Текст книги "Сокровище, проклятое самим Богом"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава VIII. В город Санкт-Петербург

Свою старую древне-подобную «семерку» Королев оставил на территории коттеджа Багировой, так как путешествовать было согласовано, общим решением, на превосходном внедорожнике «мерседес», принадлежащим молодой и восхитительной девушке. Ехать решили вечером, дабы избежать многочисленных Московских и «Питерских» пробок. На следующее утро вся «священная» троица прибыла в некогда прославленный Ленинград, он же теперь носящий имя Санкт-Петербург.

Ухажером Виктории оказался Ковальский Аркадий Игнатьевич, по национальной принадлежности бывший поляком, но вполне и давно обрусевшим, так как уже не одно поколение его предков проживало на территории славной России. Он являлся мужчиной в полном расцвете сил, еще не достигнув сорокалетнего возраста, и отличался характерными признаками: слегка полнеющее тело, сочетаясь с высоким ростом, достигающим ста восьмидесяти пяти сантиметров, выглядело довольно солидно; походка и все горделивые движения говорили о состоявшемся в жизни и уверенном в себе человеке; лицо нельзя было назвать красивым, но оно имело некую притягательную силу, располагавшую к себе любого, кто с ним заговаривал; голос отличался мелодичностью, производимой в чуть более низкой тональности; прямой и слегка «вздернутый» нос, в совокупности с карими несколько зауженными глазами, украшали бывшие прямоугольной формой, слегка зауженные очки; темно-русые волосы были коротко острижены и уложены в аккуратную прическу, с зачесом назад. Весь вид его, как бы предупреждал, что перед тобой находится интеллигентный, воспитанный в лучших традициях, законопослушный и положительный гражданин. Одеться в путешествие Ковальский решил в синие удобные джинсы и кожаную черную куртку.

Если говорить об одежде, то одеяние остальных спутников мало чем бы то ни было отличалось. Багирова также предпочла кожанку, только в отличии от своего кавалера красиво разукрашенную и уже зеленого цвета, а ноги – черные, обтягивающие лосины. Королев оделся в свободные матерчатые брюки, верхнюю же одежду он выбрал, изготовленную из материала, что и у остальных членов этой «увлекательной» экспедиции, но только коричневатой окраски. Обуты миротворцы были – кто во что горазд, а на головах красовались модные американские кепки-бейсболки. Кроме всего прочего, путешественники запаслись альпинистским снаряжением и черной, однотонной спецовкой, имевшей принадлежность к специальному отряду быстрого реагирования.

В общем, в «Питер» новоявленные сообщники прибыли полностью экипированные и готовые к любым неожиданным испытаниям. Поселились они в отеле, располагавшемся чуть ли не в самом центре и имеющим вывеску: «Галунов», где Викторией заранее были забронированы каждому удобные и комфортные номера. Как только все устроились, Багирова, не навязчиво взявшая на себя роль руководительницы всего этого предприятия, посчитала, что пора нанести визит старенькой бабушке, являвшейся владелицей одного из двух Проклятых талисманов, находящихся в этом Великом городе.

К ней решили ехать всей группой. Из полученных накануне от Духа сведений предположительно следовало, что искать пожилую женщину необходимо на окраине, двигаясь к южному направлению. Чтобы не тратить время на поиски, взяли такси и, назвав таксисту адрес, уже через час, с небольшим, были на месте. Оказавшись перед нужной квартирой, Виктория, которой явно нравилось отдавать указания, строго произнесла:

– Давай, Сеня, звони!

Сотрудник органов внутренних дел с легкостью выполнил вполне привычную для себя обязанность – ведь поквартирный обход является основной обязанностью всех полицейских при раскрытии любых преступлений – и, когда через пять минут дверь отворилась, вежливо поинтересовался:

– Скажите, пожалуйста, здесь ли живет женщина, которая продает старинную золотую монету?

Пожилая хозяйка квартиры оказалась довольно старой: ей было не менее девяноста лет; кожа ее лица была испещрена многочисленными морщинами; маленькие бесцветные глазки ввались вовнутрь глазниц и чуть виднелись из-за сузившихся от возраста век; она была сгорблена пережитыми в жизни трудностями и оставшимся в прошлом тяжелым трудом; по темному цвету ее застарелой кожи угадывалось наличие многочисленных неизлечимых заболеваний; опираясь на клюшку, она еле передвигалась даже внутри своей небольшой квартиры. Было вполне очевидно, что эту престарелую гражданку вряд ли чем можно еще удивить и что в своей долгой жизни она смогла повидать «всякого», однако заданный Королевым вопрос как будто током ударил это, казалось бы, безразличное ко всему существо. Она вдруг с моложавостью встрепенулась, глаза ее загорелись исключительным интересом, и, отвечая вопросом на вопрос, хозяйка квартиры промолвила:

– Какую старинную монету?

Тут в разговор вмешалась Багирова и, отстранив бывшего оперативника в сторону, сама приблизилась к этой старушке:

– Постой, Королев, ты совершенно не умеешь строить беседу, дайка, я сама сейчас все разузнаю, – и уже обращаясь к старушке, сделав умиленное личико, вежливо продолжала, – бабушка, извините – не знаю Вашего имени, отчества.

– Кострова я, Вера Сигизмундовна, – представилась престарелая женщина, – с кем, простите, имею дело?

– Я, Багирова Виктория Эдуардовна, являюсь директором одной очень крупной фирмы, – в свою очередь отрекомендовалась нежданная посетительница, – а эти двое мужчин – мои верные спутники.

– Хорошо, – постепенно справляясь со своим волнением, кивнула головой владелица жилых помещений, – так, что, прошу прощенья за склероз, вам от меня теперь требуется?

– Нам известно, – продолжала молодая, прекрасная женщина, делая выражение на своем лице как можно более дружелюбное, – что у Вас находится одна удивительная и очень старинная вещь, которую мы могли бы у Вас купить и предложили бы за нее довольно хорошие деньги.

– Хорошие? – наморщила лоб старушка. – А хорошие, по-вашему, это сколько?

– Ну, – «включилась» скупость любого предпринимателя, – Тысяч так, эдак, семь, или, может быть, даже десять…

– Хм, – недовольно хмыкнула представительница более старшего поколения, – десять? Насколько мне известно, вещица эта бесценна, и предлагать за нее такие деньги – это просто кощунство.

– Вы, наверное, не поняли? – поспешила исправить положение восхитительная красавица. – Десять тысяч долларов.

– Я же, кажется, уже сказала, – хмуря брови, настойчивым тоном продолжала Вера Сигизмундовна, – даже если предмет, о котором идет речь, у меня и присутствует, то он просто не продается.

– Все в этом мире продается и покупается, – начиная терять терпение и также сдвигая к переносице брови, настаивала Виктория, – важна лишь цена… назовите: какую Вы желаете получить от нас сумму?

– Я вижу, что мы разговариваем сейчас как будто бы на разных языках и совершенно не понимаем друг друга, – гневно «сверкнув» глазами, прохрипела срывающимся голосом состарившаяся хозяйка и уже совсем было собралась захлопнуть дверь перед носом своих непрошенных посетителей.

– Подождите! – вмешался в разговор Королев, придерживая одной рукой открывавшуюся наружу створку. – Давайте поставим вопрос по-другому: есть ли что-нибудь, что заинтересует Вас как обмен за эту вещицу?

– Да, действительно, – значительно смягчившись, ответила владелица редкого артефакта, – у меня имеется и свой интерес в этом загадочном деле.

– И какой же? – вставила свою реплику молодая предпринимательница, как оказалось, совершенно не умеющая вести переговоры подобного рода. – Что может быть значимее финансов, да еще и в долларовом эквиваленте?

Пожилая женщина недовольно посмотрела на эту, как она для себя сделала вывод, наглую, бесстыжую и нахальную молодую особу и, обращаясь уже только к Семену, заговорщицким тоном продолжила:

– Мой покойный муж раздобыл эту, прости Господи, денежку еще в довоенное время. Он смог пережить всю войну и вернулся домой живой и практически невредимый, но ближе к сорокапятилетнему возрасту серьезно заболел и скончался, подверженный ужасным мучениям. Перед самой своей смертью он завещал мне никогда не трогать руками это, как он провозгласил, исчадие ада. Также он пояснил, что в один прекрасный момент придет человек, которого я сразу узнаю, и вот ему и необходимо отдать эту таинственную монетку, причем сделать это совершенно бесплатно и бескорыстно. Так вот, среди вас этого человека я пока что не вижу.

– Все понятно, бабушка, – вдруг, как будто что-то внезапно осознав, «сверкая» воспаленными глазами, «выдал» из себя участковый, – завтра Вы улицезрите того человека, – и уже обращаясь к своим опешившим спутникам, поставил точку в этом незатейливом разговоре: – Нам нужно уходить, потому что дальнейшие переговоры сегодня ни к чему не приведут и будут бессмысленны. Мне необходимо подготовиться, и, как только это случится, Проклятый талисман будет у нас в «кармане».

Королев не лукавил. Он прекрасно понимал, что для того, чтобы пожилая женщина его непременно признала, ему необходимо присутствие Духа. Это можно было осуществить только посоветовавшись с самим организатором всего этого невероятного «чудодейства». Являлся же он на беседу только лишь ночью, поэтому у соискателей появилось свободное время, которое можно было потратить изучению достопримечательностей Великого города на Неве. Посовещавшись, общим мнением решили вначале внимательно изучить Зимний дворец, а особенно расположение его внутренних помещений.

По прибытии на Дворцовую площадь, путешественники были приятно поражены открывшимся перед их глазами великолепием. Современное трёхэтажное здание знаменитого «Эрмитажа» в своем плане имеет форму «каре», состоящее из четырех флигелей с внутренним двором и фасадами, обращёнными к Неве, Адмиралтейству и самой площади. Парадность зданию придают пышная отделка передней части и помещений. Главный вход прорезан аркой парадного проезда. Различно скомпонованные фасады, сильные выступы ризалитов, акцентировка ступенчатых углов, изменчивый ритм колонн создают впечатление незабываемой торжественности и непередаваемого величия.

Здание дворца имеет тысячу восемьдесят четыре комнаты, тысячу четыреста семьдесят шесть окон, сто семнадцать лестниц (включая и потайные). Длина по фасаду со стороны Невы – двести десять метров, со стороны Адмиралтейства – сто семьдесят пять метров, высота двадцать три с половиной метра. Именно в этом многообразии и предстояло отыскать необходимую соискателям не такую уж и большую вещицу.

Глава IX. Выяснение отношений

До конца рабочего дня в музее оставалось чуть более трех часов, но судя по перечисленным объемам, обойти его и внимательно изучить все экспонаты – получилось бы вряд ли. На самом деле все так и случилось, и хотя соискатели и разделились, однако все равно им удалось обследовать лишь только третью часть экспозиций, а искомая часть Проклятого сокровища так и не была обнаружена. В семнадцать часов сотрудники службы безопасности стали вежливо просить посетителей покинуть огромное здание.

Спорить было бы бесполезно, тем более что еще и не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, поэтому предприимчивые путешественники поспешили выполнить предъявляемые к ним, да и ко всем остальным посетителям, вполне законные требования.

Оказавшись за пределами Зимнего дворца, по общему мнению, было решено отужинать тут же в расположенном рядом ресторане с иностранным названием «Gronland». Помещения были довольно уютными, исполненными в стиле древнерусского кабака. Выделяющиеся кирпичные стены были окрашены белой краской яркого цвета. Между «отсеками», в каждом из которых было установлено от пяти до десяти столов, имелись сводчатые проемы. Столы были в основном деревянные, а их верхняя часть была исполнена в виде гладкого полового паркета. Стулья также были изготовлены из дерева, но имели мягкое, в основе своей тряпичное, созданное из мягкого поролона сидение. У столов, находящихся вблизи стен, были приставлены широкие лавки.

Удобно устроившись в этом тихом, уютном месте, кладоискатели принялись за еду. К пище Аркадий решил заказать еще и вина. Опьянев, он стал совершено развязным и, набравшись то ли наглости, то ли смелости, начал приставать с навязчивыми вопросами ко второму «попутчику»:

– Слушай, «мент», а ведь я хотел тебя сдать в полицию, да меня с большим трудом Викуля отговорила… Парился бы ты сейчас где-нибудь на тюремных нарах.

Вся интеллигентность и воспитанность у Ковальского успешно «испарялась» по мере попадающего в его кровь алкоголя; лицо его чуть деформировалось, приняв звериное выражение. «Очевидно то утверждение, что в каждом из нас скрывается дьявол, оказывалось совершенно правдивым», – подумал про себя Королев, вслух же – отлично притом понимая, что бесполезно искать разум у пьяного – тем не менее произнес:

– Чем же лично тебе я мог так серьезно не угодить, Аркаша, ведь твоя спутница жизни считает, что я появился как нельзя более вовремя?

– Это ее полное право, – кривя «харю» в презрительной улыбке, заплетающимся языком вымолвил разогретый алкоголем влюбленный, – но я бы засадил тебя, если мне дали право выбирать, как можно отсюда подальше: будешь знать, как в чужом обществе появляться. А то вот жили мы не тужили, и тут ты, такой «красивый», явился, и все наши личные планы полетели в тартарары. Сразу стало нужно куда-то ехать, кого-то спасать, и весь привычный уклад нашей размеренной жизни тут же резко нарушился.

– Так тебе, оказывается, наше путешествие является в тягость? – зло усмехнулся Семен. – То-то, я гляжу, ты сам в него напросился. Однако, еще не поздно вернуться, или ты не доверяешь своей дорогой возлюбленной?

– Ну, все… хватит! – сказала прекрасная спутница уже привычную для всех фразу – Я думаю, сейчас не время и не место обсуждать наши личные отношения?!

– Да, правильно, – лицо оппонента приняло чуть смущенное выражение, – пойдем-ка, Сеня, покурим.

Полицейский не курил и отлично понимал, зачем его отзывает Аркадий, но спорить не стал, напротив же, охотно согласился на эту не совсем увеселительную прогулку:

– Я тоже считаю, что настало время «припудрить» носик, поэтому я охотно совершу этот увлекательный променад.

Виктория против того, чтобы мужчины отошли выяснить отношения, возражать не стала: каждой женщине приятно, когда оказывается, что она является объектом всеобщего вожделения. Она не сомневалась, что дело обстоит именно так, и ждала, чем же закончится эта так внезапно вспыхнувшая обоюдная ссора.

Спустившись в туалет, Ковальский тут же снял очки и положил их на раковину белоснежного умывальника. Затем развернувшись к Семену, придав себе чрезвычайно нахальный виду, развязно так произнес:

– Я вижу, как на тебя Вика посматривает. Очевидно, ты решил, что раз ты «мент», то тебе все дозволено? В этом случае даже не думай, а не то я тебе…

Не договорив фразу, полупьяный женишок прелестной красотки расправил пятерню на правой руке и занес ее вверх, как бы изготовившись для удара.

– Не то, что? – ехидно улыбаясь и подзадоривая новоявленного знакомого, так внезапно перешедшего в разряд непримиримого недруга, спокойно спросил участковый. – Поколотишь меня? Так я хочу перед этим задать тебе еще один, совсем даже нетрудный, вопрос?

– Какой? – опуская руку, произнес неугомонный влюбленный.

– Аркаша, может, не надо?

– Это, еще почему?

– Да, знаешь ли? – все более предвкушая неотвратимую стычку, злорадно усмехаясь, продолжал подначивать неприятеля находящийся в отпуске полицейский: – Как говаривал в свое время Савелий Говорков: «Хлопотно это».

– Вот мы сейчас и посмотрим, – уже не в силах более себя сдерживать, срывавшимся от гнева голосом прохрипел полупьяный Ковальский и, широко размахнувшись, направил свой правый кулак в лицо ненавистного ему в тот момент оппонента.

Для такого опытного бойца, каким являлся Семен, такое нападение не смогло стать чем-то совсем уж и неожиданным, поэтому он ловко увернулся, отстранив корпус в сторону и одновременно повернув его на девяносто градусов, сделав при этом полушаг левой ногой. Не смотря на грубое нападение, сам он никаких ответных действий проводить не стал. Противник же попытался нанести еще не менее пяти подобных ударов, чередуя свои руки, но все они так и не достигли своей цели, так как Королев, словно бы издеваясь, сложил ладони за спиной и «уходил» от нападения аналогичным проделанному только что способам, отклоняя тело то вправо, то влево.

Вдоволь намучившись тем, что избивает пустое пространство, Ковальский решил сменить тактику нападения и произвел выпад вперед правой ноги, намереваясь попасть в паховую область своего ловкого недруга. Однако и в этом случае обученный полицейский не сплоховал: резко переведя из-за спины руки вперед, скрестил их как ножницы, перехватил опасное «орудие» и, замкнув своеобразный «замок» правой кистью на пятке, левой же, на носке, произвел резкое «скрущивающее» движение.

Даже подготовленный трезвый человек в этой ситуации был бы обречен на падение, что уж говорить про подвыпившего поляка. Словно мешок с песком, он плюхнулся на переднюю часть своего туловища, ударившись, в том числе и лицом, о кафельное покрытие пола. Из носа у него сразу же потекла кровь, под глаза подплыло, и стало вполне очевидно, что его переносица сломана. После такого столкновения у кого угодно отпало бы желание продолжать поединок. Тем не менее, чтобы закрепить достигнутый им успех, участковый уполномоченный тут же прыгнул на спину Ковальского, резким движением завел его правую руку за спину, уперся в нее своей аналогичной ногой, создав таким образом болевое воздействие, затем привычным манером, необходимом при проведении любого приема, скомандовал:

– Левую руку расслабить и немедленно завести назад.

Поскольку сопротивляться смысла уже не было, побежденный исполнил данное ему приказание, и Королев с легкостью добился искомого результата. Когда верхние конечности соперника были надежно скреплены между собой, опытный боец обхватил подбородок недавнего «распетушившегося» бойца обеими ладонями снизу и, натягивая переднюю часть шеи, завел голову болевым приемом назад. Аркадий закряхтел. Убедившись, что все внимание недоброжелателя в дальнейшем будем «приковано» к тому, что он будет ему говорить, полицейский начал декламировать неоспоримую, по его мнению, истину:

– Вот, знаешь, «дорогой друг», ну, никак я не хотел лести в ваши с Викою отношения, но, извини, после всего здесь случившегося, сделать это буду просто обязан. И если же вдруг так получится, что она неожиданно выберет меня, то это будет ее выбор, и ты, паршивец – ты, этакий, ничего сделать не сможешь. Пусть она сама решит – кто ей в этом случае дорог. Это понятно?

Ковальский «хрюкал» что-то нечленораздельное и невразумительное. Семен, тут же поняв причину, ослабил захват на его подбородке и чуть освободил голову побежденного, после чего сразу же повторил свой недавний вопрос:

– Ну, так как, все ли понятно?

– Да, да, я все понял, – враз протрезвевший от полученных телесных мучений, охрипшим голосом еле слышно проговорил недавно такой ярый, но в итоге несостоявшийся хулиган.

Королев отпустил захват и помог своему незадачливому сопернику встать с пола на ноги. Далее, он протянул ему руку и добродушным голосом произнес:

– Давай так, я думаю не стоит сориться из-за такой незначительной ерунды. Твоя девушка еще не давала тебе никакого, даже маломальского, повода думать про нее плохо. То же обстоятельство, что она посматривает на меня с чисто женской оценкой, примеряя на предмет вероятности возможного секса, так ведь и ты точно так же смотришь на других, красивых женщин и девушек. Или же я в чем-то не прав?

Ревнивый влюбленный с явной неохотой осуществил вынужденное рукопожатие. Алкоголь постепенно покидал его голову, и оставалось лишь легкое непонимание сложившейся ситуации, сопряженное с невольным оцепенением. Аркадий вновь приобретал привычное для него интеллигентное выражение. Умывшись и немного оправившись от нервного потрясения и, наверное, сотрясения головного мозга, он сделал вполне закономерное заключение:

– Да, видимо, я сегодня значительно перебрал.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – хлопая недавнего разъяренного неприятеля по плечу и весело улыбаясь, произнес победитель, – и давай сделаем так: пока нет никаких признаков того, что твоя дорогая возлюбленная выказывает мне уже откровенную симпатию, мы совсем не будем поднимать эту неприятную тему. Ну, а потом – если вдруг что! – пусть свой выбор сделает Вика, а проигравший пускай с честью отойдет в сторону. Сразу скажу – активных действий, направленных на привлечение ее пристального внимания я предпринимать в данном случае не буду, но и отвергать ее благосклонность – когда вдруг такая возникнет – тоже не собираюсь. Еще раз спрошу: готов ли ты играть честно?

– Да, – печально ответил Ковальский, – пусть будет так.

Когда враждующие стороны вернулись к оставленному ими прекрасному «объекту» своих мысленных вожделений, молодая женщина, наигранно недовольно нахмурив лобик, как бы простодушно спросила:

– Вы что, про меня совсем забыли? Я уже думала, что никогда не дождусь вашего возвращения и уже начала предполагать, что про меня совсем позабыли и отправились спасать Мир в полном мужском одиночестве.

Королев, кивнув ее возлюбленному, взял на себя смелость объяснить причину задержки:

– Аркаше стало плохо (так прицепилось к его языку это имя, что называть по-другому нового знакомого, он уже просто не мог), и он потерял равновесие, после чего, конечно же, упал, лишившись сознания. Пришлось оказывать ему первую помощь, – и вдруг решив свести все в игривую шутку, добавил: – И даже делать искусственное дыхание.

– Фи, – хорошо поняв, что все это абсолютнейшая неправда, и невольно подыгрывая, придав своему лицу оттенок жуткого отвращения, выдохнула Багирова, тем самым неумышленно оскорбив своего кавалера, – как все это неприятно.

Аркадий старался держаться, однако все-таки от опытного полицейского не ускользнула легкая «тень» озлобленности, на долю секунды исказившая его побитую сущность. «Надо бы за этим парнем приглядеть повнимательней, а то как бы чего не вышло…» – логично размыслил бывший оперативник.

Все прекрасно понимали, что дальнейшее нахождение в ресторане является неуместным и стали собираться на выход. По пути в отель все-таки решили заехать в травм-пункт и проверить поврежденную в драке часть лица у Ковальского. Переносица оказалась не сломанной, но перегородка напрочь отклонилась в правую сторону. Тем не менее, даже без оперативного вмешательства, медработники умудрились вернуть ее на прежнее место, после чего зафиксировали двумя тампонами, засунув их в обе ноздри и заявив, что так нужно ходить не менее месяца. Как не трудно догадаться и не смотря ни на что, сражу же по выходу на улицу, пострадавший извлек их наружу, вполне справедливо для себя посчитав, что все само собой образуется.

Таким образом, вечер в тот день затянулся, и попасть в кровать – у всех получилось уже после глубокой полуночи.