его.

   – Родненький, вот ты где, – шептал он этому огромному чудовищу, теперь самому близкому в мире. В руках и ногах появилась предательская дрожь.

   – Никому не показывай слабость, даже себе. И ты, милый сундучишко, не увидишь меня слабым.

   Даня, Даня. Обещать просто, а выполнить... Минуты слабости бывают у всех. Может, и капитан Свен плачет под покровом ночной темноты.

Сколько слез под

покровом

полночи

Проливают людские сердца.

Их скрывает у

х

мылка горечи

На

печальных

устах храбреца

.

   Юнге хотелось пить. В горле пересохло. Он обвел взглядом каюту, но не нашел ничего, что хоть издали походило на источник прохладной воды. Только кувшин возле тазика для умывания. Доплелся до него. Припал губами к его краю. Пил, пил и снова пил. Обессиленными руками вернул кувшин на тумбу. Добрел до сундука, упал на его крышку, закрыл глаза. Тревожная дрема сковала тело. Данька видел перед собой фигуру. Темную, безликую.

   – Ноги. Ноги, юнга. Это не ходули, – слышался голос капитана. – Не зажимай шпагу. Держи свободнее.

   Данька вновь и вновь сражался с этой темной фигурой. Силы были не равными. Мастерство противника было огромным. Темная фигура остановилась. Теперь уже незнакомый голос этого воина звучал в ушах.

   – Не плохо, мальчик. Из тебя будет толк, – легкий ободряющий смех.

   От этого смеха Данька проснулся.

   Ему не дано было увидеть озорной блеск в глазах Сеятеля-Жнеца. Сама безбрежность Миров проводила мастер-класс фехтования. Прими дар богов, мальчишка. Оруженосец вселенной.

   После обеда Дэн с капитаном вышли на палубу. Кругом море. Синее с зеленоватым отливом. Яркий свет бьет в глаза. Запах соленой воды. Ветер играет твоими волосами. Паруса наполнены упругим ветром. Даньке захотелось побежать по палубе. Прыгать, кружится. Орать во все горло, но он постеснялся капитана и парней на палубе.

   Свен поставил пустую бутылку в качестве мишени. Показал, как заряжать пистолет. Подал его Даньке. Юнга разглядывал резную ручку пистолета, накладные медные пластины на нем.

   – Прицелься и стреляй, – капитан указал в сторону мишени.

   Пистолет был тяжелый. Дэн пытался прицелиться. Капитан стоял сзади.

   – Не зажимай пистолет, – говорил он.– Легко держи.

   Капитан поддержал кисть руки Дэна. Помог навести его.

   – Теперь плавно нажимай на спуск.

   Данька нажал. Раздался грохот. В ушах звенело. Руку отбросила отдача оружия. Пуля прошла мимо. Даня посмотрел по сторонам. Сейчас все будут кричать: мазила.

   – Заряди пистолет и попытайся снова, – предложил Свен.

   Попытка. Еще попытка. Пороховой дым.

   – Этот с двух шагов в кита не попадет. – усмехаются матросы, поглядывая в сторону юнги.

   – Попадет, если кит будет порасторопнее и сам под пулю бросится, – слышалось из-за спины.

   Юнга широко расставил ноги. Корабль качался на волнах, целиться трудно. Когда Данька в очередной раз плавно нажимал на курок, кто-то подогнал не большую волну к борту "Скитальца". Легкий плеск воды, грохот выстрела. Палуба слегка качнулась. Бутылка разлетелась на осколки. Пуля нашла цель.

   – Не плохо, юнга, – сказал капитан, – закрепи успех.

   Жнец-Сеятель обиделся.

   -Я не нанимая корабль раскачивать. Не царское это дело. Вы как-нибудь сами.

   Данька зарядил пистолет. Прицелился. Облизал пересохшие губы. Выстрелил. Звон бутылочного стекла.

   – Молодец! – Крикнул капитан. – Получается.

   – Всегда знал, что смертные – хамы. Победа – их заслуга. Неудача, беда – виной тому боги. А пошли вы...– Сеятель сплюнул в сердцах.

   Не гоже, Древний, в твоем возрасте и при положении. Словно грузчик в порту.

   Не зуди. Положение не только обязывает, но и позволяет. Сами говорите, с кем поведешься, от того и наберешься. Ты мою историю знаешь. Вот и понахватался, как собака блох. Стакан водки бы намахнуть. Кус сала с ржаным хлебом. Огурчик соленый. Может, матушка Вселенная плеснет.

   Знаете ли.... Древний, а туда же.

   К вечеру юнга мечтал только о радостной встрече с сундуком. Добраться бы, доползти! Обнять жесткую крышку, распластать по ней измученное тело.

   – Крышечка, мяконькая, – стонала душа Дэна.

   Вот до нее три шага. Два. Вот руки обняли поверхность сундука. Нога скоблит по боковой стенке. Тело падает на прикрытую тряпицей поверхность. О, наслажденье сна, объятья легкие Морфея.

   Утром Данька проснулся сам. Он, еще лежа в постели, осмотрел комнату. Все как обычно. Шкаф, тумбочка, стол. На тумбочке сидит любимый плюшевый мишка. Даня сел на постель. Боль. Боль во веем теле. Мышцы болят. Ноги. Руки. Поясница. Особенно болит кисть правой руки. Что бы подняться на ноги, нужно собрать всю силу воли. Он прекрасно помнит все, что привиделось ему этой ночью. Данька помассировал кисть правой руки.

   – Больно-то как, – ворчал он. – Откуда такая боль?

   Он сходит с ума? Он такой впечатлительный? Сон прокрался не только в его память, но и в мышцы. Может он – шизик? Прав Максим.

   Данька где-то читал, что бывают очень впечатлительные люди. Случается такое с людьми сильно верующими. Стигматы веры? Под впечатлением Святого писания у таких людей возникают следы похожие на раны. Раны от гвоздей, которыми распинали Христа. Но боль в мышцах. Только от увиденного. Посмотрел, как люди вагоны разгружают – получи радикулит. Он ни во что не верит с такой силой. А во что можно верть в его снах? В "Скиталец"? Ерунда. В капитана Свена? Не смешите! Святой пират?! Вот шиза!! Да с этим можно прямо ехать в психбольницу и просить у врачей смирительную рубашку.